(19 ноября 1873, город Камышин, – 15 апреля 1952, Нью-Йорк). Из дворян. После окончания гимназии поступил на юридический факультет Московского университета. Революционную деятельность начал в конце 80-х гг. XIX века в народнических кружках Москвы, вошедших позже в партию "Народное право" (1893). В 1894 по делу "народоправцев" арестован, исключен из университета. 8 месяцев пробыл в Петропавловской крепости, выслан на 3 года в Тамбов. Здесь начал публицистическую деятельность, участвовал в создании одной из первых организаций крестьян в России "Крестьянское братство". В 1899 выехал за границу. Занимался разработкой аграрной теории.

Один из основателей в 1900 "Аграрно-социалистической лиги". В результате ее слияния с "Южной партией социалистов-революционеров" и "Северным союзом социалистов-революционеров" в конце 1901 – начале 1902 образовалась партия эсеров (ПСР); бессменный член ее ЦК. В 1902 возглавил вместе с М.Р. Гоцем (см. Гоц М.Р.) газету "Революционная Россия", вскоре ставшую ЦО ПСР, занял в ней положение ведущего идеолога и теоретика. В 1905 вернулся в Россию. На 1-м съезде ПСР (декабрь 1905 – январь 1906) пытался примирить правую группу – либеральных народников, и левую – близкую к анархистам. Найти компромисс не удалось, обе группы откололись. Центристская позиция была характерна для всей политической деятельности Чернова как лидера партии. Съезд принял подготовленную им программу, центральным пунктом которой была "социализация земли"– обращение ее в народную собственность с последующим распределением на основах уравнительного землепользования. Программа, предусматривавшая ликвидацию частной собственности на землю и безвозмездную передачу помещичьей земли крестьянам, обеспечила эсерам и лично Чернову поддержку со стороны крестьянства. В программе выдвигались также требования демократической республики, введения рабочего законодательства, 8-часового рабочего дня.

После поражения Революции 1905 – 07 эмигрировал (1908), был редактором органа эсеров "Знамя Труда". В дискуссии по вопросу о применении тактики индивидуального террора, возникшей в связи с разоблачением провокатора Е.Ф. Азефа, отстаивал ее сохранение в арсенале партии.

После начала первой мировой войны занял интернационалистскую позицию. На конференции социалистов стран Антанты в Лондоне (февраль 1915) вместе с М.А. Натансоном подписал декларацию, квалифицировавшую войну как зло, преступление и высказывавшую мысль, что нужна не победа одной из группировок, а рост внутри всех государств народного движения. "Через революцию в отдельной стране – к революционному кризису общеевропейского масштаба и значения", – подчеркивал Чернов ("Жизнь", 1915, 17 октября). Участвовал в Циммервальдской (1915) и Кинтальской (1916) международных конференциях интернационалистов. Анализируя причины краха 2-го Интернационала, доказывал, что его воссоздание невозможно на старой основе, но на разрыв с социал-шовинистами не шел, за что подвергался критике как слева, так и справа.

После Февральской революции 1917 Чернов пытался выехать в Россию через Англию, но был выдворен английским правительством во Францию. 8 апреля вместе с Б.В. Савинковым и Н.Д. Авксентьевым Чернов приехал в Петроград. В речи на Финляндском вокзале "призвал к объединению всех народнических групп и партий, указав, что сейчас нельзя распыляться, нельзя уходить в секты, призвал к воссозданию Интернационала" ("Дело Народа", 1917, 9 апреля). Кооптирован в Совет РСД 9 апреля, 14 апреля – в Петроградский комитет эсеров и в редакцию ЦО ПСР газеты "Дело Народа", 15 апреля вошел в бюро исполкома Совета РСД, 16 апреля стал сопредседателем отдела международных сношений исполкома Петроградского Совета. Чернов развернул активную деятельность, участвовал в митингах, являлся лектором при оргбюро Совета КД, 25 апреля был избран в Совет ПСР.

Чернов считал необходимым, исходя из характера Февральской революции, поддержать буржуазное Временное правительство. На лекции в Москве 30 апреля и на совещании в Петрограде 5 мая говорил: "Демократия поступила совершенно правильно, предоставив цензовой России образовать власть", поскольку цензовые элементы (буржуазия) были к тому подготовлены, а трудовая Россия наскоро импровизировала свою организацию – Совет РСД ("Дело Народа", 1917, 6 мая). Во время Апрельского кризиса на заседании исполкома Петроградского Совета (1 мая) эсеры первыми решили участвовать в коалиционном правительстве при условии вхождения в него социал-демократов. Чернов оговорил свое согласие участием в правительстве И.Г. Церетели. 5 мая Чернов стал министром земледелия. Его назначение поддержал 1-й Всероссийский съезд КД (4 – 28 мая), на котором Чернов обещал провести радикальную земельную реформу, прежде всего в соответствии с эсеровской программой запретить куплю-продажу земли; 24 мая выступил против самовольного, в том числе организованного, захвата земли крестьянами; избран в Исполком Совета.

В своей деятельности Чернов опирался на Главный земельный комитет, образованный Временным правительством для общего руководства по проведению земельной реформы. Однако он встречал противодействие правых сил, выступавших против радикальных аграрных преобразований, в первую очередь против раздела помещичьих земель и запрещения земельных сделок. На Северной областной конференции эсеров (май) оправдывал бездействие правительства в аграрном законодательстве, за что подвергся критике. На 3-м съезде ПСР (25 мая – 4 июня, Москва) сделал два доклада: о текущем моменте и о политике эсеров в национальном вопросе и отношении к национальным социалистическим партиям. Чернов утверждал, что в ближайшее время все перемены в истории будут проходить "под знаменем партии социалистов-революционеров." ("3-й съезд ПСР", П, 1917, с. 66). Охарактеризовал главное требование момента – "великую самоорганизацию трудовой, рабочей демократии в городе и деревне" (там же, с. 71), а основным двигателем революции назвал "рост правосознания рабочих, трудовых масс России" (там же, с. 72). Доказывал, что страна стоит перед катастрофой, развивающейся из экономического, продовольственного, финансового кризиса, и видел выход из него в том, чтобы развивать всю хозяйственную жизнь "под знаком кооператизма и коллективизма, под знаком общественного, вместо индивидуального" (там же, с. 75), оказать тем всемерное содействие "революционизированию демократии Запада" (там же, с. 95). Чернов говорил об отсутствии в современном буржуазном обществе классов, "способных созидать социализм" (там же, с. 186), обосновывал оборонческую политику партии, утверждая, что в развязывании войны повинен только царизм и с его свержением ее характер изменился, Россия освободилась от захватнических иллюзий и выступает в лице Временного правительства за демократический мир. Поддержал организацию наступления на фронте, так как "нет защиты без наступления" (там же, с. 195). В докладе на съезде по национальному вопросу Чернов отстаивал принцип "федерирования во вне и внутри страны", то есть "установления принципов равноправия наций, наделения полным суверенитетом отдельных единиц" (там же, с. 406). Выступал за "Соединенные Штаты России", создаваемые через Учредительное Собрание. Федерация, как доказывал Чернов, это исконная традиция, "генеалогическая линия русского социализма", который только один "может проложить дорогу этим новым формам самоуправления" (там же, с. 408).

На 1-м Всероссийском съезде Советов РСД (3 – 24 июня) Чернов 5 июня заявил, что русский пролетариат связан с национальным капиталом. Он призвал упорядочить революционную стихию, исходя из того, что перед Россией открылись две возможности: "?путь перехода к организованной творческой работе, созидательной работе и путь толкания революции по явочно-захватно-сепаратно-розничному пути действия", последний уже привел к тому, что "русская революция начинает съезжать вниз по какому-то зловещему оползню разрухи" ("1-й съезд Советов", т. 1, с. 107). "Преступно" сужать социальный базис революции, отстранять "цензовый элемент" от политической жизни, а также проводить самочинные действия при решении аграрного вопроса. Борьба большевиков против цензового элемента означает "путь постепенного и непреклонного суживания того базиса, на который опирается новая революционная власть, и такого суживания, пока последний жирондист не будет казнен последним монтаньяром, социалистическим якобинцем" (там же, с. 108). Рисуя перспективу революции, Чернов видел два пути: ...российская революция или перешагнет... узкие национальные рамки" и тогда ей будет "дана сила мировая, всеевропейская, вместе с тем всемирная", или ей "грозит опасность задохнуться в этих узких, в этих тесных, в этих ограниченных рамках" (там же, с. 99). Он высказался за создание сильной армии как фактора внутренней и международной политики, против заключения сепаратного мира с Германией. Главной задачей политики по отношению к союзникам считал "облегчить действие социалистических демократий этих стран" (там же, с. 105).

В конце июня на заседании Временного правительства Чернов сделал доклад о политике Министерства земледелия с обоснованием внесенных на рассмотрение законопроектов, в первую очередь о запрещении сделок по купле-продаже земли до принятия Учредительным Собранием решения по земельному вопросу. Законопроект был одобрен Главным земельным комитетом, но встретил резкие возражения кадетов. Чернов согласился на компромисс и заявил премьер-министру Г.Е. Львову, что "готов идти и дальше в устранении всех возможных недоразумений... Я согласен принять текст законопроекта, указав в нем, что вопрос идет не об абсолютном запрещении земельных сделок, а лишь о том, что каждая земельная сделка может осуществиться лишь с разрешения государственных органов, ведающих вопросами сельского хозяйства, то есть местного земельного комитета". Львов не согласился, усматривая в проекте "уничтожение права землевладельцев располагать своей собственностью" (Церетели И.Г., Воспоминания о Февральской революции, т. 2, Париж, 1963, с. 354). Законопроект стал одной из причин правительственного кризиса и после отставки Львова был принят правительством Керенского 12 июля.

Во время Июльского кризиса имела место попытка ареста Чернова собравшимися у Таврического дворца кронштадтскими матросами, обвинившими его в потворстве кадетам. Освободил его Л.Д. Троцкий, призывавший матросов не мешать своему собственному делу... "мелкими насилиями над отдельными случайными людьми". Объявив: "Гражданин Чернов, вы свободны", он дал ему возможность вернуться во дворец (там же, с. 307-08). Вместе с тем крестьяне заявляли о поддержке "крестьянского министра", который хочет "обеспечить трудовой народ", требовали проведения земельной реформы и борьбы с "происками кадетов" (см.: Гусев К.В., Партия эсеров. От мелкобуржуазного революционаризма к контрреволюции, М., 1975, с. 125 – 26). Чернов остался во 2-м коалиционном Временном правительстве. Кадетская печать развернула кампанию против Чернова, добиваясь его отставки. Газета "Свободный Народ" писала 22 июля: «С одной стороны, представители социалистов, как, например, Церетели и Чернов, все еще не могут отказаться от злосчастной мысли продолжить политику "углубления революции", с другой – являются люди, которые говорят, что дальнейшее "углубление революции" приведет страну к разложению и погубит все, что добыто той же революцией... Последняя точка зрения единственно правильная». Еще 20 июля Чернов подал в отставку, потребовав расследования своей деятельности, но ВЦИК Советов РСД и Исполком Всероссийского Совета КД выразили ему доверие. В конце июля он был выдвинут кандидатом, а в ноябре избран членом Учредительного Собрания (по списку ПСР).

26 августа, в начале выступления Л.Г. Корнилова, Чернов вышел из Временного правительства. На заседании ВЦИК Советов РСД и Исполкома Всероссийского Совета КД в ночь на 2 сентября выступил против предложения большевиков взять власть. После создания 24 сентября 3-го коалиционного правительства написал статью "Страницы из политического дневника" (предназначалась для "Дела Народа", но была опубликована лишь после свержения Временного правительства) с резкой критикой демократии, "которая из прошлого вынесла больше умения бороться, свергать и разрушать, страдает слабостью слишком много разговаривать и слишком мало делать". Он обвинил демократические партии во "властебоязни", в уступках кадетам, которые диктуют свои условия, а блок с ними назвал "коалицией без коалиции". Чернов признал ошибкой отказ демократических партий от взятия власти: "Если, получив вотум народного доверия, мы его не используем и будем топтаться вокруг власти–то эта пустопорожняя тактика поистине может произвести впечатление полной государственной импотенции и привести к разочарованию народных низов". На возражения, что взятие власти до Учредительного Собрания является ее узурпацией, отвечал: «...что же касается вопроса об "узурпаторстве", то кто же может искренно оспаривать очевидный факт, что сейчас массы тянутся именно к социалистическим лозунгам и партиям, а следовательно пришел их исторический черед – показать свою способность спасти родину и революцию» ("Вопросы истории КПСС", 1991, № 6, с. 118 – 19). Чернов приходит к выводу: «При той тактике, которую усвоила... демократия, она осуждена на поражение. По-видимому, большевистский бурун грянет неотвратимо. Я безрадостно гляжу на ближайшее будущее... Ответственно мыслящая часть трудовой демократии будет ослаблена и дискредитирована... Надо было не упускать, когда все шло прямо к нам в руки, а "не удержался за гриву – за хвост и подавно не удержишься"» (там же, с. 126).

Октябрьскую революцию Чернов категорически не принял. 25 октября в 12 часов на съезде крестьянских депутатов Западного фронта призвал к борьбе против большевистской власти, но антисоветская резолюция поддержана не была. Был одним из организаторов 26 октября Комитета спасения Родины и Революции, вошел в его военно-организационную комиссию. Участвовал в обеспечении похода А.Ф. Керенского – П.Н. Краснова из Гатчины на Петроград и восстания юнкеров 29 октября. Прибыл 27 октября в Псков за военной помощью, убеждал по телеграфу Н.Н. Духонина в том, что "не исключена возможность мирной ликвидации петроградских событий путем переговоров, но только при условии скорейшей присылки серьезных подкреплений с пехотными частями" (Минц И.И., История Великого Октября, 2 изд., т. 3, М., 1979, с. 150). Чтобы отстранить большевиков от власти, Чернов вместе с бывшим военным министром А.И. Верховским, лидерами эсеров и меньшевиков Н.Д. Авксентьевым, Б.О. Богдановым, А.Р. Гоцем и другими прибыл в Ставку, в Могилев, где участвовал (4 – 11 ноября) в переговорах о создании единого "общесоциалистического правительства", в председатели которого была выдвинута его кандидатура. Попытка сформировать правительство была пресечена. Могилевский Совет принял решение об аресте Духонина, Ставка была занята революционными солдатами.

В конце ноября Чернов вошел в "Союз защиты Учредительного Собрания". На 4-м Экстренном съезде ПСР (26 ноября – 5 декабря) выступал несколько раз. В докладе по текущему моменту говорил, что революция характеризуется "перемещением власти от России цензовой к России рабочей, трудовой" ("Краткий отчет о работе 4-го съезда ПСР", П., 1918, с. 15). Выделил три этапа эволюции партии эсеров: от Апрельского до Июльского кризиса, когда была "социалистическая демократия еще недостаточно организована и сильна, чтобы вырвать всецело власть из рук цензовой России, ...но в то же время она уже не могла оставить всю полноту власти в руках цензовой России" (там же, с. 14), возникло 1-е коалиционное Временное правительство; в июле встал вопрос о переходе власти в руки трудовой социалистической демократии" (там же, с. 15), но меньшевики и эсеры спасовали, поэтому образовалась 2-я коалиция с кадетами; наконец, выступление Л.Г. Корнилова поставило вопрос об "однородном социалистическом правительстве".

Чернов показал отличие концепций революции у ведущих социалистических партий: меньшевики считали, что русская революция является буржуазной и поэтому, "естественно, должна держаться на коалиции сил России цензовой и России трудовой"; эсеры исходили из того, что революция начинается как революция "политическая", но, "уничтожая частную собственность на землю, она пробивает огромную брешь в цитадели буржуазной собственности". Эта "народно-трудовая" революция, главный вопросом которой является аграрный, открывает переходную эпоху "между порою чисто буржуазного уклада" и "порою будущего социалистического переустройства" (там же, с. 22 – 23;), в основе теории В.И. Ленина, как считал Чернов, лежало решение "форсировать социалистическую революцию в самой отсталой стране в расчете на то, что она подтолкнет всю остальную Европу и вызовет там социалистическую революцию. Но для социалистической революции в России отсутствуют и внутренние и внешние предпосылки. Предпринятые в "условиях безнадежности", социалистические преобразования могут привести лишь к отрицательным результатам. Единственно правильное решение вопроса – "работать и существовать в рамках господствующей хозяйственной системы, в рамках капитализма" (там же, с. 23). Чернов призвал оказывать противодействие большевикам, которые узурпировали власть, поставив перед свершившимся фактом 2-й Всероссийский съезд Советов РСД, считать правомочным осуществлять революционные преобразования только Учредительное Собрание.

На Учредительном Собрании 5 января 1918 Чернов был избран его председателем. Он заявил, что "русская революция [не] может не остаться верной... лозунгам демократического мира, мира без победителей и [без] побежденных, мира, в котором победителями были бы только народы, а побежденными только те, кто виновны в этой бойне" ("Учредительное Собрание", с. 9 – 10; в квадратных скобках варианты стенографического отчета, приведенные на тех же страницах). Выступая против сепаратного мира с Германией, Чернов доказывал, что "народная свободная демократическая Россия, шествующая под красным знаменем социализма", должна через свой "государственный орган" Учредительное Собрание "пригласить на совещание для общей войны против войны социалистов всех стран" (там же, с. 11 – 12), вести переговоры "[не о предательски-сепаратном]", а "о всеобщем демократическом мире – мире на основе великих, неумирающих лозунгов российской трудовой, рабочей, народной революции" (там же, с. 13). Чернов отстаивал "единство России" на основе федеративного устройства, в котором "все народы-братья" будут "вырабатывать свои национальные органы самоуправления" и выскажут в них "свою трудовую волю" (там же, с. 15). Своеобразие момента, отмечал Чернов, состоит в том, что в стране "одновременно с максимальной волей к социализму [сказывается] сейчас и максимальный распад всех общественных связей, максимальный распад производительных сил" (там же, с. 19). Экономический и социальный подъем нужно начать с деревни, именно здесь – "основание общественной пирамиды" (там же, с. 16). Всю землю предлагал передать в общенародное достояние; земельная реформа должна составить фундамент всех других преобразований. Социализм "не есть скороспелое приближение к равенству в нищете, [не есть азартные - и рискованные опыты на почве общего упадка, лишь ускоряющие разложение и разруху...], а это есть огромное строительство, развивающее одновременно производительные силы страны... производительную мощь его трудового населения" (там же, с. 18). Чернов призвал ликвидировать безработицу, "которая готова раздавить наших рабочих" (там же, с. 19). Следует добиваться того, чтобы "рабочий класс города [смог взять] в свои руки, в конце концов, управление всем производством страны и от [прежнего режима фабричного] самодержавия [хозяина]... через период [государственного] контроля над производством, [период] трудовой конституции перешел к периоду трудовой республики во всех отраслях производства (там же, с. 20). Чернов зачитал и "Проект основного закона о земле", который противопоставлялся "Декрету о земле", принятому 2-м Всероссийским съездом Советов РСД, хотя и содержал ряд аналогичных установлений. На голосовании Чернову удалось поставить лишь 10 пунктов законопроекта, поскольку заседание Учредительного Собрания было прервано. Чернов участвовал в попытке превратить демонстрацию (в поддержку Учредительного Собрания) в восстание против Советской власти, но выступление было подавлено. После роспуска Учредительного Собрания некоторое время находился в Москве. После 8-го Совета партии (май), принявшего решение о "ликвидации" большевистской власти, выехал в Самару, где в июне была свергнута Советская власть и создан Комитет членов Учредительного Собрания (Комуч). Был встречен с почетом, но никаких постов не занимал, участвовал в Уфимском государственном совещании (сентябрь) и возглавил образованный взамен Комуча Съезд членов Учредительного Собрания. После колчаковского переворота в ноябре пытался организовать борьбу против А.В. Колчака, был арестован. Освобожден по настоянию чехословаков.

Выступал против предложения части эсеров о сотрудничестве с Красной Армией в борьбе против реакции, но поддержал решение 9-го Совета партии (18 – 20 июня 1919, Москва) о прекращении вооруженной борьбы против Советской власти. В 1920 выехал в Чехословакию для издания журнала "Революционная Россия", который и стал выпускать в Праге. Возглавил Заграничную делегацию эсеров, пытался поддержать Кронштадтский мятеж, крестьянские выступления на Тамбовщине. После перехода к нэпу занял позицию "решительного изживания коммунизма", ставил перед эсерами задачи входить в советы, фабзавкомы и другие органы. К концу 1920-х Заграничная делегация распалась. Чернов постепенно утратил влияние среди эмиграции, в 1931 переехал во Францию. В годы второй мировой войны участвовал во французском движении Сопротивления. Вскоре после освобождения Франции уехал в США. Чернову принадлежат многочисленные труды по философии, политэкономии, истории и социологии.

Российский мыслитель, политический и государственный деятель, лидер Партии социалистов-революционеров (ПСР).

В 1892 г. поступил на юридический факультет Московского университета. В студенческие годы принял участие в работе народнических кружков. В 1894 г. был арестован по делу партии “Народное право”, после тюремного заключения исключен из университета и в 1895 г. отправлен в ссылку в Тамбовскую губернию. Здесь он наладил связи с крестьянами и участвовал в создании организации “Крестьянское братство”. В 1899 г. Чернов выехал из страны. Перед отъездом беседовал с Н. Михайловским по вопросам теории и практики народнического движения. Публиковался в «Русском богатстве». Как теоретик народничества признавал также некоторые достижения марксизма . Жил в Швейцарии. В эмиграции Чернов стал одним из создателей Аграрно-социалистической лиги (1900), которая стала одной из организаций, создавших ПСР в конце 1901 - начале 1902 г. Чернов вошел в ЦК и стал идеологом ПСР, редактировал ее газету “Революционная Россия”. Чернов выступал за свержение самодержавия, парламентскую демократию, социализацию (обобществление) земли и передачу ее в распоряжение крестьянских общин, а промышленного производства - в руки государства и рабочих организаций. Достигнуть этих целей он надеялся с помощью социалистической революции, движущей силой которой будут трудящиеся классы - рабочие, крестьянство и интеллигенция. Но пока в условиях стабильности самодержавия эсеры, подражая "Народной воле ", были готовы вести вооруженную террористическую борьбу против высокопоставленных чиновников империи. В 1904 г. представлял ПСР на Амстердамском конгрессе II Интернационала.

После манифеста 17 октября 1905 г. недолго выступал за приостановку террористической деятельности ПСР, в конце года снова стал выступать за продолжение вооруженной борьбы с самодержавием. После объявления политической амнистии в 1905 г. Чернов вернулся в Россию и принял участие в Первой российской революции 1905-1907 гг. Находился на нелегальном положении. Принял участие в издании легальной газеты эсеров «Сын отечества». I съезде ПСР в декабре 1905 - январе 1906 гг. основной докладчик, автор проектов резолюций и программы ПСР, принятой съездом. В 1906-1907 гг. организатор и активный автор прессы эсеров.

Журнал: год

Предельного падения хлебные цены, по данным A.M. Анфимова, достигли в 1895 г., затем началось очень медленное их повышение, но лишь с 1905 г. рост цен принял устойчивый характер 1 . С другой стороны в российской деревне год от года обострялись противоречия, порождённые сохранением пережитков крепостничества и интенсивным развитием капитализма, которые сплетались в своеобразный «гордиев узел» и были чреваты мощным социальным взрывом. Концентрация земельной собственности в руках помещиков не приводила к созданию крупных, использующих передовые технологии и
технику хозяйств, а, наоборот, способствовала консервации в деревне кабальных отношений. Так, по данным земских статистов, 75% всех хозяйственных работ в помещичьих экономиях производилось крестьянскими скотом и инвентарём 2 .
________
* Коновалова Ольга Викторовна, кандидат исторических наук, доцент Сибирского юридического института МВД РФ. Работа выполнена при финансовой поддержке Красноярского краевого фонда науки, грант 9 F0018.

В то же время крестьянство страдало от малоземелья. 12,3 млн. крестьянских дворов владели 136,9 млн. дес. земли. При этом 6,2 млн. дворов имели лишь по 4,9 дес. надельной земли, тогда как для того, чтобы сводить концы с концами, им нужно было в условиях того времени не менее 15 дес. на двор. Малоземелье вынуждало крестьян арендовать землю у помещиков, перманентно повышавших арендную плату. Тем самым значительные средства в виде земельной ренты изымались из сельскохозяйственного производства и расходовались непроизводительно, что вело к дальнейшему обнищанию российской деревни. Кроме того, существенную роль в обострении аграрного вопроса в России играла и политика правительства. Из деревни посредством выкупных платежей выкачивались значительные финансовые ресурсы, что приводило к ещё большему сужению внутреннего рынка. Российское крестьянство в начале XX в. оставалось политически и социально бесправным. Введение института земских начальников, сокращение представительства крестьян в земстве и ограничение крестьянских переселений усугубляли и без того тяжёлую ситуацию, сложившуюся к началу XX в. в деревне.
По мере возможности функцию социальной защиты крестьян брала на себя сельская община. К началу XX в. 83,2% крестьянских надельных земель в Европейской России состояло в общинном пользовании. Однако с развитием капитализма роль общины в уравнительном распределении земли между крестьянами падала. Сплачивая крестьян перед лицом власти и помещика, община в то же время тормозила развитие хозяйственной инициативы более зажиточной части деревни. В итоге возникало явное противоречие: крестьяне держались за общину, помогавшую им устоять в сложных условиях рыночной экономики и малоземелья, и вместе с тем не могли не видеть её тормозящего влияния на развитие их собственных хозяйств.
Что касается власти, то вплоть до начала Первой русской революции ей так и не удалось найти сколько-нибудь радикального решения аграрного вопроса. Правительство демонстрировало полную неспособность выработать эффективную программу выхода из кризиса, бросаясь из одной крайности в другую, то укрепляя общину, то провозглашая курс на её разрушение. Это ещё больше накаляло обстановку в деревне, провоцируя массовые крестьянские выступления. В таких условиях особое значение приобретали программы решения аграрного вопроса, предложенные либеральной общественностью и революционными партиями. Первой и самой радикальной из них была программа партии социалистов-революционеров, ведущую роль в создании которой сыграл её лидер и главный теоретик Виктор Михайлович Чернов (1773-1952).
Начало его работы над аграрной программой партии можно отнести к 1898 г., когда за участие в «Партии народного права» Чернов находился в ссылке в Тамбовской губ, и разработал устав «Братства для защиты народных прав». В нём впервые выдвигались требования ликвидации частной собственности на землю и перехода её в руки всего трудящегося крестьянства. В этот период им был написан также ряд статей по аграрному вопросу для таких изданий, как «Саратовский дневник», «Тамбовские губернские ведомости», «Орловский вестник». Следующий этап в разработке аграрной программы будущих эсеров был связан с созданием в 1900 г. по инициативе Чернова Аграрно-социалистической лиги. Большое значение имели теоретические статьи Чернова по аграрному вопросу, опубликованные в 1900 г. в журнале «Русское богатство», а также его программные работы «Аграрно-социалистическая лига. Очередной вопрос», «Характер современного крестьянского движения», «Социализация земли и кооперация в сельском хозяйстве» и др.
Публикация этих работ и активная организаторская деятельность Чернова за границей, куда он выехал в 1899 г., выдвинули его в ряды лидеров зарождавшейся эсеровской партии. С 1902 г. он становится членом заграничного ЦК ПСР и вместе с М.Р. Гоцем редактирует партийную газету «Революционная Россия». На её страницах в 1902-1905 гг. увидели свет статьи Чернова по программно-тактической тематике, ставшие затем основой сборника «Социалистические этюды» (1908). В это же время он разра батывает и защищает свой проект аграрной программы ПСР, утверждённый после бурных прений на I съезде партии в январе 1906 г.
Для изучения аграрной тематики представляет интерес и серия брошюр Чернова, опубликованных в короткий период политических свобод 1905-1906 гг. и вошедших в сборники «Марксизм и аграрный вопрос», «Пролетариат и трудовое крестьянство» (1906). Наряду с Черновым активную роль в разработке аграрной программы эсеровской партии играли также П.А. Вихляев, К.Р. Качаровский, Н.И. Ракитников 3 . Их взгляды на аграрную программу ПСР, отношение к общине и кооперации были близки к воззрениям Чернова, хотя и не совпадали по ряду моментов.
В 1917 г. революционная волна вынесла Чернова к вершинам власти. Он вошёл в состав Временного правительства, возглавил Министерство земледелия и получил, таким образом, возможность реализовать аграрную программу эсеров. Однако все попытки Чернова в этом направлении кончились провалом. В 1920 г. он эмигрировал из России. Чернов работал в пражском Институте изучения России и издал в 1925 г. большую теоретическую работу «Конструктивный социализм». Им была подготовлена к печати объемная статья «Социальная структура пореформенной России», а также брошюра «Итоги марксизма», так и не увидевшая света по не зависевшим от автора обстоятельствам 4 . Последние 12 лет своей жизни Чернов работал в США над программно-теоретическими вопросами социалистического движения.
В отечественной историографии аграрная программа эсеров не получила однозначной оценки. Такие крупные представители либеральной мысли начала XX в., как П.Б. Струве и М.Я. Герценштейн, считали социально-политическую доктрину эсеров «чудовищным симбиозом» славянофильских и социалистических идей, а аграрную программу партии, разработанную Черновым, — книжной выдумкой доктринального социализма, способной лишь усугубить экономический кризис в стране 5 . В то же время либералы А.А. Кауфман, М.И. Туган-Барановский и Б.А. Кистяковский видели в аграрной программе эсеров ряд достоинств 6 . Последний, например, высоко оценил попытки Чернова подойти к проблемам социализма и, в частности, к проблеме социализации земли с правовой точки зрения и ликвидировать тем самым досадный пробел в социалистической литературе 7 . Историки эсеровского направления, естественно, идеализировали программу своей партии 8 . Так, Р.В. Иванов (Иванов-Разумник) одним из первых попытался определить место Чернова в развитии отечественной общественной мысли и признал его существенный вклад в постановку и разработку вопроса об особенностях капитализма в России и программы социализации земли 9 .
В работах основоположников марксизма не сложилось чёткого отношения к идей ному наследию народничества. На протяжении второй половины XIX в. взгляды К. Маркса и Ф. Энгельса претерпели существенные изменения: от игнорирования спе цифики развития земледельческих стран и скептического отношения к общинным те ориям они пришли к признанию своеобразия российской истории и особой роли в ней общины, которая при условии раскрепощения заложенных в ней демократических и коллективистских традиций может стать точкой опоры «социального возрождения России» 10 . Такая позиция была чётко выражена в последних работах К. Маркса, в частности в набросках письма к В.И. Засулич. Не разделяя субъективно-социологическо го метода народников. К. Маркс и Ф. Энгельс с вниманием отнеслись к возможности использовать общину как рычаг для революционного преобразования социальных от ношений.
В.И. Ленин просмотрел то ценное зерно в постановке проблемы особенностей капитализма в отсталых странах, которое увидели у народников К. Маркс и Ф. Энгельс. Он абсолютизировал универсальность марксовой модели, построенной на данных о развитии западноевропейского капитализма. При этом в полемике с народническими экономистами Н.Ф. Даниэльсоном, В.П. Воронцовым, В.М. Черновым Ленин несколько завысил уровень развития капитализма в России. Он отвергал все, что расходилось с марксистскими представлениями о неизбежности пролетарской революции в России, и в этом смысле эсеровская концепция, обосновывавшая особый путь развития нашей страны, была для него неприемлема, как и постановка Черновым вопроса о различных типах капиталистической эволюции. Рассуждения на эту тему Ленин квалифицировал не иначе, как «образец мещанской апологетики» 11 , и категорически утверждал, что и промышленности, и сельскому хозяйству свойственны одинаковые социально-экономические тенденции к капитализации и пролетаризации. Поэтому вытеснение мелкого крестьянского хозяйства крупным, по мнению Ленина, было только вопросом времени, а нежелание крестьянина расставаться с хозяйственной самостоятельностью он считал глубоко реакционным. Отсюда вытекало и его отношение к эсеровской программе социализации земли как антинаучной мелкобуржуазной утопии. Сходных позиций придерживались и другие русские марксисты. Ю.О. Мартов, П.Б. Аксельрод, например, видели в аграрной программе эсеров только «опасное обывательское заблуждение», а саму эту партию считали исключительно интеллигентской и «несоциалистической» 12 .
Однако ленинская оценка эсеровской доктрины постоянно эволюционировала под влиянием идейно-политической борьбы. После Октябрьской революции лидер большевиков вынужден был признать, что эсеровская аграрная программа, несмотря на содержавшиеся в ней элементы мелкобуржуазного утопизма, отражала революционно-демократические, антикапиталистические устремления крестьянства 13 . Как известно, идеи эсеровской аграрной программы впоследствии воплотились в большевистском Декрете о земле. Обосновывая причину заимствования основных принципов программы социализации земли, Ленин на III съезде Советов заявлял, что «есть здоровое, жизнеспособное, великое социалистическое зерно в учении тех, кто хотел крестьянство, в его трудовой части, присоединить к великому социалистическому движению рабочих всего мира» 14 .
Ленинская концепция идейно-политической и классовой сущности эсеров во многом определила методологические подходы к изучению проблемы в советской историографии. В работах советских историков об эсерах превалировал разоблачительный тон, причём им давались жёсткие политические оценки как «предателям народных интересов» и контрреволюционерам. Дорога к краху эсеров в их изображ ении была фатально предопределена мелкобуржуазной сущностью этой партии 15 .
На общем фоне ортодоксально-марксистской историографии заметно выделялись работы В.Г. Хороса, в которых можно наблюдать попытку отойти от распространённых историко-партийных шаблонов в изучении идеологии эсеров. В своей ранней монографии «Неонародническая идеология и марксизм» (1972) он пришёл к выводу, что эти течения представляли два фланга революционно-демократического лагеря и не противостояли друг другу. Затем в книге «Идейные течения народнического типа в развивающихся странах» (1980) В.Г. Хорос проанализировал всемирный феномен популизма, к которому он отнёс и русское народничество. По его мнению, популистские течения возникли в результате столкновения традиционных общественных структур с современной индустриальной цивилизацией и отразили поиски национальной интеллигенцией оптимальных путей преобразования своих стран. Хорос подчёркивал, что народ-ническая идеология ставила ряд кардинальных социально-экономических вопросов, связанных с необходимостью смягчения для населения отсталых стран последствий первоначального накопления, использованием в процессе кооперирования крестьянства общинных структур и преимуществами некапиталистической «государственной» индустриализации, позволяющей постепенно подключить к модернизационному процессу традиционные сектора экономики 16 . Научная значимость выдвинутых Черновым положений о примате разрушительных сторон капитализма в странах, с опозданием вступивших на путь буржуазного развития, и о преимуществе некапиталистической модернизации аграрных стран, как подчёркивает Хорос, подтверждается мировым историческим опытом 17 .
Несомненный научный интерес представляют монографии В.Н. Гинева «Аграрный вопрос и мелкобуржуазные партии в России в 1917 г.» (1977) и «Борьба за крестьянство и кризис русского неонародничества 1902-1914 гг.» (1983). Выступая против упрощения теоретических воззрений идеологов неонародничества, он справедливо указал на то, что социализация земли в представлении эсеров не означала утверждения в российской деревне социализма, а рассматривалась лишь как его предпосылка. Гинев неоднократно подчёркивал, что эсеры в определённой мере избавились от идеализации сельской общины, свойственной старому русскому народничеству. Однако и он не избежал некоторого упрощения в трактовке теоретических воззрений эсеров. Эсеровскую модель социализма он определял как разновидность «мелкобуржуазного кооперативного социализма», игнорируя её многомерность.
Как видим, советские историки внесли значительный вклад в изучение аграрной программы эсеров. Однако определённое идеологическое давление сверху существенно ограничивало возможности объективного научного анализа программы социализации земли и роли В.М. Чернова как идеолога и теоретика ПСР. В 1990-е гг. в отечественной историографии явно обозначились 2 тенденции в изучении партии эсеров. С одной стороны, часть историков продолжала развивать традиционный для марксистской методологии тезис о мелкобуржуазном характере эсеровской идеологии, историческая прогрессивность которой была исчерпана на этапе буржуазно-демократической революции. С другой — наблюдались попытки выйти за рамки ортодоксального марксизма, расширить проблематику исследования, пересмотреть прежние оценки эсерства, уделяя все больше внимания изучению программно-теоретических основ эсеровской доктрины.
Первой работой о В.М. Чернове как лидере эсеров стал очерк Д.А. Колесниченко, опубликованный в книге «Россия на рубеже веков. Исторические портреты» (1991). В нём была дана высокая оценка программе «социализации земли» и роли Чернова в качестве теоретика и лидера ПСР, эсеровская идеология по-прежнему выводилась из мелкобуржуазной классовой природы крестьянства.
Плодотворной, на мой взгляд, представляется попытка обосновать новые методологические подходы к изучению истории партии эсеров, предпринятая М.И. Леоновым в цикле его работ начала 1990-х гг. 18 Леонов считает Чернова «центральной фигурой генерального штаба эсеров», автором программы и главным конструктором тактических установок партии. В своей монографии «Партия социалистов-революционеров в 1905-1907 гг.» (1997) Леонов рассмотрел неонародничество и марксизм как отражение двух культур — традиционной крестьянской и индустриальной. Развитие капитализма в России привело к существенной корректировке народнических представлений о социализме в сторону сближения с «технологическими концепциями», в первую очередь с марксизмом. Исходя из возможности совершенствования крестьянской цивилизации при одновременном индустриальном развитии, эсеровские теоретики пытались обосновать аграрно-индустриальный путь развития России, тогда как марксисты выступали за чисто индустриальный путь.
Н.Д. Ерофеев высказал мысль о том, что эсеровская модельсоциализма, являясь альтернативой большевистской, была более демократичной 19 . Однако победила авторитарная модель большевиков, так как она более адекватно отражала потребности России в ускоренной индустриализации, тогда как эсеровская идеология «являлась аграрной утопией, недостаточно пригодной для решения проблемы модернизации» 20 . Вместе с тем Ерофеев подчеркнул, что в начале XX в. и в РСДРП, и в ПСР наметились эволюционные тенденции: «В то время как большевизм развивался от марксизма в сторону революционного народничества, эсерство эволюционировало от революционного народничества к западноевропейскому реформистскому социализму» 21 . Такая позиция автора, на мой взгляд, не лишена противоречий. Если большевизм все более эволюционировал в сторону народничества, открыто заимствовал идеологические установки своих политических оппонентов и одновременно был более приемлемым вариантом модернизации России, значит, и установки народнической программы отвечали реальным условиям развития России. Но именно это Ерофеев отрицает.
Заметным событием в современной историографии аграрного вопроса в России стала изданная в 1994 г. книга П.И. Савельева «Пути аграрного капитализма в России. XIX в. (по материалам Поволжья)». В поисках выхода из методологического кризиса автор обратился к идее типологизации аграрно-капиталистической эволюции, изложенной в трудах Чернова. Его основную заслугу он видит в методологическом обосновании устойчивости крестьянского хозяйства и его способности к прогрессивной эволюции. Савельев утверждает, что типологический метод Чернова представляет теоретический прорыв в решении аграрного вопроса, блестяще подтверждённый мировым опытом развития сельского хозяйства 22 .
К числу исследований, заслуживающих внимания, несомненно, следует отнести работы Б.К. Ярцева 23 . Черновская концепция социализма, по его мнению, была утопична, поскольку исключала из социалистической модели товарные отношения и централизованное государство. Однако заслуги Чернова, считает Ярцев, были весомее его ошибок. «Принципиальный подход Чернова к земледелию как альфе и омеге экономической политики» являлся, по его мнению, самым ценным и конструктивным в наследии эсеровского лидера 24 . Вместе с тем нельзя не отметить, что, сделав попытку проследить эволюцию воззрений Чернова на основе его публикаций 1920-1930-х гг., Ярцев упустил из виду большой пласт работ Чернова дореволюционного, революционного периодов и времён Гражданской войны, где он фактически пришёл к признанию важности товарно-денежных отношений в обществе и существенной роли государства в процессе модернизации.
Определённый интерес представляет и исследование К.Н. Морозова «Партия социалистов-революционеров в 1907-1914 гг.» (1998), где автор предлагает рассматривать эсеровскую модель демократического социализма, сконструированную Черновым, как вариант безболезненной модернизации страны, соединяющей конструктивные стороны традиционной и технологической цивилизаций. Морозов признает, что найденное эсерами решение аграрного вопроса носило «для своего времени новаторский характер, позволяющий добиться (при определённых условиях) серьёзного прорыва в решениизадач политического, экономического и социокультурного преобразования России» 25 .
В 1999 г. увидела свет книга К.В. Гусева «В.М. Чернов. Штрихи к политическому портрету (победы и поражения Виктора Чернова)», в которой он предпринял попытку пересмотреть свои прежние оценки идейного наследия главного теоретика эсеров и автора их аграрной программы. Гусев признает, что создание программы социализации земли было крупным достижением Чернова, поскольку «именно она была принята близко к сердцу крестьянством, отвечала его представлениям о справедливости» 26 . Наряду с этим автор монографии подчёркивает, что некоторые положения программы Чернова носили явно утопический характер. К ним он относит, в частности, принцип уравнительности в распределении земли и стремление эсеров воспрепятствовать развитию в сельском хозяйстве буржуазных отношений. При этом Гусев явно упрощает взгляды Чернова. Принцип уравнительности он рассматривает исключительно как механический передел земли в соответствии с потребительской и трудовой нормами. Тем самым игнорируются предлагавшиеся эсерами экономико-правовые механизмы осуществления программы социализации земли. Подчёркивая гуманистический, крестьянский характер аграрной программы эсеров, К.В. Гусев, на мой взгляд, все же недооценивает её экономический и политико-правовой потенциал.
Таким образом, в 1990-е гг. в отечественной историографии определились новые подходы к изучению истории партии эсеров и роли в ней В.М. Чернова. Вместе с тем требуется внести уточнения в трактовку ряда положений программы социализации земли и исследовать её экономико-правовые и политические аспекты с новых методологических позиций, что я и попытаюсь сделать в настоящей статье.
Доктрина эсеров оформляется как альтернативная либерально-буржуазному ре-форматорству программа демократических преобразований и отражает попытку радикальной демократической интеллигенции найти такой вариант модернизации страны, который бы отвечал особенностям её культурно-исторического развития. Исходя из специфики социально-экономических условий России и правового сознания основной массы населения — крестьянства, В.М. Чернов сформулировал и теоретически обосновал программу социализации земли, которая явилась впоследствии краеугольным камнем эсеровской модели смешанной экономики.
Теоретической основой программных построений Чернова является его концепция типов аграрной эволюции, согласно которой общая направленность и формы развития капитализма в сельском хозяйстве каждой страны определяются спецификой национальной экономики. В России, считал Чернов, «в земледелии капитализм развивает преимущественно свои отрицательные, разрушительные стороны в ущерб творческим, положительным. Он развивался не столько как высший способ производства, сколько как высший… способ эксплуатации…, приводил эволюцию аграрного строя в тупой, безвыходный переулок» 27 . Перспективы развития сельского хозяйства страны лидер эсеров связывал с развитием крестьянского хозяйства. По мнению Чернова, крестьянское хозяйство более конкурентоспособно и устойчиво по сравнению с крупным капиталистическим, что объясняется его потребительским характером, способностью крестьянина довольствоваться при продаже своей продукции лишь возмещением затрат на воспроизводство рабочей силы, а не стремлением к получению прибыли и тем, что в крестьянском хозяйст ве постоянно имеется дополнительный ресурс рабочей силы в лице членов семьи 28 .
В отличие от марксистов, Чернов не считал крестьянское хозяйство мелкобуржуазным. «Вся сущность функционирования крестьянского хозяйства — это постоянное превращение средств существования в рабочую силу и обратно — рабочей силы в средства существования» 29 , — писал он. Источником дохода крестьянина является не рента и не прибыль, а своеобразная заработная плата за свой труд, которая обеспечивает лишь прожиточный минимум. Отличным от марксистов было и представление Чернова о перспективе, ожидающей крестьянство в условиях капитализма. Если первые утверждали, то в результате пролетаризации оно исчезнет как класс, то Чернов был убеждён, что это возможно лишь в странах с гипертрофированной индустрией и атрофированным сельским хозяйством. Изучение динамики социальных процессов в крестьянской среде привело его к мысли, что «никакого закона двусторонней дифференциации — капитализации наверху, пролетаризации снизу, таяния средних, промежуточных элементов — в эволюции деревни не осуществляется. Есть закон консолидации семейно-трудового хозяйства как социального типа, закон, сплачивающий трудовое крестьянство в целостное классовое образование» 30 . Хотя Чернов и не отрицал наличия тенденции к расслоению крестьянства, однако он считал, что абсолютизировать её не следует 31 .
Признание крестьянского хозяйства неотъемлемым элементом современной экономики было краеугольным камнем теоретических и программных построений Чернова. Для него оно являлось органической составной частью народного хозяйства, обладающей способностью развиваться и достигать высших форм, приобщаясь с помощью кооперации к техническому прогрессу. Идеи Чернова об устойчивости и перспективах эволюции крестьянского хозяйства нашли теоретическое подтверждение и развитие в работах представителей организационно-производственной школы экономической мысли России в начале XX в. и соответствовали основным тенденциям аграрной эволюции Европы и России 32 . Но в отличие от теоретиков организационно-производственного направления, делавших ставку на крестьянский индивидуализм и утверждение частной собственности, лидер эсеров связывал перспективы развития сельского хозяйства России с уничтожением частной собственности на землю и развитием коллективистских начал.
В развитии программных установок эсеров по аграрному вопросу отчётливо проступает тенденция к смещению акцентов с общих социально-экономических вопросов на правовые. До революции 1905-1907 гг. Чернов считал разработку правовых аспектов «преждевременным пустым прожектерством», поскольку в условиях самодержавия отсутствовали реальные механизмы, позволявшие его партии влиять на законотворческие процессы. Об этом он писал, в частности, в программной статье «Социализация земли и кооперация в сельском хозяйстве», опубликованной в 1902 г. Однако Первая русская революция остро поставила перед Черновым вопрос о необходимости перехода от общих идейно-политических лозунгов к проработке конкретно-практических требований партии. Определённый опыт он получил, будучи экспертом в разработках трудовиков во II Государственной Думе. Вместе с П.А. Вихляевым, Н.Н. Сухановым, Н.И. Ракитниковым и М.Н. Шатерниковым Чернов входил в комиссию по разработке аграрного законопроекта, получившего название «проекта 104-х»33.
Следующий этап в развитии юридических аспектов аграрной программы ПСР связан с деятельностью Чернова во Временном правительстве. В этот период под его руководством разрабатываются основные земельные законопроекты. Работа направлена на конкретизацию основных требований эсеровской программы, определяется механизм её реализации, уточняется роль государства и органов местного самоуправления в проведении реформы. Исходной теоретической посылкой при разработке правовой базы предстоящей аграрной реформы для Чернова стала концепция естественного права, восходящая к просветительской традиции XVIII-XIX вв., которая спустя столетие переживала своеобразный ренессанс. В российской правовой мысли этого периода концепция естественного права получила свою новую жизнь в трудах видных либеральных правоведов Л.И. Петражицкого, П.И. Новгородцева, Ю.С. Гамбарова.
Однако на этом этапе первоначальная трактовка философского смысла естественных прав личности подверглась существенной корректировке. Сам Чернов, анализируя эти изменения, отмечал, что старая школа представляла личность как нечто самодовлеющее, независимое от общества, а общество выступало как сила, ограничивающая свободу личности. В трудах новых приверженцев концепции естественного права представление о правах личности строилось уже на признании органической взаимозависимости личности и общества. Утверждается мнение, что личность «черпает свои права не из самой себя, а из общества», причём само понятие «права личности» выводится из определённого состояния и уровня развития общества.
Второе отличие старой школы от новой Чернов видел в том, что представители первой рассматривали личность и присущий ей комплекс прав и свобод в статике, как неизменные величины. Преимущества же новой трактовки, по мнению Чернова, состояли в том, что её сторонники как бы вводили объективирующие критерии времени и места, утверждая, что понимание прав личности является результатом общественного развития. Подтверждая свою мысль о постоянной эволюции понятия естественных прав, Чернов приводил следующий пример. Победа буржуазного принципа индивидуализма способствовала утверждению такого понимания естественных прав личности, которое ограничивалось главным образом общегражданскими аспектами. Но в начале XX в. утверждается уже иное представление о правах личности, в котором общегражданские права дополняются социальными 34 .
Чернов правильно усвоил ведущие тенденции в развитии либерально-правовой доктрины — движение от формального признания за личностью гражданских прав к идее необходимости обеспечения их реальными социальными гарантиями. Это то новое, что отличало «новый» либерализм конца XIX — начала XX в. от классического либерализма XVIII-XIX вв. и было глубоко созвучно российской демократической традиции, включая А.И. Герцена, Н.К. Михайловского и их последователей. Таким образом, можно говорить об определённом сближении либерального и радикально-демократического направлений в осмыслении таких мировоззренческих вопросов, как права личности. Вместе с тем в понимании содержательной стороны прав личности между либералами и Черновым были и некоторые принципиальные различия. В естественные права личности либералы включали право собственности как неотъемлемое вечное право человека. Лидер же эсеров полагал, что «собственность есть такое же временное и преходящее явление, как и все прочие земные явления» 35 . Право частной собственности, по мнению Чернова, включало в себя права владения, распоряжения и пользования. В качестве правообразующего принципа оно получило распространение в Европе в начале Нового времени. Процесс институциализации частной собственности был связан с развитием капиталистических отношений.
В истории собственности Чернов усматривал постоянную борьбу двух противоположных начал: индивидуалистического и коллективистского. В период утверждения капитализма победу одержали индивидуалистические тенденции. Но даже в это время, считал Чернов, нельзя говорить о том, что собственность была абсолютной и ничем не ограниченной. «Правда, на практике нет и никогда не было собственности, не связанной социально; правда, напрасно стали бы мы искать в истории права и сравнительного правоведения индивидуальную собственность без всякого коллективизма, однако в этот момент социальная связанность собственности ближе всего подходила к минимуму» 36 , — писал он. В конце XIX — начале XX в. наметилась тенденция к ограничению обществом права частной собственности, и государство с помощью системы налогов стало отчуждать в свою пользу львиную долю доходов собственника.
Надо заметить, что в начале XX в. ни в России, ни на Западе не было дано чёткого определения права собственности. В этом вопросе и в русской, и в зарубежной цивилистике существовали два наиболее распространённых противоположных воззрения. По мнению учёных первого направления, право собственности — это полное и неограниченное господство лица над вещью. Такой точки зрения придерживались Ф. Савиньи, Г. Пухта, К.П. Победоносцев , П.П. Цитович. Представители второго направления — Р. Йеринг, Д. Мейер, Ю.С. Гамбаров — полагали, что право собственности нельзя считать полным и исключительным, так как оно всегда ограничено законами в интересах общества в целом.
Позиция Чернова была ближе ко второму направлению правовой мысли. Он считал, что появление права частной собственности в России связано с реформой 1861 г., которая «перенесла выкуп за личность крестьянина в графу о выкупе крестьянами своей земли» у тех, кому эта земля, по мнению Чернова, никогда не принадлежала. «Земля… никогда не была в собственности дворянского сословия, она всегда числилась за крестьянами, попавшими в крепостную зависимость», — утверждал он в статье «К вопросу о выкупе» 37 . При крепостном праве власть помещика над крестьянами «была более публично-правовым отношением господства над населённой территорией, чем частноправовым отношением собственника к земле» 38 . Это означало, что право собственности помещика на крестьян и их землю было обусловлено тем, что он исполнял по отношению к ним определённые властные функции (суда, полиции, сбора налогов), которые ему были переданы государством. По условиям реформы 1861 г. функции управления взяло не себя государство, и, следовательно, право помещика на землю крестьян, по мнению Чернова, стало с тех пор фикцией, а выкупная операция — незаконной.
Лидер эсеров утверждал, что государство пытается навязать сверху право частной собственности не только в отношениях между помещиками и крестьянами, но и в общинной среде. Так, в гражданском законодательстве община объявляется собственником земли как юридическое лицо. Тем самым общину превращают в союз собственников, хотя это, по мнению Чернова, не отражает реального состояния дел.
Вопрос о сущности и перспективах развития российской общины наиболее остро встал перед эсерами в период осуществления столыпинской аграрной реформы. Оценка результатов политики Столыпина, разрушавшей общину, внесла разноголосицу в эсеровскую среду. На страницах легальной и нелегальной партийной прессы развернулась дискуссия о судьбах общины и необходимости корректировки аграрной программы партии. Историк К.Н. Морозов на основе материалов левонароднического журнала «Заветы» выделяет 5 точек зрения по этому вопросу 39 . Я думаю, что их целесообразно объединить в 3 позиции. Первая представлена одним из центристов Н.И. Ракитниковым и сводится она к тому, что община разрушается, но в эсеровской аграрной программе она не является несущей конструкцией и поэтому пересматривать программу социализации земли нет необходимости. Вторая отражает взгляды правых эсеров, представлена одним из лидеров «Почина» И.И. Фондаминским и исходит из того, что община разрушается и необходимо отодвинуть в будущее реализацию программы социализации земли.
Третья позиция была высказана К.Р. Кочаровским (община не разрушается, аграрную программу пересматривать не следует).
В отечественной литературе распространилось мнение о том, что в обстановке идейного брожения и организационного кризиса в партии Чернов способствовал активизации дискуссии по аграрному вопросу, но сам до 1914 г. в ней не участвовал. На основе выявленных мною новых данных я позволю себе пересмотреть эту позицию. В №3 журнала «Социалист-революционер» за 1911 г. под псевдонимом «С.Р. Крайний» Чернов опубликовал статью «Социализация земли как тактическая проблема» (впоследствии она вошла в сборник работ В.М. Чернова «Земля и право»); затем на страницах партийного издания «Знамя труда» под псевдонимом «Б.Ю.» в 1911 г. в №35, 36, 37 была напечатана серия его статей под общим названием «Разрушение общины и наша программа», а в 1912 г. в №41 и 44 — статья «Купля-продажа надельной земли и расслоение крестьянства на классы» 40 . В этих статьях Чернов доказывал, что «ещё рано… произносить окончательный суд над общиной: ни достаточных данных, ни теоретических оснований для этого ещё нет. И тем более рано вычёркивать её из нашей программы…» 41 .
Анализируя сущность поземельной общины, Чернов приходит к выводу, что в ней как бы уравновешиваются «право на труд», которое обеспечивается общиной путём отвода каждому своему члену на равных основаниях с другими участка земли, и «право труда» (затрач42енного на обработку земли), дающее правовые гарантии на владение наделом. Эта «трудовая конституция» и уравнительный принцип распределения земли между общинниками, полагал Чернов, не совместимы с правом частной собственности. Вместе с тем он не отрицал и наличия индивидуалистического начала в общине, хотя реально внутри общины коллективистские элементы, по его глубокому убеждению, до сих пор одерживали победу над индивидуалистическими.
Так куда же пойдёт община дальше? Будут ли в ней развиваться публично-правовые функции, к которым Чернов относил обеспечение общиной каждому из её членов права на труд и на землю, или же развитие пойдёт в направлении усиления частнособственнического начала? Первый вариант Чернов связывал с перспективой социалистического развития, второй — буржуазного. При этом важно подчеркнуть, что он исходил из признания сложной дуалистической природы общины и не отрицал реальной возможности её буржуазной трансформации. В признании дуализма общины — корень отличия взглядов Чернова от общинной теории классического народничества, однозначно рассматривавшей общину как социалистическую альтернативу капитализму.
Аграрная реформа могла быть осуществлена, по мнению Чернова, двумя путями: 1) наделением крестьян землёй на началах частной собственности; 2) организацией уравнительного крестьянского землепользования на основе увеличения общественной поземельной собственности 43 . Второй путь был более приемлем для него не только как для социалиста, заинтересованного в расширении общественной собственности на землю, но и потому, что он считал его более эффективным в экономическом плане.
Если реформа пойдёт по первому пути, рассуждал Чернов, то при существующем малоземелье крестьяне вынуждены будут выкупать землю у помещиков. Но признать право выкупа для Чернова значило признать за помещиками их право на землю и тем самым ущемить в правах крестьянство. Даже в том случае, если государство возьмёт на себя часть расходов, как предусматривалось в законопроекте кадетской партии, основная тяжесть платежей всё равно ляжет на плечи налогоплательщиков, т.е. на тех же самых крестьян. Выкупная операция, заключал Чернов, фактически поглотит те доходы, которые могли бы пойти на подъём производительных сил деревни. Лишь перерас-пределение земли без выкупа даст крестьянам необходимые средства для модернизации своего хозяйства.
Кроме того, проведение земельной реформы в духе обобществления земли опиралось бы на народное правосознание и прежде всего на представление крестьян о том, что «земля — Божья, земля — ничья», что она принадлежит тому, кто её обрабатывает. Но, призывая опиратья на правосознание крестьянства, Чернов был далёк от того, что-
52
бы идеализировать традиционные воззрения земледельцев. Он говорил о необходимости «вышелушить… здоровое ядро крестьянских воззрений на землю и освободить их от скорлупы теологических и патриархальных воззрений» 44 .
Отношение к народу как к главной правотворческой силе, способной к самостоя-тельному выступлению на политической арене, составляло краеугольный камень аграрной программы Чернова. В этом он считал себя продолжателем идей Герцена и Чернышевского, утверждавших, что только народ может быть правообразующей силой. Но для Чернова это не было лишь идеологическим императивом, ибо он считал, что народное правосознание органически вырастает из реальных социально-экономических условий. Нельзя насаждать новые правовые отношения сверху (как это делал Столыпин). Они должны развиваться снизу естественным эволюционным путём. Право частной собственности на землю не отвечает социально-экономическим и политико-правовым реалиям развития страны. По глубокому убеждению Чернова, для России более органичен такой путь аграрной эволюции, который опирается на народное правосознание.
В программе социализации земли Чернов выделял 2 аспекта — экономико-правовой и политико-правовой. В контексте первого социализация земли предусматривала уничтожение частной собственности на неё, т.е. прежде всего изъятие земли из товарного оборота. Такая мера, по мнению Чернова, должна была привести к уничтожению абсолютной ренты. «Даже если бы социализация земли устранила лишь этот вычет, — писал он в «Конструктивном социализме», — и то это был бы уже огромный плюс для сельскохозяйственного прогресса»4 5 . Те суммы, которые поглощала арендная плата, должны были пойти на улучшение производительных сил деревни.
С юридической точки зрения, отмечал Чернов, «уничтожение собственности на землю вовсе не равносильно утверждению собственности того или другого юридического лица» 46 . «Мы не делаем землю ни имуществом общины, ни имуществом области…, ни государственным имуществом. Мы делаем её ничьей. Именно как ничья она и становится общенародным достоянием»47. В этом случае «верховное право распоряжения ею (землёй. — O.K.) должно принадлежать всему народу, заведующему ею через демократические органы своего самоуправления, начиная от волостных земств и кончая центральной народной властью». «Таким образом, — продолжал он, — народ как самоуправляющаяся коллективная единица… в лице всех органов его самоуправления является… тем коллективным лицом, которому переходит та совокупность суверенных прав, которая раньше принадлежала каждому индивиду и выражалась наиболее резким и решительным правом землю продавать, покупать и закладывать, передавая любые вещные права на неё» 48 .
Провозглашение права каждого человека на землю являлось основополагающим положением эсеровской программы социализации земли. Но в то же время она предполагала ликвидацию частной собственности, что ущемляло права отдельной личности. Однако в царской России право частной собственности на землю существовало как право немногих. Прежде всего им обладали эксплуататорские классы. Кроме того, при осуществлении социализации земли у личности оставалось бы право пользования землёй, дающее каждому гражданину страны возможность прилагать к земле свой труд без каких-либо ограничений. Право на землю даёт только труд, земля принадлежит тому, кто её обрабатывает. Трудовое право, по мнению Чернова, есть двоякое право: право вложенного в землю труда и право на труд новых поколений 49 . Зародыш этого права он находил в общине, но там оно было «засорено» частнособственническими представлениями. Программа социализации земли предусматривала возможность очистить трудовые принципы «от всяких чуждых наслоений и локальной ограниченности» и распространить их на всю территорию страны.
Большую роль в реализации аграрной программы Чернов отводил уравнительному принципу распределения земли. Уравнительности в землепользовании предполагалось достичь посредством перераспределения земли на основе трудовой и потребительской норм. При этом трудовая норма могла бы служить для определения количества отчуждаемой земли, а потребительская — для наделения.
Особое значение Чернов придавал регулированию земельной собственности экономическими мерами. Он предполагал введение налогов на излишки земли сверх нормативного надела. По его мнению, такая мера, с одной стороны, призвана была ограничить концентрацию земли водних руках, а с другой — стимулировала бы хозяйственную предприимчивость 50 . Обложение излишков Чернов рассматривал как форму прогрессивного налогообложения «с тем отличием, что при нём оставляется льгота для дохода, проистекающего из специальных затрат на интенсификацию хозяйства, на повышение земледельческой культуры» 51 . Таким образом, программа социализации земли была нацелена на рост сельскохозяйственного производства не только за счёт введения в оборот дополнительных земельных площадей, но и за счёт интенсификации труда. Т.е. уравнительность, как подчёркивал сам Чернов, не сводилась у него «к равенству в нищете», она должна была стимулировать рост производительных сил крестьянского хозяйства.
Чернов понимал, что осуществление социализации земли — это долгосрочная политика. На первом этапе должна быть уничтожена лишь земельная рента и кабальные отношения между крестьянами и помещиками, когда равное право на землю «в действительности может означать только принципиальное признание равного права каждого гражданина жить от земли, но ни в коем случае не может быть законодательной нормой, обеспечивающей ему фактическое право на равное, одинаковое со всеми другими количество земли» 52 . Тем самым Чернов признавал его декларативный характер. Фактическая же доступность земли для всех граждан и уравнительность в её распределении может быть, по его мнению, осуществлена только на втором этапе социализации в результате длительной борьбы за переделы как внутри общин, так и между ними. Для того, чтобы на этом этапе равное право на землю действительно осуществлялось добровольно, Чернов считал необходимым существование сильно развитого общинного правосознания, в котором практикой постоянных земельных переделов закреплялась бы готовность членов общины идти на возможные потери земли при наделении ею тех, кто в ней нуждается. Практическое осуществление социализации земли Чернов тесным образом увязывал с общинным правосознанием.
Однако Чернов не желал передавать землю на собственность общины — этой замкнутой корпорации, где сильны сословные пережитки и не развито личностное начало. Поэтому он, в отличие от анархо-синдикалистов, отстаивал необходимость передачи земли в распоряжение общества в целом, а не замкнутых корпораций или профессиональных союзов. При этом органы народного самоуправления, в которые должна была трансформироваться со временем община, являлись бы не собственниками земли, а «регуляторами личных, трудовых прав на землю» 53 . Следовательно, социализация земли предполагала её переход в заведование демократически организованных общин и таких же территориальных союзов этих общин или органов местного самоуправления, призванных следить за уравнительностью землепользования.
Идеи Чернова о необходимости усиления роли органов самоуправления в решении аграрного вопроса были созвучны основным положениям меньшевистской программы муниципализации земли. И там, и здесь возможность участия муниципий в регулировании земельных отношений должна была способствовать укреплению их материальной базы и являться экономическим фундаментом для политической демократизации. И там, и здесь осуществление аграрной программы предполагалось проводить в условиях буржуазной демократии. Но между аграрными программами меньшевиков и эсеров имелись и существенные отличия. У эсеров частная собственность на землю должна быть уничтожена, тогда как программа муниципализации не исключала передачи надельной земли крестьянам в частную собственность. Кроме того, передача всех прав на бывшую помещичью землю в руки исключительно муниципий, как предлагали меньшевики, могла привести к гипертрофированию их роли за счёт уменьшения координирующей и арбитражной роли верховных государственных органов, например, при проведении переселенческой политики.
При социализации земли, доказывал Чернов, государственная власть в лице своих центральных и местных органов не будет устранена от представительства интересов равноправных пользователей землёй 54 . Государство и его органы становятся не самостоятельными юридическими лицами, чьи собственнические права на землю выше индивидуальных прав, а превращаются «лишь в юридические аппараты, регуляторы, примиряющие и приводящие к гармонии единичные права»55. За государством остаётся роль центра, координирующего деятельность органов самоуправления.
Вместе с тем Чернов выступал против передачи права собственности на землю государству, поскольку полагал, что в этом случае государство как юридическое лицо получит неограниченную власть над землёй 56 . В этом, по его мнению, кроется опасность для гражданской свободы, ибо государство вместе с правом собственности на землю получит и право присваивать себе ренту и прибыль на капитал, которые раньше уходили в карман частному собственнику. Крестьянин при этом превращается в пролетария, арендующего у государства землю. Таким образом, полагал Чернов, национализация не меняет сущности буржуазных отношений, и, кроме того, в ней заложена опасность «величайшей бюрократизации» всех общественных отношений.
Большевистская программа национализации земли была неприемлема для Чернова, поскольку её реализация могла привести к гиперболизации функций государства и ущемлению социально-экономических и политических прав личности и органов самоуправления. Более того, подчёркивал лидер эсеров, большая зависимость сельскохозяйственного производства от естественных условий, а также специфика земледельческого труда, требующего порой индивидуального подхода к той или иной земледельческой культуре, делает невозможным возделывание полей по одному общему плану, спускаемому сверху государством и реализуемому «организованными для это57го рабочими армиями». «Единые шаблоны менее всего применимы к земледелию», — подчёркивал он. Ещё в 1906 г. Чернов предрекал, то всякая попытка осуществления централизованного государственного управления сельским хозяйством в условиях диктатуры пролетариата в конечном счёте привела бы не только к практическому банкротству этих планов, но и к дискредитации социализма в глазах живущих и будущих поколений, к крестьянской войне против нового режима.
Итак, в правовом отношении социализация земли есть по сути дела децентрализация права частной собственности, когда право пользования землёй становится прерогативой каждого гражданина, а право владения и распоряжения распределяется между различными общественными союзами, начиная от общин, товариществ, органов самоуправления и заканчивая государством. Важно отметить, что регулирование землепользования должно было быть построено снизу вверх на началах децентрализации и самоуправления.
Таким образом, в политико-правовом аспекте социализация земли, с точки зрения Чернова, представлялась ни чем иным, как «решительным шагом на пути превращения демократического строя в деревне из однобо5к8о политического и административно-правового в демократию хозяйственную». Он был глубоко убеждён, что расширение принципа самоуправления на область поземельных отношений создаст механизм, обеспечиваю5щ9 ий права каждой отдельной личности на землю как главное условие труда. Там самым будет закладываться определённая юридическая база для нового общественного строя — демократического социализма.
Возможные способы осуществления программы социализаци и земли Чернов связывал с конкретной политической ситуацией в стране 60 . Так, попытка реализовать свою аграрную программу мирным путём была предпринята партией эсеров в период деятельности I и II Государственных Дум. Однако установившийся после третьеиюньского переворота политический режим заставил их отказаться от подобных реформистских надежд.
Только Февральская революция, покончившая с самодержавием и установившая демократический режим, вновь возродила у Чернова и его товарищей по партии надежду на возможность проведения в жизнь эсеровской аграрной программы через Учредительное собрание. Настроение широких крестьянских масс вселяло определённую уверенность в правомерности выбранного пути. Голоса крестьянства, отданные за эсеровскую партию на выборах в Учредительное собрание, подтверждали реальность такой перспективы.
В советской исторической литературе утверждалось, что эсеры после Февральской революции отказались от программы социализации земли, предав интересы крестьян. Но это совсем не так. В силу изменения политической ситуации в стране эсеры, естественно, переориентировались в 1917 г. на легальные формы политической борьбы, что нисколько не противоречило их программным и тактическим установкам. Вместе с тем нельзя отрицать, что, несмотря на прозвучавшие с трибуны III съезда партии заявления о неизменности аграрной программы ПСР, революционные события в стране все же заставили эсеров внести в неё некоторые коррективы, направленные на усиление регулятивных функций государства в земельных отношениях. Определённую роль в этом, несомненно, сыграла практическая деятельность Чернова на посту министра земледелия.
Своё вхождение в правительство Чернов воспринял как победу трудовой демократии и, став министром, стремился приблизить момент реализации эсеровской аграрной программы. По его инициативе были приняты законы о прекращении земельных сделок и упразднении столыпинских землеустроительных комиссий. 29 июня 1917 г. им был внесён на рассмотрение правительства законопроект о передаче всех земель в ведение земельных комитетов, однако он (как и законопроект, определявший их полномочия) не был принят. Предложения Чернова по аграрному вопросу встречали ожесточённую оппозицию в правительстве. Противодействие аграрной политике эсеров со стороны либерально-буржуазных кругов, с одной стороны, и стихийное захватное движение крестьянства, сопровождавшееся погромами и грабежами, с другой, явились причинами её краха.
Огромная популярность программы социализации земли в среде российского крестьянства и необходимость скорейшего разрешения земельного вопроса в России заставили партию большевиков, пришедшую к власти после свержения Временного правительства, провозгласить своей очередной задачей реализацию эсеровской аграрной программы. Это не могло не вызвать определённого отклика со стороны Чернова. Анализируя ленинский Декрет о земле в главе «Большевики в роли социализаторов земли» во втором томе «Конструктивного социализма», он отмечал, что этот акт большевиков носил исключительно политический характер и ставил своей целью обеспечить поддержку Советской власти со стороны крестьян и нанести удар по оппозиционным партиям. Недостаточная проработка правовых и экономических механизмов в осуществлении аграрной программы большевиками привела, по мнению Чернова, к тому, что на практике все свелось лишь к стихийному переделу земельной собственности вместо создания экономических условий для роста производительных сил в деревне. «Большевистская кража у социалистов-революционеров их социализаторской программы сопровожлалась тем, что из программы вынули самую её душу. Осталось мёртвое тело — стихийной дележки», писал Чернов в статье «Аграрный «нэп» и полинявшее народничество» в 1923 г. 61 В итоге при проведении земельной реформы деструктивные силы возобладали над конструктивными.
Чернов резко негативно оценил и последующие шаги большевистского правительства в аграрном вопросе. Главным, что кардинально разделяло лидера эсеров с большевиками, было отношение последних к крестьянству как к «пассивному объекту политики», которым можно манипулировать в своих целях 62 . Такое отношение к крестьянству вытекало из фундаментальных основ «индустриоцентричной» по своему духу марксистской доктрины. Наиболее рельефно двойственность в отношении большевиков к крестьянству проявилась в политике «военного коммунизма», результатом которой стал кризис крестьянского хозяйства и всей экономики страны.
Оценка аграрной политики большевиков, данная в статьях Чернова, была положена в основу программно-тактической платформы эсеровской партии в 1920-х гг. Так, в резолюции по текущему моменту, принятой на сентябрьской конференции партии в 1920 г., отмечалось: «Основывая свою экономическую, классовую и продовольственную политику на конфискации продуктов крестьянского труда в условиях полного политического бесправия широких масс трудового крестьянства, большевистская власть не только ничего не достигла в смысле создания новых прогрессивных социальных отношений, но систематически дезоргани зует крестьянское хозяйство — последнюю опору народного хозяйства России» 63 . Только проведение земельной реформы, нацеленной на подъём производительности труда земледельческого хозяйства и осуществление основ народовластия, по мнению эсеров, могло бы создать естественный фундамент для дальнейших социально-экономических преобразований.
Выступая против форсированного насаждения большевиками коллективных форм хозяйствования (совхозов и коммун), Чернов видел альтернативу этому курсу в перенесении центра тяжести с административно-принудительных методов работы в деревне на экономические, на создание эффективных налоговой и кредитной систем. Таким образом, критика Черновым аграрной политики большевиков отражала существующие реалии, а предлагавшаяся им альтернатива «военному коммунизму» предвосхитила поворот власти к нэпу.
Переход к нэпу оживил некоторые надежды Чернова, однако вскоре он был вы-нужден изменить своё отношение к новому экономическому курсу, так как в мерах правительства, направленных на поддержку индивидуального крестьянского хозяйства (запрещение переделов земли в общине, поощрение аренды и наёмного труда), он увидел угрозу общине, своеобразное «нестолыпинство», «смену вех» в аграрной политике большевиков 64 . Чернов предвидел, что резкие повороты в аграрной политике могут спровоцировать в большевистских верхах рост антикрестьянских тенденций 65 . Его опасения подтвердились в конце 1920-х гг., когда обозначился переход к политике форсированной индустриализации, осуществлявшейся за счёт российской деревни.
Подводя итог, можно оказать, что разработанная Черновым теория социализации земли, положенная в основу аграрной политики эсеровской партии, отличалась от аграрной политики либеральных партий тем, что предусматривала уничтожение частной собственности на землю и делала ставку на развитие трудовых, коллективистских воззрений крестьянства, а от аграрной политики большевиков — стремлением к децентрализации и демократизации экономических и политических отношений в деревне. Была ли она утопична? И да, и нет, поскольку несла в себе и разрушительный, и созидательный заряды. Требование ликвидации частной собственности на землю и распределения помещичьей земли между крестьянскими хозяйствами отражали объективные потребности в развитии сельского хозяйства страны и были поддержаны российским крестьянством. Не случайно в период аграрной революции в стране большевики вынуждены были заимствовать эсеровскую программу, и сам «чёрный передел», видимо, в основном проходил по сценарию эсеров. Эфемерными оказались надежды Чернова (и меньшевиков) на то, что программу, уничтожающую помещичье землевладение, можно будет провести в России в рамках режима буржуазной демократии: слишком острыми оказались социально-политические и экономические противоречия, слишком неразвитыми и неустойчивыми были институты демократии в России.
При обосновании конструктивной части программы социализации земли, где важная роль отводилась органам местного самоуправления и ставка делалась на правосознание крестьянства и демократические тенденции в общине, Чернов недооценил корпоративизм и консерватизм крестьянского сознания, преувеличил демократические потенции народа. До конструктивной части программы социализации земли российское крестьянство в 1917-1918 гг. не доросло. Лидер эсеров также не учёл, что при проведении кардинальных реформ, в кризисный период развития российского общества немаловажным фактором стабилизации выступает государство. На мой взгляд, Чернов недооценил роль государства в процессе социальных преобразований в стране.
Эти просчёты эсеровского теоретика, казалось бы, были учтены и компенсированы в большевистской программе национализации земли. Но не следует идеализировать аграрную программу большевиков только потому, что они в конечном итоге оказались победителями. В период нарастания аграрного движения осенью 1917 и в 1918 г. большевики не могли реализовать программу национализации земли, поскольку её не поддержало крестьянство. Фактически большевики приступили к ней в период «военного коммунизма», но вынуждены были отказаться от этой политики в годы нэпа. И даже в годы формирования и развития командно-административной экономики наряду с государственной собственностью на землю существовала колхозная. Потребность в децентрализации управления и права распоряжения землёй ярко проявилась в 90-е гг. XX в.
Таким образом, несмотря на то, что эсеровская аграрная программа в «чистом виде» под руководством эсеровских теоретиков и практиков так никогда и не реализовалась, следует признать, что наряду с элементами утопии в ней содержались и ценные рациональные зерна, которые необходимо учитывать при проведении современных аграрных реформ. Предлагавшийся эсерами механизм децентрализации права распоряжения землёй, ставка на развитие и кооперирование крестьянских хозяйств, учёт правосознания народных масс, экономико-правовые методы управления могут явиться альтернативой дальнейшей капитализации и утверждению частной собственности на землю в России и, несомненно, заслуживают внимание.

Примечания

1 См.: Анфимов A.M. Неоконченные споры//Вопросы истории. 1997. №7. С. 96.
2 См.: Чернов В.М. Марксизм и аграрный вопрос. Ч.1. СПб., 1906. С. 86.
3 См.: Вихляев П.А. Аграрный вопрос с правовой точки зрения. СПб., 1906; его же. Право на землю. СПб., 1906; его же. Очерки из истории русской действительности. Спб., 1910; Качаровский К.Р. Русская община. СПб., 1900; его же. Народное право. СПб., 1906; Ракитников Н.И. Социализация земли и наша программа-минимум//Социалист-революционер. 1911. №3; его же. Задачи партии в деревне// Знамя труда. 1907. №3; его же. К пересмотру наших взглядов на крестьянство//Заветы. 1913. №1 и др.
4 См.: ГА РФ, ф. 5847, оп. 1, д. 11, л. 1-198.
5 Струве П.Б. Patriotica. Политика, культура, религия, социализм. СПб., 1911. С. 10, 13-17, 56-58; Герценштейн М.Я. Аграрный вопрос в программах различных партий // Аграрный вопрос. Т. 2. М., 1907. С. 141.
6 См.: Леонов М.И. Партия социалистов-революционеров в 1905-1907 гг. М., 1997. С. 7.
7 См.: Кистяковский Б.А. Государство правовое и социалистическое // Вопросы философии пси-хологии. 1906. Т. 85 (Вопросы философии. 1990. №6. С. 158).
8 См.: Кубов А. [Аргунов А.А.]. Краткий очерк истории программы и устава ПСР // Памятная книжка социалиста-революционера. Вып. 1. Париж, 1911; Нечётный С. [Слетов С.Н.]. Очерки по ис-тории возникновения партии социалистов-революционеров // Социалист-революционер. 1912. №4; Слетов С.Н. К истории возникновения партии социалистов-революционеров. Пг., 1917.
9 Иванов-Разумник. История русской общественной мысли. Т. 3. М., 1997. С. 247.
10 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 19. С. 251.
11 Ленин В.И. ПСС. Т. 5. С. 213.
12 Цит, по кн.: Леонов М.И. Партия социалистов-революционеров в 1905-1907 гг. С. 8.
13 Ленин В.И. ПСС. Т. 22. С. 305.
14 Там же. Т. 35. С. 263.
15 См.: Бардин И. Политические партии и русская революция. М., 1922; БыстрянскийВ. Меньшевики и эсеры в русской революции. Пг., 1921; Луначарский А.В. Бывшие люди: очерк истории партии эсеров. М., 1922; Мещеряков В.И. Партия социалистов-революционеров. М., 1922; Черномор-дик С.П. Эсеры. Харьков, 1930; Ярославский Е.М. Третья сила. М., 1932; Гусев К.В. Крах партии левых эсеров. М., 1963; Гусе в К.В., Ерицян Х.А. От соглашательства к контрреволюции. М., 1968; Гусев К.В. Партия эсеров: от мелкобуржуазного революционаризма к контрреволюции. Исторический очерк. М., 1975.
16 Xорос В.Г. Идейные течения народнического типа в развивающихся странах. М., 1980. С. 128.
17 Там же. С. 63,66.
18 Леонов М.И. Политическое руководство партии эсеров в революции 1905-1907 гг. // Общественно-политическое движение в России XIX—XX вв. Самара, 1993. С. 59-71; его же. Партия социалистов-революционеров в 1905-1907 гг. 1997; его же. Пролетарский и крестьянский социализм в России на рубеже XIX-XX вв. // Самарский исторический ежегодник. Самара, 1993. С. 22-31.
19 См.: Ерофеев Н.Д. Чернов//Политическая история России в партиях и лицах. М., 1993; его же. Предисловие // Партия социалистов-революционеров. Документы и материалы. В 3 т. Т. 1. 1900-1907 гг. М., 1996; его же. Социалисты-революционеры в 1917 г.: от Февраля к Октябрю //Партия социалистов-революционеров. Документы и материалы. В 3 т. Т. 3. Ч. 1. Февраль-октябрь 1917. М.,2000; его же. Социалисты-революционеры во время и после Октябрьской 1917г, революции // Партия социалистов-революционеров. Документы и материалы. В 3 т. Т. 3. Ч. 2. Октябрь 1917-1925 гг. М., 2000.
20 Партия социалистов-революционеров. Т. 1. С. 9.
21 Там же. С. 8-9.
22 Савельев П.И. Пути аграрного капитализма в России. XIX век (по материалам Поволжья). Самара, 1994.
23 Ярцев Б.К. Чернов, эсеры и большевистский режим // Свободная мысль. 1994. №5; его же. Социальная философия В. Чернова // Был ли у России выбор? М., 1996.
24 Его же. Социальная философия В. Чернова. С. 147, 139-140
25 См.: Морозов К.Н. Партия социалистов-революционеров в 1907-1914 гг. М., 1998. С. 7.
26 Гусев К.В. В.М. Чернов. Штрихи к политическому портрету (Победы и поражения Виктора Чернова). М., 1999. С. 175.
27 Чернов В.М. Марксизм и аграрный вопрос. Ч. 1. С. 232.
28 Там же. С. 80.
29 Его же. Типы капиталистической и аграрной эволюции // Русское богатство. 1900. №10. С. 240.
30 ГАРФ, ф.5847, оп. 1, д. 28.л. 11.
31 Там же, д. 31, л. 83.
32 См.: Макаров Н.П. Крестьянское хозяйство и его эволюция. М., 1920; Чаянов А.В. Крестьянское хозяйство. М., 1989; Челинцев А.Н. Теоретические основы крестьянского хозяйства. Харьков, 1918; Бруцкус Б.Д. Народное хозяйство советской России //Вопросы экономики. 1991. №9. С. 131-141.
33 ГА РФ, ф. 5847, оп. 1, д. 69, л. 706.
34 Вечев Я. [Чернов В.М.]. Правовые идеи в русской литературе // «Вехи» как знаменье времени. М., 1910. С. 196.
35 Чернов В.М. Земля и право. Пг., 1917. С. 165-166. 36Тамже. С. 128.
37 Там же. С. 83.
38 Там же. С. 146.
39 Морозов К.Н. Указ. соч. С. 499-500.
40 На основе сравнительного лингвистического анализа текстов статей, опубликованных в «Знамени труда» в 1911-1912 гг. под псевдонимом «Б.Ю.», со статьёй Чернова «Социализация земли как тактическая проблема» (1911) и его книгами «Земля и право» (1917) и «Конструктивный социализм» (1925) я пришла к выводу, что псевдоним «Б.Ю.», несомненно, принадлежит Виктору Михайловичу. Он является сокращенным вариантом другого псевдонима лидера эсеров — «Юрьев Б.». Им была подписана одна из статей Чернова в сборнике ««Вехи» как знаменье времени».
41 Б.Ю. [Чернов В.М.]. Разрушение общины и наша программа//Знамя труда. 1911. №35. С. 6.
42 Там же. С. 5; Чернов В.М. Конструктивный социализм. Прага, 1925. С. 120.
43 Гарденин Ю. [Чернов В.М.]. Социализация земли и кооперация в сельском хозяйстве // Сборник статей А. Антонова, Е. Брешковской, Ю. Гарденина и др. М., 1908. С. 183.
44 С.Р. Крайний [Чернов В.М.]. Социализация земли как тактическая победа // Социалист-рево-люционер. 1911. №3. С. 171.
45 Чернов В.М. Конструктивный социализм. С. 132.
46 Его же. Земля и право. С. 131.
47 Там же. С. 159.
48 Первый всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов. Т. 2. М.; Л., 1930. С. 299.
49 Земельный вопрос. Доклады министра земледелия В.М. Чернова Всероссийскому совету крестьян ских депутатов. Пг., 1917. С. 7.
50 Чернов В.М. Конструктивный социализм. С. 132.
51 Его же. Аграрный «нэп» и полинявшее народничество // Революционная Россия. 1923. №28-29. С. 15.
52 Б.Ю. [Чернов В.М.]. Разрушение общины и наша программа. С. 8.
53 Чернов В.М. Земля и право. С. 132.
54 ГА РФ, ф. 5847, оп. 1, д. 69, л. 402.
55 Чернов В.М. Земля и право. С. 158.
56 Там же. С. 158.
57 Его же. Марксизм и аграрный вопрос. Ч. 1. С. 194, 193.
58 Его же. Социализация земледелия //Воля России. Прага, 1926. №1. С. 118.
59 Его ж е. Что такое социализация?//Революционная Россия. 1921. №12-13. С. 18.
60 Протоколы первого съезда партии социалистов-революционеров. [Б.м.], 1906. С. 316, 117.
61 Революционная Россия. 1923. №28-29. С. 7.
62 РГАСПИ, ф. 274, оп. 1, д. 40, л. 39.
63 Там же, д. 1, л. 60.
64 Чернов В. Аграрный «нэп» и полинявшее народничество. С. 11-12.
65 Его же. Романтика и проза большевизма // Революционная Россия. 1926. №54. С. 9.

Чернов, Виктор Михайлович

(псевдонимы: Гарденин, Вечев, Тучкин и др.; род. 1873) - виднейший лидер партии с.-р. Учился в Московском университете, принимал участие в студенческом движении. В 1894 арестован по делу партии "Народное право " и выслан на 3 года в Тамбов; сотрудничал в легальных журналах, гл. обр. в правонародническом "Русском богатстве". В 1899 уехал за границу, был одним из организаторов "Аграрно-социалистической лиги "; Ч. входил в редакцию центр. органа партии с.-р. "Революционная Россия ", состоял членом эсеровского ЦК. В 1905 вернулся в Россию. На I съезде партии с.-р. в январе 1906, где произошел откол правых ("народных социалистов") и левых ("максималистов"), Чернов возглавил "центр". Вплоть до 1908 Чернов упорно защищал Азефа и фактически дал ему возможность после разоблачения скрыться из Парижа; скомпрометированный этим, Ч. на время отошел от партийной деятельности и занялся исключительно литературной работой, главным образом в журналах "Современник" (вместе с меньшевиками) и "Заветы" (вместе с правыми народниками).

Во время войны Чернов считался "интернационалистом", участвовал в Циммервальдской и Кинтальской конференциях, но фактически являлся социал-патриотом; в частности, вслед за социал-патриотами других стран, он нагло извращал Маркса и пытался изобразить его германским шовинистом. Вернувшись в Россию после Февральской революции, Чернов стал во главе с.-р. "центра", сделался откровенным оборонцем и соглашателем, поддерживая Временное правительство и коалицию с буржуазией. С 5/V по 26/VIII был министром земледелия во Временном правительстве. В качестве "селянского министра" этот "теоретик" аграрной революции яростно обрушивался с репрессиями на крестьян, проводивших захват помещичьей земли. С первых дней Октябрьской революции Чернов вел бешеную борьбу против большевиков и Советской власти. Он был избран председателем единственного заседания Учредительного собрания; принимал участие в попытке превратить эсеровскую демонстрацию 5/18 января (день открытия Учред. собрания) в вооруженное восстание против Октябрьской революции.

С начала гражданской войны Чернов принимал участие в организации ряда контрреволюционных выступлений против Советской власти. Летом 1918 он перебрался на Чехословацкий фронт, где пытался руководить деятельностью комитета (членов ). Учредительного собрания . После захвата власти Колчаком был арестован его агентами, но вскоре освобожден по распоряжению чехословацкого командования. После провала чехословацкой авантюры Чернов оказался совершенно изолированным среди обломков своей партии; этому типичному двурушнику перестали верить те из членов партии с.-р., которые в этот период отстаивали тактику лояльного отношения к Советской власти (Буревой, Ракитников и др.), и его не признавали вполне своим также представители крайне правого, террористического и интервенционистского крыла партии с.-р. В 1920 Ч. эмигрировал и вместе со всей верхушкой с.-р. в эмиграции перешел на содержание чехословацкого правительства. В феврале 1921 принимал участие в Парижском съезде членов Учредительного собрания и был выбран в комитет; составленный из с.-р. и к.-д.; в том же году пытался возглавить Кронштадтский мятеж , для чего специально приехал в Ревель. Все последние годы, кочуя по разным центрам белой эмиграции, как в своей литературной и публицистической деятельности, так и в качестве докладчика на публичных собраниях эмигрантов и среди заправил 2 Интернационала выступал яростным врагом пролетарской революции, диктатуры пролетариата и Советской власти.

Как литератор Чернов чрезвычайно плодовит. Помимо множества статей в газетах и журналах ям в разное время издан ряд книг и брошюр, посвященных гл. обр. "критике" марксизма и "теоретическому" обоснованию программы с.-р. ("Философские и социологические этюды", М., 1907; "Социалистические этюды", М., 1908; "Теоретики романского синдикализма", М., 1908; "К вопросу о капитализме и крестьянстве", Ниж. Новгород, 1905; "Крестьянин и рабочий, как экономические категории", 3 изд., П., 1917; "К вопросу о социализации земли", М., 1908; "Земельный вопрос", П., 1917; "Интернационал и война", 2 изд., П., 1917 ; "Истинные и мнимые пораженцы", 2 изд., П., 1917; "Конструктивный социализм", Прага, 1925, и др.). В своих литературных работах, как и в практической политической деятельности, Чернов представляет собою типичное воплощение мелкобуржуазной природы с.-р., их авантюризма, соединенного с революционной фразой, их глубокого оппортунизма, беспринципности и теоретического эклектизма. Этот виднейший публицист и "теоретик" неонародничества, считавшийся среди левой интеллигенции продолжателем дела Михайловского (см.), обнаруживал в области теории величайшую беспомощность и путаницу взглядов. Его философские статьи представляют невероятную смесь различных "новейших" буржуазных концепций: эмпириокритицизма, неокантианства, ницшеанства, этического идеализма и т. д. В социологии Чернов защищал субъективизм, плюрализм и народнический " утопизм, а в политической экономии пытался сочетать пошлейший ревизионизм с каким-то своеобразным синдикализмом. Выступая в роли главного "теоретика" эсеровской аграрной программы и "критикуя" марксизм, Чернов опирался на таких махровых германских ревизионистов, как Бернштейн, Герц, Давид и др. Поэтому статьи Ленина периода 1900-х гг., направленные против программы и тактики с.-р., бьют гл. образом Ч. В своей написанной уже в период белой эмиграции книге "Конструктивный социализм" Ч. противопоставляет социализму "разрушительному", т. е. революционному, свой "конструктивный", т. е. откровенно реформистский, буржуазный "социализм", сходясь здесь даже в названии с Макдональдом. Выступая в роли политического вождя своей партии, Чернов всегда проявлял невероятные колебания и шатания. В начале 1900-х гг. он был одним из защитников "эксцитативного" (возбуждающего) террора. После первых побед революции 1905 он качнулся вправо и в эпоху 2 Думы, руководя работой думской фракции с.-р., постоянно колебался между кадетами и с.-д. В период реакции он в борьбе против большевиков блокировался с ликвидаторами, оправдывал ренегатские романы Ропшина-Савинкова. Во время войны и в период Февральской революции Чернов, являвшийся несомненным оборонцем, продолжал щеголять путаной "интернационалистской" фразеологией, и вследствие этого на него, как на "циммервальдца", косо смотрели не только лидеры буржуазной партии, но также крайние правые с.-р. То же самое наблюдалось и во время учредиловской комедии на Востоке, где Чернов возглавлял в 1918 Уфимский съезд членов Учредительного собрания, но где фактическим влиянием пользовались такие правоэсэровские дельцы, как Аргунов и Зензинов. Вообще в роли вождя своей партии Ч. на всем протяжении революции являл собою беспринципную и часто жалкую трагикомическую фигуру.

Лит.: Ленин В. И., Сочинения, 3 изд., т. IV (Аграрный вопрос и "критики Маркса"), т. V ("Революционный авантюризм", "Вульгарный социализм и народничество, воскрешаемое социал-революционерами"), т. XX ("Чудеса революционной энергии"); Владимирова В., Год службы "социалистов" капиталистам (Очерки по истории контрреволюции в 1918), М.-Л., 1927; Буревой К., Распад, М., 1923; Зайдель Г., "Конструктивное" убожество, в сб. "Воинствующий материалист", книга 3, Москва, 1925.

Чернов, Виктор Михайлович

Социолог, обществ. деятель, идеолог партии правых эсеров. Род. в г. Камышин Саратовской губ. Обучаясь в Саратовской гимназии, участвовал в кружках самообразования, познакомился с революционерами, проживавшими в Саратове (В.А.Балмашев, М.А.Натансон и др.). За неблагонадежность был исключен из гимназии. Окончив курс в Дерпте, поступил в Моск. ун-т. Через полтора года (1884) был арестован по делу "Нар. права" (вместе с Натансоном и др.), в организации к-рого не участвовал. 8 месяцев находился в Петропавловской крепости, затем выслан на 3 года в Тамбов. Начал публиковаться в тамбовских газ., затем в "Жизни", "Вопросах философии и психологии", "Русском богатстве". Принял участие в организции первого "крестьянского братства". В 1889 выехал за границу, в 1900 совм. с Л.Э.Шишко, В.Ф.Волховским и др. организовал Аграрно-социалистич. лигу, издававшую популярные революц. брошюрки для крестьян. С конца 1901 руководит вместе с Гоцем заграничным органом партии эсеров "Революционная Россия", становится членом ЦК и ЦО партии эсеров. В конце 1905 возвращается в Россию, с 1908 - вновь за границей, редактирует парт. орган "Знамя труда". Во время Первой мировой войны занимал антиоборонческую позицию, участвовал в Циммер-вальдской и Кинтальской конф. После Февральской революции вернулся в Россию, занимал более месяца пост министра земледелия Временного правительства. Был предс. Учредительного собр. (5 января 1918). Летом 1918 возглавил Комитет членов Учредительного собр. в Уфе. (Образ будущего в русской социально-экономической мысли конца XIX - начала XX века. Избр. произв. М., 1994. С.119-120). С 1919 нелегально жил в Москве, Саратове. В 1920 эмигрировал в Эстонию. В 20-х гг. жил в Праге. Совм. с С.П.Постниковым издавал ж. "Револю-цонная Россия" (1920-1931). В 1931 поселился в Париже. С середины 30-х гг. выступал за создание в европ. гос-вах нар. фронта с участием коммунистов против набиравшего силу фашизма. После нападения Германии на СССР признал необходимым "стать на защиту России" при условии, если сов. правительство прекратит войну со своим собственным народом и объявит полит. амнистию. Участник движения Сопротивления во Франции. Умер в Нью-Йорке.

В работах Ч. дореволюц. периода подчеркивается важность разработки правовых основ и "гл. устоев" будущего социалистич. об-ва. Существенным при этом оказывается рассмотрение проблем соотношения производства и потребления, а также проблемы потребностей. В работе "Производство против потребления" (1907) Ч. говорит об "организации потребления" как об одной из "коренных основ будущего социалистического строя". Для совр. капиталистич. об-ва, утверждает Ч., характерен не "примат потребления над производством", а "примат производства над распределением и потреблением". "Задает тон производству не потребление вообще, а лишь платящее потребление, и при том исключительно потребление данного момента, нужды будущих поколений не принимаются в расчет, и сплошь и рядом торжествует хищническое хозяйство, слушающееся лишь моментальных, сегодняшних запросов рынка. Одни потребности остаются вовсе неудовлетворенными, другие - удовлетворенными лишь вполовину, зато третьи удовлетворяются в излишестве. Тем самым в корне извращается в человечестве и самый ход развития потребностей. Вместо правильного нарастания высших на основе нормального удовлетворения низших, вместо гармонического усложнения и обогащения запросов от жизни, равномерно идущего в массе населения, получается остановка и болезненно-однобокое направление развития, подкапывающее человеческую индивидуальность" (Собр. соч. Вып.2. С.92). Зачатки правильной организации потребления Ч. видел в кооперативном движении, причем т. о., чтобы производительные ассоциации группировались вокруг потребительской. Именно такая организация, когда она охватит все об-во, сможет, считал Ч., обеспечить "примат потребления". Выступая против вульгаризации понятий потребления и потребностей, Ч. подчеркивал, что потреблять - "это, в частности, включает в себя понятия - получать образование, развиваться эстетически, наслаждаясь высочайшими произведениями искусства, знакомиться с трудами величайших гениев человеской мысли", говорил о необходимости "развивать в себе все более и более сложные и утонченные потребности и соответствующие им силы" (Там же. С.105-106). Соглашаясь с марксистами в том, что "совр. гос-во" есть прежде всего орган классового господства, Ч., однако, связывал природу гос-ва прежде всего с удовлетворением нек-рых общенар. потребностей. Это культурно-положительное ядро, считал он, в процессе истории облеклось антинародной оболочкой. Оболочка должна отмереть, дав дорогу "свободному, ничем не скованному развитию ядра".

Соч.: Экономический материализм и критическая философия // Вопросы философии и психологии. 1897. Кн.39 ; Типы психологического и социологического монизма // Русское богатство. 1899. № 1 ; Типы капиталистической аграрной революции // Там же. 1900. № № 4-6 , 8-11 ; Субъективный метод в социологии и его философские предпосылки // Там же. 1901. № № 7 , 8 , 10-12 ; К вопросу о "положительных " и "отрицательных " сторонах капитализма // Там же. 1902. № 4 ; Социализация земли. [В соавт. ]. Одесса , 1906 ; Монистическая точка зрения в психологии и социологии. М. , 1906 ; Философские и социологич. этюды. М. , 1907 ; Социалистические этюды. М. , 1908 ; Интернационал и война. Пг. , 1917 ; Собр. соч. В 2-х вып. Пг. , 1917 ; Конструктивный социализм. Т.1. Прага , 1925 ; Записки социалиста-революционера. Кн.1. Берлин-М.-Пг. , 1928 ; Рождение революционной России. Париж- Прага-Нью-Йорк , 1934 ; Перед бурей. Воспоминания. Нью-Йорк ,

И.Ю.Алексеева

Черно в, Виктор Михайлович

Род. 1873, ум. 1952. Революционер, политик. Стоял у истоков партии социалистов-революционеров. Был министром земледелия Временного правительства (1917), председателем Учредительного собрания (1918). В 20-х гг. эмигрировал. Позднее участник французского Сопротивления.

Большая биографическая энциклопедия . 2009 .

Смотреть что такое "Чернов, Виктор Михайлович" в других словарях:

- (1873 1952) один из основателей партии эсеров, ее теоретик. В революционном движении с кон. 80 х гг. В 1917 министр земледелия Временного правительства. 5(18) января 1918 избран председателем Учредительного собрания. С 1920 в эмиграции. Во время… … Большой Энциклопедический словарь

- (псевдоним ‒ Ю. Гарденин и др.) , русский политический деятель, один из организаторов партии эсеров, член её ЦК. В революционном движении с конца 1880 х гг. В… … Большая советская энциклопедия

Чернов, Виктор Михайлович - ЧЕРНОВ Виктор Михайлович (1873 1952), один из основателей партии эсеров, ее теоретик. В революционном движении с конца 80 х гг. 19 в. В 1917 министр земледелия Временного правительства. 5(18) января 1918 избран председателем Учредительного… … Иллюстрированный энциклопедический словарь

В Википедии есть статьи о других людях с такой фамилией, см. Чернов. Виктор Михайлович Чернов … Википедия

- (1873 1952), политический деятель, участник народовольческих кружков 1890 х гг. начала 1900 х гг., один из основателей Партии социалистов революционеров, член её ЦК, главный теоретик партии. В 1917 министр земледелия Временного правительства… … Энциклопедический словарь

Ви́ктор Миха́йлович Черно́в (25 ноября (7 декабря) , Хвалынск , Саратовской губернии - 15 апреля , Нью-Йорк) - русский политический деятель, мыслитель и революционер , один из основателей партии социалистов-революционеров и её основной идеолог. Первый и последний председатель Учредительного собрания .

Биография до 1917 года

Ранние годы

Виктор Михайлович Чернов родился в 1873 году в городе Хвалынске Саратовской губернии . Отец, Михаил Николаевич Чернов, был уездным казначеем, мать, Анна Николаевна Булатова, происходила из старинного дворянского рода. Семья проживала сначала в Новоузенске , а затем в Саратове, Хвалынске и Камышине . После смерти матери, наступившей в 1875 году, Виктор с сёстрами воспитывался мачехой. Всё свободное время проводил на Волге среди босяков.

В студенческих кружках

Проживая в Дерпте, Чернов под влиянием старшего брата оказался в среде демократического студенчества. Посещал собрания студенческих кружков и был свидетелем споров между марксистами и народниками . Во время каникул побывал в Петербурге , где оказался уже на собрании нелегального кружка петербургской «Группы народовольцев» . В Петербурге Чернов впервые познакомился с марксистами - Ю. О. Мартовым и П. Б. Струве , выступавшими в роли оппонентов народовольцев. Молодой человек стремительно втягивался в революционное движение.

Начало революционной деятельности

В Тамбове развернулась активная литературно-публицистическая деятельность Чернова, сделавшая его видным идеологом народничества. Первоначально он публиковался в «Орловском вестнике » и «Тамбовских губернских ведомостях», затем в журнале «Новое слово», и наконец, в крупнейшем народническом журнале «Русское богатство » . В своих статьях он полемизировал с теоретиками марксизма и развивал идеи народнического социализма. Статья «Экономический материализм и критическая философия» была опубликована в московском журнале «Вопросы философии и психологии ». В области теоретической философии Чернов отстаивал эмпириокритицизм Э. Маха и Р. Авенариуса , в области социологии - «субъективный метод» П. Л. Лаврова и Н. К. Михайловского , а в области экономики следовал Марксу . Признавая авторитет Маркса, направлял свою критику в адрес его вульгарных последователей .

В Тамбове продолжилась и революционная деятельность Чернова. В 1898 году Чернов женился на учительнице местной воскресной школы Анастасии Николаевне Слётовой и сблизился с её братом - Степаном Николаевичем Слётовым. Оба были активными участниками местных народнических кружков . Вместе со Слётовыми Чернов повёл революционную агитацию в среде местного крестьянства . Для пропаганды в деревне социалистических идей были созданы особые «летучие библиотеки». В селе Павлодар Борисоглебского уезда Чернов основал крестьянскую организацию «Братство для защиты народных прав». Устав «Братства» гласил, что земля должна перестать быть собственностью частных владельцев и перейти в руки всего трудящегося народа. В том же 1898 году был созван съезд представителей крестьянства от пяти уездов Тамбовской губернии . Съезд принял программный документ «Письмо ко всему русскому крестьянству», содержавший призыв объединяться в тайные «братства для защиты народных прав» . Замысел Чернова состоял в том, чтобы покрыть всю Россию сетью крестьянских организаций .

В Аграрно-социалистической лиге

Сразу после смерти Лаврова, в феврале 1900 года , состоялось основание организации, которая получила название Аграрно-социалистической лиги . В число основателей Лиги вошли В. М. Чернов, С. А. Ан-ский , Х. О. Житловский , Л. Э. Шишко , Ф. В. Волховский и Е. Е. Лазарев . Лигой были изданы обращение «К товарищам по мысли и по делу» и программная брошюра «Очередной вопрос революционного дела». В программной брошюре, написанной Черновым, говорилось о необходимости возобновить революционную работу в крестьянстве, без опоры на которое «никакая революционная партия не сможет нанести в России серьёзного, решительного удара буржуазно-капиталистическому режиму» . На протяжении нескольких лет Лига успешно издавала и переправляла в Россию нелегальную литературу. Распространением её среди крестьянского населения занимались местные народнические кружки. К работе в Лиге были привлечены известные литераторы Н. А. Рубакин , В. И. Дмитриева и другие. Всего за несколько лет работы Лигой было издано более 317 тысяч нелегальных брошюр (более 1 миллиона страниц) . В дальнейшем Аграрно-социалистическая Лига влилась в состав Партии социалистов-революционеров .

В Партии социалистов-революционеров

Начало Первой русской революции

Деятельность по возвращении в Россию

Первый съезд партии эсеров состоялся в декабре 1905 года в Иматре . На съезде обсуждались вопросы программы и тактики партии в условиях конституционных свобод. Чернов был главным докладчиком на съезде по программным вопросам и автором большинства резолюций съезда . На том же съезде Чернов был избран в новый состав ЦК. Вместе с Черновым в состав ЦК вошли Е. Ф. Азеф , М. А. Натансон , А. А. Аргунов , Н. И. Ракитников и П. П. Крафт . Съезд завершился расколом и отделением от партии её правого и левого крыла. Правые образовали Партию народных социалистов, а левые - Партию эсеров-максималистов . Последние были сторонниками аграрного террора, отвергнутого большинством участников съезда.

Бойкотируя совместно с другими лидерами эсеров и РСДРП выборы в Первую Государственную Думу , Виктор Чернов участвовал в следующих выборах и вместе с Н. И. Ракитниковым возглавил фракцию эсеров во Второй Думе . Однако поражение революции не ослабило, а напротив, радикализировало представления Чернова, и тот принял активное участие в разработке не осуществлённого покушения на царя.

Биография с 1917 года

После Февральской революции был министром земледелия во Временном правительстве Керенского . На выборах в Учредительное собрание партия эсеров получила большинство голосов, и Чернов был избран председателем Учредительного собрания.

После роспуска Учредительного собрания в 1918 году - участвовал в борьбе с советским режимом. В августе 1920 году по решению ЦК ПСР эмигрировал, жил в Эстонии и Германии , затем в Чехословакии и Франции . Занимался общественно-политической, научной и литературно-публицистической деятельностью. Накануне вступления немецко-фашистских войск в Париж перебрался на остров Олерон , а затем в Лиссабон , откуда вместе с третьей женой (И. С. Сырмус-Пыдер) в июне 1941 году эмигрировал в США . Поселился в Нью-Йорке и до конца жизни активно участвовал в деятельности Нью-Йоркской группы партии социалистов-революционеров, был одним из редакторов партийного журнала «За свободу», занимался научной работой, писал мемуары.

Сочинения

• Чернов В. М. Записки социалиста революционера . - Берлин-Петербург-М.: Издательство З. И. Гржебина , 1922.
• Чернов В. М. Политический дневник // Вопросы истории КПСС . - 1991, № 6.
• Чернов В. М. Перед бурей. Воспоминания . - М .: «Международные отношения», 1993. - 408 с. - ISBN 5-7133-0583-X
• Чернов В. М. Конструктивный социализм. - М .: РОССПЭН, 1997. - 670 с. - ISBN 5-86004-167-5
• Чернов В. М. В партии социалистов-революционеров: Воспоминания о восьми лидерах / Публ., вступ. ст., подгот. текста и коммент. А. П. Новикова и К. Хузер. - СПб. : «Дмитрий Буланин», 2007. - 528 с. - ISBN 978-5-86007-510-8
• Чернов В. М. «Я боюсь заграничной оторванности, боюсь эмигрантщины…» Письма из Эстонии 1920-1921 гг. // Исторический архив / Публ. и коммент. А. П. Новикова. - 2008. - Т. № 5. - С. 55-109.
• Чернов В. М. Великая русская революция. Воспоминания председателя Учредительного собрания, 1905-1920 / Пер. с англ. Е. А. Каца. - М .: Центрполиграф, 2007. - 438 с. - 3000 экз. - ISBN 978-5-9524-2710-5
• «Повелитель тысячи ведомств, которые в России всевластны». В.М. Чернов о И.В. Сталине / Публ., вводная ст. и коммент. А.П. Новикова // Исторический Архив. 2007. № 4. С. 4 – 28.
• «Политика дальнего прицела». Тезисы В.М. Чернова о внешней политике И.В. Сталина / Публ., вводная ст. и коммент. А.П. Новикова // Отечественные архивы. 2008. № 2. С. 128 – 131.
• «В такой момент, Иосиф Виссарионович, у Вас нет права их подозревать ни в чем…» Письмо В.М. Чернова И.В. Сталину. 1942 г. / Публ., вступ. ст., подгот. текста и коммент. А.П. Новикова // Электронный альманах «Россия. XX век. Документы»
• Памяти Н. К. Михайловского / В. Чернов; под ред. Е. К. Брешко-Брешковской, О. С. Минора, В. В. Руднева и С. Л. Маслова Москва: Земля и Воля, 1917 год
• Марксизм и славянство: (к вопросу о внешней политике социализма) / Виктор Чернов; Партия социалистов-революционеров Петроград: Тип. Центр. ком. Партии социалистов-революционеров, 1917 год
• Марксизм и аграрный вопрос: Ист.-крит. очерк Санкт-Петербург: ред. журн. "Русское богатство", 1906
• Международный социализм и война Гельсингфорс: тип. Гельсингфорс. Совета депутатов, 1916 год
• Очередной вопрос революционного дела London: Аграрно-социалист. лига, 1900 год
• Террористический элемент в нашей программе Б.м. : тип. Партии социалистов-революционеров, 1902 год

Литература

• Гусев К. В. В. М. Чернов. Штрихи к политическому портрету. - М .: РОССПЭН, 1999. - 207 с. - ISBN 5-86004-126-8
• Коновалова О. В. Политические идеалы В.М. Чернова: взгляд через годы. - Красноярск: Сибирский юридидический ин-т МВД России, 2005. - 212 с. - 300 экз.
• В.М. Чернов: человек и политик. Материалы к биографии / Сост. А. П. Новиков. - Саратов: «Аквариус», 2004. - 318 с. - 100 экз.
• Новиков А. П. Издательско-публицистическая деятельность В. М. Чернова в Эстонской Республике (1920-1922) // Биографика. I. Русские деятели в Эстонии XX века. - Тарту, 2005. - С. 149-182.
• Новиков А. П. Эсеровские лидеры и Кронштадтский мятеж 1921 г. // Отечественная история. - 2007. - Т. № 4. - С. 57-64.
• Новиков А. П. Заграничная делегация ПСР - организатор международной антибольшевистской кампании 1922 г. // Новейшая история Отечества XX-XXI вв.: Сб. науч.тр. - Саратов: «Наука», 2007. - Т. Вып.2. - С. 3-28.
• Аврус А. И., Новиков А. П. История и судьба одной книги // Диалог со временем. Альманах интеллектуальной истории. - М .: Издательство ЛКИ, 2008. - Т. 22. - С. 354-372.
• Жизнь и деятельность В. М. Чернова (1873-1952) . Архивировано из первоисточника 14 февраля 2012. Проверено 15 декабря 2008.
• Коновалова О. В. В. М. Чернов о путях развития России / О. В. Коновалова. - М.: РОССПЭН, 2009. - 383 с.
• Новиков А. П. В.М. Чернов и эсеровская эмиграция в начале 1920-х гг. // Новый исторический вестник. 2009. № 1 (19). С. 118 - 127.

Примечания

1. Государственный архив Саратовской области (ГАСО). Ф.637. Оп.1. Д.2160. Л.62.
2. Аврус А.И., Гусакова З.Е., Новиков А.П. Когда и где родился В.М. Чернов? // Исторический архив. 1998. № 3. С. 211-213.
3. А. П. Новиков. В. М. Чернов: биографический очерк // Чернов В. М.: Жизнь и Деятельность / Авторы: А. И. Аврус, А. П. Новиков .
4. В. М. Чернов. Перед бурей. Воспоминания . - М .: «Международные отношения», 1993. - 408 с.
5. В своих мемуарах Чернов оставил яркую характеристику личности А. Н. Новикова: Чернов В. М. Записки социалиста-революционера. Берлин; М.; Пг., 1922. Кн. 1. - С. 255.
6. Указатель опубликованных работ В. М. Чернова
7. В. М. Чернов. Философские и социологические этюды. - URSS, 2011. - 384 с.
8. К. В. Гусев. В. М. Чернов. Штрихи к политическому портрету. - М .: РОССПЭН, 1999. - 208 с.
9. В. М. Чернов. В партии социалистов-революционеров. Воспоминания о восьми лидерах . - СПб. : «Дмитрий Буланин», 2007. - 520 с.