Представим себе картину: годы« холодной войны», Гренландия, полярная ночь. Но жизнь на американской авиабазе не затихает: вертятся радары, взлетают и садятся тяжелые самолеты — толстые сигары транспортников и узкие изящные летающие крепости. Вдруг внимание аэродромной обслуги привлекают сотни бегущих привидений в белых халатах. Мираж? Нет, не мираж, на бетонку взлетной полосы с ревом выскакивают танки Т-34, с ходу открывая пулеметно-пушечный огонь. В считаные минуты все кончено.
После окончания Второй мировой войны СССР практически не прекращал проектирования подводных десантных кораблей
Подводных гигантов конца 1940-х сменили небольшие проекты 1950-х, на смену которым пришли подводные колоссы 1960-х и атомные транспорты 1970-х. Однако всем им суждено было остаться только на бумаге — подводные лодки годились разве что для высадки диверсионных групп, а для десантных операций и захвата плацдармов требовалось большое количество транспортов. К этому выводу военно-морские специалисты пришли по обе стороны океана
В конце 1950-х годов многие страны мира — США, Япония, Великобритания, Франция и Норвегия — взялись за разработку гигантских транспортных подводных судов, предназначенных для транспортировки грузов под арктическими льдами. Но задача тогда оказалась не по зубам
Сегодня только две страны — Россия и Канада — ведут разработки таких транспортов. Например, в начале 1990-х годов ЦКБ «Рубин» по заказу РАО «Норильский никель» разработало проект переделки атомных ракетоносцев «Тайфун» (проект 941) в подводные сухогрузы грузоподъемностью до 10 000 тонн
Летчики и аэродромные команды стоят с поднятыми руками. Охране и обслуге систем связи и радиолокационной станции повезло меньше — с ними разобралась диверсионная группа за три минуты до выхода танков на взлетную полосу. Прошло еще немного времени, и база ожила — на бетонку один за другим садятся летающие крепости, только теперь на них не белые, а красные звезды. Самолеты заправляются и берут курс на юг…
«Такого не было! — воскликнет читатель. — Это очередной фантастический рассказ!» Нет, это писали не фантасты, а генералы и адмиралы, а затем клали планы операций в папки с грифом «ОВ» — особой важности.
Лучшие аэродромы — американские
Американские летающие крепости Б-29 освоили десятки аэродромов вдоль границ СССР, от Гренландии до Турции и от Пакистана до Японии, и могли поразить любой объект на территории Советского Союза. А вот их советские аналоги, Ту-4, могли долететь лишь в один конец, до США, а там, отбомбившись, летчикам оставалось лишь выбрасываться c парашютами. Поэтому возник вариант организовать аэродромы подскока, на которых самолеты могли бы заправляться в ходе полетов как «туда», так и «обратно» (о дозаправке в воздухе тогда никто и не мечтал). Кроме того, на таких аэродромах могли базироваться и советские истребители, эскортировавшие наши летающие крепости. Аэродромы подскока планировалось создать как на льду вблизи полюса, так и на арктических островах. Идеальным вариантом был бы захват американских арктических аэродромов. Но как это сделать? Послать надводные корабли с десантом? Это сложно из-за ледовой обстановки, а главное — из-за абсолютного (в те годы) господства на море флотов США и других стран НАТО.
Лодки особого назначения
А что, если для этого использовать подводные лодки? И вот в 1948 году в ЦКБ-18 было начато проектирование «лодки специального назначения» проекта 621. Лодка предназначалась для скрытной переброски десантных войск с боевой техникой и снаряжением и последующего снабжения высаженных войск боеприпасами, горючим и продовольствием. При определении состава десанта исходили из того, что все входящие в него войсковые подразделения (стрелковые, артиллерийские, танковые, авиационные и другие) являются самостоятельными единицами, а размещение их производится с учетом возможности ведения боя во время высадки. Для принимаемых на лодку самолетов-истребителей было обеспечено взлетное устройство типа катапульты. Вес перевозимого десанта с техникой, включая продовольствие, питьевую воду и патроны регенерации воздуха, составлял 1550 т.
В процессе проектирования были проработаны варианты подводных лодок с разными энергетическими установками: дизель-аккумуляторный вариант с парогазовой турбинной установкой для обеспечения экономических подводных ходов, дизель-аккумуляторный с 16 группами аккумуляторных батарей, варианты с «едиными» двигателями, работающими по схеме ЕД-ВВД и по схеме ЕД-ХПИ. Окончательный вариант проекта предусматривал использование парогазовой турбинной установки, так как все остальные варианты имели большее водоизмещение и хотя и превосходили выбранный вариант по дальности плавания в надводном положении, значительно уступали ему в дальности плавания в подводном положении.
Лодка проекта 621 должна была иметь нормальное водоизмещение 5845 т, длину 147,5 м, ширину 13,3 м и среднюю осадку 6,3 м. Максимальная надводная скорость — около 15 узлов (28 км/ч), максимальная подводная скорость — 8,4 узла (15,5 км/ч). Дальность плавания надводная — 10 000 км. Вооружение было чисто артиллерийским — один 25-мм и два 57-мм спаренных зенитных автомата. Кроме того, на палубе размещались рамки для 360 реактивных снарядов для огневой поддержки десанта. Грузоподъемность лодки составляла 1550 т. В состав перевозимых грузов входило: 10 танков Т-34, 12 грузовых автомашин с тремя прицепами, 4 легковые машины, 12 пушек калибра 85 мм, 2 пушки калибра 45 мм, 3 самолета Ла-5 со складывающимися крыльями, пулеметы, минометы, автоматы, боеприпасы, топливо, провизия. Плюс 745 человек десанта.
Самоходная техника (автомашины и танки) погружалась и выгружалась собственным ходом. В связи с этим была необходима мощная система вентиляции для удаления из грузовых отсеков выхлопных газов работающих двигателей. Для обеспечения жизнедеятельности десантников на переходе предусматривалась мощная система регенерации и кондиционирования воздуха. Имелись общие койки-нары, каждая на четыре человека, гальюны, умывальники, две большие электроплиты для варки пищи, электрокипятильники и т. п.
Метод протаивания
В мае 1952 года вышло Постановление Совета Министров СССР о разработке «подледно-транспортной» подводной лодки проекта 626.
Подледно-транспортная лодка предназначалась для перевозки грузов под ледовым покровом в арктические пункты, расположенные на материках, островах и льдах Северного Ледовитого океана и прилегающих к нему морей, а также для обеспечения воздушного наблюдения, оповещения и связи при нахождении лодки в полярном бассейне. Лодка должна была перевозить 3−4 танка Т-34 и топливо для них, или 165 человек десанта с вооружением, или технику и снаряжение для оборудования искусственных полярных аэродромов, или боеприпасы и продовольствие.
Подледно-транспортная подводная лодка должна была свободно плавать подо льдом Арктики, всплывать в заданном районе и передавать на необорудованный берег или лед доставленные грузы. В связи с этим она должна была снабжаться гидроакустической аппаратурой, позволяющей с достаточной точностью определять расстояние до льда по горизонтали и вертикали, а также устройством для протаивания льда с выдвижными шахтами — чтобы сделать возможным выход людей из лодки на лед при нахождении лодки подо льдом.
На стадии эскизного проектирования было рассмотрено три варианта и два подварианта лодки. Наиболее близок к заданию оказался третий вариант, согласно которому нормальное водоизмещение лодки составляло 3480 т, длина 100 м, ширина 9,5 м, осадка 6,6 м. Скорость надводная — 12 узлов (22 км/ч), подводная — 8 узлов (15 км/ч). Надводный ход обеспечивали два серийных двигателя 37Д мощностью по 2000 л.с., а для подводного хода предполагалось использовать комбинированную дизель-электрическую установку, работающую по циклу академика Чудакова.
В отличие от лодки проекта 621 лодка проекта 626 получила торпедное вооружение — два торпедных аппарата калибра 533 мм и 4 торпеды. Артиллерийское вооружение состояло из двух спаренных зенитных установок П-25.
Лодка проектировалась двухкорпусной, трехвальной с одиннадцатью отсеками. Прочный корпус имел в средней и носовой части форму «восьмерки», которая в кормовой части переходила в цилиндр. В средней части корпуса для выгрузки танков и других грузов была предусмотрена проницаемая камера, причем для сохранения жесткости корпуса в этом районе обшивка была вырезана только сверху. Для сообщения между отсеками лодки в этом месте внизу был предусмотрен проход в виде прочного цилиндра. В верхней части «восьмерки» были расположены грузовые отсеки, а в нижней — аккумуляторная батарея. Грузовые отсеки заканчивались тамбуром с герметичными дверями для выхода танков в проницаемую камеру, имеющую кингстоны для заполнения ее забортной водой, и осушительный трубопровод. В проницаемой камере размещалась платформа с гидравлическим подъемником для подъема грузов наверх. За проницаемой камерой в цилиндрической части прочного корпуса находились центральный пост, отсек вспомогательных механизмов и энергетические отсеки. Над корпусом в кормовой ее части размещался прочный цилиндр, в котором были установлены торпедные аппараты.
На центральном посту находилось устройство, которое с помощью электрических грелок должно было протаивать во льду толщиной до четырех метров отверстие, достаточное для прохода выдвижной шахты и выхода через нее личного состава на лед, а также для подачи воздуха для работы двигателей на зарядку аккумуляторной батареи. В оконечностях находились опорные стойки, которыми лодка касалась подводной поверхности льда. В надстройке позади ограждения рубки размещался самоходный понтон для перевозки грузов на необорудованное побережье.
Проект 626 не отвечал заданным требованиям в отношении дальности плавания под водой, времени срочного погружения и т. д. Поэтому в ноябре 1955 года было принято решение о прекращении его дальнейшей разработки.
Атомные лодки
Согласно постановлению ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 10 августа 1964 года были возобновлены работы над проектированием десантных подводных лодок. В конце 1965 года в ЦКБ-16 разработали проект 748 дизель-аккумуляторной десантной подводной лодки нормальным водоизмещением около 10 000 т. Лодка должна была принимать на борт усиленный батальон морской пехоты (300−400 человек), 10 плавающих танков и 10 плавающих бронетранспортеров. Проект реализован не был, но разработки использовались при проектировании атомной десантной подводной лодки проекта 717. Водоизмещение этой лодки — 17 600 т, скорость подводного хода — 18 узлов (33 км/ч). Лодка должна была перевозить 256 десантников и 20 единиц бронетехники. В транспортном варианте лодка могла перевозить 800 пехотинцев и 4 плавающих бронетранспортера. Материалы технического проекта 717 были утверждены 18 марта 1972 года, однако из-за всевозможных доработок и корректировок дело затянулось до 1977 года, а к тому времени все силы решено было бросить на строительство крейсеров-ракетоносцев проекта 941. В результате десантные лодки исключили из кораблестроительной программы.
Ситуация изменилась в начале 1990-х, когда, согласно договору об ограничении стратегических вооружений, начался демонтаж ракетных отсеков атомных ракетоносцев первого и второго поколений. Эти лодки могли плавать еще 10−30 лет, а договоры не требовали их демонтажа в целом. Вот когда появился идеальный случай для возвращения к десантным подводным лодкам. Понятно, что вопрос этот очень щепетильный, и вся информация держится в абсолютном секрете. Тем не менее в западной прессе проскользнул слух, что американские атомные лодки № 609 «Сэм Хьюстон» и № 611 «Джон Маршалл» — бывшие ракетоносцы типа «Итен Ален» — переоборудованы для доставки десанта.
В случае же начала промышленной разработки месторождений углеводородов в Арктике проекты атомных подводных нефте- или газовозов вновь становятся актуальными. С середины 1990-х годов ЦКБ «Рубин» ведет проектирование атомной транспортной подводной лодки на базе крейсеров-ракетоносцев проекта 941.
События осени 1961 года в Берлине стали одним из самых острых кризисов периода Холодной войны. Решительный разрыв советского руководства со сталинизмом, казалось бы, дал возможность СССР найти общий язык c Соединёнными Штатами. Но из-за неуступчивости своих лидеров, взаимного недоверия и недопонимания две сверхдержавы оказались на грани прямого военного столкновения.
Берлинский вопрос
После завершения Второй мировой войны Берлину выпала сомнительная честь быть одним из символов разделённой Европы.
Карта Берлина времён Холодной войны
Согласно договорённостям между державами-победительницами Германии, Берлин делился на 4 сектора оккупации. За первые полтора послевоенных десятилетия западная часть Берлина, контролируемая американцами, британцами и французами, превратилась в остров Свободного мира внутри Германской демократической республики (ГДР), витрину западного процветания среди убогой серости жизни коммунистического блока, огни которой манили к себе десятки тысяч восточных немцев.
В переживавшей «экономическое чудо» Федеративной Республике Германия (ФРГ) доход на душу населения был в 2 раза выше, чем в ГДР. Здесь производилось в 8 с половиной раз больше автомобилей, а западногерманские марки обменивались на восточногерманские по курсу 1 к 5.
Западногерманская карикатура о различиях между Восточным и Западным Берлином, середина 60-х годов
Жители ГДР массово «голосовали ногами», благо до поры до времени пограничный контроль отсутствовал. Достаточно было просто приехать в Берлин, сесть на метро и проехать в один из западных секторов, где нужно было подать заявление об эмиграции. В 1959 году на Запад бежало 140 тысяч граждан ГДР, в 1960 году – уже 185 тысяч, то есть по 500 человек каждый день. В письме Хрущёву 18 января 1961 года восточногерманский лидер Вальтер Ульбрихт оценил общее число граждан ГДР, бежавших за последнее десятилетие на Запад, в 2 миллиона человек.
Помимо экономических успехов ФРГ, большие опасения на Востоке вызывало и энергичное наращивание военной мощи. Вооружённый современной техникой бундесвер превратился в одну из мощнейших армий НАТО и насчитывал 291 тысячу человек (9 дивизий).
Учения бундесвера в конце 50-х годов
Дипломатическое наступление
Впервые советское руководство подняло вопрос об изменении послевоенного статуса Берлина 10 ноября 1958 года, когда, неожиданно для Запада, Председатель Совета министров СССР и первый секретарь ЦК КПСС Никита Хрущёв на встрече с делегацией польских коммунистов в Москве заявил:
«Пришло время странам, подписавшим Потсдамское соглашение, отказаться от оккупационного режима в Берлине и позволить создать нормальное положение в столице Германской Демократической Республики».
Двумя неделями позже заявление советского лидера было представлено западным союзникам в виде официальной ноты, где им предлагалось признать Потсдамские соглашения по статусу Берлина утратившими силу. Если в течение полугода соглашение не будет достигнуто, то СССР собирался подписать мирный договор с ГДР в одностороннем порядке и передать права по контролю над городом своим восточногерманским союзникам.
Советский лидер Н. С. Хрущёв на Генассамблее ООН, 1960 год
Западный Берлин, по словам Хрущёва, был костью в горле Советского Союза, и он хотел вытащить эту кость, сделав Берлин демилитаризованным «вольным городом», находившимся под наблюдением представителей ООН. В качестве образца для статуса немецкой столицы могло служить соглашение 1955 года, определившее нейтралитет Австрии.
Хрущёв успокаивал соратников по партии, утверждая, что США не будут начинать войну за Берлин. Он говорил, что его цель – просто вынудить согласиться Соединённые Штаты начать переговоры по Берлину и запустить дипломатический процесс «бесконечного обмена нотами, письмами, декларациями и речами». И данный процесс был запущен, не приведя, однако, за несколько лет ни к каким результатам. Запад отстаивал позицию сохранения в Берлине статуса-кво.
Попытка диалога в Вене и новое обострение
Большие надежды на изменение позиции США по Берлинскому вопросу в Москве возлагали на вновь избранного президента Джона Кеннеди, вступившего в должность 10 января 1961 года. Ряд заявлений нового президента, а также события вокруг провалившейся попытки свержения Кастро весной 1961 года (высадка в заливе Свиней) убедили советского лидера, что он имеет дело со слабым и неопытным противником. Руководители двух сверхдержав встретились в австрийской столице Вене 3–4 июня 1961 года.
Н. С. Хрущёв и Д. Ф. Кеннеди в Вене, 1961 год
В то время как Кеннеди пытался обсуждать другие вопросы (вроде положения в Анголе и Лаосе, запрета ядерных испытаний или координации космических программ), Хрущёв постоянно возвращал беседу к теме Берлина.
«Берлин – самое опасное место в мире. Советский Союз хочет провести хирургическую операцию по вскрытию нарыва – уничтожить этот источник зла, эту гнойную язву»,
– говорил советский лидер американскому президенту. Кеннеди попытался ответить в как можно более примирительном тоне:
«Во многих частях мира положение неудовлетворительное, и сейчас не время нарушать баланс в Берлине и в мире в целом. Изменение баланса приведет к изменению ситуации в Западной Европе и явится серьезным ударом для Соединенных Штатов» .
В итоге Хрущёв установил очередной шестимесячный срок для заключения соглашения по Берлину, заявив:
«Если Соединенные Штаты откажутся подписать мирный договор, то Советский Союз подпишет его, и ничто не сможет его остановить» .
Дальнейшему обострению ситуации способствовало проведение 16 июня в Западном Берлине пленарного заседания бундесрата, верхней палаты парламента ФРГ. В ответ восточногерманский лидер Вальтер Ульбрихт заявил о намерении покончить в ближайшее время с существующими в Западном Берлине «так называемыми лагерями беженцев» .
На собрании, посвящённом двадцатой годовщине начала Великой Отечественной войны, Хрущёв появился в форме генерал-лейтенанта, увешанный наградами, что происходило крайне редко. Рассказывая об итогах встречи в Вене, Хрущёв назвал отказ Запада пойти на компромисс по Берлину угрозой всему коммунистическому миру. Он заявил, что Запад, как нацисты двадцатью годами ранее, потерпит поражение от вооружённых сил Советского Союза и социалистического лагеря.
Один за другим знаменитые советские военачальники восхваляли Хрущёва за руководство страной и предупреждали об опасности, проистекающей от Берлина. Главнокомандующий сухопутными войсками маршал Василий Чуйков заявил:
«Историческая правда в том, что при взятии Берлина не было ни одного американского, британского и французского вооруженного солдата» .
Таким образом получалось, что требования западных союзников относительно особых прав в Берлине «полностью необоснованны» .
А 15 июля 1961 года в далёком от Европе американском городе Майами-Бич короной «Мисс Вселенной» была увенчана 24-летняя блондинка Марлен Шмидт, инженер по образованию, за год до этого бежавшая из ГДР на Запад. Этот весьма далёкий на первый взгляд от политики факт вызвал мощный всплеск пропагандистской войны.
Западная пресса соревновалась в сарказме, издеваясь над коммунистами, от которых бегут такие красавицы. Восточногерманские газеты обличали капитализм, при котором «имеют значения только бюст, талия и бёдра», и обвиняли американцев в фальсификации итогов конкурса, чтобы создать миф о «Золушке из советской зоны».
Возведение Стены
В ночь на 13 августа 1961 года многочисленные патрули восточногерманской полиции и рабочего ополчения установили на всём протяжении границы Западного Берлина проволочные заграждения, которые в следующие недели стремительно стали заменяться бетонной стеной. Между двумя частями города был введён пограничный контроль.
Восточногерманское рабочее ополчение на границе, 13 августа 1961 года
В заявлении государств-участников Организации Варшавского договора было сказано, что для предотвращения проникновения в ГДР реваншистов, экстремистов, саботажников и шпионов
«вокруг всей территории Западного Берлина будут установлены надежная охрана и эффективный контроль» .
Для поддержки данных действий три советские и две восточногерманские дивизии окружили Берлин. В сам город был введён 81-й гвардейский мотострелковый полк из состава Группы советских войск в Германии (ГСВГ).
Операция, в реальность которой мало кто верил, в том числе и в западных разведках, готовилась в глубокой тайне и была проведена внезапно и молниеносно. Колючую проволоку для неё восточногерманские агенты в предыдущие несколько месяцев скупали мелкими партиями в ФРГ и Великобритании. Самой операцией руководил будущий лидер ГДР секретарь ЦК Социалистической единой партией Германии (СЕПГ) Эрих Хоннекер, отвечавший за вопросы национальной безопасности.
На следующие три десятилетия город оказался разделён. Было прекращено движение поездов метро из западной части города в восточную. Там, где граница проходила через жилые дома, замуровывались окна и двери, ведущие на запад.
Строительство Берлинской стены, 1961 год
Восточные немцы не прекращали попыток покинуть свою страну, но теперь сделать это было уже гораздо труднее.
22 августа Ульбрихт объявил о создании 100-метровой нейтральной зоны вдоль Стены, в которой восточногерманские полицейские будут открывать огонь на поражение. Через пару дней заявление было подтверждено действиями – 24 августа при попытке бежать на Запад был застрелен 24-летний портной Гюнтер Литфин, ставший первой из сотен жертв Стены.
Эскалация
В 11:00 13 августа 1961 года высший гражданский чиновник американской миссии в Западном Берлине Алан Лайтнер известил Вашингтон, что
«восточногерманский режим предпринял жесткие меры, в результате которых закрыт вход в Западный Берлин для жителей советской зоны и Восточного Берлина».
Первой реакцией президента Кеннеди на известия из Берлина была знаменитая фраза: «Стена лучше, чем война» . Тем не менее, он предпринял ряд шагов, призванных продемонстрировать решимость США защитить Западный Берлин.
В качестве специального представителя президента в город был направлен отставной генерал Люсиус Клей, герой Берлинского воздушного моста 1948 года .
Президент Кеннеди встречается с генералом Клеем, 1961 год
20 августа в Западный Берлин прибыли первые подкрепления в виде полутора тысяч американских солдат. Советская сторона не предприняла попыток помешать их движению по автостраде через восточногерманскую территорию.
Конгресс США проголосовал за дополнительные ассигнования на военные нужды в размере 3 миллиардов 247 миллионов долларов, увеличение размера армии с 875 тысяч до миллиона, увеличение численности персонала ВМС на 29 тысяч и ВВС на 63 тысячи человек. Дополнительно на службу были призваны национальные гвардейцы и резервисты, реактивированы законсервированные военные корабли и бомбардировщики Б-47. На заседаниях Совета национальной безопасности у президента Кеннеди обсуждались планы ядерной войны против СССР.
С советской стороны последовали ответные шаги. 29 августа временно было задержано увольнение в запас военнослужащих Советской армии. 30 августа Хрущёв объявил о прекращении продолжавшегося три года моратория на испытания ядерного оружия. Через 2 дня был проведён первый из серии ядерных взрывов, кульминацией которых стал взрыв 50-мегатонной «Царь-бомбы» на Новой Земле 30 октября.
17 октября 1961 года в речи на открытии XXII съезда КПСС Хрущёв неожиданно заявил, что не будет настаивать на подписании мирного договора, разрешающего берлинский вопрос, до конца года, так как в ходе дипломатических консультаций Запад продемонстрировал готовность к решению проблемы путём переговоров. Казалось бы, после такого заявления кризис должен мог быть наконец разрешён. Но именно непосредственно после этого заявления вокруг берлинского контрольно-пропускного пункта «Чарли» происходят наиболее острые события берлинского противостояния.
Обострение у КПП «Чарли»
Вечером 22 октября высокопоставленный американский дипломат Алан Лайтнер с женой ехал в оперу в Восточном Берлине. На границе его машина была остановлена восточногерманскими полицейскими, потребовавшими предъявить документы.
КПП «Чарли», начало 60-х годов
Лайтнер отказался – Потсдамские соглашения не давали немцам право проверять документы у союзников – и потребовал вызвать советского представителя. Но немец заявил, что не может с ним связаться в воскресенье вечером.
Узнав о произошедшем, генерал Клей немедленно выслал 4 танка М-48 к КПП «Чарли». Остановившись на американской стороне, танки нацелили свои орудия на восточногерманских пограничников. Две группы по 4 американских пехотинца из военной полиции с винтовками М-14 с примкнутыми штыками подошли к машине Лайтнера с обеих сторон.
Американский «вооружённый эскорт» у КПП «Чарли», октябрь 1961 года
После этого дипломат проехал в Восточный Берлин и, доехав до следующего перекрёстка, вернулся назад (на оперу он всё равно уже опоздал). Через некоторое время у КПП появился заместитель политического советника главы ГСВГ полковник Лазарев и принёс извинение за поведение восточногерманских пограничников. Казалось, инцидент был исчерпан.
Но 23 октября восточногерманское радио передало постановление властей ГДР, согласно которому все иностранцы – кроме военных в форме – должны были предъявлять документы при въезде в «демократический» Берлин. В ответ на это генерал Клей получил из Вашингтона распоряжение продолжать использовать «вооружённые эскорты».
Четыре из участвовавших в данных демонстрациях «Паттона» были оснащены бульдозерными ковшами. Это вызвало с советской стороны опасения, что американцы планируют снести пограничные заграждения. Подкреплялись подобные выводы добытыми советской разведкой фотографиями сентябрьских учений американских танкистов в лесу на окраине Берлина, где те отрабатывали проламывание стены.
Танки-бульдозеры М-48 у КПП «Чарли», октябрь 1961 года
Днём 25 октября командир американских сил в Берлине генерал Альберт Уотсон встретился с советским комендантом города полковником Андреем Соловьёвым. Уотсон потребовал незамедлительного принятия советской стороной мер для прекращения нарушения Потсдамских соглашений восточными немцами. Соловьёв ответил, что посылка американцами вооружённых солдат через границу является «открытой провокацией» и прямым нарушением законов ГДР. Он подтвердил, что американские военные могут беспрепятственно посещать Восточный Берлин, но только в том случае, если у восточногерманских пограничников не будет сомнения в их национальной принадлежности – поэтому и требуется предъявлять документы.
Уотсон не согласился с такой постановкой вопроса и заявил, что американская сторона намерена и дальше принимать все необходимые меры для обеспечения свободного доступа своих представителей в Восточный Берлин. Соловьёв предупредил его о необходимости избегать «провокационных действий» , упомянув о возможном ответе. «У нас тоже есть танки», – сказал советский полковник в завершении полуторачасовых переговоров, окончившихся безрезультатно.
Американские «Паттоны» на обочине дороги в Западном Берлине, осень 1961 года
В следующие пару дней американские танки продолжали регулярно ездить к КПП «Чарли», а американские пехотинцы сопровождали дипломатов для прохода на восточную сторону.
Самые опасные часы Холодной войны
В 16:45, после завершения очередного «вооружённого эскорта», танки М-48 отправились назад на свою базу в аэропорт Темпельсхоф. А командир роты 40-го танкового полка майор Томас Тири вместе с командиром взвода военной полиции лейтенантом Верном Пайком зашли в аптеку рядом с КПП погреться.
Вдруг они услышали рев танковых двигателей. Выскочив на улицу, они увидели 10 танков, остановившихся в сотне метрах от них, с советской стороны границы. Выглядели они как новые советские Т-54, но были без опознавательных знаков.
Майор Тири немедленно приказал своим танкам возвращаться, и в 17:25 10 «Паттонов» остановились у КПП «Чарли» с американской стороны.
Тут же собралась большая толпа зевак, приехало множество журналистов. Прибывшее подкрепление из американской военной полиции на пяти БТРах под командованием подполковника Сэболика заняло позиции на улице и крышах домов рядом с КПП.
Американские пехотинцы на крыше дома у КПП «Чарли», октябрь 1961 года
Ещё 23 Т-54 проехали через Бранденбургские ворота и остановились на главном берлинском бульваре, Унтер-ден-Линден. В ответ из Темпельхофа выдвинулись остальные танки 40-го полка, разместившиеся во дворах соседних к КПП «Чарли» домов.
Американские М-48 во дворе дома у КПП «Чарли», октябрь 1961 года
С советской стороны в событиях участвовала и 7-я танковая рота капитана Войтченко 3-го батальона 68-го гвардейского танкового полка. Старшина роты В. Сычёв вспоминал:
«Перед нами стоят американские танки М-48. Слева от танков, в окнах и на чердаке пограничного дома за мешками с песком, расположились вооруженные полицейские, справа - улюлюкающая и свистящая толпа фашиствующих молодчиков».
Вид на «Паттоны» у КПП «Чарли» с советской стороны, октябрь 1961 года
Теперь мировая война могла начаться не по приказу из Москвы или Вашингтона, а просто случайно, если бы у кого-то из танкистов сдали нервы.
По поводу отсутствия опознавательных знаков на Т-54 корреспондент радио Си-би-эс Даниэль Шорр едко написал:
«Мы можем однажды услышать, что это были просто русскоговорящие добровольцы, которые купили несколько списанных танков и сами же приехали на них» .
Советские Т-54 у КПП «Чарли», октябрь 1961 года
Но генерал Клей требовал от подчинённых неопровержимых доказательств, что им противостоят именно советская боевая техника. Под покровом темноты лейтенант Пайк со своим водителем Сэмом Маккартом проехали на советскую сторону и припарковались у заднего танка. Воспользовавшись тем, что танкисты покинули машину, лейтенант залез внутрь, где обнаружил надписи на кириллице и газету «Правда». Американцы вернулись к своим, прихватив газету как доказательство, что танки советские. Лейтенант Пайк потом вспоминал, что большинство советских танкистов были азиатами.
Гарнизоны союзников были приведены в состояние боевой готовности. Подразделение британских пехотинцев с двумя противотанковыми пушками заняло позиции у Бранденбургских ворот.
Британские солдаты у Бранденбургских ворот, октябрь 1961 года
Холодная ночь у КПП «Чарли» прошла в напряжённом ожидании, воздух сотрясал грохот работающих танковых двигателей.
Американские танкисты завтракают, октябрь 1961 года
В это время между Москвой и Вашингтоном шёл интенсивный обмен посланиями. Решающие договоренности были достигнуты на ночной встрече министра юстиции США Роберта Кеннеди (брата президента) и вашингтонского резидента ГРУ, полковника Георгия Большакова.
Ни один из них не вёл записи бесед, так что подробности встречи неизвестны. Но с этого момента американцы прекратили свои «вооружённые эскорты», а восточногерманцы перестали требовать документы у представителей союзников.
Противостояние у КПП «Чарли», октябрь 1961 года
В 10:30 28 октября 1961 года советские танки отъехали от КПП «Чарли», через полчаса направились на базу и американские танки.
Одни из самых опасных суток Холодной войны закончились.
КПП «Чарли» в конце 1960-х годов
Заключение
Как написал много позже генерал Брент Скоукрофт, помощник по национальной безопасности президентов Форда и Буша-старшего,
«события 1961 года отправили в глубокую заморозку Холодную войну в тот момент, когда разрыв Хрущева со сталинизмом впервые предоставил нам возможность растопить лед в наших отношениях».
Обоюдное непонимание механизма принятия решений в стане противника, неправильное истолкование действий другой стороны, личные комплексы и амбиции, недоразумения шаг за шагом поставили две сверхдержавы на грань войны, которой никто не хотел. Через год тот же комплекс причин приведёт к ещё более опасному Карибскому кризису.
Известный американский журналист, президент Атлантического совета внешнеполитических исследований США Фредерик Кемп, автор бестселлера «Берлин 1961. Кеннеди, Хрущёв и самое опасное место на Земле», полагает:
«Кубинского кризиса не было бы, если бы Кеннеди более решительно повел себя во время Берлинского кризиса. Кеннеди позволил Хрущеву построить Берлинскую стену и отгородить Восточную Германию от Западной в надежде на то, что Кремль правильно поймет миролюбивые намерения Вашингтона и согласится на двустороннее сотрудничество, отказавшись от гонки ядерных вооружений. А Хрущев воспринял это как слабость, нерешительность и даже трусость американского президента. И тогда Хрущев решил, что Кеннеди проглотит и следующую пилюлю: советские ракеты на Кубе».
Президент США Джон Кеннеди с канцлером ФРГ Конрадом Адэнауэром и бургомистром Вилли Брандтом в Западном Берлине, июнь 1963 года
Это, видимо, осознавал и сам президент Кеннеди, написавший в разгар Карибского кризиса британскому премьер-министру Макмиллану:
«То, что является важным в этот момент высочайших испытаний, так это чтобы Хрущев понял, что если он рассчитывает на слабость или нерешительность, то он просчитался».
27 июня 1963 года, выступая перед десятками тысяч жителей Западного Берлина, президент США Джон Кеннеди произнесёт знаменитые слова:
«Все свободные люди, где бы они ни жили, – сейчас граждане Берлина, и поэтому, как свободный человек, я горжусь словами: «Я – берлинец!».
Литература:
- Фредерик Кемп. Берлин 1961. Кеннеди, Хрущёв и самое опасное место на Земле – Центрполиграф, 2013.
- Генри Киссинджер. Дипломатия – М.: Ладомир, 1997.
- Лавренов С. Я., Попов И. М. Дыхание «горячей» войны в Европе, 1958–1962 гг. // Советский Союз в локальных войнах и конфликтах. - М.: Астрель, 2003
- А. А. Фурсенко. Георгий Большаков – связной Хрущёва с президентом Кеннеди // «Звезда», 1997 - № 7.
Противостоящих им по ту сторону «железного занавеса», вызывало сильную тревогу у военных руководителей Запада. Нужен был, причем быстро, адекватный ответ. Стало появляться много истребителей танков, сначала с пушками, потом с ракетами, но лучшим соперником танка является другой танк - появились новые конструкции танков.
Интересная закономерность - высота башен западных танков всегда больше, чем их советских эквивалентов, и это, в большой степени, отражает доктрины сторон в использовании танков. Советские танки - низкие, в них труднее попасть, т. е. на открытой местности их выживаемость выше.
Это качество ценно при массовом применении танков. Западные танки, с другой стороны, более пригодны для того, чтобы прятаться в укрытиях и стрелять через препятствие, оставаясь самому защищенным. Высокая башня дает более широкое поле огня, когда сам танк спрятан.
Если бы Восток и Запад сошлись на поле боя, то вероятным сценарием бы стало массированное продвижение танков Варшавского пакта на запад, а меньшие числом, но превосходящие качеством танки НАТО попытались бы остановить их. Танки каждой стороны хорошо соответствовали предназначенной для них роли и намеченной тактике боя. Для Запада всегда оставалось большим вопросом: сумеют ли их нынешние танки остановить мощный напор танков Варшавского пакта?
Какое-то время казалось, что эту задачу способны решить тяжелые танки. В самом конце войны, слишком поздно, чтобы повлиять на ситуацию, армия США получила небольшое число тяжелых танков «М26 Першинг». Тяжело бронированный и вооруженный 90 мм (3,54 дюйма) пушкой, он был мобильнее и почти так же неуязвим. Затем появилась его увеличенная версия Т32, с улучшенной броней, и, наконец, - танкМ46, иногда называемый «Паттон». М26 и М46 стали главными танками США, воевавшими в Корейском конфликте, они хорошо зарекомендовали себя, показав способность останавливать танковые силы Северной Кореи, вооруженные машинами и другой советской техникой.
Тяжелый танк стал исчезать из арсеналов в начале 1950-х годов, но США продолжали некоторое время выпуск одной модели, М103. Это был мощно вооруженный танк, с 120 мм (4,7 дюйма) пушкой, но явно слабым для него двигателем и ненадежный. Он быстро сошел со сцены. А США заинтересовались более легкими танками.
«М47 Раtton» создавался с целью вооружить мощной пушкой (в данном случае 90 мм3,54 дюйма) уже проверенную и надежную, причем не слишком тяжелую машину. Идея была неплохой. Но начавшаяся война в Корее потребовала ускорить начало производства танка, который поэтому оказался не доведенным.
Его быстро заменили танком М48, тоже получившим наименование «Паттон» и постепенно ставшим хорошей машиной. Теперь уже устаревшие, М48 еще продолжают служить в некоторых армиях, хотя их базовая модель создавалась более 50 лет тому назад. Не все варианты танка оказывались удачными. М48АЗ, со 105 мм (4,1 дюйма) пушкой, был успешным.
Но версия А4, с артиллерийско-ракетной системой «Шиллела», стала неудачей.
Несмотря на отдельные неуспехи, М48 продолжал развиваться и пришел к ОБТ М60, вооруженному 105 мм (4,1 дюйма) пушкой, принятому на вооружение в 1960 году и продолжавшему совершенствование в течение долгого времени. В 1964-м этот удачный танк все же получил систему «Шиллела» (версия М60А2), но потребовалось еще восемь лет на ее доводку. Многие машины А2 переделали в мостоукладчики или саперные танки. В последней версии М60АЗ снова вернулись к проверенной 105 мм (4,1 дюйма) пушке. Этот танк продавался многим странам, огромное число машин продолжает служить и сегодня. Более 1300 танков М60АЗ получил Израиль и постепенно совершенствовал их. Новые версии, названные «Магах» и «Сабра», используются и экспортируются Израилем.
После Второй мировой войны в США тоже создавались легкие танки. Первым из них был «М41 Walker Bulldog», созданный для замены танка «М24 Чаффи». Он имел эффективную 76 мм (2,99 дюйма) пушку, которая хотя и не могла конкурировать с советскими танками передней линии, но все же делала танк хорошим средством огневой поддержки. Он появился слишком поздно, чтобы повлиять на ситуацию в Корее, а к началу войны во Вьетнаме уже сошел со сцены, но все же широко проставлялся на экспорт. Следующим стал «М551 Шеридан», создававшийся как пригодный для транспортировки по воздуху и способный поражать более тяжелые танки. К сожалению, для его вооружения опять взяли артиллерийско-ракетную систему «Шиллела», задержавшую приемку танка на несколько лет. А после этого танк сочли весьма уязвимым от огня противника. А интересная артиллерийско-ракетная система так и не оправдала возлагавшихся на нее надежд. Считалось, что эта система сможет стрелять снарядами различного типа и переходить на управляемые ракеты, когда требуется высокая точность на больших дистанциях.
Главная проблема с системой «Шиллела» состояла в том, что ракетная система ослабляла ствол пушки, а нагар от выстрелов портил систему запуска ракет. Хотели «убить сразу двух зайцев», а не достали ни одного. После длительного периода попыток исправить систему пришлось от нее вообще отказаться, и танки США вернулись к обычной пушке.
В СССР и России считалось, да и до сих пор считается, что холодная война началась с Фултонской речи Черчилля, произнесенной 5 марта 1946 года. В ней политик призвал англоязычный мир объединить усилия против распространяющейся по миру коммунистической угрозы и констатировал факт, что над Европой опустился «железный занавес», за которым Москва насаждает в восточноевропейских странах свой диктат (выражение «железный занавес» придумано не Черчиллем, но именно благодаря его речи в Фултоне оно прославилось).
Менее известна речь Сталина, сказанная месяцем ранее Фултоновской речи Черчилля - 9 февраля 1946 года. Она была не такая яркая, как у Черчилля, но в ней Сталин сказал, что коммунизм и капитализм несовместимы, поэтому война неминуема. И спрогнозировал, что конфликт возникнет в ближайшие годы, когда Америка будет переживать тяжелый экономический кризис. Вот это уже больше похоже на начало холодной войны.
Но, конечно, к масштабному противостоянию привели не слова, а действия. И об этих действиях вполне откровенно сказал Молотов в беседе со своим биографом Чуевым в 1974 году: «Из части Германии сделать свою социалистическую Германию, а Чехословакия, Польша, Венгрия, Югославия - надо было везде наводить порядок. Прижимать капиталистические порядки. Вот и холодная война». Ведь западные союзники, признавая Восточную Европу сферой влияния СССР, не давали согласия на советизацию региона.
После победы в 1945 году Сталин не собирался ограничиваться присоединением к Советскому Союзу разрушенного Кёнигсберга, Южного Сахалина и прочих мелочей. Планы вождя были грандиозны. Еще не закончилась Вторая мировая война, а СССР уже выдвинул территориальные претензии к Турции (к слову говоря, в войне не участвовавшей), требуя не только вернуть области, отданные большевиками в 1921 году, но и домогаясь огромного куска восточной Турции. Также Советский Союз требовал от своего южного соседа предоставления военно-морской базы в Дарданеллах.
Но даже на этих нескромных требованиях к нейтральному государству СССР не планировал останавливаться. В беседах с югославскими товарищами Молотов и Вышинский (глава МИД) упомянули «о перспективе сбрасывания Турции с Балканского полуострова, а также выхода на Эгейское море».
В итоге Сталин добился противоположного эффекта. Турецкий кризис в августе 1946 года привел к тому, что американское командование разработало первый серьезный план ядерной войны против СССР, и советское руководство отказалось от эскалации конфликта. Поскольку советские претензии сохранялись, в 1952 году Турция в поисках более эффективной защиты вступила в НАТО.
Только после смерти Сталина в 1953 году СССР заявил об отказе от территориальных претензий к Турции. В 1946 году случился Иранский кризис. В 1941 году, после гитлеровского нападения на СССР, советские и британские войска оккупировали Иран, чтобы установить надежный путь западных поставок в Советский Союз (он-то и был всю войну основной артерией ленд-лиза). Договорились вывести войска сразу после окончания войны. Англичане так и поступили, Советы же уходить не торопились. Более того, советские танковые колонны начали движение к столице Ирана Тегерану, а также к границам с Турцией и Ираком. У Сталина были планы присоединить северный Иран - уже были созданы Южно-Азербайджанская и Мехабадская республики. Но, встретив жесткую реакцию Запада, обладавшего таким неоспоримым аргументом, как атомная бомба, Сталин вынужден был отступить. 9 мая 1946 года последние советские части покинули Иран.
Турецкий и иранский кризисы привели Запад к сплочению и пониманию, что экспансионистские устремления СССР можно остановить только силой. Американские позиции в Европе и на Ближнем Востоке усилились. Пожалуй, самой экстравагантной территориальной претензией Сталина было требование в 1946 году отдать СССР Ливию. Судьба этой бывшей колонии Италии, союзницы Гитлера, долгое время была не определена. В 1974 году Молотов сообщил своему биографу: «Понадобилась нам после войны Ливия. Сталин говорит: «Давай, нажимай!»». Ну, Молотов и нажал. Причем так, что, по его воспоминаниям, Бевину, главе британского МИДа, на переговорах стало плохо. Западные союзники как-то не могли соотнести Советский Союз и Ливию. А СССР во что бы то ни стало хотел закрепиться в Средиземноморье.
Как бы там ни было, а Ливию союзники большевикам не отдали.
Стремление СССР в НАТО
В 1949 году был основан Североатлантический альянс. В этом же году Сталин через главу советского МИДа Вышинского предложил обсудить участие СССР в альянсе. Запад ответил отказом. Раздраженный Сталин назвал блок «подкопом под ООН».
После смерти Сталина Советский Союз повторно делает попытку стать членом НАТО. В 1954 году Хрущев направил ноту, в которой говорилось, что «советское правительство выражает готовность рассмотреть совместно с заинтересованными правительствами вопрос об участии СССР в Североатлантическом договоре». Причем предлагалось включить в НАТО также Украину и Белоруссию как отдельные, «независимые» страны, чтобы у СССР в альянсе было больше голосов.
В 1944 году, во время создания ООН, этот фокус прошел. На этот раз НАТО отказало в членстве всем трем странам, объяснив, что участие Советского Союза в европейской организации было бы несовместимо с демократическими целями альянса и вообще «нереальная природа предложения не заслуживает обсуждения».
Когда на самом деле исчезла ядерная монополия США?
В 1945 году США стали эксклюзивными обладателями ядерного оружия. А в 1949 году советским ученым при деятельной помощи советской разведки и помогавших ей американских ученых удалось скопировать американскую ядерную бомбу, таким образом «разрушив ядерную монополию США», как сообщала об этом советская пропаганда. Правда, это была не совсем бомба, а стационарный заряд: во время испытаний его сбрасывали с вышки. Вряд ли американцы позволили бы Советам строить на своей территории вышки для сбрасывания ядерных зарядов, поэтому игра в одни ворота, несмотря на заверения советской пропаганды, продолжалась.
Специалисты легендарного «Арзамаса-16», главного разработчика советского ядерного оружия, отмечают, что даже восемь лет спустя, в 1957 году, «США уже обладали ядерным потенциалом в 5543 боезаряда с совокупным мегатоннажем 17 500 Мт. Практически это означало, что территория СССР могла быть превращена в радиоактивную пустыню. Ядерный арсенал СССР в это время был на несколько порядков меньше и не представлял реального оружия устрашения для США как по своему объему, так и по возможностям средств доставки».
Реальная ликвидация ядерной монополии США произошла лишь через 18 лет после первого испытания этого оружия - в 1963 году, когда на боевое дежурство были поставлены комплексы советских межконтинентальных баллистических ракет 8К-64. Отныне в случае ядерного конфликта США и СССР могли гарантированно уничтожить друг друга.
«Пражская весна»: американские танки в Чехословакии
5 января 1968 года к власти в Чехословакии пришел Дубчек, и начался период демократических реформ и преобразований в стране. Этот период либерализации и построения «социализма с человеческим лицом» получил название «Пражская весна». Наконец у руководства Советского Союза не выдержали нервы (слишком уж «дурной» пример подавали чехи советским гражданам и прочим обитателям соцлагеря), и 21 августа 1968 года в Чехословакию вторглись войска СССР и других стран Варшавского договора. «Пражская весна» закончилась, началось возвращение к прежним порядкам.
Одним из поводов к вторжению послужила информация об американских танках, находящихся в Чехословакии: мол, «мы теряем страну, войска НАТО уже там, надо действовать решительно». Советская пропаганда часто использовала прием: «Если бы мы не ввели войска в [название страны], то там бы через пару часов/дней/лет были танки НАТО». Но, как ни удивительно, в 1968 году в Чехословакии были американские танки.
Дело в том, что американцы снимали фильм «Ремагенский мост» - о боях за рейнские мосты в конце Второй мировой войны. Власти ФРГ снимать на Рейне не разрешили из-за интенсивного судоходства. Тут неожиданно разрешение на съемки дала Чехословакия, на короткое время открывшаяся миру во время «Пражской весны». Тогда-то и появились в стране американские танки. Правда, в мизерном количестве и времен Второй мировой. А американских солдат (да и немецких тоже) играли чешские статисты.
Советскому руководству спецслужбы показали фотографии с места съемок, что еще больше утвердило его в правильности решения о вторжении. В КГБ знали, что никаких войск НАТО в Чехословакии нет. Но кого это волнует? Сработало же!
Когда к концу съемок фильма в Чехословакию вторглись советские войска, съемочная группа вынуждена была в спешном порядке уезжать на такси в Австрию и Италию.
Большинство коммунистов - на стороне США
В это трудно поверить, но во время холодной войны в какой-то момент на стороне США коммунистов стало куда больше, чем на стороне СССР.
Развенчание Хрущевым культа личности Сталина на XX съезде КПСС в 1956 году вызвало недовольство Мао Цзэдуна. Произошел раскол в советско-китайских отношениях, кульминацией которого стал пограничный конфликт на острове Даманский в 1969 году.
Расколом между двумя коммунистическими гигантами воспользовались США. В 1971 году Китай посетил советник по национальной безопасности США Киссинджер, а в 1972 году состоялся визит президента Никсона. Эти визиты, дополненные «пинг-понговой дипломатией» (обмен китайских и американских игроков в настольный теннис), привели фактически к дружбе США и Китая против СССР.
Так на стороне Соединенных Штатов оказался 870-миллионный коммунистический Китай - это было больше, чем СССР со всеми своими союзниками и сателлитами.