Текст : «Е. БУНТМАН: 15 часов 8 минут в Москве. Евгений Бунтман, Марина Максимова - ведущие дневного «Разворота». И у нас в гостях Александр Верховский, директор информационного центра "Сова", добрый день.

М. МАКСИМОВА: Добрый день.

А. ВЕРХОВСКИЙ: Добрый день.

Е. БУНТМАН: Итак, сегодняшняя новость – было совершено покушение на участкового, на милиционера, которого зовут Гагик Биняминян. И в связи с этим возникла версия…

М. МАКСИМОВА: По крайней мере, в интернете она существует.

Е. БУНТМАН: И в интернете есть, да.

М. МАКСИМОВА: Что националисты посчитали его причастным к судебному преследованию учительницы. И, соответственно, они вывесили его в своих т. н. «списках» на различных сайтах. И после этого…

Е. БУНТМАН: Ну, в списке я сам своими глазами не видел, но, во всяком случае, его фотография есть, есть завуалированные или не завуалированные угрозы в адрес милиционера. Это один факт.

М. МАКСИМОВА: То есть угрозы прозвучали ранее.

Е. БУНТМАН: Другой факт – что в него стреляли. Связано это или не связано, это вопросы к следствию, мы можем предполагать. Но, тем не менее, есть человек, представитель государственной власти, ему угрожают, после этого в него стреляют. И, собственно, на сайтах и в блогах, связанных с ДПНИ, вся эта история очень подробно освещалась. Там достаточно запутанный бытовой конфликт, который на сайте ДПНИ (тоже не сужу, правда это или нет) представлен как нелегальные мигранты терроризировали русскую учительницу, я цитирую. Это история номер один. Вторая история – это сегодняшний приговор Мосгорсуда, который приговорил четверых националистов, признанных виновными в организации взрывов в Москве в 2008 году, к крупным срокам лишения свободы.

М. МАКСИМОВА: От девяти до двадцати двух лет.

Е. БУНТМАН: Такое объемное вступление. О чем хотелось бы спросить вас? Александр Верховский, напомню, у нас в студии. О тактике и методах националистов. Где вот эта вот грань, где начинается уже подполье и терроризм, индивидуальный или не индивидуальный? И существует ли такая серьезная угроза, или это в основном все на уровне такого хулиганства молодежи типа той, которая приходила на Манежную площадь? Вы это мониторите, вы мониторите блоги, вы мониторите ситуацию. Расскажите нам.

А. ВЕРХОВСКИЙ: Вы знаете, мне довольно сложно отличить серьезную угрозу от хулиганской молодежи, потому что такой представитель хулиганской молодежи потом в какой-то момент убьет человек, и вот чем это отличается от какого-то другого убийства? Националисты – это очень широкое понятие. Много людей называет себя националистами. Но есть масса группировок мелких, обычно очень маленьких групп, которые прямо ориентированы на насилие на основе своих идей. Они не образуют какую-то организацию, хотя бы из соображений безопасности. Но зато в их кругу циркулирует более-менее один и тот же набор текстов, в том числе те, которые прямо разъясняют, что именно нужно делать и что делать не нужно. Если раньше считалось, что нужно «охотиться» на таджиков, то сейчас считается, что это так, для подростков развлечение, а серьезные молодые люди должны уже заниматься серьезными делами. Что такое серьезные дела, не всегда разъясняется, но по крайней мере ясно, что это не дворника избить. И действительно, эти люди, почитав эти тексты, поговорив с товарищами, серьезно готовятся, делают взрывчатку . Очень редко они добираются до огнестрельного оружия боевого, потому что это сложно и небезопасно, главное.

Е. БУНТМАН: Сложно, дорого, да.

А. ВЕРХОВСКИЙ: И потом что с ним делать? Выкидывать ствол, как профессиональные киллеры должны делать, это разорительно в конце концов. Поэтому это самодельная взрывчатка или купленная где-то на черном рынке, травматическое оружие, нож. Этот набор прекрасно действует, убито довольно много людей. Не всегда это уже расследовано, но, тем не менее, есть много призывов, и они явно выполняются какой-то частью этих ребят. Это именно нападать не на дворников, которые являются легкой целью, а на тех, кто по-настоящему виноват. Потому что всех иммигрантов, в конце концов, не перебьешь, нужно нападать на систему, как они выражаются. Вот те чиновники, которые «понавезли» сюда «этих», они и должны ответить. Был же знаменитый эпизод, когда отрезали голову рабочему как раз иностранному и подбросили в мэрию с запиской прямо, что – если не прекратите нам завозить сюда «этих», то следующие головы будут ваши. Это, конечно, была угроза слишком смелая, то есть до чиновников сложнее добраться. Но, тем не менее, выглядело эффектно. Вот не расследовано еще, но есть еще версия, что судью Эдуарда Чувашова прошлой весной тоже убили как раз вот эти нацисты-подпольщики.

Е. БУНТМАН: Он вел многие громкие процессы по этим делам.

А. ВЕРХОВСКИЙ: И главное даже не то, что он вел. В конце концов, это случайность. А то, что против него тоже была организованная кампания на их сайтах и в блогах, где прямо призывали его убить. Может быть, конечно, как в случае с этим милиционером, могли быть совершенно другие заинтересованные группы, дело не закрыто еще, но это тоже версия.

Е. БУНТМАН: Эти списки существуют. Списки, не списки. Как отличить, может быть, народное возмущение чиновниками? Не только ведь у националистов ведутся списки представителей власти неугодных, которыми недовольны. У тех же самых левых и у либералов такие списки есть, но никто там не призывает, правда, убивать.

А. ВЕРХОВСКИЙ: Вот в этом существенная разница. Есть состав преступления – угроза убийства. Это преступление имеет место, если человек не просто был назван врагом и поганкой, а был призыв его убить. Если этот призыв, как покажет расследование, носил не голословный характер, а кто-то серьезно к этому относился, то это будет состав преступления, статья 119-я. И такие случаи явно были. Вот, собственно говоря, в чем разница. Дело не в том, что список. Скажем, когда публикуются личные данные какого-то одного человека, где он живет, на какой машине ездит и так далее и тому подобное, и прямо написано, что в связи с этим надо сделать, вот это конкретно призыв.

Е. БУНТМАН: Но это же может быть сделано завуалировано, да?

А. ВЕРХОВСКИЙ: Может, да.

Е. БУНТМАН: Личные данные человека – вот, это такой нехороший человек…

А. ВЕРХОВСКИЙ: А призыв в другом месте написан.

Е. БУНТМАН: Или нет вообще призыва, делайте с ним, что хотите.

А. ВЕРХОВСКИЙ: Вот почему-то так никогда не бывает. Обычно дальше написано что-то такое шуточное – ну, вы сами понимаете, нужно пойти и поговорить с ним о судьбах русского народа. Ну, что-нибудь в этом роде.

Е. БУНТМАН: 15 часов 18 минут, «Эхо Москвы», Марина Максимова, Евгений Бунтман – ведущие «Разворота». У нас в гостях Александр Верховский, директор информационного центра "Сова". Говорим о тактике, методах и структуре радикального национализма в России. Есть какая-то структура? Мы знаем, что существуют легальные националисты, ну, более-менее легальные. ДПНИ запретили…

А. ВЕРХОВСКИЙ: Запретят. Подали сейчас.

Е. БУНТМАН: Рано или поздно запретят, но они считаются более-менее легальными националистами. Они выступают в эфирах, их приглашают, разрешают их митинги.

М. МАКСИМОВА: Да, как раз хотела сказать, что они подают заявки на акции, и их разрешают.

Е. БУНТМАН: Есть другой полюс, совсем школьники не школьник, ну, вот эти вот ребята, 18-20 лет, которых мы в основном видим либо на улице, либо на скамье подсудимых уже на громких делах. Есть какая-то структура? Как происходит механизм преступления? Это какие-то отдельные выступления – идеолог вбрасывает идею, потом ее кто-то, кто попало, исполняет? Или есть какая-то структура ячейки?

А. ВЕРХОВСКИЙ: Нет, никакого такого разветвленного тайного общества не существует. Это просто практически невозможно. Есть, действительно, публичные, я бы сказал, националисты, такие публичные фигуры, и есть подполье. Подполье не обязательно в таком полноценном смысле слова, что люди живут на нелегале, хотя такие тоже, кстати, есть, но их мало.

Е. БУНТМАН: Но просто не публичные?

А. ВЕРХОВСКИЙ: А есть просто люди, которые стараются «не светиться», как говорится. И сейчас, кстати, очень популярно, даже публичные фигуры позволяют себе говорить, что всем надо делать выбор – либо ты выступаешь публично, либо ты занимаешься прямым действием. Потому что совмещать то и другое, как бывало раньше, уже невозможно – все-таки полиция слишком активно стала за этим присматривать. Некоторая проблема для страны нашей в целом заключается в том, что, понятно, что национализм неизбежен, это некая неизбежная часть жизни общества, и часто сравнивают с Западной Европой, что вот у них там – в Германии, в Голландии, в Австрии, где угодно – есть ультраправые партии. Просто это сильно отличается от наших. Это значит, что там есть тысячи людей, которые разделяют ультраправые взгляды и не прибегают к насилию. А у нас так не получается. У нас, если какое-нибудь ДПНИ, то там есть тоненький слой верхушечных активистов, которые к нему не прибегают и, может, даже с ним не связаны, и то я не уверен, а под ними, прямо на один шаг буквально под ними, уже ребята, которые насилие практикуют реально. И часто на нем попадаются, более того. Это есть это не голословно. Соответственно, эти движения не являются совсем мирной альтернативой вот этому нацистскому подполью. Собственно, они из него в значительной степени и состоят, только с таким зонтиком тоненьким.

М. МАКСИМОВА: Я в итоге не понимаю – так вот это подполье, которое вот радикальное, которое применяет насилие, оно организовано как-то или нет? Вот вы сказали, что нет какой-то разветвленной сети, но при этом вы говорите, что на шаг ниже этих, условно говоря, руководителей ДПНИ уже есть люди, которые практикуют насилие.

А. ВЕРХОВСКИЙ: Нету структуры. Есть именно сеть. Вот сеть – правильное слово. Есть много маленьких групп, которые кто-то знает друг друга лично, кто-то не знает, кто-то знаком только по никам в интернете.

М. МАКСИМОВА: То есть они не организованы?

А. ВЕРХОВСКИЙ: Нет. А что тут организовывать? Как, собственно, происходит такое событие, как Манежная площадь? Находятся люди, которые такой призыв бросают…

М. МАКСИМОВА: Опять же, в интернете, да?

А. ВЕРХОВСКИЙ: В интернете. А как еще, собственно? Лично всех же несколько тысяч человек не обойдешь. Соответственно, если этот призыв оказывается популярен, то вот происходит то, что происходит. А чаще не оказывается. Таких случаев, когда кого-то к чему-то призывают, очень много. Просто мы их не замечаем.

Е. БУНТМАН: Но мы видим после Манежной площади, что 11-е число каждого месяца всех призывают примерно так же, но никто уже не приходит.

А. ВЕРХОВСКИЙ: Ну, это совсем уже как-то для энтузиастов. Потому что ясно, что ОМОН придет в больших количествах. Если хочешь попасть в милицию… Ведь эти люди ориентированы в основном как раз на то, чтобы не попадать. Те, кто всерьез ориентирован на насилие, понимают, что им не надо в список никакой попадать потенциальных экстремистов. Это хорошо для человека типа Белова, потому что он публичный политик. Его в очередной раз задержали – окей, в чем проблема?

Е. БУНТМАН: Ну, ему только хорошо, да.

А. ВЕРХОВСКИЙ: Хорошо или плохо, но это нормальная часть его функционирования.

М. МАКСИМОВА: Скажите, а вы как-то мониторите эти сайты? Мне просто интересно, что сайты, на которых содержатся эти «шуточные» призывы, и вот сейчас когда мы искали по этому милиционеру, на которого было совершено нападение, в Яндексе буквально 4-5я ссылка, то есть это все достаточно просто найти – те же ЖЖ, все, где содержатся вот эти призывы. Может, не открытые даже призывы, но где даются характеристики, которые, конечно, в эфире я произносить не буду. Не знаю, может, следует после того, как чья-то фамилия, какой-то человек оказался на вот этих сайтах, как-то стоит его предупредить, обезопасить? Как вообще?

А. ВЕРХОВСКИЙ: Вообще-то, я не знаю, как тут обезопасить, честно говоря. Он участковый. Что, его спасать?

М. МАКСИМОВА: Нет, вот это милиционер или полиционер, как он теперь называется по-новому, но есть люди, которые не связаны с органами.

А. ВЕРХОВСКИЙ: Есть сколько угодно таких случаев. Но как людей можно от этого защитить? Это довольно сложно. У нас есть даже целый департамент МВД, который должен заниматься программой защиты свидетелей, но также и потерпевших. Но это уже в том случае, когда у человек есть статус в уголовном деле. Вот если открыто, скажем, дело по угрозе убийства и он по этому делу потерпевший, тогда ему может быть официально выделена защита, а пока этого не случилось, это его личные проблемы. На самом деле, в большинстве случаев дело очень трудно открыть, потому что естественная реакция обычного милиционера или прокурора, если прийти с такими распечатками из интернета и сказать…

М. МАКСИМОВА: Вот я хотела спросить – а если прийти с распечатками?

А. ВЕРХОВСКИЙ: Ну, смотря куда. Если просто в отделение прийти, то вам скажут: «Слушайте, у нас тут такое творится, а вы с какой-то ерундой пришли». Если прийти в специализированное отделение, в Центр по противодействию экстремизму, там к этому отнесутся более вдумчиво, потому что они понимают, с кем имеют дело. Но, опять же, они ж сами защиту не предоставят. Как они могут? Они даже дело не открывают. Здесь есть какая-то бюрократическая закавыка – дело все-таки должны открыть другие какие-то структуры – милицейские или Следственного комитета. И это очень проблематично. Я просто знаю это по опыту коллег.

Е. БУНТМАН: Но это очень странно, конечно. Потому что понятно, что милиционеру или Центру может быть все равно, что там происходит или не происходит с правозащитниками, журналистами, общественными деятелями и так далее, но тут-то речь идет все чаще и чаще, и это, кстати, тенденция или нет, что в списках все больше и больше судей, милиционеров? Мы видели «партизан Приморья», которые бросали «коктейли Молотова» в отделения милиции.

А. ВЕРХОВСКИЙ: Да, довольно много случаев.

Е. БУНТМАН: И списки продолжают висеть. И все это можно – раз, Яндекс Блоги, и все, все сразу видно.

А. ВЕРХОВСКИЙ: Ну, видимо, нужно время некоторое. Вот когда в каком-нибудь конкретном отделении милиции подожгут машину милицейскую в знак протеста против антирусской власти, тогда в этом отделении задумаются, что, кажется, да, вот это их тоже касается. А вот эти Центры Э, они же не всесильны, они как бы понимают, что тут вполне практическая угроза, но это оперативная служба, они многие вещи не могут делать. На самом деле, здесь действительно есть проблема такая. А вообще, да, угрозы все более серьезные. Потому что, в принципе, вот это ультраправое движение все больше осознает себя как радикальную антиправительственную оппозицию. Радикальную, именно в том числе в смысле методов. Наверное, в самом известном списке врагов, где с адресами и прочее все было, там фигурировала целая группа судей Верховного суда, например. Вот когда судьи Верховного суда появились, тогда да, тогда там, конечно, Генеральная прокуратура оживилась и началось какое-то расследование, которое пока, впрочем, ни к чему не привело, хотя прошло уже два года, что ли, или три, я уж не помню.

Е. БУНТМАН: Ну и, может быть, последняя тема. Это дело по убийству Станислава Маркелова и Анастасии Бабуровой. В убийстве подозревают, опять же, националистов. Считается, что убийство было совершено из националистических побуждений. И там несколько другая модель. Это, получается, такой, индивидуальная терроризм, уже с огнестрельным оружием, абсолютно идеологический. Не какие-то подростки, школьники, которые ВКонтакте договорились пойти на Манежную, а вполне себе взрослые сложившиеся люди. Вот это что? это куда-то вписывается? Или это индивидуальный случай?

А. ВЕРХОВСКИЙ: Это просто те самые подростки, которые выросли и не отошли от движения. Собственно говоря, раньше, в былые годы, как правило, вот так пацан побегает, у него идеи постепенно с возрастом выветриваются, и он переходит к мирной жизни. В лучшем случае он будет деньгами помогать товарищам. А чем дальше, тем больше людей стало оставаться. Соответственно, если они не попадались, у них накапливался опыт, и они становились вот такими достаточно опасными людьми, как, собственно, стал Никита Тихонов. И ведь он не один такой. Там в деле фигурирует некоторое количество людей, которые известны только по никам, которые были его соратниками, они фигурируют в разговорах, в записях и так далее, связанные с подпольной группой «Комбат 18». И это вполне, в общем, реальные террористы.

Е. БУНТМАН: Выпускники МГУ, между прочим.

А. ВЕРХОВСКИЙ: Здесь нет никакого противоречия. Вообще, надо сказать, что предположение, что нац и скинхед – это такой парень из какой-то бедной-несчастной семьи, это совершенно не так. Он из какой угодно семьи. Просто достаточно посмотреть, кто на скамье подсудимых. Это очень разные люди. И с любым бэкграундом.

Е. БУНТМАН: Ну вот последнее. Вы говорите, что нет никакой организации и это движение, если можно сказать, стихийное. Тем не менее, создается ощущение, что какие-то связки все время есть. Есть Центр юридической защиты, есть «Русский вердикт », есть определенная музыкальная общность, тоже в деле Тихонова это все фигурирует. Есть, в конце концов, финансовая помощь. Есть ощущение структуры.

А. ВЕРХОВСКИЙ: Эта структура не партийного типа. Это движение действительно с реально горизонтальной структурой, полностью децентрализованное . Попытки создавать какие-то централизованные структуры на этом месте все как одна заканчивались провалом. Либо тут вмешивались правоохранительные органы, либо оно разваливалось само из-за внутренних конфликтов. Ну, наверное, будут еще попытки, потому что история уже длинная, но эффективна именно вот эта горизонтальная сетевая структура, с которой гораздо труднее бороться и которая в нужный момент обеспечивает все равно достаточную степень связности и способности мобилизовать людей, неважно, на что – на проведение концерта, или на нападение на концерт каких-то оппонентов, или выход на площадь, или конкретное нападение на кого-то. Это все можно сделать, не создавая партию.

Е. БУНТМАН: Спасибо большое. Александр Верховский, директор информационного центра "Сова".»

Ношение пистолета может стать легальным и в России. Правда, только лет через семь, не раньше, говорят эксперты из Совета Федерации. Много это или мало? Готовы ли граждане России к такой мере? Как легализация оружия отразится на уровне преступности и на российском обществе вообще? Аргументов и у сторонников, и у противников введения права на ношение оружия достаточно. Предлагаем вам подборку фактов и мнений на этот счёт.

Факты

В России оборот оружия осуществляется в соответствии с Федеральным законом «Об оружии» от 13 декабря 1996 года и Постановлением Правительства от 21 июля 1998 года. Закон делит оружие на три вида: гражданское, служебное и боевое (ручное стрелковое и холодное). Гражданское оружие, в свою очередь, подразделяется на оружие самообороны, спортивное, охотничье, сигнальное и холодное.

В качестве оружия самообороны граждане России могут использовать:

Гладкоствольное длинноствольное оружие, в том числе с травматическими патронами,

– огнестрельное бесствольное оружие с патронами травматического, газового и светозвукового действия,

– газовое оружие и

– электрошоковые устройства.

Ношение длинноствольного оружия самообороны запрещено. Кроме того, запрещено длинноствольное оружие с ёмкостью магазина более 10 патронов, длиной ствола менее 500 мм и общей длиной менее 800 мм. Спортивное огнестрельное оружие с нарезным стволом можно хранить только на спортивных объектах.

Право на приобретение оружия даётся гражданам России с 18-летнего возраста. Для приобретения оружия необходимо получить лицензию, предоставив для этого в орган внутренних дел заявление, медсправку и удостоверение личности. Лица, приобретающие оружие самообороны впервые, обязаны пройти проверку на знание правил безопасного обращения с оружием.

Единственная возможность получить право на владение и ношение короткоствольного огнестрельного оружия – в том случае, если оружие наградное. Статья 20.1 закона «Об оружии» гласит, что получить наградное оружие можно на основании указа Президента или постановления Правительства России, указов глав иностранных государств или глав правительств иностранных государств, а также «на основании приказов руководителей государственных военизированных организаций». Для получения разрешения на хранение и ношение наградного оружия достаточно представить в полицию медсправку.

В списке наградного оружия, утверждённом Правительством 5 декабря 2005 года, 14 позиций. Половина из них – 9-миллиметровые пистолеты, также в список входят 7,62-миллиметровый пистолет ТТ и револьвер системы «Наган».

Ношение оружия разрешено во многих странах мира. Перечислю их по убывающей – в соответствии с насыщенностью: США (90 единиц оружия на 100 человек населения), Швейцария (46), Норвегия (36), Канада (31), Австрия (31), Германия (30), Уругвай (17), Мексика (15), Аргентина (13), Италия (12), Бразилия (9), Болгария (9), Эстония (9), Израиль (6), Филиппины (5), Чехия (5), Индия (4), Латвия (4), Литва (3), Молдавия (3), Гватемала (2), Гондурас (2), Парагвай (2), Ямайка (2).

Как сторонники, так и противники легализации оружия в России любят, в особенности, ссылаться на опыт США и Европы. В США право на свободное хранение и ношение оружия гарантируется конституцией, а именно второй поправкой, принятой в 1791 году. Однако история и традиции обращения с оружием ещё древнее.

В системе англосаксонского общего (прецедентного) права право на ношение оружия рыцарями и свободными гражданами, находящимися на службе у короля, существовало задолго до изобретения огнестрельного оружия. Билль о правах, принятый в 1689 году после так называемой «Славной революции» 1688 года, закреплял это право – по крайней мере, за протестантами. Данное положение мотивировалось тем, что в эпоху правления Стюартов, свергнутых революцией, протестанты подвергались дискриминации, а поэтому отныне они имели законное право на самозащиту. По сути, в этом разделе Билль о правах констатировал сложившийся статус-кво. Естественно, никакого повального приобретения оружия широкими массами населения за этим не последовало.

Однако впоследствии в Великобритании была принята целая серия законов, последовательно урезавших список типов оружия, которое могло находиться в частных руках. Наконец, акт «Об огнестрельном оружии» от 1997 года фактически ввёл полный запрет на владение им.

Вторая поправка к конституции США была, с одной стороны, порождением англосаксонской системы общего права, с другой – отражением реальности, сложившейся в Северной Америке более чем за полтора столетия освоения этих территорий переселенцами, прибывшими в основном с Британских островов. Постоянная борьба с дикой природой и местным населением, настроенным далеко не всегда дружелюбно, а затем и война за независимость от бывшей метрополии привели к тому, что практически у всего взрослого населения на руках было оружие. И вопрос стоял не о том, чтобы его разрешить, а о том, как упорядочить его применение.

Именно здесь берут начало споры о том, применим ли опыт США и Европы в России.

Аргументы «против»

Дело в том, что история России коренным образом отличается и от опыта США, и от традиций европейских стран. Резкое снятие запретов, существующих уже более 90 лет (запрет был введён декретом Совнаркома «О сдаче оружия» от 10 декабря 1918 года), и отсутствие культуры применения оружия могут привести к непредсказуемым последствиям. Каждый будет считать себя вправе самостоятельно определять, что является достаточным основанием для применения оружия.

Да и в мире по статистике в первой десятке стран с наибольшим числом жертв огнестрельного оружия девять – это страны, где разрешено ношение огнестрельного оружия. Так, уровень смертности (количество человек в год на 100 тыс. населения):

– Албания – 22,1;

– Бразилия – 21,7;

– Ямайка – 18,6;

– Гватемала – 18,5;

– Парагвай – 18,4;

– Гондурас – 16,2;

– Уругвай – 13,9;

– Аргентина – 11,5;

– США – 11,3;

– Филиппины – 8,1.

Правда, семь из этих стран – это государства Латинской Америки, имеющие специфические историко-культурные традиции и менталитет.

Впрочем, и США – вовсе не образец для России, считают противники легализации оружия. Лёгкость приобретения стволов в этой стране и там оборачивается лишними трагедиями. Вспомните студента университета Виргиния, в 2007 году расстрелявшего более 30 человек. Он тоже, как и все, очень легко приобрёл в магазине свою опасную игрушку. Или более поздний пример – 20-летний мужчина, пустивший пулю в голову конгрессмену из штата Аризона. Оба преступника ранее не имели криминального прошлого и на учёте у психиатров не состояли.

Высказывания в Интернете – подлинный глас народа. Послушаем его:

«В нашем диком обществе разрешать носить оружие для самообороны – это разрешить вести гражданскую войну. У кавказских народов до сих пор существует кровная месть. А психически неуравновешенные люди, а выпившие люди, которым хочется повеселиться? Яркий пример – Москва, метель, снежные заносы, коммунальщики убирают снег с трассы и создают заторы на этих трассах, гражданин не выдерживает и стреляет по трактористу. Он не хотел, но нервы сдали. А самооборона? Обеспечить населению защиту от преступников, и не нужна нам самооборона, ей не смогут воспользоваться простые люди», – считает пользователь Дарья.

«Как только разрешат оружие, так полученное оружие будет украдено, отобрано т.п. и использовано в известных целях. 100%. И нужна эта легализация как раз преступникам», – пишет Владимир Рудой.

«В своём неблагополучном районе я спокойно хожу в тёмное время суток, потому что верю: от любого нападающего у меня есть шанс увернуться и убежать. А если какой-нибудь отморозок достанет из маминого сейфа пушку, вряд ли я успею выхватить свой Смит-Вессон», – опасается Yuzhny.

«Мало кому из преступников, понимая, что я могу достать ствол, придёт в голову встать ко мне лицом на почтительном расстоянии и подождать, пока я расстегну куртку, залезу в кобуру, выну пистолет. И ещё: вы посмотрите, какие нервные водители мотаются по Москве. Тут даже с травматикой каждый день какие-то неурядицы происходят, а уж с боевым пистолетом это просто беспредел начнётся. А сколько народу вечером идёт по улице, приняв или принимая бутылочку пивка. А если у таких через одного будет пистолет? И, наконец, допустим, успели вы вынуть пистолет и выстрелили в преступника. И убили... А сообщник его убежал и расскажет потом, что они только закурить-то и хотели, а по ним сразу открыли огонь.

Я не понимаю, зачем разрешать боевое оружие, когда и так есть масса средств защиты – та же травматика, электрошокеры, баллончики. Лично мне очень понравилась звуковая штуковина – по ушам бьёт так, что, кажется, перепонки лопнут.

Такое впечатление, что тут какие-то другие цели преследуются – скрытые. Или производителям оружия понадобилось расширить рынок сбыта», – предполагает Alexander.

«Проблема в том, что оружие у нас стопроцентно будет попадать не в те руки. А если человеку терять нечего, он может сделать, что угодно. Вот в Норвегии по законодательству каждый военнообязанный должен хранить штатное оружие и обмундирование дома. Но начал бойню не один из сотен тысяч военнообязанных, а человек с тараканами в голове», – уверен Аркадий Павлов.

«Сейчас джигиты из травматики стреляют, а появится боевое – будут бить наверняка!» –считает человек, подписавшийся «Добряк Всепрощающий».

Есть аргументы «против» даже у известных сторонников легализации оружия – члена президиума Ассоциации юристов России Михаила Барщевского и председателя Федерального совета общественного объединения «Гражданское оружие» Андрея Василевского :

«В последнее время суды и правоохранительные органы фактически перестали применять норму о необходимой самообороне. Боюсь, если в отношении преступника будет применяться боевое оружие, правоохранительные органы будут действовать особенно жестко», – опасается Михаил Барщевский.

«Проблема действительно острейшая, – подтверждает его точку зрения Андрей Василевский. – Если в прежние годы самооборонщиков обвиняли в превышении необходимой обороны, то сегодня органы следствия в основном возбуждают дела по статьям нанесение телесных повреждений или о непреднамеренном убийстве. Если принять во внимание обвинительный уклон нашего суда, победой считается случай, когда удается достичь условного приговора, без реального заключения человека под стражу».

Аргументы «за»

В самом общем виде точка зрения сторонников легализации оружия в России звучит так: право граждан на приобретение, хранение и применения огнестрельного оружия, соединённое с включением в гражданский оборот оружия и боеприпасов, является естественным правом и не может быть ограничено. Всякое его ограничение или упразднение является покушением на права человека и гражданина и является безусловным доказательством узурпации власти какой-либо группой лиц.

Тот политический режим, где право граждан на владение оружием ограничено или не признано, можно охарактеризовать как тиранический или деспотический. Армия и полиция, вооружённые, в отличие от большинства граждан, огнестрельным оружием, предохраняют такое государство от попыток захвата власти народом.

«Право на ношение оружия – это право на самозащиту, – поясняет председатель Федерального совета общественного объединения «Гражданское оружие» Андрей Василевский . – Человек, который лишён его, не может защищать многие свои права, он оказывается в положении приниженном, зависимом от государства, власти, полиции.

Кроме того, оружие – это атрибут свободы. Причины ограничений на владение оружием в России, введённые в 1918 году, были чисто политическими, а отнюдь не направленными на борьбу с преступностью. Это было сделано для обеспечения беспрепятственного проведения политики красного террора.

Есть цифры по поводу применения длинноствольного оружия со времени разрешения на него. Например, за 2004 год в Москве зарегистрировано около 370 тысяч стволов, совершено около 10 преступлений. То есть из 37 тысяч ружей стреляет только одно. Причём далеко не всегда это приводит к тяжким последствиям.

И после легализации короткоствольного оружия убийств не станет больше. Наоборот, их станет меньше. Главным образом, потому, что право на владение оружием действует на потенциальных преступников профилактически.

Об этом свидетельствует зарубежная статистика: после введения права на ношение оружия количество насильственных видов преступлений, то есть убийств, ограблений, изнасилований, неизменно сокращается. Богатый опыт легализации ношения короткоствольного оружия есть у наших ближайших соседей из Восточной Европы, Прибалтики, Молдавии и Приднестровья. Во всех случаях число убийств падало, а не росло. Система лицензирования способна отсеять людей с судимостью, кто состоит на учёте в психоневрологических, наркологических диспансерах.

Даже если это законодательно разрешено, постоянно носят оружие с собой максимум 5 процентов владельцев. Но после того как эти несколько процентов появляются, со всех остальных исчезает печать, которую нам сегодня поставило на лоб государство: «Не вооружён. Можно нападать, ничего не опасаясь». А это непосредственным образом сказывается и на самых беззащитных: женщинах, пожилых людях, инвалидах.

Из опроса, проводимого министерством юстиции США, выяснялось, что из тех, кто при ограблении не использовал оружие для самозащиты, физически пострадали около четверти – то есть их избивали, насиловали, ранили. Из тех, кто применил оружие для самозащиты, страдало менее 8 процентов. Причём в подавляющем большинстве случаев защищавшиеся никого не убивали и даже не ранили. Они демонстрировали оружие или делали предупредительный выстрел.

Разумеется, польза стрелковых тренировок очень высока. Но человек даже с минимальной подготовкой будет представлять для преступника угрозу. Около 60 процентов заключённых американских тюрем признались, что порой отказывались от преступлений, заподозрив, что жертва вооружена.

Что же касается предположений, что после легализации самим преступникам будет легче приобретать оружие, то ответ таков: во всём мире легально зарегистрированное оружие практически не используется в криминальных целях. Ведь при преступлениях на месте остаются гильзы и пули, по которым можно идентифицировать оружие и найти преступника.

В России существует комплекс самоуничижения. Во многих случаях мы склонны недооценивать себя и окружающих. К тому же восприятие оружия в разоружённом обществе очень сильно отличается от восприятия оружия в обществе вооружённом. Даже в нашей стране в таёжных, лесных регионах ружья есть почти в каждой избе. И там они ни у кого не вызывают удивления или страха.

А вот большая часть жителей какого-нибудь мегаполиса видит оружие только в криминальной хронике или боевиках. У них на подсознательном уровне устанавливается жёсткая связь между оружием и насилием. В действительности же, оружие в подавляющем большинстве используется для предотвращения насилия.

По крайней мере, у нас должен быть этот выбор. Даже если бы полиция работала идеально, важности оружия для самозащиты и его профилактической роли это не отменит. Полиция, по сути, – только вторая линия обороны. Нападения не происходят рядом с патрулём или отделением полиции. Поэтому непосредственно в момент совершения преступления полицейский не поможет. Лишать законопослушных граждан права на ношение оружия – значит разрушать первую линию обороны», – заключает Андрей Василевский.

«Помните, Древний Рим? У плебеев оружия не было, а у патрициев было. Средние века – простолюдинам нельзя, дворянам можно. Царская Россия – крепостным нельзя, помещикам, дворянам можно. То есть оружие давным-давно стало атрибутом власти», – считает член президиума Ассоциации юристов России Михаил Барщевский . И приводит в доказательство своей точки зрения статистику:

«На руках населения в России за последние 20 лет появилось 6 миллионов единиц «длинноствола». Рост преступлений, совершённых с использованием этого оружия, – 0,1 процента. А количество ограблений – не краж, а именно ограблений – загородных коттеджей, дач уменьшилось на 80 процентов.

Когда лет 10 назад в Великобритании запретили ношение короткоствольного оружия, рост уличной преступности составил 68 процентов.

Отношение к оружию является в какой-то степени показателем состояния общества, в нашем случае его психологической незрелости».

Психиатр-криминалист Михаил Виноградов вспоминает историю Андерса Брейвика – норвежского террориста, организовавшего взрыв в центре Осло и напавшего на молодёжный лагерь правящей Норвежской рабочей партии 22 июля 2011 года, в результате чего 77 человек погибли и 97 получили ранения. А также весну 2009 года в России, когда майор милиции Денис Евсюков больше часа охотился на людей в московском супермаркете.

Сходство налицо: ни одного поддающегося логике мотива. И в обоих случаях жертвы были одинаково беззащитны. И Брейвик, и Евсюков были уверены: им никто не ответит.

«Если бы человек, который стреляет по безоружным людям, знал, что он получит в ответ пулю от кого-то из вооружённых, он бы, скорее всего, не открыл стрельбу», – считает Михаил Виноградов.

А владелец стрелкового клуба Валерий Баликоев сравнивает реалии жизни Молдавии и России: «В Молдавии за год после легализации короткоствольного оружия уличная преступность снизилась в два раза. А местные бандиты потянулись в Россию – тут теперь безопаснее. Их задерживают и спрашивают, чего же вы сюда приехали безобразничать? На что они отвечают, а в Молдавии можно и на пулю нарваться, у людей теперь пистолеты есть».

Причина большого количества смертельных случаев от травматики, считают сторонники легализации оружия, в том, что люди её недооценивают. Человек, применяющий травматическое оружие, думает, «что это его кулак. Только вылетевший на 20 метров», – образно выражается первый заместитель Председателя Совета Федерации Федерального Собрания РФ Александр Торшин . Боевые же пистолеты повысят ответственность людей, и они, разумеется, не будут использовать их так, как это происходит сейчас с травматическими.

В заключение можно сказать, что сторонники и противники легализации оружия сходятся в одном: дискуссия о праве на владение и ношение огнестрельного оружия – одна из самых жарких в современном обществе и одновременно одна из самых бесплодных. Аргументы сторон хорошо известны, вероятность нахождения общего языка практически нулевая, а опираться на количество сторонников той или иной – опасно. Ведь, как показывает история, точка зрения, разделяемая большинством, нередко – а точнее, как правило – оказывается неверной.

Были использованы материалы журнала «Власть», НТВ, «Российской газеты», ряда соцсетей.

В России идут бурные дискуссии о необходимости легализации в целях самообороны короткоствольного оружия (пистолетов и револьверов). Противники и сторонники этой инициативы едины в том, что едва ли ее одобрит Госдума. Инициатива вице-спикера Совета Федерации Александра Торшина, предложившего легализовать короткоствольное оружие и разрешить продавать его россиянам для использования в целях самообороны и вызвала бурные дискуссии. Сторонники и противники этой инициативы приводят разнообразные аргументы в пользу своей точки зрения, но сходятся в одном - едва ли соответсвующий закон будет одобрен российским парламентом...

Ярым противником того, чтобы граждане России на законных основаниях имели возможность приобретать короткоствольное оружие и использовать его в целях самозащиты, выступает адвокат, председатель комиссии по безопасности Общественной палаты Анатолий Кучерена. "Это не допустимо. Мы совершенно не готовы к этому, - заявил Кучерена, комментируя инициативу Торшина. -В первую очередь об этом говорят данные статистики и судебной практики. Люди часто применяют оружие совершенно неоправданно, например, находясь в состоянии аффекта".

А вот председатель общественной организации "Профессиональный союз негосударственной сферы безопасности", член Общественной палаты Дмитрий Галочкин абсолютно убежден, что закон, разрешающий гражданам использовать пистолеты и револьверы для самообороны, просто необходим. "У людей должна быть возможность защищать себя, свою честь и достоинство, своих родных и близких, а также свое имущество".

При этом эксперт считает, что выдавать разрешение на приобретение короткоствольного оружия можно и нужно далеко не всем желающим. По выражению Галочкина, на это могут рассчитывать лица, которые не состоят на учете в психоневрологических диспансерах, имеют отличное здоровье (в том числе зрение), безупречную профессиональную и личную биографию, а также принимали участие в волонтерской деятельности по охране общественного порядка... последний пункт, фееричный, я считаю. Кроме того, потенциальный обладатель пистолета или револьвера должен уметь обращаться с ним. Глава "Профессионального союза негосударственной сферы безопасности" предлагает также дополнить соответствующий законопроект, который, как ожидается, поступит на рассмотрение Думы в начале 2013 года, нормой, обязывающей лицо, приобретающее короткоствольное оружие, посещать стрелковый клуб и сдавать экзамен, как при получении водительского удостоверения.

Сторонники свободного оборота короткоствольного оружия также уверены, что с принятием закона снизится преступность. "Ни одна самая эффективная полиция не способна обеспечить безопасность всех на улице, - отметил руководитель Московского объединения владельцев оружия "МАТИС-Сайга" Рафаил Рудицкий. - Наличие у некоторых граждан пистолетов в целях самообороны я расцениваю как сигнал преступникам - вместо добычи вы получите в ответ пулю".

Анатолию Кучерене подобные аргументы представляются ошибочными. "Тезис о возможном снижении преступности некорректен, - убежден адвокат. - Едва ли информация о наличии оружия как-то повлияет на действия преступников или будет способствовать миру в обществе". Однако с тем, что принятие закона о свободном обороте короткоствольного оружия поможет ловить преступников и собирать доказательную базу, спорить трудно. Как пояснил Рафаил Рудицкий, по пуле, выпущенной из нарезного ствола, можно найти пистолет, тогда как на резиновых пулях для травматического оружия следов не остается.

Легализация короткоствольного оружия, по мнению экспертов, только тогда принесет положительный эффект, если одновременно будет изменен закон о необходимой самообороне. Как показывает правоприменительная практика, сегодня лицо, применившее оружие в целях самообороны, часто изначально считается виновным. "Действительно, норма закона о необходимой самообороне недостаточно хорошо работает. На мой взгляд, это объясняется особенностями правового мышления судей", - считает председатель Комитета "За гражданские права" Андрей Бабушкин. Представители правоохранительных органов в большинстве своем не способны спрогнозировать последствия насилия. По словам Бабушкина, зачастую в полиции на обращения граждан, жалующихся на побои или угрозы, можно услышать в ответ "ну, вас же не убивают".

Возьмём к примеру Германию... в этой стране 10 миллионов стволов легального оружия. Закон о владении оружием в Германии - один из самых жестких в мире. На владение огнестрельным оружием надо получить специальное разрешение. Охотники или спортивные стрелки должны пройти специальный курс обращения с оружием. Полиция должна подтвердить, что у кандидата нет судимостей. Во многих случаях требуется еще и заключение психиатра. Даже на ношение газовых и стреляющих холостыми патронами пистолетов необходима лицензия.

Особая статья - боевые пистолеты и револьверы для самообороны. Чтобы получить лицензию на владение таким видом оружия, нужно доказать, что ваша профессиональная деятельность связана с особой опасностью для жизни. Шансы получить такое право есть, например, у ювелиров, адвокатов или сотрудников охранных фирм.

Хранить оружие нужно в специальных закрытых помещениях или сейфах, причем, всегда отдельно от патронов. Даже охотники не имеют права провозить свои ружья в салоне автомобиля - оружие должно находиться в закрытом багажнике. Причем правила постоянно ужесточаются, в частности, возрастной ценз для владельцев оружия был повышен с 18 лет до 21 года. Всем молодым людям до 25 лет необходимо пройти психологическую экспертизу для получения разрешения.

Полиция получила право без предупреждения проверять, выполняются ли правила хранения оружия - правда, лишь с разрешения владельца. Штрафы за неправильное хранение оружия повышены. По данным различных опросов от 59 до 71 процента немцев выступают за полный запрет хранения огнестрельного оружия в частных домах и квартирах....

Это я привёл для сравнения того, как оно должно быть. Вот лично я - за продажу короткоствола, потому как оружие есть и так у тех, кто планирует совершить противоправное деяние, но его нет у жертвы - априори, это не справедливо. Но... вопрос контроля меня сильно беспокоит и я думаю, что различные разрешительные документы будут покупаться по аналогии с водительскими документами, вот к бабке не ходи, так и будет. Посему, я вот не могу определиться, За я или Против. А Вы определились, оно вам надо?

Сохранено

В последнее время в различных СМИ развернулась широкая дискуссия по вопросу легализации короткоствольного огнестрельного оружия. Народ разделился на два больших лагеря: одни за легализацию короткостволов, другие категорически против неё. В этом плане нам показалось весьма интересным мнение по этому вопросу блогера hardingush , профессионала-спезназовца, который уже в течение нескольких лет проходит нелёгкую службу в Ингушетии, и об огнестрельном оружии знает не понаслышке. Предлагаем и Вам ознакомиться с его мнением – так сказать, для размышления.

*****

Вот любят у нас ссылаться на Америку. Дескать, посмотрите статистику, у них там легализация огнестрела спасает жизнь. В США вообще-то во всех городах есть такие районы, куда обывателю в принципе заходить не стоит, даже с базукой. Все грабители там с оружием. И в 99% случаев им никто не оказывает сопротивления.

Разговоры о том, что я предпочитаю носить оружие, а не баночку вазелина — это просто треп, потому что наличие оружия не отменит баночку вазелина, которую нужно носить с собой. Ну, направят на вас пистолет и что? Вы будете, как в вестерне, резко выхватывать свой револьвер и стрелять в негодяя? Да, скорее всего, до этого просто не дойдет — вам просто дадут монтировкой по голове и отнимут и кошелек, и часы, и пистолет.

В критической ситуации, я сомневаюсь, что много кто способен будет правильно ее оценить. Будут случаи, когда запаниковавший обыватель выпустит обойму в человека, который ему показался страшным в темноте издалека. Будут случаи, когда по пьяни перестреляют друг друга. На эмоциях во время ссоры. Или просто пошутив неудачно.

Возвращаясь к США, вспоминаем расстрелы учеников школ и зрителей в супермаркетах и кинотеатрах. В России майор Евсюков сбрендил и устроил побоище. Он проходил медотбор, включающий строгое медицинское тестирование на устойчивость психики. Теперь представьте, сколько будет таких сбрендивших среди гражданских.

Аргумент — строго следить, справки о вменяемости и т.д. Ну, все прекрасно понимают, что покупка справки в поликлинике — это как бы даже не экзотика. Да и при отсутствии коррупции — кто проходил медобследование на права? Сильно вас там пытал психиатр?

Люди хотят безопасности, это понятно, но средства ее достижения — абсолютно идиотские предлагаются. У скольких из вас есть мобильный телефон участкового? Сколько раз вы звонили в полицию, заметив подозрительные движняки у подъезда или драку? Безопасность достигается не наличием у всех оружия, а отсутствием разрухи в головах . Сделайте для себя хоть что-то в плане безопасности. Например, позвоните в полицию, узнайте, кто у вас участковый, встретьтесь с ним и скажите: «Брат, рассчитывай на меня если что. Давай обменяемся номерами мобильников».

Для особо упоротых. Рассказываю, что будет после легализации .
Вы не сможете попасть с оружием в кинотеатр, супермаркет или любое другое заведение с массовым пребыванием людей. Пистолет вам девать некуда (рамки, как в Осетии, будут стоять перед зданием), вы разворачиваетесь и тупо уходите от рамки металлодетектора. Рано или поздно вы его вообще перестанете брать с собой.

Металлодетекторы и обыски (да, не имеем права обыскивать, скажут охранники, но мы вас просто не пропустим без этого) при входе в рынок, супермаркет и т.д. тупо задолбают вас и тех, кто был против легализации, и вообще всех, и вы будете чесать репу — ради чего это все было? Ствол вы с собой не будете носить, и будете находиться в такой же опасности, как и раньше .

Вы его не будете носить и еще по одной причине, которую вам объяснит любой военнослужащий или сотрудник полиции. Потерять пистолет — это такая куча проблем, которую себе гражданский и представить не может . Но живо представит, когда легализуют.

И каков профит? Ствол будет у вас лежать дома в сейфе, и вы его будете оттуда доставать, чтобы почистить и показать участковому, когда он придет с проверкой. А проверки будут поставлены в связи с легализацией на жесткий контроль. И участковые будут рубить палки не на борьбе с преступностью, а отчитываясь, сколько проверок они провели. Так что, легализуйте! Как говорится «флаг вам в руки»!

Поймите меня правильно, оружие не только не гарантирует вам безопасности, но и создаст предпосылки к тому, чтобы на вас напали или вашу квартиру ограбили именно с целью его отжать. При внезапном нападении — ваше оружие уйдет к нападавшему практически со 100% вероятностью. И вот уже ваш ствол — орудие преступления.

Проведенный опрос наглядно показывает, что граждане хотят иметь оружие. Лично я в повседневной жизни предпочитаю обходиться без него. Потому что геморроя больше, чем толку. Давайте я вам немного расскажу, как обычным сотрудникам правоохранительных органов можно получить оружие на постоянное хранение и ношение.

Сотрудник пишет мотивированный рапорт на имя начальника управления, в котором должен доказать, что ему по жизни нужно передвигаться с оружием. Даже, если он это и докажет, и собственная безопасность подтвердит наличие угроз и т.д. и т.п., сотрудник должен сдать зачетную стрельбу и показать там результат не ниже «хорошо». Это минимум 24 балла с трёх выстрелов с расстояния 25 метров. Получив оружие, сотрудник знает, что он гарантированно сядет в тюрьму :

— если во время его самообороны пострадают третьи лица (преступник упал и второй выстрел пролетел мимо, убив случайного прохожего);
— если он забудет предупредить преступника о том, что собирается применить оружие, и не даст предупредительный выстрел в воздух (или не сможет доказать, что у него не было такой возможности);
— если он не сможет доказать, что его жизни и здоровью угрожала реальная опасность;
— если он выстрелит в одинокую женщину или несовершеннолетнего (ну, если только они группой нападают).

Кроме этого есть еще возможность пистолет провтыкать. Или нарушить правила ношения и хранения. Все это может сказаться на его карьере самым плачевным образом. Случаев, когда сотрудники начинали палить куда попало я знаю несколько. Причём это были подготовленные сотрудники, которые обладают необходимыми навыками. Знаю и случаи, когда сотрудники стреляли в свою жену-изменщицу или в друг друга по ошибке. Но, слава богу, такие случаи не частые. Все-таки люди проходят профотбор.

Как будут себя вести гражданские в экстремальной ситуации предсказать трудно. Любой сотрудник знает, что пистолет ни в коей мере не гарантирует безопасность . Это не бронежилет. Более того, человек с оружием склонен лезть на рожон. Там, где, проходя с девушкой, он услышит смешки от толпы подростков в свой адрес и проигнорирует их, в случае с оружием он может и захотеть показать свой героизм. А дальше подростки не испугаются и не разбегутся. И закончится все это печально – «Весна опять пришла и лучики тепла доверчиво глядят в мое окно …».

Любой сотрудник знает, что от оружия больше проблем, чем пользы в повседневной жизни. Мотивация «Я хочу пистолет, потому что мне страшно » не поможет. Вам будет страшно и с пистолетом . Ну а то, что у преступников есть пистолеты, так дайте мне автомат, а если у них появился автомат, дайте мне пулемет, гранатомет, танк… Это из разряда детского сада.

Учитывайте еще тот факт, что легализация оружия не гарантирует того, что те, кто так яростно ратовал за его легализацию, получит такое право . Тупо участковый в плохом настроении даст вам плохую характеристику, и забудьте об оружии. А у остальных оно будет.

Ну и главное. Сотрудники правоохранительных органов предпочитают применять оружие только в самых крайних случаях и потом долго задалбываются доказывать, что это был ТОТ САМЫЙ СЛУЧАЙ.

А тем, кто думает, что с пушкой он попячит всех, включая Брюса Уиллиса и Чака Норриса, рекомендую ознакомиться с практикой судопроизводства по превышению пределов необходимой самообороны. Жизнь человеку у нас в стране гарантирована Конституцией. Даже преступнику. И, завалив гопника, вы врядли сможете доказать, что другого выхода у вас не было. Вы ведь не безногий инвалид, что не могли убежать.

PS : Почему для меня желание иметь короткоствол является признаком личной трусости? Потому что я за свою жизнь не боюсь, но боюсь за жизнь своих близких. Будет ли гордый владелец пистолета ходить кругами вокруг своего ребенка, пока он гуляет на улице? Пойдет с ним в ночной клуб? Встречать и провожать жену и сопровождать ее везде? Нет, конечно. Тогда зачем ему пистолет?

____________________________________________

Вооружённость населения и убийства. Статистический анализ данных ООН.

1

1 ФГБОУ ВПО «Национальный исследовательский Томский политехнический университет», Институт международных отношений и языковых коммуникаций (ИМОЯК НИ ТПУ)

В статье с социально-психологических позиций рассмотрена проблема легализации огнестрельного оружия в России, приведены аргументы сторонников этой идеи и контраргументы автора статьи. Автор считает, что легализация огнестрельного оружия приведет к росту преступности за счет профессиональной преступности и ранее законопослушных граждан, увеличит число ошибок при применении табельного оружия сотрудниками полиции, число смертей в результате несчастных случаев вследствие отсутствия культуры владения оружием. Основными причинами, препятствующими принятию российским обществом оружия как средства самообороны, а не орудия преступления, являются российский менталитет, признающий право на оружие только за охотниками, преступниками и сотрудниками «силовых» структур (армии, полиции и т.п.), социально-психологическая атмосфера в современной России, повышенная тревожность и агрессивность граждан, несовершенство российской правовой системы, низкая правовая культура, криминализация моделей поведения, что нашло отражение в постоянном росте преступлений с применением травматического оружия. Автор также считает, что огнестрельное оружие не является эффективным средством самообороны.

легализация оружия

преступность в России

правосознание

1. 50 фактов о гражданском оружии. [Электронный ресурс] : портал сторонников легализации короткоствольного оружия. – URL: http://vooruzhen.ru/news/139/3928/ (дата обращения: 23.04.2014).

2. Андрюхин А. Москвичи стали чаще стрелять [Электронный ресурс] : газета «Известия». – URL: http://izvestia.ru/news/357751 (дата обращения: 23.04.2014).

3. Лунеев В.В. Особенности современной преступности в России // Куда пришла Россия? Итоги социальной трансформации – М.: МВШСЭН, 2003. – С. 263-271.

4. Наши стволы посчитали. [Электронный ресурс] : guntact: первая социальная сеть для охотников и владельцев оружия. – URL: http://guntact.ru/forum/7/17/983 (дата обращения: 22.04.2014).

5. Общественное мнение – 2012. Ежегодник. – М., 2012. – C.107.

6. Общественное мнение – 2012. Ежегодник. – М., 2013. – C.129.

7. Рожков Р. Мушка-кормушка. [Электронный ресурс] : Еженедельный экономический журнал «Коммерсант». – URL: http://www.kommersant.ru/money/60924 (дата обращения: 23.04.2014).

8. Розов Н.С. Природа преступности и механизмы криминализации общества. [Электронный ресурс] : Федеральный образовательный портал Экономика, социология, менеджмент. – URL: http://ecsocman.hse.ru/text/33472580 (дата обращения: 23.04.2014).

9. Травматическое оружие – не игрушка для запугивания преступников. [Электронный ресурс] : сайт ГУВД МВД по Нижегородской области. – URL: http://52.mvd.ru/news/ intervu/item/642465 (дата обращения: 23.04.2014).

10. Фалалеев М., Федосенко В. Где мой черный пистолет. [Электронный ресурс] : Российская газета. – URL: http://www.rg.ru/2012/07/23/pistolet-legal-site.html (дата обращения: 23.04.2014).

11. Центр документации новейшей истории Томской области (ЦДНИ ТО). Ф. 607. Оп.1. Д. 4445. Л. 35.

Актуальность настоящей статьи обусловлена непрекращающейся в российском обществе дискуссией о возможности легализации огнестрельного оружия. Автор, посвятивший много лет изучению социально-исторических причин отечественной преступности, полагает, что российское общество не готово к принятию такого феномена, как легальное личное огнестрельное оружие, и сколь-нибудь широкое его распространение приведет к росту числа преступлений, совершенных с его использованием.

По нашему мнению, легализация огнестрельного оружия противоречит российскому менталитету, складывавшемуся веками. (Здесь мы не включаем в понятие «российский менталитет» традиционное мировосприятие народов Северного Кавказа с его радикально иным представлениями об оружии.) Мы считаем, что российская культура признает только три типа вооруженного человека: охотник, разбойник (преступник), служивый (тот, кому служебное оружие выдано государством для защиты государственных же интересов), т.е. единственная легальная форма гражданского оружия здесь - охотник.

Охотники в современном российском обществе представлены широко; по данным на 2012 г. их насчитывалось свыше 3,3 млн чел., владеющих 4,9 млн единиц огнестрельного оружия (в среднем 1,3 на человека) . В большинстве своем, охотники - люди с особым складом характера, долго шедшие к приобретению оружия (как правило, охотничий опыт начинается с поездок с более опытными людьми, формирующими у новичков не только умение обращаться с оружием, но и отношение к нему), поэтому преступлений и несчастных случаев со смертельных исходом (в т.ч. непреднамеренных убийств) с применением охотничьего оружия в общей массе невелико, однако и их число растет. (Так, легальным охотничьим оружием были вооружены и подросток, устроивший 3.02.2014 г. стрельбу в московской школе № 263, и человек, захвативший 22.04.2014 г. банк в Белгороде; причем, в отличие от первого случая, во втором никаких нарушений, связанных с хранением оружия, нет. Здесь приведены лишь два преступления, вызвавших широкий общественный резонанс, между тем, их значительно больше. Так, конфликт во дворе жилого дома в Томске 20.04.2014 г. закончился убийством из зарегистрированного охотничьего ружья.) Таким образом, и охотничье оружие представляет определенную угрозу, легализация же огнестрельного оружия приведет к увеличению числа людей, не имеющих культуры обращения с ним (предусмотренные краткосрочные курсы по обучению владения оружием, разумеется, такого отношения не создадут), и, соответственно, к увеличению использования его в преступных целях (отнесем сюда и чрезвычайно проблемный вид преступлений - превышение допустимых пределов самообороны).

Вторым типом вооруженного человека мы указали преступника, включив в это понятие профессионального, потенциального и ситуативного преступника - ранее законопослушного человека, не намеревавшегося совершать преступление, однако способного на это. Именно неустойчивость последней группы представляет собой главную причину, по которой легализация огнестрельного оружия в России в ближайшем будущем является угрозой безопасности общества и государства. Это связано с тем, что основная масса граждан, представляющая собой в отношении к преступности своеобразную «прослойку» между криминалитетом и осознанно законопослушными гражданами, легко склоняется в ту или иную сторону при значительном изменении социально-психологической атмосферы. К этой категории относятся и вышеупомянутые охотники, а распространение огнестрельного оружия станет катализатором и для увеличения этого числа.

Итак, несвоевременность легализации огнестрельного оружия обуславливают криминалитет и обычные граждане, совершающие ситуативные преступления. Активность первого, вкупе с устоявшимся общественным мнением о низкой эффективности деятельности органов внутренних дел по охране жизни, здоровья, чести и имущества граждан , является причиной возникновения тяги части российского населения к огнестрельному оружию. Тяга это, однако, пока невелика: согласно результатам исследования, проведенного Левада-центром в 2013 году, 81 % опрошенных отрицательно отнесся к возможному разрешению ношения огнестрельного оружия в целях повышения личной безопасности всеми совершеннолетними гражданами. Поддержали идею 15 %, 4 % затруднились с ответом .

Действительно, в России ежегодно увеличивается число и темпы роста насильственной преступности , однако, легализация огнестрельного оружия не только увеличит темпы роста и количество преступлений, совершенных с его использованием, но и послужит катализатором для совершения таких преступлений. Защитники легализации оружия ошибочно полагают, что потенциальные преступники будут опасаться возможного вооруженного отпора, и это заставит их отказаться от своих намерений. Подобные заявления говорят о полной неосведомленности их авторов в психологии криминальной личности. Наоборот, подозрения о наличии у потенциальных жертв оружия повлекут рост числа убийств при совершении преступлений, в которых ранее убийства не являлись обязательной составляющей (разбой, грабеж). Кроме того, это приведет к росту числу преступлений, направленных на завладение оружием (исходим из предположения, что легальное приобретение оружия криминалитетом будет затруднительным). Травматическое оружие уже стало объектом краж. Его крадут из автомашин, карманов, женских сумочек (из последних - до 70 % похищенного оружия ).

Однако, на наш взгляд, наибольшую проблему вызывает не собственно увеличение числа преступлений, являющееся объективной общемировой тенденцией, а рост числа ситуативных преступников, которое, в случае легализации огнестрельного оружия, увеличится многократно. Это уже подтверждается ситуацией, сложившейся с использованием травматического оружия. Есть мнение, которое, в том числе, разделяют сторонники легализации огнестрельного оружия, что травматическое оружие (а также газовые и светозвуковые пистолеты) оказалось неэффективным средством самообороны, зато стало оружием нападения. За пять лет из травматического оружия было убито 70 и ранено свыше 600 человек , причем, речь идет не о преступниках, а об их жертвах. Неудивительно, что 58 % респондентов высказались за запрет продажи травматического оружия (против - 34 %, остальные затруднились с ответом) .

Необходимо отметить, что объективной статистики применения травматического оружия в целях самообороны не существует. Сторонники легализации оружия сообщают, что «в 2008 г. в Московской области, по данным МВД, граждане применяли травматическое оружие в целях самообороны 30 раз, и каждый случай был признан органами правопорядка законным; ежегодно в Москве в целях самообороны травматическое оружие используется более 500 раз ; всего же за 2007-2011 гг. в стране зарегистрировано 1,5 тыс. случаев его применения, при 2 млн проданных единицах травматического оружия . За тот же период, по официальной и очень сильно заниженной статистике МВД, в стране совершено около 115 тыс. убийств, т.е. травматическое оружие применено в 0.06 % убийств. Можно согласиться с утверждением, что травматическое оружие чаще спасает жизни, чем отнимает их, однако проблема заключается в том, что распространение травматического оружия уже привело к усилению деформации и без того низкой правовой культуры россиян. Так, зафиксированы случаи стрельбы по прохожим, в т.ч. детям; оружие применяется в конфликтах водителей. Продолжающееся и обостряющееся размежевание российского общества на малые группы по политическим и иным мотивам приведет к использованию оружия как средства давления на политических оппонентов (именно из травматического пистолета был убит болельщик «Спартака» Е. Свиридов, чья гибель вызвала широкий общественный резонанс), будет возрастать угроза жизни и здоровью участников митингов, демонстраций и т.п.

Есть мнение, что легализация огнестрельного оружия повышает уровень ответственности населения за его применение, в качестве аргумента приводится международный опыт, который позволяет сторонникам этой теории делать выводы, что разрешение огнестрельного оружия ведет не к росту преступности, а к ее снижению. Наиболее часто в пример ставятся США, Швейцария, Великобритания, а также страны Балтии и Молдова . Однако, по мнению других авторов, «статистика не дает однозначного ответа на вопрос о влиянии свободного владения оружием на преступность. Число убийств и тяжких насильственных преступлений на душу населения в США выше, чем в Швейцарии и Германии, где оружие у граждан есть, и выше, чем в других европейских странах, где оружия у граждан нет... В США из каждых ста жителей владеет оружием 90 человек. В Германии на каждую тысячу человек владеют оружием 120, в Финляндии - 400, в Японии вооруженность населения меньше одной сотой процента, а в Швейцарии каждый военнообязанный хранит дома табельный автомат. Но, в отличие от стран с легализованным гражданским огнестрельным оружием, в России до 2014 г. не наблюдалось массовых убийств в школах и кампусах» .

По нашему мнению, примеры других стран не являются убедительным аргументом, т.к. именно менталитет, низкая правовая культура, повышенная тревожность и агрессивность не позволяют россиянам относиться к оружию исключительно как к средству самообороны. Показательно, что «на вопрос «зачем лично Вам возможно потребовалось бы оружие» 81 % респондентов ответили, что для самозащиты или защиты жилища, а на вопрос «зачем другие люди берут оружие», 63 % ответили, что для преступлений или подчеркивания собственного статуса . Такая двойственность может объясняться только недоверием, тревожностью и потенциальной «защитной» агрессией россиян. Мы предполагаем (эта гипотеза нуждается в исследовании), что причиной снижения преступности в странах Балтии и Молдовы, к которой апеллируют сторонники оружия, является не столько более или менее широкое вооружение населения, сколько относительная социальная, национальная и культурная гомогенность этих стран. Еще меньшим примером могут служить США с 200-летней историей освоения континента вооруженными гражданами.

Мы также не разделяем мнения о повышении степени ответственности граждан. Проблема применения оружия в стране стояла всегда. Например, в документах Управления внутренних дел Томского облисполкома отмечалось, что только за 9 месяцев 1973 года в области было совершено 24 преступления на бытовой почве с применением огнестрельного оружия, - стрельба в состоянии алкогольного опьянения по членам семьи, прохожим, в т. ч. с трагическим исходом . Исторический опыт показывает, что негативные особенности российского правосознания в условиях распространении оружия ведут к его частому применению, причем категория оружия не имеет значения. Так, в 1950-х гг. широкое распространение хулиганства давало молодым рабочим и студентам Томска повод вооружаться «для самозащиты» самодельными ножами-финками. Повальное вооружение накладывалось на конфликтогенные (порождающие конфликты) поведенческие модели и приводило к многочисленным дракам. Из почти семисот пятидесяти случаев хулиганства, зарегистрированных в 1953 году в Томской области, применением ножей сопровождалось каждое пятое, каждое шестое окончилось нанесением телесных повреждений или даже убийством.

Особенно остро проблема ответственности за хранение огнестрельного оружия встанет именно в связи с подростковой преступностью. Очевидна прямая зависимость (при сохранении имеющихся криминогенных тенденций) количества применения оружия подростками от количества имеющегося на руках граждан оружия. Аргументы защитников легализации оружия о том, что первичным в этом случае является нарушение правил хранения оружия, нам не представляется убедительным, т.к. закон принимается не в некой идеальной ситуации, а в реальной общественно-политической жизни, в обществе с его устоявшимися проблемами и связями между явлениями. При общем правовом нигилизме и беспечности нет оснований полагать, что закон о хранении оружия будет соблюдаться строже, чем масса иных, не менее важных законов. Так, в основном «утрату травматического оружия допускают граждане, владеющие им более трех лет. Те, кто приобрел оружие недавно, более бдительны и аккуратнее соблюдают правила хранения» . На поведение школьных/районных хулиганов вероятность вооруженного (априори незаконного из-за возрастных ограничений) отпора никак не повлияет, т.к. подростки, в силу возрастной психологии, не всегда способны предвидеть последствия деяний. Стоит также отметить такие распространенные конфликтогенные факторы молодежной среды, как инфантилизм, слабые коммуникативные навыки, узость мировоззрения, вербальная агрессия, чувство безнаказанности, в определенной мере связанные с анонимностью Интернета. (Две последних привычки небезопасны в российском обществе с сильной криминальной прослойкой и ее специфическим отношением к словам.) Между тем жертве школьного (подросткового) насилия психологически и физически легче воспользоваться пистолетом, чем ножом или другим подручным средством, могущим служить оружием возмездия.

Третьей группой вооруженных граждан в нашей классификации являются военнослужащие и сотрудники «силовых» структур. Здесь мы назовем лишь одну проблему. Рост преступности приведет к более частому применению табельного оружия сотрудниками полиции в отношении потенциально вооруженных подозреваемых, что неизбежно увеличит число ошибок, ранениями и гибели невиновных (по сообщению сторонников легализации, полицейские США ошибочно принимали за преступника невинного человека в 11 % случаев, тогда как доля ошибок обычных граждан, применивших оружие самообороны, составляла только в 2 % ).

Весомым аргументом против принятия закона о легализации оружия, на наш взгляд, является убеждение россиян в том, что охрана правопорядка и борьба с преступностью - неотъемлемая функция государства. В противном случае в обществе окончательно сложится мнение, что государство в лице правоохранительных органов полностью переложило на общество одну из главнейших своих обязанностей - обеспечение безопасности граждан.

Согласно выводам известного российского криминолога В.В. Лунеева, «в России учитывается около 3 млн преступлений, т.е. не более четверти реальной преступности. В связи с этим примерно 5-7 млн людей, пострадавших от преступлений, не получают никакой правовой помощи от государства. В числе учтенных деяний выявляется около половины виновных. До суда доходит один из десяти фактических преступников. К лишению свободы осуждается около 350 тысяч, или 2-5 человек из ста, совершивших уголовно наказуемые деяния. Но и этого пенитенциарная система выдержать не может, для чего используются ежегодные массовые амнистии» . Мы полагаем, что некоторая часть из огромного количества людей, пострадавших от криминалитета, примется «восстанавливать справедливость» самостоятельно, что в условиях свободной продажи оружия сделать будет проще, т.к. вряд ли закон ограничит возможности этой категории людей. (Нам видится опасным симптомом огромная популярность художественного фильма С. Говорухина «Ворошиловский стрелок», по пути героя которого могут пойти граждане. Месть повлечет гибель многих из этих людей, пострадают случайные, невинные люди, а государство, выступающее против самосуда, будет восприниматься уже не как отстраненная от конфликта сторона, а как враг. В этом случае определенный сегмент преступности будет являться выражением недовольства граждан к существующему порядку.

Обычно в дискуссиях или публикациях в стороне остается вопрос стоимости оружия. Если цена будет велика, то сама идея доступной самообороны будет нивелирована. Между тем, малообеспеченных граждан также убивают, грабят, насилуют.

И, наконец, ни газовое, ни травматическое, ни огнестрельное оружие не дает гарантии безопасности и даже адекватного ответа на преступное посягательство, т.к. кражи имущества обычно совершаются в отсутствие потенциально вооруженных хозяев; в момент посягательства оружие может отсутствовать у жертвы, либо она может не успеть им воспользоваться, либо воспользоваться неэффективно и т.п. (Так, например, в 2002 году в результате применения табельного оружия в России убиты 107 и ранены 402 преступника, а от рук преступников погибли 212 и ранены 523 сотрудника милиции, т.е. преступники действуют эффективнее, чем даже сотрудники полиции . На фоне последних, шансы рядовых граждан, прошедших краткосрочные курсы владения оружием, в противостоянии профессиональным преступникам будут невелики.) В целом, можно сделать вывод, что возможность и способность обычного гражданина оказать вооруженное сопротивление преступнику преувеличена.

Таким образом, по нашему мнению, негативные последствия легализации огнестрельного оружия превзойдут возможный позитивный результат. Легализация повлечет за собой рост преступности, включая активизацию (а отнюдь не снижение активности) криминалитета, рост числа ситуативных преступлений ранее законопослушных граждан, в т.ч. в состоянии алкогольного опьянения, увеличит число ошибок при применении табельного оружия сотрудниками полиции и число несчастных случаев.

Главной причиной вышесказанного являются особенности российского менталитета, низкая правовая культура, в совокупности с современной социально-психологической атмосферой, характеризующейся повышенной тревожностью и агрессивностью граждан. На наш взгляд, с легализацией оружия усилятся тенденции криминализации правовых установок граждан, возрастет их потенциальная готовность применить приобретенное оружие в бытовых ссорах, конфликтах на дорогах, при явном несоответствии ответной реакции на вербальную или иную, не угрожающую жизни и здоровью гражданина.

Рецензенты:

Черняк Э.И., д.и.н., профессор, зав. кафедрой музеологии, культурного и природного наследия Томского государственного университета, г. Томск.

Ларьков Н.С., д.и.н., профессор, зав. кафедрой истории и документоведения Томского государственного университета, г. Томск.

Библиографическая ссылка

Войтович А.В. ЛЕГАЛИЗАЦИЯ ОГНЕСТРЕЛЬНОГО ОРУЖИЯ В РОССИИ: СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТ // Современные проблемы науки и образования. – 2014. – № 3.;
URL: http://science-education.ru/ru/article/view?id=13487 (дата обращения: 04.03.2019). Предлагаем вашему вниманию журналы, издающиеся в издательстве «Академия Естествознания»