Немецкие биографы утверждают, что ракеты заинтересовали его ещё в юношестве: он угодил ракетой в лоток с яблоками, потом – в витрину булочной. Начав на полигоне, 20-летний барон в октябре 1932 года уже зачислен в штат Управления вооружений. С той поры всю свою жизнь Вернер фон Браун занимался большими ракетами, умело расправляясь со всеми своими конкурентами.

Версальский договор мешал Германии вооружаться, но ракеты в договоре не оговаривались, и под Берлином в 1930 году был организован полигон "Ракетенфлюг плаце". Тогда и появился там Вернер фон Браун, студент технологического института. Молодой член "Немецкого ракетного общества" был отпрыском старинного рода, предки его ещё в 1699 году были провозглашены баронами. Окружённый хороводом гувернёров и слуг, Вернер провёл детство в родовом имении Обер-Визенталь в Силезии. Немецкие биографы утверждают, что ракеты заинтересовали его ещё в юношестве: он угодил ракетой в лоток с яблоками, потом – в витрину булочной. Начав на полигоне, 20-летний барон в октябре 1932 года уже зачислен в штат Управления вооружений. С той поры всю свою жизнь Вернер фон Браун занимался большими ракетами, умело расправляясь со всеми своими конкурентами.

Браун возглавлял немецкий ракетный центр в Пенемюнде, где и создавалась его знаменитая ракета Фау-2 – "оружие возмездия", как расшифровывал это название Геббельс. Испытания в мае 1943 года прошли успешно, и высокая комиссия из генерал-фельдмаршалов и гросс-адмиралов рекомендовала работы продолжать. Гитлер вызвал Брауна в свою секретную ставку "Вольфшанце" ("Волчье логово") в лесах Восточной Пруссии, просмотрел фильм об этих испытаниях и остался очень доволен. Первая ракета упала в лондонском районе Чизвик 8 сентября 1944 года. Англичане сначала думали, что взорвалась газовая магистраль, ведь воздушную тревогу не объявляли. Но через 16 секунд прогремел второй взрыв. А потом нашли заиндевелый кусок металла, который позволил разгадать, что на Фау-2 применялся жидкий кислород. Немцам удалось в последние годы войны выпустить 1402 ракеты Фау-2, из которых 1054 взорвались в Лондоне...

Весной 1945 года Брауна и его помощников американцы вывезли в США, где он по существу и возглавил все работы по ракетной технике и космонавтике, принимал участие в создании первого американского спутника Земли и больших ракет "Юпитер" и "Сатурн". Наши ракетчики всегда отзывались о немецком конструкторе с должным уважением. Да, он был членом нацистской партии и даже штурмбанфюрером СС.

– Но назовите руководителя проекта масштаба Фау-2, который у нас не был бы членом КПСС! – смеясь говорил мне академик Б.В. Раушенбах. – Королёв прекрасно понимал, что в партию надо вступать обязательно...

Академик В.П. Глушко утверждал, что создание Фау-2 "явилось большим техническим достижением в области ракетостроения". Сергей Павлович Королёв, начав с копии ракеты Брауна, через 11 лет запустил свою легендарную Р-7, открывшую дорогу в космос. Пожалуй, вот на этот десяток лет и обогнал Браун своё время.

Вернер фон Браун умер от рака горла в маленьком городке Александрия неподалёку от Вашингтона 16 июня 1977 года.

Научные награды:

Национальная научная медаль США После Первой мировой войны Вирзиц был передан Польше, а его семья, подобно многим другим немецким семьям, выехала в Германию. Фон Брауны осели в Берлине, где 12-летний Вернер, вдохновлённый рекордами скорости Макса Валье и Фрица фон Опеля, осуществлёнными на автомобилях с ракетными двигателями , вызвал большое смятение на переполненной улице, взорвав игрушечный автомобиль, к которому прикрепил множество петард. Маленького изобретателя забрали в полицию и держали там, пока его отец не пришёл за ним в участок. Фон Браун был музыкантом-любителем, получил соответствующее образование, мог по памяти играть произведения Баха и Бетховена . Он с раннего возраста научился играть на скрипке и фортепиано и первоначально мечтал стать композитором. Он брал уроки у Пауля Хиндемита , знаменитого немецкого композитора. Сохранилось несколько юношеских сочинений фон Брауна, и все они напоминают произведения Хиндемита. В 1944 году, незадолго до того, как нацисты начали бомбардировать Англию при помощи Фау-2 , Годдард подтвердил, что фон Браун воспользовался его работами. Опытный образец Фау-2 улетел в Швецию и разбился там. Кое-какие части от ракеты были переправлены в США, в лабораторию в Аннаполисе , где Годдард проводил исследования для ВМФ Штатов. Видимо, Годдард исследовал обломки ракеты, которая 13 июня 1944 года в результате технической ошибки персонала ушла на неверный курс и разбилась неподалёку от шведского городка Беккебу. Правительство Швеции обменяло обломки неизвестной ракеты англичанам на истребители Спитфайр . В Аннаполис попала только какая-то часть обломков. Годдард опознал те детали ракеты, изобретателем которых он являлся, и сделал вывод, что плод его трудов превратили в оружие. С момента, когда Общество космических путешествий VFR прекратило в 1933 году свою работу, в Германии не осталось объединений ракетчиков, а новый нацистский режим запретил гражданские опыты по ракетостроению. Ракеты позволялось строить только военным, и для их нужд был построен огромный ракетный центр (нем. Heeresversuchsanstalt Peenemünde ) в деревне Пенемюнде на севере Германии, на Балтийском море . Это место было выбрано отчасти по рекомендации матери фон Брауна, вспомнившей, что её отец любил в тех местах охотиться на уток. Дорнбергер стал военным руководителем полигона, а Браун - техническим директором. В сотрудничестве с люфтваффе центр в Пенемюнде разрабатывал ракетные двигатели на жидком топливе , а также реактивные ускорители взлёта для самолётов. Также там разрабатывали баллистическую ракету дальнего радиуса A-4 и сверхзвуковую зенитную ракету «Вассерфаль» . После войны, объясняя, почему он стал членом НСДАП, Браун писал: «От меня официально потребовали вступить в национал-социалистическую партию . В то время (1937 год) я уже был техническим директором военного ракетного центра в Пенемюнде… Мой отказ вступить в партию означал бы, что я должен отказаться от дела всей моей жизни. Поэтому я решил вступить. Моё членство в партии не означало для меня участие в какой-либо политической деятельности… Весной 1940 года ко мне в Пенемюнде приехал штандартенфюрер СС Мюллер и сообщил мне, что рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер прислал его с приказом убедить меня присоединиться к СС. Я немедленно позвонил своему военному начальнику… генерал-майору В. Дорнбергеру . Он мне ответил, что… если я желаю продолжить нашу совместную работу, то у меня нет другого выбора, кроме как согласиться.» Это утверждение Брауна часто оспаривается, потому что в 1940 году Ваффен-СС ещё не выказывало никакого интереса к работам, проводившимся в Пенемюнде. И также спорно утверждение, что якобы на персон аналогичного фон Брауну положения давили с целью вступления в НСДАП, оставив в покое членство в СС. Когда показали фото Брауна, стоящего позади Гиммлера в униформе СС, Браун якобы ответил, что надел форму только для того случая, но в 2002 году бывший офицер СС в Пенемюнде рассказал Би-би-Си, что фон Браун регулярно появлялся на официальных мероприятиях в эсэсовской форме; следует отметить, что это было обязательным требованием. Вначале ему присвоили чин унтерштурмфюрера , впоследствии Гиммлер три раза повышал его в звании, в последний раз в июне 1943 года до штурмбаннфюрера СС. Браун заявлял, что это было якобы автоматическим повышением, уведомление о котором он получал каждый год по почте. К тому времени английские и советские разведывательные службы были осведомлены о ракетной программе и команде разработчиков в Пенемюнде. В ночь с 17 на 18 августа 1943 года английская бомбардировочная авиация провела операцию Гидра. 596 самолётов взяли курс на Пенемюнде и сбросили на ракетный центр 1800 тонн бомб. Тем не менее, уцелел и сам центр, и основная группа разработчиков. Но в ходе рейда погибли конструктор двигателя Вальтер Тиль (Walter Thiel) и главный инженер Вальтер (Walther), что задержало ход немецкой ракетной программы. Первая боевая A-4, в целях пропаганды переименованная в V-2 (Vergeltungswaffe 2 - «Оружие возмездия 2»), была выпущена по Великобритании 7 сентября 1944 года, спустя всего 21 месяц после того, как проект был официально принят. Проводившиеся в то же время эксперименты Гельмута Вальтера с ракетами на пероксиде водорода привели к созданию лёгких и простых реактивных двигателей Вальтера , удобных и для установки на самолёт. Фирме Гельмута Вальтера в Киле рейхсминистерство авиации также поручило создать ракетный двигатель для He 112. И в Нойхарденберге испытания прошли два разных ракетных двигателя: двигатель фон Брауна на этиловом спирте и жидком кислороде и двигатель Вальтера на пероксиде водорода и перманганате кальция в качестве катализатора . В двигателе фон Брауна реактивная струя создавалась в результате непосредственного сжигания топлива, а в двигателе Вальтера использовалась химическая реакция, при которой возникал раскалённый пар. Оба двигателя создавали тягу и обеспечивали высокую скорость. Последующие полёты на He 112 происходили на двигателе Вальтера. Он был более надёжным, проще в управлении и представлял меньшую опасность как для лётчика, так и для самолёта. Использование рабского труда 15 августа 1944 года Браун написал письмо Альбину Саватцки (Albin Sawatzki), руководившему производством V-2, в котором соглашался лично отобрать работников из концлагеря Бухенвальд , которые, как он якобы признал в некоем интервью 25 лет спустя, находились в «ужасном состоянии». В книге «Вернер фон Браун: рыцарь космоса» (англ. Wernher von Braun: Crusader for Space ) Браун неоднократно утверждает, что он находился в курсе по поводу условий работников, но чувствовал себя абсолютно неспособным изменить их. Его друг приводит слова фон Брауна по визиту в Миттельверк: Это было жутко. Моим первым побуждением было поговорить с одним из охранников СС, на что я услышал резкий ответ, что мне надлежит заниматься своим делом или я рискую оказаться в такой же полосатой тюремной робе!… Я понял, что любая попытка сослаться на принципы гуманности будет совершенно бесполезной. Стр. 44 английского издания Когда участника команды Брауна Конрада Данненберга в интервью «The Huntsville Times» спросили, мог ли фон Браун протестовать против ужасных условий содержания подневольных работников, он ответил: «Если бы он это сделал, то, я думаю, его могли расстрелять на месте». Другие обвиняли фон Брауна в том, что тот принимал участие в бесчеловечном обращении или позволении такого отношения. Ги Моран (Guy Morand), французский участник Сопротивления, бывший пленником в концлагере Дора, в 1995 году засвидетельствовал, что после явной попытки саботажа: Даже не заслушав мои объяснения, (фон Браун) приказал Майстеру (Meister) дать мне 25 ударов… Затем, решив, что удары не были достаточно сильны, он приказал, чтобы меня выпороли более жестоко… фон Браун приказал перевести мне, что я заслуживаю худшего, что на самом деле я заслужил, чтобы меня повесили… Я считаю, что его жестокость, жертвой которой я стал лично, стала красноречивым свидетельством его нацистского фанатизма. Biddle, Wayne. Dark Side of the Moon (W.W. Norton, 2009) pp. 124-125. Другой французский заключённый Робер Казабон (Robert Cazabonne) утверждал, что был свидетелем, как фон Браун стоял и смотрел, как заключённых вешали на цепях подъёмников. Сам Браун заявлял, что он «никогда не видел никакого жестокого обращения или убийств» и только «доносились слухи…, что некоторые из заключённых были повешены в подземных галереях». Арест и освобождение при нацистах По данным французского историка Андре Селье, прошедшего через концлагерь Дора-Миттельбау , Гиммлер в феврале 1944 года принял фон Брауна в своей штаб-квартире Гохвальд в Восточной Пруссии . Чтобы усилить свои позиции в иерархии нацистской власти, Генрих Гиммлер устроил заговор, чтобы при помощи Каммлера взять в свои руки контроль над всеми немецкими программами по вооружениям, включая разработку Фау-2 в Пенемюнде . Поэтому Гиммлер посоветовал Брауну более тесно сотрудничать с Каммлером в решении проблем Фау-2. Однако, как утверждал сам фон Браун, он ответил, что проблемы с Фау-2 чисто технические и он уверен, что решит их с помощью Дорнбергера . По всей видимости, фон Браун с октября 1943 года состоял под надзором СД . Однажды был получен отчёт о том, как он и его коллеги Клаус Ридель и Гельмут Греттруп вечером дома у инженера высказывали сожаление, что они не работают над космическим кораблём и все они полагают, что война не идёт хорошо. Это расценивалось как «пораженческие настроения». Об этих высказываниях доложила молодая женщина-стоматолог, бывшая одновременно агентом СС . Вместе с ложными обвинениями Гиммлера о симпатии фон Брауна коммунистам и о якобы его попытках саботажа программы Фау-2, и принимая во внимание, что Браун имел диплом лётчика и регулярно летал на предоставленном государством самолёте и, таким образом, мог убежать в Англию - всё это стало причиной ареста фон Брауна гестапо . Не ожидавший ничего плохого Браун был арестован 14 или 15 марта 1944 года и был брошен в тюрьму гестапо в Штеттине . Там он провёл две недели, не зная, в чём его обвиняют. Только с помощью абвера в Берлине Дорнбергер сумел добиться условного освобождения фон Брауна, а Альберт Шпеер , рейхсминистр вооружений и военной промышленности, убедил Гитлера восстановить Брауна в должности, чтобы программа «Фау-2» могла продолжаться. Шпеер, цитируя в своих мемуарах «Führerprotokoll» (протоколы заседаний Гитлера) от 13 мая 1944 года, пишет, что Гитлер сказал в заключение беседы: «Что касается Б., я вам гарантирую, что он будет освобождён от преследования до тех пор, пока он будет вам необходим, несмотря на общие затруднения, которые могут последовать». Сдача в плен американцам В марте, будучи в деловой поездке, Браун сломал левую руку и плечо из-за того, что его шофёр уснул за рулём. Перелом оказался осложненным, но Браун настоял, чтобы ему наложили гипсовую повязку и он мог бы больше не оставаться в больнице. Конструктор недооценил травму, кость стала сращиваться неправильно, месяц спустя ему пришлось снова лечь в больницу, где ему снова сломали руку и наложили повязку по новой. В апреле войска союзников проникли достаточно глубоко в Германию. Каммлер приказал научной команде сесть на поезд и отправиться в Обераммергау в Баварских Альпах . Здесь они находились под тщательной охраной СС, которой было приказано ликвидировать всех ракетчиков при угрозе попадания их к врагу. Однако фон Браун сумел убедить майора СС Куммера рассредоточить группу по ближайшим деревням, чтобы не стать лёгкой мишенью для американских бомбардировщиков. 2 мая 1945 года, заметив американского солдата из 44 пехотной дивизии, брат Вернера и по совместительству его коллега инженер-ракетчик Магнус догнал его на велосипеде и сказал ему на ломаном английском: «Меня зовут Магнус фон Браун. Мой брат изобрёл Фау-2. Мы хотим сдаться». После пленения Браун сказал прессе: «Мы знаем, что мы создали новое средство ведения войны и теперь моральный выбор - какой нации, какому победившему народу мы хотим доверить наше детище - стоит перед нами острее, чем когда-либо прежде. Мы хотим, чтобы мир не оказался бы вовлечённым в конфликт, подобный тому, через который только что прошла Германия. Мы полагаем, что только передав такое оружие тем людям, которых наставляет на путь Библия, мы можем быть уверены, что мир защищён наилучшим образом». Высшие чины командования США хорошо знали, сколь ценная добыча попалась им в руки: фамилия фон Брауна возглавляла «Чёрный список» - кодовое наименование перечня немецких учёных и инженеров из числа тех, кого американские военные эксперты хотели бы допросить как можно скорее. 19 июля 1945 года, за два дня до запланированной передачи территории в зону советской оккупации, майор американской армии Роберт Б. Стэвер, шеф отдела реактивного движения Исследовательской и разведывательной службы Артиллерийского корпуса армии США в Лондоне и подполковник Р. Л. Уильямс посадили фон Брауна и руководителей его отделов в джип и доставили из Гармиша в Мюнхен . Затем группу перевезли по воздуху в Нордхаузен , а на следующий день - на 60 км юго-западнее, в городок Витценхаузен , находившийся в американской зоне оккупации. Фон Браун ненадолго задержался в центре допросов «Дастбин» (англ. Dustbin , «Мусорный ящик»), где представителей элиты Третьего рейха в области экономики, науки и техники допрашивали английские и американские разведслужбы. Изначально он был завербован для работы в США по программе Операция «Беспросветность» (англ. Operation Overcast ), позднее ставшей известной под названием Операция «Скрепка» . Карьера в США Армия США Послевоенное время Память Ссылки ВЕРНЕР фон БРАУН (1912-1977). Исторический справочник. Тёмная сторона Вернера фон Брауна. Новые факты биографии. Браун, Вернер фон в Викицитатнике Category:Wernher von Braun на Викискладе См. также Примечания Recollections of Childhood: Early Experiences in Rocketry as Told by Werner Von Braun 1963 . MSFC History Office . NASA Marshall Space Flight Center. Архивировано Oberth-museum.org Astronautix.com Neufeld, Michael J. Von Braun: Dreamer of Space, Engineer of War (Knopf, 2007) p. 61. Konstruktive, theoretische und experimentelle Beiträge zu dem Problem der Flüssigkeitsrakete. Raketentechnik und Raumfahrtforschung , Sonderheft 1 (1960), Stuttgart, Germany. Шаблон:ScienceWorldBiography The Man Who Opened the Door to Space . Popular Science May, 1959 . Архивировано из первоисточника 25 июня 2012. The Nazi Rocketeers, From Dreams of Space to Crimes of War pp 58. (See extensive bibliography) Dr. Space, the Life of Wernher von Braun pp 35 Dr. Space, the Life of Wernher von Braun pp 36 Mr. Space pp 35. Wernher von Braun in SS uniform . The Reformation Online . Архивировано из первоисточника 1 июня 2012. Speer, Albert (1969). Erinnerungen (p. 377). Verlag Ullstein GmbH, Frankfurt a.M. and Berlin, [ISBN 3-550-06074-2 ]. Middlebrook Martin The Peenemünde Raid: The Night of 17–18 August 1943. - New York: Bobs-Merrill, 1982. - P. 222. - ISBN 0672527596 Dornberger Walter V2--Der Schuss ins Weltall. - Esslingan: Bechtle Verlag, 1952 -- US translation V-2 Viking Press:New York, 1954. - P. 164. Warsitz, 2009, p. 30. Warsitz, Lutz: THE FIRST JET PILOT - The Story of German Test Pilot Erich Warsitz (p. 35), Pen and Sword Books Ltd., England, 2009, [ISBN 978-1-84415-818-8 ]. Warsitz, 2009, p. 51.

В 20-летнем возрасте я, честно признаться, был еще несмышленым юнцом и не осознавал значения смены политического руководства. Мой отец был, естественно, мудрее. При президенте Гинденбурге он занимал пост, соответствующий посту министра сельского хозяйства, но с приходом Гитлера к власти отец ушел в отставку. Он не раз говорил мне, что новая политика закончится трагедией не только для народа Германии, но и для многих других народов. Однако я был фанатично увлечен ракетостроением и пропускал его ужасающие прогнозы мимо ушей.

(Вернер фон Браун )

Подобно другим знаменитостям, Вернер фон Браун тщательно следил за тем, чтобы его прошлое не стало достоянием американской общественности. О его жизни можно было прочитать во множестве статей. Фон Браун всегда с готовностью сотрудничал с теми, кто описывал его жизнь, и почти всегда просматривал окончательные варианты своей биографии с тем, чтобы якобы устранить имевшиеся в рукописях неточности. Несколько раз он и сам поведал о своем прошлом. При необходимости он мог исказить реальные факты, заменив их вымыслом. А почему бы и нет?

Когда он приехал в Америку, то все, что американцам удалось о нем узнать, исходило из уст самого фон Брауна, его друзей и коллег, а также следовало из официальных документов, которые американским спецслужбам удалось найти в Германии. Но многие, очень многие факты из жизни фон Брауна были сокрыты в тумане неизвестности, и причиной тому было то, что многие архивные документы сгорели во время пожаров в Германии либо были преднамеренно уничтожены нацистами. Если какие-либо документы еще и существовали, то, скорее всего, в советской зоне оккупации и поэтому были недоступны для американских армейских чиновников. Но самым интригующим в истории жизни Вернера фон Брауна до того, как он ступил на американскую землю, является, конечно же, не то, что он рассказал или сочинил о своем прошлом, а то, о чем фон Браун умолчал.

Иммигранты в подавляющем большинстве случаев были обычными людьми, приехавшими на заработки, крестьянами, мечтавшими ухватить приличный кусок земли, либо неграми, проданными в рабство. Лишь немногие из них были аристократами, которые, не выдержав ударов судьбы, отправились искать свое счастье за океан. Вернер фон Браун принадлежал именно к этой группе.

Родовое имя предков фон Брауна происходило от рыцаря Хенимануса Де Бруно, который жил в баварском городке Бранау в 1285 году. Впоследствии, на протяжении веков написание фамилии Бруно изменилось, и последняя писалась по-немецки как Brunowe, Bronav, de Bronne, Brawnaw и, наконец, превратилась в современную - Braun. Потомки рыцаря Де Бруно на протяжении нескольких столетий были лендлордами и владели крупными поместьями в Силезии и в Восточной Пруссии. Отец Вернера фон Брауна, Магнус Александер Максимилиан фон Браун (1878–1972), носил титул барона и, продолжая семейные традиции, являлся крупным землевладельцем и имел поместья как в Восточной Пруссии, так и в Силезии.

Мать Вернера фон Брауна, урожденная Эмми фон Квисторп (1886–1959), не могла похвастаться столь древней родословной, как ее супруг. Тем не менее род Квисторпов был известен в Германии не меньше, чем род Браунов. Семейство Квисторпов происходило из Швеции, но в течение нескольких веков представители этого рода жили в Померании и в Мекленбурге. В Германии многие из Квисторпов были известны как священники лютеранской церкви, как университетские профессора, как банкиры и как крупные землевладельцы.

Барон Магнус фон Браун женился на Эмми фон Квисторп в 1910 году. Спустя год Эмми подарила супругу первого сына - Сигизмунда. Годом позже, 23 марта 1912 года, Эмми родила в Вирзице, в провинции Позен, второго сына - Вернера Магнуса Максимилиана фон Брауна. В 1919 году в семье Браунов появился третий сын - Магнус.

Вернер родился за два года до начала первой мировой войны. В то время барон фон Браун занимал высокий пост в ландрате провинции Позен. Первая мировая война стала катастрофой как для Германии, так и для семейства фон Браун. Германия, потерпев поражение в войне, была вынуждена отдать территорию провинции Позен Польше, которой эта территория принадлежала раньше. Брауны же потеряли свои земли.

После войны семейство фон Браун обосновалось в своем поместье в графстве Лёвенберг в Силезии. Живя в отдалении от столицы Германии Берлина, Брауны были защищены от политических и экономических потрясений, обрушившихся на многие города Германии в 1920-е годы. В течение десятилетия, прошедшего после окончания первой мировой войны, барону фон Брауну удалось стать известным в политических кругах Германии и занять пост министра сельского хозяйства.

Интерес юного Вернера фон Брауна к науке и технике пробудился в день его конфирмации в лютеранской церкви. В этот день Эмми подарила сыну телескоп. Остальное, по словам самого Вернера, уже было неизбежным следствием этого дара. «Итак, я стал астрономом-любителем, и это вызвало во мне необычайный интерес ко Вселенной. Я начал мечтать о том, чтобы сконструировать устройство, которое доставило бы человека на Луну». Этим устройством, конечно же, могла быть только ракета.

В мир ракетостроения Вернер фон Браун попал благодаря двум своим соотечественникам - Максу Вальеру и Фритцу фон Опелю, которые мечтали о славе и были увлечены идеей покорения космоса. Вальер написал книгу о космических путешествиях и ракетах. Опель же занимался в то время конструированием автомобилей, но прославиться на этом поприще пока не успел. Вальер привлек Опеля в качестве партнера для того, чтобы тот профинансировал его эксперименты с ракетами. В середине 1920-х годов твердотопливные или «пороховые» ракеты уже использовались в качестве сигнальных на морских судах. Вальер и Опель купили несколько таких ракет и начали устанавливать их на гоночных автомобилях и на мотосанях для движения по льду. Благодаря использованию ракет Опелю и Вальеру удалось побить существовавшие рекорды скорости. В результате им удалось сделать отличную рекламу для автомобилей Опеля и транспорта для будущих космических путешествий, о котором написал в своей книге Вальер.

Когда юный Вернер узнал об успехах Вальера и Опеля, он отправился в Берлин и купил там полдюжины сигнальных ракет. Он привязал ракеты к небольшому фургончику, в котором семейство фон Браун иногда путешествовало по побережью, и отправился на этом транспорте к одной из главных берлинских улиц - к Тиргартен-Аллее. Там он поджег фитили, соединенные с находящимся в ракетах твердым топливом, а точнее с порохом, и модернизированный им автофургон рванул вперед по улице, оставляя за собой огненные языки пламени, вырывавшегося из ракет. Прохожие были в ужасе от увиденного и шарахались во все стороны. Сам Вернер успел только проводить свое детище взглядом. К счастью, никто из прохожих не пострадал, и полиция, вначале арестовавшая юного изобретателя, вскоре выпустила его, посоветовав министру сельского хозяйства подержать своего отпрыска под домашним арестом.

Благодаря богатству и знатности отца юный Вернер получил прекрасное образование. Родители отдали Брауна в престижную берлинскую гимназию, в которой преподавание велось на французском языке. Вернер быстро и легко овладел французским языком. По-видимому, он унаследовал способность к языкам от своей матери. Однако с математикой и физикой дела обстояли неважно. Барон фон Браун не скрывал своего недовольства плохими оценками сына по этим предметам и определил Вернера в школу-интернат Германа Лейтца, расположенную неподалеку от Веймара. Это учебное заведение славилось своими передовыми методами обучения, почти дружескими отношениями между учащимися и педагогами и очень насыщенной программой обучения.

Находясь в этом необычном учебном заведении, Вернер часто просматривал научно-популярные астрономические журналы. В одном из них он увидел рекламу новой книги под названием «Путь к планетам». (Вернер фон Браун, вспоминая об этом, похоже, допустил неточность. На самом деле эта книга называлась «Путь к космическим путешествиям» и была издана в 1929 году.) Автором ее был соотечественник фон Брауна - некий Герман Оберт. Под рекламным текстом были помещены рисунки с изображением гигантской ракеты и Луны. Вернер заказал эту книгу, надеясь, что в ней он найдет массу интересных сведений о путешествиях в межпланетном пространстве. Когда же книга оказалась наконец в его руках, он с нетерпением начал переворачивать страницу за страницей, и то, что он увидел, его просто потрясло. Страницы книги были испещрены сложными математическими выкладками и заполнены множеством таблиц с цифрами. Вернер понял, что без серьезного изучения математики и физики ему никогда не понять, как можно покорить космос. И он с головой окунулся в изучение этих дисциплин. В результате он начал получать отличные оценки по физике и математике и успешно сдал выпускные экзамены.

Весной 1930 года Вернер стал студентом Политехнической школы в Шарлоттенбурге. В конце 1920-х годов по всей Германии, и в ее столице в особенности, многие молодые люди были увлечены идеей создания ракет для космических путешествий. Энтузиасты ракетостроения организовали «Общество космических путешествий», которое, по их мнению, должно было помочь им осуществить свою мечту. В Берлине Вернер стал активным членом этого общества. Там он познакомился с молодым писателем Вилли Леем. Позже Лей стал первым автором истории германского ракетостроения. В одной из своих книг он довольно точно охарактеризовал Вернера фон Брауна, когда тот еще учился в Политехнической школе. «Внешне он представлял собой прекрасный образец того типа людей, который был назван позже нацистами „арийским нордическим“ типом. У него были голубые глаза и светлые волосы, и одна из моих родственниц обнаружила удивительное сходство между Вернером фон Брауном и выдающимся английским писателем Оскаром Уайльдом, а точнее известным фотопортретом последнего, сделанным лордом Альфредом Дугласом. Манеры Вернера фон Брауна были безупречны и являлись, по-видимому, результатом строгого воспитания в семье».

Вилли Лей знал в Германии каждого, кто всерьез увлекался ракетостроением. Именно он представил Вернера патриарху германского ракетостроения - Герману Оберту, автору той книги, которая произвела столь сильное впечатление на фон Брауна в последний год его обучения в школе-интернате. Оберт в те годы находился в Берлине, где собирался испытывать сконструированный им ракетный двигатель. Вернер, по всей видимости, был представлен Оберту по телефону, и фон Браун не преминул воспользоваться этой возможностью для того, чтобы приблизиться к осуществлению своей мечты.

«Я еще учусь в Политехнической школе, - скромно сказал Вернер Оберту, - и не могу предложить вам ничего, кроме своего свободного времени и энтузиазма, но смогу ли я хоть чем-нибудь быть вам полезен?»

Деньги на реализацию своих идей и на испытания Оберт получал от своих единомышленников, добавляя к этим средствам свои сбережения, и поэтому он тоже решил не упускать этого случая. Энтузиаст-помощник ему, конечно, пригодился бы. «Ладно, заходи ко мне прямо сейчас», - сказал Оберт и с этого дня стал первым учителем фон Брауна в области ракетостроения.

Герман Оберт родился в 1894 году в Трансильвании, в отдаленном уголке Австро-Венгерской империи. Следуя по стопам своего отца, он сначала изучал медицину в Мюнхенском университете, но первая мировая война прервала его обучение, и он отправился с полевым госпиталем к линии фронта. После того, что Герману пришлось повидать на фронте, он навсегда потерял интерес к медицине. Кроме того, с окончанием войны Трансильвания перешла к Румынии - противнику Германии в этой войне, и Оберт автоматически превратился в недруга, конечно же не для германской культуры или науки, но для Германии в целом. Тем не менее он вернулся, чтобы продолжать свои исследования в области физики и математики. В качестве темы докторской диссертации Оберт выбрал теоретические исследования, касавшиеся ракет, как транспортных средств для космических путешествий. Эта тема увлекла его еще в раннем детстве. В Гейдельбергском университете диссертацию ему защитить не удалось, и, скорее всего, причиной тому был не только недостаток воображения у университетских профессоров, но и ошибочность некоторых выводов в диссертации Оберта.

Оберт, казалось бы, должен был очень огорчиться, не добившись желаемого признания в немецких научных кругах, но он не отказался от своих идей. За свой счет он издал диссертационную работу в виде книги с названием «Ракета в межпланетном пространстве». Эта небольшая книжка стала на удивление популярной, и вскоре у Оберта появилась целая группа учеников, которые были готовы создавать ракеты по проекту своего учителя. Эти люди и составили костяк «Общества космических путешествий». Внимание, которого Оберт наконец добился вне научных кругов, вдохновило его, и в 1929 году вышло дополненное и расширенное издание его книги уже под названием «Путь к космическим путешествиям». Именно эта книга и привлекла внимание юного фон Брауна.

В том же 1929 году Оберт попросил отпуск за свой счет у директора средней школы, в которой преподавал физику и математику, и отправился в Берлин, где нашел себе весьма странную компанию в лице одного из известнейших кинопродюсеров Германии - Фрица Ланга. Тот создавал фильм «Девушка на Луне» о путешествии на Луну в ракете. Чтобы сделать свой фильм более убедительным, Ланг привлек Оберта и Вилли Лея в качестве технических консультантов. Кроме того, режиссер уговорил Оберта сконструировать ракету и запустить ее 15 октября 1929 года - в день премьеры фильма. «Девушка на Луне» имела огромный успех, однако работу над созданием ракеты Оберт так и не завершил. Он был блестящим теоретиком, но практических знаний для создания космического аппарата ему явно не хватало.

В 1930 году Оберт вернулся в Берлин, чтобы попытаться создать и испытать ракету с двигателем, работающим на жидком топливе. Помощниками Оберта в этом деле были несколько членов «Общества космических путешествий», включая и Вернера фон Брауна. В эти годы Оберт вынашивал грандиозные планы, родившиеся во время работы с Лангом. Он сконструировал простой ракетный двигатель и назвал свое детище «Кегельдуэзе» («Коническая струя»). Вместе со своими помощниками Оберт добился больших успехов и испытал новый двигатель на полигоне. Испытания финансировались Институтом химии и технологии (это учреждение занималось тем же, чем в Соединенных Штатах занималось Национальное бюро стандартов). Когда испытания завершились, Оберт получил сертификат, удостоверявший качество и эффективность его двигателя - первого двигателя на жидком топливе, созданного в Германии. Однако, несмотря на достигнутый успех, Оберт вскоре снова оказался без финансовой поддержки. Он вернулся в Румынию, где продолжил преподавательскую работу в школе. Дальнейшее усовершенствование своего детища конструктор предоставил своим ученикам из «Общества космических путешествий», и прежде всего он надеялся на талант Вернера фон Брауна.

Молодые энтузиасты ракетостроения приближались к осуществлению своей мечты уже под руководством военного летчика и участника первой мировой войны инженера Рудольфа Небеля. Небель снял в аренду помещение бывшего военного склада, расположенного в окрестностях Берлина, к северу от столицы. Этот склад должен был стать базой для конструирования и испытания ракет, создаваемых членами «Общества космических путешествий». В конце сентября 1930 года энтузиасты ракетостроения переселились в это здание и укрепили над входом вывеску «Берлинский ракетодром».

Вернер фон Браун, Рудольф Небель и Вилли Лей вместе с другими членами общества сконструировали несколько первых опытных образцов ракет и испытали их на площадке, расположенной рядом с новым производственным корпусом. Эти ракеты, собранные из металлолома, были просты по конструкции и далеки от совершенства. Лишь в нескольких случаях удалось добиться того, чтобы ракеты летели по намеченной траектории. Испытания ракет привлекли внимание не только жителей Берлина, местных пожарных служб и прессы, но и германских армейских чиновников.

Для германской армии, рейхсвера ракеты представляли огромный интерес еще и потому, что в Версальском мирном договоре, ограничивавшем количество германских вооружений, ракеты вообще не упоминались. Более того, боевые ракеты стали бы оружием более эффективным, чем обычная артиллерия.

Весной 1932 года несколько армейских офицеров в штатском посетили любительский ракетодром, чтобы посмотреть, чего добились юные конструкторы ракет. Посетители были поражены увиденным и еще более тем, что все работы по созданию ракет выполнялись практически без финансовой поддержки. Армейских чиновников разочаровало лишь легкомысленное отношение конструкторов к документации, касающейся как самих новых разработок, так и испытаний ракет. Для того чтобы убедиться в том, что любители-энтузиасты в состоянии сделать боевую ракету, представители рейхсвера пообещали заплатить конструкторам 1360 марок, если те смогут сделать опытный образец боевой ракеты и запустить ее с одного из артиллерийских полигонов. Кроме того, в договоре между армией и «Обществом» было сказано, что в случае успешного запуска боевой ракеты рейхсвер обещает оказывать финансовую поддержку «Обществу» и в дальнейших разработках.

Ранним августовским утром 1932 года Вернер фон Браун, Рудольф Небель и их коллега Клаус Ридель отправились со своими надеждами и новой ракетой на артиллерийский полигон, расположенный к югу от Берлина. Там их встретил капитан рейхсвера Вальтер Дорнбергер, которому было поручено курировать разработки ракет для германской армии. Двигатель новой ракеты помещался в ее носовой части, а задняя часть ракеты с узкими топливными цилиндрами напоминала длинную трость. После запуска ракета поднялась на высоту около 30 м, затем накренилась, резко снизила высоту до десятка метров и летела горизонтально, пока не врезалась в верхушки сосен ближайшего леса. Испытание новой ракеты разочаровало как ее конструкторов, так и представителей рейсхвера, присутствовавших на полигоне. Армейские чиновники не получили убедительных оснований для финансовой поддержки разработчиков.

Юный Вернер фон Браун не смирился с этой неудачей. Он собрал данные об испытаниях ракет и разработках, созданных членами «Общества», и отправился к полковнику Карлу Бекеру, возглавлявшему в те годы отдел баллистики и вооружений рейхсвера. Бекер встретил Брауна довольно тепло и, выслушав все предложения юного конструктора, предложил группе разработчиков новую сделку. Армия готова была оказать им финансовую поддержку в том случае, если они согласятся продолжить свои работы в условиях строгой секретности. Однако Рудольф Небель, наиболее влиятельный из членов «Общества», стал возражать против этого условия. Он явно не желал, чтобы их творческий коллектив превратился в чисто армейское подразделение.

Узнав об этом, Бекер предложил фон Брауну другой вариант: до получения степени бакалавра продолжать научную работу в Берлинском университете за счет средств, выделенных рейхсвером. Сам Бекер был профессором этого университета. При этом темой научной работы фон Брауна должно было стать исследование ракетных двигателей на жидком топливе. Вера Бекера в возможности и способности Вернера фон Брауна подкреплялась еще и тем, что отец Вернера - барон фон Браун - был не только министром в Веймарской республике, но и другом Бекера.

Экспериментальные исследования по теме своей докторской диссертации Вернер фон Браун проводил в военно-исследовательской лаборатории в Куммерсдорф-Вест. О результатах этих исследований Вернер доложил 1 октября 1932 года. Тогда ему было всего 20 лет. После этого доклада он сразу же был удостоен степени бакалавра. Вскоре после этого события Вернер фон Браун сблизился с инженером-механиком Генрихом Гройновом и другим энтузиастом ракетостроения - Вальтером Риделем, однофамильцем Клауса Риделя. Эта тройка работала под руководством Вальтера Дорнбергера, который недавно получил звание полковника. Вскоре Дорнбергер возложил техническое руководство проектом на Вернера фон Брауна, оставив себе лишь чисто административные функции.

Уже находясь в США, Вернер фон Браун так объяснял причины того, что он и его соратники начали работать на нацистов:

Мы нуждались в деньгах для проведения наших экспериментов, а германская армия была готова нам помочь. Мы решили воспользоваться этой возможностью, совершенно не задумываясь о последствиях, к которым приведет наше сотрудничество с рейхсвером. Следует также отметить, что в 1932 году идея очередной мировой войны выглядела абсурдной. Нацисты еще не были у власти, и у нас не было каких-либо причин предполагать, что то, что мы делаем, в будущем будет использовано против человечества. Нас всех увлекало лишь одно - исследование космического пространства. И нашей главной заботой было получить как можно больше от Золотого Тельца, которым в те годы казалась нам германская армия.

Вальтер Дорнбергер был вторым и, возможно, наиболее влиятельным из учителей Вернера фон Брауна. Дорнбергер был кадровым армейским офицером. Он служил в германской артиллерии еще в годы первой мировой войны. Незадолго до перемирия, заключенного в 1918 году, он попал в плен и провел два года в лагере для военнопленных во Франции. После освобождения он временно оставил службу в армии, чтобы получить степень бакалавра и магистра. После этого он снова вернулся в рейхсвер. Его определили в отдел баллистики и поручили курировать разработку ракет для военных целей. Полковнику Дорнбергеру было тогда 37 лет. Этого человека среднего роста, всегда гладко выбритого, с аккуратно зачесанными темно-каштановыми волосами отличала уверенность в себе и своей правоте, а также решительность в действиях и поступках. Несомненно, именно эти качества помогли ему сделать военную карьеру.

Пока фон Браун, Дорнбергер и их небольшая группа разрабатывали первые и довольно примитивные, по нынешним оценкам, ракетные двигатели, германский политический ландшафт претерпел катастрофические изменения. Политический хаос и экономическая депрессия не выпускали Германию из своих цепких объятий еще с окончания первой мировой войны. Многие немцы считали, что их страна нуждается в сильной власти, способной сплотить немецкую нацию и вернуть Германии былую славу. Тридцатого января 1933 года канцлером Германии стал Адольф Гитлер, и немцы получили власть. В марте народ Германии передал нацистам и контроль над Рейхстагом.

В последующие 12 лет, по словам друзей и коллег Вернера фон Брауна и согласно автобиографическим статьям, он занимался конструированием ракет с единственной целью - создавать космические корабли. Создание же боевых ракет фон Браун рассматривал лишь как средство для финансирования своих космических проектов. Из статей самого фон Брауна и опубликованных воспоминаний его друзей и соратников следует, что гениальный конструктор ракет был совершенно наивен в области политики, которая его мало интересовала. Лишь в последние годы Второй мировой войны фон Браун оказался втянутым в грязную политическую авантюру Третьего рейха.

На самом же деле интерес фон Брауна к космическим путешествиям и его работа на нацистов вовсе не являлись взаимоисключающими. В Германии начала 1930-х годов для того, чтобы финансировать свои космические проекты, фон Брауну не оставалось ничего другого, как создавать ракетное оружие. Более того, если нацисты и поддерживали космические проекты, то лишь потому, что считали запуск космического корабля с человеком на борту еще одним подтверждением исключительной роли Германии в истории человечества. Именно поэтому нацистские власти в гитлеровской Германии стали спонсором космических программ Вернера фон Брауна.

Все ракеты, созданные фон Брауном и Дорнбергером для германской армии, воплощали в себе всю сумму знаний о космических аппаратах и системах, которые были накоплены немецкими учеными и инженерами к тому времени.

Боевые ракеты в документах назывались «агрегатами». К середине 1933 года группа, возглавляемая Дорнбергером и фон Брауном, начала работу над созданием «Агрегата-1» (или А-1). Ракета А-1 была похожа на артиллерийский снаряд. Ее диаметр не превышал 30 см, а длина составляла около полутора метров. У этой ракеты был двигатель на жидком топливе, который обеспечивал силу тяги в 260 кг. Стабильность траектории полета обеспечивалась с помощью гироскопа весом около 34 кг, помещенного в носовой части аппарата. Ракета А-1 была готова к запуску уже в конце 1933 года. Буквально через доли секунды после запуска двигателя ракета А-1 превратилась в огненный шар и груду металла. Это произошло по причине задержки момента зажигания в двигателе.

Фон Браун и Дорнбергер решили не испытывать судьбу и отказались от создания второй ракеты А-1. Вместо этого они начали работать над модернизированным вариантом А-1 - ракетой А-2. У нее были те же размеры и двигатель, что и у предшественницы, но гироскопическая система размещалась не в носовой части, а в середине корпуса ракеты, между емкостями с топливом и жидким кислородом.

Во время работы над созданием А-2 фон Браун закончил работу над докторской диссертацией и отправил ее рукопись в Берлинский университет. Его диссертационная работа «Конструкторские, теоретические и экспериментальные разработки для решения проблемы создания ракеты на жидком топливе» была одобрена ученым советом университета 27 июля 1934 года и сразу же была отмечена грифом «Совершенно секретно». Она была опубликована лишь после окончания войны. Таким образом, Вернер фон Браун в возрасте 22 лет уже получил докторскую степень и известность в научных кругах Германии. Талант и целеустремленность ученого позволили ему стать лидером в области ракетостроения не только в Германии, но и во всем мире.

В декабре 1934 года фон Браун и Вальтер Дорнбергер, наконец, оправдали ожидания своих армейских спонсоров и осуществили успешный запуск сразу двух ракет А-2, названных именами «Макс» и «Мориц». Испытания ракет производились на островке Боркум в Северном море. Обе ракеты достигли заданной высоты около 2–3 км над уровнем моря.

В 1935 году пионер американского ракетостроения Роберт Годдард также занимался созданием и испытанием ракет с жидкотопливным двигателем. Годдард и фон Браун не были знакомы с работами друг друга, и поэтому Годдарду пришлось самостоятельно искать технические решения, уже найденные фон Брауном. Годдарду удалось сконструировать более легкие и длинные ракеты. Свою первую ракету американский конструктор запустил 31 мая 1935 года на полигоне Росвелл, в штате Нью-Мексико. Эта ракета достигла высоты около 3 км, превзойдя этим достижение фон Брауна.

Тем временем Вернер фон Браун начал работу над созданием ракеты А-3. Она имела несомненные преимущества по сравнению с предыдущими моделями фон Брауна и ракетами Годдарда. Ракета А-3 была намного крупнее своих предшественниц и казалась по тем временам огромной. Она имела диаметр около метра и длину свыше 8 м. Полностью заправленная топливом, она весила свыше 600 кг, а ее двигатель обеспечивал силу тяги около 1200 кг. Отличалась и система наведения этой ракеты на цель. Прежние ракеты фон Брауна мчались к цели по неизменной, заранее рассчитанной траектории, тогда как А-3 имела сложную систему наведения, которая позволяла изменять траекторию во время полета. Это была первая управляемая ракета.

После того как фон Браун сообщил об устройстве ракеты А-3, армейские чиновники, слушавшие его доклад, тут же вспомнили, что успешными были и запуски ракет серии А-2, и поняли, что им придется выделить миллионы марок на новые разработки. Люфтваффе же хотела заключить контракт с фон Брауном на разработку реактивных двигателей для самолетов-истребителей. В результате Дорнбергер и фон Браун получили 6 миллионов марок от вермахта и на 5 миллионов марок больше от Люфтваффе на разработку ракет и реактивных двигателей, а также на строительство новых производственных корпусов и испытательного полигона в удаленном уголке мыса Пенемюнде на Балтийском море.

С получением средств осталось лишь составить план работ. Ракетная база на Пенемюнде должна была стать собственностью как армии, так и Люфтваффе, причем последняя должна была профинансировать все затраты на строительство коммуникаций и производственных корпусов. Вальтер Дорнбергер взялся за составление плана проекта в целом. Он прекрасно понимал, что армия не намерена финансировать разработки, которые найдут применение в отдаленном будущем, а ждет от его людей результатов, которые в ближайшее время обеспечат Германии тактическое превосходство над противником. Дорнбергер составил спецификацию и характеристику нового вида боевых ракет. Новая ракета должна была обладать достаточной мощностью для того, чтобы доставить тонну взрывчатого вещества на расстояние не менее трех сотен километров. Она должна упасть менее чем в километре от намеченной цели. Такая точность в двадцать раз превосходила точность стрельбы из дальнобойных артиллерийских орудий. Размеры новой ракеты должны быть такими, чтобы ее можно было транспортировать по автомобильным дорогам, а также по железной дороге, и не только по открытой поверхности, но через различные тоннели.

Вернер фон Браун вместе с Вальтером Риделем, одним из наиболее талантливых и опытных разработчиков, подготовили эскизы основных узлов ракеты. По замыслу конструкторов она должна была иметь длину около 14 м и диаметр более полутора метров. Вместе со стабилизаторами, расположенными в хвостовой части ракеты, ее ширина должна была составлять почти 5 м. Ракете понадобится 12 т жидкого кислорода и топлива, и она должна оторваться от поверхности Земли благодаря реактивным двигателям, создающим силу тяги около 25 т. Новая ракета должна развить скорость около 6000 км/час и иметь радиус действия около 300 км. Военные назвали новую ракету А-4. Что касается А-3, которая также была включена в план разработок, то эта ракета должна была использоваться для испытания отдельных систем и компонентов, составляющих конструкцию А-4. Черновой вариант спецификации для А-4 включал также описание и чертежи производственных цехов, стартовых площадок и других строений на мысе Пенемюнде.

Строительство ракетной базы на Пенемюнде продвигалось значительно быстрее, чем создание ракет. Этот пустынный полуостров расположен в северной части острова Узедом, самого западного из двух крупных островов вблизи устья Одера, у берегов Балтийского моря. Благодаря удаленности от материка Пенемюнде был идеальным местом для секретной ракетной базы. Густые леса, которыми покрыт полуостров, обеспечивали прекрасную маскировку производственных корпусов и стартовых площадок. Армия заняла западную часть мыса, а Люфтваффе начала строить свои аэродромы на северо-западе. Обе части Пенемюнде находились в подчинении Генштаба и назывались «Армейской экспериментальной станцией Пенемюнде». Постройки, предназначавшиеся для штабных помещений, представляли собой одно-двухэтажные домики с остроконечными крышами с весьма скромным набором декоративных элементов как снаружи, так и изнутри. К маю 1937 года закончился первый этап строительства, и вскоре армейские офицеры и представители Люфтваффе начали переселяться в свои новые квартиры.

Вернер фон Браун был назначен техническим директором секретного объекта и занимал этот пост до тех пор, пока база на Пенемюнде не была превращена в груду развалин после бомбардировок мыса английской и американской авиацией.

А до этого момента Пенемюнде являлся прекрасной игровой площадкой для этого вундеркинда, увлеченного созданием ракет. Фон Браун со своими людьми создали там такое, о чем любители-энтузиасты из «Ракетодрома» могли только мечтать. В распоряжении фон Брауна был свой небольшой корпус, в котором он и его команда могли часами отдаваться любимому делу, которое им представлялось не более чем увлекательной игрой.

На Пенемюнде были прекрасные возможности для отдыха и восстановления сил после долгих месяцев упорного труда. В этих местах любил охотиться еще дед Вернера фон Брауна, и гениальный конструктор ракет также не отказывал себе в этом удовольствии. Его напарником чаще всего был Вальтер Дорнбергер. В теплые дни можно было окунуться в волны Балтийского моря. А по вечерам, после работы, фон Браун с Дорнбергером и несколькими членами своей команды обычно отдыхали в офицерском клубе, слушая всевозможные невероятные истории в стиле историй барона Мюнхгаузена.

Четвертого декабря 1937 года, почти через три года после успешных запусков «Макса» и «Морица», близнецов серии А-2, Вернер фон Браун объявил о готовности к запуску новой ракеты А-3. В качестве стартовой площадки был выбран один из крошечных островков в десятке километров к северу от Пенемюнде - остров Грайфсвальдер-Ойе. Первый запуск оказался неудачным. Ракета оторвалась от стартовой площадки и сделала четверть оборота вокруг оси. Под напором сильного шквального ветра раскрылся парашют, который предназначался для того, чтобы вернуть аппарат на землю целым и невредимым. Но затем движение ракеты вышло из-под контроля, и она упала в море. Вернер фон Браун и Вальтер Дорнбергер несколько дней анализировали эту ситуацию и пришли к выводу, что ее причиной стало преждевременное раскрытие парашюта. Они удалили парашют со следующей ракеты и сделали еще одну попытку. Вторая ракета повторила трюк первой. Третью ракету уже запустили не только без парашюта, но и в безветренный день. Она достигла высоты около 800 м, а затем, потеряв управление, упала в море.

Было ясно, что какая-то часть конструкции имеет дефекты. После ее внимательного изучения фон Браун и его помощники поняли, что во всем повинна система наведения, которую какой-то крупный спец из военно-морских сил разработал на основе гирокомпаса. Фон Браун решил создать вместо А-3 новую модель - А-5, которая отличалась бы от А-3 лишь более совершенной системой наведения.

В начале 1939 года Люфтваффе осознала, что ее участие в ракетной программе армии - довольно дорогое удовольствие, и решила пойти другим путем. Люфтваффе сохранила за собой лишь свои аэродромы, а всю остальную недвижимость и проблемы с ракетами уступила армии. То, что перешло под контроль армии, стало называться довольно скромно - «Армейское подразделение Пенемюнде».

День 23 марта 1939 года стал для Вернера фон Брауна поистине великим. В этот день ему исполнилось 27 лет, и он впервые лично встретился с фюрером - Адольфом Гитлером. Фюрер потребовал, чтобы ему доложили о выполнении ракетной программы. Совещание состоялось, но не на полуострове, а в Куммерсдорф-Весте, всего в 30 км от рейхсканцелярии, расположенной в центре Берлина. А перед этим Вальтер Дорнбергер как офицер, осуществлявший руководство разработками ракет на жидком топливе, показал Гитлеру и сопровождавшим его лицам образцы ракетных двигателей, обеспечивающих силу тяги 250 и 800 кг. А затем Вернер фон Браун подробно рассказал фюреру об устройстве и системе управления ракет. В качестве наглядного пособия он использовал изображение ракеты А-3 в разрезе. После этой короткой лекции фюреру показали ракету А-5 изнутри. С этой целью предварительно был удален корпус ракеты и стабилизаторы. В заключение Дорнбергер рассказал Гитлеру о ракете А-4, которая должна стать самым мощным оружием Германии.

После знакомства с ракетами состоялся званый обед, по окончании которого фюрер воскликнул: «Все это великолепно!»

Вальтер Дорнбергер воспринял этот комментарий Гитлера как выражение гордости за достижения немецких ученых в области ракетостроения, но, возможно, Дорнбергер был слишком оптимистичен, думая так. Не исключено, что фюрер мог восхищаться вовсе не ракетами, а теми вегетарианскими блюдами, которыми его потчевали во время обеда.

Позже Дорнбергер выразил свое удивление тем, что Гитлера совершенно не впечатлили ревущие звуки ракетных двигателей, сложные конструкции ракет и грандиозные планы разработчиков нового германского оружия. Но скептицизм Гитлера был вполне обоснованным. Дорнбергер и фон Браун потратили десятки миллионов марок, но за время, прошедшее после запуска ракет А-2 в декабре 1934 года, они не осуществили ни одного успешного запуска созданных ими аппаратов.

Первого сентября 1939 года немецкие войска по приказу фюрера вторглись на территорию Польши. Началась Вторая мировая война. В течение нескольких недель Германия и ее временный союзник - СССР - поделили территорию Польши между собой. Англия и Франция объявили войну Германии, и вскоре в боевые действия оказались втянутыми и другие страны.

Дорнбергер, фон Браун и их команда продолжали свою работу и в октябре 1939 года. Через год после неудачного запуска А-3 была готова ракета А-5. Размеры ее не отличались от габаритов А-3: длина - около 6 м, диаметр - около 80 см. Ракета А-5 имела такой же двигатель с силой тяги около 130 кг, который работал на жидком топливе. Однако усовершенствование системы наведения и некоторых других компонентов привело к увеличению ее веса до 800 кг.

Три прототипа ракеты А-5 были запущены с острова Грайфсвальдер-Ойе. Все три запуска были успешными. Ракеты вышли на заданную траекторию через 45 секунд, а затем на парашютах совершили мягкую посадку на море, где их подобрали военные корабли.

После этих впечатляющих успехов уже ничто не могло остановить германскую армию, Вернера фон Брауна и его команду. Теперь у них была конструкция, на базе которой можно было приступать к созданию ракеты А-4, а Третий рейх получил запланированную мировую войну. Теперь казалось, что финансирование создания новых ракет обеспечено.

Однако Гитлер думал иначе. Военные успехи Германии были очевидными, и фюрер считал, что обычных видов вооружений вполне хватит для успешного завершения войны. В феврале 1940 года он заморозил все те проекты по разработке новых видов вооружений, на осуществление которых требовалось более года. Германская армия продолжала разработки ракет на мысе Пенемюнде, задействовав средства с других, менее перспективных проектов. В этой программе принимало участие свыше 4 тысяч высококвалифицированных рабочих и инженеров.

Ракета А-4 была готова к пробному запуску лишь через два с половиной года. Первая управляемая ракета этого типа была запущена с 7-й стартовой площадки Пенемюнде 13 июня 1942 года. Поднявшись на высоту несколько тысяч метров, она довольно быстро вынырнула из густых облаков и упала на землю неподалеку от места старта.

Вторая ракета А-4 стартовала 16 августа. Она величественно набрала высоту, но там ее система наведения отказала. Преодолев звуковой барьер, ракета 45 секунд двигалась по заданной траектории на высоте свыше 10 тысяч метров, а затем взорвалась в воздухе. Все надежды возлагались теперь на запуск третьего опытного образца.

Ракета А-4 длиной около 15 м и весом 14 т стояла в центре 7-й стартовой площадки, на самой северной оконечности Пенемюнде. Вальтер Дорнбергер, его подчиненные в военных мундирах, Вернер фон Браун со своими инженерами находились несколькими километрами южнее. Они видели, как их детище поднялось над верхушками сосен, и лишь через несколько секунд услышали рев двигателей. В течение 4,5 секунды ракета двигалась вертикально вверх, затем слегка повернула на восток. Через 22 секунды она преодолела звуковой барьер и продолжала ускорять движение. Двигаясь под углом 50 градусов к поверхности Земли, она набирала высоту, оставляя в небе белый шлейф сконденсированных выхлопных газов. Через 58 секунд полета по радио был перекрыт доступ топлива к двигателю. Ракета в этот момент двигалась со скоростью свыше 6000 км/час по заданной траектории к цели, расположенной в Балтийском море, в 200 км от Пенемюнде. Через 5 минут после старта ракета упала в море, оставив на поверхности воды пятно ярко-зеленого цвета, поскольку была заполнена красителем.

Вернер фон Браун и Вальтер Дорнбергер направились на автомобиле к месту старта, и там через несколько часов был устроен импровизированный банкет. На торжестве присутствовал и Герман Оберт - первый учитель фон Брауна в области ракетостроения. Оберту удалось снова вернуться в Германию, но, к сожалению, лишь для того, чтобы убедиться, что его бывший ученик и протеже превзошел его. Тем не менее и Оберт получил свою долю поздравлений и лестных высказываний - высказываний в адрес человека, вдохновившего фон Брауна на великие свершения.

Вечером состоялось официальное торжество. Вальтер Дорнбергер обратился к своим подчиненным со следующими словами: «Мы вторглись в пространство с этой нашей ракетой и первыми использовали его в качестве моста между двумя точками на Земле. Мы доказали, что ракеты можно использовать для передвижения в пространстве. Теперь, кроме суши, моря и воздуха, мы имеем еще одну среду для передвижения - бесконечное пустое пространство - среду, в которой мы можем путешествовать от континента к континенту… Но пока продолжается война, наша самая главная задача заключается в быстром создании ракеты, как нового типа оружия».

За создание и успешные испытания ракеты А-4 Вернер фон Браун был награжден Железным крестом I степени.

Через несколько лет после поражения нацистской Германии фон Браун написал: «Завершение истории создания ракеты А-4 уже не было столь грандиозным, как начало этого выдающегося проекта. Более того, финал оказался трагическим не только для тех, кто управлял запуском этих ракет, нацеленных на Лондон и Антверпен, но и для их разработчиков».

Через полтора месяца после успешного запуска первой ракеты А-4 ход войны начал меняться явно не в пользу Германии. В ноябре 1942 года германская 6-я армия столкнулась с упорным сопротивлением советских войск под Сталинградом. Девятнадцатого ноября Красная Армия начала контрнаступление, которое к концу января 1943 года изменило ход войны. Из 330 тысяч солдат и офицеров 6-й армии уцелели лишь 100 тысяч. Все они оказались в плену. Из сибирских лагерей на родину вернулись лишь около 5 тысяч немецких солдат и офицеров. После столь огромных потерь, когда многие немецкие семьи лишились отцов, братьев, сыновей и мужей, народ Германии начал осознавать, что Третий рейх просуществует недолго и вся Германия скоро подвергнется массированным бомбардировкам английской и американской авиаций с последующим вторжением войск противника на территорию страны.

К сожалению, триумф, которым завершился полет А-4 3 октября 1942 года, не привел к новым успехам в области немецкого ракетостроения. Этот тип ракеты оказался не очень надежным космическим аппаратом, и А-4 часто разбивались по возвращении на Землю. Фон Браун со своими коллегами пытался исправить эти недостатки. Вальтер Дорнбергер регулярно обивал пороги берлинских канцелярий в надежде увеличить финансирование для завершения работ по проекту. Наконец ему удалось привлечь внимание государственных чиновников к этой проблеме. В мае 1943 года Альберт Шпеер, занимавший важный пост в министерстве вооружения и военной промышленности, вместе со своими советниками стал свидетелем успешного запуска А-4 на мысе Пенемюнде. Через два дня после этого события Шпеер сообщил Дорнбергеру, что тому присвоено звание генерал-майора. Во время испытаний А-4 на Пенемюнде присутствовал и рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер. Именно он и предложил Гитлеру повысить приоритет разработок ракетного оружия.

Каждое очередное поражение немецкой армии вызывало у Гитлера приступ ярости, смешанной с отчаянием. Теперь ему не оставалось ничего иного, как стать энтузиастом тех проектов, которые по его приказу были заморожены в начале 1940-х годов, когда он считал, что война уже практически выиграна. Седьмого июля 1943 года генерал-майор Дорнбергер получил приказ информировать фюрера о состоянии разработок ракет А-4. Вместе с фон Брауном и Эрнстом Штайнхоффом Дорнбергер отправился в Восточную Пруссию, в городок Растенбург, в окрестностях которого находилась ставка Гитлера, называемая «Волчье логово».

Эта троица с Пенемюнде встретилась с фюрером в актовом зале «Волчьего логова». На встрече вместе с Гитлером присутствовали маршал Вильгельм Кейтель, начальник германского генштаба, генерал Вальтер Буле, начальник отдела вооружений немецкой армии, и Альберт Шпеер вместе со своими адъютантами и секретарями. Все они заняли места в первом ряду, а Вернер фон Браун поднялся на сцену. После того как в зале погасили свет, началась демонстрация фильма, в котором был запечатлен успешный запуск ракеты А-4 девять месяцев назад. Фильм сопровождался комментариями фон Брауна. Были показаны многие детали, касавшиеся производства и запуска ракеты, - здание на 7-м испытательном полигоне, в котором производилась сборка ракеты, транспортировка ее к месту запуска, статическое испытание двигателя, мобильная установка для запуска, установка ракеты на месте старта и заправка ее топливом. В случае если бы фюрера и сопровождавших его лиц фильм не впечатлил, Браун и его коллеги были готовы повторить запуск А-4 в небо Балтики.

Альберт Шпеер описал выступление фон Брауна и впечатление, произведенное на фюрера такими словами: «Фон Браун выступал уверенно, без тени робости. В его голосе совершенно отсутствовали нотки юношеского энтузиазма. Свою теорию он изложил настолько четко и понятно, что начиная с этого дня Гитлер стал поклонником гениального ученого».

Когда фон Браун закончил презентацию нового вида оружия, Вальтер Дорнбергер дал некоторые пояснения по поводу его производства. Дискуссия между слушавшими и выступавшими свелась лишь к выяснению того, должна ли А-4 запускаться с передвижных установок или из стационарного подземного бункера. Дорнбергеру больше нравился первый вариант, но фюрер почему-то предпочитал второй. Понятно, что победу в этом споре одержал Гитлер, и он тут же распорядился начать строительство подземных шахт для ракет. А Вальтер Дорнбергер утешился тем, что получил то, о чем давно мечтал - высокое воинское звание.

После этой исторической встречи за заслуги перед Третьим рейхом был награжден и Вернер фон Браун. По подсказке Дорнбергера Альберт Шпеер обратился к фюреру с предложением присвоить фон Брауну звание титулярного профессора. Такое звание не было академическим и присуждалось как почетный титул главой государства. Гитлер, будучи еще под впечатлением от своего нового оружия, одобрил эту идею. Он подписал необходимые бумаги, а Шпееру предстояло лишь провести формальную церемонию награждения.

После того как ракетчики оказались под покровительством фюрера, ими тут же заинтересовались и разведки стран, воюющих с Германией, особенно британская разведка. Сотрудникам западных спецслужб удалось раздобыть весьма тревожную информацию о том, что в Германии, на военной базе у берегов Балтики, начаты испытания нового вида оружия. С помощью аэрофотосъемки, выполненной с борта британского разведывательного самолета «Москитос», удалось выяснить, что секретная база скрыта в лесу на мысе Пенемюнде. Удалось также сфотографировать и несколько боевых ракет, включая и ту, которая вскоре была использована для удара по Лондону. В ночь с 18 на 19 августа штаб ВВС Великобритании отправил к этому месту 497 «Стирлингов», «Галифаксов» и «Ланкастеров». Эта операция была санкционирована самим Уинстоном Черчиллем. В результате массовой бомбардировки предполагалось уничтожить не только саму ракетную базу, но и всех ученых, инженеров и рабочих, трудившихся над созданием ракет. И, конечно же, одной из главных целей были сами ракеты, угрожавшие прежде всего Англии. Воздушный налет продолжался 45 минут, и после того, как все бомбы были сброшены, мыс был полностью охвачен огнем. Однако выполнить боевую задачу до конца английским пилотам так и не удалось. Большинство немецких ученых и инженеров успели спрятаться в бомбоубежищах. Из 4 тысяч немецких граждан, проживавших на Пенемюнде, включая и членов семей ученых, конструкторов и других специалистов, погибли 178 человек. Погибли также 557 иностранных рабочих, в основном русских и поляков, которых германские власти использовали в основном на подсобных работах. Эти несчастные были заперты в своих бараках в специальном лагере, в южной части базы Пенемюнде.

Прицельное бомбометание англичанам осуществить не удалось, и разрушения оказались не столь сильными. Черчилль и командование британскими ВВС были крайне огорчены. Довольно много ракет «Фау-2», находившихся в процессе сборки, не получили каких-либо серьезных повреждений. Тем не менее налеты могли повториться, и Гитлер приказал перевести производство ракет на секретный подземный завод в горах Гарц в Центральной Германии. Организацию прокладки тоннелей и строительства производственных корпусов Гитлер поручил Гиммлеру. Вскоре рейхсфюрер СС и шеф гестапо подключил к этому делу вермахт, а контролировать программу разработки ракет доверил Вальтеру Дорнбергеру.

Вернер фон Браун рассказывал о том, как торопил его рейхсфюрер. В феврале 1944 года Гиммлер позвонил фон Брауну и пригласил его в штаб-квартиру СС в Хохфельде, в Восточной Пруссии. Браун вспоминает, с каким трепетом он входил в кабинет Гиммлера. Там он увидел «гения зла с обаятельной внешностью и прекрасными манерами, но готового перерезать глотку каждому, кто осмелится встать на его пути». Эти слова фон Брауна довольно точно характеризуют рейхсфюрера. Гиммлер действительно был чрезвычайно вежлив с фон Брауном и напоминал скромного сельского учителя, но именно это и вызывало у ученого подсознательное чувство страха. «Я надеюсь, что вы понимаете, насколько важно для нас иметь ракету А-4, - сказал Гиммлер. - Весь немецкий народ надеется, что это чудесное оружие позволит вермахту защитить нашу страну от ее врагов… Что касается вас лично, то я представляю, как вам надоели штабные армейские крысы с их бюрократическими закорючками. Почему бы вам не перейти непосредственно под мое подчинение? Вы, несомненно, знаете, что никто не имеет такого влияния на фюрера, как я, и поэтому моя поддержка будет для вас более эффективна, чем усилия всех генералов вермахта вместе взятых».

«Господин рейхсфюрер, - тут же ответил Браун, - я не вижу для себя лучшего начальника, чем генерал Вальтер Дорнбергер. То, что мы не всегда укладываемся в сроки, связано скорее с техническими проблемами, чем с чиновничьей волокитой. Ракета А-4 подобна цветку, и для того, чтобы он распустился, необходим солнечный свет, правильно рассчитанная доза удобрений и добросовестный садовник. То средство, которое предлагаете вы, аналогично жидкому свежему навозу. Такое удобрение, конечно же, очень эффективно, но вполне может и погубить наше нежное растение».

Читая заметки фон Брауна о его встрече с Гиммлером, поражаешься дерзости выдающегося ученого при разговоре с нацистским главарем, одно имя которого вселяло ужас в сердца миллионов людей на нашей планете. Спустя много лет после рассказа фон Брауна об этой встрече стали известны факты, которые породили сомнения в правдивости рассказа фон Брауна (см. главу 3). Об этой аудиенции фон Браун не рассказал тогда никому, даже своему другу и начальнику Вальтеру Дорнбергеру.

Три недели спустя фон Браун был арестован агентами гестапо. Он и несколько его подчиненных, включая младшего брата Магнуса, обвинялись в измене государственным интересам. Гестапо заявило, что фон Браун и его люди мечту о космических полетах ставят выше важной работы по созданию ракеты «Фау-2» для рейха. Арестованных продержали в застенках в Штеттине в течение двух недель, до того момента, пока вмешательство Вальтера Дорнбергера и ходатайство Альберта Шпеера не открыли им путь на свободу.

Фон Браун невольно оказался втянутым в разборки между вермахтом и СС, и после ареста его репутация у нацистов пошатнулась. Даже после освобождения многие из высокопоставленных нацистов были уверены в том, что для него исследования космоса имеют более высокий приоритет, чем служение делу национал-социализма. Но после окончания войны тот случай, когда гестапо объявило фон Брауна врагом Третьего рейха, стал для него спасательным кругом.

В истории с арестом фон Брауна и его коллег есть немало загадочного. Гестаповские палачи обычно не церемонились с арестованными, и даже с генералами вермахта. Обычно их пытали не только с целью выбить признание, но и для того, чтобы получить информацию о реальной подрывной деятельности в Третьем рейхе. Однако с Брауном и его людьми, если верить отчетам гестапо, в тюрьме обращались очень хорошо. В этих отчетах не было ни слова о том, что аресты офицеров вермахта или гражданских служащих, работавших на Пенемюнде, были следствием доносов, написанных фон Брауном или кем-либо из его коллег. Из всего этого можно сделать вывод, что фон Браун и его товарищи были пешками в хитроумной игре, которую Гиммлер вел против генералов вермахта, и он, конечно же, был заинтересован в том, чтобы защитить фон Брауна и его людей и использовать их при случае еще раз.

Прочные связи фон Брауна с немецкой армией и с его начальником и учителем Вальтером Дорнбергером были разорваны после акции, осуществленной подполковником вермахта графом Клаусом фон Штауфенбергом. Этот немецкий офицер служил в Тунисе, и там его автомобиль наехал на мину. Штауфенберг потерял левый глаз, правую руку и два пальца на левой руке. После выписки из госпиталя его назначили начальником штаба к генералу Фридриху Фромму, командующему резервной армией. Граф фон Штауфенберг давно разочаровался в политике нацистов и считал, что во всех неудачах вермахта повинен Гитлер. По должности он регулярно появлялся в ставке фюрера «Волчье логово», где докладывал о пополнении армий, воевавших на восточном фронте. Двадцатого июля 1944 года фон Штауфенберг вошел в зал, где Гитлер проводил совещание. Вскоре подполковник извинился и вышел, оставив свой кожаный портфель на полу возле стола. Через несколько секунд раздался сильнейший взрыв. В результате один из участников совещания погиб, а несколько были тяжело ранены, еще трое скончались от ран уже в госпитале. Адольф Гитлер - главная цель покушения - отделался ожогами, несколькими неглубокими ранами и ушибами. Кроме того, у фюрера лопнули перепонки и оказалась временно парализованной правая рука.

Сообщники Штауфенберга в Берлине, тоже офицеры вермахта, могли попытаться захватить власть, но в решающий момент у них сдали нервы. К концу этого дня офицеры СС арестовали всех заговорщиков, включая Штауфенберга, и казнили их во дворе тюрьмы.

Начальник Штауфенберга - генерал Фромм - клялся, что ничего не знал о готовящемся покушении, но ему никто не поверил, и он тоже был арестован. Выполнять обязанности Фромма Гитлер поручил Генриху Гиммлеру. В результате рейхсфюрер СС возглавил резервную армию и отдел вооружений, а вместе с этим отделом и программу разработок ракетного оружия, которой руководили Вальтер Дорнбергер и Вернер фон Браун.

Прежде чем Гиммлер успел разобраться со своими новыми обязанностями, вермахт вознамерился урвать себе лакомый кусок. С этой целью армейские чиновники решили прибрать к рукам военные предприятия на Пенемюнде, поскольку они не являлись собственностью армии, а принадлежали государству. Первого августа 1944 года заводы Пенемюнде были переименованы в компанию «Электромеханише Верке» (EKW). Генерал-майор Вальтер Дорнбергер чувствовал, что теряет контроль над программой разработок ракет, которой отдал 12 лет жизни. Поэтому он стал на время главой промышленной компании. Дорнбергер был человеком разумным и понимал, что одному ему не справиться. Ему нужны были надежные люди, которые знали бы толк в технике, менеджменте и производстве. Вскоре один из самых известных служащих EKW, Вернер фон Браун, стал де-факто руководителем всех работ, связанных с созданием ракет.

Гиммлеру не удалось подчинить своему ведомству заводы и исследовательские лаборатории Пенемюнде, но под его началом оставался завод «Миттельверк», на котором производились ракеты «Фау-2».

В начале сентября 1944 года Гиммлер сумел отстранить генералов вермахта от руководства испытаниями ракет «Фау-2», назначив главным режиссером этого действа своего заместителя генерал-лейтенанта СС Ганса Каммлера. Этот генерал совершенно не подходил на эту роль, поскольку был по профессии архитектором и прославился в Третьем рейхе проектированием и строительством зданий концлагеря Аушвиц-Биркенау (Освенцим). Каммлер не только строил. Именно он разработал проект, по которому сровняли с землей варшавское гетто после восстания его жителей. Ганс Каммлер руководил строительством подземного завода «Миттельверк», на котором производились ракеты «Фау-2». Итак, в сентябре 1944 года Каммлер руководил первым успешным запуском ракеты в сторону Лондона. Чуть позже огневая мощь ракет А-4 обрушилась не только на Англию, но и на другие страны Западной Европы.

На следующий день после обстрела Лондона одна из центральных газет рейха вышла со следующим заголовком на первой полосе: «Оружие возмездия-2 в действии против Лондона». С подачи пропагандистского ведомства Пауля Геббельса с этого дня ракета А-4 получила новое имя - V-2 (от сокращенного немецкого слова vergelfungswaffe) или «Фау-2». Именно под таким названием эта баллистическая ракета вошла в историю.

Через несколько лет, когда фон Браун уже жил в США, но еще не получил американского гражданства, он рассказал о своей реакции на использование ракеты «Фау-2». «Вновь прибывшие на Пенемюнде не могли понять нашей неудовлетворенности и пессимизма. После целой серии поражений вермахта они восклицали: „Вы должны быть счастливы и гордиться своим детищем „Фау-2““. Это единственное оружие, которое нашим противникам не остановить. Это успех. Ракеты громят Лондон каждый день».

«Это успех, - говорили мы, но не так восторженно и добавляли совсем тихо: - Но мы обстреливаем свою же планету».

Вернер фон Браун продолжал руководить конструкторским отделом на Пенемюнде, и однажды наступил день испытания новой ракеты - А-9. Эту ракету для того, чтобы придать ей значимость, не меньшую, чем имела ракета А-4, позже стали называть А-4b. Новая ракета имела такой же корпус, что и А-4, но больший размах стабилизаторов на хвосте. Эти стабилизаторы должны были позволить ракете приближаться к цели не сверху, а двигаясь горизонтально над поверхностью Земли. Новый аппарат имел вдвое большую дальность полета и время полета 17 минут. Двадцать четвертого января 1945 года ракета А-9 (А-4b), запущенная с Пенемюнде, набрала скорость 4320 км/час. И хотя ей не удалось благополучно приземлиться, это был фактически первый, хотя и беспилотный, сверхзвуковой самолет.

Следующим шагом в ракетостроении должна была стать ракета А-10. По замыслу фон Брауна, это должна была быть ракета-носитель для ракеты А-9. После достижения скорости 4320 км/час А-9 должна была отделиться от А-10 и, продолжив полет самостоятельно, достичь скорости 10 080 км/час, а затем вернуться и мягко приземлиться. За 40 минут полета двухступенчатая ракета А-9/А-10 могла перенести 454 кг груза на расстояние 4000 км, равное расстоянию от Северной Европы до Нью-Йорка. Однако ракета А-10 осталась только на чертежах, и ее производство так и не началось.

В голове фон Брауна уже рождались конструкции более мощных ракет - А-11 и А-12, которые могли доставить А-9 и даже тридцатитонную А-10 на околоземную орбиту. Но зимой 1944–45 года вся Германия уже была в руинах, и эти новые конструкции так и остались мечтами. Более того, могли быть уничтожены и ракеты А-4, причем вместе с теми, кто их создал.

К концу января 1945 года на Пенемюнде был отчетливо слышен гул канонады от выстрелов советских орудий, находившихся в 80 км от мыса. Все работавшие на ракетной базе уже знали, что эта территория вскоре достанется противнику. Вернер фон Браун срочно собрал конфиденциальное совещание, на которое пригласил лишь нескольких своих заместителей, тех, кому доверял как себе. Он собирался решить один-единственный вопрос - что предпринять в связи с приближением противника? Мнение присутствовавших было единым. Фон Браун и его люди не будут дожидаться, пока советские войска захватят Пенемюнде, а должны отправиться на юг Германии и предложить свой опыт и знания американцам. Почему американцам? Да потому, что Соединенные Штаты были единственной страной из держав коалиции, которая имела достаточно средств и желания продолжить работы по созданию ракет. Решение сдаться американцам фон Браун и другие участники этого тайного совещания, конечно же, сохранили в секрете, поскольку такое решение было открытой изменой Третьему рейху.

В последний день января фон Браун собрал начальников секторов и отделов, а также своих заместителей у себя в кабинете и объявил, что он только что получил приказ от генерал-лейтенанта СС Ганса Каммлера о срочной эвакуации персонала и оборудования, используемых в наиболее важных проектах, на юг Германии. Фон Браун подчеркнул, что это приказ свыше, а не просто предложение. Позже он признался, что было несколько приказов из различных ведомств, и они противоречили друг другу. Фон Браун выбрал тот, который более всего совпадал с его планами.

Он и все его подчиненные удивительно быстро подготовились к отправке с Пенемюнде. Три тысячи человек, уникальное оборудование и тонны документации - чертежей, результатов испытаний и других бесценных документов - перемещались на юг страны по железной дороге, на грузовиках и даже на баржах. К началу марта 1945 года эвакуация из Пенемюнде практически была завершена. Фон Браун обосновался в городке Бляйхероде, а Вальтер Дорнбергер, оказывавший помощь в эвакуации, выбрал для своего офиса городок Бад-Захза в центре Германии. Оба эти городка находились довольно близко от подземного завода «Миттельверк», где еще год назад собирались первые ракеты «Фау-2».

Возможности продолжать свои разработки у фон Брауна не было, как не было возможности у нацистской Германии уйти от поражения. Теперь главной задачей фон Брауна было сохранение своей команды.

Однажды ночью в середине марта фон Браун отправился на автомобиле в Берлин на совещание в министерстве вооружений. Он надеялся выпросить средства на строительство нового исследовательского центра. Шансов получить какие-либо деньги от правительства были мизерными. Единственным козырем фон Брауна было то, что он сумел сохранить команду высококлассных профессионалов. Однако он до Берлина не доехал. Его шофер задремал за рулем, и автомобиль свалился в кювет. Чудом уцелевший фон Браун выполз из-под обломков автомашины. Его левая рука была сломана в двух местах, а плечо пронзала сильнейшая боль. Следующие несколько месяцев он ходил с загипсованной рукой и был на грани физического и нервного истощения, делая отчаянные попытки сохранить целостность своей команды.

Рассказывая об этом периоде позже американским репортерам, фон Браун заметил: «Мы тогда оказались во власти локального тирана, который был самым жестоким из всех людей, которых я когда-либо встречал. Это был один из эсэсовских генералов по фамилии Каммлер».

Эти слова фон Брауна звучали более чем странно для тех, кто знал, что он работал бок о бок с Каммлером в течение полутора лет и прекрасно знал характер этого человека. Каммлер по долгу службы руководил испытаниями крылатых ракет «Фау-1» и любимого детища фон Брауна - баллистической ракеты «Фау-2». И именно приказ Каммлера - двигаться на юг - фон Браун предпочел использовать как руководство к действию.

К началу апреля 1945 года американские танки уже находились в 19 км от Бляйхероде, и американские войска пытались овладеть всей территорией вокруг «Миттельверка». Каммлер приказал фон Брауну собрать 400 самых талантливых ученых и инженеров и отправиться еще южнее - в городок Обераммергау, к подножию Баварских Альп. Вальтер Дорнбергер и его небольшая группа получили такой же приказ. Что побудило Каммлера отдавать эти приказы, сказать трудно. Могло показаться, что он в глубине души еще надеялся на то, что в неприступных альпийских редутах удастся продолжить войну с американцами. Но, скорее всего, Каммлер уже подумывал о переговорах с американцами и продаже им немецкой ракетной технологии и специалистов в обмен на свою жизнь. Похожий план вынашивал и фон Браун. Неизвестно, знал ли он о тайных планах Каммлера, но он должен был в любом случае подчиниться приказу, поскольку имел звание штурмбаннфюрера СС.

Одиннадцатого апреля генерал Каммлер пригласил Вернера фон Брауна к себе и объявил, что вынужден по долгу службы покинуть Обераммергау, а фон Браун и его люди останутся под защитой заместителей генерала. На следующий день Каммлер действительно исчез, и если не считать короткого послания, отправленного им в ведомство Гиммлера, то о нем больше никто ничего не слыхал. Этот человек исчез навсегда.

В последующие дни люди фон Брауна рассеялись по деревням, окружавшим Обераммергау. Они продолжали думать о том, как усовершенствовать созданные ими ракеты, и ждали кончины Третьего рейха. У склонов Альп они чувствовали себя в относительной безопасности. Здесь не было воздушных налетов и эсэсовцев с их допросами и чистками. Фон Браун смог наконец серьезно заняться лечением раненого плеча и сломанной руки.

1 мая 1945 года германское радио сообщило потрясающую весть. Фюрер Адольф Гитлер героически погиб во время сражения с врагом в своей ставке в Берлине. На следующий день фон Браун и шесть членов его команды, включая младшего брата Магнуса фон Брауна и учителя Вальтера Дорнбергера, перебрались через Альпы в Австрию, где сдались американцам.

В первые дни фон Браун и остальные пленные усиленно соображали, что они должны сказать американцам. Семерых сдавшихся в плен членов команды фон Брауна вместе с самим фон Брауном американцы держали под арестом в Гармише. Пленные ракетчики рассказывали лишь то, что им было разрешено рассказывать фон Брауном, генералом Дорнбергером и начальником штаба Дорнбергера - подполковником Гербертом Акстером. Они не должны были выложить все, поскольку после этого их отправили бы назад в разрушенную Германию. Они хотели поторговаться, чтобы сделка оказалась для них очень выгодной. Эта сдержанность была замечена офицерами разведки Соединенных Штатов и вызвала у них неприязнь к допрашиваемым. Под руководством полковника Хольджера Тофтоя американские солдаты начали собирать в «Миттельверке» части ракеты «Фау-2». Из отобранных частей можно было собрать сотню баллистических ракет. Кроме того, американцы нашли 14 т документации, которую фон Браун в свое время приказал спрятать в надежном месте. И, наконец, к американцам попали те люди, которые создавали эти ракеты. С частями ракет, документацией и с немецкими учеными и инженерами Соединенные Штаты могли приступать к осуществлению собственной ракетной программы.

Вернер фон Браун запомнил эти волнующие дни на всю жизнь: «Офицеры американской разведки допрашивали меня в течение нескольких недель. Наконец полковник Хольджер Тофтой задал мне самый откровенный вопрос: „Считаете ли вы, что сможете стать гражданином Соединенных Штатов?“

„Я сказал, что попытаюсь“», - вспоминал через много лет фон Браун.

Ричарда Портера, расследовавшего после войны прошлое фон Брауна, спросили через много лет, кому же принадлежала идея привезти фон Брауна и его людей в Соединенные Штаты, и он ответил, что, скорее всего, это была идея самого фон Брауна.

Странно, но почему-то Вернера фон Брауна мало беспокоили вопросами типа:

Почему вы так быстро изменили своей стране после войны?

Использовали ли вы нацистов, чтобы добиться своей цели или на самом деле были убежденным нацистом?

Знали ли вы о концентрационных лагерях и о том, что в них происходило?

Почему вы и ваши люди так быстро смогли переехать жить в Соединенные Штаты, тогда как выжившие узники концентрационных лагерей ждали этого момента годами?

Все эти вопросы можно объединить в один глобальный. О чем Вернер фон Браун умолчал в своей авторизованной биографии и в статьях, в которых рассказывал о своей жизни?

Примечания:

Ландрат (Landrat) - орган местного самоуправления в Германии. - Прим. ред.

изм. от 21.05.2010 г

Полвека назад, придя в себя после шока от запуска советского Спутника, всего три месяца спустя, Соединенные Штаты, наконец-то, “вступили в игру” на побережье Флориды и успешно запустили на орбиту Земли свой спутник, окрестив его Explorer-I.

Неизвестный никому, кроме горстки гражданских инженеров и военного персонала Армии США, непосредственно вовлеченной в ночной запуск, этот момент мог стать воистину “определяющим историю”. Команда запуска, посредством Explorer-I, по счастливой случайности, сразу же совершила САМОЕ важное и судьбоносное открытие во всей пятидесятилетней истории “освоения космоса” для всех народов, когда-либо осмелившихся покидать Землю:

Секрет гравитации и инерции, известный как эффект антигравитации , каким-то образом сработавший на Explorer-I и радикально изменивший саму орбиту спутника!

Конструктивное открытие, которое могло бы переписать не только историю науки, но и судьбу всего мира.

Однако этого не произошло.

За монументальным, историческим прорывом сразу же последовало поспешное решение, принятое, по-видимому, той же ночью, - сохранить феноменальное открытие антигравитации в полном секрете не только от своих гражданских ученых, “свободной прессы”, граждан и налогоплательщиков, но и от всего человечества Земли, что явилось самым далеко идущим политическим движением США за прошедшие полвека.

Нижеприведенное - это история кропотливого многолетнего исследования Enterprise Mission (приведенная в контексте нашего бестселлера Темная миссия: Секретная история НАСА), научный и политический анализ “судьбоносного открытия НАСА” и глобальных последствий, возникших в результате решения, принятого той ночью “кем-то”, стоящим у власти.

Просто… “его похоронить”.

На последующих страницах мы будем детально описывать и документально подтверждать, “кто” именно совершил этот восхитительный прорыв, “как” его достигли и “какими” могли бы быть потрясающие последствия, если бы той ночью науке позволили идти естественным путем. Если бы в последующие годы это уникальное открытие свободно представлялось и свободно обсуждалось в глобальном научном сообществе, а затем внедрялось в виде революционной земной технологии “контроля над гравитацией”. Но самое важное: мы будет детально рассматривать, как этот подрывающий существующую парадигму прорыв может воспроизводиться любым школьником, в любой школьной физической лаборатории, повсюду на Земле!

И что он мог бы значить для всего человечества.

Explorer-I был запущен 31 января 1958 года в 22 часа 48 минут по восточному времени, с площадки 26А на Мысе Канаверал.

Ракета Юпитер - С (С означает “составной”, “многоступенчатый”), которая успешно запустила в небеса Флориды первый спутник США, на самом деле, была переделанной ракетой “Редстоун” ICBM - ракетой, созданной для замены “V-2” (Фау-2, А-4) Вернером фон Брауном и коллективом ракетостроителей из нацистской Германии, перевезенных в США в результате Операции Скрепка сразу же после окончания Второй Мировой Войны.

Ракетоноситель Юпитер–С - это основная ступень ракеты, работающая на жидком топливе и состоящая из двух отдельных емкостей для жидкого кислорода и гидразинного топлива “Hydyne”, высотой 14 м и весом (при полной загрузке) 28.440 кг.

Над “основной ступенью” находились 15 отдельных, гораздо меньших твердотопливных ракет, организованных в три дополнительные “ступени” (общим весом 626 кг), состоящие из 11-ти, 3-х и, наконец, 1-ой сверху, находящейся на высоте 22 м над землей и весящей 14 кг. Сам Explorer-I имел форму пули и буквально прикручивался к последней “твердой” ступени под спутником.

Наиболее известным, незасекреченным вкладом Explorer-I в космическую науку было открытие знаменитых радиационных поясов Ван Аллена , названных в честь физика Университета Айовы Джеймса Ван Аллена, который первым обнаружил высокоэнергетические “бублики” заряженных частиц, вращающихся вокруг Земли в результате захвата “дипольным” магнитным полем планеты. Он обнаружил пояса с помощью бортовых детекторов Explorer-I, впоследствии их существование подтвердили Explorer III и IV.

За это фундаментальное космическое открытие, которое, как было обнаружено позже, является базовой характеристикой ВСЕХ планет внутри (и вне) Солнечной системы, демонстрирующих подобные магнитные поля, Ван Аллен был награжден эквивалентом “Нобелевской Премии по Физике”.

Но намного более значимыми (буквально “подрывающими физику”, как вы увидите позже) оказались аномальные динамики орбит, демонстрируемые тем же спутником и на самой первой орбите той ночью .

Представляется, что сразу же после запуска реальная траектория Explorer-I недвусмысленно нарушила два основных закона физики XX века.

И это НЕ получило никакого научного признания, призов или обсуждений… даже через 50 лет после абсолютно неожиданного открытия.

Итак, “кто” совершил это замечательное открытие и потом (как докажет свидетельство) активно участвовал в его последующем (намеренном) длящимся десятилетиями и продолжающимся до сих пор сокрытии?

Не кто иной, как сам Вернер фон Браун…

Чтобы полностью понять необычное техническое и политическое значение того, что “загадочно” произошло январской ночью 1958 года, следует вернуться к самим событиям, связанным с “отчаянной попыткой запуска спутника фон Брауном и его немецкой командой” (“отчаянным усилием США “догнать” СССР в космической гонке), и сравнить то, что ожидалось от запуска Explorer-I, с тем, что произошло на самом деле.

Вследствие крайне примитивного состояния “глобальной сети слежения за спутниками”, требующейся для отслеживания их на орбите, число станций, действующих в ночь запуска Explorer-I в 1958 году, было “невелико и они находились на большом расстоянии друг от друга”. НЕзатемненная часть карты проекции Меркатора – это широта охвата экватора, продиктованная спланированным наклоном первых спутников США, Авангард и Explorer, предназначенным для орбит между “широтами 40 o к северу и югу”. Как можно видеть, большая часть существовавших наземных станций была сконцентрирована вдоль полосы, проходящей неровно к северу и югу в обеих Америках, сильно благоприятствуя одной стороне и оставляя другую сторону “темной”. (Рассеивание станций, видимых в других частях мира, таких, как одна в центральной Австралии, не обладавшая надлежащим оборудованием для обнаружения радиочастот Explorer-I и построенная для поддержки Программы Авангард).

Explorer-I был запущен фон Брауном и его командой с орбитальным наклоном 33,3 o .

Поэтому, когда той ночью космический аппарат, поднявшись с Мыса Канаверал, исчез над горизонтом Южной Атлантики, у фон Брауна не было возможности отследить его движение, УЗНАТЬ из “телеметрии”, успешно ли спутник выведен на орбиту Юпитером–С или нет.

Оставалось лишь терпеливо ждать, пока Explorer-I, двигаясь со скоростью 28.962 км/час (или 8 км/сек), почти полностью не облетит весь мир и не вернется обратно в полосу специальных радиоприемников, установленных в пустынях севернее Сан-Диего, Калифорния.

Если бы приемник принял телеметрические сигналы Explorer-I, когда он впервые пролетал над Тихим Океаном после того, как облетел всю планету, на телефоне “высветилось” бы слово. Телефоны для связи на больших расстояниях были установлены на Мысе Канаверал, где команда запуска нервно ожидала сигнала, и в Пентагоне, где находился сам Браун, Ван Аллен и Директор Лаборатории Реактивного Движения (ЛРД) Уильям Пикеринг, которые наблюдали за тем, как “часы отсчитывали секунды”.

Если бы из Долины Землетрясений, наконец, пришло слово “идет”, трое ученых начали бы пресс-конференцию в Национальной Академии Наук, где объявили бы о триумфе ожидающему миру: “Мы это сделали!”

Только после “ожидания и кусания ногтей”, после многочасового дежурства и архаического способа коммуникации, когда слово “успех”, наконец, высветилось бы (по единственной телефонной линии, тянущейся от Калифорнии до Вашингтона), весь остальной мир УЗНАЛ бы, что этой ночью Explorer-I успешно вышел на орбиту!

Сигнал из Калифорнии о тщательно планированной траектории Explorer-I вокруг Земли – 224 на 1575 км – ожидался приблизительно в 0 часов 30 минут по восточному времени 1 февраля 1958 года.

Мыс Канаверал, Флорида, Запуск: 22 часа 48 минут по восточному времени, Explorer-I, запуск на расчетную орбиту, Долина Землетрясений, Калифорния, следящая станция, первая телеметрия, ожидаемая из Калифорнии, 0 часов 30 минут по восточному времени

Через полтора часа после запуска спутника ожидаемое “окно момента истины” пришло и ушло, и – ничего.

0 часов 31 минута… 0 часов 32 минуты… и ничего.

Вследствие природы орбит спутников как “часовых механизмов”, когда в 0 часов 33 минуты сигнала ВСЕ ЕЩЕ не было, всей команде фон Брауна (генералу Джону Медарису, главе Агентства Баллистических Ракет, который запускал Explorer-I той ночью), и Уильяму Пикерингу, Директору ЛРД Калифорнийского Технологического Института, которая по контракту с Армией проектировала Спутник, стало ясно, что они никогда не услышат отчаянно ожидаемый сигнал, потому что “что-то” пошло совсем не так!

К 0 часов 41 минуте, казалось, все стало ясно.

Вместо того чтобы выйти на орбиту и облететь Землю, как это планировалось, Explorer-I каким-то образом вернулся в атмосферу над горизонтом и к этому моменту просто сгорел на обратной стороне земного шара.

Он и не собирался “летать вокруг Земли и над Долиной Землетрясений”, потому что больше даже не существовал!

Фотография фон Брауна, сделанная тогда, когда он и все остальные в Пентагоне отчаянно ожидали сигнала, любого слова, показывает то, чего он, очевидно, боялся.

Позже фон Браун писал о своих эмоциях во время “бесконечного ожидания” в статье, озаглавленной “История, стоящая за Explorer”, появившейся в Des Moines Sunday Register 13 апреля 1958 года:
“… птичка должна была появиться в Калифорнии примерно в 0 часов 30 минут по восточному времени. Для отслеживания сигнала у нас были четыре станции, и у Билла (Пикеринга) был телефон для связи на большие расстояния.
На часах 0 часов 30 минут. Сигнала нет.
Прошла минута. Еще одна. Сигнала со спутника все еще нет. Истекли восемь минут, и мы по-прежнему ничего не услышали.
Мы были в отчаянии. Очевидно, мы ошиблись. Explorer никогда не выходил на орбиту”.
На часах 0 часов 42 минуты…
Вот он!

Первая телеметрия из Калифорнии, Мыс Канаверал, Флорида, запуск 22 часа 48 минут по восточному времени, 0 часов 42 минуты по восточному времени! Explorer-I, запуск на расчетную орбиту, Долина Землетрясений, Калифорния, следящая станция

В следующие 30 секунд все четыре станции в Долине Землетрясений “громко и ясно” услышали переданные сигналы Explorer-I.

Соединенные Штаты, наконец, были на орбите!

Просто Explorer-I немного “опоздал”.

Но… почему?

Джордж Людвиг, главный помощник Ван Аллена и проектировщик батарей и радиомониторингового оборудования на борту Explorer-I, так описывал свою первую автоматическую реакцию:
“Все мы сразу же поняли, что ракета создала большую тягу, чем ожидалось, в результате орбита спутника оказалась выше планируемой, и ему потребовался более долгий период обращения. Ожидалось, что орбита будет иметь в перигее (самая низкая высота над Землей) около 224 км и в апогее (самая большая высота) 1575 км. На самом деле перигей и апогей оказались 360 км и, более значимо, 2534 км соответственно, с орбитальным периодом 114,7 минуты вместо 105 минут, как ожидалось”.

После того, как “задержавшийся” Explorer-I достиг Долины Землетрясений, фон Браун, Ван Аллен и Пикеринг покинули Пентагон и отправились в Национальную Академию Наук на планируемую в 2 часа ночи пресс-конференцию.

В суматохе заслуженных поздравлений потерялась реальная причина задержки появления Explorer-I над Долиной Землетрясений: его орбита выше запланированной.

К тому же, любой серьезный вопрос со стороны собравшихся той ночью ученых или прессы относительно того, как этого вообще удалось достичь с помощью лишь относительно примитивной ракеты Юпитер–С фон Брауна…, был бы по меньшей мере неуместен.

Ван Аллен (ниже), когда он писал о своем эмоциональном состоянии той незабываемой ночью, тоже едва коснулся “проблемы”.

“… сгорание всех четырех ступеней (после запуска) отслеживалось станциями слежения, и было признано номинальным. Скорость сгорания четвертой ступени оказалась немного выше намеченной, и имелась значительная неопределенность в конечном направлении движения. Таким образом, достижение запланированной орбиты нельзя было уверенно предсказать на основе имеющихся данных. Передатчик телеметрии работал надлежащим образом, а расчетная скорость соответствовала ожиданиям. Прежде чем подтвердить успех, требовалось получение телеметрического сигнала о преодолении одного витка орбиты.
Почти час после получения очередного сигнала о прохождении одной из станций наблюдалось обескураживающее отсутствие информации. Часы тикали. А мы пили кофе, чтобы ослабить коллективную нервозность. После примерно 90-та минут, все разговоры прекратились, и в комнате повисла атмосфера горького разочарования. Затем, почти через два часа после запуска, телефонное сообщение подтвердило прием радиосигнала двумя профессиональными станциями в Долине Землетрясений в Калифорнии. Комната буквально взорвалась ликованием, все хлопали друг друга по спине с взаимными поздравлениями”.

Ван Аллену, который НЕ был “специалистом в области ракетостроения (как физик, он специализировался в области проектирования акустического инструментария для ракет, а не в области самого запуска), можно простить недооценку более глубоких последствий проблемы, созданной необъяснимой, выше планируемой орбитой Explorer-I. Он мог просто допустить (как это сделал Джордж Людвиг и другие), что “более высокая орбита” оказалась побочным продуктом “чуть большей эффективности” многоступенчатой ракеты-носителя Юпитер – С фон Брауна, вероятно, твердотопливных ракет, созданных ЛРД, которые составляли важные последние три ступени.

Как мы детально описывали в книге Темная миссия , в главе, посвященной замечательной истории одного из основателей ЛРД Джека Парсона и его первых твердотопливных ракет, в то время “твердое топливо” было предсказуемо чуть больше, чем “алхимия” или “магия”. Его поведение зависело от множества загадочных химических и физических переменных, точных пропорций топлива и окислителя, физического размера гранул в результирующей смеси, плотности упаковки гранул в кожух ракеты и даже от температуры ракетного топлива. Любой из этих параметров мог влиять на конечный продукт, что вылилось бы в хорошо известное “время сгорания” для всех твердотопливных ракет того времени.

В результате более 20-ти лет работы (с 1930-х до 1950-х годов), действуя, в основном, методом проб и ошибок, Парсон нашел оптимальную смесь топлива/окислителя и процесс погрузки, которые устранили почти все переменные твердотопливных ракет… почти.

По этим хорошо известным причинам, все непрофессиональные ученые-ракетчики (и пресса) предположили, что за дополнительное действие ракеты отвечает одна из “обычных переменных” верхних ступеней Юпитер –С.

То, что “предположили все”, очевидно, потому что одинаково очевидно и то, что в то время никто не сел и не выполнил даже самых основных “ракетных вычислений”, как “сверхэффективность” Юпитера–С фон Брауна могла привести к изменению орбиты Explorer-I !

Через 50 лет мы выполнили эти вычисления и пришли к некоторым впечатляющим и провоцирующим мышление результатам.

Пропустим расчеты и возвращаемся к нормальному языку.

Ключевой параметр – величина, представленная ISP, – удельный импульс ракеты (выраженный в “секундах”).

Удельный импульс – это нечто, похожее на расход “литров бензина на километр” в автомобиле. Чем выше удельный импульс (ISP) данной системы ракет (двигателей плюс топлива), тем выше общая эффективность системы ракет в терминах расхода “литров бензина на километр”.

И тем выше конечная скорость, которой вы можете достичь при данном количестве топлива.

А более высокие конечные скорости выливаются в более высокие орбиты!

Поэтому более высокие показатели ISP – это хорошо, а более низкие – “менее хорошо”.

Определение, могли ли верхние ступени достигать уровней работы, требующихся для подъема Explorer-I на более высокую, чем ожидалось, орбиту, мы начали с рассмотрения открыто опубликованных параметров твердотопливных ракет, использованных в строительстве ступеней многоступенчатой ракеты фон Брауна.

Один основной намек содержится в сообщении Ван Аллена:
“… конечная скорость сгорания четвертой ступени оказалась несколько выше, чем планировалось”.

Согласно данным Отдела Астронавтики Смитсоновского Института, опубликованным на официальном сайте НАСА:

Созданные ЛРД “твердотопливные” верхние ступени Юпитера–С использовали в качестве топлива “полисульфид алюминия и перхлорат аммония”. Это стандарт, даже если ISP был достаточно плохим по сравнению с почти любым жидким химическим ракетным топливом, используемым сегодня. ISP варьируется от “220 секунд” в атмосфере до почти “235 секунд” в вакууме (потому что, вопреки общему неверному пониманию, ракетные двигатели лучше всего работают в чистом вакууме, когда сгорание не замедляется окружающим воздухом).

Также, данные Смитсоновского Института приводят “вес с топливом и без него” каждой ступени Юпитера–С.

Введение этих чисел в уравнение ракеты и усреднение ISP в атмосфере и вакууме верхних ступеней (поскольку Юпитер–С покинул атмосферу и зажигания верхней ступени стали более эффективными) дали нам максимум теоретической скорости, которую могли передать Explorer-I три верхние ступени при “выводе его на орбиту”.

dV = -32,2 x 228 x (662ф/1380ф) = 3520 футов/сек

Но мы уже знали, что такая скорость, прибавленная к максимальной скорости, достигнутой жидкостной первой ступенью, была “номинальной скоростью вывода спутника”, которая требовалась для вывода Explorer-I на планируемую орбиту около “224 км на 1575 км” (красная линия, ниже).

Поскольку (согласно цифрам Джорджа Людвига) реальными параметрами орбиты оказались 360 км на 2534 км, почти на 959 км в апогее выше “номинальных” (белая линия, ниже), нам понадобилось узнать величину дополнительной скорости, которая привела к дополнительным 959 км в апогее и поместила Explorer-I на орбиту, намного выше (и более эллиптическую) запланированной.

В ракетостроении есть “правило большого пальца” – при “каждом дополнительном футе (0,3048 м) в секунду скорости запуска” в перигее (нижняя точка орбиты) космический аппарат обретает “около мили (1,609 км) дополнительной высоты в апогее” (самая высокая точка орбиты).

Пользуясь этим приближением, Explorer-I обрел дополнительные приблизительно 183 метра в секунду.

Лежит ли эта величина в пределах обычных вариаций для работы твердотопливных ракет того поколения?

Решение уравнения ракеты для дополнительного ISP, требующегося твердому топливу для увязки с ныне известным дополнительным действием, дало следующий результат:

Дополнительная требующаяся скорость = 600 футов в секунду (183 м/сек)
1.073 + 183 = 1.256 м/сек
Увеличение выбрасывания Explorer-I на орбиту = 1,17
Эквивалент “улучшения” ISP ракетного топлива второй, третьей и четвертой ступеней = 267 секунд!

Это привело почти к 20% увеличению скорости у ВСЕХ более высоких ступеней твердотопливных ISP по сравнению с предыдущими результатами ЛРД!

Идея, что одна из 15-ти твердотопливных ракет в верхних ступенях могла иметь такую степень основной вариации, вряд ли оправдана, а то, что в ту ночь они сделали это ВСЕ ВМЕСТЕ, просто невозможна в любой известной химии и физике.

“Обычная физика” говорит, что вы “не можете получить что-то из ничего”. И все же, каким-то образом, исходя из простого вычисления, Explorer-I СДЕЛАЛ именно это – обрел 959 лишних километров “чего-то” … из ничего.

Но как удалось этого достичь ЛРД и фон Брауну!?

Любому, кто в 1958 году выполнил простую серию вычислений, было ясно, что в их руках находится главное открытие… и… большая проблема.

Проблема в том, что никакие “маленькие вариации” (в лучшем случае, несколько процентов) отдельных твердотопливных ракет Юпитер–С в верхних ступенях (размер гранул, плотность упаковки, вариации смеси и так далее) не могли обеспечить 20% УВЕЛИЧЕНИЕ общего сгорания dV, выразившееся в 183-ти дополнительных метра в секунду и 959-ти дополнительных вертикальных километрах первого американского спутника!

Итак, что же остается?

То, что случайно Explorer-I совершил

Важный и фундаментальный научный прорыв… в связи с тем, как, на самом деле, объекты гравитационно вращаются вокруг друг друга!

И что, в результате, почти трехсотлетние общепринятые Законы Всеобщего Тяготения Ньютона каким-то образом оказались неверными, так же, как и его не подвергаемые сомнениям Законы Движения, и даже Общая Теория Относительности Эйнштейна.

И какова бы ни была причина, это открытие НЕ собиралось стать “небольшой” Научной Революцией.

В том-то и вся проблема.

И решение “Проблемы”, как сейчас мы можем продемонстрировать, было политическим решением, принятым “кем-то” той ночью, чтобы сразу же скрыть это восхитительное космическое открытие, которое, очевидно, будучи публично подтверждено, означало бы самый важный результат всей космической программы!

Сокрытие, которое продолжается до сих пор.

Хотя Людвиг и Ван Аллен, оба выдающиеся физики, знакомые с Программой Explorer (потому что они создавали все измеряющие орбиту инструменты), свободно опубликовали планируемые параметры орбиты Explorer-I и даже сравнили их с более высокой, большей орбитой, они не осознали (а Людвиг не осознает даже сейчас), что означают эти параметры. Конечно, они были слишком “убеждены”, чтобы оставаться “в неведении”.

Если бы любой физик на минуту сел и выполнил вычисления, которые мы только что проделали, он бы сразу осознал, что такой вид “сверханомальной работы” ВСЕХ 15-ти твердотопливных ракет ЛРД невозможен.

И все же, ни один из ведущих физиков (ни другие физики, инженеры-ракетчики, представители научной прессы и так далее) не удосужился проделать эти простые вычисления или рассмотреть, хотя бы на минуту, необычную альтернативу неминуемого допущения, что “во всем виноваты ракеты”.

Альтернативу, что это могла быть Физика!

Одной явной, очевидной причиной того, что Ван Аллен и Людвиг НЕ ВЫПОЛНИЛИ вычисления, БЫЛ Вернер фон Браун.

Кроме того, это ведь “детище Вернера”! Если уж ОН не знал, что заставило ракету создать “увеличенное dV”, кто мог это знать?!

То, что фон Браун сразу же приготовился “сыграть простака”, “не заметив” замечательной работы Юпитера–С (сначала просто это не обсуждая), а потом принизить значение того, что действительно произошло с Explorer-I той ночью, ясно из его последующих действий на пресс-конференции Национальной Академии.

В присутствии всей мировой прессы, жадно ловившей каждое его слово, он не сказал ничего!

И продолжал молчать до самой своей смерти.

Однако, учитывая его сомнения в “большой неопределенности” чисел, когда “наступил рассвет”, фон Браун нашел время выполнить эти важные вычисления. Ему ПРИШЛОСЬ осознать, что ничего, включающего твердотопливные верхние ступени ЛРД, не могло привести к такому “необычному дополнительному действию”.

И все же, три месяца спустя, в апреле 1958 года, в статье для Des Moines Sunday Register фон Браун просто заметил:

“… Это была небольшая ошибка в поспешной оценке начальной скорости спутника и периода обращения”.

“Небольшая ошибка”…

183 дополнительных метра в секунду (свыше 658 км/час), и в результате на 959 км выше в апогее…

И все это из … НИЧЕГО!

Где были “триумфальные официальные пресс коммюнике”, гордые “заявления Белого Дома” (в разгар холодной войны и “космической гонки с Советами), а затем “торжественная церемония” в Стокгольме, отмечающая необычный научный прорыв Соединенных Штатов в Законах Ньютона, впервые за почти три века!?

Доказательство того, что Браун знал, что произошедшее не было “результатом его ракеты”, что, на самом деле, произошло нечто БОЛЬШОЕ, нечто потенциально “необычное”, приходит от самого фон Брауна:

Сразу же после церемоний, связанных с запуском Explorer-I, фон Браун начал писать и рассылать тайные письма по всему миру, очень выборочной группе “необычных физиков”, но намеренно НЕ связанных с программой Эксплорер (как Ван Аллен!). В этой переписке он явно искал “альтернативную физику ”, которая могла бы объяснить, что произошло с Explorer-I на самом деле.

Это не было действием “ракетчика”, полностью удовлетворенного совершенством работы своего детища!

Один восхитительный контакт Брауна включал соотечественника, немца Буркхарда Гейма.

Другими, еще более полезными замыслам фон Брауна в настойчивых тайных усилиях понять “новую гравитационную физику”, радикально изменившую орбиту Explorer-I после запуска, оказались замечательные, необычные гравитационные открытия будущего лауреата Нобелевской Премии д-ра Мориса Алле.

Но сначала теоретическое открытие Гейма, связанное с “проблемой” Брауна.

Гейм (после войны работавший во всемирно известном Институте Астрофизики имени Макса Планка в Геттингене, Германия) примкнул к физическому и космическому сообществу всего несколькими годами раньше, представив исторические научные доклады на заседаниях Международной Федерации Астронавтики в 1952 и 1954 годах. Они описывали первое теоретическое предложение “технологии двигателя, работающего на меньшем количестве топлива”, – средства отправки настоящих космических кораблей на другие планеты без важных “ограничений ракет”.

Поскольку его радикальное предложение основывалось на некоторых новаторских “уравнениях единого поля”, созданных физиком, примкнувшим к престижному немецкому научному институту, Гейм сразу же стал знаменитостью в мировом физическом сообществе. Он был первым ученым XX века, предположившим, что Третий Закон Ньютона - сила действия равна по модулю и противоположна по направлению силе противодействия, - лежащий в основе всей системы движения ракеты, можно полностью обойти с помощью новой “технологии поля пространства-времени” XX века.

Космический аппарат может сам двигаться в пространстве, не выталкивая НИКАКОГО “рабочего тела”, посредством электромагнитного “искривления самого полотна “пространства-времени”!

Гейм работал над своими теориями в тесном сотрудничестве с другим физиком, специалистом в области квантовой теории Паскалем Джорданом (последний был связан с Нобелевскими Лауреатами Максом Борном и Вернером Гейзенбергом. Джордан известен и как создатель “неассоциативной алгебры”.) Значимо то, что в сотрудничестве с Джорданом Гейм проводил ключевые физические эксперименты по гравитации, потому что еще до войны последний перенес свое внимание с “квантовой механики” на “космологию” – на происхождение и эволюцию самых больших структур во Вселенной, где балом правит гравитация.

Название одной из более поздних статей Гейма (1976 год) – “Основные мысли в области единой теории поля, материи и гравитации” – раскрывает фундаментальный и непрекращающийся (через 20 лет после первого выхода на мировую арену) интерес к исследованию альтернативной гравитации и очевидную причину “внезапного (и хорошо зафиксированного) интереса” фон Брауна к Гейму в 1958 году, сразу же после запуска Explorer-I.

Поскольку, согласно “Research Group – Теории Гейма”, международному коллективу ученых, собравшихся для публикации и обсуждения “единого поля” Гейма в Англии (после смерти Гейма в 2001 году), интерес фон Брауна фокусировался, в основном, на радикальных идеях движения космического аппарата в поле и динамике орбит”.

Согласно Research Group:
“В письме к Гейму Вернер фон Браун интересовался прогрессом в развитии (немцами) системы движения в поле, поскольку в противном случае он не мог взять на себя ответственность за огромную стоимость проекта высадки на Луне (Аполлон). Гейм (из-за отсутствия финансирования для развития технологии со стороны правительства Западной Германии) ответил отрицательно”.

Из переписки ясно, что Вернер фон Браун (которого пресса и общественность считали “ракетчиком со стальными глазами”) ушел далеко вперед. Он жадно искал “альтернативное гравитационное решение” главной проблемы Explorer-I, НЕ включающего “тривиальных ракетных объяснений”.

Очевидно, в какой-то момент после той памятной январской ночи фон Браун выполнил те же вычисления, что и мы… и пришел к тому же выводу.

А именно, что со всеми существующими теориями гравитации, использованными (как оказалось, безуспешно) для попытки предсказания орбиты Explorer-I,“что-то” радикально не так.

Иными словами, в отличие от публичных “оправданий” аномального поведения Explorer-I, в частном порядке, тайно, он искал серьезную рабочую альтернативу Ньютону и Эйнштейну!

Сейчас это бесспорно подтверждается частной перепиской с Геймом.

Письма фон Брауна Морису Алле раскрывают еще больше в терминах альтернативных гравитационных идей фон Брауна (помните, основанных на личном опыте).

Алле, французский экономист по образованию (впоследствии, в 1988 году он получил Нобелевскую Премию по Экономике), был и замечательным физиком. Он проводил эксперименты во Французской Академии Наук и награжден 14-ю физическими премиями, включая Золотую Медаль Национального Центра Научных Исследований, самую почетную награду во французской науке в 1930-1980-е годы.

Работа, очевидно привлекшая внимание фон Брауна к Алле, была результатом наблюдения французским физиком “высоко аномальных движений маятника во время солнечного затмения над Парижем в 1954 году (и повторно во время другого солнечного затмения над Францией в 1959 году).

Алле заметил, что обычное, поступательное “движение Фуко” (благодаря вращению Земли) лабораторного уникально спроектированного “параконического маятника” во время затмения вдруг перевернулось и буквально “шло против” (вращения Земли!) до середины затмения, когда движение маятника снова перевернулось, быстро обретая нормальную скорость и направление углового вращения .

С тех пор эти абсолютно необъяснимые (любой из ныне существующих теорий) наблюдения во время солнечного затмения называются Эффектом Алле.

Ниже приводится кривая реальных наблюдений Алле за движением маятника в 1954 году, сделанных во время затмения.

График показывает (красная линия) нормальную поступательную угловую тенденцию (наклон вниз) вращения маятника, зеркально отражающую движение, противоположное вращению Земли.

Тенденция на графике вдруг прерывается отклонением вверх в самом начале затмения (зеленая линия слева), что представляет собой полный переворот (вращение назад) обычного углового движения маятника вперед!

Затем часовая “аномалия маятника” (почти в середине – центральная зеленая линия) быстро возвращается к нормальной тенденции вниз, вновь “зеркально отражая” обычное инерционное вращение Земли.

Нет нужды говорить, что такое удивительное поведение абсолютно не предсказывалось ни Ньютоном, ни Эйнштейном в терминах “обычных” инерциальных движений маятника, свободно колеблющегося под действием гравитации.

Или, цитируя Алле:
“… конечно, эффекты затмения впечатляют и не могут быть объяснены в рамках ныне принятых теорий (гравитации или инерции). На протяжении многих веков не было такого феномена, наблюдаемые величины которого были бы от двадцати до сотен миллионов раз больше, чем величины, полученные (предварительным теоретическим) вычислением”.

В самом реальном смысле наблюдения Алле во время затмения были замечательной “земной версией” поведения Explorer-I в космическом пространстве. По мнению фон Брауна, два феномена могли быть вызваны одной и той же гравитационной аномалией, отсюда его очевидный интерес к экспериментам Алле.

Переписка фон Брауна и Алле появляется из двух независимых источников: самого профессора Алле и официального сайта НАСА, первым директором которого был… Вернер фон Браун.

В 1999 году в докладной записке НАСА Алле констатировал:
“… в связи с надежностью моих экспериментов, следует привести свидетельство генерала Пола Бергерона, бывшего Президента Комитета Научной Деятельности для Министерства Обороны, в его письме в мае 1959 года Вернеру фон Брауну”.

В том же году (1999) итоги провокационных экспериментов Алле были опубликованы на сайте НАСА в предвидении возможного воспроизведения оригинальных наблюдений Алле во время полного солнечного затмения в августе 1999 года. Оно охватывало всю Европу в геометрии, очень похожей на геометрию зафиксированного Алле события 1954 года.

Сайт НАСА тоже указывает на “интерес” фон Брауна к экспериментам профессора Алле… и даже упоминает (хотя и обтекаемо), “почему” он выказывал подобный интерес:
“… пионер в области ракетостроения Вернер фон Браун, первый Директор НАСА, впервые стал интересоваться экспериментами Алле в 1958 году, когда предварительные исследования рассматривались как предсказания траекторий спутников в орбитальной механике”.

Общее недопонимание “проблемы” со стороны НАСА в 1999 году и одинаковое преуменьшение более глубокого личного вовлечения Брауна в эксперименты Алле, даже спустя полвека, говорят о том, насколько серьезно воспринимал Браун работу Алле и его последующие действия:

В 1959 году, следуя майскому письму генерала Бергерона, фон Браун лично способствовал публикации трудов французского физика о его революционных экспериментах с маятником в ведущем аэродинамическом журнале США (и впервые на английском языке, до этого все труды Алле были доступны только на французском языке). Этим журналом был “Aero/Space Engineering”.

Статьи Алле не “шли напролом”, но напрямую сопоставлялись с вероятностью того, что его продолжительные наблюдения за поведением маятника, состоящие буквально из тысяч часов детальных повторений, включающих необычные, абсолютно неожиданные 2 часа 34 минуты восхитительного события в период затмения – 1954, раскрывали фатальные ошибки в ранее “священных” законах Ньютона и Эйнштейна.

Те же “фатальные ошибки”, с которыми впервые столкнулся фон Браун в космосе… в странном орбитальном поведении Explorer-I ночью 31 января 1958 года.

В ретроспективе представляется, что фон Браун надеялся на то, что, способствуя публикации революционных данных Алле в главном космическом журнале США, он стимулирует последующие “обсуждения и дебаты” в области “инновационного инженерного решения”, решения, которым он мог бы воспользоваться при разгадке “тайной проблемы Экcплорера”.

Но ни аэрокосмическое сообщество, ни общественность все еще не осознавали существования самой “аномалии Explorer”. Фон Браун думал, что, привлекая внимание других инженеров-ракетчиков и ученых к восхитительным экспериментальным противоречиям Алле существующей теории гравитации, кто-то в сообществе “сможет найти решение”. По крайней мере, это самое лучшее объяснение, которое я могу найти (через 50 лет) явно противоречивым действиям фон Брауна в тот период времени, его твердому решению скрыть “космическое открытие” от всего остального мира, и в то же время способствовать открытой публикации и обсуждению потенциально революционной физики, которая, казалось, лежала в основе “проблемы Explorer”!

Поскольку “Проблема” становилась все серьезнее.

За срок чуть больше полутора лет, прошедших между первым появлением “аномалии Explorer”, 31 января 1958 года, и публикацией первой серии уникальных исследований Алле в области реальной природы гравитации, в сентябре 1959 года, фон Браун успешно запустил еще два спутника Explorer, а ВМФ США три (из планируемых 11-ти спутников) Авангарда.

И все они демонстрировали тот же вид “загадочных аномалий орбит”, что и Explorer-I !

“Самые худшие страхи” фон Брауна, что Explorer-I НЕ был везением, оправдались меньше, чем два месяца спустя… с успешным запуском на орбиту Explorer-III.

Запущенный 26 марта 1958 года, спутник имел траекторию по существу идентичную планируемой орбите Explorer-I: 224 км на 1575 км. Однако к досаде фон Брауна и команды запуска, новый космический аппарат тоже точно повторил особенности траектории полета Explorer-I !

И вновь никто за исключением фон Брауна не заметил того, что происходило на самом деле.

Конечными параметрами орбиты Explorer-III были “201 км на 2.816 км… с периодом обращения 115,7 минуты” – более эллиптическая орбита (и даже выше), чем у Explorer-I, но период обращения почти одинаковый!

И это НЕЛЬЗЯ было отнести на счет еще одной “совершенной работы” Юпитера–С (и все же, согласно “экспертам, “так могло быть - и точка”…).

С запуском Explorer-IV, через четыре месяца – 26 июля 1958 года, “аномалия” была уже прочно установленным фактом:

Конечная орбита Explorer-IV была “262 км на 2209 км по сравнению с планируемыми 354 км на 1609 км”. На первый взгляд это не выглядело как некий вид подтверждения, пока не учитывался тот факт, что этот спутник нес на себе вдвое больше научного инструментария по сравнению с предыдущим аппаратом, и при умножении “необычная физика” увязывалась совершенно.

Как уже отмечалось, в тот же период времени – с 17 марта 1958 года до 12 сентября 1959 года – ВМФ США, наконец, успешно запустил в космос три спутника Авангард.

И все они тоже оказались на “более высоких и более эллиптических орбитах”, чем планировалось, настолько более высоких и более эллиптических, что сейчас они представляют собой три самых старых искусственных объекта, еще вращающихся вокруг Земли… спустя полвека после запуска. У каждого из них остается срок жизни – “несколько сотен лет”, по окончании которого они спустятся настолько низко, что войдут в атмосферу Земли.

Но, несмотря на все это, “секрет” оставался.

Казалось, что никто в прессе, пишущий о любом из этих исторических ранних напусках, даже не подозревал, что “что-то серьезно было не так”, а если и подозревал, то не писал об этом. Казалось, они даже не заметили, что ранние орбиты были “значительно выше” планируемых, на высотах (как может вычислить каждый), которых немогли достигать сами ракеты!

Но поскольку фон Браун – герой дня – ничего не говорил, это были ракеты, не так ли? Просто они оказались “более эффективными”, чем планировалось.

Кроме того, кому хотелось спорить с “героем”?!

Сокрытие фон Брауна и отчаянный поиск “альтернативной физики” для решения проблемы работали, особенно сокрытие.

Сейчас, если еще и остаются скептики (а они есть всегда), которые нам не верят, внимательно посмотрите на фон Брауна!

Интенсивный всемирный поиск фон Брауном работающей физики для решения этой основной проблемы не был чем-то, что он делал “просто из любопытства”. Очевидно, он единственный осознавал, что если это “нарушение” механики Ньютона в динамике спутников не будет понято, а затем каким-то образом взято под контроль, невозможность размещения будущих спутников на планируемые орбиты быстро похоронит всю космическую программу!

Если космический аппарат не может быть запущен на точную, предсказуемую орбиту, то научные миссии, основанные на известных орбитах спутников (и, таким образом, вычисляемые геометрии Земли), не могли успешно выполняться . Не могли планироваться облеты намеченных объектов в военных целях (концепция холодной войны, которой тайно придерживается Пентагон даже сейчас). Не могли планироваться автоматические или пилотируемые полеты на Луну или на другие планеты (такие, как Марс – любимая планета фон Брауна).

Забудьте!

Итак, фон Браун ощущал необходимость “решения” проблемы и как можно скорее.

Поскольку проектировщики миссий по обеим сторонам железного занавеса (после успешного запуска Explorer!) решили повысить ставки и устремили взоры к Луне как следующей награде в новой геополитической игре.

Уильям Пикеринг, Директор ЛРД, который, как вы помните, спроектировал Explorer-I и три твердотопливные верхние ступени, находился на переднем крае группы проектировщиков с американской стороны. Сейчас он намеревался достичь мест “далеко за пределами низкой земной орбиты”. Он активно выступал за то, чтобы послать космический аппарат на Луну при первой малейшей возможности.

В Пентагоне, всего через месяц после запуска Explorer-I, активно давили на Президента Эйзенхауэра с целью координации разных военных служб в ответ на новый вызов советской космической программы (через два года, новое гражданское космическое агентство НАСА, сформированное Эйзенхауэром летом 1958 года, стало контролировать все “не военные” космические миссии).

Через месяц после создания, 27 марта 1958 года (через день после успешного запуска фон Брауном Explorer-III), “военное ведомство R&D”, основываясь на ранних предложениях Пикеринга, важно заявило о том, что Америка стремится “к броску на Луну”. И он будет осуществляться с помощью быстрой и грязной программы Пионер, как способ обогнать русских и обрести “политическое преимущество” в “космической гонке”.

Это было очевидное политическое намерение.

В настоящем же заявлении все высказывалось более дипломатичным языком: “… определить нашу способность исследования космоса вблизи Луны и получить полезные данные, касающиеся Луны”.

К сожалению, с августа 1958 года и до конца года, в наскоро слепленной первой Лунной Программе США произошли четыре неудачи подряд.

И тогда, в первый день нового года, в январе 1959 года, был получен еще один советский сюрприз:

Советский Союз запустил первую советскую космическую ракету (позже названную Луна-I) на Луну. Модернизированная межконтинентальная ракета R-7 впервые вывела автоматический зонд на точно запланированную траекторию по направлению к Луне, чтобы соприкоснуться с поверхностью другого мира.

Учитывая размер верхней ступени советского ракетоносителя R-7 “Блок –Е” (ниже, вверху) по сравнению с крошечным американским лунным аппаратом Пионер (ниже, внизу). а также общую массу Блока-Е, дающую возможность нести требующуюся систему управления и топливо для нескольких корректировок маршрута к Луне, Луна I легко достигла бы места назначения с погрешностью “в пределах от 97 до 193 км от него”.

Но вместо этого…

Через 34 часа после запуска первый советский автоматический лунный зонд успешно пересек орбиту Луны, но оказался впереди Луны на целых “5.953 км” перед тем, как остаться на годичной, солнечной орбите. Первый искусственный объект “космической эры” совсем ушел от Земли и был переименован в проект Мечта.

Главный вопрос таков: Почему, при наличии такой массы и технологии, русские промахнулись?!

Глядя на эту миссию со стороны (поскольку чертовы Советы не удосужились заранее поставить его в известность!), фон Браун мог логически предположить одно:

Какие бы “не ньютоновские” силы не действовали на его космический аппарат (и на Авангард ВМФ) на орбите Земли, они действовали и на Советы! Это было первое независимое подтверждение этой возможности, поскольку на орбите Земли Советы всегда могли сказать (и говорили), что любая достигнутая ими орбита была “запланированной”.

Пролет мимо Луны, да еще и на расстояние большее, чем диаметр самой Луны (3.475 км), учитывая наличие сложной системы космической навигации, было важным свидетельством того, что загадочная “Сила” (не ньютоновское тяготение), демонстративно действующая на космический аппарат фон Брауна, действовала и на советские аппараты!

И она работала в космосе, по крайней мере, на расстоянии до Луны.

Было очевидно, что и русские не способны ничего с этим сделать!

К сожалению, это важное положение не оказывало фон Брауну никакой практической помощи в компенсации звездной “не ньютоновской” механики в его собственной программе.

Через два месяца, когда подошла очередь очередной попытки фон Брауна осуществить еще одну американскую лунную миссию Пионер 4, его космический аппарат оказался на расстоянии 59.533 км перед Луной.

В десять раз больше, чем ошибка русских!

И вновь, американская пресса ничего не подозревала.

В те далекие дни “космическое путешествие” было настолько новым, настолько полным всеми видами “известных неизвестных”, что освещение прессой ранних миссий происходило на основе “чтения пресс-коммюнике”. Журналисты НЕ делали никаких дополнительных сообщений, не говоря уже о реальных глубоких исследованиях со стороны “правительственных космических учреждений”.

Если Армия США, ВМФ и само НАСА объясняли все неудачи ранних миссий и замеченные аномалии типичными “проблемами с оборудованием”, “неожиданным импульсом”, “трудностями управления” и так далее, кто в прессе, в те годы, достаточно знал об этой абсолютно новой профессии – “науке ракетостроения!” – чтобы эффективно спорить с таким “гигантом” как фон Браун?!

И кто хотел бы даже попытаться!?

Поэтому сокрытие продолжалось.

Через 10 месяцев, 12 сентября 1959 года, фон Браун испытал еще один огромный шок – Советы запустили на Луну вторую автоматическую космическую ракету.

И на этот раз… они не промахнулись.

Что узнали русские за “прошедшие месяцы”, что еще только пытался выявить фон Браун в связи с “не ньютоновскими” силами, демонстративно действующими на оба космических аппарата, находились ли они на низкой орбите вокруг Земли или направлялись к Луне!?

И как им удалось “справиться с этим” всего со второй попытки - успешно высадить на поверхность Луны автоматический аппарат (водрузивший на ней флаг СССР и знамена Коммунистической Партии), вновь опередив американцев?

Пытливые умы…

И все же, через девять лет, 24 декабря 1968 года, три американских астронавта на корабле Аполлон, почти с хирургической точностью успешно вписались в лунную орбиту с помощью наземных компьютерных вычислений орбиты, выполненных “в Хьюстоне”. Накануне Рождества они выполнили десять исторических витков вокруг Луны, прислав на Землю живые телевизионные изображения с лунной орбиты и прочитав в эфире Книгу Бытия, перед тем, как “благополучно вернуться на Землю”, точно как предвидел Джон Кеннеди.

Как НАСА это удалось?!

Учитывая загадочную “не ньютоновскую гравитационную аномалию”, открытую фон Брауном всего десять лет назад, лишившую США возможности не только предсказывать будущие орбиты земных спутников, но и успешно нацеливать любой космический аппарат на Луну и успешно выводить его на лунную орбиту, как США удалось выполнить эту задачу всего через девять лет (Аполлон 8?!) после того, как русская Луна 2 достигла Луны?

Наиболее пытливые умы действительно хотят знать…

Всего восемь лет назад, в 1960 году, фон Браун возглавил программу ракетостроения НАСА. Была построена колоссальная “лунная ракета” Сатурн 5 (111 м высотой и весом 3.300 тонн) (выше и ниже), которая, когда наступит время, поможет Америке триумфально высадиться на поверхность Луны.

Кроме того, фон Браун был главой персонала НАСА, первым Директором Центра Космических Полетов Маршалла, занимавшимся нахождением самого лучшего способа воспользоваться этим гигантским средством передвижения, созданного им для “выполнения своей миссии” еще до исторического сообщения Кеннеди о Программе Аполлон в 1961 году.

Возвращаясь к 1960 году, в глубине души фон Браун знал, что не сможет “завершить миссию”, не решив проблемы с “не ньютоновской” динамикой!

Самой серьезной задачей остального коллектива НАСА (не знавшего, что у них есть проблема) было точное определение того, “как” такое гигантское средство запуска можно лучше всего использовать в Программе Аполлон. Рассматривались два варианта: (1) режим “прямого подъема” (ухода с Земли, прилунения и возвращения), режим “стыковки с орбитой Земли (сначала стыковки разных элементов Экспедиции Аполлон на Земле, до направления к Луне и последующего возвращения). Или (2) режим “стыковки с лунной орбитой” (отправление на Луну двух аппаратов Аполлон в одной ракете, расстыковки их на лунной орбите для прилунения одного из них, до обратной стыковки на лунной орбите с первым, а затем благополучном возвращении на Землю).

Последнюю концепцию, сокращенно названную СОЛ, особенно продвигал молодой инженер НАСА-Лэнгли Джон Хоуболт. Но, несмотря на явные инженерные и экономические преимущества СОЛ в достижении Луны до истечения срока, назначенного президентом (10 лет), не пытаясь строить и высаживать на Луне космический аппарат весом в сотни тонн и высотой почти 21 м - ниже, Хоуболт продолжал биться головой “о загадочную каменную стену”. Он пытался убедить руководство НАСА в том, что это ЕДИНСТВЕННЫЙ способ Аполлона преуспеть в своей миссии.

К своему смущению и растущему профессиональному замешательству Хоуболт обнаружил, что, несмотря на “уверенность все большего и большего числа инженеров и управленцев НАСА в преимуществе СОЛ” (когда у него появилась возможность детально объяснить все лично), “по какой-то причине” в Агентстве его идея СОЛ глупо оставалась наименее благоприятной из всех ранних идей о приземлении на Луне.

Основываясь на приведенных сведениях, по крайней мере, один человек из НАСА знал эту причину.

Фон Браун, как никто другой, (из-за ситуации с “не ньютоновскими динамиками”) был непреклонен в том, что единственной надеждой достижения прилунения Аполлона был “прямой подъем”.

Это означало, что планируемой целью стыковки” была вся Луна, в противоположность “(согласно СОЛ) бесконечно малому искусственному космическому аппарату, плавающему где- то в темноте на лунной орбите”. Это убеждение, бесспорно, основывалось на оценке фон Брауна: если русские (каким-то образом) достигли приземления на поверхности Луны посредством траектории прямого подъема Луны 2 , он тоже смог бы!

С помощью “прямого подъема” и при наличии достаточно большой ракеты и достаточного количества топлива” вы могли воспользоваться “техникой грубой силы” для достижения поверхности Луны. Техникой, преодолевающей влияния непредсказуемых орбитальных динамик, когда гравитационные аномалии влияли на траектории космических объектов, посредством повторных включений двигателей (и большого количества топлива) для постоянной коррекции курса до тех пор, пока вы безопасно не приземлитесь на Луне!

Но это требовало громадной ракеты, намного больше даже Сатурна 5.

Вот почему с самого начала фон Браун так фиксировался на “прямом подъеме”: одной, громадной ракете (которую он впоследствии назвал Нова), созданной для переноса массивного лунного модуля на поверхность Луны прямо с Земли. Ракете, которая имела бы достаточно топлива, чтобы противостоять любым “не ньютоновским неопределенностям”, с которыми она столкнется на пути к Луне и при возвращении домой.

Это была единственная стратегия Аполлона, которая имела хоть малейший шанс сработать, основываясь на том, что фон Браун знал о реальных динамиках орбит в 1960 году!

Позже, из-за общего размера топливных объемов Новы, фон Браун неохотно расширил концепцию “прямого подъема” лунной миссии до включения в нее “стыковки с орбитой Земли” (СОЗ). Метод “грубой силы” сработал бы и в случае с орбитой Земли, позволяя двум (или больше) аппаратам двигаться вместе – стыковка – и предоставляя большую гибкость в сборке подходящих компонентов Аполлона до направления на Луну.

И если что-то пошло не так, если стыковка НЕ достижима (из-за проблемы с “не ньютоновскими динамиками), астронавты с помощью СОЗ еще находились бы “в пределах всего пары сотен миль от Земли”, откуда в течение нескольких часов смогли бы легко вернуться домой.

Это Невозможно с СОЛ, когда астронавты могли оставаться буквально “на мели” в космическом аппарате, не способном нести достаточно топлива, чтобы преодолеть неизвестные “не ньютоновские силы”, работающие на расстоянии 385.920 км от Земли… на лунной орбите.

Из нашего анализа следует, что это и было настоящей причиной, по которой фон Браун полностью отказывался от СОЛ до лета 1962 года.

Затем, к удивлению всего аэрокосмического сообщества, включая (особенно!) его команду Центра Маршалла (которая, конечно, не поддерживала СОЛ), фон Браун вдруг резко изменил свою позицию в вопросе о том, “как лучше всего выполнить наказ Кеннеди”. В июне 1962 года на встрече НАСА он объявил, что “изменил решение” и сейчас, безусловно, выступает за “возвращение к стыковке с лунной орбитой”.
Вот публичное объяснение фон Брауна: “Мы в Центре Космических Полетов Маршалла открыто признаем, что когда впервые познакомились с предложением режима СОЛ, мы отнеслись к нему немного скептически, особенно к тому аспекту, который вынуждает астронавтов выполнять сложный стыковочный маневр на расстоянии 385.920 км от Земли, где возможен любой риск. Однако мы уделили много времени изучению четырех режимов (СОЗ, СОЛ и двух режимов прямого подъема, один с помощью Новы, другой с помощью Сатурна С-5) и пришли к выводу, что этот конкретный недостаток (низкая вероятность успешного выполнения маневра на лунной орбите) намного перевешивается преимуществами (СОЛ)”.

То, что фон Браун вдруг необъяснимо (для многих ветеранов НАСА) изменил мнение относительно СОЛ, могло означать только одно:
В то важное время “что-то” вдруг изменилось во всей (еще засекреченной) ситуации с “не ньютоновской динамикой”!

Любопытно, что всего месяц назад до встречи НАСА, 21 апреля 1962 года, невзирая на все предыдущие неудачные попытки, автоматический космический аппарат Рейнджер 4, наконец, успешно ударился о поверхность Луны!

Изменил ли фон Браун свое решение в связи с СОЛ потому, что “проблема с не ньютоновской динамикой”, все еще прочно стоящая на пути всех надежных космических стыковок, была, наконец, решена? Был ли Рейнджер 4 последней, наглядной демонстрацией решения космической звездной механики (с публично представленными аспектами миссии в качестве удобного “прикрытия”)?!

Чем больше я об этом думал (и, учитывая мои воспоминания о начале 60-х годов, о крайне волнующей истории всей “Программы Рейнджер” того периода, когда последующие запуски этой серии “терпели неудачу”, и даже в Конгрессе проходили слушания по неверному управлению лабораторией НАСА), тем больше начинал интересоваться:

Могла ли вся Программа Рейнджер быть просто “прикрытием”, испытательной моделью, снабженной “научным инструментарием” и даже “ведущими исследователями” из разных университетов? А реальной целью полета в космос разных миссий были непрекращающиеся эмпирические попытки понять “Проблему”, а затем справиться с ней?

Было ли с самого начала реальной целью Рейнджеров создание уравнений не ньютоновской звездной механики, которые могли бы успешно скорректировать не ньютоновскую аномалию в будущих миссиях НАСА?

И не на них ли училось НАСА, методом “проб и ошибок” (МНОГИХ ошибок), как точно выводить космический аппарат на орбиту Земли и в глубокий космос, несмотря на постоянную “не ньютоновскую Проблему”?!

И вдруг в моей голове что-то включилось. Я вдруг осознал, что именно эта лаборатория НАСА, даже после претензий Конгресса по поводу “больших непорядков”, обнаруженных в Программе Рейнджер, спроектировавшая, построившая и запустившая Рейнджер 4 – первый автоматический космический аппарат НАСА, достигший, наконец, поверхности другой планеты, была не чем иным, как той же лабораторией, инженеры которой спроектировали и построили Explorer-I.

Лаборатория Реактивного Движения Билла Пикеринга!

И вот, все сошлось…

В официальной истории Программы Рейнджер НАСА имеется даже утверждение, совпадающее с нашей оценкой:
“… в процессе разработки проекта (Рейнджер), научные приоритеты ЛРД раскрыли истинную цель всех пяти полетов Рейнджеров – разработку “основных элементов космической технологии”, требующихся для лунных и планетарных миссий”, включающих “разработку надежных межпланетных навигационных техник”.

ЛРД должна была знать об аномалии Explorer-I, знать с самого начала! И (вместе с фон Брауном) она упорно работала над ее решением с той январской ночи в 1958 году!

И у кого мог быть лучший мотив к обнаружению и решению этой проблемы звездной навигации, чем у лаборатории, директор которой с самого начала намеревался (согласно официальной биографии НАСА Билла Пикеринга) “превратить ЛРД в самую важную межпланетную лабораторию”?

Лабораторию, которой она стала (решив эту “не решаемую проблему и научившись контролировать Физику, которая делает полностью устаревшими и Ньютона, и Эйнштейна)!?

Вдруг, более широкие политические последствия мягкого обращения с ЛРД, даже в период фиаско с Рейнджером, особенно в терминах ”неожиданного влияния”, которое ЛРД оказывала на другие программы НАСА, обрели абсолютно другие значения.

В этом сценарии без ЛРД и ее (очевидно, секретных) успешно разработанных (посредством Рейнджера?) компьютерных программ по межпланетной космической навигации, никто в НАСА не мог двигаться никуда… без согласия ЛРД.

И это могло объяснить почти все, связанное с 50-летней историей НАСА и его действиями.

В терминах Аполлона важный “сиюминутный поворот” фон Брауна, от оппозиции до поддержки СОЛ был явно ключевым решением, позволившим преуспевать всей Лунной Программе Аполлон.

Потому что после официального выбора НАСА СОЛ (несколькими неделями позже), как средства реальной высадки на Луну с помощью отдельного маленького космического модуля, который переносил астронавтов с лунной орбиты на поверхность и обратно, вся Программа Аполлон вдруг стала “послушной”. Отдельные компоненты Аполлона стали намного “легче”. Сейчас они требуют намного меньшей лунной ракеты, чтобы их нести (всего лишь Сатурн 5, в отличие от намного более массивной и более дорогой ракеты Нова).

Вследствие всего вышеперечисленного, Программа Аполлон была выполнена намного раньше, что позволило НАСА не только уложиться в срок, установленный президентом Кеннеди, но и “опередить русских в высадке на Луне”!

Способствовал ли фон Браун с небольшой помощью друзей из ЛРД осуществлению всего этого, наконец, “решив” необычную проблему еще засекреченной неожиданной не ньютоновской аномалии Explorer-I еще в 1962 году?

И если так, как они это сделали, потенциально предлагая человечеству ключи к открытию не только будущего исследования всей Солнечной системы, но и секрет строительства настоящих “антигравитационных космических кораблей” для колонизации Солнечной системы!

И, наконец, через полвека после запуска Explorer-I сделал ли “кто-то” то, что мы только что описали:

Осуществил настоящую, “высоко засекреченную” Космическую Программу и проник гораздо дальше этой Солнечной системы с помощью флота “космических кораблей с управляемой гравитацией”, основанных на “секретной новой физике” ЛРД.

В то время как НАСА, которое мы видим по телевизору, претендует на то, что “играет лишь с ракетами”?!

И никто в американской прессе ничего не подозревает?

И все же, несмотря на “секретность”, нам удалось зафиксировать удивительный, тайный, долголетний личный поиск “ответов” на необъяснимые вопросы звездной механики, которые касались замечательной новой “альтернативной физики” и могли объяснить, почему первый американский спутник оказался на орбите, куда его просто не могла доставить ракета фон Брауна.

И что еще более значимо… Explorer-I был не одинок в этом достижении!

Рассмотрение данных открытого доступа раскрыло одинаково неожиданное “поведение” двух дополнительных спутников Explorer в рамках военной программы фон Брауна, а также подобные “загадочно увеличенные орбиты” трех успешно запущенных ВМФ США спутников Авангард до такой степени, что последние стали самыми старыми искусственными спутниками, еще вращающимися вокруг Земли!

И все же, как мы заметили, даже по прошествии 50 лет никто не заметил и не задал более глубоких вопросов об этой удивительной последовательности событий: повторяющихся нарушениях Законов Ньютона и Теории Относительности Эйнштейна при запуске первых американских спутников!

Не говоря уже об одновременном появлении огромных количеств “свободной энергии” на каждой из более высоких орбит, казалось бы, из ничего!

Далее мы будем рассматривать “решение этой загадки”, основываясь на 20-ти годах исследований и экспериментов с “гиперпространственной физикой”. Как с помощью “реверсивной инженерии” нам удалось расшифровать то, что нашел фон Браун (и ЛРД) об этом феномене, и что это может значить в терминах фундаментальной революции в звездной механике.

Радикально “не ньютоновское” орбитальное поведение Explorer-I (и других американских спутников) должно считаться главным научным и политическим открытием в ранней космической программе, если не в области исследования Солнечной системы за последние 50 лет!

Невзирая на гриф секретности в целях национальной безопасности, который политики сразу же наложили на события той ночи, сейчас СЛЕДУЕТ ответить на вопрос: “Удалось ли фон Брауну (и его помощникам в ЛРД) превратить это революционное научное открытие в рабочую технологию”?

Технологию, способную контролировать даже саму гравитацию?!

И если так, хранилось ли это важное техническое и политическое развитие в течение десятилетий в секрете от американских налогоплательщиков и всего мира?

Как отмечалось раньше, наше 25-летнее исследование дало нам техническое преимущество, которым не обладал фон Браун (по крайней мере, сначала), - рабочую научную теорию (Гиперпространственную Модель), которая с самого начала предсказала “не ньютоновские” движения и поведение спутников.

Имеется другая школа мысли о том, ”знал ли фон Браун (и другие немцы, попавшие в США в результате Операции Скрепка) о не ньютоновских динамиках Explorer-I ? – об исторической перспективе, документально подтвержденной и обсужденной в трудах нашего друга и коллеги д-ра Джозефа Фаррелла:

Считается, существует определенная вероятность того, что фон Браун (будучи майором СС Гиммлера) был посвящен (наряду с другими ключевыми участниками Операции Скрепка) в основные секреты исследовательской, секретной программы СС нацистов, которая называлась Эксперимент Колокол. Это был необычный эксперимент, который (согласно официально рассекреченным документам из Восточной Европы, ставшим доступными после объединения Германии) “проявил несколько крайне аномальных феноменов, включая антигравитацию!

И это позволило фон Брауну сразу же распознать прямую связь антигравитации с подобным “не ньютоновским поведением” Explorer-I!

После внимательного изучения информации, я не разделяю этой точки зрения, не разделяет ее и д-р Фаррелл.

Если фон Браун знал о предыдущих “экспериментах “нацистов с инерцией и контролем над гравитацией а ля Колокол”, почему он лично не воспользовался теорией альтернативной физики для объяснения “необъяснимого” в связи с Explorer-I? Иными словами, почему он был так очевидно удивлен!?

Почему, в стремлении понять удивительный феномен, сопровождающий вывод Explorer-I на орбиту, он не написал о загадочном явлении “альтернативным физикам” мира, ищущим новое теоретическое “не ньютоновское решение Проблемы”?

Почему бы просто не проконсультироваться с более осведомленными членами своей же немецкой команды о деталях Эксперимента Колокол, о котором он лично, может, и не знал?

По существу, хорошо зафиксированное “поведение” фон Брауна после шока с Explorer-I исчерпывающе свидетельствует о полном отсутствии знания о “нацистском Колоколе” с его стороны и, конечно, о полном неведении радикальной альтернативной физики, которую проявлял Колокол в этой технологии, вплоть до убийства некоторых ученых и технического персонала, вовлеченных в эксперименты СС!

Однако есть и другая вероятность…

Вероятность того, что фон Браун мог слышать о Колоколе (от “кого-то”, кому он доверял) “достаточно” для того, чтобы побуждать его (после опыта с Explorer-I) искать дальнейшую информацию, чтобы самому найти независимое современное подтверждение существования такой “радикальной альтернативной физики”.

Каковы бы ни были факты, связанные с его “жадным интересом” к такой физике, мы, в отличие от фон Брауна, воспользовались преимуществом замечательной, чрезмерной, красиво сходящейся в одной точке серии не засекреченных “экспериментов с аномальной гравитацией и инерцией”, когда начали серьезно исследовать “проблему Explorer”.

Кроме того, опять-таки в отличие от фон Брауна, (если вы полностью исключаете, что “он знал о сценарии Колокола”), чтобы двигаться вперед, мы воспользовались определенным преимуществом ряда точных теоретических предсказаний нашей “Гиперпространственной Модели”.

Предсказания нашей модели строились на крайне прочной основе, на которой Enterprise могла попытаться восстановить методом “реверсивной инженерии” сам процесс, которым должны были пользоваться фон Браун и ЛРД в многолетних зафиксированных усилиях “понять суть Проблемы”.

В статье присутствует только первое фото,
остальные иллюстрации добавлены мной.

В статье представлены материалы, в том числе малоизвестные, о жизни и деятельности Вернера фон Брауна в Германии и США, творца первой в мире баллистической ракеты дальнего действия с ЖРД – А-4 (Фау-2) и тяжелой ракеты-носителя «Сатурн-V», доставившей американских астронавтов на Луну. Отражена роль фон Брауна в разработке ЖРД этих ракет, в том числе F-1 и J-2, создании инфраструктуры ракетной отрасли в Германии и США, в пропаганде космических полетов, показаны некоторые особенности фон Брауна как личности и как генерального конструктора ракетных и ракетно-космических комплексов.

Вернер фон Браун

Ракет в его жизни на самом деле было гораздо больше, но две – самые главные, эпохальные ракеты ХХ века: первая в мире «настоящая» большая управляемая баллистическая ракета дальнего действия на жидком топливе А-4, она же Фау-2, которая в 1944 г. обрушилась на Лондон, Антверпен и другие крупные города Западной Европы, и гигантская космическая ракета-носитель «Сатурн-V», доставившая американских астронавтов на Луну в 1969 г. Вернер фон Браун, пользуясь нашей терминологией, был главным конструктором этих ракет. Судьбе было угодно разделить его жизнь на две примерно равные части – «германскую» и «американскую», и протекала она и в условиях самого отъявленного тоталитарного фашистского режима, и американского режима «свободы и демократии» в обществе равных возможностей. Режимы использовали его, он использовал режимы, но каждый преследовал свои цели.

В 2012 году исполнилось 100 лет со дня рождения Вернера фон Брауна, и 35 лет со дня его ухода из жизни – двойной информационный повод, чтобы напомнить о человеке, благодаря которому ХХ век стал веком ракетной техники и астронавтики.

Как же так, а Сергей Павлович Королёв, основоположник практической космонавтики, с именем которого связаны такие триумфы Советского Союза, как запуск первого искусственного спутника Земли и первый полет человека в космос?

Сергея Павловича Королёва в ракетной технике де-факто можно считать самым талантливым учеником заочной школы фон Брауна, хотя сам Королёв никогда и нигде об этом не упоминал, об этом не писали и его биографы.

Не только Королёв – все советские главные конструкторы ракетных подсистем, в т.ч. двигателей (В. П. Глушко) и систем управления, наземки – члены первого королёвского совета главных конструкторов – тоже, по сути дела, ученики-заочники инженерной школы фон Брауна.

Первые большие жидкостные ракеты ОКБ С.П. Королёва и его кооперации – «единичка» (Р-1) – копия Фау-2 отечественного производства, «двойка» (Р-2), «пятёрка» (Р-5) – это последовательные модернизации брауновской ракеты А-4. Двигатели этих ракет – модернизация и форсирование двигателя Фау-2.

И только главная ракета Королёва – межконтинентальная «семёрка» (Р-7) и её модификации с новыми двигателями В.П. Глушко позволили ему на известном временном отрезке опередить фон Брауна и навсегда утвердиться в истории космонавтики и вообще мировой цивилизации.

Наши ракетчики в побежденной Германии.

Через 3,5 года после трагической смерти Королёва фон Браун взял реванш: под его руководством была создана грандиозная, исключительно надежная «лунная» ракета «Сатурн-V». Фон Браун сделал то, что по разным причинам не удалось сделать никому из советских главных конструкторов – ни Королёву, ни Челомею, ни Янгелю. Запуск спутника и человека в космос вслед за СССР повторили другие страны, а вот полет экипажа с высадкой на Луну и возвращением на Землю после американцев не повторил никто. Пока не повторил, а прошло уже более 40 лет.

Василий Павлович Мишин, соратник и единомышленник Королёва, его многолетний первый зам, возглавивший ОКБ после Королёва, человек, которого невозможно упрекнуть в умалении заслуг Королёва, в 2001 г. на вопрос журналиста и писателя Владимира Губарева «Как Вы считаете, Королёв – главная космическая фигура в ХХ веке?» ответил так: «Я считаю, что первым следует назвать Вернера фон Брауна. Он начал применять ракеты для военных целей. Он сделал их оружием. А до него они все-таки были «игрушками».

Вернер фон Браун родился 23 марта 1912 года в прусском городе Вирзиц (сейчас это польский город Выжиск) в родовитом аристократическом семействе барона Магнуса фон Брауна и баронессы Эммы фон Браун, урождённой фон Квисторп. Вернер был вторым из трёх сыновей фон Браунов.

До школы воспитанием Вернера занималась в основном мать, от которой, по заверениям отца, Браун унаследовал свои способности. Эмма знала 6 европейских языков и установила в семье традицию – каждый день недели разговаривать только на одном из них. Она же научила Вернера хорошим манерам и игре на фортепиано (затем его учителем станет сам Пауль Хиндемит). Сохранились композиторские опыты юного Вернера в стиле Хиндемита. Позже к фортепиано прибавилась ещё виолончель. С музыкой Вернер не расставался никогда. Его любимым композитором был Бах. В свободную минуту взрослый Вернер охотно садился за фортепиано, играл, как правило, без нот.

В 1923 г. семья переезжает в Берлин и Вернера отдают во французскую гимназию. Он не был прилежным учеником, но зато задумал и сам смастерил некое подобие ракетного автомобиля из тележки на колёсах для фруктов и фейерверочных ракет, запуская это устройство на улице, пугая соседей. Наверное, это было его первое знакомство с ракетами. На тринадцатилетие мама подарила Вернеру телескоп, и он с удовольствием рассматривал звездное небо и Луну.

В 1925 г. Вернеру попала в руки книга, которая поразила его, начиная с названия. Это была книга одного из пионеров ракетной техники физика Германа Оберта «Ракета в межпланетное пространство», первое издание которой вышло в 1923 г.

Во введении Оберт писал:

«1. При нынешнем состоянии науки и техники возможно создание машин, которые смогут подниматься выше пределов земной атмосферы.

2. При дальнейшем развитии эти машины смогут достигать таких скоростей, что они, представленные сами себе в космосе, не будут падать на земную поверхность и даже будут в состоянии покидать область притяжения Земли.

3. Такого рода машины могут быть построены таким образом, что люди (может быть даже без вреда для здоровья) могут летать на них.

4. При определённых экономических условиях строительство таких машин оправдается. Такие условия могут быть достигнуты через несколько десятилетий.

Хотел бы доказать эти четыре утверждения». Это было захватывающе интересно. Но вот что касается доказательств – слишком много непонятных формул и чертежей.

Вернер спрашивает у своего школьного учителя: «Что надо сделать, чтобы разобраться в книге Оберта?». Нужно как следует учить математику и физику.

В это время Вернер отнюдь не блистал знаниями этих предметов.

Через пару лет он станет лучшим учеником по физике и математике. Ведь у него была цель – осилить книгу Оберта. В 1927 г. он знал её, как говорится, близко к тексту. Она стала его руководством к действию.

15 февраля 1927 г. «Немецкая молодежная газета» публикует первую статью 15-летнего, нет, не капитана, а учащегося «Путешествие на Луну: астрономические и технические аспекты». В этом же году он пишет письмо Оберту: «…Я знаю, Вы верите в будущее ракет. Я тоже. Оттого и беру на себя смелость послать Вам небольшую работу по ракетостроению, которую недавно написал». Оберт прислал ответ: «Не останавливайтесь, молодой человек. Если Вы продолжите в том же духе, то наверняка станете способным инженером».

В 1928 г. родители переводят Вернера в интернат под Веймаром – учебное заведение с более строгими порядками. Вернер зачитывается научной фантастикой (Жюль Верн, Уэллс) и научно-популярной литературой.

В 1930 г. Вернер поступил учиться в Берлинскую высшую техническую школу, чтобы стать инженером – первым инженером в роду Браунов. В этом же году происходит его личная встреча с Германом Обертом и Вернер становится его помощником, участвуя в подготовке испытаний жидкостного ракетного двигателя Оберта «Кегельдюзе», который работал на бензине и жидком кислороде и развивал тягу в 7 кг. 23 июня 1930 г. после ряда успешных пусков были проведены официальные испытания двигателя, которые также прошли успешно. Двигатель стабильно проработал 45,6 секунд. Подчеркнем, что будущий конструктор ракет начинал как двигателист.

Позже фон Браун напишет: «Проведенные Обертом в конце 20-х годов в Берлине опыты, приведшие к созданию «Кегельдюзе», жидкостного ракетного двигателя, который впервые в 1930 г. был успешно продемонстрирован, были новым рывком в Неизведанное. Они стали исходным пунктом развития ракетного дела в Германии».

В 1932 г. фон Браун сдает выпускные экзамены и получает звание авиационного инженера. Вернер понимает – чтобы строить ракеты, надо познакомиться с техникой вообще. С этой целью он проходит практику на локомотивном заводе Борзига в Берлине.

Вернер понимает, что занятие ракетным делом – дорогостоящее удовольствие. Кто может выделить необходимые средства? Эту проблему помог решить случай. Однажды пассажирами такси, которое водил 19-летний Вернер для пополнения своего студенческого бюджета, оказались два офицера, предметом их разговора были … ракеты! Очень тактично водитель подал несколько реплик по сути разговора, вполне профессиональных, после чего последовало приглашение явиться на беседу в Главный штаб сухопутных сил – одним из собеседников был капитан Вальтер Дорнбергер, занимавшийся ракетной программой армии.

В ослабленной Первой мировой войной и экономическими кризисами Германии военные обратили свой взор на ракеты как оружие, разрабатывать которое, в отличие от авиации и артиллерии, не запрещал Версальский договор.

Результатом встречи явился подписанный фон Брауном контракт с военными на работу в области ракетостроения в качестве вольнонаёмного штатского специалиста на артиллерийском полигоне в Куммерсдорфе под Берлином.

1 ноября 1932 г. Вернер приступил к работе. Первоначально весь его штат состоял из одного механика. Став сотрудником полигона, фон Браун получил через полковника Беккера, который заведовал кафедрой баллистики в университете, небольшую финансовую поддержку для проведения экспериментов, нужных для диссертации, над которой он работал. Уже в январе 1933 г. Браун поставил на испытательный стенд охлаждаемый водой двигатель тягой в 140 кг. Испытания сопровождались взрывами, загрязнением вентилей, пожарами в кабельных стволах и другими неприятностями. Браун, используя деньги военного ведомства, привлекает квалифицированных консультантов и размещает заказы на отдельные детали двигателей на специализированных предприятиях.

A-2. Германия,1933.

Совместно с группой Вальтера Риделя фон Браун разрабатывает проект двигателя на тягу 300 кг, используя в качестве топлива жидкий кислород (окислитель) и 75% спирт – эту пару в своё время предлагал Оберт. Секретной ракете с этим двигателем дали открытое наименование «Агрегат-1», сокращенно – А-1. При попытке запуска ракета взорвалась. Тут же приступили к разработке улучшенного варианта ракеты А-2, изготовили два экземпляра, которые в шутку назвали «Макс» и «Мориц» по именам популярных тогда комиков. В декабре 1934 г. состоялись пуски этих ракет на острове Боркум и в Северном море. Ракеты, запущенные вертикально, поднялись на высоту 2,3 км. Это был первый успех, правда «невысокий». Дорнбергер так отзывался о молодом фон Брауне : «Я знал, что стоило ему в самом деле увлечься каким-либо техническим вопросом, и силой его неоспоримого гения ответ будет найден. Он обладал почти невероятным даром извлекать из массы научных данных, сведений из литературы, дискуссий и визитов на предприятия то самое важное, что имело отношение к нашей работе: он оценивал эту информацию, прокручивал ее в голове и использовал в самом нужном месте. Он забывал, или как бесполезный мусор, выбрасывал из памяти все, что не имело отношения к нему.

Когда он ясно осознавал, чего хочет добиться – тогда им овладевало упрямство, отвергающее любые намеки или отклонения от цели. И он с неукротимой настойчивостью на полных парах двигался по тому курсу, который считал правильным».

В конце 1934 г. 22-летний Вернер фон Браун успешно защищает диссертацию «Конструктивные, теоретические и экспериментальные соображения к проблеме жидкостных ракет» и получает ученую степень Phd – доктора философии (это, приблизительно соответствует нашей ученой степени кандидата наук).

Следующая ракета фон Брауна – А-3 на дальность 50 км. Для её лётных испытаний станция в Куммерсдорфе слишком мала. Под новый ракетный полигон Вернер фон Браун по совету матери в конце 1935 г. выбирает малонаселенное место – остров Узедом в Балтийском море, расположенный недалеко от рыбацкого посёлка Пенемюнде – там в своё время охотился на уток дед Вернера. В 1936 г. фон Брауну удалось убедить командование Люффтвафе выкупить землю, которую он присмотрел под полигон. Новый секретный ракетный полигон получил название «Армейская экспериментальная станция Пенемюнде». Полигон позволял производить ракетные стрельбы на максимальную дальность около 300 км, траектория полета проходила над морем. Пенемюнде со временем стало больше, чем полигоном. Это был первый и крупнейший в мире центр ракетостроения. Строительство центра велось с размахом, около 3-х лет, военные денег не жалели. Возводился городок для научно-инженерного персонала и конструкторского бюро (блок IV), заводские цеха и лаборатории, завод по производству жидкого кислорода, электростанция, аэродром, самая большая в Европе сверхзвуковая аэродинамическая труба для продувки моделей ракет, построенная по настоянию фон Брауна, более 10 больших испытательных стендов, в т.ч. стенд №7 для огневых испытаний ракет, стартовые площадки, бараки для рабочих, подъездные пути – железнодорожные и шоссейные. Получился уникальный комплекс: фактически на одной территории собрали НИИ, КБ, завод и экспериментальную базу, в том числе для летных испытаний ракет. Браун был техническим руководителем, а Дорнбергер – военным командиром «Пенемюнде-ОСТ» («Пенемюнде-Вест» находился в ведении Люфтваффе). Заказы для ракетного центра выполняли крупнейшие фирмы Германии. В 1937 г. фон Браун с сотрудниками переехал в Пенемюнде.

Пуски ракет А-3 начались зимой 1937 г. Все четыре летных испытания оказались аварийными из-за отказов в системе управления. Уже на стадии проектирования А-3 Вернер фон Браун и Вальтер Ридель задумали большую боевую ракету, которая стала известна как А-4.

Техническое задание на ракету, выданное главнокомандующим сухопутными войсками, предписывало доставку боеголовки весом в 1 т на расстояние до 300 км. Оценки показывали, что двигатель такой ракеты должен иметь тягу около 25 тонн. Фон Браун вместе с Риделем делает эскизы компоновки ракеты. Через 10 лет после начала теоретических исследований ракета А-4 имела следующие характеристики: длина – 14 м., диаметр – 1,65 м., размах стабилизаторов – 3,55 м., стартовый вес – 12,9 тонн, тяга двигателя – 25 тонн (земная), вес боеголовки – 1 тонна, дальность – 275 км.

Вернер фон Браун был первым, кто привлек к разработке профессионалов – учёных и инженеров, специализированные промышленные предприятия, т.е. разнородные коллективы, которые Браун объединил ради достижения единой цели.

Учёные вербовались через «Имперский исследовательский совет». Были озадачены все 30 институтов «Общества Кайзера Вильгельма» (аналог нашей Академии наук), в том числе «Немецкий исследовательский институт техники ракетоплавания», Институт Германа Геринга. Эти институты в течение нескольких месяцев в 6 раз увеличили свои штаты.

A-4. Германия.

В ракетной программе фон Брауна были заняты десятки лабораторий при промышленных концернах, почти все технические исследовательские учреждения и несколько специализированных КБ гитлеровской Германии, в 1939 г. были отозваны из действующей армии 4 тысячи технических специалистов и направлены для работы над ракетной программой. А позже, когда началось серийное производство ракеты А-4, в качестве смежников были привлечены 800 военных заводов в Германии и из оккупированных нацистами европейских стран. Действовала чёткая система заказов и поставок комплектующих, даже в условиях войны.

Управляемая БРДД А-4 со свободным вертикальным взлетом класса «Земля-Земля» предназначалась для поражения площадных целей с заранее заданными координатами. На ракете был установлен ЖРД открытой схемы конструкции доктора Вальтера Тиля на компонентах топлива спирт (75%, из картофеля) – жидкий кислород с немыслимой по тем временам тягой в 25 тонн. Существовавший в то время в мире максимальный уровень тяги был превышен в 17 раз! Это был действительно большой скачок.

Фон Браун принимал непосредственное участие в разработке двигателя, в частности, именно он предложил разместить 8 однотипных форкамер с форсунками окислителя и горючего по двум концентрическим окружностям на головке двигателя.

A-4. Германия.

Самой важной новинкой в ракете А-4 был турбонасосный агрегат (ТНА) для подачи компонентов топлива в камеру сгорания. «Когда фон Браун излагал требования, предъявляемые к насосам персоналу завода, выпускающего насосу, он невольно ожидал возражений, что подобные требования невыполнимы. Вместо этого все слушали молча, а когда начали выступать специалисты по насосам, оказалось, что требуемые насосы напоминают один из видов пожарного насоса. Существующие образцы центробежных пожарных насосов и были положены в основу при проектировании ракетных топливных насосов» .

Самой трудной проблемой при разработке ЖРД ракеты А-4 оказалось создание критической части реактивного сопла – прогары происходили именно там. Регенеративного охлаждения спиртом через щель, образованную внутренней и внешней оболочками камер сгорания грушевидной формы было недостаточно. Выход из этого положения был предложен инженером Пюльманом путем создания слоя относительно холодных паров спирта между раскаленной струей истекающих газов и внутренней стенкой сопла с помощью впрыска спирта через специальные отверстия во внутренней стенке двигателя в районе критического сечения. Загоранию охлажденной спиртовой пленки препятствовало отсутствие кислорода в данном месте. Такой метод охлаждения назвали «пленочным внутренним охлаждением». Двигатель имел 4 пояса завесы – первый несколько выше критического сечения, а остальные – ниже. С тех пор это техническое решение стало классикой ракетного двигателестроения.

В 1940 г. начались огневые испытания камеры сгорания двигателя ракеты А-4. Разработки, исследования и испытания в Пенемюнде шли параллельно со строительством. В 1937-1940 гг. собственно в строительство центра Пенемюнде было вложено более 550 млн. рейхсмарок – сумма по тем временам огромная . «Оснащение центра новейшей измерительной аппаратурой и специальным оборудованием осуществлялось всеми ведущими электро- и радиотехническими фирмами Германии» .

Как писал Б.Е. Черток, «… необходимо при всем нашем антифашистском настрое отдать должное энергии и уверенности, энтузиазму и организаторским способностям, с какой действовал военный руководитель Дорнбергер и технический – фон Браун. Они имели ясное представление о масштабах работ для достижения поставленных целей и смелость в создании невиданно инфраструктуры» .

В 1943 г. численность основного персонала в Пенемюнде составляла 15000 человек. Новые стенды позволяли вести огневые испытания двигателей с тягой от 100 кг до 100 т.

В конце 1941 г. было произведено первое огневое стендовое испытание ракеты А-4, при котором из-за ошибки персонала произошёл взрыв, ракета и стенд были разрушены. В 1942 г. начались экспериментальные пуски. Первый удачный пуск ракеты, четвертой по счету, состоялся 3 октября 1942 г. Впервые в мире ракета достигла сверхзвуковой скорости и прикоснулась к границе космоса, достигнув высоты 90 км и пролетев 192 км. Сам Оберт, находившийся тогда в Пенемюнде, поздравил фон Брауна и разработчиков. У стартовой площадки водрузили большой валун с надписью: «3 октября 1942 г. этот камень упал с моего сердца. Вернер фон Браун».

После первого удачного пуска будет еще много пусков – больше аварийных, чем нормальных. В процессы отработки в конструкцию Фау-2 будет внесено 65 тыс. изменений для устранения дефектов, однако до приемлемого уровня надежности ракету довести так и не удалось.

Будет налет на Пенемюнде армады английских бомбардировщиков в ночь с 17 на 18 августа 1943 года. Во время бомбежки погибнут 735 человек. В том числе главный конструктор двигателя Вальтер Тиль и его семья, а фон Браун будет спасать техническую документацию из горящего здания КБ, подвергая свою жизнь опасности.

С упорством и ожесточением немцы в условиях войны сумели за короткий срок не полностью, но возобновить работу Пенемюнде; построить огромный подземный завод «Миттельверк» близ Нордхаузена и организовать на нем серийное производство ракет проектной мощностью 30 ракет в день, до 600 в месяц. При этом использовался рабский труд иностранных рабочих, военнопленных, узников концлагерей под эгидой СС; продолжить летные испытания Фау-2 в Польше на артиллерийском полигоне Близна. Весной 1944 г. жизнь фон Брауна второй раз подверглась риску, когда преждевременно отключился двигатель и ракета начала падать на стартовую площадку, где находился фон Браун, и его спасло то, что ракета взорвалась в воздухе.

В сентябре 1944 года – обстрелы ракетами Фау-2 Лондона (более 500 ракет), Антверпена, Парижа с жертвами и разрушениями. Только в Лондоне – 2700 убитых, 17 тысяч раненых, 26 тысяч разрушенных домов (цифры в немецких и английских источниках разнятся). Первое боевое применение жидкостных ракет против мирного населения не деморализовало британцев и не могло изменить ход Второй мировой войны, как на это рассчитывали главари Третьего Рейха. При производстве ракет Фау-2 погибло больше людей, чем от их боевого применения.

Технический директор Пенемюнде Вернер фон Браун организованно проведет эвакуацию персонала и технической документации (14 тонн) на юг Германии и после самоубийства Гитлера примет решение о добровольной сдаче армии США. Вскоре более 100 лучших немецких спецов были переправлены в США.

Позже в результате проведения спецоперации «Пейперклип» число немецких специалистов превысило 785 человек. Инженерная мысль Пенемюнде работала вплоть до эвакуации. Это и проекты крылатой ракеты А-4 повышенной дальности и первый в мире проект двухступенчатой межконтинентальной ракеты А-9/А-10, предназначенной для обстрела США.

Особый исторический интерес вызывают предложенные варианты базирования ракеты Фау-2, на десятилетия опередившие свое время:

– укрепленная стартовая позиция – прообраз шахтной пусковой установки;

– боевой железнодорожный комплекс;

– «Морской старт» из транспортно-пускового контейнера (ТПК), буксируемого к месту старта подводной лодкой ХХІ серии. Схема ракеты в ТПК удивительно напоминает схему современной шахтной пусковой установки одиночного старта. Предлагается также вариант размещения ТПК с ракетой на палубе подводной лодки в горизонтальном положении, перед пуском контейнер поднимался, а после взлета ракеты лодка могла его сбросить.

В Америке фон Браун, работая в интересах армии США, делает удачную модернизацию Фау-2 – надежную ракету «Редстоун», первую американскую БРДД с атомной боеголовкой. Модификация этой ракеты стала первой ступенью ракеты-носителя «Юпитер-С», которая в 1958 году вывела на орбиту первый американский сателлит «Эксплорер» весом 13,9 кг. Конкуренция между ВМФ и армией США лишила фон Брауна возможности реализовать проект запуска сателлита «Орбитер» весом 2,9 кг. ракетой «Редстоун», с которым он выступил в 1954 году. После запуска первого американского спутника фон Браун стал американской знаменитостью (американское гражданство он получил в 1955 году).

21 июля 1958 г. на базе Национального консультативного комитета по аэронавтике США по предложению президента Эйзенхауэра было создано гражданское космическое ведомство – Национальное управление по аэронавтике и исследованию космического пространства (НАСА).

Первого октября 1958 г. НАСА приступило к работе и вскоре предложило проект «Меркурий» – вывод на орбиту КА с человеком на борту, причем первые полёты астронавтов планировались как суборбитальные.

Центр космических полётов им. Дж.Маршалла начал работу 1 июля 1960 г. и его руководителем был назначен Вернер фон Браун, как говорят американцы - «человек на своем месте», а его команда перешла в НАСА из Редстоунского армейского арсенала.

Команда Брауна, спустя 15 месяцев после запуска первого американского спутника, при поддержке президента Эйзенхауэра, приступила к работе над программой пилотируемых космических полётов.

12 апреля 1961 г. на космическом корабле «Восток-1» конструкции КБ С.П.Королёва успешно совершил свой орбитальный космический полёт Юрий Гагарин. По престижу США был нанесён второй, после запуска первого спутника Земли, чувствительный удар.

17 апреля 1961 г. провалилось американское вторжение на Кубу, и Кеннеди был вынужден публично взять на себя ответственность за это фиаско. 20 апреля 1961 г. Кеннеди послал меморандум Линдону Джонсону, которого он назначил председателем Национального совета по космическим исследованиям с просьбой оценить состояние и цели космических исследований в США. «Можем ли мы обойти Советский Союз, запустив в космос лабораторию, или облетев вокруг Луны, или посадив ракету на Луну, или отправив ракету с человеком на борту для полёта на Луну и обратно? Есть ли ещё какая-либо космическая программа, которая обещает впечатляющий результат, в которой мы можем быть первыми?» – спрашивал Кеннеди.

Джонсон с энтузиазмом взялся за поиск космической инициативы и сделал запрос фон Брауну. Мнение фон Брауна и руководства НАСА состояло в том, что если США начнут разработку больших ракет-носителей, то у них есть отличный шанс первыми осуществить высадку астронавтов на Луну и вернуть их на Землю, и таким образом победить СССР в космической гонке. Линдон Джонсон провел совещание специалистов, все участники которого однозначно сказали «да» на вопрос – пошлем ли мы человека на Луну.

5 мая 1961 г. Алан Шепард стал первым американцем, побывавшем в космосе, правда в суборбитальном полёте. В качестве РН использовалась конверсированная ракета «Редстоун» фон Брауна. Двадцать пятого мая 1961 г. президент Кеннеди выступил с внеочередным посланием к конгрессу, в котором прозвучали такие слова: «Я считаю, что наша страна должна поставить себе цель ещё до окончания этого десятилетия обеспечить посадку человека на Луну и безопасное возвращение его на Землю». Таким образом, в начале престижного Лунного проекта США была политическая воля и слово президента Кеннеди.

После согласия конгресса Лунной программе США был дан зелёный свет.

Фон Браун и его команда начали с проектирования экспериментальной ракеты «Сатурн-1» на компонентах топлива кислород-керосин. На первой ступени этой ракеты использовались 8 модифицированных двигателей ракеты «Юпитер», которые создавали суммарную тягу 680 тонн. Высота ракеты составляла 38,1 м, а забрасываемая на орбиту масса полезного груза – 10 т. Она, в основном, использовалась для испытания отдельных компонентов будущего лунного комплекса, но, кроме того, вывела на орбиту несколько исследовательских спутников.

Вслед за «Сатурном-1» была создана похожая, несколько усовершенствованная РН «Сатурн-1Б», двигательная установка её первой ступени состояла из 8 усовершенствованных двигателей ракеты «Юпитер» (компоненты топлива – жидкий кислород и керосин) с суммарной тягой 745 т. Для второй ступени использовался новый двигатель J-2 тягой 104 т на криогенных компонентах топлива – жидких кислороде и водороде. Стартовый вес «Сатурна-1Б» составил 589 т, высота 68 м, полезная нагрузка – 16 т. Ракета «Сатурн-1Б» использовалась, главным образом, для отработки водородного двигателя II ступени.

С помощью РН «Сатурн-1Б» в 1966 г. были осуществлены 2 запуска спускаемого аппарата экспериментального основного блока корабля «Аполлон» по баллистической траектории со входом в атмосферу со скоростью 8 км/с. В том же году была запущена ракета «Сатурн-1Б» для проверки повторного запуска кислородно-водородного ЖРД J-2.

Вслед за двухступенчатыми «Сатурном-1» и «Сатурном-1Б» команда Вернера фон Брауна задумала трехступенчатый «Сатурн-V». Двигательная установка I ступени состояла из 5 новых двигателей F-1 на топливе керосин + жидкий кислород с тягой 680 т Х 5=3401 т. Вторая и третья ступень использовали водородно-кислородный двигатель J-2: 5 двигателей на II ступени и 1 – на третьей. По первоначальному проекту ракета-носитель «Сатурн-V» имела стартовую массу более 2700 т, высоту 111 м, могла доставить на орбиту груз 140 т или послать груз 47 т на Луну.

В 1967 г. был произведен первый беспилотный запуск РН «Сатурн-V» с экспериментальным основным блоком КА «Аполлон» по баллистической траектории для проверки спускаемого аппарата при входе в атмосферу со скоростью 11 км/с. В 1968 г. подобный запуск был повторён. В этому же году на околоземной орбите испытан лунный корабль (РН «Сатурн-1Б») без экипажа, затем при помощи такой же РН был запущен на орбиту спутника Земли и основной блок с экипажем и, наконец, на селеноцентрическую орбиту РН «Сатурн-V» был выведен основной блок «Аполлона» с 3 астронавтами на борту.

Обратим внимание на некоторые основные моменты американской «лунной» программы, следуя Б.И.Губанову . «Разработка основных положений программы создания мощных носителей, которые стали основой программы «Аполлон, началась не с момента обнародования её в мае 1961 г. президентом Кеннеди, а с момента начала создания мощных однокамерных ЖРД открытой схемы F-1 и J-2 в 1958 г. Применение на двигателе J-2 в качестве горючего жидкого водорода дало возможность в конечном счете решить проблему энергетики ракеты-носителя. Поступательная программа экспериментальной отработки комплекса и принцип её полного завершения (до выхода на лётные испытания) свели риск выполнения целевой задачи к расчетному. Были успешно решены следующие основные технические проблемы на пути создания ракетно-космического комплекса «Сатурн–V»–«Аполлон».

Прежде всего, создание уникального двигателя первой ступени F-1 с тягой 680т. Трудности заключались не только в больших геометрических размерах этого двигателя (высота–5,9м), которые требовали крупного промышленного оснащения, но, главное, в преодолении барьера неустойчивости горения в камере сгорания двигателя. Мало кто верил в успех разработки.

Специалисты ведущих двигательных КБ в Советском Союзе в подавляющем большинстве не верили в возможность создания такого двигателя. А тех, кто симпатизировал и предлагал начать разработку отечественных крупных двигателей, обвинили в рекордизме и гигантомании и на этом успокоились».

Б.И. Губанову довелось неоднократно встречаться с главным инженером этого двигателя Джерри Томсоном, который с самого начала, работая в команде фон Брауна, был прямым и непосредственным участником процесса рождения этого сверхмощного двигателя.

«Для двигателистов обуздание неуправляемого явления воспламенения и достижения устойчивого горения – это инженерное искусство и интуиция. Эмпирика в этом процесса занимает главное место. Отвечая на вопрос «Как Вы решились на столь отчаянный шаг?», Томсон сказал, что этот шаг был выстрадан, готовились, взвешивали, просчитывали, а главное – было «надо»… Поэтому «перекрестились» и шагнули в неизвестное». А проблема решилась, опять же, через «инженерный пот».

Следующая проблема – продольные колебания ракеты «Сатурн-V», причем наиболее опасными были продольные колебания на участке работы двигательной установки первой ступени. Технический аспект устранения высокочастотных колебаний в камере двигателя низкочастотных продольных колебаний в замкнутой системе корпус ракеты – ДУ будет кратко изложен ниже.

Создание кислородно-водородной ступени – второй ступени «Сатурна-V» – было «проблематичным местом» и в течение сравнительно долгого периода являлось основной причиной срыва графика работ.

Сатурн 5

Соблюдение заданных массовых характеристик. Эта конструкторская проблема сопровождала разработку на всех этапах. Особенно перетяжеленной оказалась лунная кабина (14,7 т вместо проектных 13,5 т), поэтому пришлось уменьшить количество топлива для обеспечения горизонтального полёта на небольшой высоте над поверхностью Луны для выбора подходящей посадочной площадки. Топлива хватает только на две минуты полёта.

Создание и выбор новых конструкционных материалов, особенно для двигателей и кислородно-водородных ступеней, стал особым направлением в программе создания «Сатурна-V». Был разработан целый ряд новых металлических материалов (сплавов), получивших фирменные названия, например, инконель Х-750, инвар и др.

Двигатель F-1 разрабатывался в 1959-1966гг. Большой двигатель – большие проблемы. Проблема №1 – исключить неустойчивость горения в камере двигателя F-1. Двадцать из 44 огневых испытаний первых двигателей F-1 имели аварийный исход из-за разрушительных высокочастотных колебаний давления в камере двигателя .

В Центре им. Маршалла был создан специальный комитет по изучению неустойчивости горения в камере двигателя, который возглавил Джерри Томсон. В комитет вошли 6 постоянных членов и 5 консультантов – от Центра им. Маршалла, от исследовательского центра Льюиса, от ВВС, от промышленности, от университетов. Специальное подразделение для решения проблемы неустойчивого горения в ЖРД F-1 было создано и на фирме «Рокетдайн».

Реагируя на глубокую обеспокоенность Управления пилотируемых космических полётов, в ноябре 1962г. фон Браун подготовил специальный меморандум. Он подчеркнул озабоченность этой проблемой Центра им. Маршалла и высоко оценил шаги, предпринятые в «Рокетдайн». В свою очередь, он не обещал быстрого или лёгкого решения. В меморандуме фон Браун изложил ясное понимание ситуации. «Хотя многие организации работали над решением проблемы неустойчивости горения в ЖРД в течении последних 10 лет, никто ещё не приблизился к адекватному пониманию самого процесса. Поэтому не было возможности использовать соответствующие критерии проектирования форсуночной головки для обеспечения устойчивого горения в камере двигателя. Это заставило промышленность применить почти полностью эмпирический подход к разработке форсуночной головки и камеры сгорания. Такой подход не только дорогостоящий и трудоёмкий – техническое решение для одного двигателя, как правило, не подходит к другому» .

Фон Браун начал обширное исследование проблемы и предложил, чтобы университеты, в частности, присылали аспирантов для работы над различными аспектами проблемы неустойчивого горения в ЖРД. В марте 1963 года эту проблему посчитали одной из самых серьёзных в программе «Сатурн-Апполон». «Рокетдайн» потребовалось 12 месяцев для разработки конструкции форсуночной головки, пригодной для предполётных испытаний двигателя, однако некоторые неприятные аномалии сохранились. К июлю 1964 года работы по исключению случаев неустойчивого горения продолжались, а «Рокетдайн» получила дополнительный контракт на $22 миллиона долларов с особым указанием ускорить исследования.

Значительная теоретическая работа была выполнена двумя исследователями из Принстона - Дэвидом Харье и Луиджи Крокко, а также Ричардом Примом из исследовательского центра Льюиса. Штаб-квартира NASA даже удовлетворила просьбу фон Брауна направить представителей «Рокетдайн» и Центра им. Маршалла для обсуждения указанной проблемы с Крокко в Риме, где он проводил отпуск.

Требовательное внимание к деталям привело к незначительным изменениям конструкции форсуночной головки, которые, однако, привели к значительным результатам. После тщательных расчётов увеличение диаметра отверстий впрыска горючего привело к одному из самых важных вкладов в повышении устойчивости горения. С этой целью также корректировались значения углов, под которыми сталкивались струи окислителя и горючего. Использовался также способ экспериментальной оценки конструктивных изменений форсуночной головки и камеры, которой заключался в создании импульсного возмущения от взрыва маленькой «бомбочки», которая крепилась на огневом днище форсуночной головки. По характеру изменения давления в камере сгорания в переходном процессе можно было судить об устойчивости данной конструкции камеры и оценить запасы устойчивости, например, по длительности переходного процесса. Изменение размеров «бомбочки» позволяло получать импульсное возмущение различной величины. В начале этой серии испытаний переходный процесс устанавливался за более чем 1600 милисекунд, что приводило к опасному состоянию, успешная конструкция после возмущения «успокаивалась» за 100 милисекунд.

Окончательная конструкция форсуночной головки включала переконструированные форсунки горючего (3700 штук) и окислителя (2600 штук) и рационально расположенные антипульсационные перегородки на огневом днище форсуночной головки в виде двух концентрических колец и 12 радиальных ребер, разделяющих зону горения на 13 частей . Эти, казалось бы, незначительные изменения потребовали около 18 месяцев работы, в итоге удалось получить конструкцию с отличными демпфирующими характеристиками и разрешение Центра имени Маршалла на пуск двигателя F-1 в 1965 году. Таким образом «Рокетдайн» потребовалось 7 лет, чтобы справиться с проблемой устойчивости двигателя F-1 по отношению к высокочастотным колебаниям.

Во время второго беспилотного полёта комплекса «Сатурн-V-Аполлон-6», стартовавшего 4 апреля 1968 года, неожиданно были обнаружены продольные колебания (т.н. POGO-колебания) с частотой ~ 5 Гц в интервале времени 105 – 140 сек., т.е. во время работы ДУ первой ступени. Амплитуда колебаний осевой перегрузки достигала 0,6g в командном модуле «Аполлона -6» и 0,33g – в хвостовой части ракеты-носителя, что превышало значения, допускаемые в США для пилотируемых полётов. После нескольких месяцев интенсивных исследований было найдено изящное решение по обеспечению продольной устойчивости в данном случае, которое состояло в организации газовой подушки, заполненной газообразным гелием из системы наддува бака окислителя, (которая действовала как пневматический демпфер), в полости предварительного клапана жидкого кислорода в питающих магистралях двигателей F-1, что понижало собственную частоту колебаний жидкости с 5 до 2 Гц. То есть никаких специальных дополнительных устройств «анти-Pogo», как это пришлось делать на ракетах Р-7 и Титан-2, разрабатывать и испытывать не понадобилось.

Фирма «Аэроспейс Корпорейшн» предварительно провела независимый анализ продольной устойчивости и согласилась с предложенным решением по устранению продольных колебаний. Его эффективность была экспериментально подтверждена при наземных испытаниях «Сатурна-V» в «башне для динамических испытаний» ракеты-носителя в Центре имени Маршалла, что позволило фон Брауну и компании принять смелое решение о проведении следующего лётного испытания системы, но уже в пилотируемом варианте («Аполлон-8»).

Назначенный первым директором Центра космических полетов им. Маршалла, Вернер фон Браун контролировал 40% многомиллиардного бюджета НАСА.

Была создана уникальная экспериментальная база, которая стала «величайшим национальным достоянием» США.

Вернер фон Браун на фоне ракеты Сатурн 5

На создание этой базы потребовалось пять лет: примерно три года – на планирование и около двух лет – на строительство.

К числу основных испытательных стендов относятся :

– группа стендов для огневых испытаний ЖРД тягой до 700 т на базе ВВС Эдвардс;

– группа стендов фирмы «Рокетдайн» в Санта-Сьюзен для огневых испытаний двигателей J-2;

– стенд для частотных испытаний ракет Сатурн-V в подвешенном состоянии.

Американцы ввели методику повышения надежности работу ДУ ступеней, предусматривающую проведение огневых стендовых испытаний ступеней и поставку ДУ на окончательную сборку без переборки. Внедрение такого подхода потребовало огромных средств из бюджета НАСА, но полностью себя оправдало.

– два спаренных стенда для предполетных огневых испытаний первой и второй ступеней РН «Сатурн-V» на территории комплекса НАСА в штате Миссисипи;

– комплекс стендов для предполетных огневых испытаний третьей ступени на испытательной базе в Сакраменто;

– комплекс №39 на мысе Канаверал, где комплекс «Сатурн-V»-Аполлон» собирался в здании вертикальной сборки и транспортировался вместе со стартовой платформой в вертикальном положении на пусковой стенд.

Особое значение в «лунной» программе уделяется повышению надежности всех составляющих комплекса «Сатурн-V»-Аполлон».

В июне 1962 года фон Браун после многих дискуссий отдал предпочтение схеме полета на Луну с встречей на селеноцентрической орбите (ВСО), который предложил инженер Джон Хуболт из Исследовательского центра им. Лэнгли. Хотя ранее Браун придерживался предложенной им самим схемы полета со встречей на геоцентрической орбите (ВГО). «Схема ВСО дает наибольшую уверенность в успешном выполнении полета в течение 10-летия», - сказал фон Браун. Это решение Брауна с его громадным авторитетом показалось удивительным, но ясно продемонстрировало его способность поставить интересы дела выше личных амбиций. (Как справедливо отмечают исследователи, подобное не могло произойти в СССР).

В 1962 г. в основных чертах было выполнено проектирование лунного корабля. Ответственность за проектирование РН «Сатурн – V» была возложена на Вернера фон Брауна и его команду из центра Маршалла. НАСА заключило контракты на изготовление первой ступени с компанией «Боинг», второй – с «Норт америкен авиэйшн», третьей – с компанией «Дуглас».

В сентябре 1963 г.Джордж Мюллер стал новым руководителем по пилотируемым космическим полетам НАСА. Он сразу же дал указание сделать жесткий и объективный анализ состояния программы «Сатурн V – Аполлон» и, главное, реалистичную оценку срока первой высадки астронавтов на Луну. Получилось, что речь может идти о конце 1971г. Мюллер потребовал радикальных изменений планов с целью ускорения работ. При подготовке полета на Луну команда Брауна собиралась как следует отработать каждую из ступеней «Сатурн – V» по отдельности, прежде чем объединять их для окончательных испытаний. Мюллер принял важное решение – первую ступень испытывать не с макетами, а с настоящими верхними ступенями, что даст возможность выиграть время и лететь на Луну до конца десятилетия. И снова Браун согласился, отставив собственный первоначальный план отработки «Сатурна – V».

Кеннеди и фон Браун

16 января 1963 г. президент Кеннеди посетил Центр управления пуском на мысе Канаверал для ознакомления с ходом выполнения Лунной программы. Вернер фон Браун также приехал в этот центр, чтобы продемонстрировать президенту «Сатурн – І» и макеты оборудования для лунного корабля. Увиденное произвело на Кеннеди сильное впечатление, но 20 ноября 1963 года сенат урезал бюджет НАСА на $612 млн. 21 ноября Кеннеди отправился в поездку по Техасу, и одной из целей поездки было активизировать поддержку его «лунной» инициативы. А 22 ноября прогремели выстрелы в Далласе. В НАСА были опасения, что убийство президента может привести к закрытию программы «Сатурн – Аполлон». Но Линдон Джонсон, ставший преемником Кеннеди на посту президента, оказался достойным продолжателем дела своего предшественника. А тем временем состоялись первые суборбитальные полеты американских астронавтов по проекту «Меркурий». У фон Брауна сложились очень хорошие отношения с астронавтами, которые уважали его и восхищались им.

В 1967 г. случилась американская трагедия – на мысе Канаверал погиб экипаж первого корабля «Аполлон» - Чаффи, Уайт, Гриссом – из-за пожара в капсуле, заполненной кислородом. Эта катастрофа задержала выполнение Лунной программы на 2 года. В 1968 г. американцы переживали события, которые отвлекали общественность от космических дел. Это и война во Вьетнаме, и убийства Роберта Кеннеди и Мартина Лютера Кинга. Молодежь США в массе увлекалась сексом, наркотиками и рок-музыкой.

Несмотря ни на что, программа «Сатурн-Аполлон» быстро продвигалась вперед. 1969 стал годом успешной высадки астронавтов Нила Армстронга и Эдвина Олдрина на Луну и их благополучного возвращения на Землю.

В Хантсвилле после успешного полета системы «Сатурн V– Аполлон-11» на Луну горожане пронесли фон Брауна по улицам города на руках. 13 августа 1969 года – парад на Бродвее в Нью-Йорке, президентский обед в отеле «Сэнчери плаза» в Лос-Анджелесе на 1440 гостей, в числе которых - фон Браун с женой Марией.

После окончания программы «Сатурн – Аполлон» фон Браун обрисовал в общих чертах широкую и далеко идущую космическую программу, включившую завершение исследования Луны, запуск спутников ДЗЗ, космический корабль многократного использования, станции на околоземной орбите и экспедицию человека на Марс, подготовил на эту тему статью для журнала «Ридерс Дайджест» о новом космическом плане, однако, она так и не была опубликована.

Новый администратор НАСА Томас Пейн, тот самый, который предложил отменить 4 последних полета на Луну с целью экономии 6 млрд., понимал и видел, что центр им. Маршалла выполнил свою миссию и не имеет портфеля значимых проектов на будущее, а его директор мог либо остаться без значительного дела в Хантсвилле, либо помочь выработать будущий курс НАСА в штаб-квартире в Вашингтоне.

Пейн пригласил фон Брауна заняться в НАСА планированием будущих космических программ США. В феврале 1970 г. фон Браун приступил к новой работе. В марте 1970 г. президент Никсон поддержал наименее дорогостоящий (5,1 млрд. США) вариант будущей космической программы – создание челнока, вызвав глубокое разочарование руководства и всех сотрудников НАСА (фактические расходы на этот проект составили 10 млрд. долл. США). Фон Браун считал выбранный вариант конструкции Space Shuttle опасным – ракеты на твердом топливе никогда не использовались в качестве ускорителей, отсутствовала система аварийной эвакуации экипажа. И, как показала катастрофа «Челленджера», он был прав.

Томас Пейн объявил о своей отставке в 1970 г. Фон Браун лишился своего самого влиятельного союзника. Как отмечал один из его немецких коллег: «С этого дня фон Браун стал сам не свой. Его можно было видеть одиноко бродящим по длинным коридорам» .

Экспедиция на Марс вообще откладывалась на неопределенное время.

Полный планов и замыслов фон Браун понимал, что его карьера в большой ракетно-космической технике завершена, но не сдавался.

Как пел Боб Дилан в своей знаменитой песне – «времена – они меняются». Одержав победу в лунной гонке, американское общество утратило интерес к космическим проектам. Больших расходов требовала война во Вьетнаме, наметился спад в экономике.

30 июня 1972 года 60-летний фон Браун покинул НАСА и принял приглашение своего друга Эдда Ула, президента Корпорации «Ферчайлд индастриз», небольшой частной аэрокосмической фирмы, занять должность исполнительного вице-президента по опытно-конструкторским работам. На него было возложено стратегическое планирование будущего корпорации. Его новые сотрудники относились к фон Брауну с громадным уважением. В это время у Брауна начались проблемы со здоровьем.

Последний полет на Луну состоялся в 1972 г. тринадцатый и последний. «Сатурн – V» вывел на орбиту пилотируемую космическую станцию «Скайлэб», сменные экипажи (3×3) доставлялись на станцию брауновской РН «Сатурн – ІБ».

Летом 1973 года у Брауна диагностировали злокачественную опухоль почки. Ему удалили почку и провели курс лучевой терапии. Фон Брауну удалось одержать очередную победу, на этот раз – над страшной болезнью, и вернуться к работе, но не надолго. В то время главным проектом фон Брауна стал проект прикладного технологического спутника (ПТС) – мощного ретранслятора, обеспечивающего прием телепрограмм с помощью недорогого оборудования. В 1974 г. ПТС был запущен на геостационарную орбиту над Индией для передачи, в первую очередь, образовательных программ в 2700 деревень. Попытки фон Брауна и руководства компании продать эту технологию еще куда-нибудь оказались безрезультатными.

После 40-летнего перерыва фон Браун стал снова летать на планерах и самолетах, получил лицензию на управление гидросамолетом. Как планерист фон Браун получил «Серебряный знак», поднявшись на высоту 3353 м. над горами Адирондак.

В 1975 г. у фон Брауна случился рецидив болезни – опухолевые клетки обнаружили в кишечнике, и последовала вторая операция, курсы химиотерапии и переливания крови, но на этот раз болезнь не отступила.

Фон Браун ушел в отставку 31 декабря 1976 года, а в начале 1977 года президент Джеральд Форд наградил Вернера фон Брауна Национальной медалью науки, которую по поручению Белого Дома ему вручил в больнице его прежний босс Эдд Ул. Фон Браун был тронут этим знаком признания его заслуг перед США.

В последние дни жизни фон Брауна его семья собралась в госпитале г. Александрии (штат Вирджиния) – жена Мария, дочери Айрис и Маргрит, сын Питер. Сердце великого ракетчика перестало биться 16 июня 1977 года. Похоронили его в Александрии. В этом же году ушла из жизни Мария фон Браун. Их семейную жизнь называли безоблачной. Когда в Хантсвилле отмечали 100-летие со дня рождения фон Брауна, его дочь Маргрит сказала фразу: «Как бы не складывались дела на работе, все воскресенья отец проводил с семьей». В госпитале Александрии фон Брауна навестил Нил Армстронг – человек, первым ступивший на Луну. Его отрепетированный экспромт «Это маленький шаг для человека, но большой скачок для человечества» вошел в историю, как и Гагаринское «Поехали!». Фон Браун сказал Армстронгу: «Статистически моя перспектива выжить довольна бледна. Хотя знаешь, у моего несчастья есть одна положительная сторона – я теперь все время вместе с женой и детьми»

Фон Браун был личностью исключительно разнообразных интересов, любивший жизнь во всех ее проявлениях. В Америке он увлекался полетами и водными видами спорта – водные лыжи, дайвинг; лично водил автомашины и катера, много путешествовал, в т.ч. в Антарктиду, и всегда был оптимистом. Он умел дружить и заботиться о своих близких. Всю жизнь с почтением относился к своему учителю – Герману Оберту, который был на 8 лет старше и на 12 лет пережил своего самого талантливого ученика. Он исхитрился организовать посещение Обертом режимного объекта Пенемюнде, где Браун с гордостью показал ему ракету А-4. В трудные послевоенные годы фон Браун посылал Оберту в Германию продуктовые посылки. Он пригласил Оберта на исторический запуск «Аполлона-11» к Луне.

В данной статье неоднократно употребляется словосочетание «команда фон Брауна». Не имея возможности назвать состав команды – это более сотни человек, укажем хотя бы несколько ярких имен. Все они были не только сподвижниками, но и друзьями Вернера фон Брауна. Это Эберхард Рес, в течении 30 лет – заместитель фон Брауна по научно-исследовательским и опытно-конструкторским работам (в нашей терминологии), сменивший фон Брауна на посту директора Центра им. Маршала; Курт Дебус, руководивший испытательными пусками А-4 и всему пусками к Луне, директор Центра им. Дж. Кеннеди; Эрнст Штулингер, ученый, директор управления научно-исследовательских работ Центра им. Маршала, специалист по ионным двигателям; Артур Рудольф – вошел в команду одним из первых, в 1933г., директор завода «Миттельверк», руководитель программы «Сатурн-V» в Центре
им. Маршалла.

Чтобы лучше понять условия работы астронавтов, фон Браун занимался в космическом скафандре в бассейне гидроневесомости и испытывал невесомость в специальном самолете; помогал юным американским астронавтам в сооружении обсерватории, участвовал в конгрессах Международной астронавтической федерации, где встречался и с советскими космонавтами. И параллельно фон Браун всегда был занят написанием статей и книг, преимущественно научно-популярных. Список его печатных трудов очень велик, в рамках статьи назовем только несколько значимых, на наш взгляд, позиций.

В 1952-1953гг. фон Браун публикует серию «космических» статей в журнале «Коллиерс: «Пересекая последний рубеж», «Человек на Луне: путешествие», «Исследователь Луны», «Авария» и в соавторстве с Райаном «Маленькая космическая станция», «Можем ли мы попасть на Марс?».

Названия статей сами по себе говорят, о чем думал и мечтал Вернер фон Браун. В это же время в книжном варианте выходит его «Марсианский проект» (в 1952г. – в Германии, в 1953 г. – в США), книги «За космический рубеж» (1952 г.), «Завоевание Луны» (1953 г.), «Исследование Марса» (с Вилли Леем, 1956 г.). В 1956 г. Браун публикует статью «Воспоминания о немецких ракетах» в журнале Британского межпланетного общества, в 1958 г. – тщательно отфильтрованную статью «Человек космоса: история моей жизни» (рассказ фон Брауна о себе, записанный К. Митчеллом и опубликованный в трех номерах «Америкен Уикли»).

В 1966 г. фон Браун в соавторстве со своим другом Фредериком Ордуэем ІІІ публикует энциклопедию «История ракет и космических путешествий», переизданную в 1975 г. Вышеприведенные названия – только отдельные характерные позиции из обширного списка его трудов. Так, например, только в одном журнале – «Популярная наука» – фон Браун опубликовал 73 статьи. Опубликованы и дневники фон Брауна, которые он вел с мая 1958 по март 1970 г. В 2007 г. в Торонто вышла книга «Голос Вернера фон Брауна» – сборник его речей на протяжении карьеры. Он был великолепным лоббистом своих проектов и вообще ракетно-космической техники. Фон Браун писал статьи и книги на немецком и английском, их переводили во многих странах. Только вот переводов на русский язык, насколько известно автору, нет – к большому сожалению. Уверен, что избранные труды Вернера фон Брауна нашли бы русскоязычного читателя.

Более десяти университетов в США и Германии присвоили ему почетное звание профессора.

Фон Брауна ценили президенты США – Эйзенхауэр, Кеннеди, Джонсон, Никсон, Форд.

Именем Вернера фон Брауна названы исследовательский институт и Центр при университете Алабамы в Хантсвилле, улицы в немецких городах (Бонн, Маннгейм, Майнц и города помельче), авеню в Нью-Йорке.

Его именем назван кратер на Луне, куда гигантская ракета «Сатурн-5» (или все-таки «Сатурн-Фау» ?) доставила первых Землян.

Его лунная американская мечта сбылась, но ведь это была не только персональная мечта фон Брауна – сбылась мечта всего человечества.

P.S. Кредо топ-менеджера фон Брауна

Вот как изложил фон Браун свое кредо в докладе на Всеамериканской конференции по организации и управлению в эпоху научно-технического прогресса, 4-7 сентября 1962г. проходившей в г. Сиэтл.

1. Заставлять людей работать много и оставлять их при этом довольными.

2. Так организовывать работу, чтобы никто из персонала не потерял своего лица, не высказывал недовольства, не увольнялся.

3. Вносить успокоение в умы сотрудников, которых изводит рутина, сухость отношений, разуверять тех, кто убежден, что управление не связано с коллективной мыслью.

4. Добиваться максимума производительности коллектива и вместе с тем обеспечивать чувство удовлетворения работой, исключать возможность конфликтов.

5. Управление само по себе проблемы не представляет. Проблемы возникают тогда, когда люди четко не представляют своих задач и методов их решения.

6. Дискуссия по вопросам организации и управления может завести в тупик. Технику управления необходимо рассматривать с учетом конкретных людей, которыми предстоит управлять.

7. Лицо, принимающее решение, должно реагировать на факты и запросы незамедлительно.

Поступила в редакцию 30.05.2012

Рецензент : канд. техн. наук С.В. Тарасов, Институт транспортных систем и технологий НАН Украины, Днепропетровск, Украина.

ДВА ЖИТТЯ ТА ДВІ РАКЕТИ ВЕРНЕРА ФОН БРАУНА (1912-1977).
ДО 100-РІЧЧЯ ІЗ ДНЯ НАРОЖДЕННЯ

В.А. Задонцев

У статті представлено матеріали, у тому числі маловідомі, про життя та діяльність Вернера фон Брауна у Німеччині та США, творця першої в світі балістичної ракети дальньої дії з РРД – А-4 (Фау-2) та важкої ракети-носія «Сатурн-V», що доправила американських астронавтів на Місяць. Відображено роль фон Брауна у розробці РРД цих ракет, у тому числі F-1 та J-2, створенні інфраструктури ракетної галузі у Германії та США, у пропаганді космічних польотів, показано деякі особливості фон Брауна як особистості та як генерального конструктора ракетних та ракетно-космічних комплексів.

Ключові слова: Вернер фон Браун, Герман Оберт, ракета, РРД. Пенемюнде, Фау-2, Центр ім. Маршалла, Сатурн-V, двигуни F-1, J-2.

TWO LIVES AND TWO ROCKETS OF WERNER VON BRAUN (1912-1977).
TO THE 100TH ANNIVERSARY OF HIS BIRTH

V.A. Zadontsev

The article presents information, including little-known facts, about Wernher’s Von Braun life and work in
Germany and the United States as a creator of the world"s first ballistic long-range missile with a liquid-propellant rocket engine - A-4 (V-2) and heavy launch vehicle Saturn-V, delivered the American astronauts to the Moon. Reflected von Braun"s role in the development of liquid-propellant rocket engine for these missiles, including the F-1 and J-2, building infrastructure of the industry in Germany and the United States, in promoting space flights, shows some features of von Braun as a person and as a chief designer of rocket and missile and space systems.

Key words: Wernher Von Braun, Hermann Oberth, rocket, liquid-propellant rocket engine, Peenemünde, V-2, Marshall’s Center, Saturn-V, engines F-1, J-2.

Задонцев Владимир Антонович – д-р техн. наук, профессор, главный научный сотрудник Института транспортных систем и технологий НАНУ, Днепропетровск, Украина.

[*2] - Кадр из документального фильма Владимира Платонова "Янгель". 1 серия. Устиновский десант. Показан по 9-каналу г.Днепропетровска.