Или гигантская арктическая медуза (Cyanea capillata) – самый крупный представитель во всем семействе медуз — у отдельных экземпляров размер колокола может достигать почти 2-х метров. Обитает в прохладных водах Атлантического и Тихого океанов, а также в Северном и Балтийском морях. Особенно много медуз можно встретить у восточного побережья Великобритании.

На 94% Cyanea capillata состоит из воды. Медуза имеет полусферический колокол с фигурными краями, который состоит из двух слоев ткани. Колокол разделен на восемь долей, в основании каждая из них имеются углубления. Доли содержат органы чувств, такие как рецепторы света и обоняния. Диаметр колокола обычно составляет от 30 до 80 см, но отдельные экземпляры имеют колокол до 180 см в диаметре, а его цвет варьируется от розового до красно-золотистого или коричнево-фиолетового цвета.
На нижней стороне зонтика, помимо бахромы из мелких щупалец по всему периметру рта, у Cyanea capillata располагаются восемь групп по 150 щупалец, которые содержат очень эффективные нематоцисты. Щупальца крупных особей могут достигать длины 20 метров.

Медуза львиная грива имеет разделение по половому признаку. Яйцеклетки и сперматозоиды производятся в некоем подобии сумки, расположенной на стенке желудка. После созревания сперматозоиды через рот самца выводятся наружу, проникают через рот самки к яйцеклетке, где и происходит оплодотворение.

До вылупления личинок, яйца развиваются в щупальцах родителя, а вылупившиеся личинки оседают на дно и развиваются в полипы. Последние, в свою очередь, растут, и со временем от них отделяется мелкие придатки, со временем превращающиеся в медузу. После этого цикл повторяется.

Cyanea capillata постоянно находятся в движении, развивая скорость до нескольких километров в час и преодолевая большие расстояния с помощью морских течений. Иногда можно встретить большие скопления этих медуз у берегов Норвегии и в Северном море. Для пловцов Cyanea capillata может представлять опасность, но специально на людей, разумеется, не охотится. Питается она в основном рыбой, которая касаясь ее щупалец поражается ядом.

Удивительно, что одна из самых сложных и необычайных задач, с которыми я когда-либо встречался в течение моей долгой жизни сыщика, встала передо мной, когда я уже удалился от дел; все разыгралось чуть ли не на моих глазах. Случилось это после того, как я поселился в своей маленькой Суссекской вилле и целиком погрузился в мир и тишину природы, о которых так мечтал в течение долгих лет, проведенных в туманном, мрачном Лондоне. В описываемый период добряк Уотсон почти совершенно исчез с моего горизонта. Он лишь изредка навещал меня по воскресеньям, так что на этот раз мне приходится быть собственным историографом. Не то как бы он расписал столь редкостное происшествие и все трудности, из которых я вышел победителем! Увы, мне придется попросту и без затей, своими словами рассказать о каждом моем шаге на сложном пути раскрытия тайны Львиной Гривы.

Моя вилла расположена на южном склоне возвышенности Даунз, с которой открывается широкий вид на Ла-Манш. В этом месте берег представляет собой стену из меловых утесов; спуститься к воде можно по единственной длинной извилистой тропке, крутой и скользкой. Внизу тропка обрывается у пляжа шириной примерно в сто ярдов, покрытого галькой и голышом и не заливаемого водой даже в часы прилива. Однако в нескольких местах имеются заливчики и выемки, представляющие великолепные бассейны для плавания и с каждым приливом заполняющиеся свежей водой. Этот чудесный берег тянется на несколько миль в обе стороны и прерывается только в одном месте небольшой бухтой, по берегу которой расположена деревня Фулворт.

Дом мой стоит на отшибе, и в моем маленьком владении хозяйничаем только я с моей экономкой да пчелы. В полумиле отсюда находится знаменитая школа Гарольда Стэкхерста, занимающая довольно обширный дом, в котором размещены человек двадцать учеников, готовящихся к различным специальностям, и небольшой штат педагогов. Сам Стэкхерст, в свое время знаменитый чемпион по гребле, - широко эрудированный ученый. С того времени, как я поселился на побережье, нас с ним связывали самые дружеские отношения, настолько близкие, что мы по вечерам заходили друг к другу, не нуждаясь в особом приглашении.

В конце июля 1907 года был сильный шторм, ветер дул с юго-запада, и прибой докатывался до самого подножия меловых утесов, а когда начинался отлив, на берегу оставались большие лагуны. В то утро, с которого я начну свой рассказ, ветер стих, и все в природе дышало чистотой и свежестью. Работать в такой чудесный день не было никаких сил, и я вышел перед завтраком побродить и подышать изумительным воздухом. Я шел по дорожке, ведущей к крутому спуску на пляж. Вдруг меня кто-то окликнул, и, обернувшись, я увидел Гарольда Стэкхерста, весело машущего мне рукой.

Что за утро, мистер Холмс! Так я и знал, что встречу вас.

Я вижу, вы собрались купаться.

Опять взялись за старые фокусы, - засмеялся он, похлопывая по своему набитому карману. - Макферсон уже вышел спозаранку, я, наверное, встречу его здесь.

Фицрой Макферсон - видный, рослый молодой человек - преподавал в школе естественные науки. Он страдал пороком сердца вследствие перенесенного ревматизма; но, будучи природным атлетом, отличался в любой спортивной игре, если только она не требовала от него чрезмерных физических усилий. Купался он и зимой и летом, а так как я и сам завзятый купальщик, то мы часто встречались с ним на берегу.

В описываемую минуту мы увидели самого Макферсона. Его голова показалась из-за края обрыва, у которого кончалась тропка. Через мгновение он появился во весь рост, пошатываясь, как пьяный. Затем вскинул руки и со страшным воплем упал ничком на землю. Мы со Стэкхерстом бросились к нему - он был от нас ярдах в пятидесяти - и перевернем его на спину. Наш друг был по всем признакам при последнем издыхании. Ничего иного не могли означать остекленевшие, ввалившиеся глаза и посиневшее лицо. На одну секунду в его глазах мелькнуло сознание, он исступленно силился предостеречь нас. Он что-то невнятно, судорожно прокричал, но я расслышал в его вопле всего два слова: «львиная грива». Эти слова ничего мне не говорили, но ослышаться я не мог. В то же мгновение Макферсон приподнялся, вскинул руки и упал на бок. Он был мертв.

Мой спутник остолбенел от неожиданного страшного зрелища; у меня же, разумеется, все чувства мгновенно обострились, и не зря: я сразу понял, что мы оказались свидетелями какого-то совершенно необычайного происшествия. Макферсон был в одних брюках и в накинутом на голое тело макинтоше, а на ногах у него были незашнурованные парусиновые туфли. Когда он упал, пальто соскользнуло, обнажив торс. Мы онемели от удивления. Его спина была располосована темно-багровыми рубцами, словно его исхлестали плетью из тонкой проволоки. Макферсон был, видимо, замучен и убит каким-то необычайно гибким инструментом, потому что длинные, резкие рубцы закруглялись со спины и захватывали плечи и ребра. По подбородку текла кровь из прикушенной от невыносимой боли нижней губы.

Я опустился на колени, а Стэкхерст, стоя, склонился над трупом, когда на нас упала чья-то тень, и, оглянувшись, мы увидели, что к нам подошел Ян Мэрдок. Мэрдок преподавал в школе математику; это был высокий, худощавый брюнет, настолько нелюдимый и замкнутый, что не было человека, который мог бы назвать себя его другом. Казалось, он витал в отвлеченных сферах иррациональных чисел и конических сечений, мало чем интересуясь в повседневной жизни. Он слыл среди учеников чудаком и мог бы легко оказаться посмешищем, не будь в его жилах примеси какой-то чужеземной крови, проявлявшейся не только в черных, как уголь, глазах и смуглой коже, но и во вспышках ярости, которые нельзя было назван иначе, как дикими. Однажды на него набросилась собачонка Макферсона; Мэрдок схватил ее и вышвырнул в окно, разбив зеркальное стекло; за такое поведение Стэкхерст, конечно, не преминул бы его уволить, не дорожи он им как отличным преподавателем. Такова характеристика странного, сложного человека, подошедшего к нам в эту минуту. Казалось, он был вполне искренне потрясен видом мертвого тела, хота случай с собачонкой вряд ли мог свидетельствовать о большой симпатии между ним и покойником.

Бедняга! Бедняга! Не могу ли я что-нибудь сделать? Чем мне помочь вам?

Вы были с ним? Не расскажете ли вы, что здесь произошло?

Артура Конан Дойла . Он был написан и впервые опубликован в 1926 году . Входит в сборник рассказов Архив Шерлока Холмса . В рассказе действует великий сыщик Шерлок Холмс . Эта история отличается от других тем, что рассказ ведётся от имени самого Шерлока Холмса, а доктор Ватсон здесь вообще не появляется.

Энциклопедичный YouTube

1 / 1

✪ Артур Конан Дойл. Львиная грива. аудиокнига.

Субтитры

Сюжет

Рассказ ведётся от имени самого сыщика: Шерлока Холмса. Он рассказывает, что удалился от всех дел и уехал отдыхать на свою виллу, которая находится в Суссексе , на южном склоне возвышенности Даунз , с которой открывается красивый и широкий вид на Ла-Манш . Там он живёт со своей старой экономкой и общается с жителями деревни Фулворт.

Вся эта странная и загадочная история, по словам автора, началась с того, что Холмс спустился на свой любимый пляж, где часто любил гулять и дышать свежим воздухом. Там он встречает своего знакомого Гарольда Стэкхерста, который был директором школы этой деревни и пользовался большим уважением. Он держал хорошие отношение с Холмсом. Стэкхерст разговаривает с Холмсом и сообщает ему, что ждёт Фрицроя Макферсона, преподавателя естественных наук в школе. Холмс не раз встречал его на пляже, когда купался. Однако через несколько минут вдалеке появляется Макферсон и, пошатываясь как пьяный, падает на землю. Холмс и Стэкхерст бегут на помощь, но Макферсон быстро умирает, а перед смертью произносит слова «львиная грива». На его теле были разные багровые ранения: по-видимому, сделанные плетью или кнутом. Макферсона так измучили, что он не выдержал боли.

В эту минуту появляется преподаватель математики Ян Мэрдок, который, по описанию Холмса, был замкнутым, необщительным и странным человеком. Он и покойный не любили друг друга, особенно после случая, когда математик вышвырнул собаку умершего из окна. Было много причин, по которым можно было подозревать Мэрдока.

Холмс посылает его за полицией, а сам начинает осматривать всё побережье, где никого больше не было. Он находит сухое полотенце Макферсона, но труп был мокрым. То есть умерший не успел обтереться после купания.

После этого у убитого нашли также некоторые любовные записки. Холмсу удаётся разузнать, что Макферсон был влюблен в некую девушку по имени Мод Беллами. Она была дочерью одного из богатых жителей Фулворта.

Когда Холмс и Стэкхерст пришли к дому Беллами, они встретили на улице Яна Мэрдока, с которым у директора произошла крупная ссора и он уволил Мэрдока, однако тот, наоборот, обрадовался этому решению. Во время разговора он признаётся, что любил Мод Беллами также, как и умерший учитель. Но ему она не ответила взаимностью и он уступил дорогу Макферсону. Это даёт ещё одну причину Холмсу, чтобы подозревать Мэрдока.

В доме Беллами Холмсу удаётся разузнать, что родственники Мод были против, чтобы она встречалась с человеком более низкого общества. В конце она признаётся, что они были тайно помолвлены, но скрывали это в том числе из-за богатого дяди Фицроя, который мог лишить племянника наследства, если тот женится против его воли.

Через несколько дней после убийства, Холмс узнаёт у своей экономки, что подохла собака Макферсона, которая долго тосковала по своему хозяину и ничего ни ела. Самое интересное то, что собаку нашли мёртвой на том же самом месте, где умер и её хозяин. Это очень удивило Холмса и он даже отправился увидеть труп бедной измученной ужасом собаки.

Далее Холмс рассказывает, как он всю ночь рылся в разных книгах на чердаке своего дома. Наутро он уже знал, что делать, как вдруг к нему пожаловал один из инспекторов деревни и заявил, что хочет арестовать Яна Мэрдока. На этого подозрительного человека было много сомнений. Но вскоре они рассеялись, как в дом ворвался Стэкхерст. Он еле нёс на себе умирающего Мэрдока. У него были те же ранение, как и у Макферсона. Холмс дал больному виски и начал переспрашивать Стэкхерста. Тот рассказал, что он гулял по скалам, как вдруг увидел на пляже кричащего Мэрдока, который шатался и падал. Он тут же привёз его в дом сыщика. Холмс объявляет, что знает, в чём вся суть дела, и кто убийца.

Шерлок Холмс, Стэкхерст и инспектор спускаются на лагуну, по просьбе сыщика. Там они встречают огромное морское животное, похожее на львиную гриву. Холмс говорит, что это всего лишь цианея , которая приблизилась к берегу во время шторма. Затем они сбрасывают большую каменную глыбу на чудовище и уничтожают его. Холмс начинает объяснять, что причиной всего была лишь эта «львиная грива», как назвал эту медузу перед смертью Макферсон. Она убила его, собаку и напала на Мэрдока, который еле смог спастись. Холмс прочёл об этом морском животном в одной книге и сразу обо всём догадался. Мэрдок встаёт на ноги уже в полной бодрости, а Холмс дарит эту книгу своему другу директору.

Цианея в действительности не опасна для жизни человека. Жало этой медузы просто неспособно привести к смерти. Хотя сыпь может быть болезненной для чувствительных людей, и токсины в яде могут вызвать аллергическую реакцию .

Напишите отзыв о статье "Львиная грива"

Примечания

Ссылки

Отрывок, характеризующий Львиная грива

Наружность Долохова странно поразила Петю своей простотой.
Денисов одевался в чекмень, носил бороду и на груди образ Николая чудотворца и в манере говорить, во всех приемах выказывал особенность своего положения. Долохов же, напротив, прежде, в Москве, носивший персидский костюм, теперь имел вид самого чопорного гвардейского офицера. Лицо его было чисто выбрито, одет он был в гвардейский ваточный сюртук с Георгием в петлице и в прямо надетой простой фуражке. Он снял в углу мокрую бурку и, подойдя к Денисову, не здороваясь ни с кем, тотчас же стал расспрашивать о деле. Денисов рассказывал ему про замыслы, которые имели на их транспорт большие отряды, и про присылку Пети, и про то, как он отвечал обоим генералам. Потом Денисов рассказал все, что он знал про положение французского отряда.
– Это так, но надо знать, какие и сколько войск, – сказал Долохов, – надо будет съездить. Не зная верно, сколько их, пускаться в дело нельзя. Я люблю аккуратно дело делать. Вот, не хочет ли кто из господ съездить со мной в их лагерь. У меня мундиры с собою.
– Я, я… я поеду с вами! – вскрикнул Петя.
– Совсем и тебе не нужно ездить, – сказал Денисов, обращаясь к Долохову, – а уж его я ни за что не пущу.
– Вот прекрасно! – вскрикнул Петя, – отчего же мне не ехать?..
– Да оттого, что незачем.
– Ну, уж вы меня извините, потому что… потому что… я поеду, вот и все. Вы возьмете меня? – обратился он к Долохову.
– Отчего ж… – рассеянно отвечал Долохов, вглядываясь в лицо французского барабанщика.
– Давно у тебя молодчик этот? – спросил он у Денисова.
– Нынче взяли, да ничего не знает. Я оставил его пг"и себе.
– Ну, а остальных ты куда деваешь? – сказал Долохов.
– Как куда? Отсылаю под г"асписки! – вдруг покраснев, вскрикнул Денисов. – И смело скажу, что на моей совести нет ни одного человека. Разве тебе тг"удно отослать тг"идцать ли, тг"иста ли человек под конвоем в гог"од, чем маг"ать, я пг"ямо скажу, честь солдата.
– Вот молоденькому графчику в шестнадцать лет говорить эти любезности прилично, – с холодной усмешкой сказал Долохов, – а тебе то уж это оставить пора.
– Что ж, я ничего не говорю, я только говорю, что я непременно поеду с вами, – робко сказал Петя.
– А нам с тобой пора, брат, бросить эти любезности, – продолжал Долохов, как будто он находил особенное удовольствие говорить об этом предмете, раздражавшем Денисова. – Ну этого ты зачем взял к себе? – сказал он, покачивая головой. – Затем, что тебе его жалко? Ведь мы знаем эти твои расписки. Ты пошлешь их сто человек, а придут тридцать. Помрут с голоду или побьют. Так не все ли равно их и не брать?
Эсаул, щуря светлые глаза, одобрительно кивал головой.
– Это все г"авно, тут Рассуждать нечего. Я на свою душу взять не хочу. Ты говог"ишь – помг"ут. Ну, хог"ошо. Только бы не от меня.
Долохов засмеялся.
– Кто же им не велел меня двадцать раз поймать? А ведь поймают – меня и тебя, с твоим рыцарством, все равно на осинку. – Он помолчал. – Однако надо дело делать. Послать моего казака с вьюком! У меня два французских мундира. Что ж, едем со мной? – спросил он у Пети.
– Я? Да, да, непременно, – покраснев почти до слез, вскрикнул Петя, взглядывая на Денисова.
Опять в то время, как Долохов заспорил с Денисовым о том, что надо делать с пленными, Петя почувствовал неловкость и торопливость; но опять не успел понять хорошенько того, о чем они говорили. «Ежели так думают большие, известные, стало быть, так надо, стало быть, это хорошо, – думал он. – А главное, надо, чтобы Денисов не смел думать, что я послушаюсь его, что он может мной командовать. Непременно поеду с Долоховым во французский лагерь. Он может, и я могу».
На все убеждения Денисова не ездить Петя отвечал, что он тоже привык все делать аккуратно, а не наобум Лазаря, и что он об опасности себе никогда не думает.
– Потому что, – согласитесь сами, – если не знать верно, сколько там, от этого зависит жизнь, может быть, сотен, а тут мы одни, и потом мне очень этого хочется, и непременно, непременно поеду, вы уж меня не удержите, – говорил он, – только хуже будет…

Одевшись в французские шинели и кивера, Петя с Долоховым поехали на ту просеку, с которой Денисов смотрел на лагерь, и, выехав из леса в совершенной темноте, спустились в лощину. Съехав вниз, Долохов велел сопровождавшим его казакам дожидаться тут и поехал крупной рысью по дороге к мосту. Петя, замирая от волнения, ехал с ним рядом.
– Если попадемся, я живым не отдамся, у меня пистолет, – прошептал Петя.
– Не говори по русски, – быстрым шепотом сказал Долохов, и в ту же минуту в темноте послышался оклик: «Qui vive?» [Кто идет?] и звон ружья.
Кровь бросилась в лицо Пети, и он схватился за пистолет.
– Lanciers du sixieme, [Уланы шестого полка.] – проговорил Долохов, не укорачивая и не прибавляя хода лошади. Черная фигура часового стояла на мосту.
– Mot d"ordre? [Отзыв?] – Долохов придержал лошадь и поехал шагом.
– Dites donc, le colonel Gerard est ici? [Скажи, здесь ли полковник Жерар?] – сказал он.
– Mot d"ordre! – не отвечая, сказал часовой, загораживая дорогу.
– Quand un officier fait sa ronde, les sentinelles ne demandent pas le mot d"ordre… – крикнул Долохов, вдруг вспыхнув, наезжая лошадью на часового. – Je vous demande si le colonel est ici? [Когда офицер объезжает цепь, часовые не спрашивают отзыва… Я спрашиваю, тут ли полковник?]

Львиная грива (Cyanea capillata) или волосистая Цианея (научное название) является самой крупной из всех известных видов медуз. Эти медузы получили свое название по их эффектным, волочащимся за ними, запутанным щупальцам, напоминающим львиную гриву. Диапазон распространения волосистой Цианеи ограничивается холодными, бореальными водами Арктики, Северного Атлантического и Тихого океана, они редко встречаются южнее 42 ° N широты. Подобные медузы, которые могут быть того же вида, как известно, обитают вблизи Австралии и Новой Зеландии.

Крупнейший экземпляр львиной гривы, который был официально зарегистрирован, выбросило на берег залива Массачусетс в 1870 году. Его колокол (тело) с диаметром 2,29 м и щупальцами 37 м был в длину больше, чем синий кит. Долго цианея числилась в книге рекордов Гиннеса, как самое длинное животное, пока в 1964 году не выбросило на шотландский берег гигантского морского червя (Bootlace), который оказался в длину 55 метров. Хотя черви, могут легко растягиваться, в несколько раз превышая естественную длину, а на самом деле и не быть такими большими.

Красивые и интересные создания эти медузы, но любоваться ими все же лучше в безопасности, например,на борту новой яхты Принцесс. Сейчас многие могут позволить себе купить яхту для морских прогулок и путешествий, а вот какую подобрать модель, всегда зависело от того, для каких целей она предназначалась. Как раз, чтобы наблюдать за морскими обитателями, лучше всего приобрести какую-нибудь просторную яхту Princess, построенную на судоверфи в Великобритании. Тогда вам точно будут не страшны никакие смертоносные жала медуз.

А ведь самое смертоносное оружие у медуз их, так называемые, стрекательные клетки. Они есть практически у всех видов, но вот степень ядовитости у них разная. Стрекательные клетки можно сравнить с ядовитыми капсулами. Внутри таких клеток закручены в спираль длинные полые нити, а снаружи торчат лишь маленькие чувствительные волоски. Стоит прикоснуться к любому из них, и нить выбрасывается из капсулы, вонзаясь в жертву. И сразу по этой нити поступает яд.

Несмотря на то, что колокола вырастают у некоторых особей диаметром до 2,5 метров, эти медузы могут сильно различаться по размерам. Те из них, которые обитают в более низких широтах гораздо меньше, чем их далекие северные коллеги, у них колокольчики около 50 сантиметров в диаметре. Щупальца больших образцов могут тянуться до 30 метров и более.Эти чрезвычайно липкие щупальца сгруппированы в восемь кластеров, а каждый из кластеров содержащт более 100 щупалец.

Колокол разделен на восемь долей, что придает ему внешний вид восьмиконечной звезды. Демонстративно запутанное красочное оружие спрятано в центре колокола, они намного короче, чем серебристые, тонкие щупальца, которые расположены по краям колокола. Размер цианеи также определяет окраску медузы, крупные экземпляры обладают ярким малиновым или темно-фиолетовым цветом, в то время как меньшие образцы этого класса имеют более светлую или оранжевую окраску.