Историки до сих пор теряются в догадках: сколько именно жен и любовниц было у знаменитого анархиста?
Когда Николай Каптан снимал про Махно свой фильм, к нему косяками потянулись прямые потомки легендарного батьки. И каждый клялся, что его прабабка была любовницей Махно. Не исключено, что у Нестора действительно много правнуков, не учтенных его биографами. Ведь он слыл весьма любвеобильным мужчиной. Даже светлое будущее этот бравый вояка представлял так: «Будущее - это большое зеленое поле, по которому будут гулять только кони и женщины».
Настя
Есть сведения, не подтвержденные, правда, документально, что первый раз Нестора оженили чуть не насильно. Мать и братья выбрали ему невесту в надежде, что семья отвлечет его от политической деятельности. Однако этот юношеский брак долго не продержался. Уже к 20 годам Нестор был свободен от семьи, а имя его первой жены затерялось в наслоении легенд и мифов о Махно. Поэтому официально первой супругой батьки называют Настю Васецкую - его землячку с Екатеринославщины, с которой он переписывался, отбывая срок на каторге. Он женился на ней после освобождения, но его вскоре закрутило вихрем революционных событий. Махно оставил беременную жену и уехал по своим махновским делам. А Настя тем временем родила сына, который прожил всего неделю. Нестор так и не увидел этого ребенка. Пока он был в разъездах, кто-то сообщил Насте, что ее муж погиб в бою. Она погоревала да и вышла замуж повторно. Больше они с Махно не встречались.
Соня
С женами Махно вообще жуткая путаница. Из книги Николая Герасименко «Батько Махно. Мемуары белогвардейца» мы узнаем, что до Насти Нестор успел жениться еще и на некоей Соне - красивой, милой девушке из интеллигентной еврейской семьи. Она случайно была проездом в Екатеринославле, где ее и заметил на улице Махно. Оказалось, что Сонечке негде переночевать. Конечно, добрый батько приютил бедняжку, а ночью попытался изнасиловать. Но получил жесткий отпор. После чего зауважал гостью и решил сделать своей законной супругой. Соню крестили (при крещении она получила имя Нина) и повели под венец.
Маруся. Или Володя?
Во время оккупации Украины немцами заварилось то самое движение, которое западные историки называют «крестьянской войной под предводительством Махно». В этот период соратницей и любовницей Нестора становится знаменитая атаманша Маруся Никифорова. Лихая была баба: двадцать лет каторги за плечами, тюремный срок за убийство и грабежи, возглавляла собственную банду, слыла убежденной анархисткой. Или анархистом? Дело в том, что сокамерница Маруси по Новинской тюрьме Екатерина Никитина уверяла, что Никифорова была женщиной только наполовину. Никитина в своих воспоминаниях пишет: «От нас она явно пряталась, раздевалась под одеялом, не мылась, как все мы, в уборной до пояса... это оказался не мальчик и не девочка, а полного и редкого типа гермафродит. Мы стали звать ее «ОНО». Якобы до ареста Маруся представлялась всем Володей и ходила то в мужской, то в женской одежде. В 1917-м Маруся-Володя повстречалась с Махно. Кстати, к тому времени она, несмотря на свою неопределенность с половой принадлежностью, сумела выйти замуж. Ее супругом стал польский анархист Витольд Бжостек.
Тина
После Маруси-Володи любимой женщиной у Махно была телефонистка по имени Тина. По некоторым данным, они даже зарегистрировали свои отношения. Впрочем, семейное счастье продлилось недолго. Махно снова вернулся к Марусе.
Галина
Очень красивая брюнетка Галина Кузьменко, по образованию учительница, числилась у Махно секретарем. Галя приложила все усилия, чтобы разлучить Нестора с Марусей. У нее это получилось. И в итоге она стала официальной и последней женой Махно. На самом деле Галину родители когда-то назвали Агафьей, и свою юность девушка провела в монастыре. Однако коротать время в келье за молитвами ей не хотелось. Она умудрялась заводить многочисленные романы за стенами монастыря. Об этом вскоре проведала настоятельница, и Агафью выгнали из святой обители. Имя Галина она взяла себе после того, как познакомилась с Махно. Кузьменко стала для Нестора Ивановича верной соратницей и другом. Она отлично держалась в седле, метко стреляла и на равных с мужчинами участвовала в боях. Нестору она родила дочку Елену, причем случилось это событие, когда супруги были в бегах за границей и попали в польский концлагерь. Столько пережили вместе! А вот свой брак все-таки не сохранили. В Париже, куда их занесло в 20-х годах, Махно и Галина развелись. После этого женщин у Нестора Ивановича больше не было. Или по крайней мере история о них ничего не знает.
В списке первых награжденных орденом Красного Знамени четвертая строка густо замазана черной краской. Под ней прячется неожиданная, «непривычная» для советского человека, фамилия - Махно.
Революционер-анархист, народный герой, и предводитель крестьянской войны, которого до недавних пор считали обыкновенным бандитом.
Но так ли это? История до сих не рассудила… Попробуем разобраться.
Согласно теории анархизма П.А. Кропоткина, обеспечение свободы личности - это объединение в коллективы не только по профессиональным навыкам, но и по симпатиям, а экономической единицей анархического общества является профессионально-производственный коллектив работников одного ремесла, которому и передаются все орудия и средства производства.
Именно идеи П.А Кропоткина пытался проводить в жизнь на практике Нестор Иванович Махно - село Гуляй-Поле стало полигоном развития и апробации эколого-анархической теории: отсутствие государства, управления и крупного производства. Каждая коммуна состояла из дюжины крестьянских хозяйств (по 100-300 человек), руководство коммунами осуществлялось на основе всеобщего полного равенства и принципов взаимопомощи. Был выделен инвентарь, скот и прочее (естественно, конфискованные в помещичьих усадьбах), а также земля (но только столько, сколько можно обработать без привлечения наемного труда).
Нестор Иванович Махно (Михновский) родился в 1888 году в селе Гуляй-Поле Екатеринославской губернии. Он был пятым ребенком в бедной крестьянской семье и с раннего детства узнал, как достается кусок хлеба.
С 7 лет работал подпаском, а после окончания 4 классов приходской школы был отдан в ученики к столяру. В 16 лет начал по вечерам заниматься в местном драматическом коллективе, который на самом деле был лишь ширмой для организации революционеров-анархистов «Союз бедных хлеборобов».
В 1905-1906 годах члены «Союза» совершили несколько удачных налетов на местных богачей, а «экспроприированное» добро раздали бедным. На след группы вышел полицейский пристав Караченцев, убитый в перестрелке. Все члены группы были арестованы, но Нестор Махно взял всю вину на себя.
«Экспроприатор», «грабитель», «убийца»… Так называли и до сих пор называют Нестора Махно…
Но также поступали и эсеры, и большевики - тот же Иосиф Сталин и Камо… С этого начинал и «красный командир» Григорий Котовский…
Смертная казнь, ему, как несовершеннолетнему, была заменена 20 годами каторги. Почти 10 лет провел Нестор Махно сначала на Акатуе, а затем, после попытки побега, в Бутырской тюрьме, где и познакомился со многими крупными анархистами - П. Аршиновым, В. Волиным и другими (позже они все займут «ключевые посты» в его армии).
В 1917 году по амнистии Временного правительства Махно был освобожден и сразу поехал домой, в Гуляй-Поле. Там его помнили как человека, «имеющего опыт революционной борьбы» и почти сразу избрали председателем местного крестьянского союза, а затем он стал и первым председателем Гуляйпольского Совета рабочих и крестьянских депутатов.
25 сентября 1917 года Н. Махно подписал «Декрет Совета о национализации всей земля в уезде и разделе ее между крестьянами». Однако, когда после позорного Брестского мира Украина отошла к Германии, Нестор Махно пробрался в Москву, где (если верить его воспоминаниям), встречался с Лениным и Дзержинским, получив от них «рекомендации начинать на оккупированной территории гражданскую войну».
Под видом сельского учителя Нестор Иванович вернулся домой, быстро собрал отряд из 40 человек и совершил ряд дерзких нападений на немецкие посты (только за апрель-июнь 1918 года их было более 100).
Отряд Махно стал увеличиваться - под его черное знамя «Смерть или неограниченная свобода!» охотно собирались и местные крестьяне, и матросы Черноморского флота, немало было и бывших офицеров, хватало и уголовников - «публика» в отряде Махно была самая разношерстная.
Армия Нестор Махно была и многонациональная - украинцы, русские, поляки, украинские немцы-колонисты, евреи, был даже эстонский оркестр! Как «истинный анархист», «воспитанный» на идеях Бакунина и Кропоткина, Махно никогда не был националистом! Никаких еврейских и иных погромов он не устраивал… Они могли быть только «инициированы» отдельными отрядами или «бойцами», в первую очередь, уголовниками из его армии…
Н.И. Махно был человеком импульса и страстей, которые бешено кипели в нём, он лично участвовал почти во всех боях, несколько раз был ранен, а дисциплину правил «железной рукой», лично расстреливая мародеров. Нестор Иванович жестко и жестоко пресекал любые грабежи и погромы! Разговор у него был короткий - расстрел!
Да и какие еврейские погромы он мог «устраивать», так как «начальником контрразведки» его «армии» был знаменитый Лёва Задов (Лев Николаевич Зодов или Зиньковский), одесский еврей, а «идейными вдохновителями» и пропагандистами, в том числе и евреи Всеволод Волин (Всеволод Михайлович Эйхенбаум) и Аарон Барон (Канторович Арон Давидович ), анархисты группы «Набат», которые в июне 1918 года из Киева пробрались к Махно, чтобы «подвести под движение идейную базу».
Вот так и началась «крестьянская война» под предводительством Нестора Махно.
Но сражаясь с немцами и петлюровцами, он, тем не менее, не пускал на освобожденную им территорию, ни красных, ни «продотряды».
В декабре 1918 года армия Махно захватила Екатеринослав, и с этого момента имя «батьки Махно» приобретает всероссийскую известность
Командованию Красной Армии пока приходилось жить в дружбе с Нестором Махно, он стал даже командиром 3-й бригады Заднепровской дивизии, хотя жесткой центральной власти «военного коммунизма» своеволие известнейшего анархиста, естественно, не нравилось.
В конце 1919 года сгруппировалось «Армия имени батьки Махно», состоявшая из двух частей - основного ядра, около 5000 человек (кавалерия, артиллерия и тачанки), и временных, в основном пехотных частей, собираемых по мобилизации из крестьян. В зависимости от района, мобилизация давала в одну ночь 10-15 и более тысяч бойцов. У каждого селянина в скирде сена были спрятана винтовка, а то и пулемет, а обычная бричка за несколько минут превращалась в легендарную тачанку… Кстати, есть мнение, что тачанку изобрели именно в «Армии Нестора Махно», и в его «Анархической армии» их было 800!
Отношения с Советской властью стали резко ухудшаться, когда 1920 году Махно не допустил сбора продналога на Украине.
Лев Троцкий прямо заявил: «С анархо-кулацким развратом пора кончать». И при взятии Перекопа войска Махно были брошены на самый тяжелый участок (они брали «в лоб» Турецкий вал), почти полностью выбиты, а оставшиеся в живых около 5 тысяч бойцов, по личному приказу Льва Троцкого были тут же расстреляны.
Уйти удалось немногим, а сам «батько», тяжело раненный, лежал в Старобельске (всего за 4 года войны он был ранен 12 раз!).
Узнав о такой «благодарности» за его службу у «красных», Махно собрал остаток Армии и начал мстить, жестоко и беспощадно, убивая комиссаров, коммунистов, продотрядчиков, чекистов и других советских работников, не щадя никого.
И именно образ только такого Махно, непримиримого врага Советской власти, «бандита и грабителя» и сохранила для нас официальная история. Почти вся освободившаяся после захвата Крыма Красная Армия была брошена на поимку Махно, а руководил операцией лично Михаил Фрунзе, его «старый боевой товарищ» по гражданской войне.
В 1921 году остатки отрядов Махно были прижаты к румынской границе, и 28 августа Махно с отрядом всего в 78 человек перешёл границу и до начала апреля 1922 года с женой Галиной и несколькими единомышленниками проживал в районе Бухареста под надзором полиции.
Но затем румынское правительство передало Нестора Махно и его жену Галину Польше, где они был помещёны в лагерь для интернированных.
25 сентября 1923 года Махно был арестован и помещён в Варшавскую цитадель, а 27 ноября 1923 года предстал перед судом по абсурдному обвинению в подготовке восстания в Восточной Галиции для присоединения её к Советской Украине.
Однако суд оправдал Н.И. Махно, и его вместе с Галиной и годовалой дочкой Еленой отправили на поселение в город Торунь.
В 1924 году с помощью российских анархистов-эмигрантов он добился разрешения на выезд в Германию, а в апреле 1925 года переехал во Францию, где и жил в пригороде Париже, Венсенне до своей смерти 6 июля 1934 года.
В последние годы жизни Нестор Махно бедствовал, подрабатывал столяром, плотником, даже занимался плетением домашних тапочек.
Помощь Н.И. Махно оказывали местные организации анархистов, но связей с Россией у него почти не было.
В последние годы жизни Н.И.Махно активно участвовал и в жизни европейских анархических объединений, публиковал отдельные очерки в анархическом журнале «Дело труда» (Париж), готовил мемуары, и вел упорную борьбу против клеветы в сторону махновщины и самой его личности.
В то время звучали обвинения Махно и его армии в еврейских погромах во время боевых действий. В результате бурных разбирательств, с привлечением независимых свидетелей и объективных фактов, Махно и его соратники были полностью оправданы в этом вопросе.
Также были опровергнуты и домыслы, основанные на «рассказах» одного из белых офицеров, по поводу якобы его «многоженства», а также разгулов и резни, якобы устраиваемых махновцами повсеместно во время гражданской войны.
Нет, его жизнь за границей не была бессмысленной, как у многих эмигрантов. Испанцы-анархисты даже призывали возглавить их революцию!
Но здоровье Нестора Махно было сильно подорвано множеством ранений, в том числе тяжёлых, полученных в боях, и лично участвовать в боевых действиях он уже не мог. Но, больной туберкулёзом, мучимый старыми ранами, Махно помогал чем мог, и давал советы восставшим «пролетариям Испании».
6 июля 1934 года в возрасте 45 лет он умер в парижской больнице от костного туберкулёза, а 28 июля урна с прахом Нестора Махно была замурована в стене колумбария кладбища Пер-Лашез, в ячейке под номером 6685.
Его жена Галина (Агафья) Андреевна Кузьменко, надолго пережила мужа - она умерла в 1978 году в возрасте 86 лет, а дочь Елена, родившаяся в 1923 году, скончалась в 1993 году.
Галина работала прачкой в одном из пансионов для девочек русских эмигрантов в парижском предместье.
А теперь - о судьбе его дочери Елены. Она родилась в 1923 году в польской тюрьме.
Дочь Елена, которую Махно очень любил и баловал, живя в Париже, воспитывалась в семьях знакомых анархистов, училась во французской школе, украинского языка не знала вовсе, да и русский быстро забывался.
Елене было 11 лет, когда умер её отец, Нестор Махно. До лета 1940 она жила с матерью в Париже, но во время немецкой оккупации Франции дочь Елена выехала в Германию, где работала в фирме «Siemens».
Уехала и Галина Кузьменко, она попыталась устроиться на нескольких разных фабриках, но условия труда были для нее слишком тяжелыми.
А причина отъезда в Германию проста - в Париже работы не было, был голод, и многие французы уезжали работать в Германию.
В 1943-м Елену отправили на работу в Берлин, а Галина поехала вслед за дочерью.
В 1945-м году они оказались в зоне английской оккупации, но «советские органы» установили их личности, и англичане просто выдали их НКВД, как выдавали бывших граждан СССР, попавших в плен, «отправленных на работы в рейх», с оккупированной немцами территории СССР - русских, украинцев, белорусов, или бежавших после революции в Европу и живших в Германии.
Жену и дочь Нестора Махно интернировали, и «вместе» с генералом Красновым, атаманом Шкуро и другими «врагами советской власти» (ещё со времен гражданской войны!) привезли в Москву.
В 1945-м году в их этапом отправили в Киев, для суда, и поместили в одну камеру с уголовницами, которые «зарились на наши заграничные тряпки, в особенности белье», как вспоминала Г.А. Кузьменко.
В середине декабре им зачитали приговор… Жена Н.И. Махно, Галина Кузьменко, была приговорена к восьми годам лишения свободы. Она отбывала наказание в лагерях Средней Азии и казахстанском городе Джамбуле. Хотя есть данные, что часть срока она отбывала в Дубровлаге, в Мордовии
Дочь Н.И. Махно, Елену Нестеровну, приговорили к пяти годам ссылки.
После смерти Сталина, Галина Кузьменко была освобождена по амнистии в 1954 г., она жила с дочерью в Джамбуле, на окраине, в крохотной мазанке, в дыму и копоти заводов по переработке фосфорита, а не, как утверждают некоторые авторы, в «квартире», которую им якобы «выбил» Клим Ворошилов (http://evreimir.com/16416/).
Там, на окраине Джамбула, и закончилась история жены и боевой подруги Нестора Махно «матушки» Галины…
А вот как существовали долгие годы Галина Андреевна и Елена в Джамбуле, именно существовали и выживали, сказать очень сложно… Да и мало что об этом известно…
Они снимали «углы», кое-что и кое-как подрабатывали, а через несколько лет Галина Андреевна даже получила крошечную пенсию по старости - за пятнадцать лет «пребывания» в Советском Союзе это был ее первый «твердый заработок».
Ещё во время пребывания Галины в лагере Елена писала ей письма. Она не очень хорошо знала русский язык, писала по-русски с ошибками, и до конца жизни сохранила «парижский акцент».
Приведу отрывок из письма Елены к матери, написанного уже после казахстанской ссылки (http://bookz.ru/authors/sergei-semanov/pod-4ern_452/page-11-pod-4ern_452.html).
Письмо датировано 25-м апреля 1950 года… Орфография сохранена… «… «Дорогая мамочка. Письмо от 7 февраля получила. Пиши теперь на следующий адрес Каз. ССР - Джамбульск… об. - ст. Луговая (Село Луговое) Октябрьская ул. № 17 Швейный цех. Е. Н. Михненко. На Розу Котлер не пиши, она уехала, только указывай мою фамилию и все. Вот кратко как я жила с мая м-ц 1948 г. я поступила через один м-ц в райпотреб-союз, буфетчицей. Работала один месяц и закрыли столовую, и через месяц была снова без работы, тут меня поддержал сапожник, я в скоре заболел а тифом и лежала два м-ца в больнице (август-сентябрь 48 г.). Пока я лежала в больнице мне этот сапожник носил кушать, а когда я вышла из больницы я узнала что это все он носил мне за деньги приобретены продажей моих вещей, я осталась без ничего и он скоро уехал оправдываясь тем что у него денег не было а видал что мне глодно, иму было жалко меня и он решил распорядится и мне сказать правду только когда я выздоровлю. Он рассуждал так: лиж бе здоровье, а остальное все будет, и по неволе мне пришлось мериться незная до сех пор сердиться или нет.
Когда я вышла из больницы, у меня было осложнение на печень и на уши. Сейчас печень нормально, а слух средний. В октябре 1948 года я поступила на железнодорожный вокзал посудомойкой (если бы я хотела быть официанткой, я бы не могла из-за одежды). Работала сутками и двое отдыхала. Жила в чеченской семье. В декабре я была уволена по сокращению штата, в январе я поступила судомойкой в ОРС железнодорожной организации, работала в паровозном депо. В марте была уволена из-за документов. Если бы не это, то во всех организациях можно быстро продвинуться, посылают на курсы поваров и т.д. В каждой отрасли можно продвинуться, но не с моей фамилией и происхождением…
…И вот как я прожила эту зиму с 48 по 49 гг., раздетая и босая, с переменами каждые три месяца. Это самое жуткое воспоминание моей жизни… Я лазила по паровозам и тендерам, выпрашивала у машинистов уголь. Таскала его, грязная, потная… Я с дрожью вспоминаю эту зиму.
… Я предупредила своего майора на отметке, что осенью останусь без работы, потому что сезон молока кончается и всех увольняют. Майор обещал меня устроить. Работа была тяжелая на заводе, к осени я уволилась, потому что работа зимняя мне не по силам, хотя меня оставляли, но надо было перейти на хозяйственные работы, как копать, мазать, белить, лед заготавливать, ледник копать, это не в моих силах, и так лето еле выдержала, а в холод раздетой никак невозможно. Вот так и жила до октября 1949 г. В следующем письме дальше напишу. Пока крепко-прекрепко целую. Лена».
От них «шарахались», когда узнавали кто они - жена и дочь «самого» Нестора Махно, их боялись, не брали на работу, им было трудно снять жильё… Потом проживали по адресу: г. Джамбул, 5-й микрорайон, д. 8, кв. 31.
Шли годы… Елена Нестеровна сменила свою «неудобную» фамилию Махно на Михненко, окончила Ташкентский строительный техникум, а затем Джамбульский гидромелиоративно-строительный институт. Работала прорабом…
В конце 1989 года Елена Несторовна Махно-Михненко получила «очень важный документ»:
«Прокуратура СССР. Прокуратура УССР. Михненко Елене Нестеровне.
Сообщаем, что на основании Указа Президиума Верховного Совета СССР от 16 января 1989 года уголовное дело, по которому вы были репрессированы, прекращено и в настоящее время вы реабилитированы».
Такой же документ она получила и на свою мать - Галину Андреевну Кузьменко.
Когда ей вручали бумаги о посмертной реабилитации матери, она с горечью спросила: «Где же вы были десять лет назад?…».
В субботу, 16 января 1993 года, ведущий вечерней программы «Новости» (Останкино, Москва) сообщил, что в г. Тараз (ранее Джамбул), в Казахстане, умерла Елена Нестеровна Михненко, Люси Махно - последний прямой потомок Нестора Ивановича Махно…
Ей было 70 лет… 70 лет испытаний, мучений, издевательств, голода… Но Елена, Люси, как и её отец, была гордой, неуступчивой и выдержала всё…
Говорят, на местном кладбище за металлической оградкой есть памятник с надписью: «Здесь покоятся жена батьки Махно «матушка» Галина Андреевна и дочь Елена Нестеровна». Номер захоронения - № 6069.
75 лет назад в Париже тихо умер Нестор Махно. У его единственной дочери не было детей. Вокруг хватает идейных внуков Махно. А внуков по крови?.. Наша сегодняшняя собеседница жительница Днепропетровска Людмила Заславская - внучка поварихи Махно Оксаны Мистюк. Неподалеку от парка Тараса Шевченко мы неторопливо разговариваем об истории семьи, в которую безжалостно врывались бури ХХ века.
Итак, моя бабушка, Оксана Николаевна Мистюк, - рассказывает Людмила Наумовна, - родилась в Гуляйполе, которое впоследствии станет столицей махновского движения. Умерла в 1956 году на 72 году жизни и похоронена в селе Широком Солонянского района на Днепропетровщине. Была совсем неграмотная, но где-то выучилась поварскому делу. Знаете, раньше боялись много говорить о себе, а тем более в нашей семье, которая была под колпаком НКВД. Бабушка якобы училась поварскому делу в Греции, поэтому мама моя - полугречанка. Но действительно ли это так? Никто деда не знал, да и был ли он официально? Мама моя родилась в 1919 году. Могла ли бабушка в те времена беззаботно путешествовать по Греции - весьма сомнительно.
В Гражданскую войну Оксана Николаевна работала в Гуляйполе поварихой у Махно. Многих подробностей я не знаю. Когда ты в очень юном возрасте, многое еще неинтересно, а потом жалеешь. Да мне и нельзя было спрашивать лишнего. Потому что. когда я задавала бабушке хоть малейший вопрос, мама летела коршуном:
Ну-ка, замолчи, ну-ка, прекрати расспрашивать! Хватит нам, что сидит один! - это об отце. И к бабушке: - Ты хочешь, чтобы и меня засадили? Останешься сама с ребенком.
Всячески оберегала меня от лишней информации.
А сегодня мой сын Саша то и дело говорит: «Мама, баба Надя так похожа на Махно! Как гляну на ее фото, так и думаю: твоя бабушка, а моя прабабка что-то стемнила». Это, правда, только его догадка. Но кто наш дед - остается тайной. Его мы не знаем.
Бабушка все время просила меня: «Почитай мне что-нибудь из истории». А я училась тогда в Широком в пятом - шестом классе, бабушка жила с нами. Я же так и ни разу в жизни и не побывала в ее родном Гуляйполе.
Это же не так далеко от Днепропетровска.
Да, нужно как-нибудь съездить. Бабушка часто рассказывала мне о Махно. Например, что он был человеком широкой натуры. Из-за своей малограмотности бабушка не могла разобраться в ситуации, какой политики придерживался Нестор сегодня и какой завтра. Она сама была смущена, когда вспоминала: «Сегодня встаем - у власти красные, завтра - белые...». Власть менялась молниеносно.
Махно был человеком щедрым. Заигрывал с односельчанами. Грабил богачей, потом собирал всех на площади и раздавал бедным подарки. Кстати, у бабы моей осталась шаль, подаренная Махно. Она у нас сейчас где-то на даче, наверное, уже моль поела. Мы ее берегли-берегли, возили с собой. Ведь тогда же не было синтетики, а она натуральная, шерстяная.
По словам бабушки, Нестор был своеобразным, грамотным, представлялся учителем. О его парнях слагали легенды. Вот, например: махновцы едут на тачанках, за ними погоня, они в миг заскакивают к кому-то на дом и уже переодетые кроют крышу... Маскировка была на ходу, перевоплощение мгновенное. Если бы кто-то послушал мою бабушку, простого человека, ее отзывы о Махно были самые лучшие.
Она всю жизнь прекрасно готовила. У нее было очень много тайн кулинарии. Ни мне, ни маме, к сожалению, бабушка их так и не передала. Почему? Мама работала учительницей, была постоянно занята - некогда было заниматься кухней! А я, конечно, девочка, мне хотелось погулять. Из-за этого многое ушло вместе с ней.
«А что же ты Махно готовила? - спрашивала я у бабушки. - Что он любил поесть?». Оказывается, он, как и многие украинцы, любил мучные изделия - вареники, галушки, блины. Бабушка варила ему какие-то галушки с маком, для чего нужно было специально тереть мак.
Кстати, мой муж Владимир еще застал бабушку живой. Мы только поженились и в тот же год она умерла. Так вот мы вспоминаем такой эпизод. Она никогда не боялась высказывать свое личное мнение. Иногда просила, как я уже говорила, почитать, что там в умных книгах пишется. И когда я читала ей о Махно, она так возмущалась по поводу того, что писали! Ведь его бандитом называли, а братчиков его - бандой. И людей, которых она лично знала, не в том свете выставляли. Баба Оксана всегда мне говорила: «Вот ты увидишь, все будет не так. Люди докопаются до истины, прозреют. По-другому будут говорить о нем. Вот ты меня попомнишь». А мы тогда были такие зашоренные.
Долго ли Махно держал ее при себе как хорошего кулинара?
Знаете, она даже ездила с Махно! Я еще думала тогда: это же только кому-нибудь скажи, что моя бабушка ездила вместе с Махно! Посадят и меня, хоть я и несовершеннолетняя. Мама была младенцем у бабушки на руках, и ей было страшно с такой маленькой ездить, но ездила. Жилища как такового у нее не было. Жила в каморке, но относился он к ней хорошо. «Ничего плохого о нем сказать не могу, наоборот - очень добрый мужчина и подарки мне дарил». Насколько я поняла, ездила она с ним не очень долго. Вспоминала один случай, когда ей поручили готовить очень большой банкет - происходило это, кажется, в клубе в Гуляйполе. Там и была эта пирушка. И она падала с ног, чтобы приготовить это все. На ней лежала особая ответственность.
Ее никак не преследовали за связи с Махно?
Нет. Она была бесстрашная. Когда мой папа, ее зять Наум Дычок сел в тюрьму, она ходила и целые сутки ждала, чтобы ему вручить передачу. Очень любила своего зятя. Бывало наготовит ему, напечет всякого и часами стоит у колючей проволоки. У нас в семье это была больная тема.
Кстати, бабушкины связи с родным Гуляйполем со временем прервались. Ее родители погибли в Гуляйполе от Голодомора 1932 - 1933 годов. Они шли по улице, упали от истощения и не встали... Когда мы во время войны переехали с Донбасса в Широкое, у бабушки в Гуляйполе больше никого не осталось. Она была одинокая. Маму в голодном 1947-м выгнали из школы как жену врага народа. Тогда школьники в классе умирали от голода. Это уже и я знаю.
Мама, конечно, мне не разрешала ничего у бабушки выспрашивать. Правда, у нас с бабулей была одна комнатка на двоих. И когда меня что-то особенно интересовало, я тайно ее все-таки расспрашивала. А так все властью мамы категорически пресекалось.
Все семейные фото сегодня хранит сын Александр. Ему все, связанное с семейной историей интересно, близко. Изучает историю махновского движения. Он заинтересовался и делом моего репрессированного отца.
А кто ваш сын по профессии?
Александру 45 лет, он в свое время окончил Ленинградский институт океанографии, много плавал, изучал океаны, а когда наука оказалась никому не нужна, создал фирму в Запорожье.
Какова судьба вашей мамы?
Надежда Григорьевна была единственной дочкой у матери. Учительствовала в Гуляйполе. Потом переехала в Волноваху на Донбассе. Там вышла замуж за моего будущего папу Наума Ивановича Дычка (1909 - 1979), который был директором школы. Он родом из Широкого на Солонянщине. По тем временам считался человеком очень образованным, окончил институт в Ленинграде, преподавал украинский язык, а еще выступал за самостоятельную Украину. За что и поплатился. После войны получил десять лет. Мама осталась одна - с бабушкой и со мной. Отца арестовывали и до войны. Мамина подружка «настучала», и его забрали. Но началась война, отправили на фронт. У сына есть документы - в чем его обвиняли...
Когда после войны отца арестовали надолго и всерьез, маму вышвырнули из школы. Поэтому она вышла замуж во второй раз. Нужно было как-то спасать семью. Мы были голодные, опухшие, о своем отчиме Михаиле Поплавском ничего не могу ни хорошего, ни плохого сказать - ко мне относился нейтрально, но очень боялся биографии моего папы. Поэтому уничтожил все его документы! Мама в свое время сложила в шкатулку все документы отца, ведь у него было два высших образования - на те времена редкость. Но отчим все дипломы сжег. Когда папа вернулся, не было ничего, что подтверждало бы его высшее образование. Отчим занимал руководящие должности - был председателем сельского совета в Широком и опасался, чтобы тень отца не легла на него.
Папа получил десять лет без права переписки. Когда возвращался, не знал, что у матери уже другая семья, появился еще один ребенок - мой брат. Отец вернулся, только когда умер Сталин, - папу реабилитировали. С его возвращением семья не возобновилась. Мама сказала приблизительно так: я, мол, одного ребенка уже вырастила с чужим отцом и не хочу травмировать другого.
Я пошла учиться в Днепропетровский строительный институт, который окончила в 1963-м. Студенткой стеснялась отца, - того, что он на украинском разговаривал. Я же выросла без отца, так сначала избегала его. Вот мы идем по одной стороне улицы. Увидев его, я переходила на противоположную, чтобы с ним не встретиться. Мама тоже не могла определиться: то говорила мне с ним общаться, то не советовала этого делать... Это раздвоение передалось и мне. Отец умер в 1979 году в Днепропетровске. Мать - в 1983-м в Широком. Там и похоронена.
Учась в институте, я вышла замуж. Мой муж стал военным. После строительного института нас судьба везде побросала. Мы, строители, тогда весь ракетно-ядерный щит страны строили. Где мы только не были! Десять лет на Байконуре. Муж окончил военную службу в Свердловске в звании полковника. Поскольку корни наши здесь, на Приднепровье, 20 лет назад во время перестройки мы вернулись в Днепропетровск.
Любимая Женщина Нестора Махно
Нестор Иванович Махно родился в 1888 году в селе Гуляйполе Екатеринославской губернии. Он был пятым ребенком в бедной крестьянской семье. В 16 лет Нестор вошел в организацию революционеров-анархистов "Союз бедных хлеборобов", которая, "в целях установления социальной справедливости", в 1905-1906 годах совершила несколько удачных налетов на местных богачей, заодно убив полицейского пристава.
Ко времени первого ареста, в двадцатилетнем возрасте, он уже был женат: мать и братья свели его с первой женой, надеясь таким образом отвлечь парня от "Союза бедных хлеборобов". Скоро, однако, молодая жена от Махно ушла.
Как несовершеннолетнему, смертная казнь была заменена ему 20 годами каторги. Почти 10 лет провел Нестор Махно на Акатуе, а затем, после попытки побега, - в Бутырской тюрьме. Был освобожден по амнистии Временного правительства и сразу поехал домой, на Екатеринославщину. А там его уже ждала Анастасия Васецкая, с которой он переписывался в течение всех лет каторги и на которой женился через восемь месяцев после освобождения.
Теперь Махно - председатель "Гуляйпольского комитета защиты революции", досрочно и бескровно выполнивший задачи Октября, подписав 25 сентября 1917 года декрет о национализации всей земли в уезде и разделе ее между крестьянами.
Махно постоянно находился в разъездах, подолгу не возвращаясь в Гуляйполе. И вот однажды кто-то сообщил Анастасии, что ее муж погиб. Погоревав, она вскоре снова вышла замуж, а их ребенок к тому времени умер.
Во время оккупации Украины немцами началось движение, которое западные историки называют "крестьянской войной под предводительством Махно".
В этот период Махно увлекается Марусей Никифоровой, более известной как "атаманша Маруся". Но Никифорова была замужем...
В октябре 1918 года за удачный бой под Дибровкой повстанцы стали величать Нестора Ивановича "батько". Тогда же новоиспеченный "батько" встретился с третьей женой, телефонисткой Тиной. Вскоре Тина и Махно расстаются.
По мере успехов "армии имени батьки Махно" большевики были вынуждены заключить с последним договор. Н. Махно отныне - командир 3-й бригады Заднепровской дивизии, которой командовал П. Дыбенко. Вот что он рассказывал, посетив бригаду: "Развернуты детские сады, "деткоммуны". По этой 2 линии Махно направил Марусю Никифорову, решив не допускать ее к войсковой работе". За самоуправство и бандитизм Никифорову на полгода лишили права занимать ответственные руководящие должности.
Но тут в жизни Нестора Ивановича появляется новая женщина, его личный секретарь, а затем и жена - Галина Кузьменко, учительница по образованию. По воспоминаниям, это была "очень красивая брюнетка, с очаровательными темными глазами и свежим, хоть и смуглым цветом лица". Она часто ездила верхом, ходила в атаку, стреляла из пулемета. Когда один из махновцев изнасиловал женщину, жена Махно, узнав об этом, собственноручно расстреляла насильника. Чувствуя в Марусе Никифоровой соперницу, она все дальше и дальше отстраняет ее от Махно. В итоге "атаманша" покидает "батьку".
В августе 1921 года, преданный и преследуемый красными, Махно с женой и небольшим отрядом уходит в Румынию. И начались скитания: из Бухареста Махно с женой бежал в Варшаву, где Галина родила в тюрьме единственную дочь Елену, затем через Восточную Пруссию семейство воссоединилось в Париже. Перебивались случайными заработками. Например, несколько лет Нестор Махно занимался плетением тапочек из разноцветных веревок, издал книгу. Дочь Елена, которую Махно очень любил и баловал, воспитывалась в семьях знакомых анархистов, училась во французской школе, украинского языка не знала вовсе, русский быстро забывался.
Умер Нестор Иванович в 1934 году от туберкулеза и похоронен на парижском кладбище Пер-Лашез. На скромном памятнике, по его завещанию, написано: "Советский коммунар Нестор Махно". Его вдове тогда минуло всего 37 лет. Новой семьи она не завела.
В 1943-м немцы вывезли Елену в Берлин на работы. Мать поехала за дочерью.
В 1945-м в Киеве их поместили в одну камеру с уголовницами, которые "зарились на наши заграничные тряпки, в особенности белье", вспоминала Г. Кузьменко. В середине декабре зачитали приговор: матери дали восемь лет лагерей, дочери - пять лет ссылки. Там, на окраине Джамбула и закончилась история боевой подруги Нестора Махно "матушки" Галины.
Список литературы
Светлана Салий.Любимая Женщина Нестора Махно.
Но так ли это? История до сих не рассудила… Попробуем разобраться…
Согласно теории анархизма П.А. Кропоткина, обеспечение свободы личности – это объединение в коллективы не только по профессиональным навыкам, но и по симпатиям, а экономической единицей анархического общества является профессионально-производственный коллектив работников одного ремесла, которому и передаются все орудия и средства производства.
Именно идеи П.А Кропоткина пытался проводить в жизнь на практике Нестор Иванович Махно - село Гуляй-Поле стало полигоном развития и апробации эколого-анархической теории: отсутствие государства, управления и крупного производства. Каждая коммуна состояла из дюжины крестьянских хозяйств (по 100-300 человек), руководство коммунами осуществлялось на основе всеобщего полного равенства и принципов взаимопомощи. Был выделен инвентарь, скот и прочее (естественно, конфискованные в помещичьих усадьбах), а также земля (но только столько, сколько можно обработать без привлечения наемного труда).
Нестор Иванович Махно (Михновский) родился в 1888 году в селе Гуляй-Поле Екатеринославской губернии. Он был пятым ребенком в бедной крестьянской семье и с раннего детства узнал, как достается кусок хлеба.
С 7 лет работал подпаском, а после окончания 4 классов приходской школы был отдан в ученики к столяру. В 16 лет начал по вечерам заниматься в местном драматическом коллективе, который на самом деле был лишь ширмой для организации революционеров-анархистов «Союз бедных хлеборобов».
В 1905 - 1906 годах члены «Союза» совершили несколько удачных налетов на местных богачей, а «экспроприированное» добро раздали бедным. На след группы вышел полицейский пристав Караченцев, убитый в перестрелке. Все члены группы были арестованы, но Нестор Махно взял всю вину на себя.
«Экспроприатор», «грабитель», «убийца»… Так называли и до сих пор называют Нестора Махно…
Но также поступали и эсеры, и большевики – тот же Иосиф Сталин и Камо… С этого начинал и Григорий Котовский…
Нестор Махно, 1906 год
Фото с сайта www.mahno.ru
Смертная казнь, ему, как несовершеннолетнему, была заменена 20 годами каторги. Почти 10 лет провел Нестор Махно сначала на Акатуе, а затем, после попытки побега, в Бутырской тюрьме, где и познакомился со многими крупными анархистами - П. Аршиновым, В. Волиным и другими (позже они все займут «ключевые посты» в его армии).
В 1917 году по амнистии Временного правительства Махно был освобожден и сразу поехал домой, в Гуляй-Поле. Там его помнили как человека, «имеющего опыт революционной борьбы» и почти сразу избрали председателем местного крестьянского союза, а затем он стал и первым председателем Гуляйпольского Совета рабочих и крестьянских депутатов.
25 сентября 1917 года Н. Махно подписал «Декрет Совета о национализации всей земля в уезде и разделе ее между крестьянами». Однако, когда после позорного Брестского мира Украина отошла к Германии, Нестор Махно пробрался в Москву, где (если верить его воспоминаниям), встречался с Лениным и Дзержинским, получив от них «рекомендации начинать на оккупированной территории гражданскую войну».
Под видом сельского учителя Нестор Иванович вернулся домой, быстро собрал отряд из 40 человек и совершил ряд дерзких нападений на немецкие посты (только за апрель - июнь 1918 года их было более 100).
Отряд Махно стал увеличиваться – под его черное знамя «Смерть или неограниченная свобода!» охотно собирались и местные крестьяне, и матросы Черноморского флота, немало было и бывших офицеров, хватало и уголовников - «публика» в отряде Махно была самая разношерстная.
В июне 1918 года из Киева пробрались анархисты группы «Набат», чтобы «подвести под движение идейную базу». Вот так и началась «крестьянская война» под предводительством Нестора Махно.
Н.И. Махно был человеком импульса и страстей, которые бешено кипели в нём, он лично участвовал почти во всех боях, несколько раз был ранен, а дисциплину правил «железной рукой», лично расстреливая мародеров. В декабре 1918 года армия Махно захватила Екатеринослав, и с этого момента имя «батьки Махно» приобретает всероссийскую известность.
Но сражаясь с немцами и петлюровцами, он, тем не менее, не пускал на освобожденную им территорию, ни красных, ни продотряды.
Командованию Красной Армии пока приходилось жить в дружбе с Нестором Махно, он стал даже командиром 3-й бригады Заднепровской дивизии, хотя жесткой центральной власти «военного коммунизма» своеволие известнейшего анархиста, естественно, не нравилось.
В конце 1919 года сгруппировалось «Армия имени батьки Махно», состоявшая из двух частей - основного ядра, около 5000 человек (кавалерия, артиллерия и тачанки), и временных, в основном пехотных частей, собираемых по мобилизации из крестьян. В зависимости от района, мобилизация давала в одну ночь 10 – 15, а то более тысяч бойцов. У каждого селянина в скирде сена были спрятана винтовка, а то и пулемет, а обычная бричка за несколько минут превращалась в легендарную тачанку… Кстати, есть мнение, что тачанку изобрели именно в «Армии Нестора Махно», и в его «Анархической армии» их было 800!
Нестор Махно. На груди знак командира Красной Армии (!!!). 1919 год.
Фото с сайта www.mahno.ru
Отношения с Советской властью стали резко ухудшаться, когда 1920 году Махно не допустил сбора продналога на Украине.
Лев Троцкий прямо заявил: «С анархо-кулацким развратом пора кончать». И, при взятии Перекопа, войска Махно были брошены на самый тяжелый участок (они брали «в лоб» Турецкий вал), почти полностью выбиты, а оставшиеся в живых около 5 тысяч бойцов, по личному приказу Льва Троцкого были тут же расстреляны.
Уйти удалось немногим, а сам «батько», тяжело раненный, лежал в Старобельске (всего за 4 года войны он был ранен 12 раз!).
Узнав о такой «благодарности» за его службу у «красных», Махно собрал остаток Армии и начал мстить, жестоко и беспощадно, убивая комиссаров, коммунистов, продотрядчиков, чекистов и других советских работников, не щадя никого.
И именно образ только такого Махно, непримиримого врага Советской власти, «бандита и грабителя» и сохранила для нас официальная история. Почти вся освободившаяся после захвата Крыма Красная Армия была брошена на поимку Махно, а руководил операцией лично Михаил Фрунзе, его «старый боевой товарищ» по гражданской войне.
В 1921 году остатки отрядов Махно были прижаты к румынской границе, и 28 августа Махно с отрядом всего в 78 человек перешёл границу и до начала апреля 1922 года с женой Галиной и несколькими единомышленниками проживал в районе Бухареста под надзором полиции.
Но затем румынское правительство передало Нестора Махно Польше, где он был помещён в лагерь для интернированных.
25 сентября 1923 года Махно был арестован и помещён в Варшавскую цитадель, а 27 ноября 1923 года предстал перед судом по абсурдному обвинению в подготовке восстания в Восточной Галиции для присоединения её к Советской Украине.
Однако суд оправдал Махно и его вместе с Галиной и годовалой дочкой Еленой отправили на поселение в город Торунь.
Н.И. Махно с женой Галиной Кузьменко и дочкой Еленой (Люси)
Фото с сайта www.mahno.ru
В 1924 году с помощью российских анархистов-эмигрантов он добился разрешения на выезд в Германию, а в апреле 1925 года переехал во Францию, где и жил в пригороде Париже, Венсенне до своей смерти 6 июля 1934 года.
Нестор Иванович Махно. Начало 30-годов ХХ века. Париж
Фото с сайта www.mahno.ru
В последние годы жизни Нестор Махно бедствовал, подрабатывал столяром, плотником, даже занимался плетением домашних тапочек.
Помощь Н.И. Махно оказывали местные организации анархистов, связей с Россией не было почти никаких.
В последние годы жизни Махно активно участвовал в жизни европейских анархических объединений, публиковал отдельные очерки в анархическом журнале «Дело труда» (Париж), готовил мемуары, вел упорную борьбу против клеветы в сторону махновщины и самой его личности.
В то время звучали обвинения Махно и его армии в еврейских погромах во время боевых действий. В результате бурных разбирательств, с привлечением независимых свидетелей и объективных фактов, Махно и его соратники были полностью оправданы в этом вопросе. Также были опровергнуты домыслы, основанные на рассказах одного из белых офицеров, по поводу его многоженств, а также разгулов и резни, якобы устраиваемых махновцами повсеместно во время гражданской войны. Его жизнь за границей не была бессмысленной, как у многих эмигрантов. Испанцы-анархисты даже призывали возглавить их революцию!
Здоровье Махно было сильно подорвано множеством ранений, в том числе тяжёлых, полученных в боях, и лично участвовать в боевых действиях он уже не мог. Но больной туберкулёзом, мучимый старыми ранами, Махно помогал чем мог, и давал советы восставшим «пролетариям Испании»
6 июля 1934 года в возрасте 45 лет он умер в парижской больнице от костного туберкулёза, а 28 июля урна с прахом Нестора Махно была замурована в стене колумбария кладбища Пер-Лашез, в ячейке под номером 6685.
Кладбище Пер-Лашез, Париж, колумбарий.
Его жена Галина (Агафья) Андреевна Кузьменко, надолго пережила мужа - она умерла в 1978 году в возрасте 86 лет, а дочь Елена, родившаяся в 1922 году, скончалась в 1992 году.
Галина работала прачкой в одном из пансионов для девочек русских эмигрантов в парижском предместье.
Галина Кузьменко и Елена (Люси) Махно. Париж. Начало 40-х годов
Фото с сайта Махно.ru
А теперь - о судьбе его дочери Елены. Она родилась в 1923 году в польской тюрьме.
Дочь Елена, которую Махно очень любил и баловал, живя в Париже, воспитывалась в семьях знакомых анархистов, училась во французской школе, украинского языка не знала вовсе, да и русский быстро забывался.
Елене было 11 лет, когда умер её отец, Нестор Махно. До лета 1940 она жила с матерью в Париже, но во время немецкой оккупации Франции дочь Елена выехала в Германию, где работала в фирме «Siemens».
Уехала и Галина Кузьменко, она попыталась устроиться на нескольких разных фабриках, но условия труда были для нее слишком тяжелыми.
Галина Кузьменко
А причина отъезда в Германию проста - в Париже работы не было, был голод, и многие французы уезжали работать в Германию.
В 1943-м Елену отправили на работу в Берлин, а Галина поехала вслед за дочерью.
В 1945-м году они оказались в зоне английской оккупации, но «советские органы» установили их личности, и англичане просто выдали их НКВД, как выдавали бывших граждан СССР, попавших в плен, «отправленных на работы в рейх», с оккупированной немцами территории СССР – русских, украинцев, белорусов, или бежавших после революции в Европу и живших в Германии.
Жену и дочь Нестора Махно интернировали, и «вместе» с генералом Красновым, атаманом Шкуро и другими «врагами советской власти» (ещё со времен гражданской войны!) привезли в Москву.
В 1945-м году в их этапом отправили в Киев, для суда, и поместили в одну камеру с уголовницами, которые «зарились на наши заграничные тряпки, в особенности белье», как вспоминала Г.А. Кузьменко.
В середине декабре им зачитали приговор... Жена Н.И. Махно, Галина Кузьменко, была приговорена к восьми годам лишения свободы. Она отбывала наказание в лагерях Средней Азии и казахстанском городе Джамбуле. Хотя есть данные, что часть срока она отбывала в Дубровлаге, в Мордовии
Дочь Н.И. Махно, Елену Нестеровну, приговорили к пяти годам ссылки.
После смерти Сталина, Галина Кузьменко была освобождена по амнистии, в 1954 г. и она жила с дочерью в Джамбуле, на окраине, в крохотной мазанке, в дыму и копоти заводов по переработке фосфорита, а не как утверждают некоторые авторы, в «квартире», которую им якобы «выбил» Клим Ворошилов (http://evreimir.com/16416/).
Галина Андреевна Кузьменко в последние годы жизни
Там, на окраине Джамбула, и закончилась история жены и боевой подруги Нестора Махно «матушки» Галины...
А вот как существовали долгие годы Галина Андреевна и Елена в Джамбуле, именно существовали и выживали, сказать очень сложно… Да и мало что об этом известно…
Они снимали «углы», кое-что и кое-как подрабатывали, а через несколько лет Галина Андреевна даже получила крошечную пенсию по старости – за пятнадцать лет «пребывания» в Советском Союзе это был ее первый «твердый заработок».
Ещё во время пребывания Галины в лагере Елена писала ей письма. Она не очень хорошо знала русский язык, писала по-русски с ошибками, и до конца жизни сохранила «парижский акцент».
Приведу отрывок из письма Елены к матери, написанного уже после казахстанской ссылки (http://bookz.ru/authors/sergei-semanov/pod-4ern_452/page-11-pod-4ern_452.html).
Письмо датировано 25-м апреля 1950 года… Орфография сохранена… «… «Дорогая мамочка. Письмо от 7 февраля получила. Пиши теперь на следующий адрес Каз. ССР – Джамбульск… об. – ст. Луговая (Село Луговое) Октябрьская ул. № 17 Швейный цех. Е. Н. Михненко. На Розу Котлер не пиши, она уехала, только указывай мою фамилию и все. Вот кратко как я жила с мая м-ц 1948 г. я поступила через один м-ц в райпотреб-союз, буфетчицей. Работала один месяц и закрыли столовую, и через месяц была снова без работы, тут меня поддержал сапожник, я в скоре заболела тифом и лежала два м-ца в больнице (август-сентябрь 48 г.). Пока я лежала в больнице мне этот сапожник носил кушать, а когда я вышла из больницы я узнала что это все он носил мне за деньги приобретены продажей моих вещей, я осталась без ничего и он скоро уехал оправдываясь тем что у него денег не было а видал что мне глодно, иму было жалко меня и он решил распорядится и мне сказать правду только когда я выздоровлю. Он рассуждал так: лиж бе здоровье, а остальное все будет, и по неволе мне пришлось мериться незная до сех пор сердиться или нет.
Когда я вышла из больницы, у меня было осложнение на печень и на уши. Сейчас печень нормально, а слух средний. В октябре 1948 года я поступила на железнодорожный вокзал посудомойкой (если бы я хотела быть официанткой, я бы не могла из-за одежды). Работала сутками и двое отдыхала. Жила в чеченской семье. В декабре я была уволена по сокращению штата, в январе я поступила судомойкой в ОРС железнодорожной организации, работала в паровозном депо. В марте была уволена из-за документов. Если бы не это, то во всех организациях можно быстро продвинуться, посылают на курсы поваров и т.д. В каждой отрасли можно продвинуться, но не с моей фамилией и происхождением…
…И вот как я прожила эту зиму с 48 по 49 гг., раздетая и босая, с переменами каждые три месяца. Это самое жуткое воспоминание моей жизни… Я лазила по паровозам и тендерам, выпрашивала у машинистов уголь. Таскала его, грязная, потная... Я с дрожью вспоминаю эту зиму.
… Я предупредила своего майора на отметке, что осенью останусь без работы, потому что сезон молока кончается и всех увольняют. Майор обещал меня устроить. Работа была тяжелая на заводе, к осени я уволилась, потому что работа зимняя мне не по силам, хотя меня оставляли, но надо было перейти на хозяйственные работы, как копать, мазать, белить, лед заготавливать, ледник копать, это не в моих силах, и так лето еле выдержала, а в холод раздетой никак невозможно. Вот так и жила до октября 1949 г. В следующем письме дальше напишу. Пока крепко-прекрепко целую. Лена».
От них «шарахались», когда узнавали кто они – жена и дочь «самого» Нестора Махно, их боялись, не брали на работу, им было трудно снять жильё… Потом проживали по адресу: г. Джамбул, 5-й микрорайон, д. 8, кв. 31.
Шли годы… Елена Нестеровна сменила свою «неудобную» фамилию Махно на Михненко, окончила Ташкентский строительный техникум, а затем Джамбульский гидромелиоративно-строительный институт. Работала прорабом…
В конце 1989 года Елена Несторовна Махно-Михненко получила «очень важный документ»:
«Прокуратура СССР. Прокуратура УССР. Михненко Елене Нестеровне.
Сообщаем, что на основании Указа Президиума Верховного Совета СССР от 16 января 1989 года уголовное дело, по которому вы были репрессированы, прекращено и в настоящее время вы реабилитированы».
Такой же документ она получила и на свою мать – Галину Андреевну Кузьменко.
Когда ей вручали бумаги о посмертной реабилитации матери, она с горечью спросила: «Где же вы были десять лет назад?...».
В субботу, 16 января 1993 года, ведущий вечерней программы «Новости» (Останкино, Москва) сообщил, что в г. Тараз (ранее Джамбул), в Казахстане, умерла Елена Нестеровна Михненко, Люси Махно – последний прямой потомок Нестора Ивановича Махно...
Ей было 70 лет… 70 лет испытаний, мучений, издевательств, голода… Но Елена, Люси, как и её отец, была гордой, неуступчивой и выдержала всё…
Говорят, на местном кладбище за металлической оградкой есть памятник с надписью: «Здесь покоятся жена батьки Махно «матушка» Галина Андреевна и дочь Елена Нестеровна». Номер захоронения - № 6069.