Первая в мире жещина-посол. С 1923 года полномочный и торговый представитель в Норвегии, с 1926 - в Мексике, с 1927 - полномочный представитель в Норвегии, в 1930-1945 - посланник, а затем посол СССР в Швеции. Ее имя овеяно легендами. Одна из самых загадочных женщин советской России. До глубокой старости сводила с ума мужчин.
Есть такие женщины, которым Бог не дал таланта быть хранительницей семейного очага. Хотя, казалось бы, всем остальным природа их наградила: и красотой, и грацией, и обаянием, и умением любить, и умом... Но желанием создать семейный уют Шурочка Коллонтай была обделена так же, как бывает иногда человек начисто лишен слуха или голоса.
Александра Михайловна Домонтович (Коллонтай) родилась 1 апреля 1872 года в богатом трехэтажном особняке в семье полковника генерального штаба. Женился он лишь в сорок лет, на женщине с тремя детьми, которая ушла от мужа. Так что Шура была ее четвертым ребенком, но для отца - первым и любимым. В девочке перемешалась русская, украинская, финская, немецкая и французская кровь.
Воспитание она получила домашнее, но экзамены на аттестат зрелости в петербуржской мужской гимназии сдала лучше многих гимназистов.
Ей было шестнадцать, она обожала танцевать, и ее любимым партнерам по танцам был Ванечка Драгомиров. Они были признаны на балах самой блистательной парой. Ей казалось, что она влюблена, но когда Ваня попытался ее убедить, что они должны быть вместе навеки, Шурочка подняла его на смех. Ваня пустил себе пулю в сердце.
Некоторое время спустя блистательный адъютант императора Александра III сорокалетний генерал Тутолмин просил руки Шуры Домонтович, но получил решительный отказ. Отправляясь по делам в Тифлис, отец взял Шуру с собой. Здесь она проводила время с троюродным братом - черноволосым красавчиком и весельчаком, молодым офицером Владимиром Коллонтаем. Говорили они о политике и о социальной несправедливости, читали Герцена. Владимир покорил сердце и ум юной красавицы. Шура вернулась в столицу, но Коллонтай приехал следом и поступил в Военно-инженерную академию. Родители мечтали о другой партии для дочери и не разрешили видеться влюбленным, что, естественно, только разогрело страсть. Чтобы охладить дочь, отец отправил ее развеяться в Париж и Берлин под присмотром ее сводной сестры. Но переписка между влюбленными не прекращалась, а в Европе Шура узнала про профсоюзы, Клару Цеткин, "Коммунистический манифест", - про все то, что в России было запретным. И именно сладость запретного плода заставила ее заявить: выхожу замуж за Коллонтая!
Они были счастливой и красивой парой. Муж был мягок и добр, старался во всем ей угождать, он был горазд на выдумки и забавы. Упрекнуть его было не в чем, но она хотела чего-то другого. Чего? Она сама не знала. Шура начала работать в публичной библиотеке, где собирались столичные вольнодумцы. Ее сыну, Мише, не исполнилось еще и полугода, а его мать, нахватавшись первых сведений о том, что не все в этом мире гармонично и справедливо, уже была одержима жаждой участвовать в избавлении человечества от вселенского зла. Но пока она ставила перед собой цели попроще. Например, выдать замуж ближайшую подругу Зою Шадурскую за друга мужа офицера Александра Саткевича. Ради этого она даже придумала жить "коммуной", пригласив и Зою, и Саткевича в свой дом. Надо сказать, что в средствах молодая семья не была стеснена - отец выделил замужней дочери значительное содержание. Вечерами собирались вчетвером, читали вслух социальную публицистику, отобранную Шурой. Зоя слушала страстно, Саткевич внимательно, муж, зевая. Заходили новые друзья хозяйки дома - учителя, журналисты, артисты - и до хрипоты спорили о политике.
Саткевич не пленился Зоей, но зато хозяйка дома полностью и безраздельно завладела его чувствами. Образовался мучительный любовный треугольник. С этого времени Шуру Коллонтай начали безраздельно волновать проблемы свободы любви, семейного счастья, долга, возможности любви к двоим мужчинам. Она теоретизировала, но ни на что не могла решиться. Ей нравились оба. Зоя ушла из "коммуны" и снимала квартиру, где Шура тайно встречалась с Саткевичем. Наконец, она покинула супружескую квартиру, сняла комнаты для себя, сына и няни, но вовсе не для того, чтобы расторгнуть брак с Коллонтаем и вступить в новый. Она не хотела семейного уюта, дом ей нужен был, чтобы делать дело - читать и писать. Саткевич был в ее квартире желанным, но редким гостем.
13 августа 1898 года Шура Коллонтай отправилась за границу, оставив сына на попечение родителей. Ей было двадцать шесть.
Коллонтай выбрала Швейцарию, чтобы получить образование. Но она заболела нервным расстройством, уехала в Италию,"где писала статьи для газет и журналов, которые никто не печатал. Нервное расстройство усилилось, врачи посоветовали вернуться домой. Тогда она в последний раз попыталась жить нормальной женской жизнью в семье. Муж заболел, она ухаживала за больным. Но роль заботливой жены ей наскучила, а возобновившиеся свидания с Саткевичем ставили перед ней неразрешимые проблемы. Коллонтай уехала в Швейцарию.
Она записалась в семинар профессора Геркнера, много читала, ее статьи появились в солидных журналах. Она писала о Финляндии - о проектируемых реформах, об экономике, о рабочем движении, и стала авторитетным экспертом по этой стране. Шура быстро приобретала новые связи: подружилась с Розой Люксембург, с Плехановым и его женой. Изредка она приезжала в Петербург, встречалась с другом, но не с мужем. Мать умерла, сын жил с дедом. Саткевич мечтал жениться на Шурочке, потому что гражданский брак для полковника был неприемлем. Но она была категорически против. Она уже приспособилась к другой жизни. Она познакомилась с Каутским и Лафаргами, стала знатоком русского рабочего движения и специалистом по Финляндии.
Когда умер отец, возникло множество бытовых проблем. Ей в наследство перешло имение, которое приносило большие доходы, позволявшие безбедно жить в Европе. Ей нужны были деньги, но заниматься их добыванием, обременять себя финансовыми отчетами не хотелось. Она поручила все дела по имению Саткевичу. К тому времени к их отношениям привыкло даже строгое начальство полковника, и Шура и Александр уже ни от кого не таились. Дом отца продали, Коллонтай сняла хорошую квартиру, верная подруга Зоя жила с ней в качестве домработницы. Она готовила, стирала, гладила и шила, а кроме того, писала для газет очерки, фельетоны, рецензии. Шура Коллонтай предпочитала только творчество: она была уже автором трех книг по социальным проблемам, много писала о женском движении, о пролетарской нравственности, которая придет на смену буржуазной.
В 1905 году А. Коллонтай обнаружила в себе еще один талант - талант оратора. Включившись в агитационную работу нелегалов, она с пафосом выступала на рабочих собраниях. На одном из них она познакомилась с соредактором первой легальной газеты социал-демократов в России Петром Масловым, которого отчаянно критиковал Ленин. Пухленький, рано начавший лысеть русский экономист произвел на Шуру неизгладимое впечатление. Она говорила только о нем, и Петр Маслов - степенный, расчетливый - бросился в омут любви, хотя и состоял в законном браке.
Маслов получил возможность прочитать цикл лекций в Германии. Коллонтай приехала на учредительный съезд социал-демократов в Мангейм, где круг ее знакомых в высшей элите европейской социал-демократии значительно расширился. Но, главное, в Берлине, где она остановилась на несколько дней, ее ждал Маслов. А в Петербурге Петр смертельно боялся огласки, тайные свидания радости не приносили. Но популярного экономиста снова пригласили в Германию, а Коллонтай - на конгресс Интернационала. Личное сочеталось с общественным.
Тем временем бурная революционная деятельность Коллонтай не осталась без внимания властей. Ее арестовали, но выпустили под залог. Пока она укрывалась у писательницы Щепкиной-Куперник, друзья приготовили ей заграничный паспорт, и она сбежала. Ее разлука с Петербургом на этот раз растянулась на восемь лет. Вскоре за ней последовал Петр Маслов, правда, ему пришлось взять с собой семью. Тайная любовь продолжилась в Берлине. Но Шура, как и большинство русских эмигрантов, не могла усидеть на одном месте. Для Коллонтай домом была она сама, крыша над головой и стол для работы. Но, главное, она великолепно знала несколько европейских языков и легко адаптировалась в любой стране.
Роман с Петром Масловым начал тяготить Шуру Коллонтай, поскольку превратился в тривиальный адюльтер, а о браке с ним она и слышать не хотела. Она уехала в Париж, сняла комнату в скромном семейном пансионе. Но Петр бросился за Шурой, прихватив, как всегда, свое семейство. Он приходил к ней каждый день, но ровно в половине десятого торопился домой. Ее это угнетало.
На траурном митинге у могилы Лафаргов Коллонтай заметила на себе пристальный взгляд молодого мужчины - прямой, открытый, властный взгляд. После похорон он подошел, похвалил ее речь, поцеловал ручку. "Он мне мил, этот веселый, открытый, прямой и волевой парень", - писала она немного позже. Тогда они долго бродили по городу, зашли в бистро. Она спросила, как его зовут. Александр Шляпников , революционер-пролетарий. Ночью он привез ее в пригород, в скромный дом для малоимущих, где снимал убогую комнату. Ему было двадцать шесть, ей - тридцать девять. Утром последовали объяснение и разрыв с Петром Масловым. Решили с Санькой уехать в Берлин, но она еще задержалась в Париже: прибыл муж, Владимир Коллонтай. Не читая, Шура подписала заготовленные его адвокатом документы о разводе, где всю вину брала на себя. Теперь ее бывший муж мог спокойно жениться на любимой женщине, с которой давно жил и которая любила их с Шурой сына Мишу.
Коллонтай писала Зое, что безмерно счастлива с новым другом. Только с ним она по-настоящему почувствовала себя женщиной. Теперь, живя с пролетарием, она считала, что стала лучше понимать жизнь и проблемы рабочих. Шляпников выполнял ответственные поручения Ленина, поэтому не часто бывал дома. Когда же им удавалось подольше жить вместе, Шура замечала, что друг начинает ее раздражать. Мужчина, который при всей непритязательности все-таки требовал минимального ухода и внимания, был обузой. Он мешал ей работать, писать статьи и тезисы лекций. Имение давало все меньше денег.
Мировая война застала Коллонтай с ее сыном, Мишей, в Германии. Они вместе отдыхали в это лето в курортном городке Коль-груб. Их арестовали, но через два дня ее выпустили, так как она была врагом того режима, с которым Германия вступила в войну. С трудом удалось вызволить Мишу, и они выехали из страны. Шура отправила сына в Россию, а сама уехала в Швецию, где был в то время Шляпников. Но из Швеции ее выслали за революционную агитацию без права возвращения когда-либо. Выгнали навсегда. Она остановилась в Норвегии. Наезжавший иногда Шляпников тяготил ее, кроме того, Саткевич сообщил о своей женитьбе. Ее это расстроило. Сказывались и долгая разлука с Россией, и бездеятельность. У нее началась депрессия, она писала о своем одиночестве и ненужности. И в этот момент ее пригласили с лекциями в США, к тому же сам Ленин поручил ей перевести его книгу и попытаться издать в Штатах. Коллонтай выполнила его задание, да и лекции имели бешеный успех. Она объехала 123 города, и в каждом прочитала по лекции, а то и по две. "Коллонтай покорила Америку!" - писала газета.
Она устроила Мишу, через своих знакомых, на военные заводы США, что освободило его от призыва в действующую армию. Мать решила поехать вместе с сыном. Шляпников хотел присоединиться - она не позволила ему. Это был разрыв.
Коллонтай находилась в Норвегии, когда в России царь отрекся от престола. Ленин сам написал Шуре, чтобы она спешно возвращалась на Родину, а потом дал ей через своих людей деликатное поручение. На вокзале в Петербурге ее встретил Шляпников, сразу взял один из чемоданов. Предполагалось, что в нем были деньги, которые Ленину выделило Германское правительство на революцию в РОССИИ. Вскоре приехал и сам Ленин в пресловутом запломбированном вагоне в окружении ближайших соратников. Коллонтай уже была избрана в исполком Петроградского Совета, поэтому, узнав о болезни бывшего мужа, она едва нашла время его навестить, но прийти на его похороны она не смогла: была целиком поглощена революционной работой. Газеты следили за каждым ее шагом, называя ее Валькирией Революции. Про ее вдохновенные речи на митингах складывались легенды. Толпа всюду встречала ее восторженными криками. Ее ошеломительный ораторский успех побудил Ленина доверить ей самое трудное: воздействовать на матросов, которые совершенно не поддавались большевистской агитации. Коллонтай отправилась на военные корабли. Ее встретил председатель Центробалта матрос Павел Дыбенко , богатырь и бородач с ясными молодыми глазами. Он на руках перенес Шуру с трапа на катер. С этого дня он сопровождал ее во всех поездках, но роман развивался довольно медленно. Вряд ли ее смущала разница в возрасте - он был на семнадцать лет моложе. Все говорили, что в двадцать пять она выглядела на десять лет старше, а когда ей стало за сорок, она казалась двадцатипятилетней. Дыбенко был выходцем из неграмотной крестьянской семьи, он отличался лихостью, буйным темпераментом и импульсивностью. Она решила, что встретила человека, предназначенного ей судьбой.
Молва о пылкой любви Валькирии Революции со знаменитым вождем балтийских матросов дошла едва ли не до каждого российского гражданина. "Это человек, в котором преобладает не интеллект, а душа, сердце, воля, энергия, - писала Коллонтай про Дыбенко. - В нем, в его страстно нежной ласке нет ни одного ранящего, оскорбляющего женщину штриха". Однако она писала о нем и другое: "Дыбенко несомненный самородок, но нельзя этих буйных людей сразу делать наркомами, давать им такую власть... У них кружится голова". Она поехала к нему на фронт. Дыбенко переводили из одной части в другую - Шура следовала за ним. Но быть "при ком-то" она не хотела, это ранило ее самолюбие. Дыбенко получил приказ разгромить Колчака, Коллонтай вернулась к своей работе в женотделе ЦК и женской секции Коминтерна заместителем Арманд.
В то время Коллонтай уже очень многое поняла в революции. В дневнике она писала, что рабочие жестоко разочарованы, но в статьях призывала работниц к новым усилиям на пути строительства новой жизни. И несмотря на все намерения порвать с Павлом, она продолжала с ним встречаться. Но ее мучила ревность. Ей скоро пятьдесят, и она чувствовала молодую соперницу рядом с ним. Однажды она ждала его до поздней ночи, а когда он пришел, упрекнула его. Павел пытался застрелиться, ранил себя. Оказывается, та девушка поставила ультиматум: "Или я, или она". Коллонтай выходила друга и простилась с ним навсегда.
Коллонтай давно не нравилось то, что творилось в большевистской партии. Она чувствовала, что внутрипартийная борьба добром не кончится, и решила спрятаться. Ее люто ненавидел Зиновьев. По его просьбе Сталин отправил Шуру в Норвегию, по сути, в почетную ссылку.
В Норвегии ее другом, помощником и советником стал Марсель Боди, французский коммунист, секретарь советской миссии. Очевидно, он и был последней любовью Александры Коллонтай. В нем был европейский лоск и почтительность, и он был на двадцать один год младше Шуры.
Через некоторое время она стала главой советской дипломатической миссии в Норвегии, а потом первой в мире женщиной-послом в Швеции. В Швецию ей писали и Дыбенко, и Шляпников. Иногда она ездила на тайные, тщательно законспирированные встречи с Боди. В России свирепствовал террор. Письма друзей были полны уныния.
В один из приездов в Москву ее вызвал Ежов - спрашивал о Боди. Она оборвала с французом всякую связь. Потом Коллонтай узнала об аресте Шляпникова и даже не пыталась помочь, понимала - бесполезно. Его расстреляли в 1937 году. Потом арестовали Саткевича. Семидесятилетнего профессора казнили по постановлению, подписанному Ежовым. Дыбенко арестовали как "участника военно-фашистского заговора" и расстреляли в июле 1938 года. "Жить - жутко", - писала Коллонтай. Готовилось дело об "изменниках-дипломатах", в списке была и ее фамилия. Но громкого процесса не последовало, дипломатов "убирали" тихо. Коллонтай почему-то уцелела.
В марте 1945 года Молотов сообщил телеграммой в Швецию, что за послом прилетит специальный самолет. Во Внуково Шуру встретил внук Владимир. Петр Маслов умер своей смертью в 1946 году. Коллонтай умерла, не дожив пяти дней до восьмидесятилетия. Ее похоронили рядом с Чичериным и Литвиновым.
Александра Коллонтай – первая женщина нарком, борец за освобождение женщины. Она создала гражданский брак, уберегла СССР от войны со Швецией, но заслуги не спасли ее от обвинений в шпионаже и легализации проституции.
Шведская семья
Александра Коллонтай свою личную жизнь начала со «шведской семьи». Вопреки воле отца она вышла замуж по любви за бедного офицера – Владимира Коллонтая, оставив не у дел двух завидных женихов: адъютанта императора – Владимира Тутомлина и генеральского сына Ивана Драгомирова. Последний после отказа Александры пустил себе пулю в сердце.
Муж ее обожал, но разбудить в Коллонтай любящую жену и хранительницу домашнего очага ему не удалось. «Я хотела быть свободной», - признавалась она. Вскоре она нашла себе отдушину в лице близкого друга Владимира, офицера Александра Саткевича, который поселился в их семейном доме. «Я уверяла обоих, что их обоих люблю - сразу двух», - вспоминала Коллонтай свой любовный треугольник. Потом, ситуация начала ее тяготить, она, буквально, сбежала из дома, уехав в Швейцарию изучать экономику, бросив разом мужа, любовника и маленького сына Мишу. «Больше я к прежней жизни не вернусь. Пусть мое сердце не выдержит от горя из-за того, что я потеряю любовь Коллонтая, но у меня другие задачи…» - гласит запись в ее дневнике.
Первая в мире
Историки называют Коллонтай слишком революционной даже для своей эпохи. Честная, прямолинейная, с обостренным чувством справедливости, она была первой во всем, в прямом смысле этого слова. Александра представляла собой тот класс эмансипированных женщин, которые понимали, зачем им обретенная свобода. Самым точным девизом Александры стал бы этот - «Свобода, справедливость, эрос».
Она стала первой женщиной министром в мире, опередив на несколько десятилетий Голду Меир и . Правда, должность, которую она заняла, называлась «нарком общественного призрения в первом составе Совета народных комиссаров».
Александра Коллонтай также была первой женщиной дипломатом в мире, когда в 1922 году ее назначили послом в Норвегии, благодаря ее прочным связям с социалистическими движениями в Европе.
Борьба за права женщин
Александра происходила из дворянской семьи Домонтовичей, она была генеральской дочкой. Ни одна женщина из высших советских кругов не могла похвастаться такими светскими манерами, какими владела Коллонтай. Но и изысканную Александру иногда можно было встретить в пролетарском платье в обнимку с нетрезвым матросом. Она умела быть разной - эта «валькирия революции», как прозвал ее , ратовавшая за освобождение пролетариата и женское освобождение.
Впервые об ужасах жизни простой женщины, дворянка Коллонтай узнала, когда посетила с мужем, любопытства ради, ткацкую фабрику. Грязные бараки, серые лица работниц, прикрытый тряпьем мертвый ребенок в углу - все это произвело на холеную барышню неизгладимое впечатление. В будущем Коллонтай станет одной из самых ярких борцов за права женщин в истории. Благодаря ей в Советской России появятся оплачиваемый декретный отпуск, бесплатные родильные дома, детские сады и санатории, а также очень щепетильное отношение к гигиене, которой до Александры русские женщины не уделяли должного внимания.
Гражданский брак
Семейные узы с Владимиром Коллонтай, которые оставались лишь формальными с момента отъезда Александры в Швейцарию, страшно ее тяготили. По законам Российской империи женщина могла развестись, только заручившись согласием мужа. Однако супруг отказывался ей давать это согласие. При этом у него самого уже была новая спутница. Но вскоре Александра сама окунулась в страстный роман - с наркомом по морским делам Павлом Дыбенко.
Их первая встреча была очень романтична. Во время пропагандистского выступления Александры перед матросами на одном из кораблей, кто-то сбросил стапели, по которым она поднималась. И вот молодой Дыбенко хватает ее в охапку, спрыгивает в лодку и привозит ее на берег. Как потом вспоминала сама Коллонтай: «так я в этой охапке и осталась».
Александра была впечатлена Павлом, который был моложе ее на 17 лет. В своем дневнике она писала: «Это человек, у которого преобладает не интеллект, а душа, сердце, воля, энергия. Он – орел. Люблю в нем сочетание крепкой воли и беспощадности, заставляющее видеть в нем жестокого, страшного Дыбенко». Страсть была взаимной, а в 1918 году Коллонтай сама сделала Павлу предложение. Это была первая запись о браке в первой книге актов гражданского состояния советской России. С этого момента все советские граждане официально могли вступать в брак за считанные минуты, минуя церкви и венчания.
Агент № 338
Во время посольской миссии Александры Коллонтай, которая за свою жизнь побывала послом в Норвегии, Мексике и Швеции, она не раз попадала под подозрения НКВД. У нее было много близких друзей и соратников среди иностранцев, что в те времена считалось большой дерзостью и приравнивалось к измене. Сам Сталин говорил, что любой иностранный гражданин мог оказаться шпионом. Кроме того, Коллонтай была любвеобильной женщиной, а значит, по мнению советского руководства, в личной беседе могла случайно сболтнуть «чего лишнего».
В 1937 году, вскоре после расстрела Павла Дыбенко, с которым у Коллонтай на тот момент уже не было никаких отношений, и ее бывшего любовника Александра Шляпникова, ее в срочном порядке вызвали из Стокгольма прямо в кабинет народного комиссара . Все вопросы касались связей Александры с ее близким другом Марселем Боре, французским коммунистом, который когда-то порвал отношения с СССР. Тогда Коллонтай отпустили, в ее дневнике осталась запись об этом событии: «Жить жутко». Слежка за ней продолжилась, доверие Сталина она потеряла. После ее смерти пошли слухи о неких списках французских агентов-разведчиков, завербованных во время Второй мировой войны, в котором якобы фигурировало имя Коллонтай, у которой даже был свой номер – агент № 338.
Домашний арест
На дипломатическом поприще Александра Коллонтай достигла невероятных успехов. Благодаря ей заключил ряд выгодных торговых договоров. Она же спасла престиж родины во время Второй мировой войны, доказав, что бомбежка шведских городов неопознанными истребителями дело рук Германии, а не СССР. Германия использовала подобные провокации, дабы вовлечь Швецию в войну в качестве своего союзника.
Но все эти заслуги не уберегли Александру, старого большевика, одного из членов ленинской гвардии от подозрительности Сталина, который неустанно видел в ней шпионку. В 1943 году Коллонтай по состоянию здоровья на время покинула свой пост и отправилась в пригородный санаторий Стокгольма. За несколько недель ее отсутствия из посольства пропал весь ее личный архив, который, спустя несколько дней, был уже в Москве. Все ее письма, воспоминания, записки, тщательно изучались НКВД. Из рапорта сотрудника НКВД, товарища Рыбкина значилось, что архив был украден с помощью его жены – Зои Рыбкиной, сотрудницы советского посольства в Швеции. Она обвиняла Коллонтай в подозрительных и неизвестных для правительства связях. А ее шифровальщика Петрова вдруг объявили французским агентом, завербованным сотрудником французской разведки Жильбертой Буанон. В марте 1945 года – Коллонтай срочно вызвали в Москву. Ей уже было за 70 лет, и она передвигалась только на инвалидной коляске. Она была вынуждена оставить свой пост, и отныне была «пожизненно» помещена под домашний арест.
Вульгаризация
Активная борьба Коллонтай за женскую эмансипацию и революцию в буржуазных семейных ценностей привели к тому, что с ее именем стали связывать легализацию проституции в стране Советов или такие скандальные документы, как, например, Декрет Владимирского совдепа «О раскрепощении женщин». Согласно последнему, «с 1 марта 1918 года в городе Владимире отменяется частное «право» на владение женщинами. Всякая девица, достигшая 18-летнего возраста, объявляется собственностью республики и обязана быть заранее зарегистрированной в «Бюро свободной любви» при «Комитете бдительности» и имеет право выбирать среди других мужчин от 19 до 50 лет временного сожителя – товарища».
Александре Михайловне также приписывалась «Теория стакана воды», которая отрицала любовь в отношениях между мужчиной и женщиной и сводила все к инстинктивной половой потребности. Поводом к появлению связи между именем Коллонтай и этой теории послужило ее высказывание: «Для рабочего класса большая „текучесть“, меньшая закреплённость общения полов вполне совпадает и даже непосредственно вытекает из основных задач данного класса». Действительно, в своих работах Коллонтай писала: «Буржуазная мораль требовала: все для любимого человека. Мораль пролетарская предписывает: все для коллектива! Эрос займет достойное место среди членов трудового единения. Пора научить женщину брать любовь не как основу жизни, а лишь как способ выявить свое истинное я». Однако историки, занимающиеся первыми периодами Советского государства, в частности Алексей Пензенский, считают все это вульгаризацией более глубоких идей Александры Коллонтай, которая ратовала не за «беспорядочные половые связи», а за абсолютное равноправие в «новой семье».
— первая в мире женщина-министр, одна из первых в мировой истории женщина-посол, «валькирия революции», автор знаменитого произведения «Дорогу крылатому Эросу!», воспевавшая «любовь-товарищество» призывавшая к свободной любви с любимым человеком («крылатый эрос»), а не к удовлетворению лишь полового желания («бескрылый эрос»). Родилась Александра Коллонтай, урожденная Шурочка Домонтович, в богатой аристократической генеральской семье в марте 1872 года. Благодаря приходящим учителям и няне-англичанке, Шурочка получила хорошее домашнее образование. Красота и живость характера шестнадцатилетней Шурочки Домонтович сводила с ума не только сверстников, так и зрелых мужчин. Из-за неразделенной любви к Шурочке покончил с собой сын генерала И. Драгомиров. Летом 1889 Шурочка отказалась выйти замуж за личного адъютанта Александра III, блестящего сорокалетнего генерала Тутомлина, чем повергла в настоящий шок своих родителей. Они даже не мечтали о лучшей партии для своей красавицы-дочери. В 1891 г. Шура знакомится со своим дальним родственником — Владимиром Коллонтаем. Позже он поступил в петербургскую Военно-инженерную академию, они начинают встречаться. Шурочка могла обсуждать с ним самое главное для нее — как жить и что нужно делать для освобождения русского народа. Этим Владимир выгодно отличался от беззаботной молодежи. По собственному утверждению Шурочки, она страстно влюбилась в него и, несмотря на сопротивление родителей, через два года вышла замуж по любви за бедного в то время офицера. Со временем Владимир Людвигович Коллонтай дослужится до генерала.
Через год у них родился мальчик, названный в честь Шурочкиного отца — Михаилом. Однако вскоре Александра начинает проявлять свое недовольство браком. Ее вовсе не интересовали хозяйственные заботы, за маленьким сыном, 
по ее мнению, прекрасно ухаживала няня, супружеский долг она называла «воинской повинностью». Она мечтала, как до замужества, писать повести и романы, изучать работы Ленина. Ее старшая подруга — большевичка Елена Стасова утверждала, что семья — это тюрьма, чтобы заниматься революционными делами, нужно вырваться из нее. Чтобы разнообразить жизнь, Коллонтай завела бурный роман с Александром Саткевичем, который жил у них в это время на правах друга семьи. Однако в 1898 году она расходится с мужем и порывает отношения с любовником. Несмотря на это, Александра Коллонтай до конца дней будет носить фамилию первого супруга. Она не приедит на похороны Владимира Коллонтая, которые совпали с революционными событиями 1917-го, но будет опекать его вторую жену, устроив ту в советское полпредство в Норвегии секретарем-машинисткой. Кстати, именно вторая жена стала фактической матерью для маленького Михаила.
После развода Коллонтай уезжает за границу, где знакомится с знаменитыми революционными деятелями: Полем Лафаргом, Розой Люксембург, Карлом Каутским, Владимиром Ульяновым — Лениным, Георгием Плехановым. В 1908 году ей запрещен легальный въезд в Россию из-за ряда публикаций в радикальной прессе. Сегодня многих иностранных граждан, прибывших в РФ, интересует, какие документы для получения рвп необходимо иметь. В этот период у Коллонтай было несколько бурных романов, одним из ее любовников был 26-летний Александр Шляпников. Коллонтай тогда было 39 лет. Как только любовник заговорил о серьезных семейных отношениях, любовный пыл революционерки-феминистки вмиг иссяк.
Сразу же после свершения февральской революции 1917-го Коллонтай приезжает в Петроград, где под оглушительные овации выступает на многотысячных митингах. «Валькирия революции» — так называют ее западные издания. Она призывает солдат и матросов не только к радикальным действиям, но и к свободной любви. В эти дни произошло ее знакомство с Павлом Дыбенко
— будущим наркомом по морским делам. Почти сразу между ними завязалась любовная связь, ставшая достоянием общественности. Коллонтай, которой исполнилось 45 лет, была старше Павла на целых 17 лет, но это ее ничуть не смущало. Коллонтай стала единственной женщиной, которая вошла в состав революционного правительства. Она заняла пост наркома государственного презрения, что в наше время соответствует посту министра социального обеспечения. она подготовила ряд важных декретов в области семейных отношений. В феврале 1918 года Павлу Дыбенко грозил революционный трибунал и расстрел за разгром немцами частей Красной Армии, которыми он командовал. Чтобы спасти Павла, Александра Коллонтай регистрирует с ним брак. Он стал самым первым гражданским браком в Советской России. Брак скрепили органы государственной власти, а не церковь. Дыбенко оправдали, он поехал воевать дальше, в Крым. Внезапно она узнала об измене мужа. Коллонтай решила порвать с Дыбенко, о чем написала ставшему генсеком Сталину. В ответ ее назначили на ответственный пост за границу, в Норвегию. Так появилась первая в мире женщина на дипломатической работе. Здесь у нее завязался роман с коммунистом из Франции Марселем Боди, который был младше ее на 21 год. Павел Дыбенко в 1938 году был расстрелян, годом раньше расстреляли и бывшего любовника Шляпникова.
С 1922 года на протяжении 23 лет Александра Михайловна Коллонтай являлась полномочным представителем (позже послом) СССР, в скандинавских странах. 4 октября 1922 года Коллонтай назначена торговым советником в Норвегии, с мая 1923-го она глава полномочного и торгового представительства СССР, с апреля 1930-го — полпред в Швеции. Неизменная героиня светской хроники на Западе. После перенесенного в 1942 году инсульта Коллонтай смогла передвигаться лишь с посторонней помощью в инвалидной коляске и в марте 1945 она возвращается в Москву. До конца дней эта сильная женщина являлась советником МИДа, хотя постепенно отошла от общественной деятельности и сократила личные контакты. 9 марта 1952 года, накануне своего 80-летия, эта великая и сильная во всех отношениях женщина умерла в результате сердечного приступа.
- 29 октября (11 ноября) 1917 — 23 февраля 1918 Народный комиссар государственного призрения РСФСР
- 17 сентября 1926 — 25 октября 1927 Полномочный представитель СССР в Мексиканских Соединенных Штатах
- 18 августа 1924 - 4 марта 1926, 25 октября 1927 - 20 июля 1930 Полномочный представитель СССР в Королевстве Норвегия
- 1930 — 1944 Полномочный представитель СССР в Королевстве Швеция
- 1944 — 1945 Чрезвычайный и полномочный посол СССР в Королевстве Швеция
- Отец - генерал от инфантерии Михаил Алексеевич Домонтович (1830-1902).
Блестящий офицер, образованнейший человек, беззаветно преданный отечеству служака. По национальности он был украинец, а мать Александра Масалина-Мравинская родилась в Финляндии в семье простого крестьянина. Её отец разбогател, продавая древесину. 
Брак дворянина Домонтовича и Александры Мравинской — событие из ряда вон выходящее. Дело усугубляло ещё то, что она уже была замужем. У неё было трое детей, развод получила с огромным трудом. Сводной сестрой А.К. от первого брака матери была Евгения Мравинская (1864-1914) — знаменитая оперная певица (в замужестве Корибут-Дашкевич). Сама же Шура к вокалу никаких способностей не имела. Но всё же она обладала определённой музыкальностью, так как иностранные языки давались девушке очень легко. Саша в совершенстве освоила французский, английский, практически с младенческих лет знала финский, свободно изъяснялась по-немецки. В 1890 году Александра познакомилась с Владимиром Людвиговичем Коллонтай (1867-1917). Это был офицер, только-только получивший звание поручика. Он являлся слушателем Николаевской инженерной академии. Шура Домонтович приходилась ему троюродной сестрой по материнской линии. В 1893 году родители Александры дали согласие на брак. Немаловажную роль в этом сыграло очередное звание штабс-капитан, которое Владимир получил в 1892 году, всего через два года после присвоения ему звания поручика.
Шура Коллонтай с мужем Владимиром
Александра Коллонтай с сыном Мишей, 1904 год
В 1894 году у Александры Коллонтай родился мальчик. Назвали его Михаилом. Но семейная идиллия продолжалась всего пять лет. Пока муж успешно делал военную карьеру (в 1895 году получил чин капитана), его жена с головой отдалась модным в те годы революционным течениям. =«Я хотела быть свободной, — признавалась она. — Маленькие хозяйственные и домашние заботы заполоняли весь день, и я не могла больше писать повести и романы… Как только маленький сын засыпал, я шла в соседнюю комнату, чтобы снова взяться за книгу Ленина»= Решающую роль в выборе дальнейшего жизненного пути для А.К. сыграло знакомство с Еленой Дмитриевной Стасовой (1873-1966).
Елена Стасова (подруга Крупской).
Она была тесно связана с Надеждой Крупской (1869-1939), Владимиром Ульяновым (1870-1924), Юлием Мартовым (1873-1923) и другими. Все они были примерно ровесниками, отличались непомерными амбициями, жестокостью, беспринципностью и представляли собой новую поросль революционеров, ставивших своей первоочередной задачей свержение существующего строя. Международный социалистический конгресс, 1910 год. Ближе всех сидит Роза Люксембург, за ней Клара
Цеткин. Самая дальняя Коллонтай
Кстати, всю свою жизнь от девичества и до смерти Александра Михайловна вела различные дневники. В одни она записывала свои мысли, в другие хронологию событий, в третьи заносила характеристики на товарищей по партии и на политических оппонентов. Так что весь её судьбоносный путь как на ладони. Александра Коллонтай была свободной женщиной, хотя и неразведённой. Имели место, как длительные романы, так и эпизодические отношения (её любимая фраза в те годы: «Иду на разрыв»). Самая длинная любовная связь продолжалась с Александром Гавриловичем Шляпниковым (1885-1937). Это революционер, ближайший соратник Ленина. Он был моложе Александры на 13 лет.
Коллонтай (стоит справа) уезжает на работу в Норвегию
Она вообще предпочитала мужчин младше себя по возрасту. Сама же выглядела гораздо моложе своих лет. Следила тщательно за внешностью и очень любила модно одеваться. Первым советским гражданским браком, сознательно и публично заключённым вне церкви, считается гражданский брак между бывшей дворянкой, политиком, активисткой женского движения Александрой Коллонтай и красноармейцем Павлом Дыбенко (16 (28) февраля 1889 - 29 июля 1938) из крестьянской семьи.
Семья Дыбенко и Ал. Коллонтай, ф-ф:Людков
Коллонтай и Дыбенко
В дальнейшем советским правительством была сформирована система ЗАГСов, но этот брак считается прототипом всех гражданских браков, регистрируемых в России государством. Брак продолжался с середины марта 1918 года по 1923 год. В 1918 году, в трудное время формирования Красной Армии, нарком Павел Дыбенко не смог отстоять Нарву от февральского наступления кайзеровской Германии «без напора со стороны немцев». Отступив до Гатчины, его отряд был разоружён 6 марта. Ленин в своей передовице в «Правде» 25 февраля 1918 года по поводу сдачи Нарвы отмечал: «Эта неделя является для партии и всего советского народа горьким, обидным, тяжелым, но необходимым, полезным, благодетельным уроком». Лев Троцкий требовал проведение показательного процесса над Дыбенко, казни за дезертирство и преступное легкомыслие, граничившие с предательством. Когда Коллонтай обратилась с ходатайством к Ленину, тот спросил: «А вы кто такая будете подследственному?» Чтобы спасти жизнь своего 29-летнего возлюбленного, 46-летняя Александра Коллонтай признала Павла Дыбенко своим мужем. Александра Коллонтай ещё до Революции придерживалась идей свободной любви, но на себе эту идею воплотить отказалась! Между супругами начали возникать конфликты на почве алкоголизма Дыбенко и ревности. Александра настаивает на немедленном разводе. Павел Дыбенко совершает попытку самоубийства. Это происходит на роскошной даче командующего, в предместье Одессы «Большой фонтан». Целую ночь Дыбенко гулял, а под утро заявился под хмельком, оправдываясь, что задержался у друзей по дивизии. Коллонтай бросила ему в лицо (читаем ее дневник): «Не лги. Мне все равно, где ты был. Между нами все кончено. В среду я еду в Москву. Совсем. Ты можешь делать что хочешь - мне все равно. Павел быстро, по-военному, повернулся и поспешил к дому. У меня мелькнуло опасение: зачем он так спешит? Но я медлила. Зачем, зачем я тогда не бросилась за ним? Поднимаясь по лестнице террасы, я услышала выстрел... Павел лежал на каменном полу, по френчу текла струйка крови. Павел был еще жив. Орден Красного Знамени отклонил пулю, и она прошла мимо сердца... Только позднее я узнала, что в тот вечер „красивая девушка“ поставила ему ультиматум: либо я, либо она.» Коллонтай выходила самоубийцу, отчиталась перед парткомом за «непартийный» поступок Павла, взяв всю вину на себя... А когда Павел поправился, уехала в Москву. И еще написала в своём дневнике: «Немедленно выпрямись, Коллонтай. Не позволяй ему топтать своё достоинство. Ты не жена, ты — гордый человек». Дыбенко писал Александре покаянные письма, объяснялся в любви, но та на них не отвечала. В 1923 году, когда Шура уже работала в Норвегии, бывший муж неожиданно приехал к ней. Это была его отчаянная попытка восстановить семью. Но Коллонтай на возобновление отношений не пошла. В 1923 году 34-летний Дыбенко женится на юной Валентине Стафилевской, сопернице 51-летней Александры Коллонтай. Попав на дипломатическую работу, Александра Михайловна поразительно преобразилась. Она «потушила» свой пламенный революционный взор, навсегда забыла кожаную комиссарскую тужурку и перестала пить водку стаканами. В её манерах появились изысканность и аристократизм.
Александра Коллонтай в Норвегии, 1923 год
Внешний образ удачно дополнил тщательно подобранный гардероб. Знание многих языков также было большим плюсом. А в сочетании с незаурядным умом всё это делало Коллонтай респектабельной дамой и прекрасным собеседником. В 1923 году Александре Михайловне пошёл 52 год. Возраст, скажем так, далеко не старческий. На бурном жизненном пути профессиональной революционерки появляется ещё один мужчина. Это француз, комминтерновец Марсель Яковлевич Боди (1894-1984). Он принял советское гражданство и работает в представительстве СССР в Норвегии. По профессии переводчик и журналист.
Александра Коллонтай и Марсель Боди, 1927 год
Марсель моложе Коллонтай на 20 с лишним лет, женат. Их любовная связь длится почти пять лет. Но Марсель разочаровывается в партии большевиков, отказывается от советского гражданства и в 1927 году уезжает во Францию. Но у Александры остаётся сын Миша и внук Володя. Мать устраивает сына в советское представительство в Берлине на хорошую работу. Он закупает техническое оборудование для бурно развивающейся промышленности рабоче-крестьянского государства. Вплоть до 1945 года Александра Коллонтай является послом Советского Союза в Швеции. В год великих побед у неё случается инсульт. Отказывают левая рука и нога. О дипломатической работе больше не может быть и речи. Александра Михайловна возвращается в Москву. Ей дают просторную квартиру на Малой Калужской улице.
Москва, 1948 год
В своём дневнике незадолго до смерти она написала: «Я любила жизнь и очень хотела быть счастливой».
Шура Коллонтай в девичестве
Похоронили её на Новодевичьем кладбище.
Первая в мире жещина-посол. С 1923 года полномочный и торговый представитель в Норвегии, с 1926 - в Мексике, с 1927 - полномочный представитель в Норвегии, в 1930-1945 - посланник, а затем посол СССР в Швеции. Ее имя овеяно легендами. Одна из самых загадочных женщин советской России. До глубокой старости сводила с ума мужчин.
Есть такие женщины, которым Бог не дал таланта быть хранительницей семейного очага. Хотя, казалось бы, всем остальным природа их наградила: и красотой, и грацией, и обаянием, и умением любить, и умом... Но желанием создать семейный уют Шурочка Коллонтай была обделена так же, как бывает иногда человек начисто лишен слуха или голоса.
Александра Михайловна Домонтович (Коллонтай) родилась 1 апреля 1872 года в богатом трехэтажном особняке в семье полковника генерального штаба. Женился он лишь в сорок лет, на женщине с тремя детьми, которая ушла от мужа. Так что Шура была ее четвертым ребенком, но для отца - первым и любимым. В девочке перемешалась русская, украинская, финская, немецкая и французская кровь.
Воспитание она получила домашнее, но экзамены на аттестат зрелости в петербуржской мужской гимназии сдала лучше многих гимназистов.
Ей было шестнадцать, она обожала танцевать, и ее любимым партнерам по танцам был Ванечка Драгомиров. Они были признаны на балах самой блистательной парой. Ей казалось, что она влюблена, но когда Ваня попытался ее убедить, что они должны быть вместе навеки, Шурочка подняла его на смех. Ваня пустил себе пулю в сердце.
Некоторое время спустя блистательный адъютант императора Александра III сорокалетний генерал Тутолмин просил руки Шуры Домонтович, но получил решительный отказ. Отправляясь по делам в Тифлис, отец взял Шуру с собой. Здесь она проводила время с троюродным братом - черноволосым красавчиком и весельчаком, молодым офицером Владимиром Коллонтаем. Говорили они о политике и о социальной несправедливости, читали Герцена. Владимир покорил сердце и ум юной красавицы. Шура вернулась в столицу, но Коллонтай приехал следом и поступил в Военно-инженерную академию. Родители мечтали о другой партии для дочери и не разрешили видеться влюбленным, что, естественно, только разогрело страсть. Чтобы охладить дочь, отец отправил ее развеяться в Париж и Берлин под присмотром ее сводной сестры. Но переписка между влюбленными не прекращалась, а в Европе Шура узнала про профсоюзы, Клару Цеткин, "Коммунистический манифест", - про все то, что в России было запретным. И именно сладость запретного плода заставила ее заявить: выхожу замуж за Коллонтая!
Они были счастливой и красивой парой. Муж был мягок и добр, старался во всем ей угождать, он был горазд на выдумки и забавы. Упрекнуть его было не в чем, но она хотела чего-то другого. Чего? Она сама не знала. Шура начала работать в публичной библиотеке, где собирались столичные вольнодумцы. Ее сыну, Мише, не исполнилось еще и полугода, а его мать, нахватавшись первых сведений о том, что не все в этом мире гармонично и справедливо, уже была одержима жаждой участвовать в избавлении человечества от вселенского зла. Но пока она ставила перед собой цели попроще. Например, выдать замуж ближайшую подругу Зою Шадурскую за друга мужа офицера Александра Саткевича. Ради этого она даже придумала жить "коммуной", пригласив и Зою, и Саткевича в свой дом. Надо сказать, что в средствах молодая семья не была стеснена - отец выделил замужней дочери значительное содержание. Вечерами собирались вчетвером, читали вслух социальную публицистику, отобранную Шурой. Зоя слушала страстно, Саткевич внимательно, муж, зевая. Заходили новые друзья хозяйки дома - учителя, журналисты, артисты - и до хрипоты спорили о политике.
Саткевич не пленился Зоей, но зато хозяйка дома полностью и безраздельно завладела его чувствами. Образовался мучительный любовный треугольник. С этого времени Шуру Коллонтай начали безраздельно волновать проблемы свободы любви, семейного счастья, долга, возможности любви к двоим мужчинам. Она теоретизировала, но ни на что не могла решиться. Ей нравились оба. Зоя ушла из "коммуны" и снимала квартиру, где Шура тайно встречалась с Саткевичем. Наконец, она покинула супружескую квартиру, сняла комнаты для себя, сына и няни, но вовсе не для того, чтобы расторгнуть брак с Коллонтаем и вступить в новый. Она не хотела семейного уюта, дом ей нужен был, чтобы делать дело - читать и писать. Саткевич был в ее квартире желанным, но редким гостем.
13 августа 1898 года Шура Коллонтай отправилась за границу, оставив сына на попечение родителей. Ей было двадцать шесть.
Коллонтай выбрала Швейцарию, чтобы получить образование. Но она заболела нервным расстройством, уехала в Италию,"где писала статьи для газет и журналов, которые никто не печатал. Нервное расстройство усилилось, врачи посоветовали вернуться домой. Тогда она в последний раз попыталась жить нормальной женской жизнью в семье. Муж заболел, она ухаживала за больным. Но роль заботливой жены ей наскучила, а возобновившиеся свидания с Саткевичем ставили перед ней неразрешимые проблемы. Коллонтай уехала в Швейцарию.
Она записалась в семинар профессора Геркнера, много читала, ее статьи появились в солидных журналах. Она писала о Финляндии - о проектируемых реформах, об экономике, о рабочем движении, и стала авторитетным экспертом по этой стране. Шура быстро приобретала новые связи: подружилась с Розой Люксембург, с Плехановым и его женой. Изредка она приезжала в Петербург, встречалась с другом, но не с мужем. Мать умерла, сын жил с дедом. Саткевич мечтал жениться на Шурочке, потому что гражданский брак для полковника был неприемлем. Но она была категорически против. Она уже приспособилась к другой жизни. Она познакомилась с Каутским и Лафаргами, стала знатоком русского рабочего движения и специалистом по Финляндии.
Когда умер отец, возникло множество бытовых проблем. Ей в наследство перешло имение, которое приносило большие доходы, позволявшие безбедно жить в Европе. Ей нужны были деньги, но заниматься их добыванием, обременять себя финансовыми отчетами не хотелось. Она поручила все дела по имению Саткевичу. К тому времени к их отношениям привыкло даже строгое начальство полковника, и Шура и Александр уже ни от кого не таились. Дом отца продали, Коллонтай сняла хорошую квартиру, верная подруга Зоя жила с ней в качестве домработницы. Она готовила, стирала, гладила и шила, а кроме того, писала для газет очерки, фельетоны, рецензии. Шура Коллонтай предпочитала только творчество: она была уже автором трех книг по социальным проблемам, много писала о женском движении, о пролетарской нравственности, которая придет на смену буржуазной.
В 1905 году А. Коллонтай обнаружила в себе еще один талант - талант оратора. Включившись в агитационную работу нелегалов, она с пафосом выступала на рабочих собраниях. На одном из них она познакомилась с соредактором первой легальной газеты социал-демократов в России Петром Масловым, которого отчаянно критиковал Ленин. Пухленький, рано начавший лысеть русский экономист произвел на Шуру неизгладимое впечатление. Она говорила только о нем, и Петр Маслов - степенный, расчетливый - бросился в омут любви, хотя и состоял в законном браке.
Маслов получил возможность прочитать цикл лекций в Германии. Коллонтай приехала на учредительный съезд социал-демократов в Мангейм, где круг ее знакомых в высшей элите европейской социал-демократии значительно расширился. Но, главное, в Берлине, где она остановилась на несколько дней, ее ждал Маслов. А в Петербурге Петр смертельно боялся огласки, тайные свидания радости не приносили. Но популярного экономиста снова пригласили в Германию, а Коллонтай - на конгресс Интернационала. Личное сочеталось с общественным.
Тем временем бурная революционная деятельность Коллонтай не осталась без внимания властей. Ее арестовали, но выпустили под залог. Пока она укрывалась у писательницы Щепкиной-Куперник, друзья приготовили ей заграничный паспорт, и она сбежала. Ее разлука с Петербургом на этот раз растянулась на восемь лет. Вскоре за ней последовал Петр Маслов, правда, ему пришлось взять с собой семью. Тайная любовь продолжилась в Берлине. Но Шура, как и большинство русских эмигрантов, не могла усидеть на одном месте. Для Коллонтай домом была она сама, крыша над головой и стол для работы. Но, главное, она великолепно знала несколько европейских языков и легко адаптировалась в любой стране.
Роман с Петром Масловым начал тяготить Шуру Коллонтай, поскольку превратился в тривиальный адюльтер, а о браке с ним она и слышать не хотела. Она уехала в Париж, сняла комнату в скромном семейном пансионе. Но Петр бросился за Шурой, прихватив, как всегда, свое семейство. Он приходил к ней каждый день, но ровно в половине десятого торопился домой. Ее это угнетало.
На траурном митинге у могилы Лафаргов Коллонтай заметила на себе пристальный взгляд молодого мужчины - прямой, открытый, властный взгляд. После похорон он подошел, похвалил ее речь, поцеловал ручку. "Он мне мил, этот веселый, открытый, прямой и волевой парень", - писала она немного позже. Тогда они долго бродили по городу, зашли в бистро. Она спросила, как его зовут. Александр Шляпников, революционер-пролетарий. Ночью он привез ее в пригород, в скромный дом для малоимущих, где снимал убогую комнату. Ему было двадцать шесть, ей - тридцать девять. Утром последовали объяснение и разрыв с Петром Масловым. Решили с Санькой уехать в Берлин, но она еще задержалась в Париже: прибыл муж, Владимир Коллонтай. Не читая, Шура подписала заготовленные его адвокатом документы о разводе, где всю вину брала на себя. Теперь ее бывший муж мог спокойно жениться на любимой женщине, с которой давно жил и которая любила их с Шурой сына Мишу.
Коллонтай писала Зое, что безмерно счастлива с новым другом. Только с ним она по-настоящему почувствовала себя женщиной. Теперь, живя с пролетарием, она считала, что стала лучше понимать жизнь и проблемы рабочих. Шляпников выполнял ответственные поручения Ленина, поэтому не часто бывал дома. Когда же им удавалось подольше жить вместе, Шура замечала, что друг начинает ее раздражать. Мужчина, который при всей непритязательности все-таки требовал минимального ухода и внимания, был обузой. Он мешал ей работать, писать статьи и тезисы лекций. Имение давало все меньше денег.
Мировая война застала Коллонтай с ее сыном, Мишей, в Германии. Они вместе отдыхали в это лето в курортном городке Коль-груб. Их арестовали, но через два дня ее выпустили, так как она была врагом того режима, с которым Германия вступила в войну. С трудом удалось вызволить Мишу, и они выехали из страны. Шура отправила сына в Россию, а сама уехала в Швецию, где был в то время Шляпников. Но из Швеции ее выслали за революционную агитацию без права возвращения когда-либо. Выгнали навсегда. Она остановилась в Норвегии. Наезжавший иногда Шляпников тяготил ее, кроме того, Саткевич сообщил о своей женитьбе. Ее это расстроило. Сказывались и долгая разлука с Россией, и бездеятельность. У нее началась депрессия, она писала о своем одиночестве и ненужности. И в этот момент ее пригласили с лекциями в США, к тому же сам Ленин поручил ей перевести его книгу и попытаться издать в Штатах. Коллонтай выполнила его задание, да и лекции имели бешеный успех. Она объехала 123 города, и в каждом прочитала по лекции, а то и по две. "Коллонтай покорила Америку!" - писала газета.
Она устроила Мишу, через своих знакомых, на военные заводы США, что освободило его от призыва в действующую армию. Мать решила поехать вместе с сыном. Шляпников хотел присоединиться - она не позволила ему. Это был разрыв.
Коллонтай находилась в Норвегии, когда в России царь отрекся от престола. Ленин сам написал Шуре, чтобы она спешно возвращалась на Родину, а потом дал ей через своих людей деликатное поручение. На вокзале в Петербурге ее встретил Шляпников, сразу взял один из чемоданов. Предполагалось, что в нем были деньги, которые Ленину выделило Германское правительство на революцию в РОССИИ. Вскоре приехал и сам Ленин в пресловутом запломбированном вагоне в окружении ближайших соратников. Коллонтай уже была избрана в исполком Петроградского Совета, поэтому, узнав о болезни бывшего мужа, она едва нашла время его навестить, но прийти на его похороны она не смогла: была целиком поглощена революционной работой. Газеты следили за каждым ее шагом, называя ее Валькирией Революции. Про ее вдохновенные речи на митингах складывались легенды. Толпа всюду встречала ее восторженными криками. Ее ошеломительный ораторский успех побудил Ленина доверить ей самое трудное: воздействовать на матросов, которые совершенно не поддавались большевистской агитации. Коллонтай отправилась на военные корабли. Ее встретил председатель Центробалта матрос Павел Дыбенко, богатырь и бородач с ясными молодыми глазами. Он на руках перенес Шуру с трапа на катер. С этого дня он сопровождал ее во всех поездках, но роман развивался довольно медленно. Вряд ли ее смущала разница в возрасте - он был на семнадцать лет моложе. Все говорили, что в двадцать пять она выглядела на десять лет старше, а когда ей стало за сорок, она казалась двадцатипятилетней. Дыбенко был выходцем из неграмотной крестьянской семьи, он отличался лихостью, буйным темпераментом и импульсивностью. Она решила, что встретила человека, предназначенного ей судьбой.
Молва о пылкой любви Валькирии Революции со знаменитым вождем балтийских матросов дошла едва ли не до каждого российского гражданина. "Это человек, в котором преобладает не интеллект, а душа, сердце, воля, энергия, - писала Коллонтай про Дыбенко. - В нем, в его страстно нежной ласке нет ни одного ранящего, оскорбляющего женщину штриха". Однако она писала о нем и другое: "Дыбенко несомненный самородок, но нельзя этих буйных людей сразу делать наркомами, давать им такую власть... У них кружится голова". Она поехала к нему на фронт. Дыбенко переводили из одной части в другую - Шура следовала за ним. Но быть "при ком-то" она не хотела, это ранило ее самолюбие. Дыбенко получил приказ разгромить Колчака, Коллонтай вернулась к своей работе в женотделе ЦК и женской секции Коминтерна заместителем Арманд.
В то время Коллонтай уже очень многое поняла в революции. В дневнике она писала, что рабочие жестоко разочарованы, но в статьях призывала работниц к новым усилиям на пути строительства новой жизни. И несмотря на все намерения порвать с Павлом, она продолжала с ним встречаться. Но ее мучила ревность. Ей скоро пятьдесят, и она чувствовала молодую соперницу рядом с ним. Однажды она ждала его до поздней ночи, а когда он пришел, упрекнула его. Павел пытался застрелиться, ранил себя. Оказывается, та девушка поставила ультиматум: "Или я, или она". Коллонтай выходила друга и простилась с ним навсегда.
Коллонтай давно не нравилось то, что творилось в большевистской партии. Она чувствовала, что внутрипартийная борьба добром не кончится, и решила спрятаться. Ее люто ненавидел Зиновьев. По его просьбе Сталин отправил Шуру в Норвегию, по сути, в почетную ссылку.
В Норвегии ее другом, помощником и советником стал Марсель Боди, французский коммунист, секретарь советской миссии. Очевидно, он и был последней любовью Александры Коллонтай. В нем был европейский лоск и почтительность, и он был на двадцать один год младше Шуры.
Через некоторое время она стала главой советской дипломатической миссии в Норвегии, а потом первой в мире женщиной-послом в Швеции. В Швецию ей писали и Дыбенко, и Шляпников. Иногда она ездила на тайные, тщательно законспирированные встречи с Боди. В России свирепствовал террор. Письма друзей были полны уныния.
В один из приездов в Москву ее вызвал Ежов - спрашивал о Боди. Она оборвала с французом всякую связь. Потом Коллонтай узнала об аресте Шляпникова и даже не пыталась помочь, понимала - бесполезно. Его расстреляли в 1937 году. Потом арестовали Саткевича. Семидесятилетнего профессора казнили по постановлению, подписанному Ежовым. Дыбенко арестовали как "участника военно-фашистского заговора" и расстреляли в июле 1938 года. "Жить - жутко", - писала Коллонтай. Готовилось дело об "изменниках-дипломатах", в списке была и ее фамилия. Но громкого процесса не последовало, дипломатов "убирали" тихо. Коллонтай почему-то уцелела.
В марте 1945 года Молотов сообщил телеграммой в Швецию, что за послом прилетит специальный самолет. Во Внуково Шуру встретил внук Владимир. Петр Маслов умер своей смертью в 1946 году. Коллонтай умерла, не дожив пяти дней до восьмидесятилетия. Ее похоронили рядом с Чичериным и Литвиновым.