«Жизнь взаймы» - роман немецкого писателя Эриха Марии Ремарка . Под таким названием публиковался в 1959 году в гамбургском журнале «Kristall». Эрих Мария Ремарк изменил название перед выходом отдельного издания в 1961 году на «Небо не знает фаворитов», однако в русском переводе традиционно сохраняется первый вариант названия, поскольку он был сделан Л. Б. Чёрной в 1960 году по журнальному тексту.

Отличительной особенностью романа «Жизни взаймы» является почти полное отсутствие какого бы ни было политического контекста и концентрация на психологической составляющей. В «фокусе» романа «Жизнь взаймы» - любовь автогонщика Клерфэ и молодой женщины Лилиан, разворачивающаяся на фоне пришедшего в Европу мира. Лилиан - больна туберкулёзом, для нее каждый день - вечность.

Эрих Мария Ремарк в повествовании романа «Жизнь взаймы» сводит двух совершенно разных людей, что особенно заставляет задуматься вместе с героями о ценности жизни, о любви, о жизненных приоритетах и ценностях. Роман «Жизнь взаймы» - это тяжелая, но очень красивая, трогательная история.

По сюжету романа «Жизнь взаймы» действие разворачивается в начале 50-х годов. Автогонщик Клэрфе, приезжает навестить своего давнего друга и бывшего напарника Хольмана в санаторий «Монтана». Там же он знакомится со смертельно больной девушкой Лилиан Дюнкерк. У Лилиан в санатории есть очень близкий друг – русский белоэмигрант – Борис Волков, «не бедный и не из бывших великих князей». С ним она проводит свое свободное время, он также болен туберкулёзом и разделяет её боль и желание познать другую жизнь за стенами санатория. Но познав эту жизнь сполна в свое время, Борис не стремится покинуть санаторий. Волков думал, что Лилиан не хватит духу, чтоб покинуть санаторий, но все оказалось иначе. Устав от строгих правил санатория, от рутины и однообразия она принимает решение бежать вместе с Клэрфе туда, где есть другая жизнь, жизнь - которая говорит языком книг, картин и музыки, жизнь, которая манит и будит тревогу. У обоих беглецов, несмотря на всю несхожесть, есть одна общая черта - отсутствие уверенности в будущем. Клэрфе живет от гонки до гонки, презирая преследующую его буквально по пятам смерть. Лилиан знает, что ее болезнь прогрессирует, и жить ей осталось совсем недолго. Они отправляются в Париж, где живет дядя Лилиан - Гастон, который держит в своих руках финансы, оставшиеся после смерти отца Лилиан, необходимые для её содержания и лечения. Гастон оказывается очень постаревшим и скупым, он не хочет отдавать все оставшиеся деньги Лилиан, потому что думает, что она их сразу потратит. Лилиан об этом конечно не задумывается и покупает несколько платьев у модного портного Баленсиага. Дядя Гастон с удовольствием учредил бы над Лилиан опеку или выдал бы её замуж. Поэтому он устраивает её встречу с потенциальными женихами. Клерфэ в это время находится на гонках в Риме и возвращается в Париж с любовницей. Но понимает, что ему нужна только Лилиан. Роман Лилиан и Клерфэ развивается очень стремительно, они не думают о возможной смерти и проводят незабываемые романтические дни в Париже. Они вместе уезжают в Сицилию для участия Клерфе в гонках. Они любят друг друга на грани обреченности, как только могут любить люди, каждый шаг которых сопровождается тенью смерти…

Клерфэ получает ранение на гонках в Сицилии. Лилиан не захотела ждать пока он поправится и улетела в Рим одна, а потом решила посетить Венецию. Она надеется, что вернется в Париж раньше Клерфэ, но неожиданно состояние её ухудшается и она остается в Венеции, пока не чувствует улучшения.

Концовка романа непредсказуема и трагична. Она не может ждать, и поэтому не выходит замуж за Клерфэ. Однако, когда она соглашается, в тот же день, Клерфэ разбивается насмерть в Риме. Клерфэ погибает, участвуя в тысячемильных гонках через всю Италию, не справившись с управлением своего гоночного автомобиля. Лилиан после смерти Клерфе отправляется обратно в «Монтану» и там умирает в полном одиночестве..

Роман Эриха Марии Ремарка «Жизнь взаймы» чем-то похож на «Три товарища» та же обреченность и неожиданная смерть. Замечательный роман Эриха Марии Ремарка «Жизнь взаймы» о любви, жизни и смерти, где они находятся настолько близко, что не позволяет оторваться от чтения. Многие фразы романа «Жизнь взаймы» стали впоследствии крылатыми.

Остановив машину у заправочной станции, перед которой был расчищен снег, Клерфэ посигналил. Над телефонными столбами каркали вороны, а в маленькой мастерской позади заправочной станции кто-то стучал по жести. Но вот стук прекратился, и оттуда вышел паренек лет шестнадцати, в красном свитере и в очках со стальной оправой.

– Заправь бак, – сказал Клерфэ, вылезая из машины.

– Высший сорт?

– Да. Где здесь можно поесть?

Большим пальцем парнишка показал через дорогу.

– Там, в гостинице. Сегодня у них на обед были свиные ножки с кислой капустой.

Столовая в гостинице не проветривалась, пахло старым пивом и долгой зимой. Клерфэ заказал мясо по-швейцарски, порцию вашеронского сыра и графин белого эгля; он попросил подать еду на террасу. Было не очень холодно. Небо казалось огромным и синим, как цветы горчанки.

– Не окатить ли вашу машину из шланга? – крикнул паренек с заправочной станции. – Видит Бог, старуха в этом нуждается.

– Нет, протри только ветровое стекло.

Машину не мыли уже много дней, и это было сразу заметно. После ливня крылья и капот, покрывшиеся на побережье в Сен-Рафаэле красной пылью, стали походить на разрисованную ткань. На дорогах Шампани кузов машины залепило известковыми брызгами от луж и грязью, которую разбрасывали задние колеса многочисленных грузовиков, когда их обгоняли.

«Что меня сюда привело? – подумал Клерфэ. – Кататься на лыжах, пожалуй, уже поздновато. Значит, сострадание? Сострадание – плохой спутник, но еще хуже, когда оно становится целью путешествия».

Он встал.

– Это километры? – спросил паренек в красном свитере, указывая на спидометр.

– Нет, мили.

Паренек свистнул.

– Как это вас занесло в Альпы? Почему вы со своим рысаком не на автостраде?

Клерфэ посмотрел на него. Он увидел блестящие стекла очков, вздернутый нос, прыщи, оттопыренные уши – существо, только что сменившее меланхолию детства на все ошибки полувзрослого состояния.

– Не всегда поступаешь правильно, сын мой. Даже если сам сознаешь. Но именно в этом иногда заключается прелесть жизни. Понятно?

– Нет, – ответил паренек, сморщив нос.

– Как тебя зовут?

– Геринг.

– Геринг. – Юноша осклабился, переднего зуба не хватало. – Но по имени Губерт.

– Родственник того…

– Нет, – прервал его Губерт, – мы базельские Геринги. Если бы я был из тех, мне не пришлось бы качать бензин. Мы получали бы жирную пенсию.

Клерфэ испытующе посмотрел на него.

– Странный сегодня день, – сказал он, помедлив. – Вот уж не ожидал встретить такого, как ты. Желаю тебе успеха в жизни, сын мой. Ты меня поразил.

– А вы меня нет. Вы ведь гонщик, правда?

– Откуда ты знаешь?

Губерт Геринг показал на почти стертый номер, который виднелся из-под грязи на радиаторе.

– А ты, оказывается, еще и мыслитель! – Клерфэ сел в машину. – Может, тебя лучше заблаговременно упрятать в тюрьму, чтобы избавить человечество от нового несчастья? Когда ты станешь премьер-министром, будет уже поздно.

Он включил мотор.

– Вы забыли уплатить, – заявил Губерт. – С вас сорок две монетки.

– Монетки! – Клерфэ отдал ему деньги. – Это меня отчасти успокаивает, Губерт, – сказал он. – В стране, где деньгам дают ласкательные имена, никогда не будет фашизма.

Машина быстро взобралась на гору, и вдруг перед Клерфэ открылась долина, расплывчато-синяя в сумеречном свете, с разбросанными тут и там деревенскими домишками, со зданиями отелей, белыми крышами, покосившейся церковью, катками и первыми огоньками в окнах.

Клерфэ поехал вниз по извилистому шоссе, но вскоре обнаружил, что со свечами неладно. Прислушиваясь, Клерфэ заставил мотор несколько раз взреветь. «Забросало маслом», – подумал он и остановил машину, как только выехал на прямую. Открыв капот, он несколько раз нажал на ручной акселератор. Мотор опять взревел.

Клерфэ выпрямился.

В ту же секунду он увидел пару запряженных в санки лошадей, которые рысью бежали ему навстречу; напуганные внезапным шумом, они понесли. Став на дыбы, лошади вывернули санки прямо к машине. Клерфэ подскочил к лошадям, ухватил их под уздцы и повис на них так, чтобы его не могли достать копыта. Сделав несколько рывков, лошади остановились. Они дрожали, над мордами поднимался пар от их дыхания; а глаза были дикие, безумные; казалось, что это морды каких-то допотопных животных. Клерфэ удерживал лошадей несколько секунд. Потом осторожно отпустил ремни. Животные не двигались с места, только фыркали и позванивали колокольчиками.

Высокий мужчина в черной меховой шапке, стоя в санках, успокаивал лошадей. На Клерфэ он не обращал внимания. Позади него сидела молодая женщина, крепко ухватившись за поручни. У нее было загорелое лицо и очень светлые, прозрачные глаза.

– Сожалею, что испугал вас, – сказал Клерфэ. – Но я полагал, что лошади во всем мире уже привыкли к машинам.

Мужчина ослабил вожжи и сел вполоборота к Клерфэ.

– Да, но не к машинам, которые производят такой шум, – возразил он холодно. – Тем не менее я мог бы их удержать. И все же благодарю вас за помощь. Надеюсь, вы не выпачкались.

Клерфэ посмотрел на свои брюки, потом перевел взгляд на мужчину. Он увидел холодное, надменное лицо, глаза, в которых тлела чуть заметная издевка, – казалось, незнакомец насмехался над тем, что Клерфэ пытался разыграть из себя героя. Уже давно никто не вызывал в Клерфэ такой антипатии с первого взгляда.

– Нет, я не выпачкался, – ответил он медленно. – Меня не так уж легко запачкать.

Клерфэ еще раз посмотрел на женщину. «Вот в чем причина, – подумал он. – Хочет сам остаться героем». Он усмехнулся и пошел к машине.

Санаторий «Монтана» был расположен над деревней. Клерфэ осторожно ехал в гору по спиралям дороги, пробираясь между лыжниками, спортивными санями и женщинами в ярких брюках. Он решил навестить своего бывшего напарника Хольмана, который заболел немногим больше года назад; после тысячемильных гонок в Италии у него началось кровохарканье, и врач установил туберкулез. Хольман сперва рассмеялся; если это действительно так, ему дадут горсть таблеток, сделают побольше уколов, и все снова будет в порядке. Однако антибиотики оказались далеко не такими всемогущими и безотказными, как можно было ожидать, особенно когда дело касалось людей, которые росли в годы войны и плохо питались. Наконец врач послал Хольмана в горы лечиться старомодным способом: покоем, свежим воздухом и солнцем. Хольман вначале бушевал, а потом покорился. Два месяца, которые он должен был здесь провести, растянулись почти что на год.

Как только машина остановилась, Хольман выбежал ей навстречу. Клерфэ смотрел на него, пораженный: он думал, что Хольман лежит в постели.

– Клерфэ! – закричал Хольман. – Нет, я не ошибся. Я сразу узнал мотор! «Он рычит, как старик „Джузеппе“», – подумал я. И вот вы оба здесь! – Он возбужденно тряс руку Клерфэ. – Ну и сюрприз! Да еще вместе со старым львом «Джузеппе»! Ведь это сам «Джузеппе», а не его младший брат?

– Это «Джузеппе». – Клерфэ вышел из машины. – И с теми же капризами, что и раньше, хотя теперь он уже на пенсии. Я купил его у фирмы, чтобы спасти от худшей судьбы. А он платит мне тем, что немедленно забрасывает маслом свечи, как только я замечтаюсь в пути. У него характерец дай Боже.

Хольман рассмеялся. Он никак не мог отойти от машины. На ней он раз десять, а то и больше, участвовал в гонках.

Клерфэ посмотрел на Хольмана.

– Ты хорошо выглядишь, – сказал он. – А я думал, что ты в постели. Тут скорее отель, чем санаторий.

– Все это входит в курс лечения. Прикладная психология. Два слова здесь, в горах, табу – болезнь и смерть. Одно из них слишком старомодное, другое – слишком само собой разумеющееся.

Эрих Мария Ремарк

Жизнь взаймы

Остановив машину у заправочной станции, перед которой был расчищен снег, Клерфэ посигналил. Над телефонными столбами каркали вороны, а в маленькой мастерской позади заправочной станции кто-то стучал по жести. Но вот стук прекратился, и оттуда вышел паренек лет шестнадцати, в красном свитере и в очках со стальной оправой.

– Заправь бак, – сказал Клерфэ, вылезая из машины.

– Высший сорт?

– Да. Где здесь можно поесть?

Большим пальцем парнишка показал через дорогу.

– Там, в гостинице. Сегодня у них на обед были свиные ножки с кислой капустой.

Столовая в гостинице не проветривалась, пахло старым пивом и долгой зимой. Клерфэ заказал мясо по-швейцарски, порцию вашеронского сыра и графин белого эгля; он попросил подать еду на террасу. Было не очень холодно. Небо казалось огромным и синим, как цветы горчанки.

– Не окатить ли вашу машину из шланга? – крикнул паренек с заправочной станции. – Видит Бог, старуха в этом нуждается.

– Нет, протри только ветровое стекло.

Машину не мыли уже много дней, и это было сразу заметно. После ливня крылья и капот, покрывшиеся на побережье в Сен-Рафаэле красной пылью, стали походить на разрисованную ткань. На дорогах Шампани кузов машины залепило известковыми брызгами от луж и грязью, которую разбрасывали задние колеса многочисленных грузовиков, когда их обгоняли.

«Что меня сюда привело? – подумал Клерфэ. – Кататься на лыжах, пожалуй, уже поздновато. Значит, сострадание? Сострадание – плохой спутник, но еще хуже, когда оно становится целью путешествия».

Он встал.

– Это километры? – спросил паренек в красном свитере, указывая на спидометр.

– Нет, мили.

Паренек свистнул.

– Как это вас занесло в Альпы? Почему вы со своим рысаком не на автостраде?

Клерфэ посмотрел на него. Он увидел блестящие стекла очков, вздернутый нос, прыщи, оттопыренные уши – существо, только что сменившее меланхолию детства на все ошибки полувзрослого состояния.

– Не всегда поступаешь правильно, сын мой. Даже если сам сознаешь. Но именно в этом иногда заключается прелесть жизни. Понятно?

– Нет, – ответил паренек, сморщив нос.

– Как тебя зовут?

– Геринг.

– Геринг. – Юноша осклабился, переднего зуба не хватало. – Но по имени Губерт.

– Родственник того…

– Нет, – прервал его Губерт, – мы базельские Геринги. Если бы я был из тех, мне не пришлось бы качать бензин. Мы получали бы жирную пенсию.

Клерфэ испытующе посмотрел на него.

– Странный сегодня день, – сказал он, помедлив. – Вот уж не ожидал встретить такого, как ты. Желаю тебе успеха в жизни, сын мой. Ты меня поразил.

– А вы меня нет. Вы ведь гонщик, правда?

– Откуда ты знаешь?

Губерт Геринг показал на почти стертый номер, который виднелся из-под грязи на радиаторе.

– А ты, оказывается, еще и мыслитель! – Клерфэ сел в машину. – Может, тебя лучше заблаговременно упрятать в тюрьму, чтобы избавить человечество от нового несчастья? Когда ты станешь премьер-министром, будет уже поздно.

Он включил мотор.

– Вы забыли уплатить, – заявил Губерт. – С вас сорок две монетки.

– Монетки! – Клерфэ отдал ему деньги. – Это меня отчасти успокаивает, Губерт, – сказал он. – В стране, где деньгам дают ласкательные имена, никогда не будет фашизма.

Машина быстро взобралась на гору, и вдруг перед Клерфэ открылась долина, расплывчато-синяя в сумеречном свете, с разбросанными тут и там деревенскими домишками, со зданиями отелей, белыми крышами, покосившейся церковью, катками и первыми огоньками в окнах.

Клерфэ поехал вниз по извилистому шоссе, но вскоре обнаружил, что со свечами неладно. Прислушиваясь, Клерфэ заставил мотор несколько раз взреветь. «Забросало маслом», – подумал он и остановил машину, как только выехал на прямую. Открыв капот, он несколько раз нажал на ручной акселератор. Мотор опять взревел.

Клерфэ выпрямился.

В ту же секунду он увидел пару запряженных в санки лошадей, которые рысью бежали ему навстречу; напуганные внезапным шумом, они понесли. Став на дыбы, лошади вывернули санки прямо к машине. Клерфэ подскочил к лошадям, ухватил их под уздцы и повис на них так, чтобы его не могли достать копыта. Сделав несколько рывков, лошади остановились. Они дрожали, над мордами поднимался пар от их дыхания; а глаза были дикие, безумные; казалось, что это морды каких-то допотопных животных. Клерфэ удерживал лошадей несколько секунд. Потом осторожно отпустил ремни. Животные не двигались с места, только фыркали и позванивали колокольчиками.

Высокий мужчина в черной меховой шапке, стоя в санках, успокаивал лошадей. На Клерфэ он не обращал внимания. Позади него сидела молодая женщина, крепко ухватившись за поручни. У нее было загорелое лицо и очень светлые, прозрачные глаза.

– Сожалею, что испугал вас, – сказал Клерфэ. – Но я полагал, что лошади во всем мире уже привыкли к машинам.

Мужчина ослабил вожжи и сел вполоборота к Клерфэ.

– Да, но не к машинам, которые производят такой шум, – возразил он холодно. – Тем не менее я мог бы их удержать. И все же благодарю вас за помощь. Надеюсь, вы не выпачкались.

Клерфэ посмотрел на свои брюки, потом перевел взгляд на мужчину. Он увидел холодное, надменное лицо, глаза, в которых тлела чуть заметная издевка, – казалось, незнакомец насмехался над тем, что Клерфэ пытался разыграть из себя героя. Уже давно никто не вызывал в Клерфэ такой антипатии с первого взгляда.

– Нет, я не выпачкался, – ответил он медленно. – Меня не так уж легко запачкать.

Клерфэ еще раз посмотрел на женщину. «Вот в чем причина, – подумал он. – Хочет сам остаться героем». Он усмехнулся и пошел к машине.

Санаторий «Монтана» был расположен над деревней. Клерфэ осторожно ехал в гору по спиралям дороги, пробираясь между лыжниками, спортивными санями и женщинами в ярких брюках. Он решил навестить своего бывшего напарника Хольмана, который заболел немногим больше года назад; после тысячемильных гонок в Италии у него началось кровохарканье, и врач установил туберкулез. Хольман сперва рассмеялся; если это действительно так, ему дадут горсть таблеток, сделают побольше уколов, и все снова будет в порядке. Однако антибиотики оказались далеко не такими всемогущими и безотказными, как можно было ожидать, особенно когда дело касалось людей, которые росли в годы войны и плохо питались. Наконец врач послал Хольмана в горы лечиться старомодным способом: покоем, свежим воздухом и солнцем. Хольман вначале бушевал, а потом покорился. Два месяца, которые он должен был здесь провести, растянулись почти что на год.

Как только машина остановилась, Хольман выбежал ей навстречу. Клерфэ смотрел на него, пораженный: он думал, что Хольман лежит в постели.

– Клерфэ! – закричал Хольман. – Нет, я не ошибся. Я сразу узнал мотор! «Он рычит, как старик „Джузеппе“», – подумал я. И вот вы оба здесь! – Он возбужденно тряс руку Клерфэ. – Ну и сюрприз! Да еще вместе со старым львом «Джузеппе»! Ведь это сам «Джузеппе», а не его младший брат?

– Это «Джузеппе». – Клерфэ вышел из машины. – И с теми же капризами, что и раньше, хотя теперь он уже на пенсии. Я купил его у фирмы, чтобы спасти от худшей судьбы. А он платит мне тем, что немедленно забрасывает маслом свечи, как только я замечтаюсь в пути. У него характерец дай Боже.

Хольман рассмеялся. Он никак не мог отойти от машины. На ней он раз десять, а то и больше, участвовал в гонках.

Клерфэ посмотрел на Хольмана.

– Ты хорошо выглядишь, – сказал он. – А я думал, что ты в постели. Тут скорее отель, чем санаторий.

– Все это входит в курс лечения. Прикладная психология. Два слова здесь, в горах, табу – болезнь и смерть. Одно из них слишком старомодное, другое – слишком само собой разумеющееся.

Клерфэ рассмеялся:

– Совсем как у нас. Правда?

– Да, похоже на то, как было у нас внизу. – Хольман отвернулся от машины. – Входи, Клерфэ! Хочешь выпить?

– А что здесь есть?

– Официально – только соки и минеральная вода. Неофициально, – Хольман похлопал по боковому карману, – плоские бутылки с джином и коньяком, которые легко спрятать; благодаря им апельсиновый сок больше радует душу. Откуда ты?

– Из Монте-Карло. Хольман остановился.

– Там были гонки?

– Ты что, не читаешь спортивной хроники? Хольман отвел глаза.

– Вначале читал. А в последние месяцы бросил. Идиотизм, правда?

– Нет, – ответил Клерфэ. – Правильно! Будешь читать, когда снова начнешь ездить.

– Кто ездил с тобой в Монте-Карло?

– Торриани.

– Торриани? Ты с ним теперь постоянно ездишь?

– Нет, – сказал Клерфэ, – я езжу то с одним, то с другим. Жду тебя.

Он говорил неправду. Вот уже полгода, как он ездил с Торриани; но поскольку Хольман не читал больше спортивной хроники, ему можно было спокойно солгать.

Страниц: 209

Год издания: 2011

Язык: русский

Описание книги Жизнь взаймы:

Ремарк всегда помещает своих героев на грани жизни и смерти, заставляя правильно расставить приоритеты, когда это становится уже необходимостью. Как часто мы не задумываемся, что существование конечно. Чем меньше мы помним об этом, тем быстрее становимся материалистами, выбирая путь накопления достатка вместо морального наслаждения: путешествий, шоппинга, отдыха.

В произведении «Жизнь взаймы» автор создает образ молодой девушки Лилиан, переживающей тяжелую болезнь. Сейчас она, наконец, задумывается, что ничего не видела в жизни, наблюдая много лет исключительно за жизнью пансионата. Каждый день кто-то из людей, ставших тут такими близкими, умирал. Это наталкивало девушку на мысль о собственной кончине, которую не избежать. Последние дни она совершенно не хочет проводить в стенах санатория, желая вдохнуть свободы и наслаждений.

Спасением становится приезд автогонщика Клерфе – человека, ежедневно рискующего жизнью ради драйва и новых эмоций. И Лилиан уезжает вместе с ним из приевшегося здания. Читателя ждет любовный треугольник, эмоциональное повествование и тяжелый конец, ведь в этом весь Ремарк. Готовьтесь надолго задуматься над истинными ценностями жизни.

У нас на сайте вы можете читать книгу Жизнь взаймы онлайн полностью бесплатно и без регистрации в электронной библиотеке Enjoybooks, Rubooks, Litmir, Loveread.
Понравилась книга? Оставьте отзыв на сайте, делитесь книгой с друзьями в социальных сетях.

Есть много общего у смерти с красотою:
Вселенский мрак и свет обеим им сродни,
Они к себе влекут загадкою одною,
Одною тайною внушают страх они.
Уже приблизившись к последнему покою,
Я вами, женщины, и днесь, как искони,
Любуюсь, и пока глаза я не закрою,
Ваш взор, походка, смех мне красить будут дни.
Юдифь, кто б угадал, взглянув на наши лица,
Что наши две судьбы способны так сродниться?
У вас лучится взор сияньем неземным.
А я раскрыл свой дух надзвездному эфиру;
Виктор Гюго, «Все струны лиры».

«Жизнь взаймы» - роман знаменитого немецкого классика ХХ века Эрих Марии Ремарк. Прочитывая и наслаждаясь каждой строчкой, задумываешься вместе с автором о ценности жизни, о неизбежности смерти, о материальных благах, о значении любви. «Ты считаешь, что я бросаю на ветер свои деньги, а я считаю, что ты бросаешь на ветер свою жизнь… Я вообще хочу жить, не рассуждая, не слушая советов, без всяких предупреждений», - рассуждает главная героиня Лилиан.

Ремарк показывает послевоенный мир. «Жизнь взаймы» - это трогательная история 24-летней девушки Лилиан, которая неизлечимо больна туберкулёзом и находится в санатории. «По-видимому, все решения, которые я принимаю в жизни, проходят под знаком фейерверков. Неужели напоследок не произойдет еще одной вспышки, такой яркой, что не жаль будет отдать всю себя?», - восклицает Лилиан. Жизнь по расписанию, однотонна и предсказуема, единственные радости – это ночные вылазки в бар с коллегами по несчастью. Однажды, навестить друга в санаторий приезжает гонщик Клерфэ, и жизнь героев меняется.

«- Ты не боишься? - спросила она.
- Чего?
- Того, что я больна.
- Я боюсь совсем другого: во время гонок при скорости двести километров у меня может лопнуть покрышка переднего колеса, - сказал он.

Лилиан вдруг поняла, чем они похожи друг на друга. Они оба были людьми без будущего. Будущее Клерфэ простиралось до следующих гонок, а ее - до следующего кровотечения».

Ремарк соединяет двух совершенно разных людей: Лилиан, которая знает, что скоро умрет и ценит каждый момент в жизни, не думая о запретах и деньгах; Клерфэ – здоровый 40-летний мужчина, который постоянно играет со смертью, участвуя в автомобильных гонках.

«Это - любовь на грани обреченности. Это - роскошь на грани разорения. Это - веселье на грани горя и риск на грани гибели. Будущего - нет». В обыденной суете просто не хватает времени на саму жизнь. «Неужели, чтобы что-то понять, человеку надо пережить катастрофу, боль, нищету, близость смерти?» Смертельно больные люди иначе относятся к жизни, они ей наслаждаются, боясь упустить секунды драгоценного счастья. «Разве здоровые люди знают, что такое смерть? Это знают только те,…. кто борется за каждый вздох, как за величайшую награду».

Лилиан сбегает из санатория от скучной и вялой жизни, чтобы прожить оставшееся время, наслаждаясь воздухом свободы. «Нужно уметь ценить каждый миг, не думая о завтра». Героиня будет тратить последние деньги на французские платья, будет жить в дорогих отелях, не обращая внимания на платок, ставший ало-красным после нового приступа.

«Жизнь - это парусная лодка, на которой слишком много парусов, так что в любой момент она может перевернуться». Большинству людей, чтобы начать ЖИТЬ, а не существовать, нужно оказаться на грани, как и главной героине.

«Все на свете содержит в себе свою противоположность; ничто не может существовать без своей противоположности, как свет без тени, как правда без лжи, как иллюзия без реальности, - все эти понятия не только связаны друг с другом, но и неотделимы друг от друга...»

«На свете множество декораций, игра никогда не прекращается». «Превысить скорость, данную людям, ещё не значит стать Богом», но иногда очень хочется. Так как «человек по-настоящему счастлив только тогда, когда он меньше всего обращает внимание на время и когда его подгоняет страх. И все-таки, даже если тебя подгоняет страх, можно смеяться. А что еще остается делать?»