Выше было упомянуто, что старое поверье о пристрастии летучих мышей к женским волосам, которые они избирают будто бы в качестве посадочных площадок, подтвердилось самым неожиданным образом. С установления этого странного факта в зоологии началась серия замечательных открытий. От летучих мышей к рыбам, от рыб к китам, насекомым, птицам, змеям переходили экспериментаторы со своими исследовательскими приборами, всюду обнаруживая присутствие удивительных, неведомых прежде органов чувств.

Описанием этих неожиданных открытий начнем мы вторую часть нашей книги. Темой ее будут рассказы о некоторых разгаданных недавно секретах природы. Факты, которые раскрылись биологам, изучавшим таинственное царство животных инстинктов и приспособлений, куда более поразительны, чем самые смелые выдумки фантастов.

Издавна предполагалось, что летучие мыши обладают каким-то загадочным чутьем – шестым, неведомым людям чувством.

Да и трудно не думать об этом, наблюдая за полетом летучих мышей. В ночной темноте, во мраке подземелий летают они с такой уверенностью, словно наделены чудесной способностью видеть невидимое.

Как только наука, выбравшись из средневекового болота умозрительных спекуляций, перешла к экспериментальному методу, были поставлены опыты и над летучими мышами с целью установить естественные причины их необъяснимого всевидения.

С той поры и до наших дней, сто пятьдесят лет, длился ученый спор об удивительных способностях рукокрылых летунов. И лишь недавно была, наконец, разгадана тайна.

В конце XVIII века знаменитый итальянский физиолог Ладзаро Спалланцани поставил следующий опыт. Он натянул в большой комнате от потолка к полу многочисленные нити и пустил в комнату летучих мышей, лишенных зрения. Слепые животные отлично летали и не задевали за нитки. Спалланцани решил, что летучие мыши, очевидно, наделены каким-то особым, шестым, чувством, которое помогает им ориентироваться в полете.

Опытами Спалланцани заинтересовался его швейцарский коллега Шарль Жюрин. Он повторил их: да, слепые мыши летают не хуже зрячих! Тогда Шарль Жюрин лишил животных слуха, заткнув их уши воском. Результат был неожиданным: летучие мыши перестали различать окружающие предметы, начали натыкаться на стены, точно слепые.

В чем дело? Не могут же они видеть ушами?

Спалланцани, узнав об опытах Шарля Жюрина, подумал вначале, что произошла какая-то ошибка. Он решил проверить, так ли это. Результат подтвердил выводы Ш. Жюрина: мыши с залепленными воском ушами ничего как будто не видят вокруг.

Совершенно невероятно! Жорж Кювье, знаменитый французский анатом и палеонтолог, крупнейший авторитет в биологической науке того времени, не хотел поверить, что слух имеет какое-то значение в ориентировке летучих мышей. Ж. Кювье выдвинул довольно остроумную гипотезу, которая должна была иначе объяснить таинственные способности летучих мышей.

Летучие мыши, говорил Кювье, обладают очень тонким осязанием. Особенно чувствительна у них кожа крыльев. Настолько чувствительна, что, приближаясь к препятствию, летучая мышь воспринимает крыльями сгущение, повышенную плотность воздуха, возникающую между ее телом и встречным предметом. Это ощущение служит сигналом – впереди препятствие! И «пилот» изменяет курс.

Больше ста лет продержалась в научных представлениях гипотеза Ж. Кювье. Лишь в середине нашего столетия с помощью новейших приборов удалось установить, наконец, истину.

К решению этой интересной проблемы ученые пришли почти одновременно в трех разных странах.

Голландец Дийграаф решил проверить, действительно ли осязание помогает летучим мышам не натыкаться на препятствия. Он перерезал осязательные нервы крыльев: оперированные животные отлично летали. Значит, осязание здесь ни при чем. Тогда экспериментатор лишил летучих мышей слуха – они сразу точно ослепли.

Дийграаф рассуждал так: поскольку стены и предметы, встречающиеся летучим мышам в полете, не издают никаких звуков, значит кричат сами летучие мыши. Эхо их собственного голоса, отраженное от окружающих предметов, извещает зверюшек о препятствии на пути.

Дийграаф заметил, что летучая мышь, прежде чем пуститься в полет, раскрывает рот: издает, очевидно, не слышные для нас звуки, «ощупывая» ими окрестности. В полете летучие мыши тоже то и дело раскрывают рот (даже когда не охотятся за насекомыми).

Это наблюдение подало Дийграафу мысль проделать следующий эксперимент. Он надел на голову зверька бумажный колпак. Спереди, точно забрало у рыцарского шлема, в колпаке открывалась и закрывалась маленькая дверка.

Летучая мышь с закрытой дверкой на колпаке не могла летать, натыкалась на предметы. Стоило лишь в бумажном шлеме поднять забрало, как зверек преображался, его полет вновь становился точным и уверенным.

Он залепил им пластилином рот и уши и выпустил в комнате с натянутыми вдоль и поперек веревками. Почти все зверьки не смогли летать. Таким образом, результаты опытов Ш. Жюрина еще раз подтвердились. Но экспериментатор установил новый интересный факт: летучие мыши, впервые пущенные в помещение для пробного полета с открытыми глазами, «многократно и с большой силой (как только что пойманные птицы) ударялись о стекла незанавешенных окон».

Это происходило днем. Вечером при свете электрической лампы летучие мыши уже не натыкались на стекла. Значит, днем, когда хорошо видно, летучие мыши доверяют больше зрению, чем другим органам чувств. А ведь зрению летучих мышей многие исследователи склонны были совсем не придавать значения.

Профессор А. П. Кузякин продолжил опыты в лесу. На головы зверькам – рыжим вечерницам он надел колпачки из черной бумаги. Зверьки не могли теперь ни видеть, ни употреблять свой акустический радар. Летучие мыши не рискнули летать в неизвестность. Они раскрывали крылья и опускались на них, как на парашютах, на землю. Лишь некоторые отчаянные зверюшки полетели на авось. Результат был печальным: зверьки ударились о деревья и упали на землю.

Тогда в черных колпачках вырезали три отверстия – одно для рта, два для ушей. Зверьки без страха пустились в полет: «летели быстро и смело, свободно избегая как стволов деревьев, так и мелких веток крон».

А. П. Кузякин пришел к выводу, что органы звуковой ориентировки летучих мышей «могут почти полностью заменить зрение, а органы осязания… никакой роли в ориентировке не играют, и зверьки ими в полете не пользуются».

Несколькими годами раньше американские ученые Д. Гриффин и Р. Галамбос применили другую методику для изучения способов ориентировки летучих мышей.

С помощью электротехнической аппаратуры они сумели обнаружить и исследовать физическую природу издаваемых летучими мышами звуков. Установили также, вводя особые электроды во внутреннее ухо подопытных зверьков, какой частоты звуки воспринимают органы их слуха.

Изучением этой проблемы занялись и другие исследователи. И вот что было установлено.

Нет, они отнюдь не слепые.

Из 1100 с лишним видов летучих мышей на нашей планете незрячим не является ни один - мало того, многие видят очень даже неплохо. Предположение, что летучим мышам глаза не нужны, поскольку ориентиру­ются они исключительно с помощью эхолокации, или «сонара», - полная чушь.

К примеру, крыланы (также называемые «гигант­скими летучими мышами») эхолокацией не пользуются вообще . Глаза у крыланов крупные, хороши и для нави­гации, и для поиска пищи, состоящей, ожидаемо, из фрук­тов. Эхолокация - вещь практически бесполезная для поиска пищи, которая не перемещается с места на место. Вместо нее - для нахождения фруктов - у крыланов хорошо развито обоняние.

Обыкновенный вампир, или десмод (Desmodus rotundus), - единственная летучая мышь, промышляю­щая кровью млекопитающих. Неслепая она ровно на­столько, что способна разглядеть корову за 120 метров глухой ночью, в кромешной темноте.

Даже собственно летучие мыши (Micrichiroptera, англ. microbats) - те, что питаются насекомыми, включают в себя всех летучих мышей Британии и действительно применяют для охоты сонар, - при помощи зрения (гла­за у них небольшие) огибают препятствия, распознают ориентиры и вычисляют высоту своего полета. У летучих мышей хорошее ночное видение . Ведущие ночной образ жизни, они воспринимают все в черно-белых тонах, тогда как крыланы видят все в цвете, поскольку их активность приходится на дневные часы.

В обеих Америках имеется несколько видов рыбояд­ных летучих мышей. Так, большой рыболов, или летучий бульдог (Noctilio leporinus), располагая острым зрением и когтистыми лапами, цепляет рыбу из воды. Летучих бульдогов очень легко узнать не только по 66-сантимет­ровому размаху крыльев, но и по отвратительному запаху в местах их ночлега.

Мало кто из людей находит летучих мышей съедобными, но для особых случаев (таких, как, например, свадьба) народ чаморро, живущий на острове Гуам в Тихом океане, варит гигантских крыланов или «летучих лисиц» в кокосовом молоке и съедает целиком - с крыльями, шерстью и пр. Этим можно объяснить, почему у чаморро так часто встречается редкая и очень неприятная неврологическая болезнь, комплекс БАС*-паркинсонизм-деменция. Дело в том, что гуамские лету­чие мыши питаются ядовитыми растениями - саговника­ми, опасные нейротоксины которых передаются (слег­ка приправленные кокосом) незадачливым пирующим.

* БАС (англ. ALS) - боковой амиотрофический склероз (так­же известен как болезнь моторных нейронов, болезнь Шарко или болезнь Лу Герига, названная так по имени легендарного американского бейсболиста, погибшего от этого недуга), страш­ное неизлечимое дегенеративное заболевание нервной систе­мы неизвестной до сих пор этиологии. По статистике, ежегодно 1-2 человека из 100 000 заболевают БАС. На ранних стадиях болезнь проявляется в виде подергиваний, судорог, онемения мышц, слабости в конечностях, затруднениях речи. Потом мы­шечная слабость постепенно охватывает все больше частей тела, и рано или поздно больной теряет способность самостоятельно передвигаться. Болезнь не влияет на умственные способности, но приводит к тяжелой депрессии в ожидании медленной смерти.

Вторая Книга всеобщих заблуждений Ллойд Джон

Какое зрение у летучих мышей?

Какое зрение у летучих мышей?

Нет, они отнюдь не слепые.

Из 1100 с лишним видов летучих мышей на нашей планете незрячим не является ни один – мало того, многие видят очень даже неплохо. Предположение, что летучим мышам глаза не нужны, поскольку ориентируются они исключительно с помощью эхолокации, или «сонара», – полная чушь.

К примеру, крыланы (также называемые «гигантскими летучими мышами») эхолокацией не пользуются вообще. Глаза у крыланов крупные, хороши и для навигации, и для поиска пищи, состоящей, ожидаемо, из фруктов. Эхолокация – вещь практически бесполезная для поиска пищи, которая не перемещается с места на место. Вместо нее – для нахождения фруктов – у крыланов хорошо развито обоняние.

Обыкновенный вампир, или десмод (Desmodus rotundus ), – единственная летучая мышь, промышляющая кровью млекопитающих. Неслепая она ровно настолько, что способна разглядеть корову за 120 метров глухой ночью, в кромешной темноте.

Даже собственно летучие мыши (Micrichiroptera , англ. microbats ) – те, что питаются насекомыми, включают в себя всех летучих мышей Британии и действительно применяют для охоты сонар, – при помощи зрения (глаза у них небольшие) огибают препятствия, распознают ориентиры и вычисляют высоту своего полета. У летучих мышей хорошее ночное видение. Ведущие ночной образ жизни, они воспринимают все в черно-белых тонах, тогда как крыланы видят все в цвете, поскольку их активность приходится на дневные часы.

В обеих Америках имеется несколько видов рыбоядных летучих мышей. Так, большой рыболов, или летучий бульдог (Noctilio leporinus ), располагая острым зрением и когтистыми лапами, цепляет рыбу из воды. Летучих бульдогов очень легко узнать не только по 66-сантиметровому размаху крыльев, но и по отвратительному запаху в местах их ночлега.

Мало кто из людей находит летучих мышей съедобными, но для особых случаев (таких, как, например, свадьба) народ чаморро, живущий на острове Гуам в Тихом океане, варит гигантских крыланов или «летучих лисиц» в кокосовом молоке и съедает целиком – с крыльями, шерстью и пр. Этим можно объяснить, почему у чаморро так часто встречается редкая и очень неприятная неврологическая болезнь, комплекс БАС-паркинсонизм-деменция. Дело в том, что гуамские летучие мыши питаются ядовитыми растениями – саговниками, опасные нейротоксины которых передаются (слегка приправленные кокосом) незадачливым пирующим.

«Война мышей и лягушек» «Война мышей и лягушек», «Батрахомиомахия», древнегреческая поэма - пародия (конец 6 или начало 5 вв. до н. э.) на героический гомеровский эпос. Приписывалась Пигрету. Поэма связана с начатой греческими философами критикой