Государственная деятельность российского императора Николая II, ставшего последним из династии Романовых, вызывает споры у историков по поводу эффективности для страны. Что касается духовной стороны вопроса, то здесь разногласий значительно меньше, потому что российская императорская семья – образец живого воплощения истинно православной веры. Всесторонним примером благочестивой жизни является деятельность, характер, внешность, поступки Татьяны Николаевны Романовой – второй дочери царской четы.

Детство царевны

Имя царской дочери совпадает с «пушкинской» Татьяной не случайно. Старшая дочь супругов Романовых - Ольга, меньшая - Татьяна – известные имена героинь знаменитого «Евгения Онегина».

Интересно, что и характерные черты двух повзрослевших Татьян пересекаются: высокое самообладание, сила духа, величественное спокойствие, сильно развитое чувство долга.

Однако не стоит глубоко вдаваться в столь лирические сравнения, да и в какие-либо другие сравнения царевны с той или иной личностью. 1897 год 29 мая, Петергоф – день и место рождения Великой княжны.

Если к царской семье и можно было образно употребить выражение «любимая дочь», то это была бы Татьяна.Уравновешенный характер царевны проявлялся с ранних лет. Девочка любила спокойные игры, рукоделие, книги.

Понятие шаловливого ребенка к ней никоим образом не относилось. Улыбка не часто играла на ее губах. Этот проникновенный взгляд мудрого ребенка не утратит глубину до конца своей короткой жизни.

Сосредоточенное выражение лица, глаза с легкой грустью, высокая, хорошо сложенная фигура, трудолюбие – самые частые характеристики, которые можно встретить из писем современников, знавших ее лично.

Начало войны

Ужасающие события Первой мировой войны застали княжну в семнадцатилетнем возрасте. Между тем у юной царевны уже были сформированы понятия государственного уровня. Оба родители могли и любили разговаривать с ней на подобные темы.

Разумеется, деятельная натура дочери не ограничилась лишь общением во дворце. Во время войны страдают люди – это факт. «Татьянинский комитет» - организация, председателем которой являлась Романова, занималась помощью таким людям (беженцы, другие пострадавшие вследствие военных событий).

Удивительный характер Татьяны

Совместно с матерью и старшей сестрой взяла на себя миссию сестры милосердия в госпитале. О необычайном самообладании княжны говорил не один врач. В наши дни трудно представить детей правителей, работающих наравне с рядовыми гражданами страны. А она работала. Также продолжала шефство над 8-м уланским Вознесенским полком (снимок, сделанный за 4 года до начала войны, 1910 год).

Страшная смерть юной княжны

Да уж, о царской роскоши и праздной жизни, вспоминая семью Романовых, говорить не приходится. Пропуская через сердце и подтверждая действиями всецелое участие в событиях страны, и в семье в частности, юная девушка вынесла немало испытаний, выпавших на ее долю. Война. 1917-1918 годы – Революция, отречение отца от престола, арест и трагическая гибель.

Татьяна в возрасте 21 года была арестована вместе со всей семьей. По распоряжению Временного правительства их сослали в Екатеринбург. Ночью с 16 на 17 июля в подвале Дома Ипатьева, с ничего не подозревавшими членами семьи, без суда жестоко расправились – расстреляли. За что? За то, что преданно любили Господа, Родину, семью…

Новые сведения через 100 лет

За последние несколько лет в периодических изданиях, сети Интернет начали появляться сенсационные, неожиданные и противоречащие прежним представлениям версии происходящего в роковую ночь. Речь идет и об инсценировке расстрела, о вывозе царского семейства за границу, и даже о ритуальном убийстве. Исследования, включая генетическую экспертизу, ведутся до сих пор. Возможно, вскоре обществу станет известна неоспоримая правда судьбы исторических личностей.

Канонизация церковью

Не утихают разногласия по вопросу причисления семерых членов семьи к лику святых именованных «царственными страстотерпцами». Значимое событие произошло только в недалеком 2000 году после «долгих раздумий».

БОНУС

Прошли годы и начали появляться аферисты, которые присваивали себе императорскую фамилию.
- в нашем обзоре.

Вторая дочь Императора Николая II и Императрицы Александры Федоровны родилась 29 мая (10 июня) 1897 г. в Петергофе. Согласно записи в дневнике великого князя Константина Константиновича от 29 мая 1897 г., ей было выбрано имя пушкинской героини из «Евгения Онегина», поскольку Императору понравилась мысль, что его дочерей будут звать Ольга и Татьяна, как сестер Лариных. Своим же общественным служением Великая Княжна Татьяна Николаевна полностью соответствовала своей небесной покровительнице - св. мч. Татиане, которая, будучи диакониссой, несла социальное служение среди больных и бедных. При этом Великая Княжна оставалась истинной царской дочерью, по праву называвшейся «розой Петергофа».

Современники описывают ее как высокую и стройную девушку с темно-каштановыми волосами и темными серо-голубыми глазами, с красивыми, четко очерченными чертами лица, изящной фигурой и прямой осанкой, соответствующей дочери императора. Многие придворные считали ее самой красивой из великих княжон.

Титул Татьяны «Великая Княжна» требовал обращения «Ваше императорское высочество», что означало, что она была выше по рангу других европейских принцесс, являвшихся «королевскими высочествами». Однако, домочадцы и прислуга обычно обращались к ней по имени-отчеству или называли ее уменьшительно-ласкательными именами: Таня, Татя, Татьяночка или Танюшка. Одна из фрейлин Императрицы баронесса С. К. Буксгевден рассказывала, как однажды на заседании благотворительного комитета, возглавляемого Великой Княжной Татьяной, она обратилась к ней «Ваше императорское высочество», на что та очень смутилась и прошептала: «Вы что, с ума сошли – так со мной разговаривать?»

Как и другие дети царственной четы, Татьяна воспитывалась в строгости. Она и ее сестры спали на походных кроватях без подушек, утром принимали холодную ванну, а если за день выдавалась свободная минутка, должны были заниматься вышиванием или вязанием. Их работы затем раздаривались или продавались на благотворительных базарах. Татьяну и ее старшую сестру Ольгу в семье называли «большой парой». Они делили одну комнату и были очень близки с самого раннего детства.

Татьяна была практичной и имела природный талант руководителя. Сестры прозвали ее «гувернанткой», и к родителям с разными просьбами всегда отправляли именно ее. Татьяна была ближе своей матери, чем другие сестры, и многие считали ее любимой дочерью царицы. «Не то, чтобы ее сестры любили свою мать сколько-нибудь меньше, – вспоминал Пьер Жильяр, преподававший детям Императора французский язык – но Татьяна знала, как окружить ее неистощимым вниманием, и никогда не давала выхода своим собственным капризам». В письмах Николаю II Александра Федоровна говорит, что Татьяна – единственная из четырех ее дочерей, которая полностью ее понимает.

По воспоминаниям П. Жильяра, Татьяна была замкнутая и уравновешенная девушка, менее открытая и импульсивная, чем Ольга. По его мнению, она была и менее талантлива, чем Ольга, но более трудолюбива, и всегда стремилась довести до конца начатое дело. Фрейлина и ближайшая подруга Императрицы Анна Вырубова писала, что у Татьяны был большой талант в шитье одежды, вышивании и вязании крючком, и что она могла причесать Императрицу, как профессиональный парикмахер.

Татьяна, как и мать, была очень религиозна и постоянно читала Библию. Она также изучала богословие и пыталась разобраться в понятиях добра и зла, страдания и прощения, человеческого предназначения на земле. В своем дневнике она пишет, что «необходима упорная борьба, поскольку за добро платят злом, и зло правит». По выражению одного из приближенных Императора А. А. Мосолова, «скрытная натура» делала характер Татьяны «трудным, но с большей духовной глубиной, чем у ее сестры Ольги».

Во время Первой мировой войны Татьяна вела активную общественную деятельность, являлась почетной председательницей «Татьянинского комитета» – организации, занимавшейся оказанием помощи беженцам и другим людям, пострадавшим в результате военных действий. Вместе с матерью-императрицей и старшей сестрой Ольгой она регулярно работала в госпиталях и лазаретах, занималась сбором пожертвований на оказание помощи раненым и пострадавшим. Как пишет А. А. Вырубова, «Татьяна была почти столь же ловкой и преданной делу, как ее мать, и жаловалась только на то, что из-за молодости ее не допускали к некоторым из наиболее тяжелых случаев». В. И. Чеботарева, работавшая в госпитале вместе с Великой Княжной, описывает случай, когда собралась кипятить корпии (нащипанные из тряпок нитки, которые употреблялись в качестве перевязочного материала вместо ваты), пока Татьяна была занята чем-то другим. Видя, что Великая Княжна слишком устала, женщина хотела сделать все сама, но Татьяна, заметив это, спросила: «Почему ты можешь дышать карболовой кислотой, а я нет?» – и настояла на том, чтобы помочь.

Фрейлина Императрицы С. Я. Офросимова писала: «Если бы, будучи художницей, я захотела нарисовать портрет сестры милосердия, какой она представляется в моем идеале, мне бы нужно было только написать портрет Великой Княжны Татьяны Николаевны; мне даже не надо было бы писать его, а только указать на фотографию Ее, висевшую всегда над моей постелью, и сказать: “Вот сестра милосердия”».

А. А. Мосолов вспоминал: «Во время войны, сдав сестринские экзамены, старшие Княжны работали в царскосельском госпитале, выказывая полную самоотверженность в деле… У всех четырех было заметно, что с раннего детства им было внушено чувство долга. Все, что Они делали, было проникнуто основательностью в исполнении. Особенно это выражалось у двух Старших. Они не только несли в полном смысле слова обязанности заурядных сестер милосердия, но и с большим умением ассистировали при операциях… Серьезнее и сдержаннее всех была Татьяна».

Современники отмечали, что к началу войны Великая Княжна была девушкой вполне сложившегося характера, «прямой, честной и чистой натуры, в ней отмечались исключительная склонность к установлению порядка в жизни и сильно развитое сознание долга». Она ухаживала за больной матерью, следила за порядком в доме, заботилась о Цесаревиче, сопровождала Императора на прогулках, «в общем, всем заправляла».

В письме Татьяны к родителям от 15 августа 1915 г. видно желание разделить с ними все тяготы: «Я все время молилась за Вас обоих, дорогие, чтобы Бог помог Вам в это ужасное время. Я просто не могу выразить, как Я жалею Вас, Мои любимые. Мне так жаль, что Я ничем не могу помочь… В такие минуты Я жалею, что не родилась мужчиной».

На Татьяне лежало больше общественных обязанностей, чем на ее сестрах, она чаще бывала «на людях». А. А. Вырубова и Лили Ден вспоминают, что Татьяне очень хотелось иметь друзей своего возраста, но она была ограничена своим общественным положением и неприязнью матери к свету. Лили Ден пишет, что застенчивость и сдержанность Великой Княжны часто приписывали высокомерию, но стоило познакомиться с ней поближе, как сдержанность исчезала и представала подлинная Татьяна: «Она обладала поэтической натурой, стремилась к идеалу и жаждала настоящей дружбы… Она была свежа, хрупка и чиста, как роза».

Несмотря на строгое воспитание со стороны Императрицы, оберегавшей своих дочерей от дурного влияния светского общества, девочки успели пережить первые наивные увлечения. Татьяна была влюблена в молодого офицера Дмитрия Маламу, одного из раненых царскосельского госпиталя. Малама подарил Великой Княжне французского бульдога, которого она назвала Ортино. «Прости меня за эту собачку, – писала Татьяна матери 30 сентября 1914 г. – Сказать по правде, когда он спросил меня, хочу ли я, чтобы он мне ее подарил, я сразу же ответила “да”». Татьяна взяла Ортино в Екатеринбург, где он погиб вместе с ней. Малама навещал императорскую семью около восемнадцати месяцев; даже Императрица Александра Федоровна ему симпатизировала.

В письме от 17 марта 1916 г. она рассказывала Николаю II: «Маленький Малама провел у меня часок вчера вечером, после обеда у Ани. Мы уже 1 1/2 года его не видали. У него цветущий вид, возмужал, хотя все еще прелестный мальчик. Должна признаться, что он был бы превосходным зятем – почему иностранные принцы не похожи на него?». Дмитрий Малама был убит летом 1919 г. в конной атаке под Царицыным. Татьяна к тому времени уже год как была мертва.

В марте 1917 г. Великая Княжна Татьяна вместе со всей императорской семьей была подвергнута аресту в Царском Селе, впоследствии сослана сначала в Тобольск, затем – в Екатеринбург, где была убита большевиками в ночь на 17 июля 1918 г. Последней записью в дневнике Татьяны, сделанной в Екатеринбурге, были слова св. прав. Иоанна Кронштадтского: «Скорбь твоя неописуема, скорбь Спасителя в Гефсиманском саду о грехах мира безмерна, соедини свою скорбь с Его, в этом ты найдешь утешение».

Вторая дочь Николая II и Александры, Татьяна, была больше похожа на принцессу, чем на старшую сестру. В их союзе, традиционно называемом the big pair, она играла лидирующую роль, оставляя Ольге место интеллектуалки и мечтательницы. Имея разницу всего лишь в полтора года и живя в крайне замкнутом мирке, сестры были близки между собой и появлялись вместе не только на официальных мероприятиях, но и в воспоминаниях современников. Вместе и в противопоставление друг другу. "Татьяна Николаевна от природы скорее сдержанная, обладала волей, но была менее откровенна и непосредственна, чем старшая сестра. Она была также менее даровита, но искупала этот недостаток большой последовательностью и ровностью характера. Она была очень красива, хотя не имела прелести Ольги Николаевны… Своей красотой и природным умением держаться в обществе Она затеняла сестру, которая меньше занималась Своей особой и как-то стушевывалась», - вспоминал П.Жильяр. Ольга и Татьяна Нестандартно широко расставленные большие глаза, стройная фигурка и изумительный профиль заставляли многих признавать Татьяну самой красивой изо всех дочерей Николая II. «Татьяна… была красивее своей сестры, но производила впечатление менее открытой, искренней и непосредственной натуры», - вспоминал Жильяр. «Темноволосая, бледнолицая, с широко расставленными глазами - это придавало Ее взгляду поэтическое, несколько отсутствующее выражение, что не соответствовало Ее характеру», - рассказывала Буксгевден. Ольга могла витать в облаках, раздражаться по пустякам, легко вспыхивать от гнева и быстро успокаиваться, Татьяна же обычно была спокойна, собрана и раздражающе практична. Ехидное прозвище «гувернантка», данное любящими сестрами, приклеилось к ней намертво. «Если Великая Княжна Ольга была воплощением женственности и особенной ласковости, то Великая Княжна Татьяна была, несомненно, воплощением другого начала – мужественного, энергичного и сильного, - вспоминал лежавший в лазарете Семен Павлов. - Немножечко выше старшей Сестры, но такая же изящная и стройная, Она обнаруживала большую твердость и силу во всем. Соответственно Ее характеру и движения Ее, хотя и мягкие, были четки и резки. Взгляд – выразителен и смел. Здоровалась Она также чисто по-мужски, крепко пожимая руку и глядя прямо в глаза тому, с кем здоровалась….Если Великая Княжна Ольга предрасполагала к откровенности и интимному разговору, то Великая Княжна Татьяна вызывала к Себе чувство глубочайшего уважения. Она была также доступна, как и Княжна Ольга. Но в минуты тяжелого душевного состояния я обратился бы не к Ней, а именно к Великой Княжне Ольге». Однако «твердость и сила» (С.Павлов), «строгий и важный вид» (А.Якимов), «природное умение держаться» (Жильяр) и заставляли людей ощущать, «что она дочь императора» (Кобылинский), «Великая Княжна с головы до ног, так Она аристократична и царственна» (Офросимова). «Я без слов чувствую, что Она какая-то особенная, иная, чем сёстры…», - восторженно вспоминала годы спустя Офросимова. Ей вторил и Я.Юровский: «Общее впечатление от их жизни такое: обыкновенная, я бы сказал мещанская семья, за исключением А.Ф. и, пожалуй, Татьяны». Три другие великие княжны были куда проще, частенько «шалили и резвились, как мальчишки, и манерами напоминали Романовых», как писала Вырубова. Достаточно вспомнить Ольгу и Марию, бьющих стекла в павильоне, или Анастасию, запускающую мышь в комнату с пугливой придворной дамой. Татьяна же «совершенно отличается от своих сестер. Вы узнавали в ней те же черты, которые были присущи ее матери, - та же натура и тот же характер» (Е.Кобылинский), княжна «редко шалила и сдержанностью и манерами напоминала Государыню. Она всегда останавливала сестер, напоминала волю Матери» (А.Вырубова). «Именно Татьяна Николаевна нянчилась с младшими, помогала устраивать дела во дворце, чтобы официальные церемонии согласовывались с личными планами семьи. У нее был практический ум, унаследованный от Императрицы - матери и детальный подход ко всему», - писала Юлия Ден. Строгой и крайне внимательной к соблюдению важнейших, по ее мнению, правил императрице бальзамом на раны после постоянных писем старшей дочери с нравоучениями о том, как она должна себя вести, служили короткие записки средней: "Может быть, у Меня много промахов, но, пожалуйста, прости Меня" ; «я даю тебе слово, что буду делать все, чего ты хочешь, и всегда буду слушаться тебя, любимая». С матерью «Только Т. понимает, когда с нею спокойно поговоришь; О. всегда очень несочувственно относится к каждому наставлению», - жалуется Александра мужу в 1916 году. Через месяц она повторяет: «Ольга все время ворчит, … она всюду вносит затруднения, благодаря своему настроению. Т. помогала мне при раздаче яиц и приеме твоих людей». Властная мать, никогда не забывающая о том, что ее любовь должна вознаграждаться послушанием и безграничным уважением, чувствовала себя особенно хорошо не в обществе своенравной Ольги, переживающей, что она нелюбима, Марии или непоседы Анастасии, а в компании всегда подчеркивающей ее превосходство Татьяны. Средняя дочь давала Александре как раз то, что та хотела получить: «Татьяна Николаевна умела окружать ее постоянной заботливостью и никогда не позволяла себе показать что она не в духе». (Жильяр).
Все мемуаристы сходятся на том, что из ОТМА именно Татьяна была наиболее близка Александре. «На мой взгляд, - резюмирует мнения окружающих Ч.С.Гиббс, - Государыня любила ее больше, чем остальных дочерей. Любой поблажки или поощрения можно было добиться лишь через Татьяну Николаевну». Спросить, передать, повлиять – за этим все (отнюдь не только ближайшие родственники, но и те, кто достаточно знал расклад сил в семье) обращались именно к ней. А "когда Государь с Государыней уехали из Тобольска, никто как-то не замечал старшинства Ольги Николаевны. Что нужно, всегда шли к Татьяне: "Как Татьяна Николаевна скажет", - вспоминал Е.Кобылинский. В общем, как говорила его жена, Клавдия Битнер, "если бы семья лишилась Александры Феодоровны, то крышей бы для нее была Татьяна Николаевна». В годы войны Татьяна была почетной председательницей Комитета по оказанию временной помощи пострадавшим от военных действий: присутствовала (по большей части - молча) на заседаниях (иногда - на сборе пожертвований) и ставила подписи под обращениями или благодарностями. Ольга, Татьяна и Александра на заседании Татьяниного комитета, 1915 г Зато как сестра милосердия Татьяна оставила о себе хорошую память. «Доктор Деревенко, человек весьма требовательный по отношению к сестрам, говорил мне уже после революции, что ему редко приходилось встречать такую спокойную, ловкую и дельную хирургическую сестру, как Татьяна Николаевна», - вспоминала дочь Боткина. Ровное (в контексте образования – скорее даже равнодушное) отношение и усидчивость, которые были свойственны Татьяне-ученице, были в операционной палате очень к месту. Работавшая с княжнами Валентина Чеботарева писала в дневнике 4 декабря 1915 г: «Татьяна Николаевна - чудная сестра. 27-го, в день возвращения Веры Игнатьевны, взяли Смирнова в перевязочную. Температура все держалась, пульс скверный, решен был прокол после пробного укола. Игла забилась сгустками гноя, ничего не удавалось высосать, новый укол, и Вера Игнатьевна попадает прямо на гнойник; потек густой, необычайно вонючий гной. Решают немедленно прорез. Забегали мы, я кинулась фильтровать новокаин и кипятить, Татьяна Николаевна самостоятельно собрала и вскипятила все инструменты, перетаскивала столы, готовила белье. Через 25 минут все было готово. Операция прошла благополучно. После разреза сперва с трудом, а потом рекой полился невероятно вонючий гной. Первый раз в жизни у меня был позыв к тошноте, а Татьяна Николаевна ничего, только при жалобе, стонах личико подергивалось, да вся стала пунцовая». Косынка и форменное платье, упрощающие круглое лицо Ольги, лишь подчеркивали тонкие черты Татьяны. В сочетании с ее спокойствием и сдержанностью, столь важными в медицине, в глазах романтически настроенных монархистов они делали девушку настоящим ангелом и кумиром. Офросимова вспоминала: "Если бы, будучи художницей, я захотела нарисовать портрет сестры милосердия, какой она представляется в моем идеале, мне бы нужно было только написать портрет Великой Княжны Татьяны Николаевны; мне даже не надо было бы писать его, а только указать на фотографию Ее, висевшую всегда над моей постелью, и сказать: "Вот сестра милосердия". На этом портрете Великая княжна снята в халате сестры милосердия; она стоит посреди палаты, залитой лучами солнца; они обливают ярким светом всю ее тонкую, высокую фигуру, золотыми бликами ложатся на ее белоснежную одежду. Ее головка, в белой, низко одетой на лоб косынке, снята в профиль; черты ее прекрасны, нежны и полны грусти, глаза слегка опущены, длинная тонкая рука лежит вдоль халата…это не портрет, нет… это живая сестра милосердия зашла в палату в яркий весенний день… Она подошла к постели тяжелораненого.. она видит, что он заснул первым живительным сном… она боится шевельнуться, чтобы его не потревожить… она замерла над ним счастливая, и успокоенная за него, и утомленная от бессонных ночей и страданий, ее окружающих.» Как и Ольга, среди больничных коек Татьяна быстро нашла обожателей. Их было достаточно, но особо она выделяла двоих – Дмитрия Маламу и Владимира Кикнадзе. Дмитрий попал в лазарет вскоре после начала войны и уехал в декабре 1914, следующий раз Татьяна, по-видимому, встретилась с ним весной 1916 г. «Малама был молод, румян, светловолос. Выдвинулся перед войной тем, что, будучи самым молодым офицером, взял первый приз на стоверстном пробеге (на кобыле «Коньяк»). В первом же бою он отличился и, вскорости, был тяжело ранен. В нем поражало замечательно совестливое отношение к службе и к полку, в частности, - вспоминал И.Степанов, лежавший с Дмитрием в одной палате. – Он только видел сторону «обязанностей» и «ответственности». Получив из рук Императрицы заслуженное в бою Георгиевское оружие, он мучился сознанием, что «там» воюют, а они здесь «наслаждаются жизнью». Никогда ни в чем никакого чванства. Только сознание долга». Княжна частенько задерживалась у постели Дмитрия: «обыкновенно Княжны уходили из перевязочной раньше Матери и, пройдя по всем палатам, садились в нашей, последней, и там ждали Ее. Татьяна Николаевна садилась всегда около Маламы» (Степанов). В октябре 1914 г. Дмитрий подарил Татьяне французского бульдога, Ортипо, что дало повод великой княгине Ольге подшучивать над племянницей: «Татьяна, какой улан тебе подарил собачку? (сучку?) Ты сидишь на его койке, Ольга говорит. Очень занятно» Татьяна и Анастасия с "подарком" Молодому человеку симпатизировала и Александра, писавшая Николаю: «Мой маленький Малама провел у меня часок вчера вечером, после обеда у Ани. Мы уже 1 1/2 года его не видали. У него цветущий вид, возмужал, хотя все еще прелестный мальчик. Должна признаться, что он был бы превосходным зятем - почему иностранные принцы не похожи на него?» Но мезальянс был неприемлем для царской дочери, которой слухи прочили в мужья то отлетевшего рикошетом от Ольги Кароля Румынского, то крестника Николая II Бориса Болгарского, то великого князя Дмитрия Павловича. Дмитрий Павлович Борис Болгарский В конце 1914 года Малама возвращается в армию, а новым персонажем в дневнике великой княжны становится некий Владимир Кикнадзе. Сначала, видимо, появившийся в лазарете как раненый, потом, как упоминается в дневнике Чеботаревой за конец 1915 г., Владимир с согласия императрицы остается в лазарете санитаром. В дневнике Татьяны он упоминается часто, но с несколько меньшими эмоциями, нежели Малама. Чеботарева, несколько неприязненно относившаяся к Владимиру, возмущенно писала в своем дневнике: «Вообще атмосфера сейчас царит тоже не внушающая спокойствия. Как только конец перевязок, Татьяна Николаевна идет делать вспрыскивание, а затем усаживается вдвоем с К. Последний неотступно пришит, то садится за рояль и, наигрывая одним пальцем что-то, много и горячо болтает с милой деткой. Варвара Афанасьевна в ужасе, что если бы на эту сценку вошла Нарышкина, мадам Зизи, то умерла бы. У Шах Багова жар, лежит. Ольга Николаевна просиживает все время у его постели. Другая парочка туда же перебралась, вчера сидели рядом на кровати и рассматривали альбом. К. так и жмется. Милое детское личико Татьяны Николаевны ничего ведь не скроет, розовое, возбужденное. А не вред ли вся эта близость, прикосновения. Мне жутко становится. Ведь остальные-то завидуют, злятся и, воображаю, что плетут и разносят по городу, а после и дальше. К. Вера Игнатьевна посылает в Евпаторию - и слава Богу. От греха подальше». Что стало с Владимиром Кикнадзе после революции история, увы, умалчивает. По рассказам родственников, Дмитрий Малама, узнав о расстреле царской семьи, потерял всякую осторожность, начал сознательно искать смерти и был убит летом 1919 в конной атаке под Царицыным (Волгоградом). Впрочем, об этом Татьяна уже узнать не могла. «Интересная рука у Татьяны Николаевны, - записала в январе 1916 г., за год с небольшим до революции и за два с лишним до расстрела, Валентина Чеботарева, - линия судьбы вдруг прерывается и делает резкий поворот в сторону. Уверяют, что должна выкинуть нечто необычайное». Уж лучше бы не выкидывала.

Великая Княжна Татиана Николаевна носила имя святой мученицы Татианы (что значит учредительница), которая при жизни исполняла служение диаконисы, то есть принадлежала к тому чину, который, кроме обязанностей при храме, нес, как бы мы теперь сказали, активное социальное служение среди больных, заключенных в тюрьмах, среди тех, кто беден и скуден в этом мире.

И в этом отношении вторая дочь Государя в полной мере соответствовала своему имени. Она, так же как и ее Небесная покровительница, была открыта обществу и готова активно работать на благо подданных своего отца. При этом она оставалась истинной Царской Дочерью. «Великая Княжна с головы до ног, так она аристократична и царственна, — писала о ней С.Я. Офросимова. — Лицо ее матово-бледно, только чуть-чуть розовеют щеки. Профиль ее безупречно красив. Своеобразность и оригинальность придают ее лицу далеко расставленные друг от друга глаза. Ей больше, чем сестрам, идут косынка сестры милосердия и красный крест на груди.

Лицо ее иногда имеет сосредоточенное и строгое выражение. В эти минуты она похожа на Мать. На бледных чертах ее лица — следы напряженной мысли и подчас даже грусти. Я без слов чувствую, что она какая-то особенная, иная, чем сестры, несмотря на общую с ними доброту и приветливость. Я чувствую, что в ней — свой целый замкнутый и своеобразный мир».

Великая Княжна Татьяна Николаевна родилась 29 мая/11 июня 1897 года. Своей дивной внешностью Царевна напоминала мать, а чертами характера отца. Татиана была спокойнее, чем старшая сестра, и уравновешеннее. Своими большими глазами она очень походила на Государыню — высокая, тонкая, как тростник, она была наделена изящным профилем камеи, синими глазами и каштановыми волосами. Татиана была свежа, хрупка и чиста, как роза. Ребенком почти не шалила — у нее было удивительно мужественное самообладание, доставшееся ей от Государя. «Она редко смеялась, — вспоминала Анна Вырубова, — была очень добра и умела сохранять спокойствие. Однажды снежок, брошенный ее сестрой Марией, ударил ее в лицо, и у нее пошла кровь носом, она даже не заплакала».

Святая Царевна Татиана являлась самым близким лицом Государыни. В ней отмечалось исключительная склонность к установлению порядка в жизни и сильно развитое сознание долга. Из-за болезни матери Татиана часто ведала распорядками в доме, любила хозяйничать, вышивала и гладила белье. Царевна была умная, развитая девушка. У нее был практический ум Александры Феодоровны и такой же детальный подход ко всему. В случаях, требующих решительных действий, Великая Княжна никогда не теряла голову. В ней соединялись искренность, прямолинейность, склонность к поэзии. Она была ближе всех к Матери и являлась любимицей у нее и у отца.

Абсолютно свободная от самолюбия, она всегда была готова отказаться от своих планов, если появлялась возможность погулять с отцом, почитать матери, сделать то, о чем ее просили. Татиана Николаевна нянчилась с младшими, помогала устраивать дела во дворце, чтобы официальные церемонии согласовывались с личными планами Семьи.

С Великой Княжной произошло то же, что с Ее Величеством. Ее застенчивость и сдержанность принимали за высокомерие, однако стоило познакомиться с ней поближе и завоевать ее доверие, как сдержанность исчезала, и тогда представлялась подлинная Татиана Николаевна. Она обладала поэтической натурой, жаждала настоящей дружбы. Его Величество горячо любил вторую дочь, и сестры шутили, что если надо обратиться к Государю с какой-то просьбой, то «Татиана должна попросить папа , чтобы Он нам это разрешил». Сдержанностью и манерами она напоминала Государыню. Царевна всегда останавливала сестер, напоминала волю матери, отчего они постоянно называли ее гувернанткой. Татиаяна Николаевна была очень популярна: все ее любили — и домашние, и учителя, и в лазаретах и была самой общительной.

«Татиана Николаевна от природы обладала волей, но была менее откровенна и непосредственна, чем старшая сестра, — вспоминает П. Жильяр. — Она была также менее даровита, но восполняла этот недостаток большой последовательностью и ровностью характера. Она была очень красива, хотя не имела прелести обаятельности Ольги Николаевны. Если только Императрица делала разницу между дочерьми, то ее любимицей была Татиана Николаевна. Не то чтобы ее сестры любили мать меньше ее, но Татиана Николаевна умела окружать ее постоянной заботливостью и никогда не позволяла себе показать, что она не в духе. Своей красотой и природным умением держаться в обществе, хотя и с некоторой застенчивостью, она затмевала старшую сестру. Эти обе сестры нежно любили друг друга, между ними было только полтора года разницы, что, естественно, их сближало. Их звали "большие", тогда как Марию Николаевну и Анастасию Николаевну продолжали звать "маленькие"».

Татиана Николаевна была девушка вполне сложившегося характера, прямой, честной и чистой натуры, у нее отмечалось сильно развитое сознание долга. Готовность непрестанно трудиться была заложена у нее с рождения. «Татиана, как всегда, помогает всем и повсюду», — писала Царица-Мученица из тобольской ссылки. Она ведала, за болезнью матери, распорядками в доме, заботилась об Алексее Николаевиче. Да еще и воспитывала младших.

«У нее были очень ловкие руки, — вспоминала А. Вырубова. — Она шила себе и старшей сестре блузы, вышивала, вязала и великолепно причесывала свою мать, когда девушки отлучались».

Великая Княжна Татиана постоянно училась самоанализу, училась владеть собой. Будучи еще совсем в юных летах, уже была весьма самокритична и способна оценивать свое внутреннее состояние; «Может быть, у меня много промахов, но, пожалуйста, прости меня» (письмо к матери от 17 января 1909 года).

«Я прошу у тебя прощения за то, что как раз сейчас, когда тебе так грустно и одиноко без папы, мы так непослушны. Я даю тебе слово, что буду делать все, чего ты хочешь, и всегда буду слушаться тебя, любимая» (письмо от 16 июня 1915 года).

«Я только хотела попросить прощения у тебя и дорогого Папа за все, что я сделала вам, мои дорогие, за все беспокойство, которое причинила.

«Моя дорогая, родная, милая Мама. Я прошу прощения за то, что не слушаю тебя, спорю с тобой, что непослушная. Сразу я никогда ничего не чувствую, а потом я чувствую себя такой грустной и несчастной оттого, что утомила тебя, потому что тебе все время приходилось мне все повторять. Пожалуйста, прости меня, моя бесценная Мамочка. Сейчас я действительно постараюсь быть как можно лучше и добрее, потому что я знаю, как тебе не нравится, когда одна из твоих дочерей не слушается и плохо себя ведет. Я знаю, как это ужасно с моей стороны плохо себя вести, моя дорогая Мама, но я на самом деле, милая моя, буду стараться вести себя как можно лучше и никогда не утомлять тебя и всегда слушаться с первого слова.

Прости меня, дорогая. Напиши мне только одно слово, что ты меня прощаешь, и тогда я смогу пойти спать с чистой совестью. Да благословит тебя Бог всегда и повсюду — никому не показывай это письмо. Поцелуй от твоей любящей, преданной, благодарной и верной дочери. Татиана».

Царевна была очень религиозна, любила духовное чтение, с сестрами и матерью она часто говорила о молитве. Вторая царская дочь была воистину не от мира сего, так дивно в ней сочетались изящество и особенная красота с духовным взглядом на жизнь, добрым сердцем и трудолюбивыми руками.

«Хорошенько молитесь в церкви за всех нас, за всех моих цыплят, больших и маленьких. Это прекрасно — ты молишься за свою Мамочку — может быть, Бог даст что-то хорошее, — писала Татьяне Государыня. — Но иногда Он посылает болезнь для блага чьей-то души. В церкви внимательно слушай чудные молитвы Великого Поста, они помогут Тебе быть хорошей».

Т. Мельник-Боткина говорила: «Я удивляюсь и их трудоспособности — Великая Княжна Татиана, прежде чем ехать в лазарет, встает в семь часов утра, чтобы взять урок, потом едет на перевязки, потом завтрак, опять уроки, объезд лазаретов, а как наступит вечер... сразу берется за рукоделье или за чтение».

Как и старшая сестра, Татиана очень любила детей. У обеих Княжон было много крестников в семьях дворцовой охраны и в семьях офицеров прибрежной охраны. Царевны часто приглашали их во дворец и дарили одежду и разные вещи.

С началом войны в семнадцатилетнем возрасте Царевна Татиана приступила к тяжелой работе сестры милосердия. Внимательной и спокойной Татиане с ее характером трудолюбивой евангельской Марфы труд в лазарете давался легко. Все, кто видел Татиану за работой, восхищались ее профессионализмом. Даже доктор Деревенко, человек по натуре очень строгий и требовательный, говорил, что ему редко приходилось встречать такую спокойную, ловкую и дельную хирургическую сестру, как Татиана Николаевна. И если Ольга с трудом переносила вид открытых ран, то Татиана даже жаловалась, что ей по молодости не поручают самые тяжелые случаи. Позже все врачи, видевшие Великую Княжну Татиану Николаевну за работой, говорили, что она прирожденная сестра милосердия, что она нежно и бесстрашно касается самых тяжелых ран, что все ее перевязки сделаны умелой и умеренной рукой.

Помимо работы в госпитале у старших Царевен были другие заботы. Через несколько недель после начала войны Великая Княжна Татиана выступила инициатором создания в России Комитета Ее Императорского Высочества Великой Княжны Татианы Николаевны для оказания временной помощи пострадавшим от военных бедствий. Комитет ставил перед собой следующие цели: оказание помощи лицам, впавшим в нужду вследствие военных обстоятельств, в местах их постоянного места жительства или же в местах временного пребывания; содействие отправлению беженцев на родину или на постоянное место жительства; поиск работы для трудоспособных; содействие в помещении нетрудоспособных в богадельни, приюты; оказание беженцам денежного пособия; создание собственных учреждений для помещения нетрудоспособных; прием пожертвований. Этот комитет оказал помощь трем с половиной миллионам беженцев. В газетах того времени печаталось обращение:

«От Ее Императорского Высочества

Великой Княжны

Татианы Николаевны

Война разорила и рассеяла миллионы наших мирных жителей: несчастные беженцы — бездомные и голодные — ищут пропитание.

Правительство, общественные и национальные установления, частные благотворители и мой Комитет помогают беженцам, но нужда их так громадна, что покрыть ее под силу лишь всему народу.

Прошу вас, добрые люди, согрейте беженца духовно и телесно и утешьте его сознанием, что понято нами безысходное горе его.

Вспомните завет Господень: …алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня (Мф. 25: 35).

Великая Княжна Татиана была Почетной председательницей этого Комитета, в который входили известные в России государственные и общественные деятели. В заседаниях Комитета также участвовали представители военного Министерства, министерств внутренних дел, путей сообщения и финансов. Отметим, что Великая Княжна Татиана Николаевна, формально занимавшая пост Почетной Председательницы, несмотря на Свой юный возраст, активно, разумно и толково участвовала в деятельности комитета ее имени, входила во все его дела и лично благодарила тех, кто помогал деятельности Комитета. Вместе с Государыней Великие Княжны объезжали военные госпитали, организовывали благотворительные ярмарки. В свободное время они своими руками шили белье для солдат и их семей. Татьяна была Шефом армейского Восьмого Уланского Вознесенского полка и считала себя уланом, причем гордилась тем, что родители ее — уланы (оба гвардейских уланских полка имели Шефами Государя и Императрицу).

В письмах к родителям Татиана все время называет себя «вечно любящей, верной и благодарной дочерью». Будучи натурой уравновешенной, практического склада, Великая Княжна жила благотворительностью, была щедра и немедленно отзывалась на любую просьбу. От нее часто слышали: «Ой, надо помочь бедняжке такому-то или такой-то, я как-то должна это сделать».

Забота о других, непрестанный труд и молитва сказывались на внутреннем устроении святой Царевны Татианы. Форма сестры милосердия стала для дочерей святого Царя Страстотерпца подлинным монашеским одеянием. Война застала их совсем юными, не познавшими всех мирских радостей, присущих этому возрасту. Образ жизни старших княжон был замкнутый и строгий, состоящий из молитвы, труда, обучения, благотворительной деятельности и присутствия на официальных приемах.

Долг пред Богом и Россией — вот что было основой жизненного пути Святой Страстотерпицы Царевны Татианы, отдыхом для которой служило чтение духовных книг. После мученической кончины Царской Семьи в вещах второй дочери Государя была найдена книга «О терпении скорбей», представлявшая собой изречения святых отцов и учителей Церкви. В этой книге Великой Княжной выделены следующие слова: «Верующие в Господа Иисуса Христа шли на смерть как на праздник, становясь перед неизбежной смертью, сохраняли то же дивное спокойствие духа, которое не оставляло их ни на минуту... Они шли спокойно навстречу смерти потому, что надеялись вступить в иную, духовную жизнь, открывающуюся для человека за гробом».

Эти слова призывают нас преклониться перед высотой духа и величием подвига святой Страстотерпицы Царевны Татианы.

Несколько дней назад начал широко обсуждаться возможный визит Татьяны Николаевны РомановойВторая дочь Николая II , дочери бывшего российского императора, в Соединенные Штаты. Согласно некоторым сообщениям, в программу поездки якобы вошли балы, выступления в женских клубах в поддержку некой российской благотворительной организации.

Сегодня на эту историю удалось пролить свет. Русская балерина Екатерина Галанта, выступающая теперь в нью-йоркском театре, выпустила заявление, в котором сообщается, что ей предлагали 500 долларов в неделю за то, чтобы она притворилась бывшей великой княжной.

Слова мадемуазель Галанты были дословно переведены на английский язык.

«Около двух недель назад к дверям театра, где я сейчас выступаю, подъехал автомобиль. Из него вышел мужчина среднего возраста. Он написал карандашом на куске бумаги свое имя, “Мистер Джейкобс”, а затем спросил, могу ли я его принять. Дождавшись конца представления, он заговорил на очень плохом русском, спросив меня, действительно ли я та самая Галанта из Петрограда. Я ответила, что, да, я та самая Галанта. Мужчина спросил меня, танцевала ли я в Петрограде, и я сказала, что делала это с семи лет. Затем мой собеседник поинтересовался, видела ли я когда-либо великую княжну Татьяну, и я сказала, что, да, видела. Я выступала перед ней, царем и царицей в Императорской опере в Петрограде. Мужчина спросил, не хочу ли я заработать много денег. Я уточнила, о какой сумме идет речь. Он сказал, что мне будут платить 500 долларов в неделю, и я буду жить как принцесса. “Как это возможно?” - удивилась я. “Вы перестанете участвовать в этом спектакле и поедете со мной в Сан-Франциско. Вы перестанете существовать как Галанта и станете великой княжной Татьяной. Мы скажем, что вам удалось сбежать из Сибири и вы только что прибыли на пароходе в Сан-Франциско из Японии”, - сказал мужчина. Я спросила, зачем все это нужно. “Для съемок кино. Для исполнения этой роли нам нужна русская девушка. Вы знакомы с российским двором, и вы похожи на великую княжну, - ответил мужчина. - Так вы поедете?” Я сообщила ему, что ему необходимо поговорить с моим менеджером, и мистер Джейкобс ответил решительным отказом. Он заявил, что он не работает ни с менеджерами, ни с представителями бизнеса и что, если я хочу поехать в Сан-Франциско, наш разговор должен остаться в секрете. Тогда я отказалась, и он ушел прочь».

Официальные российские лица, находящиеся в Америке, были возмущены слухами о визите дочери бывшего императора в Соединенные Штаты. Они заявили, что не признают никакие самозванные благотворительные организации по оказанию помощи пострадавшим в войне и что такой же позиции придерживается и Красный Крест.

Первоначальную версию этой истории, связанную с побегом Татьяны из Тобольска с помощью фиктивного брака с сыном бывшего камергера императорского двора, почти никто официально не комментировал. Один из сотрудников российского государственного благотворительного фонда по сбору помощи пострадавшим в войне ограничился фразой: «В России сейчас странные времена».