Времена не выбирают

Боевую подругу Нестора МАХНО Галину Кузьменко побаивались даже махновцы. Она ходила в атаку, стреляла из пулемета и была лиха на расправу - нескольких махновцев убила сама, поймав их во время грабежа и насилия над женщинами

35 лет назад ушла из жизни супруга Нестора Махно

Музы нужны не только пылким художественным натурам, созидателям и творцам, но и лишенным сантиментов разрушителям, пусть и «старого мира». Именно такую неоднозначную роль судьба отвела Галине Кузьменко, невенчанной жене и боевой спутнице Нестора Махно. Матушка Галина, как махновцы почтительно называли ее, пронеслась на тачанке по полям Гражданской войны то ли красной валькирией, то ли мстительной фурией, отдавшей себя без остатка делу анархии. Казалось, ей неведомы ни страх, ни сострадание. Она отважно воевала под черным знаменем, собственноручно рубила головы врагам и не стеснялась облачаться в платья и шубы несчастных жертв, на месте которых, повернись иначе обстоятельства, вполне могла оказаться сама.

Сколько таких женщин, вовлеченных в революционный водоворот, искалеченных страшным временем и бесчеловечными обстоятельствами, было по обе стороны фронта в те годы? Но если женщин-комиссаров - разумеется, в кожанках и с револьвером! - в годы советской власти воспевали в «Оптимистических трагедиях», то другим, не принявшим большевиков с их идеей мировой революции, посвящали не книги - протоколы допросов. В ныне рассекреченном архиве СБУ хранится папка с делом двух самых близких женщин батьки Махно - жены Галины и дочери Елены.

ВЛЮБЛЕННЫЙ В ПОСЛУШНИЦУ АНФИСУ ПОЛИЦЕЙСКИЙ ДЕЛОВОД, УЗНАВ О ЕЕ ИЗМЕНЕ, ЗАСТРЕЛИЛСЯ

Нестор Махно, 1919 год

В Берлине стоял первый послевоенный солнечный август, наполненный предвкушением счастливой жизни. Когда Люси Мих-ненко вызвали в комендатуру, велев прихватить документы, она нисколько не испугалась. Понятно, что если ей удалось устроиться переводчицей в советскую военную часть, которая занимается вывозом оборудования из побежденной страны, то тщательная проверка документов неизбежна. Но домой девушка не вернулась: ее задержали и отвезли в фильтрационный лагерь.

При домашнем обыске у Люси нашли не бог весть какой скарб: два полотенца, одно шерстяное одеяло, одно платье, одну шерстяную кофту, одну пару шерстяных носков, одну пару чулок и 23 марки.

В лагерь привезли и Галину Андреевну Кузьменко, маму Люси. У нее обнаружили 210 марок, припасенных на черный день. Этот день настал, но деньги не помогли - их попросту изъяли.

Из обвинительного заключения по следственному делу 1. Кузьменко Г. А., 2. Михненко Е. Н. 9 марта 1946 года: «В августе 1945 года оперативной группе НКВД района Митте-Берлин стало известно, что в г. Берлине проживают жена и дочь известного руководителя анархистских банд на Украине Махно Нестора - Кузьменко Галина Андреевна и Михненко Елена Несторовна, которые в эмиграции занимались активной антисоветской деятельностью... Дело... направить на рассмотрение Особого совещания при НКВД СССР».

Люси Михненко, которая оказалась Еле-ной Несторовной, рассказывать следователям о себе было особенно нечего. Родилась за границей, советской гражданкой не являлась. По молодости лет вся ее биография умещалась на одной-двух страничках, исписанных крупным почерком. Куда пространнее оказались протоколы допросов Галины Кузьменко. Вот что она рассказала 10 января 1946 года, будучи доставлена из Берлина в Киев:

«Отец мой Кузьменко Андрей Иванович в 1919 году был расстрелян частями Красной Армии в селе Песчаный Брод за связь с махновцами. Мать Кузьменко Домникия Михайловна умерла в 1933 году в селе Песчаный Брод. Моя мать в момент расстрела отца сумела скрыться и около двух недель вместе с моим братом Кузьменко Степаном Андреевичем, вместе со мной была в отряде Махно...

Брат Степан был непродолжительное время в отряде Махно рядовым, из отряда ушел, скрывался от преследований за участие в махновском движении и, как мне впоследствии стало известно, в 1926 или 1927 году умер где-то под Москвой. Второй брат, Николай Андреевич, участия в махновском движении не принимал, умер приблизительно в 1935-1936 году».

Неплохо зная советскую конъюнктуру, в анкетной графе «Социальное прошлое» Галина написала: «Из крестьян-середняков». Позже ей пришлось признаться: отец Андрей Иванович Кузьменко служил жандармским писарем. Историки определили, что он был унтер-офицером, за пьянство выгнан со службы и, чтобы прокормить семью, переехал в село Песчаный Брод. Настоящее имя дочери Андрея Кузьменко - Агафья, уменьшительно-ласкательное - Гапочка. Галочкой она стала, заменив всего одну букву.

НЕСТОР БРОСИЛ НАСТЕНЬКУ «ВО ИМЯ ВЕЛИКОГО ДЕЛА УКРАИНСКИХ ТРУЖЕНИКОВ»

Пока отец с матерью были молоды, пытались дать дочери хорошее образование. К 15 годам Гапочка окончила шесть классов гимназии. Там ей привили грамотность и амбициозность.

История умал-чивает, по соб-ственной воле или по желанию родителей хорошенькая гимназистка бросила учебу и подалась в Крас-ногорский женский монастырь. Продолжение описывают в красках весьма драматических.

Монашки шушукались об отношениях послушницы Анфисы, как в монастыре нарекли девицу Агафью, с полицейским деловодом Евстигнеевым. Но она положила конец этим пересудам, умчавшись вместе с отпрыском барона Корфа в его родовое имение под Уманью. Титулованные родители экстравагантный выбор сына не одо-брили, поэтому несостоявшаяся невеста вернулась в монастырь, а бедный деловод Евстигнеев застрелился. Монастырь, расписавшись в неспособности совладать с буйным нравом послушницы и желая замять скандал, отказал ей в приюте.

«Вопрос: Как правильно ваша фамилия?

Ответ: Правильная фамилия моя Махно. Мой отец Нестор Махно сменил свою фамилию во Франции на Михненко по предложению французской полиции. Я фамилию Михненко ношу с 15 лет...

Вопрос: Расскажите, что вам известно о прошлом отца - Михненко Нестора?

Нестор Иванович с дочерью, 1927 год

Ответ: Из рассказов матери мне известно, что мой отец из России, до революции в России был учителем, арестовывался царским правительством и сидел в тюрьме, откуда был освобожден революцией.

Во время революции он принимал учас-тие в восстании против царского режима, боролся против белогвардейцев на сторо-не Красной Армии и якобы «не поладил» с красными, так как у них были разные взгляды, и он уехал за границу».

Елена рассказала, кто открыл ей глаза на «бандитское» прошлое отца.«Уже после того, как меня задержали в Берлине, от русских офицеров я узнала, что мой отец был известный в России бандит, который вел вооруженную борьбу с Красной Армией и издевался над населением. Больше мне о нем ничего не известно».

Нестор Махно не удался ни статью, ни лицом, но женщины его любили - за сумасшедший темперамент, смелость и авантюризм. Жены и коханки прощали ему пьянство, грубость, пренебрежение, а он легко переступал через них, поскольку дамой его сердца была Анархия.

Когда Февральская революция открыла засовы темниц и Нестор Махно, осужденный на 20 лет за участие в грабежах и убийствах, вернулся в Гуляйполе, он организовал в барской усадьбе коммуну, где и поселился с односельчанкой Настенькой Васецкой. Зажили, как возвышенным слогом вспоминал Нестор Иванович, «под звуки свободных песен о радости».

В телесериале «Девять жизней Нестора Махно» история его первой семьи подана в духе песни о Стеньке Разине и персидской княжне - «и за борт ее бросает в набежавшую волну». По фильму соратники Нестора, недовольные тем, что любовь к молодой жене и их перевенцу отвлекает его от революции, обманом вывозят их в глухую чащу и топят в болоте.

По мемуарам же самого Махно, в канун взятия Гуляйполя гетманцами и германо-австро-венграми коммунары в полном сос-таве бежали из барского поместья, погрузившись в вагоны. Ехали долго, пока поезд не остановился под Царицыном. Неустроен-ность быта особенно тяготила Настеньку - она вот-вот должна была родить. Несмотря на это, Нестор бросил жену, по его словам, «во имя великого дела украинских тружеников». В мемуарах он написал: «Моя подруга долго крепилась, все не поддавалась тяжелому, перед родами в особеннос-ти, чувству одиночества и теперь плакала».

Настенька то ли так страшно убивалась, то ли пыталась прервать беременность, но на свет сыночек появился с врожденными уродствами и прожил всего неделю. Потом, рассказывали, она вышла замуж за вдовца с четырьмя детьми, собственного ребеночка так больше не родив.

Аналогия с «персидской княжной», скорее, приложима к сельской телефонистке Тине Овчаренко - она стала второй женой, вернее, «коханкой», Нестора. Махно описал в мемуарах, как после проигранного мадьярам боя в селе Темировка ему пришлось отступить за околицу. Тут к нему подбежала девушка, выбравшаяся из-под пуль: «Ваша, Батько, жена с подводой ос-та-лась в деревне». - «Ничего, теперь уже поздно спасать ее», - спокойно ответил он.

Чудом Тина все-таки осталась жива. Но, видя такое отношение батьки к своей очередной подруге, один из махновских бойцов решил ее поматросить, чтобы потом с чистой совестью выбросить за борт. Все произошло, как и было задумано. Батьке «открыли глаза» на «измену», и опозоренной женщине пришлось вернуться домой.

СОСЕДКУ, КОТОРАЯ ЯКОБЫ ВЫДАЛА ЕЕ ОТЦА, ГАЛИНА ПОЛОСНУЛА САБЛЕЙ ПО ШЕЕ

В рассказе «Ледоход» Борис Пильняк назвал еще одну возлюбленную Нестора - легендарную атаманшу Марусю Никифорову: «Она пришла перед боем, попросила коня и была в строю первой, а потом расстреливала пленных спокойно, не спеша, деловито, как не каждый мужчина». В то же время известно, что Маруся Никифорова была замужем за поляком Витольдом Бржос-теком. И погибли они вместе: в 1919-м в Кры-му их повесил белый генерал Слащев, многим известный как булгаковский Хлудов.

Нечто похожее на то, как Пильняк описал «подвиги» Маруси, рассказывали и о Галине Кузьменко. Люди, называвшие себя очевидцами, свидетельствовали: когда из Песчаного Брода в Гуляйполе прискакал человек и доложил, что отряд красных расстрелял отца Галины «за связь с махновцами», она вскочила на коня и во главе отряда примчалась в родную деревню.

Сонных карателей вытащили из постелей, туда же во двор привели соседку, которая якобы выдала отца Кузьменко. Галина полоснула ее саблей по шее. Ближайшая подружка Галины Феня Гаенко, любовница махновского контрразведчика Левы Задова, зарубила не-скольких крас-ноармейцев. Ос-таль-ное доделали мужчины. С тех пор махновцы именовали жену батьки «матушкой». Сама же Галина отрицала свое участие в махновских расправах.

«Мне известно, что махновцы жестоко расправлялись с работниками милиции (расстреливали их), с лицами, проводившими продразверстки, забирали собранный ими хлеб, часть которого раздавали крестьянам... К зверствам, о которых я знала, я относилась отрицательно и неоднократно лично сама имела на этой почве столкновения с Махно, называла действия его сподвижников бандитскими».

Дочь Нестора Махно Люси ничего не знала ни о дореволюционном, ни о революционном прош-лом отца. Он вообще никогда ничего ей не рассказывал. Любил ее, по словам знакомых русских эмигрантов и местных французских анархистов, но за малейшее непослушание мог сильно отшлепать. Потом страдал и каялся.

С малолетства девочку отдали в пансионат, и она приезжала домой только на каникулы. Люси казалось, что так было всегда.

Что должна была испытать молодая благовоспитанная француженка Люси, вдруг узнав от советских офицеров, что ее отец - бандит? А они, скорее всего, запомнили карикатурный образ батьки по трилогии Алексея Толстого «Хождение по мукам»: «Махно гулял. В добытой после налета на Бердянск гимназической форме колесил на велосипеде напоказ всему городу...».

Может быть, впоследствии Елена прочитала и книгу Константина Паустовского «Повесть о жизни». В отличие от Толстого Паустовский своими глазами видел Махно. Это было на станции Помошная, когда там остановился состав с опереточно разодетыми махновцами. Батька полулежал на сиденье из красной сафьяновой кожи в ландо, водруженном на открытой платформе. Эпизод довершает сцена бессмысленного убийства батькой ни в чем не повинного дежурного по станции. Невозможно заподозрить Паустовского, писателя репутации честной и неконъюнктурной, в намеренном искажении фактов.

ИЗ ГЛУБИНЫ ЕЕ ОРЕХОВЫХ ГЛАЗ ВЫСКОЧИЛИ ТАКИЕ ЧЕРТЕНЯТА, ЧТО ОН ПОНЯЛ: ЭТО ЕГО ЖЕНЩИНА

Разумеется, была и массированная антимахновская пропаганда. Только в последние годы заговорили о безусловных достоинствах Нестора Ивановича - защите интересов крестьян и непоказном интернационализме.

И все же трудно понять, как бывшая гимназистка, учительница Галина Кузьменко, решилась выйти замуж за человека, чье душевное равновесие было подорвано тяжелым детством, каторгой, туберкулезом, ранениями.

Может, она в нем увидела не предателя и бандита, каковым позднее Махно объявила официальная идеология, а народного кумира, взнуздавшего революционную энергию масс, и непревзойденного степного стратега? Может, эту роковую женщину влекла стихия анархии? А может, ее как магнит притягивали успешные мужчины, от которых исходил запах крови и власти? А ведь в войске Нестора распевали: «Наш Махно и царь, и бог с Гуляйполя до Полог».

Встретились они в гуляйпольской школе, где Галина учила малышню азбуке. Виктор Белаш, начальник махновского штаба, вспоминал о военных играх, популярных в этой школе. Детей делили на «махновцев» и «белых», и они сражались, подчас забывая, что это игра: «Белые» ученики, поймав «махновца», повесили его по приказу командира: «Пусть повисит, пока я не управлюсь с махновцами и не свистну». Но этот 12-летний командир так увлекся «боем», что забыл «свистнуть», и мальчика сняли из петли мертвым».

Знакомство Нестора и Галины обросло легендами. Одна из них гласит, что батька заглянул в школу, услышав об учительствовавшей там барышне. Чтобы продемонстрировать свою эрудицию, он потребовал какую-то редкую книгу, прочитанную им в Бутырской тюрьме. Та ответила, что такая уникальная литература за пределы библиотеки не выдается. Махно якобы побагровел и стал настаивать. Галина уступила, но так швырнула тяжеленный том, что тот полетел на пол.

Спутник Махно наклонился было за ним, но батька остановил его и приказал учительнице: «Подними!». Но не на ту напоролся. Галина вспыхнула: «Вот ты и подними!». Нестор схватил револьвер и готов был выпустить в нее всю обойму. Но из глубины ее ореховых глаз выскочили такие чертенята, что он понял: это его женщина.

Любовь вдохновила Нестора на пересмотр своего гардероба. Он стал щеголевато наряжаться в цветные шелковые сорочки и высокие желтые сапоги. Преобразилась и Галина, полюбившая мужской костюм и высокую каракулевую шапку. Вместе с подругой Феней Гаенко они возили за собой огромные чемоданы отнятого у буржуев добра. Ее знакомая вспоминала: «В котиковом пальто, в светлых ботах, красивая, улыбающаяся, она казалась элегантной дамой, а не женой разбойника, которая сама ходила в атаку, стреляла из пулемета и сражалась. Рассказывали про нее, что несколько махновцев она сама убила, поймав их во время грабежа и насилия над женщинами. Ее махновцы тоже побаивались».

Гордячка Галина умудрилась сохранить независимость и в непростом браке с Нестором. В своем дневнике времен расцвета Гуляйполя с явной брезгливостью она описывала самогонные загулы махновцев. Прочитав в эмиграции выдержки из дневника Галины, Нестор возмутился: это чекистская подделка. И в наше время подлинность документа подвергают сомнениям. В 70-х годах Галина Кузьменко уклончиво говорила, что действительно вела дневник, но после его утери не знает, тот это документ или нет.

«Вопрос: В каких отношениях вы были с Нестором Махно?

Ответ: С 1919 года была женой Махно, состояла в гражданском браке.

Вопрос: Какое участие вы принимали в махновском движении на Украине?

Ответ: Проводила культурно-просветительную работу с участием в распространении газет, постановок спектаклей. Вопросом политической работы я не занималась. Эту работу выполнял сам Махно и Волин, который руководил изданием газет (Всеволод Волин - теоретик анархо-коммунизма, начальник штаба махновской армии. - Авт .), и Аршинов - советник Махно (Петр Аршинов - террорист, идеолог анархизма. - Авт. )».

Сначала мать и дочь допрашивали в Берлине. К началу нового, 1946 года, их отправили в Киев, в «разработку» следователями НКВД УССР.

Поезд миновал Польшу, и Галина вспомнила, наверное, то время, когда родила в варшавской тюрьме Леночку. В Варшаву они с Нестором переехали из Бухареста. Вспомнилась и Румыния, куда бежали, переплыв Днестр на лошадях.

Вообще-то, батька сразу хотел бежать в Польшу, но буденновцы, получившие приказ на безжалостное уничтожение Махно, оттеснили его к Днестру. 77 всадников (все, что осталось от грозного некогда войска, в лучшие для него времена насчитывавшего десятки тысяч) вплавь перешли реку. За несколько дней до этого батька был ранен в шею навылет через щеку, в почти бессознательном состоянии едва ухватился за стремя. Его поддерживал Лева Задов.

Выбравшись на берег, Галина первым делом стянула с себя насквозь промокшие юбки. А тут подоспели румынские пограничники. Увидев даму в неглиже, они прониклись к перебежчикам доверием и спокойно отконвоировали их на заставу.

Очень быстро растратив в Бухаресте все, что удалось прихватить с собой, Нестор и Галина, наверное, не раз вспоминали о тех несметных сокровищах, которые остались закопанными неподалеку от Гуляйполя. Отправили туда Леву Задова, вслед за ним телохранителя батьки Ивана Лепетченко. Оба как в воду канули. Галина и Нестор не знали, что их пос-ланцы отрыли клад, но Лева, завербованный ЧК, сдал его в придачу с Ле-петченко.

Возможно, чекисты подозревали, что найти удалось далеко не все. Поэтому вопросы о кладе стали стандартной процедурой на всех допросах махновцев.

«Вопрос: Следствию известно, что в 1919 году в городе бывшем Екатеринославе отрядами Махно были захвачены драгоценности, в том числе много золота. Расскажите, что вам известно о судьбе этих драгоценностей?

Ответ: Действительно, осенью 1919 года отрядами Махно в городе Екатеринославе в банках и ломбарде было захвачено большое количество драгоценностей, в том числе и золото. Часть ценностей была разграблена отдельными участниками махновских отрядов при захвате их, а другая часть, значительное количество, по поручению штаба была запрятана созданной комиссией в составе Махно Савелия - брата Нес-то-ра, Лепетченко Александра (брат Ивана, расстрелянного в 1937 году. - Авт.) и Василевского Григория (адъютант Махно. - Авт.), которые во время боев один за другим были убиты. Куда именно они запрятали оставшиеся ценности, я не знаю».

Но была ли Галина чистосердечна? Только ли из любви к Родине она страстно рвалась в Гуляйполе? Ей так хотелось домой, что во второй половине 20-х, живя во Франции, она даже устроилась в Союз украинских граждан, который финансировало советское правительство. На допросе она расскажет: «Целью организации была пропаганда политических идей Советского Союза среди украинцев и галичан. Некоторое время я выполняла в этом Союзе работу в порядке общественного участия без оплаты. В последнее время работала секретарем Союза». Но Союз вскоре прикрыли, и, если у нее был план возвращения с помощью этой организации, он провалился.

В 45-м, имея возможность еще до прихода Советской Армии выехать из Берлина в западную зону, как это сделали многие беженцы из СССР, она фактически отдала себя в руки «органов». Может, таким образом она рассчитывала попасть в Гуляйполе?

ВЫЙДЯ НА СВОБОДУ, БАТЬКА СДЕЛАЛ ГРОМКОЕ ЗАЯВЛЕНИЕ, ЧТО ВСТУПАЕТ В БОРЬБУ ПРОТИВ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ

Несмотря на то что в начале 20-х Москва не поддерживала официальных дипломатических отношений с Румынией, она направила ноту председателю румынского совета генералу Авереску с требованием выдать Махно. Бухарест колебался. И тогда Махно и некоторые из его товарищей решили действовать: они бежали из лагеря для интернированных и 12 апреля 1922 года перешли польскую границу.

Варшава встретила Галину и Нестора не-ласково. Прошел слух, будто они готовят восстание в Галиции, хотят создать там крестьянскую анархическую республику. Супругов отправили в тюрьму. За решеткой Галина родила дочь. На адвокатов ушли все средства, которые удалось собрать у американских и европейских анархистов.

Выйдя на свободу, батька сделал громкое заявление, что вступает в борьбу против советской власти. И вдруг осознал, что дальше только тупик и нищета. В отчаянии он полоснул себя по горлу ножом. Такова общепринятая версия.

Но вот что пишет парижская знакомая Нестора, анархистка Ида Метт: «На правой щеке Махно был огромный шрам, доходивший почти до самого рта. Это его вторая жена Галина Кузьменко попыталась убить его во сне. Это случилось еще в Польше, кажется, у нее был роман с каким-то петлюровским офицером».

Тогда получается, что, желая выгородить жену перед полицией, Нестор сказал, будто пытался покончить с собой. Как бы там ни было, врачи не дали ему помереть, а власти перевели под надзор полиции в Данциг.

В это время Галина с малышкой на руках была на пути в Берлин. «В городе Берлине мне помог оформить документы для переезда во Францию анархист Волин», - скажет она на киевском допросе. Жизненные пути Всеволода Волина, Нестора Махно и Галины Кузьменко то и дело пересекались, однажды образовав, если верить некоторым исследователям, любовный треугольник.

Отбыв за участие в «эксах» (принудительной экспроприации собственности у частных лиц и государства, сибирскую ссылку, Всеволод взял говорящий о воле псевдоним. Человек, знавший его во времена Гуляйполя, нарисовал такой портрет: «Широкоплечий среднего роста человек интеллигентного облика. Небольшая клинышком бородка с проседью, выражение лица страдальческое, глубоко посаженные глаза». Многим он казался старше своего возраста.

В отличие от практика Махно Волин был теоретиком и оратором, его конек - зажигательные речи и выпуск газет. Когда батька без суда и следствия расстрелял своего соратника Полонского, его жену-актрису и еще несколько человек, заподозрив их в попытке подсунуть ему отравленный коньяк, Волин бесстрашно обругал его «Бонапартом и пьяницей». Махно выхватил маузер и, потрясая им, выпалил: «Когда какая-то падла осмелится требовать ответа - вот ему!». Волин писал о махновцах: «Выпив, эти люди совершали недопустимые - одиозные, другого слова нет - поступки, вплоть до оргий, в которых были вынуждены участвовать некоторые женщины».

Всеволод ненавидел подобные раз-влечения. Потомственный интеллектуал, внук Якова Эйхенбаума, выдающегося поэта и математика, жившего на Украине и умершего в Киеве, он был старшим братом знаменитого советского литературоведа Бориса Эйхенбаума.

В какой-то момент большевики предложили Волину пост наркома просвещения Украины. Он отказался, и через не-которое время его изловили и отправили в ЧК. Из тюрьмы товарища выручил Махно, воспользовавшись кратковременным союзом с Красной Армией. Второй раз из-под ареста Волина вызволил Ленин. Условие: вы-езд за пределы страны. Так и получилось, что за границей Всеволод снова повстречался с Нестором и Галиной.

В Венсенне, пригороде Парижа, Нестор снял крохотную квартирку, состоявшую из одной комнатки и кухоньки. Леночку стали называть на французский манер Люси. Ей исполнилось пять лет, когда родители окончательно расстались.

Ида Метт уверена: «Они (Нестор и Галина) были чужды друг другу морально, а может, даже и физически. В то время она его определенно не любила и, кто знает, любила ли его вообще когда-либо».

В 34-м Нестора окончательно одолел туберкулез, заработанный еще в Бутырке. С легких болезнь перекинулась на кости, стали гнить ребра, и его поместили в госпиталь. Спустя четверть века в одном из писем Галина рассказала, что навестила Нестора. Увидев его на больничной койке в предсмертной беспомощности, почему-то спросила: «Ну как?». «Он ничего не ответил, только из глаз покатились слезы».

Ида Метт утверждала, что парижскую записную книжку батьки, в которой могли быть компрометирующие Галину и Волина записи, эта парочка уничтожила. Волин оправдывался: «Я очень сожалею о том, что личный конфликт с Нестором Махно помешал мне проредактировать первый том его воспоминаний. Незадолго до смерти Н. Махно мои личные отношения с ним несколько наладились». О чем плакал Нестор, исчерпавший, наконец, весь отпущенный ему лимит из девяти жизней?

ИЗ ЗАЛА СУДА ГАЛИНУ ПОВЕЗЛИ НА ВОСЕМЬ ЛЕТ В МОРДОВСКИЙ ДУБРАВЛАГ, ЕЛЕНУ СОСЛАЛИ НА ПЯТЬ ЛЕТ В КАЗАХСКИЙ ГОРОД ДЖАМБУЛ

Спустя три года после ухода из жизни Нестора Галина вдруг открыла собственный продуктовый магазин. То ли от Нестора осталась заначка, то ли зарубежные анархисты скинулись, то ли Всеволод расщедрился. Магазин просуществовал год и разорился. После этого Галина перепробовала все работы: в сапожной мастерской плела туфли, убирала квартиры, стирала белье, куховарила в ресторане. Здоровье ее ухудшилось, она прошла медицинскую комиссию и получила пособие. Так и перебивалась.

За полгода до вторжения гитлеровцев в СССР мать с дочерью переехали в Берлин. На допросах она объясняла переезд прозаично: просто в оккупированной Франции ей отказали от пособия, а найти работу было невозможно.

Между тем Волин остался во Франции, чтобы, по его словам, готовить революцию после войны. Обедневший во время упорного написания своего главного труда - книги «Неизвестная революция», он пошел продавать билеты в маленьком кинотеатре. Ожидать от него помощи больше не приходилось.

В Париже он и скончался. По странному совпадению - ровно через неделю после ареста в Берлине Галины с дочкой. Причиной его смерти называют ту же обретенную в тюрьмах чахотку. Прах Всеволода Волина покоится на кладбище Пер-Лашез неподалеку от могилы Нестора Махно.

В Берлине Галина исхитрялась то работать, то отлынивать, и ее даже вызывали в криминальную полицию по подозрению в одном из тягчайших преступлений в военное время - саботаже. Но ей удалось выхлопотать медицинские справки, и полиция успокоилась. Кто мог понять, что для нее значило так низко пасть с вершины могущества, испытанного в Гуляйполе?

А вот молоденькую Люси легко взяли на фабрику концерна «Сименс» браковщицей продукции. Тогда, как и теперь, концерн специализировался на производстве элект--роприборов и, по утверждению историков, начиная с 1936 года субсидировал гитлеровский режим. Взамен «Сименс» по-лучал рабочих из «Освенцима» и даже обзавелся собственным небольшим концлагерем.

На допросе в Киеве Елена сообщила, что на «Сименсе» без отрыва от производства окончила курсы повышения квалификации и стала чертежницей и переводчицей для рабочих из Франции, России и Украины. У девочки могла появиться перспектива...

12 января 1946 года Елене дали прочесть постановление: «...являясь дочерью руководителя банд на Украине в годы гражданской войны - Нестора Махно... работая переводчицей, проводила активную пособническую работу в пользу немцев».

Елена возмутилась: «Виновной в предъ-явленном мне обвинении я себя не при-знаю. Я не отрицаю, что являлась дочерью Нестора Махно, который в годы гражданской войны на Украине руководил бандами и в 1921 году бежал за границу, но я об этом ничего не знала, так как родилась в 1922 году в Варшаве и с отцом не воспитывалась».

За день до этого обвинение предъявили Галине Кузьменко. «...являлась женой руководителя банд на Украине Нестора Махно, в период Гражданской войны участвовала в вооруженной борьбе против Красной Армии. В 1921 году вместе с остатками банды Махно бежала за границу. Проживая в эмиграции, занималась активной антисоветской деятельностью».

Галина Кузьменко: «Я не признаю себя виновной в том, что в эмиграции якобы занималась активной антисоветской деятельностью, так как этого не было».

Все понимали, что вина матери и дочери состоит лишь в том, что они - близкие Махно женщины. Не говоря уж о Елене, даже Галине не имели права предъявить никакого обвинения, потому что она подпадала под амнистию, объявленную советской властью махновцам еще в 1927 году. Но кого это теперь интересовало? Из зала суда Галину повезли на восемь лет в мордовский Дубравлаг, Елену сослали на пять лет в казахский город Джамбул.

«ДЕЛО, ПО КОТОРОМУ ВЫ БЫЛИ РЕПРЕССИРОВАНЫ, ПРЕКРАЩЕНО»

Очевидно, переписка матери и дочери была затруднена. В 1950 году Люси-Елена написала ей, как жила последние два года: работала сначала в привокзальном ресторане, а потом в железнодорожном ОРСе (отделе рабочего снабжения) посудомойкой («Если бы я хотела быть официанткой, я бы не могла из-за одежды». - Е. М. ), в колхозе - свинаркой. Потом заболела тифом. Знакомый сапожник носил ей в больницу передачи («А когда я вышла из больницы, узнала, что это все он носил мне за деньги, приобретенные продажей моих вещей». - Е. М. ) . Она осталась без гроша...

И дальше: «Как я прожила эту зиму с 48-го по 49-й год, раздетая и босая, с переменами каждые три месяца? Это самое жуткое воспоминание моей жизни... Я лазила по паровозам и тендерам, выпрашивала у машинистов уголь. Таскала его гряз-ная, потная. Я с дрожью вспоминаю эту зиму». Каким упреком должны были упасть на материнскую душу слова: «В марте была уволена из-за документов. Если бы не это, то во всех организациях можно быстро продвинуться, посылают на курсы поваров и т. д. В каждой отрасли можно выдвинуться, но не мне с моей фамилией и происхождением».

И все-таки она унаследовала от родителей не только плохую фамилию, но и упорство. Благодаря чему сумела получить инженерный диплом. Со временем вышла замуж за отставного летчика. Когда к ней стали приезжать интересовавшиеся махновским движением люди, они отмечали, что в этом заброшенном Богом месте Елена умудрялась выглядеть элегантно, как парижанка. Это, однако, не отменяло того факта, что жизнь ее оказалась надломленной и, подобно держащейся на последнем волоске веточке, тихо усыхала. Реабилитацией обрадовали Елену, когда ей стукнуло 67.

А вот Галина утратила в лагере весь былой шарм. Куда подевалась ореховоглазая дама в котиковом пальто и светлых ботах, бравая махновка в кавалерийском галифе и высокой каракулевой шапке? Теперь она повязывала на голову простую косынку, все время копалась в огороде и стала по-хо-жа на обыкновенную советскую бабушку.

Пробыв в заключении восемь лет и девять месяцев, подруга грозного батьки была освобождена по амнистии 1954 года, объявленной после смерти Сталина. Остаток жизни провела в городе Джамбуле Казахской ССР, где до выхода на пенсию трудилась на хлопчатобумажном комбинате. А спустя 11 лет после кончины матушки Галины на ее имя прислали уведомление: «Дело, по которому Вы были репрессированы, прекращено, и в настоящее время Вы реабилитированы». Может, она порадовалась то ли на небесах, то ли в каком-то другом определенном ей на том свете месте.

А за два года до ухода из жизни 84-летней Галине Андреевне разрешили, наконец, съездить в Гуляйполе. Боевая подруга батьки Махно произвела на местных жителей неизгладимое впечатление. Кажется, рассказывая о своей неугасимой любви к Нестору, она и сама в это поверила.

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter

"Однажды Высоцкий сказал: «Ты знаешь, оказывается, Махно никого не расстреливал, хотя постоянно грозился. Это все вранье, что нам про него рассказывают». «А ты откуда знаешь?! Ты что, интересуешься Махно?» – спросил Давид. Высоцкий сказал, что Валерий ЗОЛОТУХИН будет играть роль Махно в фильме «Салют, Мария!» и ему принесли из спецхрана дневник Галины КУЗЬМЕНКО, вдовы атамана. Позже выяснилось, что дядя Андрея Тарковского, уроженец Екатеринослава, работал секретарем у Махно, и у режиссера сохранились ценные материалы об истории махновщины" (из книги Д.Карапетяна «Владимир Высоцкий. Между словом и славой»)

25 июля 1934 года в парижской больнице для бедных умер человек, имя которого наводило страх на ДЕНИКИНА и ВРАНГЕЛЯ, ЛЕНИНА и ФРУНЗЕ, ПЕТЛЮРУ и гетмана СКОРОПАДСКОГО. Зато украинские крестьяне произносили его имя с надеждой и любовью. Урну с его прахом похоронили на кладбище Пер-Лашез недалеко от Стены коммунаров, расстрелянных после подавления Парижской Коммуны. На мемориальной плите надпись «Нестор МАХНО. 1889-1934».

25 июля 1980 года в московской квартире скончался человек, голос которого знала вся страна. Его похоронили на Ваганьковском кладбище. На постаменте выбито «Владимир ВЫСОЦКИЙ. 1938-1980».

Эти два человека были очень похожи, они оба любили свободу. В 2002 году вышла книга Давида КАРАПЕТЯНА «Владимир Высоцкий. Между словом и славой», в которой есть глава «Гуляйполе. К Махно!» Автор рассказал о неизвестном эпизоде из жизни поэта. Карапетян был переводчиком с итальянского и работал на съемках советско-итальянских фильмов «Красная палатка» и «Ватерлоо». Тогда он и познакомился с Высоцким.

В 1970 году Карапетян решил написать сценарий фильма о Махно. «У меня сложилась своя версия мятежного атамана, - вспоминает он. – Он мог стать генералом и у гетмана, и у Петлюры, и у Деникина с Врангелем. Кавалер ордена Красного Знамени (четвертый!), он мог получить большой чин и у красных. Но «мирному врастанию в социализм» Нестор Махно предпочел борьбу со всеми режимами и голодную независимость в эмиграции. Мне он виделся героем античных трагедий, бросающим вызов Року. Оставалось лишь впрячь этот анархо-идеализм в пулеметную тачанку – эту огненную колесницу Фаэтона, на всем скаку под черным стягом Свободы ворвавшуюся в кровавую сумятицу Гражданской войны, испепелившую в ней и себя, и своего демонического возницу».

Карапетян задумал уговорить ТАРКОВСКОГО снять фильм о махновщине, а на роль главного героя хотел пригласить Высоцкого. «Мне страстно хотелось, - писал он, - чтобы в финальной сцене, после перехода остатков махновской армии через Днестр, Володя спел «Охоту на волков». Какой кадр! Румынская погранзастава, Высоцкий-Махно и – «но остались ни с чем егеря...» Однажды Карапетян сказал Высоцкому, что его «Нинку» можно считать гимном анархическому своеволию, на что тот возразил: «Нет, не «Нинка», а «Охота на волков» – настоящий гимн Анархии».

Дальше началась череда странных совпадений. Однажды Высоцкий пришел к Карапетяну и сказал: «Ты знаешь, оказывается, Махно никого не расстреливал, хотя постоянно грозился. Это все вранье, что нам про него рассказывают». «А ты откуда знаешь?! Ты что, интересуешься Махно?» – спросил Давид. Высоцкий сказал, что Валерий ЗОЛОТУХИН будет играть роль Махно в фильме «Салют, Мария!» и ему принесли из спецхрана дневник Галины КУЗЬМЕНКО, вдовы атамана. Позже выяснилось, что дядя Андрея Тарковского, уроженец Екатеринослава, работал секретарем у Махно, и у режиссера сохранились ценные материалы об истории махновщины.

Карапетян и Высоцкий на «Москвиче» выехали из Москвы 21 августа 1970 года и отправились в Гуляйполе. «Оборачивалась явью моя мальчишеская затея – скрестить в пространстве судьбы двух иноходцев века, Высоцкого и Махно», - пишет Карапетян. Недалеко от Запорожья друзья потерпели аварию - помялся кузов и повредился мотор. К ним подбежали три деревенских парня, настоящие бабелевские персонажи. Один – верзила, вылитый гайдамак, второй с маргинальным черепом наверняка был потомком комбедовца из незаможних селян, третий Карапетян про себя окрестил чоновцем. Уж очень он напоминал бойцов элитных частей Красной Армии, которые орудовали в этих местах в Гражданку. Услышав, что незнакомцы едут в Гуляйполе, «комбедовец» криво усмехнулся: «А-а-а, махновцы!» За три рубля «гайдамак» ударами гигантских ступней выправил кузов, а «комбедовец» украл ключи от машины и был таков. Высоцкий бросился в погоню, а Карапетян сказал ребятам: «Вам знакома фамилия Высоцкий? Это он и есть!» Услышав это, «чоновец» ринулся за своим приятелем, а «гайдамак» спросил: «А че это вы нам сразу не сказали?»

Владимир Высоцкий

Вскоре Высоцкий вернулся вместе с «чоновцем» и пристыженным «незаможником», который вернул ключи. Хлопцы вызвались проводить поэта и его друга и по дороге развлекали их былями и небылицами о легендарном земляке. Самым осведомленным оказался «чоновец». Запомнилась его фраза: «Конечно, останься Махно с красными, быть бы ему маршалом. Но не захотел».

Друзья переночевали в Макеевке, на следующий день приехали в Донецк и спускались в шахту «Бутовская глубокая», и на обратном пути Высоцкий провел концерт для шахтеров, на котором впервые спел «Черное золото». В Гуляйполе они поехали на служебной «Волге», которую им предоставила дирекция шахты.

«Так вот оно, Гуляйполе! Вот откуда вновь разлились воля и казачества на всю Россию! Вот это «волчье логово», ставшее кошмаром для окопавшегося в Кремле ЦК растления Родины и революции! Минуя все шлагбаумы и промачиваясь сквозь карантины, лозунги гуляйпольщины грозно реяли над Кронштадтом и Твридой, Полтавой и Западной Сибирью: «третья революция», «Советы без коммунистов», «самоуправление трудящихся», - пишет Карапетян.

Узнав адрес племянниц Махно, друзья подъехали к их дому. Какая-то баба с возу, увидев их, крикнула: «Ну шо, опять до Махна?!» Их встретила Анастасия Савельевна МИЩЕНКО, дочь старшего брата Нестора Ивановича – Саввы. Савва Махно был участником русско-японской войны, анархистом-коммунистом с 1907 года, в 1918-м командовал отрядом «черной гвардии», воевал против белоказаков и петлюровцев. Прошел путь от рядового бойца до помощника начальника снабжения Революционной Повстанческой армии Украины, пленен и расстрелян красными в феврале 1920 года.

Анастасия и ее сестра, много лет прожившая в Сибири, рассказали гостям все, что помнили о своем дяде. Женщины говорили о начальном периоде деятельности Махно, когда он был избран председателем Гуляйпольского Совета, передал землю крестьянам, черепичную фабрику – рабочему комитету, агитировал за вольные коммуны и сам три дня в неделю работал в одной из них простым пахарем.

Обе племянницы возмущались тем, как показывали их дядю в кино: «Это неправда, он не был таким!» Но когда Высоцкий спросил, как они относятся к деятельности дяди, Анастасия Савельевна сказала: «Отрицательно, потому что из-за него постарадали все мы, его близкие». Вот и борись после этого за народное счастье! Савва Махно был казнен красными, другого брата, Емельяна, расстреляли гетманцы, третий, Григорий, погиб в бою с деникинцами. Тестя Махно, отца Галины Кузьменко, тоже расстреляли красные. Дом батьки сожгли. Сама Галина Кузьменко и дочь Махно Елена, родившаяся в польской тюрьме, после смерти Нестора Ивановича жили в Париже, в 1940 году были вывезены на принудительные работы в Германию,а в 1945-м попали в лапы НКВД.Галина Андреевна провела восемь лет в Казахстане, Елена – пять лет в Коми. Жена и дочь Махно оставшуюся жизнь прожили в Джамбуле.

Высоцкий запомнил слова одной из племянниц: «Церкви он не трогал, но попов мог расстрелять, если те шпионили». Позже он сказал Карапетяну: «Слышал, а церкви-то он не трогал...»

В начале 30-х годов из-за границы Махно прислал племянницам свою фотографию с дочерью Еленой. Карапетян спросил, о чем писал бывший атаман и чем занимался в Париже. «Журналистом был, статьи писал всякие», - ответила Анастасия Савельевна.

Из Гуляйполя друзья поехали в совхоз имени Энгельса и нашли там старика, который воевал у Махно, потом жена поставила ультиматум: или семья, или ратные подвиги. Он пробыл в махновской армии всего несколько месяцев. Дед рассказал о начале борьбы, когда Махно собрал верных соратников, обнажил шашку и призвал их к мщению карателям: «Око за око, зуб за зуб!» Вспоминая батьку и его белого коня, старик прослезился. Для него батька был сказочным витязем, бесстрашным народным заступником. За «грехи юности» старик поплатился длинным сроком лагерей, хотя никакого участия в борьбе против красных не принимал. Его единственным преступлением было то, что он сражался против немцев, гетманцев и Пелюры под командованием Махно.

Во время поездки по махновским местам друзья узнали о сражении под Уманью, где погиб один из братьев Махно - Григорий. Тогда анархическая республика на колесах разбила отборные войска Деникина и сорвала их победный марш на Москву. Благодарность комиссаров не заставила себя ждать. Вскоре славный ловчий Феликс ДЗЕРЖИНСКИЙ призвал «истреблять махновцев, как бешеных зверей». То же самое произошло после разгрома ВРАНГЕЛЯ. Использовав в крымской операции лучшие махновские части, первыми форсировавшие Сиваш, ФРУНЗЕ предательски повернул оружие против вчерашних союзников. Вина махновцев заключалась не только в их стремлении к свободе, но и в отказе участвовать в бойне, которую устроили красные после взятия Крыма. За две недели большевики уничтожили больше ста тысяч сдавшихся врангелевцев и мирных жителей из числа интеллигенции. Двадцать лет спустя в Бабьем Яру погибло столько же, но от рук немцев и за два года.

Началась охота на Махно – 150 тысяч красных егерей против 3 тысяч матерых волков и волчат. «Не на равных играют с волками егеря, но не дрогнет рука. Оградив нам свободу флажками, бьют уверенно, наверняка». Махно дал прощальный бой комиссарам, и неравный поединок с псами и псарями растянулся на девять месяцев. Ленин в апреле 1921 года признал: «Наше военное командование позорно провалилось, выпустив Махно, и теперь еще более позорно проваливается, не умея раздавить горстки бандитов». Мятежный атаман ушел в Румынию только в августе 1921 года. Он. кстати, не скрывал своего восхищения храбростью белогвардейцев и невысоко ценил боевые качества красных. Они побеждали не умением, а числом.

Обо всем этом Высоцкий и Карапетян слышали от жителей Макеевки, Донецка, Гуляйполя. Сценарий фильма так и не был написан, и поэт не сыграл роль батьки. Время для такого фильма еще не пришло. Через пару лет Карапетян получил из Франции письмо, в котором его знакомая сообщила, что нашла старушку, хранящую старый рисунок. «Автора рисунка старушка видела всего один раз. Его привел на вечеринку один ее знакомый. Это был довольно плохо одетый и ничем не примечательный мужчина маленького роста. Но он привлек всеобщее внимание, когда забился в конвульсиях. Вызвали врача. Тот посоветовал оставить его ночевать. Наутро он был уже здоров и выразил желание как-то отблагодарить хозяйку. В знак признательности он и оставил ей на память этот рисунок. А имя этого человека было Нестор Махно».

75 лет назад в Париже тихо умер Нестор Махно. У его единственной дочери не было детей. Вокруг хватает идейных внуков Махно. А внуков по крови?.. Наша сегодняшняя собеседница жительница Днепропетровска Людмила Заславская - внучка поварихи Махно Оксаны Мистюк. Неподалеку от парка Тараса Шевченко мы неторопливо разговариваем об истории семьи, в которую безжалостно врывались бури ХХ века.

Итак, моя бабушка, Оксана Николаевна Мистюк, - рассказывает Людмила Наумовна, - родилась в Гуляйполе, которое впоследствии станет столицей махновского движения. Умерла в 1956 году на 72 году жизни и похоронена в селе Широком Солонянского района на Днепропетровщине. Была совсем неграмотная, но где-то выучилась поварскому делу. Знаете, раньше боялись много говорить о себе, а тем более в нашей семье, которая была под колпаком НКВД. Бабушка якобы училась поварскому делу в Греции, поэтому мама моя - полугречанка. Но действительно ли это так? Никто деда не знал, да и был ли он официально? Мама моя родилась в 1919 году. Могла ли бабушка в те времена беззаботно путешествовать по Греции - весьма сомнительно.

В Гражданскую войну Оксана Николаевна работала в Гуляйполе поварихой у Махно. Многих подробностей я не знаю. Когда ты в очень юном возрасте, многое еще неинтересно, а потом жалеешь. Да мне и нельзя было спрашивать лишнего. Потому что. когда я задавала бабушке хоть малейший вопрос, мама летела коршуном:

Ну-ка, замолчи, ну-ка, прекрати расспрашивать! Хватит нам, что сидит один! - это об отце. И к бабушке: - Ты хочешь, чтобы и меня засадили? Останешься сама с ребенком.

Всячески оберегала меня от лишней информации.

А сегодня мой сын Саша то и дело говорит: «Мама, баба Надя так похожа на Махно! Как гляну на ее фото, так и думаю: твоя бабушка, а моя прабабка что-то стемнила». Это, правда, только его догадка. Но кто наш дед - остается тайной. Его мы не знаем.

Бабушка все время просила меня: «Почитай мне что-нибудь из истории». А я училась тогда в Широком в пятом - шестом классе, бабушка жила с нами. Я же так и ни разу в жизни и не побывала в ее родном Гуляйполе.

Это же не так далеко от Днепропетровска.

Да, нужно как-нибудь съездить. Бабушка часто рассказывала мне о Махно. Например, что он был человеком широкой натуры. Из-за своей малограмотности бабушка не могла разобраться в ситуации, какой политики придерживался Нестор сегодня и какой завтра. Она сама была смущена, когда вспоминала: «Сегодня встаем - у власти красные, завтра - белые...». Власть менялась молниеносно.

Махно был человеком щедрым. Заигрывал с односельчанами. Грабил богачей, потом собирал всех на площади и раздавал бедным подарки. Кстати, у бабы моей осталась шаль, подаренная Махно. Она у нас сейчас где-то на даче, наверное, уже моль поела. Мы ее берегли-берегли, возили с собой. Ведь тогда же не было синтетики, а она натуральная, шерстяная.

По словам бабушки, Нестор был своеобразным, грамотным, представлялся учителем. О его парнях слагали легенды. Вот, например: махновцы едут на тачанках, за ними погоня, они в миг заскакивают к кому-то на дом и уже переодетые кроют крышу... Маскировка была на ходу, перевоплощение мгновенное. Если бы кто-то послушал мою бабушку, простого человека, ее отзывы о Махно были самые лучшие.

Она всю жизнь прекрасно готовила. У нее было очень много тайн кулинарии. Ни мне, ни маме, к сожалению, бабушка их так и не передала. Почему? Мама работала учительницей, была постоянно занята - некогда было заниматься кухней! А я, конечно, девочка, мне хотелось погулять. Из-за этого многое ушло вместе с ней.

«А что же ты Махно готовила? - спрашивала я у бабушки. - Что он любил поесть?». Оказывается, он, как и многие украинцы, любил мучные изделия - вареники, галушки, блины. Бабушка варила ему какие-то галушки с маком, для чего нужно было специально тереть мак.

Кстати, мой муж Владимир еще застал бабушку живой. Мы только поженились и в тот же год она умерла. Так вот мы вспоминаем такой эпизод. Она никогда не боялась высказывать свое личное мнение. Иногда просила, как я уже говорила, почитать, что там в умных книгах пишется. И когда я читала ей о Махно, она так возмущалась по поводу того, что писали! Ведь его бандитом называли, а братчиков его - бандой. И людей, которых она лично знала, не в том свете выставляли. Баба Оксана всегда мне говорила: «Вот ты увидишь, все будет не так. Люди докопаются до истины, прозреют. По-другому будут говорить о нем. Вот ты меня попомнишь». А мы тогда были такие зашоренные.

Долго ли Махно держал ее при себе как хорошего кулинара?

Знаете, она даже ездила с Махно! Я еще думала тогда: это же только кому-нибудь скажи, что моя бабушка ездила вместе с Махно! Посадят и меня, хоть я и несовершеннолетняя. Мама была младенцем у бабушки на руках, и ей было страшно с такой маленькой ездить, но ездила. Жилища как такового у нее не было. Жила в каморке, но относился он к ней хорошо. «Ничего плохого о нем сказать не могу, наоборот - очень добрый мужчина и подарки мне дарил». Насколько я поняла, ездила она с ним не очень долго. Вспоминала один случай, когда ей поручили готовить очень большой банкет - происходило это, кажется, в клубе в Гуляйполе. Там и была эта пирушка. И она падала с ног, чтобы приготовить это все. На ней лежала особая ответственность.

Ее никак не преследовали за связи с Махно?

Нет. Она была бесстрашная. Когда мой папа, ее зять Наум Дычок сел в тюрьму, она ходила и целые сутки ждала, чтобы ему вручить передачу. Очень любила своего зятя. Бывало наготовит ему, напечет всякого и часами стоит у колючей проволоки. У нас в семье это была больная тема.

Кстати, бабушкины связи с родным Гуляйполем со временем прервались. Ее родители погибли в Гуляйполе от Голодомора 1932 - 1933 годов. Они шли по улице, упали от истощения и не встали... Когда мы во время войны переехали с Донбасса в Широкое, у бабушки в Гуляйполе больше никого не осталось. Она была одинокая. Маму в голодном 1947-м выгнали из школы как жену врага народа. Тогда школьники в классе умирали от голода. Это уже и я знаю.

Мама, конечно, мне не разрешала ничего у бабушки выспрашивать. Правда, у нас с бабулей была одна комнатка на двоих. И когда меня что-то особенно интересовало, я тайно ее все-таки расспрашивала. А так все властью мамы категорически пресекалось.

Все семейные фото сегодня хранит сын Александр. Ему все, связанное с семейной историей интересно, близко. Изучает историю махновского движения. Он заинтересовался и делом моего репрессированного отца.

А кто ваш сын по профессии?

Александру 45 лет, он в свое время окончил Ленинградский институт океанографии, много плавал, изучал океаны, а когда наука оказалась никому не нужна, создал фирму в Запорожье.

Какова судьба вашей мамы?

Надежда Григорьевна была единственной дочкой у матери. Учительствовала в Гуляйполе. Потом переехала в Волноваху на Донбассе. Там вышла замуж за моего будущего папу Наума Ивановича Дычка (1909 - 1979), который был директором школы. Он родом из Широкого на Солонянщине. По тем временам считался человеком очень образованным, окончил институт в Ленинграде, преподавал украинский язык, а еще выступал за самостоятельную Украину. За что и поплатился. После войны получил десять лет. Мама осталась одна - с бабушкой и со мной. Отца арестовывали и до войны. Мамина подружка «настучала», и его забрали. Но началась война, отправили на фронт. У сына есть документы - в чем его обвиняли...

Когда после войны отца арестовали надолго и всерьез, маму вышвырнули из школы. Поэтому она вышла замуж во второй раз. Нужно было как-то спасать семью. Мы были голодные, опухшие, о своем отчиме Михаиле Поплавском ничего не могу ни хорошего, ни плохого сказать - ко мне относился нейтрально, но очень боялся биографии моего папы. Поэтому уничтожил все его документы! Мама в свое время сложила в шкатулку все документы отца, ведь у него было два высших образования - на те времена редкость. Но отчим все дипломы сжег. Когда папа вернулся, не было ничего, что подтверждало бы его высшее образование. Отчим занимал руководящие должности - был председателем сельского совета в Широком и опасался, чтобы тень отца не легла на него.

Папа получил десять лет без права переписки. Когда возвращался, не знал, что у матери уже другая семья, появился еще один ребенок - мой брат. Отец вернулся, только когда умер Сталин, - папу реабилитировали. С его возвращением семья не возобновилась. Мама сказала приблизительно так: я, мол, одного ребенка уже вырастила с чужим отцом и не хочу травмировать другого.

Я пошла учиться в Днепропетровский строительный институт, который окончила в 1963-м. Студенткой стеснялась отца, - того, что он на украинском разговаривал. Я же выросла без отца, так сначала избегала его. Вот мы идем по одной стороне улицы. Увидев его, я переходила на противоположную, чтобы с ним не встретиться. Мама тоже не могла определиться: то говорила мне с ним общаться, то не советовала этого делать... Это раздвоение передалось и мне. Отец умер в 1979 году в Днепропетровске. Мать - в 1983-м в Широком. Там и похоронена.

Учась в институте, я вышла замуж. Мой муж стал военным. После строительного института нас судьба везде побросала. Мы, строители, тогда весь ракетно-ядерный щит страны строили. Где мы только не были! Десять лет на Байконуре. Муж окончил военную службу в Свердловске в звании полковника. Поскольку корни наши здесь, на Приднепровье, 20 лет назад во время перестройки мы вернулись в Днепропетровск.

78 лет назад на парижском кладбище Пер-Лашез был похоронен украинский лихой атаман, с именем которого связано немало легенд и даже мифов

Жизнь и смерть знаменитого батьки Махно обросли легендами и до сих пор не утратили интереса для политиков, историков и любителей приключений во всем мире. Вошедший в историю как полководец времен Гражданской войны, один из идеологов анархизма и символ народного свободолюбия, Нестор Иванович оказался в списке знаковых фигур ХХ века. В народной же памяти жизнь Махно воплотилась в целый цикл мистических историй, в которых не всегда можно отличить правду от вымысла.

Когда Нестора крестили, на священнике вспыхнула ряса

Интересные воспоминания о роли сверхъестественного в жизни Махно сохранились благодаря интервью, данному в Чимкенте в начале 1960-х годов дочерью Нестора Ивановича корреспонденту газеты «Гудок» (как известно, единственную выжившую на время публикации дочь Нестора Махно звали Елена, автор же называет ее почему-то М. Махно). По ее словам, мистика прочно вошла в жизнь атамана практически с самого его рождения.

«При крещении отца в нашем родовом селе Гуляйполе на священнике вспыхнула ряса, - вспоминала М. Махно. - Горела она огнем бездымным, бледно-розовым, безвредным. Батюшка без промедления предрек: «Сие дитятко, возмужав, по земле огнем пройдет». Так и сталось во всех смыслах. Отец мог по горящим углям босыми ногами ходить, а если хотел кого наказать, наглухо запирал двери, окна и спускал на виновного свору огненных шаров, которые жгли, оставляя кровавые язвы».

По свидетельствам очевидцев крещения Нестора, священник был более резок в своих прогнозах, заявив, что «крестил разбойника, каких свет не видывал».

Современники Махно вспоминали, что батька обладал наводящим ужас взглядом исподлобья, который заставлял дрожать даже ближайших его сподвижников, имевших на совести немало загубленных жизней. Говорили, что атаман мог ввести своих бойцов в состояние эйфории, схожей с сильным алкогольным опьянением, а из пленных вытянуть любую тайну. Его побаивались и самые отпетые головорезы, хотя Махно был низкорослым, далеко не атлетически сложенным, да еще и инвалидом: у него было удалено одно легкое. На память о царских тюрьмах Нестору «достался» неизлечимый туберкулез.

*Махно (в центре) побаивались даже самые отпетые головорезы, хотя батька был низкорослым, щупленьким, да еще и инвалидом

Но несмотря на постоянное пьянство и плохое питание, Махно все же удавалось поддерживать хорошую физическую форму. Иначе он не смог бы так долго вести борьбу против численно превосходящих сил противника. Говорят, раны заживали на нем, как на собаке. Вероятнее всего, Махно обладал уникальными парапсихологическими способностями. Именно этим современники объясняют его умение влиять на людей.

Временами соратники начинали подозревать, что их батька «с нечистью водится»

Не лишенный артистических способностей, Нестор Махно мог искусно менять свой облик. В зависимости от ситуации он перевоплощался то в гетманского жандарма или белогвардейца, то в базарную торговку, то в барыню… Однажды даже побывал в роли невесты на сельской свадьбе. Слухи о подобных «выступлениях» Нестора Ивановича породили мнение, что батька умеет становиться невидимым, быть в нескольких местах одновременно и даже обращаться в волка.

Дочь Махно вспоминала эпизод, когда повстанцы приняли отца за домового: «Намаявшись в походе, вернулись в Гуляйполе, затопили баню, принеся туда икону. Отец крикнул в ярости: «В нечистом месте не вешают образов и в нательном кресте не ходят!» - и сразу лишился чувств. А после этого проспал двое суток. Как проснулся, товарищи за горло взяли: «К погибели нас ведешь, расставаться надобно». Он им в ответ: «Не чудесами вас собрал - правдой крестьянской, с правдой не только уцелеем - победим». Товарищи не унимались: «Ты, Нестор Иванович, с нечистью водишься. Пока спал, в бане да в избе домового видели. И тебя видели, как ты с ним ходил. Отец отшутился: «Самогон для вас крепок оказался». А потом, посуровев, всех в амбар пустой зазвал и показал умения свои, после чего православные убедились: Бог на стороне командира».

«Отец, положив шашку на кусок белого полотна, долго смотрел на нее, пока клинок не разорвало, как бумажный, - рассказывала журналистам дочь Махно. - Затем в пустую бутыль поместил свои серебряные часы. И эта, и другая пустая бутыль были заткнуты пробками, опечатанными свечным воском. На глазах у всех каким-то образом часы переместились из одной закупоренной бутыли в другую, отстав по времени на десять минут. Так же мгновенно он обратил китайскую фарфоровую чашку в малахитовую. Не говорю о серебре - подносы, вилки, ножи, ложки, тарелки Нестор Иванович, не прикасаясь к ним, гнул, плющил, сворачивал в кольца. Ключевая вода в чугунке под взглядом его делалась крутым кипятком. Одеколон из одного надежно закрытого флакона перетекал в другой, пустой, и тот исчезал, чтобы быть найденным в чьем-то кармане. Свой небольшой отряд отец вывел из окружения, настлав наволок на глаза красноармейцев. То же он проделал, переходя границу под пулеметным огнем».

Ну чем не аналогия с легендарными запорожскими казаками-характерниками, которым народная молва приписывала многие похожие умения? Свои необычайные таланты Нестор Махно использовал для сбора информации или спасения своих людей из очередной западни. В том же интервью газете «Гудок» М. Махно рассказывала о таком случае:

«Летом 1920 года красные под селом Броды окружили отряд отца в лесу, полном сушняка, который и запалили, чтобы всех выкурить. Отец же, оставаясь невозмутимым, сказал: «Промыслом Божиим все устраивается на пользу каждого». Отомкнул стальной ящик, который всегда с собой возил, и вытащил оттуда алого цвета дугу от конской упряжи с выбитыми на ней золотом словами: «Родина - это человечество». Зароптали бойцы - мол, вместо того чтобы на волю пробиваться, чудит батька. А отец, оборотившись лицом к горящему лесу, поднял над собой дугу и шагнул в адское пламя, в котором тут же образовался чистый холодный коридор. Все сквозь него невредимыми и прошли. Только мокрым снегом их облепило - в жару-то…». В другой раз, попав в окружение большевиков, неуловимый анархист поднял вверх красное знамя и, громко запев «Интернационал», двинулся прямо на красных. Те, приняв махновцев за своих, подхватили песню. Пока разбирались что к чему, батьки уже и след простыл.

Всего за период с 1918-го по 1921 год Нестору Махно удавалось выводить своих бойцов из окружения более двухсот раз. Уникальный случай в мировой военной истории. И это в условиях тотальной осады. В разные годы действия против «махновских бандформирований» курировали такие боевые командиры, как Фрунзе, Пархоменко, Буденный. Командующий Первой конной армией, кстати, не зря охарактеризовал батьку как «лихого рубаку с дыркой в голове». А чекисты Дзержинского подготовили семь покушений на неугомонного анархиста, однако все они закончились неудачей.

В течение Гражданской войны Махно получил двенадцать ранений

Вот как объясняла дочь способность Нестора Ивановича выходить из самых трудных ситуаций: «У отца был оберег в форме распятия, становившийся черным и липким, как смола, накануне опасности и обретающий первозданный вид, как только принималось правильное решение, позволяющее избежать беды».

Среди махновцев ходили разговоры о неуязвимости их вождя для клинков и пуль. Ведь не зря он никогда в бою не прятался за спинами своих бойцов, атакуя в первых рядах. За годы войны под ним было убито немало лошадей, самого же Махно пули почти никогда не задевали. Существует несколько легенд о причинах такого везения.

Заместитель директора Днепропетровского национального музея имени Дмитрия Яворницкого Валентина Бекетова рассказала «ФАКТАМ» такую историю. В декабре 1919 года махновцы, захватив город Екатеринослав (нынешний Днепропетровск), напали на местный исторический музей, смотрителем которого был известный украинский ученый Дмитрий Яворницкий, всю свою жизнь посвятивший изучению истории украинского казачества. У историка хранилась бутылка водки, найденная им во время раскопок одной из казачьих могил: видимо, запорожцы «дали в дорогу» своему убитому побратиму гостинец - «опохмелиться». За сотни лет водка загустела, как мед. Считалось, что человек, вкусивший ее, обретает защиту от пули и сабли. Услыхав о свойствах этого чудо-напитка, Махно тотчас реквизировал его.

Кроме того, есть легенда, согласно которой Махно имел способность уплотнять свое биополе. Используя это умение, атаман менял траекторию пули, не давая ей достичь цели. Находясь в состоянии предельного эмоционального напряжения, Нестор Иванович подсознательно концентрировался, заставляя свой организм бороться за выживание и создавать перед собой невидимую энергетическую преграду.

И все же известному анархисту не всегда удавалось оставаться невредимым. За годы войны он был ранен 12 раз. Однако Махно умел быстро восстанавливать силы и уже спустя сутки после ранения опять уверенно держаться в седле. А 22 августа 1921 года, в одном из последних его сражений, пуля попала Нестору Ивановичу чуть ниже затылка и вышла из правой щеки. Коммунистическая пресса тут же, уже в пятый раз, поспешила заявить о гибели одиозного командира. Но Фрунзе, не веря такой удаче, распорядился тщательно проверить полученную информацию. И не зря осторожничал - Махно и на сей раз выжил. Правда, после этого батька со сподвижниками пересек советскую границу и укрылся в Румынии, оставив на родине всю свою казну, слухи о судьбе которой до сих пор будоражат умы кладоискателей. Сам же атаман, которого не взяли ни пуля, ни клинок, умер в Париже в 1934 году от туберкулеза в глубокой нищете.

*Будучи во время Гражданской войны раненным 12 раз, Нестор Махно умер не от пуль, а от туберкулеза (на снимке - с дочерью Еленой в Париже, 1928 год)

Желание катнуть в Гуляйполе было давно. Но время предоставились только в августе. Итак за день до поездки велосипед был тщательно подготовлен, трансмисия почищена и смазана, а шины накачаны по максимуму. 8 августа около 09.00 часов я со своим товарищем, который кстати к тому времени из Орловщины уже приехал на своем велосипеде в г.Синельниково выехали на трассу Т 0401 в направлении г.Гуляйполе. По пути я проезжал через живописные села Днепропетровщины. В пгт.Васильковка, мы свернули с трассы к реке Волчья, где немного передохнули и искупались. День поездки выдался очень жарким, но ехалось довольно легко.

Около 17.00 мы приехали в г.Гуляйполе и первым делом направились к родственникам Нестора Махно, а именно в дом его самого старшего брата Поликарпа (Карпа) который сохранился до наших дней. Подъехав, постучались во двор, вышла хозяйка и спросила: "К Нестору пришли? Да, он тут сидит", заходите. Пошутила хозяйка. В доме сейчас живет жена покойного племянника батьки Виктора - Любовь Федоровна, которой 78 лет, а до этого в доме жила Акулина, дочь Карпа и мать Виктора. Дом Карпа хоть и старый, но отремонтирован хорошо. Помогла городская власть. Прямо во дворе возле дома установлен памятник Нестору Махно. Хата огорожена невысоким забором и летом буквально утопает в зелени и цветах. В этом доме по преданиям, часто останавливался батька. Любовь Федоровна пригласила нас пройти в дом. В доме четыре комнаты, дальняя — вся в фотографиях рода Махно, плакатах "Анархия — мать порядка" и "Гуляйполе-Махноград". Любовь Федоровна показала пакет с рваным пальто Галины, в котором она приехала в Гуляйполе после ГУЛАГа. "Ей предлагали остаться тут, но она уехала в Казахстан к дочери, — говорит Любовь Федоровна. — Жаловалась, что Елена не вышла замуж и не хотела детей, а свою фамилию считала проклятием рода. Когда я находилися в хате Карпа, у меня было такое ощущение, что здесь до сих пор витает дух воли и борьбы, наверное энергетика все таки есть. Когда я рассматривал фото, Любовь Федоровна рассказывала интересные факты о Несторе и его семье, а так же о том, что всю жизнь Виктор занимался поисками людей, которые были связаны с его знаменитым родственником. В 1970-х г. Виктор узнал, о том чо первая жена Нестора живет в соседнем городке Пологи, куда сразу и поехал. Так же Виктор нашел и в далеком Казахстане Галину Кузьменко и дочь Нестора Махно - Елену. Потом хозяйка угостила нас чаем. Любовь Федоровна завела специальную тетрадку, куда записывают имена все гости. - Чаще всего из Украины, России и Франции. Не нарушая традицию и мы оставили свои автографы). Говорила, что к ней беларусы приезжали и привезли буханку черного хлеба, кторый так любил батько Махно. Побеседовав еще немного мы поблагодарили хозяйку за гостеприимство и поехали посмотреть музей. В сам музей попасть уже не получалось, так как было около 18.30 час. Когда подъехали к зданию краеведческого музея, то пошли посмотреть на памятник тачанке и памятный крест Махно расположенные возле музея. В это время к нам вышел сторож и узнав, что мы приехали в сюда на велосипедах из другой области, пошел нам на встречу и пустил в музей. Так сторожу пришлось поработать для нас еще и экскурсоводом). Основан музей в 1960 году по решению Гуляйпольского районного совета. Для музея было отведено историческое здание, где раньше находился банк «Общество взаимного кредита», который является уникальным памятников архитектуры начала 20 века. В музее более чем 18 тысяч экспонатом и по моему 8 или 9 экспозиций. Музей состоит из двух уровней. Само здание, его величественные и массивные стены постройки 1901 года очень впечатляют. Музей пользуется большой популярностью не только у украинских туристов, но и у жителей Германии, Франции, Италии, Польши, Испании, России. После осмотра экспонатов в музее мы отправились к Гуляйпольскому городскому совету имени Махно. В здании все сохранилось практически в первозданном виде. Современный ремонт выдают лишь пластиковые окна и двери, а также свежий слой краски. В здании горсовета в те времена проходили съезды фронтовиков-повстанцев, рабочих и крестьянских советов. В память о Несторе Махно на ярко-синем здании установлена в середине 1990-х мемориальная табличка. Недалеко от горсовета находится паровая мельница. На фасаде здания кирпичная гравюра «Надежда 1894 год». Это имя дочери помещика и переселенца из Германии Дмитрия Шредера. Он был одним из самых богатых помещиков в этом районе. В конце 19 века ему и принадлежала постройка. В трехэтажной части здания жила семья Шредеров, рядом находился цех. За свою долгую историю мельница несколько раз горела и до 2010 года голые стены трехэтажного здания украшали город, пока местные предприниматели не взяли ее в аренду и не отремонтировали. Что ни будь перестраивать и реставрировать в здании мельницы им не разрешают власти потому, что это памятник архитектуры. Сейчас мельница используется по назначению, за старыми стенами кипит производство - там как и раньше изготавливают муку. Я бы даже сказал муку с традициями:) В завершении нашей экскурсии мы заехали в центр города, где находится второй памятник Нестору Махно. Немного передохнув, мы поехади дальше, в г. Бердянск, но это уже совсем другая история.

В пути на Гуляйполе...

Заехали немного передохнуть и окунуться.

Гуляй-Поле, гуляй ветер,

Как же дышится легко,

Ветер, воля и свобода,

Да и поле широко...

Хата самого старшего брата Нестора - Поликарпа (Карпа) Ивановича Махно сохранившаяся до наших дней. В доме сейчас живет жена покойного племянника батьки Виктора - Любовь Федоровна, которой 78 лет. Дом Карпа хоть и старый, но отремонтирован хорошо. Помогла городская власть. Хата огорожена невысоким забором и летом буквально утопает в зелени и цветах. Пользуясь случаем и я решил сфотографироваться возле дома в котором по преданиям, часто останавливался батька.

В доме четыре комнаты, дальняя — вся в фотографиях рода Махно, плакатах "Анархия — мать порядка" и "Гуляйполе-Махноград".

Любовь Федоровна показала пакет с рваным пальто Галины, в котором она приехала в Гуляйполе после ГУЛАГа. "Ей предлагали остаться тут, но она уехала в Казахстан к дочери, — говорит Любовь Федоровна. — Жаловалась, что Елена не вышла замуж и не хотела детей, а свою фамилию считала проклятием рода.

Нестор Махно.

Дочь Нестора Махно - Елена.

Братья Махно. Все братья были заодно с Нестором и по очереди погибли за общую идею, но именно Карпу Нестор больше всех доверял и считал правой рукой.

В 1970-х Виктор узнал, что в соседнем городке Пологи живет первая жена Нестора - Настя Кузьминична.
- В молодости Настя была первой красавицей на селе. Нестор Иванович, как только увидел ее, сразу влюбился.

Любовь Федоровна завела специальную тетрадку, куда записывают имена все гости. - Чаще всего из Украины, России и Франции. Не нарушая традицию и мы оставили свои автографы)

Виктор и Галина Кузъменко в Казахстане 1973 год.

Семейные реликвии. Раньше в хате жила Акулина дочь Карпа Махно, а после нее Виктор - ее сын с семьей. С первой женой он развелся, после встретил Любовь Федоровну. Они с 1986 года жили вместе, а в 2003-м она овдовела. - Всю жизнь Виктор занимался поисками людей, которые были связаны с его знаменитым родственником.

Памятник тачанке возле Краеведческого музея.

Памятный крест Махно.

Краеведческий музей расположен в помещение бывшего банка «Общество взаимного кредита» в центре города Гуляйполе.

При входе в музей, находится бюст Нестора Махно и герб города.

Махновская тачанка, ставшая легендой и символом эпохи.

Галерея гетманов Запорожской Сечи.

Воссозданная вычурная обстановка мещанской комнаты начала ХХ столетия с ее резной мебелью и кружевными скатертями, фарфоровой посудой и шторами с бахромой, пианино и лампой под тканевым абажуром.

Экспонаты и предметы, а так же обстановка комнаты как нельзя лучше передают дух предреволюционного возвышено-мечтательного времени.

Очень понравилась мещанская обстановка тех лет. Вся мебель, предметы и вещи находящиеся в комнате - подлинные.

Величественные и массивные стены постройки 1901 года очень впечатляют (на снимке подвал здания бывшего бынка)

События бурных лет гражданской войны и Нестор Махно, прославивший Гуляйполе далеко за пределами Украины.

В плакатах, лозунгах, знаменах осели пылью искалеченных человеческих судеб и несбывшихся чаяний где-то на колесе черной тачанки.

Притаившейся в углу среди карт, схем, писем, фотографий, личных вещей тех, что стал их непосредственным участником...

Гражданская война на Украине 1919-1920 гг.

Боевой путь Революционной повстанческой армиии Украины им.Батько Махно.