24.11.2010 - 12:00

Природа наградила эту женщину многочисленными талантами - ученый-математик, поэт, критик, писатель, публицист. Она дружила со многими учеными, писателями, общественными деятелями России и всего мира. К сожалению, сейчас о Софье Васильевне Ковалевской вспоминают не так часто. Хотя история ее жизни может многому научить и в прагматичном 21 веке.

Интегралы в детской

Родилась эта удивительная женщина 3 (15) января 1850 года в Москве. Отец ее, Василий Васильевич Крюковский, был командиром Московского артиллерийского арсенала и гарнизона. Он настойчиво добивался утверждения своего рода в древнем дворянстве, и фамилия Крюковские рано или поздно превратилась в Корвин-Круковские.

В 1858 году отец вышел в отставку, и семья переехала в родовое имение Палибино в Витебской губернии. Софья Васильевна в своей книге "Воспоминания детства" очень живописно нарисовала жизнь и быт типичной дворянской семьи, живущей в деревенской глуши - неспешный ритм жизни, маленькие семейные радости и горести, стойкий интерес к происходящему в "большом мире".

Именно в Палибино состоялось первое знакомство Софьи с математикой. Ее дядя, Петр Васильевич Корвин-Круковский, питал глубокое уважение к царице всех наук. В присутствии любознательной и внимательной девочки он любил порассуждать о квадратуре круга, об асимптотах, к которым постоянно приближается кривая, никогда их не достигая... Ковалевская написала позже, что эти рассказы "внушали мне благоговение к математике как науке высшей и таинственной, открывающей перед посвященными в нее новый чудесный мир, недоступный простым смертным".

Было еще одно забавное обстоятельство, которое позволило войти Ковалевской в "чудесный мир" математики. Перед переездом семьи Корвин-Круковских в родовое имение в доме был сделан ремонт. Для детской комнаты не хватило обоев, и ее оклеили листами бумаги. По счастливой случайности на оклейку пошли листы литографированных лекций профессора Остроградского о дифференциальном и интегральном исчислении, приобретенные отцом Софьи в молодости. Эти листы, испещренные странными значками, поразили девочку, и она часами рассматривала их, стараясь понять, что же значат эти загадочные символы... Спустя несколько лет, изучая дифференциальные исчисления в Петербурге, девушка несказанно удивила преподавателя тем, что моментально усвоила понятия дифференциала и производной - в ее памяти ясно проявились ранее непонятные символы и знаки со стен детской комнаты...

Но первые упорядоченные знания по математике девочка получила от своего домашнего учителя И.И. Малевича, преподававшего Софье и ее сестре арифметику, элементарную геометрию и алгебру. Девочка настолько увлеклась этими предметами, что ее отец, имевший предубеждение против ученых женщин, решил вообще прекратить эти уроки. В результате Софья по ночам, при свете лампады, украдкой знакомилась с "Курсом алгебры Бурдона". Однажды Софья прочитала учебник по физике профессора Тыртова, который был их соседом по имению, и обратилась к нему с некоторыми вопросами. Пораженный профессор, увидев в девочке необыкновенный талант и ясный ум, долго убеждал ее отца в необходимости дальнейшего обучения девочки. Отец нехотя согласился на то, чтобы она брала уроки у выдающегося математика А.Н. Страннолюбского.

Фиктивный брак

Софья стремилась к знаниям, хотела попасть в Европу, чтобы получить там классическое образование. Но девушка из порядочной дворянской семьи не могла в то время себе это позволить. Выход оставался только один - выйти замуж и после этого уже заниматься наукой. В 1868 году Софья заключает фиктивный брак (позже он становится фактическим) с Владимиром Онуфриевичем Ковалевским, и они вместе уезжают за границу. Софья отправляется в Гейдельберг - заниматься математикой.

Из Гейдельберга Ковалевская приезжает в Берлин, но здесь ее постигает разочарование - женщин в местный университет не принимают. На помощь приходит профессор Вейерштрасс - он занимается с Ковалевской частным образом. Софья мечтает получить степень доктора. Для этого в ученый совет требовалось предоставить научную работу. Но Ковалевская в течение двух лет выполняет целых три работы - две по математике и одну по астрономии. Пораженные уровнем выполненных работ, академики решают в 1874 году присудить молодой женщине докторскую степень без обычного экзамена и без публичной защиты - случай беспрецедентный. В тоже время одна из ее работ публикуется в журнале Крелля - многие именитые математики не удостаивались этой чести.

Интересно, что при этом Ковалевские принимали деятельное участие в Парижской коммуне. С большими трудностями они пробрались в осажденный Париж, где жил сестра Софьи Анна с мужем Виктором Жакларом - членом правительства Коммуны. Сестры ухаживали за раненными коммунарами и активно участвуют в революционных событиях. После разгрома Коммуны семья Ковалевских предприняла немало усилий, чтобы помочь избежать ареста сестре Софьи и организовать побег Жаклара из тюрьмы.

В 1874 года Ковалевские возвращаются в Петербург. Молодая, образованная, талантливая женщина мечтает преподавать в университете. Но ей, ученому-математику с мировым именем, можно рассчитывать только на место учительницы математики в женской гимназии... Ее муж, блестящий ученый, также не получает места в университете. И Ковалевские начинают зарабатывать на жизнь... переводами. Позже они пытаются заняться коммерческой деятельностью, но успеха на этом поприще не добиваются. Редактор знаменитой газеты "Новое время" А.С. Суворин предлагает супругам сотрудничество с его изданием. И гениальная женщина-математик пишет театральные рецензии... Ковалевские активно участвуют в общественной жизни Петербурга, посещают театры, выставки, литературные салоны, заседания всевозможных обществ. Но, несмотря на такую вовлеченность в вихрь петербургской жизни, Ковалевскую тянет к научной деятельности.

Вместе с дочерью она переезжает в Москву, мечтая о месте преподавателя в университете. Но министр народного просвещения Сабуров отказывает ей, заметив при этом, что она и ее дочь "успеют состариться, прежде чем женщины будут допущены к университету".

Ковалевская понимает, что в России она не получит возможности заниматься любимым делом и вновь уезжает за границу. Здесь она восстанавливает старые связи в научном мире и занимается исследовательской работой. Тем временем ее личная жизнь дала трещину - произошел полный разрыв отношений с супругом. Вскоре, обвиненный в финансовых махинациях, В.О. Ковалевский покончил с собой...

Последний приют - Швеция

В 1883 году Ковалевская отправляется в Швецию - преподавать на кафедре математики Стокгольмского университета. Затем она становится профессором... Будучи отторгнутой родной страной, Ковалевская активно погружается в общественно-политическую и культурную жизнь Швеции. Она стала членом редколлегии журнала "Acta mathematica", была знакома с путешественником Ф. Нансеном, драматургом Г. Ибсеном, писателем А. Стриндбергом и многими другими. Но жизнь вдали от родины угнетала Ковалевскую. Она пытается выразить тоску по России в литературных произведениях, в которых она пишет в основном об автобиографических событиях.

Тем временем ее научные достижения в области математики оценивают во всем мире, в том числе и в России. Парижская академия наук присуждает ей премию Бордена, Академия наук Швеции - премию короля Оскара, а на родине ее избирают членом-корреспондентом Российской академии по разряду математических наук.

Но, несмотря на признание, места для Ковалевской в России так и не находится. Когда рассматривался вопрос о приглашении знаменитой женщины-математика в университет Петербурга, то президент Императорской Санкт-Петербургской академии великий князь Константин Константинович сказал: "Так как доступ на кафедры в наших университетах совсем закрыт для женщин, каковы бы ни были их способности и познания, то для гражданки Ковалевской в нашем отечестве нет места столь же почетного и хорошо оплачиваемого, как то, которое она занимала в Стокгольме"....

И она остается на чужбине... В 1891 году, когда ей только что исполнился 41 год, Софья Васильевна Ковалевская умирает в расцвете своего таланта и зените всемирной славы. Женщина-математик, прославившая Россию во всем мире, похоронена на Северном кладбище в Стокгольме. В день похорон Ковалевской над ее могилой прозвучали такие слова: "Софья Васильевна! Благодаря Вашим знаниям, Вашему таланту и Вашему характеру, Вы всегда были и будете славой нашей родины. Недаром оплакивает Вас вся ученая и литературная Россия... Вам не суждено было работать в родной стране. Но, работая по необходимости вдали от родины, Вы сохранили свою национальность, Вы остались верной и преданной союзницей юной России, России мирной, справедливой и свободной, той России, которой принадлежит будущее"...

• 4725 просмотров

Биография
Софья Ковалевская родилась третьего января 1850 года в Москве, где ее отец, артиллерийский генерал Василий Корвин-Круковский занимал должность начальника арсенала. Мать Елизавета Шуберт была на 20 лет моложе отца. Впоследствии Ковалевская говорила о себе «Я получила в наследство страсть к науке от предка, венгерского короля Матвея Корвина; любовь к математике, музыке, поэзии - от деда по матери, астронома Шуберта; личную свободу - от Польши; от цыганки-прабабки - любовь к бродяжничеству и неумение подчиняться принятым обычаям; остальное - от России».
Когда Соне было шесть лет, отец вышел в отставку и поселился в своем родовом имении Палибино, в Витебской губернии. Девочке для занятий наняли учителя. Единственный предмет, к которому Соня на первых занятиях с Малевичем не проявила ни особого интереса, ни способностей, была арифметика. Однако постепенно положение переменилось. Изучение арифметики продолжалось до десяти с половиной лет. Впоследствии Софья Васильевна считала, что этот период учения как раз и дал ей основу математических знаний.
Девочка настолько хорошо знала всю арифметику, так быстро решала самые трудные задачи, что Малевич перед алгеброй позволил изучить двухтомный курс арифметики Бурдона, применявшийся в то время в Парижском университете.
Видя математические успехи девочки, один из соседей рекомендовал отцу взять для Сони в преподаватели лейтенанта флота Александра Николаевича Страннолюбского.
Страннолюбский на первом уроке дифференциального исчисления удивился быстроте, с какой Соня усвоила понятие о пределе и о производной, «точно наперед все знала». А девочка и на самом деле во время объяснения вдруг отчетливо вспомнила те листы лекций Остроградского, которые она рассматривала на стене детской в Палибино.
В 1863 году при Мариинской женской гимназии были открыты педагогические курсы с отделениями естественно-математическим и словесным. Сестры Крюковские горели желанием попасть туда учиться. Их не смущало, что для этого необходимо вступить в фиктивный брак, так как незамужних не принимали. Кандидата в мужья искали среди разночинцев и обедневших дворян.
В качестве «жениха» для Анюты был найден Владимир Онуфриевич Ковалевский. И надо же было такому случиться, что на одном из свиданий он заявил Анюте, что он, конечно, готов вступить в брак, но только... с Софьей Васильевной. Вскоре он был введен в дом генерала и с его согласия стал женихом Софьи. Ему было 26 лет, Софье - 18.
Владимир Онуфриевич поразил воображение молодой палибинской барышни. Жизнь его была увлекательнее любого романа. В шестнадцать лет он стал зарабатывать деньги переводами иностранных романов для книготорговцев Гостиного двора. Он поражал всех своей памятью, способностями и необычайной склонностью «участвовать во всяком движении». Служить чиновником Ковалевский не желал и занялся в Петербурге издательской деятельностью. Он переводил и печатал книги, в которых нуждались передовые люди России.
15 сентября 1868 года в деревенской церкви близ Палибино состоялась свадьба. А вскоре в Петербурге Софья стала тайно посещать лекции. Девушка вскоре поняла, что изучать надо только математику, и, если теперь, в молодые годы, не отдаться исключительно любимой науке, можно непоправимо упустить время! И Ковалевская, сдав экзамен на аттестат зрелости, снова вернулась к Страннолюбскому, чтобы основательнее изучать математику перед поездкой за границу.
3 апреля 1869 года Ковалевские и Анюта выехали в Вену, так как там были нужные Владимиру Онуфриевичу геологи. Но Софья не нашла в Вене хороших математиков. Ковалевская решила попытать счастья в Гейдельберге, который рисовался в ее мечтах обетованной землей студентов.
После всевозможных проволочек комиссия университета допустила-таки Софью к слушанию лекций по математике и физике. В течение трех семестров 1869–1870 учебного года она слушала курс теории эллиптических функций у Кенигсбергера, физику и математику у Кирхгофа, Дюбуа-Реймона и Гельмгольца, работала в лаборатории химика Бунзена - самых известных ученых Германии.
Профессора восторгались ее способностью схватывать и усваивать материал на лету. Работая с изумлявшей всех напряженностью, она быстро овладела начальными элементами высшей математики, открывающими путь к самостоятельным исследованиям. На лекциях она слышала восторженные похвалы профессора Кенигсбергера его учителю - крупнейшему в то время математику Карлу Вейерштрассу, которого называли «великим аналитиком с берегов Шпре».
Во имя своего высшего назначения, как она его понимала, Софья Васильевна преодолела застенчивость и 3 октября 1870 года отправилась к Вейерштрассу в Берлин. Желая избавиться от докучливой посетительницы, профессор Вейерштрасс предложил ей для проверки знаний несколько задач по гиперболическим функциям из разряда тех, даже несколько потруднее, которые он давал самым успевающим студентам математического факультета, и попросил ее зайти на следующей неделе.
По правде, Вейерштрасс успел забыть о визите русской, когда ровно через неделю она снова появилась в его кабинете и сообщила, что задачи решены!
Профессор Вейерштрасс ходатайствовал перед академическим советом о допущении госпожи Ковалевской к математическим лекциям в университете. Но «высокий совет» не дал согласия. В Берлинском университете не только не принимали женщин в число «законных» студентов, но даже не позволяли им бывать на отдельных лекциях вольнослушателями. Пришлось ограничиться частными занятиями у знаменитого ученого.
Обычно Вейерштрасс подавлял слушателей своим умственным превосходством, но живой пытливый ум юной Ковалевской потребовал от старого профессора усиленной деятельности. Вейерштрассу нередко приходилось самому приниматься за решение разных проблем, чтобы достойно ответить на сложные вопросы ученицы. «Мы должны быть благодарны Софье Ковалевской, - говорили современники, - за то, что она вывела Вейерштрасса из состояния замкнутости».
Она изучала новейшие математические труды мировых ученых, не обходила даже диссертаций молодых учеников своего преподавателя. Здоровье ее надорвалось, а из-за непрактичности подруг им жилось очень плохо. Готовясь переделать скверно устроенный мир, они ничего не предпринимали, чтобы иметь хотя бы сносный обед.
Ковалевская написала первую самостоятельную работу - «О приведении некоторого класса абелевых интегралов третьего ранга к интегралам эллиптическим». Знаменитый французский математик, физик и астроном Лаплас в своем труде «Небесная механика», рассматривая кольцо Сатурна как совокупность нескольких тонких, не влияющих одно на другое жидких колец, определил, что поперечное его сечение имеет форму эллипса. Но это было лишь первое, очень упрощенное решение. Ковалевская задалась целью исследовать вопрос о равновесии кольца с большей точностью. Она установила, что поперечное сечение кольца Сатурна должно иметь форму овала.
Вскоре Софья задумала сделать еще одно исследование из области дифференциальных уравнений. Оно касалось труднейшей области чистого математического анализа, имеющего в то же время серьезное значение для механики и физики.
Зиму 1873 и весну 1874 года Ковалевская посвятила исследованию «К теории дифференциальных уравнений в частных производных». Она хотела представить его как докторскую диссертацию. Работа Ковалевской вызвала восхищение ученых. Правда, позднее, установили, что аналогичное сочинение, но более частного характера, еще раньше Ковалевской написал знаменитый ученый Франции Огюстен Коши.
В своей диссертации она придала теореме совершенную по точности, строгости и простоте форму. Задачу стали называть «теорема Коши - Ковалевской», и она вошла во все основные курсы анализа. Большой интерес представлял приведенный в ней разбор простейшего уравнения (уравнения теплопроводности), в котором Софья Васильевна обнаружила существование особых случаев, сделав тем самым значительное для своего времени открытие. Недолгие годы ее ученичества кончились.
Совет Геттингенского университета присудил Ковалевской степень доктора философии по математике и магистра изящных искусств «с наивысшей похвалой».
В 1874 году Ковалевская вернулась в Россию, но здесь условия для занятий наукой были значительно хуже, чем в Европе. К этому времени фиктивный брак Софьи «стал настоящим». Сначала в Германии они с мужем даже жили в разных городах и учились в разных университетах, обмениваясь лишь письмами. «Дорогой мой брат», «Хороший брат», «Славный» - так она обращалась к Владимиру. Но потом начались другие отношения.
Осенью 1878 года у Ковалевских родилась дочь. Почти полгода провела Ковалевская в постели. Врачи теряли надежду на ее спасение. Правда, молодой организм победил, но сердце Софьи было поражено тяжелой болезнью.
Есть муж, есть ребенок, есть любимое занятие - наука. Вроде бы полный набор для счастья, но Софья была максималисткой во всем и требовала от жизни и от окружающих слишком многого. Ей хотелось, чтобы муж постоянно клялся ей в любви, оказывал знаки внимания, а Владимир Ковалевский этого не делал. Он был просто другим человеком, увлеченным наукой не меньше своей жены.
Ревность была одним из самых сильных недостатков порывистой натуры Ковалевской. Полный крах их отношений наступил тогда, когда супруги занялись не своим делом - коммерцией, чтобы обеспечить себе материальное благополучие.
«Мой долг - служить науке», - сказала себе Ковалевская. Не было оснований рассчитывать, что в России позволят ей сделать это. После убийства Александра II кончилась пора либеральных заигрываний и началась разнузданная реакция, казни, аресты и ссылки. Ковалевские спешно оставили Москву. Софья Васильевна с дочкой уехала в Берлин, а Владимир Онуфриевич отправился к брату в Одессу. Ничто их больше не связывало.
В комнате, где работала Ковалевская, теперь была еще и маленькая Соня - Фуфа, как она ее называла. Нужно было проявить большую смелость, чтобы именно теперь приняться за задачу, решению которой посвящали себя крупнейшие ученые определить движение различных точек вращающегося твердого тела - гироскопа.
Владимир Онуфриевич окончательно запутался в своих финансовых делах и в ночь с 15 на 16 апреля 1883 года покончил с собой. Ковалевская была в Париже (ее избрали членом Парижского математического общества), когда узнала о самоубийстве мужа.
В начале июля Софья Васильевна вернулась в Берлин. Она еще была слаба после потрясения, но внутренне вполне собрана. Вейерштрасс встретил ее очень сердечно, просил поселиться у него «как третью сестру».
Узнав о смерти Ковалевского, который возражал против планов жены сделать математику делом всей жизни, Вейрштрасс написал своему коллеге Миттаг-Леффлеру, что «теперь, после смерти мужа, более не существует серьезных препятствий к выполнению плана его ученицы - принять должность профессора в Стокгольме», и смог порадовать Софью благоприятным ответом из Швеции.
30 января 1884 года Ковалевская прочитала первую лекцию в Стокгольмском университете, по завершению которой профессора устремились к ней, шумно благодаря и поздравляя с блестящим началом.
Курс, прочитанный Ковалевской на немецком языке, носил частный характер, но он составил ей отличную репутацию. Поздно вечером 24 июня 1884 года Ковалевская узнала, что «назначена профессором сроком на пять лет».
Софья Васильевна все больше углублялась в исследование одной из труднейших задач о вращении твердого тела. «Новый математический труд, - как-то сообщила она Янковской, - живо интересует меня теперь, и я не хотела бы умереть, не открыв того, что ищу. Если мне удастся разрешить проблему, которою я занимаюсь, то имя мое будет занесено среди имен самых выдающихся математиков. По моему расчету, мне нужно еще пять лет для того, чтобы достигнуть хороших результатов».
Весной 1886 года Ковалевская получила известие о тяжелой болезни сестры Анюты. Она съездила в Россию и с тяжелым чувством возвратилась в Стокгольм. Ничто не могло вернуть к прежней работе. Ковалевская нашла способ говорить о себе, своих чувствах и мыслях и пользовалась им с увлечением. Вместе с писательницей Анной-Шарлоттой Эдгрен-Лефлер она начинает писать. Захваченная литературной работой, Ковалевская была уже не в состоянии заниматься задачей о вращении твердого тела вокруг неподвижной точки.
У Ковалевской было много друзей, в основном в писательских кругах, но в личной жизни она оставалась одинокой. Идеальные отношения Софья представляла себе таким образом совместная увлекательная работа плюс любовь. Однако такая гармония была труднодостижима. Ковалевская бесконечно мучилась от сознания, что ее работа стоит стеной между ней и тем человеком, которому должно принадлежать ее сердце. Честолюбие мешало ей быть просто любящей женщиной.
В 1888 году «Принцесса науки», так называли Ковалевскую в Стокгольме, все-таки встречает человека, с которым пытается построить отношения, подобные тем, о которых мечтала. Этим человеком оказывается видный юрист и социолог Максим Ковалевский, ее однофамилец. Судьба словно нарочно устроила подобное совпадение.
Дружба двух ученых вскоре перешла в нечто напоминающее любовь. Они собирались пожениться, но из-за повышенных требований Софьи их отношения настолько запутались, что чувство, не успев набрать высоту, потерпело полное крушение.
Наконец, Ковалевская возвращается к задаче о вращении тяжелого твердого тела вокруг неподвижной точки, которая сводится к интегрированию некоторой системы уравнений, всегда имеющей три определенных алгебраических интеграла. В тех случаях, когда удается найти четвертый интеграл, задача решается полностью. До открытия Софьи Ковалевской четвертый интеграл был найден дважды - знаменитыми исследователями Эйлером и Лагранжем.
Ковалевская нашла новый - третий случай, а к нему - четвертый алгебраический интеграл. Полное решение имело очень сложный вид. Только совершенное знание гиперэллиптических функций позволило ей так успешно справиться с задачей. И до сих пор четыре алгебраических интеграла существуют лишь в трех классических случаях Эйлера, Лагранжа и Ковалевской.
6 декабря 1888 года Парижская академия известила Ковалевскую о том, что ей присуждена премия Бордена. За пятьдесят лет, которые прошли с момента учреждения премии Бордена «за усовершенствование в каком-нибудь важном пункте теории движения твердого тела», ее присуждали всего десять раз, да и то не полностью, за частные решения. А до открытия Софьи Ковалевской эта премия три года подряд вовсе никому не присуждалась.
12 декабря она прибыла в Париж. Президент академии, астроном и физик Жансен, поздравил Ковалевскую и сообщил, что ввиду серьезности исследования премия на этом конкурсе увеличена с трех до пяти тысяч франков.
Ученые не поскупились на рукоплескания. Софья Васильевна, несколько ошеломленная успехом, с трудом овладела собой и произнесла приличествующие случаю слова благодарности.
Ковалевская поселилась близ Парижа, в Севре и поручила Миттаг-Леффлеру привезти к ней дочь. Здесь она решила продолжить дополнительное исследование о вращении твердых тел для конкурса на премию Шведской академии наук. К началу осеннего семестра в университете Софья Васильевна вернулась в Стокгольм. Работала она с какой-то отчаянной решимостью, заканчивая свое исследование. Ей надо было успеть представить его на конкурс. За эту работу Ковалевской была присуждена Шведской академией наук премия короля Оскара II в тысячу пятьсот крон.
Успех не радовал ее. Не успев по-настоящему отдохнуть, полечиться, она опять надорвала здоровье. В таком состоянии Софья Васильевна не могла заниматься математикой и опять обратилась к литературе. Литературными рассказами о русских людях, о России Ковалевская пыталась заглушить тоску по родине. После научного триумфа, какого она достигла, стало еще невыносимее скитаться по чужой земле. Но шансов на место в русских университетах не было.
Луч надежды блеснул после того, как 7 ноября 1889 года Ковалевскую избрали членом-корреспондентом на физико-математическом отделении Российской академии наук.
В апреле 1890 года Ковалевская уехала в Россию в надежде, что ее изберут в члены академии на место умершего математика Буняковского и она приобретет ту материальную независимость, которая позволила бы заниматься наукой в своей стране.
В Петербурге Софья Васильевна дважды была у президента академии великого князя Константина Константиновича, один раз завтракала с ним и его женой. Он был очень любезен с прославленной ученой и все твердил, как было бы хорошо, если бы Ковалевская вернулась на родину. Но когда она пожелала, как член-корреспондент, присутствовать на заседании академии, ей ответили, что пребывание женщин на таких заседаниях «не в обычаях Академии»!
Большей обиды, большего оскорбления не могли нанести ей в России. Ничего не изменилось на родине после присвоения С. Ковалевской академического звания. В сентябре она вернулась в Стокгольм. Она была очень грустна.
29 января 1891 года не приходя в сознание, Софья Ковалевская скончалась от паралича сердца, в возрасте 41 года и в самом расцвете творческой жизни.

Софья Васильевна Корвин-Круковская (3 января 1850 – 29 января 1891) – русский математик и первая женщина-профессор, удостоившаяся чести быть в составе Петербургской Академии наук как одна из выдающихся ученых своего времени. Автор автобиографических произведений «Воспоминания детства» и «Нигилистка».

Детство

Софья Васильевна родилась 3 января в Москве, в семье генерал-лейтенанта Корвин-Круковского и его законной жены. Считается, что невероятным способностям в точных науках девочка обязана своим предкам. Её дед был выдающимся математиком, а прадед преуспел в изучении астрономии. Сама же Софья с юных лет воспитывалась не только в аристократической школе, но и на дому. К ней приходил Иосиф Игнатьевич Малевич, который преподавал ей основы математики и геометрии.

Удивительные способности девочки были видны практически с первых же дней учебы. То, что остальным удавалось с большим трудом, Софья считала пустяковыми задачами. Для своего возраста (на тот момент она еще даже не ходила в школу) она прекрасно складывала числа, обладала отличной фотографической памятью, а главное, любовью к точным наукам.

Этот факт отмечал и Иосиф Игнатьевич, который даже упомянул достижения своей воспитанницы в автобиографии «Русская старина» (1890), а впоследствии – еще один педагог, который сыграл немаловажную роль в жизни молодой и талантливой Софьи Ковалевской.

Юность

После окончания средней школы (которую, к слову, Софья закончила на «отлично»), вся семья ожидала того, что девушка найдет себе перспективного жениха и удачно выйдет замуж. Однако у девушки были другие цели. Она жаждала продолжать обучение точным наукам, поэтому несколько раз просила отца дать ей разрешение на выезд за пределы страны (на тот момент женщинам не было разрешено поступать в вузы).

Но отец, твердо решивший отдать дочь замуж без высшего образования, постоянно отказывал ей в просьбе и продолжал самостоятельно искать достойных спутников своей единственной дочери.

Через пару месяцев Софья окончательно потеряла надежду на то, что её отец сможет понять её стремления и позволит уехать. Вопреки родительским уговорам и многочисленным запретам папы, Ковалевская вступает в фиктивный брак с неким молодым ученым и с помощью его «разрешения», наконец, получает долгожданный билет.

К слову, молодой муж первоначально не питал к своей новоявленной жене абсолютно никаких чувств. Пара планировала разойтись сразу же по прибытии в другую страну. Но позже парень понял, что влюбился в талантливую и очень успешную леди, поэтому развод дался ему с большим трудом.

Попав в другую страну, Софья Ковалевская не теряет времени и поступает сначала в Гейдельбергский, а затем Берлинский университет. Она учится параллельно в двух учебных заведениях, где ей преподают такие профессора, как Кенигсбергер и Вейерштрассе. Кстати, благодаря последнему, юная Софья получает возможность прослушивать курс лекций в Берлинском университете, что для того времени считалось запретным для любой женщины, вне зависимости от её возраста и статуса в обществе.

Дальнейшая судьба

В 1874 году, после защиты диссертационной работы на тему «К теории дифференциальных уравнений», Ковалевская получает степень доктора философии в Гёттингентском университете. После этого она решает возвратиться на родину, где сразу же принимает участие в очередном съезде естествоиспытателей Санкт-Петербурга. А в 1881 году её избирают в члены Московского математического общества, после чего Софья получает приват-доцента.

Спустя два года членства в клубе, Ковалевская узнает о том, что её фиктивный супруг покончил жизнь самоубийством из-за неких финансовых трудностей, о которых девушка узнала лишь через месяц после страшного события. На тот момент Софья воспитывает их ребенка, поэтому, лишившись кормильца и всяческих прав в качестве супруги, Ковалевская принимает решение возвратиться в Берлин, где обращается за помощью к профессору Вейерштрассе.

Тот советует ей немного изменить фамилию и устраивает девушку учителем в университет с одним условием – она должна читать лекции на шведском языке. На освоение чужого для неё языка профессор даёт ей год, в течение которого Ковалевская читает лекции на немецком и параллельно ходит на подготовительные курсы освоения шведского.

Научная деятельность

Вклад Ковалевской в мировую науку и в отечественную математику и физику огромен. В первую очередь абсолютно все ученые знают Софью как человека, доказавшего классический случай разрешимости задачи о вращении твердого тела, ведь на тот момент подобные теории высказывались только Лангранжем и Эйлером (но и они не до конца осознавали суть явления). Кроме того, Ковалевской удалось доказать существование голоморфного решения задачи Коши (дифференциальные уравнения) и тот факт, что кольца Сатурна находятся в абсолютном равновесии, что позволило продвинуть астрономию далеко вперед.

Ею написаны многочисленные работы и в сфере математических исследований, о которых упоминали в своих трудах такие известные личности, как Некрасов, Жуковский, Столетов и многие другие. Все они отмечали невероятную точность проделанных Ковалевской исследований, а также присутствие огромной силы воли и терпения в решении особо трудных теорем.

Личная жизнь

Как уже упоминалось выше, первым мужем Софьи оказался молодой ученый, с помощью которого девушка смогла уехать за границу. Несмотря на холодность между супругами, им на некоторое время удается найти общий язык, однако затем они вновь расстаются. Ковалевская остается с дочкой, а через некоторое время узнает о самоубийстве супруга.

Через несколько лет с Софьей, которая на тот момент находилась в Берлине, связывается Максим Ковалевский, один из родственников её бывшего супруга. Женщина помогает ему перебраться в Германию и даже устраивает его в университет, где сама читает лекции. Увлекшись многочисленными беседами с умной и симпатичной девушкой, Максим делает ей предложение, но Софья отказывается, не желая больше быть обремененной браком. До конца своей жизни она пребывает в полном одиночестве, оставаясь верной одной лишь науке.

Математик.

До пяти лет жила в Москве, затем в Калуге. Затем – в селе Палибино Витебской губернии в имении отца генерал-лейтенанта артиллерии В. В. Корвин-Круковского, воевавшего на Балканах, а затем назначенного начальником московского арсенала. Имение Корвин-Круковских было огромным. Прямо к барскому дому примыкал парк, постепенно переходящий в глухой лес, а в самом доме было много залов и комнат.

«В двенадцать лет, – писала Ковалевская в своих воспоминаниях, – я была глубоко убеждена, что буду поэтессой. Из страха гувернантки я не решалась писать своих стихов, но сочиняла их в уме, как старинные барды, и поверяла их своему мячику. Погоняя его перед собой, я несусь, бывало, по зале и громко декламирую два моих поэтических произведения, которыми особенно горжусь: „Обращение бедуина к его коню“ и „Ощущения пловца, ныряющего за жемчугом“. В голове у меня задумана длинная поэма „Струйка“, нечто среднее между „Ундиной“ и „Мцыри“, но из нее готовы пока только первые десять строф…»

Рано проявившиеся математические способности Ковалевской были замечены и поддержаны ее родным дядей П. В. Корвин-Круковским и профессором физики Тыртовым, часто посещавшим имение.

Да и некоторые случайности счастливо вмешались в судьбу.

«Когда мы переезжали на житье в деревню, – рассказывала Ковалевская в своих воспоминаниях, – весь дом пришлось отделать заново и все комнаты оклеить новыми обоями. Но на одну из наших детских комнат обоев не хватило. Эта обиженная комната так и простояла много лет с одной стеной, оклеенной простой бумагой. Но, по счастливой случайности, на эту предварительную оклейку пошли именно листы литографированных лекций Остроградского о дифференциальном и интегральном исчислении, приобретенные моим отцом в его молодости.

Листы эти, испещренные странными, непонятными формулами, скоро обратили на себя мое внимание. Я помню, как я в детстве проводила целые часы перед этой таинственной стеной, пытаясь разобрать хоть отдельные фразы и найти тот порядок, в котором листы должны были следовать друг за другом. От долгого ежедневного созерцания внешний вид многих из формул так и врезался в моей памяти, да и самый текст оставил о себе глубокий след в мозгу, хотя в самый момент прочтения он и остался для меня непонятным.

Когда, много лет спустя, уже пятнадцатилетней девочкой, я брала первый урок дифференциального исчисления у известного преподавателя в Петербурге Александра Николаевича Страннолюбского, он удивился, как скоро я схватила и усвоила себе понятие о пределе и о производной, «точно я наперед их знала». И дело, действительно, было в том, что в ту минуту, когда он объяснял мне эти понятия, мне вдруг ясно припомнилось, что все это стояло на памятных мне листах Остроградского, и самое понятие о пределе показалось мне давно знакомым…»

Решающее влияние на развитие взглядов Ковалевской оказала ее старшая сестра Анна. Она рано увлеклась литературой. Повесть Анны «Сон» была опубликована Ф. М. Достоевским в его журнале «Эпоха». В повести речь шла о девушке, которая даром потратила свою молодость. Сами сестры Корвин-Круковские просто так терять молодость не хотели. Они мечтали получить высшее образование, а потому всерьез занимались наукой и литературой. Правда, строгий отец не одобрял их интересов, особенно занятий младшей дочери математикой. Софья прятала под подушку «Курс алгебры» Бурдона и читала книгу ночью.

Чтобы вырваться из-под опеки отца, в России существовал только один способ, правда, многими уже опробованный, – фиктивный брак.

Кандидат нашелся.

Этим кандидатом оказался сосед, мелкопоместный дворянин, проживавший неподалеку от Палибино – талантливый молодой человек Владимир Онуфриевич Ковалевский. О Софье, поразившей его воображение, он так написал старшему брату: «…Несмотря на свои 18 лет, воробышек образована великолепно, знает все языки, как свой собственный, и занимается, до сих пор, главным образом, математикой. Работает, как муравей, с утра до ночи, и при всем том жива, мила и очень хороша собой».

Как ни странно, генералу Корвин-Круковскому Ковалевский понравился.

Сразу после свадьбы «молодожены» уехали в Петербург, где Ковалевская попыталась получить разрешение слушать лекции в Медико-хирургической академии. Но к слушанию лекций она не была допущена и весной 1869 года, все еще полные надежд, Ковалевские (а с ними – Анна) уехали в Германию, в Гейдельберг. Здесь, наконец, Ковалевская начала усердно посещать лекции Г. Кирхгофа, Э. Дюбуа-Реймона и Г. Гельмгольца.

В 1870 году Ковалевская переехала в Берлин, где четыре года работала у известного немецкого математика Карла Вейерштрасса, согласившегося давать ей частные уроки, поскольку в Берлинский университет в то время женщины тоже не допускались. Поначалу Вейерштрассе тоже был настроен скептически, но, в конце концов, признал талант Ковалевской. Более того, он признал ее талант навсегда. «Что касается математического образования Ковалевской, то могу заверить, – писал Вейерштрассе, – что я имел очень немногих учеников, которые могли бы сравниться с нею по прилежанию, способностям, усердию и увлечению наукой».

Позже именно Вейерштрассе возбудил перед Геттингенским университетом ходатайство о присуждении Ковалевской степени доктора философии без обязательного экзамена. В представлении, датированном 1874 годом, Вейерштрассе дал очень высокую оценку трем математическим работам Ковалевской – «К теории уравнений в частных производных», «Дополнения и замечания к исследованию Лапласа о форме кольца Сатурна» и «О приведении одного класса абелевых интегралов третьего ранга к интегралам эллиптическим».

В результате инициативы, проявленной Вейерштрассом, Геттингенский университет присудил Ковалевской степень доктора.

Летом 1874 года Ковалевские вернулись в Россию.

Работать им хотелось именно здесь и Ковалевская надеялась, что известность, заработанная ею за рубежом, поможет ей в России.

Однако русские математики встретили Ковалевскую недружелюбно. Во многом это объяснялось антипатией к немецкому направлению в математике. По настоящему приветил ее только Чебышев, сразу понявший меру ее таланта. Но такие крупные математики как А. М. Ляпунов и Н. Е. Жуковский далеко не сразу приняли ее. Впрочем, Ковалевская радовалась самому возвращению в Россию. В воспоминаниях она писала:

«…Все меня теперь интересовало и радовало. Забавляли меня и театры, и благотворительные вечера, и литературные кружки с их бесконечными, ни к чему не ведущими спорами о всевозможных абстрактных темах. Обычным посетителям этих кружков споры эти уже успели приесться, но для меня они имели еще всю прелесть новизны. Я отдавалась им со всем увлечением, на которое способен болтливый по природе русский человек, проживший пять лет в неметчине, в исключительном обществе двух-трех специалистов, занятых каждый своим узким, поглощающим его делом и не понимающих, как можно тратить драгоценное время на праздное чесание языка…»

К этому времени фиктивный брак Ковалевских стал фактическим, а в 1878 году у них родилась дочь Софья. Жизнь требовала немалых средств, добывать их было трудно. Шведский математик Миттаг-Леффлер, подружившийся с Ковалевской во время учебы у Вейерштрасса, и Чебышев пытались отвлечь Ковалевскую от пустого времяпрепровождения, уговорить ее изменить новый образ жизни, но Ковалевской понравились выходы в свет. К тому же, ни одна попытка устроиться на преподавательскую работу успеха не имела. Когда на основе подготовительных Аларчинских курсов в Петербурге открылись Бестужевские высшие женские курсы, Ковалевскую туда не пригласили даже читать бесплатные лекции. Один из многих чиновников, отказывавших Ковалевской в работе, самодовольно заметил: «У нас преподаванием всегда занимались мужчины. Справляются они со своими обязанностями, слава Богу, хорошо, поэтому не надо нам никаких нововведений!» Ковалевская на эти слова ответила: «Когда Пифагор открыл свою знаменитую теорему, он принес в жертву богам сто быков. Видимо, с тех пор скоты стали бояться нового!»

Пытаясь создать семье нормальные условия жизни, Владимир Ковалевский много сотрудничал в газете «Новое время», переводил и издавал научные труды, – денег все равно не хватало. Неудачные деловые спекуляции привели Ковалевских к разорению, весной 1880 года им пришлось уехать в Москву. Там, будучи директором «Общества русских фабрик минеральных масел Рагозина и Компании», Ковалевский стал жертвой новой аферы. Не выдержав давления обстоятельств, в апреле 1883 года он покончил с собой.

В ноябре трагического 1883 года Ковалевская приняла приглашение Миттаг-Леффлера занять должность приват-доцента в Стокгольмском университете. В Швеции математические способности Ковалевской получили, наконец, настоящее признание, а значит, возможность развития. Она быстро овладела шведским языком и уже летом 1884 года получила место профессора Стокгольмского университета, где в течение восьми лет прочла двенадцать полных курсов, в том числе курс механики.

В 1888 году Ковалевская опубликовала «Задачу о вращении твердого тела вокруг неподвижной точки». После классических работ Л. Эйлера и Ж. Лагранжа Ковалевская впервые продвинула решение задачи о вращении твердого тела вокруг неподвижной точки, найдя новый случай вращения не вполне симметричного гироскопа.

Следует заметить, что указанная работа не была просто математической игрой, связанной с расчетами движения запущенного волчка, хотя сам по себе такой волчок давно мучил ученых своими загадками. Непонятно было, например, почему ось стремительно вращающегося волчка совершает столь медленное вращение, удивительным казалось и то, почему волчок всегда стремится сохранить свое направление при действии на него внешних сил. Объяснения этих свойств ждали самые разные специалисты, например, астрономы, для которых планеты и солнца, в сущности, являются теми же волчками, а также оружейники, давно заметившие, что пули и снаряды гораздо точнее попадают в цель, если им придать вращательное движение.

В 1888 году за работу «Задача о вращении твердого тела вокруг неподвижной точки» Ковалевская была удостоена премии Бордена, выдаваемой Парижской академией наук.

В следующем году за работу, также посвященную вращению твердого тела, Ковалевская получила премию Шведской академии наук.

За границей Ковалевская получила всеобщее признание, но ей всегда хотелось работать в России. Пытаясь помочь Ковалевской, ее двоюродный брат генерал А. И. Косич обратился с письмом к президенту Академии наук великому князю Константину. В письме он напомнил великому князю известные слова Наполеона о том, что всякое государство должно дорожить возвращением выдающихся людей более, нежели завоеванием богатого города. К сожалению, генерал почти ничего не сказал о выдающихся научных заслугах Ковалевской, а потому его письмо не возымело реального действия.

В октябре 1889 года Чебышев с огорчением писал Ковалевской:

«Многоуважаемая Софья Васильевна!

Никто не сомневается, что вы всем сердцем преданы отечеству и что вы с радостью перешли бы из Шведского университета в Русский. В этом не может быть никакого сомнения; можно только сомневаться, что вы согласитесь променять университетскую кафедру в Швеции на место преподавателя математики Высших женских курсов у нас. Я полагаю, что такая перемена была бы большой жертвою с вашей стороны и жертвою в ущерб развитию высшей математики.

При ныне действующих у нас уставах мужских учебных заведений, безусловно не допускающих женщин ни на какие кафедры, нам остается только радоваться и гордиться, что наша соотечественница с таким успехом занимает кафедру в заграничном университете, где национальное чувство далеко не в пользу ее. Я слышал, что ответ уже послан на письмо г. Косича, которым был возбужден вопрос о доставлении вам места в России взамен того, которое вы имеете в Стокгольме. Я имел случай читать это письмо и, признаюсь, был крайне удивлен, как мало знаком ваш родственник с тем, что общеизвестно о вашей ученой карьере…»

Хлопоты друзей вернуть Ковалевскую в Россию не увенчались успехом.

Всю жизнь Ковалевская хотела заниматься именно тем, что у нее получалось лучше всего.

В России ей этого не позволили.

Правда, по представлению академиков П. Л. Чебышева, В. Г. Имшенецкого и В. Я. Буняковского, в декабре 1889 году она была избрана членом-корреспондентом Петербургской академии наук. Для этого пришлось на правительственном уровне решать принципиальный вопрос о допущении женщин к избранию в члены-корреспонденты. «Наша Академия наук только что избрала вас членом-корреспондентом, – телеграфировал Ковалевской Чебышев, – допустив этим нововведение, которому не было до сих пор прецедента. Я очень счастлив видеть исполненным одно из моих самых пламенных и справедливых желаний».

К сожалению, долгожданную победу Ковалевская праздновала недолго.

29 января 1891 года она умерла от воспаления легких при возвращении из Парижа в Стокгольм. Ей шел сорок первый год, она была в самом расцвете умственных сил и таланта. Фриц Леффлер, друг Ковалевской, написал на ее смерть стихи.

Душа из пламени и дум!
Пристал ли твой корабль воздушный
к стране, куда парил твой ум,
призыву истины послушный?

В тех сферах – числа, функций ряд,
иному следуя порядку,
тебе, быть может, разрешат
бессмертья вечную загадку.

Душа из пламени и дум!
В часы надежд и просветленья
одну любовь считал твой ум
надежным якорем спасенья.

Прощай! Со славою твоей
ты, навсегда расставшись с нами,
жить будешь в памяти людей
с другими славными умами,

покуда чудный звездный свет
с небес на землю будет литься
и в сонме блещущих планет
кольцо Сатурна не затмится.

Память о Ковалевской осталась не только в науке.

Большой популярностью у современников пользовался ее роман «Нигилистка», (1891), ставилась на сцене драма «Борьба за счастье» (1887), написанная в соавторстве со шведской писательницей А. Ш. Леффлер-Эдгрен (сестрой математика Миттаг-Леффлера).

«Я понимаю, – писала Ковалевская в воспоминаниях, опубликованных в 1890 году, – что вас так удивляет, что я могу заниматься зараз и литературой и математикой. Многие, которым никогда не представлялось случая более узнать математику, смешивают ее с арифметикой и считают ее наукой сухой и бесплодной. В сущности же это наука, требующая наиболее фантазии, и один из первых математиков нашего столетия говорит совершенно верно, что нельзя быть математиком, не будучи в то же время поэтом в душе…

Мне кажется, что поэт должен только видеть то, чего не видят другие, видеть глубже других. И это же должен и математик.

Что до меня касается, то я всю мою жизнь не могла решить: к чему у меня больше склонности – к математике или к литературе? Только что устанет голова над чисто абстрактными спекуляциями, тотчас начинает тянуть к наблюдениям над жизнью, к рассказам, и наоборот, в другой раз все в жизни начинает казаться ничтожным и неинтересным; и только одни вечные, непреложные научные законы привлекают к себе…»

Как всякому русскому человеку Ковалевской близки были идеи сочувствия, так хорошо выраженные Н. Г. Чернышевским в «Первом сне Веры Павловны», самом, наверное, пронзительном из всех четырех снов.

«Снится ей, что она заперта в сыром, темном подвале. И вдруг дверь растворилась, и Верочка очутилась в поле, бегает, резвится и думает: „Как же это я могла не умереть в подвале?“ – „Это потому, что я не видела поля; если б я видала его, я б умерла в подвале“, – и опять бегает, резвится. Снится ей, что она разбита параличом, и она думает: „Как же это я разбита параличом? Это бывают разбиты старики, старухи, а молодые девушки не бывают“. – „Бывают, часто бывают, – говорит чей-то незнакомый голос, – а ты теперь будешь здорова, вот только я коснусь твоей руки – видишь, ты уж и здорова. Вставай же… Я хочу, чтоб мои сестры и женихи выбирали только друг друга. Ты была заперта в подвале? Была разбита параличом?“ – „Была“ – „Теперь избавилась?“ – „Да“. – „Это я тебя выпустила, я тебя вылечила. Помни же, что еще много не выпущенных, много не вылеченных. Выпускай, лечи. Будешь?“ – „Буду“.

Может, в этом кроется разгадка русской души.

Может, сон Верочки не раз повторяла про себя Софья Ковалевская и в счастливые и в трагические для себя дни.

Софья Васильевна Ковалевская - русский математик и механик. Первая в мире женщина - профессор математики

Родилась 3 (15) января 1850 г. в Москве в семье артиллерийского генерала Корвина-Круковского. Когда Софье было шесть лет, отец вышел в отставку и поселился в родовом имении Палибино Витебской губернии.

Девочке для занятий наняли учителя. Единственный предмет, к которому будущий учёный на первых занятиях не проявила ни особого интереса, ни способностей, была арифметика. Однако постепенно у неё открылись серьёзные способности к математике.

Чтобы получить образование, в 1868 вышла замуж за палеонтолога Владимира Ковалевского и уехала с ним в Германию. Здесь она занималась математикой в Гейдельбергском университете и в 1871–1874 слушала в Берлине лекции профессора Вейерштрасса, который дал направление ее дальнейшей математической деятельности.

В 1874 г. Гёттингенский университет после защиты диссертации присвоил ей докторскую степень.

В 1881 г . Ковалевская была избрана членом Московского математического общества. После смерти мужа она переселилась с дочерью в Стокгольм (1884 г.) и получила кафедру математики в Стокгольмском университете, с обязательством читать лекции первый год по-немецки, а со второго - по-шведски.

Ковалевская быстро овладела шведским языком и публиковала на нём свои математические работы.

В 1888 г . Парижская академия наук присудила ей премию за исследование вращения твёрдого тела около неподвижной точки.

В 1889 г. за два сочинения, стоящие в связи с предыдущей работой, Ковалевская получила премию Стокгольмской академии и стала членом-корреспондентом Петербургской академии наук.

В апреле 1890 г. Софья Васильевна вернулась в Россию в надежде, что её изберут в члены академии на место умершего в 1889 г. математика В. Я. Буняковского и она приобретёт материальную независимость, которая позволила бы заниматься наукой на родине. Но когда Ковалевская пожелала как член-корреспондент присутствовать на учёных заседаниях, ей ответили, что участие в них женщин «не в обычаях Академии».

Софья Ковалевская: личная жизнь

Первым мужем Софьи оказался молодой ученый, с помощью которого девушка смогла уехать за границу. Несмотря на холодность между супругами, им на некоторое время удается найти общий язык, однако затем они вновь расстаются. Ковалевская остается с дочкой, а через некоторое время узнает о самоубийстве супруга.

В конце 1880-х гг. близким другом Софьи становится родственник её мужа социолог Максим Ковалевский, покинувший Россию из-за преследований со стороны правительства. Софья пригласила его к себе в Стокгольм и обеспечила ему заработок посредством чтения лекций в местном университете. Максим Ковалевский сделал ей предложение, но Софья его отвергла До конца своей жизни она пребывает в полном одиночестве, оставаясь верной одной лишь науке.

Софья Ковалевская: достижения

Наиболее важные исследования относятся к теории вращения твёрдого тела. Ковалевская открыла третий классический случай разрешимости задачи о вращении твёрдого тела вокруг неподвижной точки. Этим продвинула вперёд решение задачи, начатое Леонардом Эйлером и Ж. Л. Лагранжем.

Доказала существование аналитического (голоморфного) решения задачи Коши для систем дифференциальных уравнений с частными производными, исследовала задачу Лапласа о равновесии кольца Сатурна, получила второе приближение.

Решила задачу о приведении некоторого класса абелевых интегралов третьего ранга к эллиптическим интегралам. Работала также в области теории потенциала, математической физики, небесной механики.