С титаном Прометеем, благодетелем человечества, мы уже встречались в поэме Гесиода «Теогония». Там он - умный хитрец, который устраивает делёж жертвенного бычьего мяса между людьми и богами так, чтобы лучшая часть досталась в пищу людям. А затем, когда разозлённый Зевс не хочет, чтобы люди могли варить и жарить доставшееся им мясо, и отказывается дать им огонь, Прометей похищает этот огонь тайком и приносит людям в полом тростнике. За это Зевс приковывает Прометея к столбу на востоке земли и насылает орла выклёвывать его печень. Только через много веков герой Геракл убьёт этого орла и освободит Прометея.

Потом этот миф стали рассказывать иначе. Прометей стал величавей и возвышенней: он не хитрец и вор, а мудрый провидец. (Само имя «Прометей» значит «Промыслитель».) В начале мира, когда старшие боги, Титаны, боролись с младшими богами, Олимпийцами, он знал, что силою Олимпийцев не взять, и предложил помочь Титанам хитростью; но те, надменно полагаясь на свою силу, отказались, и тогда Прометей, видя их обречённость, перешёл на сторону Олимпийцев и помог им одержать победу. Поэтому расправа Зевса со своим бывшим другом и союзником стала казаться ещё более жестокой.

Мало этого, Прометею открыто и то, что будет в конце мира. Олимпийцы боятся, что как они свергли в своё время отцов-Титанов, так и их когда-нибудь свергнут новые боги, их потомки. Как это предотвратить, они не знают. Знает Прометей; затем Зевс и терзает Прометея, чтобы вызнать у него эту тайну. Но Прометей гордо молчит. Только когда Зевсов сын Геракл - ещё не бог, а только труженик-герой - в благодарность за все добро, которое Прометей сделал людям, убивает терзающего орла и облегчает Прометеевы муки, то Прометей в благодарность открывает тайну, как спасти власть Зевса и всех Олимпийцев. Есть морская богиня, красавица Фетида, и Зевс добивается ее любви. Пусть он не делает этого: судьбой назначено, что у Фетиды родится сын сильнее своего отца. Если это будет сын Зевса, то он станет сильнее Зевса и свергнет его: власти Олимпийцев придёт конец. И Зевс отказывается от мысли о Фетиде, а Прометея в благодарность освобождает от казни и принимает на Олимп. Фетиду же выдали замуж за смертного человека, и от этого брака у неё родился герой Ахилл, который действительно был сильнее не только своего отца, но и всех людей на свете.

Вот по этому рассказу и сделал свою трагедию о Прометее поэт Эсхил.

Действие происходит на краю земли, в дальней Скифии, средь диких гор - может быть, это Кавказ. Два демона, Власть и Насилие, вводят на сцену Прометея; бог огня Гефест должен приковать его к горной скале. Гефесту жаль товарища, но он должен повиноваться судьбе и воле Зевса: «Ты к людям свыше меры был участливым». Руки, плечи, ноги Прометея оковывают кандалами, в грудь вбивают железный клин. Прометей безмолвен. Дело сделано, палачи уходят, Власть бросает презрительно: «Ты - Промыслитель, вот и промысли, как самому спастись!»

Только оставшись один, Прометей начинает говорить. Он обращается к небу и солнцу, земле и морю: «Взгляните, что терплю я, бог, от божьих рук!» И все это за то, что похитил для людей огонь, открыл им путь к достойной человека жизни.

Является хор нимф - Океанид. Это дочери Океана, другого титана, они услышали в своих морских далях грохот и лязг Прометеевых оков. «О, лучше бы мне томиться в Тартаре, чем корчиться здесь у всех на виду! - восклицает Прометей. - Но это не навек: силою Зевс ничего от меня не добьётся и придёт просить меня о своей тайне смиренно и ласково». - «За что он казнит тебя?» - «За милосердие к людям, ибо сам он немилосерден». За Океанидами входит их отец Океан: он когда-то воевал против Олимпийцев вместе с остальными Титанами, но смирился, покорился, прощён и мирно плещется по всем концам света. Пусть смирится и Прометей, не то не миновать ему ещё худшей кары: Зевс мстителен! Прометей презрительно отвергает его советы: «Обо мне не заботься, позаботься о себе: как бы тебя самого не покарал Зевс за сочувствие преступнику!» Океан уходит, Океаниды поют сострадательную песню, поминая в ней и Прометеева брата Атланта, который вот так же мучится на западном конце света, поддерживая плечами медный небосвод.

Прометей рассказывает хору, сколько доброго он сделал для людей. Они были неразумны, как дети, - он дал им ум и речь. Они томились заботами - он внушил им надежды. Они жили в пещерах, пугаясь каждой ночи и каждой зимы, - он заставил их строить дома от холода, объяснил движение небесных светил в смене времён года, научил письму и счету, чтобы передавать знания потомкам. Это он указал для них руды под землёй, впряг им быков в соху, сделал телеги для земных дорог и корабли для морских путей. Они умирали от болезней - он открыл им целебные травы. Они не понимали вещих знамений богов и природы - он научил их гадать и по птичьим крикам, и по жертвенному огню, и по внутренностям жертвенных животных. «Воистину был ты спасителем для людей,- говорит хор, - как же ты не спас самого себя?» «Судьба сильней меня», - отвечает Прометей. «И сильнее Зевса?» - «И сильнее Зевса». - «Какая же судьба суждена Зевсу?» - «Не спрашивай: это моя великая тайна». Хор поёт скорбную песню.

В эти воспоминания о прошлом вдруг врывается будущее. На сцену вбегает возлюбленная Зевса - царевна Ио, превращённая в корову. (На театре это был актёр в рогатой маске.) Зевс обратил ее в корову, чтобы скрыть от ревности своей супруги, богини Геры. Гера догадалась об этом и потребовала корову себе в подарок, а потом наслала на неё страшного овода, который погнал несчастную по всему свету. Так попала она, измученная болью до безумия, и к Прометеевым горам. Титан, «защитник и заступник человеческий», ее жалеет;

он рассказывает ей, какие дальнейшие скитания предстоят ей по Европе и Азии, сквозь зной и холод, среди дикарей и чудовищ, пока не достигнет она Египта. А в Египте родит она сына от Зевса, а потомком этого сына в двенадцатом колене будет Геракл, стрелок из лука, который придёт сюда спасти Прометея - хотя бы против воли Зевса. «А если Зевс не позволит?» - «Тогда Зевс погибнет». - «Кто же его погубит?» - «Сам себя, замыслив неразумный брак». - «Какой?» - «Я не скажу ни слова более». Тут разговору конец: Ио вновь чувствует жало овода, вновь впадает в безумие и в отчаянии мчится прочь. Хор Океанид поёт: «Да минет нас вожделенье богов: ужасна их любовь и опасна».

Сказано о прошлом, сказано о будущем; теперь на очереди страшное настоящее. Вот идёт слуга и вестник Зевса - бог Гермес. Прометей его презирает как прихлебателя хозяев Олимпийцев. «Что сказал ты о судьбе Зевса, о неразумном браке, о грозящей гибели? Признавайся, не то горько пострадаешь!» - «Лучше страдать, чем прислужничать, как ты; а я - бессмертен, я видел падение Урана, падение Крона, увижу и падение Зевса». - «Берегись: быть тебе в подземном Тартаре, где мучатся Титаны, а потом стоять тебе здесь с раною в боку, и орёл будет клевать твою печень». - «Все это я знал заранее; пусть бушуют боги, я ненавижу их!» Гермес исчезает - и действительно Прометей восклицает: «Вот и впрямь вокруг задрожала земля, / И молнии вьются, и громы гремят... / О Небо, о мать святая, Земля, / Посмотрите: страдаю безвинно!» Это конец трагедии.

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Каждая эпоха находит в образе Прометея Эсхила что-то близкое для себя. Воздействие греческой трагедии с течением лет не ослабевает, и на протяжении многих веков люди продолжают обращаться к творчеству древнегреческих драматургов в поисках ответа на животрепещущие вопросы своего времени.

О. Осипова

Прикованный Прометей

Действующие лица

ВЛАСТЬ и СИЛА – божества, исполнители воли Зевса.

ГЕФЕСТ – бог огня, кузнец.

ПРОМЕТЕЙ – Титан, бог, благодетель людей.

ХОР ОКЕАНИД – дочери Океана.

ОКЕАН – Титан, бог моря.

ИО – дочь Инаха, царя Аргосского.

ГЕРМЕС – бог, вестник Зевса.

Пролог1
Монологи и диалоги «Прикованного Прометея» переведены С. М. Соловьевым (частично переработаны В. О. Нилендером), лирические хоры – В. О. Нилендером. (Ред.)

ВЛАСТЬ и СИЛА ведут ПРОМЕТЕЯ. Сзади них идет ГЕФЕСТ.

Вот мы пришли в далекий край земли,

В безлюдную пустыню диких скифов2
Скифами древние греки называли племена, жившие к северу и востоку от Черного моря. Описание Скифии дает в четвертой книге своей «Истории» Геродот. У него в состав Скифии входит вся южная часть нынешней европейской территории нашей страны. Но древние греки полагали, что за страной скифов кончается обитаемая земля и начинается океан.

Твоя теперь обязанность, Гефест3
Гефест – бог огня, кузнец, искусный мастер, сын Зевса и Геры. Он является покровителем ремесел и искусств.

Приказ отца4
Отец – то есть Зевс, верховное божество греческого Олимпа.

Исполнить – к горным кручам

Вот этого злодея приковать

Нерасторжимых уз железной цепью.

Цветок твой яркий – творческий огонь -

Украв, он смертным в дар принес и должен

За этот грех наказан быть богами,

Чтоб научился Зевса власть любить,

Свое оставив человеколюбье.

О Власть и Сила! Воля Зевса вами

Исполнена, вам дела больше нет.

Но как решусь я бога, мне родного5
Гефест называет Прометея родным , так как оба они связаны с ремеслами и искусствами. Кроме того, они потомки Урана – Неба: Прометей его внук, а Гефест – правнук.

К скале, открытой бурям, приковать?

И все ж решиться мне необходимо:

Приказом отчим страшно пренебречь.

Фемиды6
Фемида – богиня правосудия и справедливости. У Эсхила она отождествляется с Геей – Землей и является матерью Прометея.

Мудрой сын высокоумный!

Не по твоей, не по своей я воле

Несокрушимой медью прикую

Ты не услышишь; солнцем опален,

Ты почернеешь весь; тебе на радость

Сокроет ночь мерцающею ризой

Сиянье дня; и вновь рассеет солнце

Росу зари, – но бремя тяжких бедствий

Тебя все так же будет изнурять:

Ведь твой освободитель не родился.

Так страждешь ты за человеколюбье!..

Сам бог, презрев грозящий гнев богов,

Почтил ты смертных выше всякой меры.

За это будешь сторожить скалу,

Стоять без сна, коленей не сгибая.

О, много воплей, жалоб бесполезных

Испустишь ты! Но Зевс неумолим:

Всегда жестоки новые владыки7
Зевс назван новым владыкой , так как он победил древних властителей мира – Титанов.

Чего ж ты ждешь, жалея понапрасну,

И бога, ненавистного богам,

Укравшего огонь, не ненавидишь?

Родства и дружбы сила велика.

Согласен, но приказ отца нарушить,

Как думаешь, ужели не страшней?

Да, ты всегда безжалостен и дерзок.

Ведь ты ему слезами не поможешь,

А потому напрасно не трудись.

Как ремесло мое мне ненавистно!

Но почему? Ведь, правду говоря,

Твое искусство неповинно здесь.

О, лучше, если б им владел другой!

Все боги свой несут нелегкий труд,

Свободен от него лишь Зевс один.

Я знаю и с тобой не буду спорить.

Вяжи скорей, а то отец увидит,

Как от труда увиливаешь ты.

Ты видишь: вот для рук его оковы.

Вложи в них руки, молотом могучим

Ударь сильней и пригвозди к скале.

К концу подходит и не медлит дело.

Сильнее бей, заковывай покрепче:

Умеет он увертки находить.

Ну вот, одна рука прибита прочно.

Теперь и ту приколоти, пусть знает

Наш умник, что его умнее Зевс.

Кто, кроме жертвы, упрекнет меня?

Теперь же грудь насквозь ему пронзи

Железного гвоздя свирепым зубом.

О Прометей, от мук твоих я плачу!

Рыдаешь ты о Зевсовых врагах?

Смотри, чтоб о себе ты не заплакал!

Ты видишь нестерпимое для глаз.

Я вижу: он наказан по заслугам!

На ребрах пояс крепче затяни.

Без приказаний! Знаю сам, что нужно.

Нет, я велю, приказываю громко:

Спустись и ноги в кольца заключи.

Ну что ж, готово: дело небольшое.

Теперь оковы ног насквозь пробей:

Ты дашь отчет пред грозным судиею.

Ты нежничай, мое ж высокомерье

И крутость гнева порицать не смей.

Пойдем: опутан он железной сетью.

Теперь дерзай и у богов кради

Священный их огонь. Посмотрим, как

Тебя избавят люди от мучений.

Нет, ложно прозорливцем Прометеем

Зовут тебя: нуждаешься ты сам

В каком-то прозорливце Прометее,

Чтоб вынырнуть из этого силка.

ВЛАСТЬ, СИЛА и ГЕФЕСТ уходят.

ПРОМЕТЕЙ

О ты, эфир8
Эфир – верхнее сияющее воздушное пространство, местопребывание Зевса.

Божественный, и вы,

О ветры быстрокрылые, и реки,

И смех морских неисчислимых волн,

Земля-всематерь9
Земля названа всематерью , так как она породила всех богов и людей и вообще все существующее.

Круг всезрящий солнца,

Вас всех в свидетели зову: смотрите,

Что ныне, бог, терплю я от богов!

Поглядите, в каких

Суждено мне терзаниях жизнь проводить

Мириады годов!

Позорные узы обрел для меня

Новоявленный царь блаженных богов.

Увы! Я рыдаю об этой беде

И о бедах грядущих, – и где же предел

Моих бесконечных страданий?

Но что я говорю? Ведь я и сам

Предвидел все грядущее, и нет

Нежданных бедствий для меня. Я должен

Свою судьбу переносить легко:

Нельзя преодолеть необходимость,

Но тяжко и молчать и говорить

Об участи моей. Ведь я, злосчастный,

Страдаю за благодеянье смертным.

Божественное пламя я похитил,

Сокрыв в стволе пустого тростника.

И людям стал наставником огонь

Во всех искусствах, помощью великой…

За это преступленье казнь терплю,

Вися в оковах под открытым небом…

О!.. О!.. О!..

О, что за шум? Что за благоуханье

Невидимое? Бог, или герой,

Иль смертный к дальнему пришел утесу,

Чтоб на мои страданья посмотреть?

Взгляните же на скованного бога -

На меня, ненавистного Зевсу врага

И всем в его доме живущим богам

За мою безмерную к людям любовь!

Увы! Что за шум раздается вблизи

От несущихся птиц?.. И эфир зазвенел,

Рассекаем ударами реющих крыл, -

Страшит меня все, что подходит.

Появляется Хор ОКЕАНИД на крылатой колеснице.

Парод

СТРОФА I

Нет, не бойся!..

Дружелюбно,

Сонмом крыл звеня в эфире,

Мы примчались к этим скалам!

Мы едва мольбой склонили

Сердце старого отца!

Бурные нас провожали ветры!..

Грохот стали к нам ворвался,

В глубину пещер подводных…

И, услышав, я забыла

Робкий страх и стыд священный

И к тебе скорей примчалась,

Не успев надеть сандалий,

На быстрокрылой моей колеснице!..

ПРОМЕТЕЙ

Многочадной Тефии10
Тефия – жена Океана. Хор состоит из Океанид, дочерей Океана и Тефии. Тефия многочадна я, так как у нее, по словам поэта Гесиода, три тысячи детей.

Младая семья

И отца – Океана, что крутит валы,

Обтекая всю землю бессонной струей,

Посмотрите, взгляните, родные мои,

Как в железных цепях

Над этим ущельем, на высях скалы,

Несу постылую службу.

АНТИСТРОФА I

О Прометей!

Полный страха,

В очи мне метнулся сумрак,

Вдруг наполнив их слезами!..

Вижу, на скале повиснув,

Иссыхаешь ты, закован

Пагубных этих цепей позором!..

Олимпийскою кормою

Правят новые владыки…

Новый дав закон, богами

Самовластно правит Зевс…

И чудовищных Гигантов

В бездны мрачные Аида

Он, победитель, ниспровергает!..

ПРОМЕТЕЙ

О, если б под землю, под самый Аид,

Приемлющий мертвых, в Тартар11
Тартар – пространство, находящееся глубоко под землей. В Тартар Зевс низверг Титанов, родичей Прометея.

Глухой

Он сбросил меня,

Заковавши жестоко в железную цепь,

Чтоб не мог любоваться ни смертный, ни бог

На муки мои!

Теперь же, несчастный, игрушка ветров,

На радость врагам я страдаю.

СТРОФА II

Кто из богов, немилосердный,

Смеяться стал бы здесь над ним?..

Над лютой мукою твоей

Кто не горюет, кроме Зевса,

Который, гнева преисполнен,

Детей Урана12
Детьми Урана (Неба) были Титаны.

Истребляет?..

Но будет время – и отмститель

У ненасытного владыки

Отнимет роковую власть.

ПРОМЕТЕЙ

Пусть истерзаны узами члены мои,

И висящий в оковах понадоблюсь я

Владыке бессмертных блаженных богов,

Чтоб заговор новый раскрыть перед ним,

Что отнимет у Зевса почет и престол.

О нет! Убежденья медвяных речей

Не смягчат меня.

И под страхом суровых угроз никогда

Не поведаю тайны, грозящей ему,

Пока он не снимет жестоких оков

И за этот позор

Кару сам понести не захочет.

АНТИСТРОФА II

Ты сердцем смел, ты никогда

Жестоким бедам не уступишь.

Но слишком ты вольноречив!..

Пронзил мне душу ужас острый:

Меня пугает жребий твой!..

Что, если море тяжких мук

Тебе вовек не переплыть?

Ведь столь упорна злоба Зевса

И непреклонен приговор!

ПРОМЕТЕЙ

Я знаю, что Зевс суров, что ему

Справедливостью служит его произвол.

Но настанет час:

Он смягчится, разбитый ударом судьбы,

Смирит наконец свой упорный гнев

И дружбы союз заключить поспешит

Со мною, спешащим навстречу.

Эписодий первый

Открой нам все, подробно расскажи,

Какую Зевс вину в тебе находит,

Что так жестоко мучает. Поведай,

Когда тебе не тяжко говорить.

ПРОМЕТЕЙ

Да, говорить об этом больно мне,

Но и молчать не легче. Что поделать!

Когда объяла злоба род бессмертных

И разгорался в их среде мятеж;

Когда одни желали свергнуть Крона13
Крон, или Кронос, – Титан, сын Земли и Неба, отец Зевса.

Чтоб Зевс царил, а те, наоборот,

Старались, чтобы никогда богами

Не правил Зевс, – в то время я давал

Титанам, сыновьям Земли и Неба,

Хорошие советы, но не мог

Их убедить. Исполнены отваги,

Презревши хитрость, думали они

Господство получить одною силой.

Но мне не раз предсказывала мать,

Земля-Фемида (много есть имен

У матери-богини), чем борьба

Окончится и что отнюдь не сила,

А только хитрость верх в борьбе возьмет.

Когда же их я предостерегал,

Меня не удостаивали взглядом.

И потому за лучшее я счел,

Соединившись с матерью своей,

За Зевса встать в начавшейся борьбе.

Благодаря моим советам Тартар

Скрывает Крона древнего с его

Соратниками в черной преисподней.

И вот за эту помощь царь богов

Мне воздает ужасным наказаньем…

Ведь всем тиранам свойственна болезнь

Преступной недоверчивости к другу!..

А на вопрос ваш, по какой причине

Меня терзает, ясно вам отвечу.

Как только он воссел на отчий трон,

Сейчас же начал и почет и власть

Распределять меж новыми богами,

А о несчастных смертных позабыл -

И даже больше: уничтожить вздумал

Весь род людской и новый насадить.

Никто за бедных смертных не вступился,

А я дерзнул: освободил людей

От участи погубленными Зевсом

Сойти в Аид – и вот терплю за то

Такие муки, что их видеть тяжко

И много тяжелей переносить.

Да, сжалившись над смертными, я сам

Не удостоен жалости. Жестоко

Расправился со мною царь богов…

Позорит Зевса вид моих мучений!

Нет, надо обладать железным сердцем,

Из камня быть, чтобы твоих страданий

Не разделять, о Прометей! А я

И видеть бы их вовсе не желала

И сердцем сокрушаюсь, увидав.

ПРОМЕТЕЙ

Меня прискорбно видеть и врагам.

Не сделал ли ты больше, чем сказал?

ПРОМЕТЕЙ

Я от предвиденья избавил смертных.

Каким лекарством их уврачевал?

ПРОМЕТЕЙ

Слепые в них я поселил надежды.

Большую пользу этим ты принес.

ПРОМЕТЕЙ

Потом огонь я дал несчастным людям.

Огонь – недолговечным существам?

ПРОМЕТЕЙ

И многим он искусствам их научит!

И Зевс, тебя за это обвинив…

ПРОМЕТЕЙ

Без отдыха и срока истязает.

Не видишь ли конца своих скорбей?

ПРОМЕТЕЙ

Нет, лишь когда ему угодно будет.

А как угодно будет? Где надежда?

Ужель не видишь сам, что согрешил?

Но говорить про грех твой нам обоим

Мучительно; оставив это, лучше

Исхода поищи твоим страданьям.

ПРОМЕТЕЙ

Легко тому, кто не изведал горя,

Давать советы и увещевать

Несчастного. Но я ведь знал все это.

Сознательно, не буду отрицать,

Я согрешил и, смертным помогая,

Готовил казнь для самого себя.

Конечно, я такой не чаял муки:

Не думал я, что буду иссыхать

На высоте пустынного утеса.

Но вы не плачьте о моих скорбях,

А на землю сойдите, чтоб услышать,

Что ждет меня в грядущем, и узнать

Все до конца. Послушайтесь меня,

Послушайтесь! Помучайтесь немного

С тем, кто сейчас страдает. Ведь беда

То к одному приходит, то к другому.

Охотно к тебе на призывный клич

Мы слетим, Прометей!..

И, легкой ногой с колесницы скользнув

И покинув эфир -

Святую стезю, носящую птиц, -

Я сойду на эту скалистую землю.

О муках твоих

Хочу до конца я услышать.

Появляется ОКЕАН на крылатом коне.

Я пришел, свершив длительный путь,

К тебе, Прометей,

Единою волей, без всякой узды

Направляя крылатой птицы полет!..

И знай: сострадаю я бедам твоим!

К тому и родство14
Родство. – Океан, сын Земли и Неба, старейший из Титанов, – дядя Прометея.

Побуждает меня,

Да и кроме родства

Не найдется ведь близких, которых бы чтил

Я с тобой наравне.

Что правда все это, узнаешь и сам.

Не люблю я угодливых, льстивых речей:

Укажи мне скорей, чем я мог бы помочь,

И скажешь, что ты не имеешь друзей

Верней старика Океана.

ПРОМЕТЕЙ

Что это значит? Вот и ты приходишь

Моих мучений зрителем? О, как

Решился ты, покинув соименный

Тебе поток – великий океан -

И мглу пещер скалистых, первозданных,

Прийти сюда, в страну руды железной?15
Страна руды железной. – Так называлась в древности Скифия, одно из легендарных племен которой, халибы, искусно выделывали железо.

Ты возмущен моей судьбой? Смотри же,

Как Зевсов друг, доставивший ему

Престол и власть, теперь терзаем Зевсом!

Я вижу, Прометей. С советом добрым

Явился я, хоть ты и сам умен.

Себя познай и нрав перемени.

Ведь и богами новый правит царь.

Суровые, язвительные речи,

Услышит Зевс, – хотя царит высоко, -

И верь, что муки прежние тебе

Игрушкою покажутся. Несчастный,

Оставь свой гнев и выхода ищи

Из этих бед. Быть может, неразумным

Тебе совет мой кажется, но сам

Ты видишь мзду речей высокомерных,

А все не стал смиренным, но еще

Себе накликать бедствия желаешь.

Итак, урокам следуя моим,

Не лезь ты на рожон, не забывай,

Что правит никому не подотчетный

Суровый царь. А я пойду теперь

И постараюсь, ежели возможно,

Тебя от этих мук освободить.

Ты ж будь смирней и придержи язык.

Глубок твой ум: ужель и впрямь не знаешь,

Что примешь кару за пустую речь?

ПРОМЕТЕЙ

Завидую тебе! Мой соучастник16
Океан назван соучастником Прометея, так как он вместе с ним был на стороне Зевса во время борьбы Олимпийцев с Титанами.

Со мной дерзавший вместе, ты теперь

Невинным остаешься. Но заботу

Оставь пока: не убедишь ты Зевса.

Смотри, походом этим не наделай

Великих бед для самого себя.

Не словом ты, но делом доказал,

Что лучше вразумлять других умеешь,

Чем самого себя. Но не мешай

Мне двинуться в дорогу. Я надеюсь, -

Надеюсь я, что Зевс подарит мне

Твое освобожденье от страданий.

ПРОМЕТЕЙ

Хвалю тебя, хвалить не перестану:

Ты в рвенье не отстал. Но не трудись:

Напрасно и без пользы для меня,

При всем желании, трудиться будешь.

Нет, в стороне спокойно оставайся:

Хоть плохо мне, но это не причина,

Чтоб доставлять страдания другим.

О нет, и без того меня терзает

Судьба Атланта-брата, что стоит

На западных пределах, подпирая

Плечами столп земли и неба – бремя

Нелегкое! И сожалею я

Того, кто в киликийских жил пещерах17
Киликийские пещеры. – Киликия – область в Малой Азии, где, по сказанию, в пещере жил Тифон.

Стоглавое чудовище – Тифона,

Рожденного Землей. На всех богов

Восстал он: извергая шип и свист,

Грозил престолу Зевса, а из глаз

Сверкал огонь неистовой Горгоны18
Горгона-Медуза – одна из трех сестер-чудовищ Горгон; имела волосы в виде змей и глаза, превращавшие в камень всякого, кто в них взглянет.

Но Зевса неусыпная стрела -

Пылающая молния – сразила

Кичившегося. Пораженный в сердце,

Он был испепелен, и гром убил

Всю силу в нем. Теперь бессильным телом

Он под корнями Этны распростерт,

Недалеко от узкого пролива19
Узкий пролив – пролив между Италией и Сицилией.

И давят горы грудь ему; и, сидя

На них, Гефест кует свое железо20
Гефест кует свое железо. – По преданию, Гефест имел свою кузницу на горе Этна.

Но вырвется из черной глубины

Потоком пожирающее пламя

И истребит широкие поля

Сицилии прекрасноплодной. Ярость

Изрыгнет огнедышащий Тифон -

И все потопит огненною бурей,

Хоть в уголь молньей он испепелен.

Но нет тебе нужды в моих уроках:

Ты сведущ сам. Спасай себя как знаешь.

Я ж до конца исчерпаю мой жребий,

Покамест гнева не оставит Зевс.

Иль ты не знаешь, Прометей, что гнев

Врачуют рассудительные речи?

ПРОМЕТЕЙ

Да, если сердце вовремя смягчить,

А не смирять пылающего гнева.

Скажи, какую видишь ты опасность

В заботе и решимости моей?

ПРОМЕТЕЙ

Бесцельный труд, пустое неразумье.

Позволь такой болезнью мне болеть;

Казаться глупым – умному полезно.

ПРОМЕТЕЙ

Твою ошибку примут за мою.

Ты хочешь, чтоб домой я возвратился?

ПРОМЕТЕЙ

Чтоб сожаленьем не нажил вражды…

Того, кто на престоле всемогущем?

ПРОМЕТЕЙ

Остерегись его прогневать сердце!

Твое несчастье – для меня урок.

ПРОМЕТЕЙ

Ступай и сохрани свой ум таким же.

Уж я и так сбираюсь в путь-дорогу.

Уже четвероногий мой летун

Крылами бьет широкий путь эфира:

Он рад в родимом стойле отдохнуть.

ОКЕАН улетает.

Стасим I

СТРОФА I

Я над твоей, горькой и скорбной,

Плачу судьбой, Прометей!..

Слезы ручьями молча текут,

Льются из светлых, нежных очей!

Вновь по ланитам струятся…

Олимпа властитель Зевес,

Правя по новым законам,

Прежним богам, кверху подъяв,

Гневно грозит надменным копьем!..

АНТИСТРОФА I

Скорбный стоит стон на земле!

То о твоей славе старинной -

Славе великой, то о твоих

Братьях Титанах смертные плачут!..

Край зарубежный, отчизна

Живущих от века народов -

Азия – горестно стонет!

Мукам твоим, о Прометей,

Вся сострадает, плача, земля!

СТРОФА II

Рати легких амазонок21
Амазонки – воинственные женщины, обитавшие, по преданию, в Малой Азии; оттуда они якобы перешли в Скифию.

Дев, бестрепетных в бою;

Скифов толпы, что веками

Близ заливов Меотиды22
Меотидой называлось теперешнее Азовское море.

На окраине живут;

АНТИСТРОФА II

И мидийцы – цвет Ареев23
Мидийцы – жители древнего Ирана. Они названы цветом Ареевым, так как считались очень воинственными, с честью служившими богу войны Аресу.

Те, что в городе нагорном

Близ Кавказа обитают, -

Вражья рать, что, лесом копий

Ощетинившись, звенит!

СТРОФА III

Лишь одного я знала прежде

Бедой поверженного бога:

То был Атлант…

Он и доныне небосвод

Хребтом могучим подпирает!

ЭПОД

Глухо гудит, о скалы

Дробясь, гневный прибой!..

Стонет пучина!

Сетуют волны чистых рек!..

Черный Аид

Глухо ропщет в мрачных чертогах!..

Все, все, о Прометей,

В горькой стонут тоске над скорбью твоей!

Эписодий второй

ПРОМЕТЕЙ

Не думайте, что гордость заставляет

Меня молчать. Но я терзаюсь сердцем

От зрелища позора моего.

Кто, как не я, богам всем этим новым

Сполна их почести распределил?..

Но я молчу о том, что вам известно,

А про страданья смертных расскажу…

Ведь я их сделал, прежде неразумных,

Разумными и мыслить научил.

Я не в упрек им это говорю,

Но объяснить хочу вам все значенье

Моих благодеяний… Раньше люди

Смотрели и не видели и, слыша,

Не слышали, в каких-то грезах сонных

Влачили жизнь; не знали древоделья,

Не строили домов из кирпича,

Ютились в глубине пещер подземных,

Бессолнечных, подобно муравьям.

Они тогда еще не различали

Примет зимы, весны – поры цветов -

И лета плодоносного: без мысли

Свершали всё, – а я им показал

Восходы и закаты звезд небесных;

Я научил их первой из наук -

Науке числ и грамоте; я дал им

И творческую память24
Память – Мнемосина, мать Муз.

Матерь Муз,

И первый я поработил ярму

Животных диких; облегчая людям

Тяжелый труд телесный, я запряг

В повозки лошадей, узде послушных, -

Излюбленную роскошь богачей.

Кто, как не я, бегущие по морю

Льнокрылые измыслил корабли…

И, это все изобретя для смертных,

Для самого себя я не могу

Придумать средство вырваться из бедствий!

От мук позорных вовсе потерял

Ты прежний разум свой и унываешь,

Как врач плохой, который, заболев,

Себе найти лекарства не умеет.

ПРОМЕТЕЙ

Еще меня послушай, подивись

Искусствам хитрым, мной изобретенным.

Скажу о самом важном: до меня

Не знали люди ни целящих мазей,

Ни снедей, ни питья и погибали

За недостатком помощи врачебной.

Я научил их смешивать лекарства,

Чтоб ими все болезни отражать.

Установил я способы гаданий25
Способы гаданий. – Греки, придававшие большое значение гаданью, пытались узнать будущее по снам, по внутренностям животных, по полету птиц и жертвенному огню.

Растолковал пророческие сны -

Что правда в них, что ложь. Определил

Я объяснил и хищных птиц полет

И что вещают – счастье иль беду, -

Их образ жизни, ссоры и любовь;

Гадания по внутренностям жертвы,

Цвета и виды печени и желчи,

Приятные при жертве для богов.

Сжигая бедра жертвенных животных,

Упитанные туком26
Тук – жир.

Пред людьми

Разоблачил я знаменья огня,

Что раньше непонятны были взору.

Все это так… А кто дерзнет сказать,

Что до меня извлек на пользу людям

Таившиеся под землей железо,

И серебро, и золото, и медь?

Никто, конечно, коль не хочет хвастать.

А кратко говоря, узнай, что все

Искусства у людей – от Прометея!

Нет, помогая смертным чересчур,

Себя в таком не оставляй несчастье.

Но верю, от оков освободясь,

Ты будешь вновь могуществен, как Зевс.

ПРОМЕТЕЙ

О нет, еще верховная судьба

Подобного исхода не решила.

Но, удрученный тысячами мук,

Избегну я оков. И все ж слабей

Всегда искусство, чем необходимость.

А кто ее кормилом27
Здесь под кормилом (рулем) подразумевается управление миром.

Управляет?

ПРОМЕТЕЙ

Три Мойры и Эриннии28
Мойры – три сестры, богини судьбы; у Эсхила они стоят выше самого Зевса. Эриннии – богини мщения; названы помнящими все, так как они помнят обо всех проступках людей.

Что помнят

Разве Зевс слабее, чем они?

ПРОМЕТЕЙ

Ему своей не избежать судьбы.

Ужели Зевс не вечно будет править?

ПРОМЕТЕЙ

Об этом не узнать тебе, оставь.

Великое, как видно, ты скрываешь!

ПРОМЕТЕЙ

Перемените лучше разговор!

Не время говорить об этом: тайна

Должна быть сокровенной. Если я

Ее уберегу, то от мучений

И от позорных уз освобожусь.

Стасим II

СТРОФА I

Да не нарушит воля моя

Мощи державного Зевса!

Да не замедлю, помня о ней,

Я на алтарь твой бедра быков

Вновь возлагать, мною закланных

Возле бессонной синей стези

Струй океана!.. С другими

Пусть не веду праздных бесед!..

И да живет это всегда

В сердце моем!

АНТИСТРОФА I

Сладостно длить мне долгий свой век,

Дерзостной веря надежде,

Радостью светлой сердце питая!..

Но содрогаюсь, видя тебя

Тысячью мук мучимым тяжко!..

Ты ж не трепещешь гневного Зевса -

Ты своенравно и ныне

Боготворишь милых тебе

Недолговечных смертных людей,

О Прометей!..

СТРОФА II

Друг мой, поверь – неблагодарна

Их благодарность: сам погляди -

Разве сумели б тебя защитить?..

Разве и сам ты не видишь жалкой

Слабости, сонным мечтаньям подобной?

Разве не ею, словно цепями,

Скованы ноги смертных слепцов?..

Нет, не смогут замыслы их

Мир перестроить, Зевсу подвластный!

АНТИСТРОФА II

Это скажу, о Прометей,

В злую вникая участь твою!

Ах, не такую ведь песнь я певала

В день перед свадьбой, когда младую

Мы омывали невесту, когда,

Веном29
Вено – здесь: дары, которые приносит жених.

Богатым сладко пленив

Робкое сердце, ты дорогим

Стал супругом девы морской,

Нашей сестры – Гесионы!30
Гесиона – дочь Океана; по преданию, жена Прометея.

Вбегает ИО. У нее на лбу коровьи рога.

Перевод А. И. Пиотровского

"Прометея приковывают в Скифии за похищенье огня. Скитающаяся

Ио узнает, что она придет в Египет и от прикосновения Зевса

родит Эпафа, Гермес приходит и угрожает Прометею, а в конце

делается гром и исчезает Прометей. Место действия - в Скифии у

Кавказской горы. Хор - из Нимф-Океанид".

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Прометей, титан.

Гефест, бог-кузнец.

Власть и Насилие, демоны, слуги Зевса.

Океан, титан.

Ио, дочь Инаха, в образе коровы.

Гермес, глашатай Зевса.

Хор Океанид, дочерей Океана.

Горная дебрь. Бог-кузнец Гефест, Власть и Насилие

демоны Зевса - вводят скованного Прометея.

Вот мы пришли к далеким рубежам земли,

В пространства скифов, в дикую пустую дебрь.

Гефест, теперь повинность за тобой - приказ

Родительский исполни и преступника

К скалистоверхим кручам пригвозди, сковав

Булатными, кандальными оковами.

Ведь он огонь твой, цвет, чудесно блещущий,

Украл и людям подарил. За грубый грех

Потерпит наказанье от руки богов,

Чтоб научился тиранию Зевсову

Любить, забывши человеколюбие.

Ты, Власть, и ты, Насилье, волю Зевсову

Вы до конца свершили. Дело сделано.

А я посмею ль бога, кровно близкого,

К скале, открытой ураганам, пригвоздить?

Но должен сметь. Необходимость властвует!

С отцовской волей строгой тяжело шутить.

(к Прометею)

Сверхмудрый сын Фемиды правомыслящей

На зло тебе, на зло себе железами

К безлюдному утесу прикую тебя,

Где речи не услышишь и лица людей

Ты не увидишь. Солнца пламень пышущий

Скорежит кожу струпьями. И будешь ждать,

Чтоб день закрыла ночь пестроодетая.

И снова солнце раннюю росу сожжет,

И вечно мука будет грызть и боль глодать,

За днями день. Спаситель не родился твой.

Награда вот за человеколюбие!

Сам бог, богов тяжелый презирая гнев,

Ты к людям свыше меры был участливым.

За это стой скалы пустынной сторожем,

Без сна, коленей не сгибая, стой столбом.

Кричать напрасно будешь, в воздух жалобы

Бросать без счета. Зевса беспощадна грудь.

Всегда жестоки властелины новые.

Эй-эй, что медлишь? Жалобишься без толку?

Не ненавидишь бога, всем богам врага?

Ведь предал людям он твое сокровище.

Родная кровь и старой дружбы власть страшны.

Ты прав, конечно. Все же, как отца приказ

Не выполнить? Намного не страшнее ли?

Всегда суров и черств ты, с сердцем каменным.

Лить слезы - не лекарство, бесполезный труд.

Оставь! Врага напрасно не оплакивай!

О, как мне ненавистно ремесло мое!

Напрасно ропщешь. Рассуждая попросту,

Твое тут неповинно ремесло ничуть.

Пускай бы кто другой им, а не я владел.

На каждом боге свой лежит нелегкий труд.

Один лишь Зевс свободен, господин всего.

Я это знаю, спорить не могу с тобой.

Тогда живее! В кандалы врага забей.

Чтобы родитель праздным не видал тебя.

Наручники, ты видишь, я схватил уже.

Вложи в них руки! Молотом наотмашь бей!

Ударь! Ударь! Злодея пригвозди к скале!

Готово все. Работа ладно сделана.

Ударь еще! Забей! Забей! Заклинивай!

И в бездорожьи мастер он пути сыскать.

Плечо вот это наглухо заклепано.

Теперь другое накрепко закуй! Пускай

Узнает умник, что его разумней Зевс.

Меня лишь он осудит. А другой - никто!

Зуб заостренный костыля железного

Теперь сквозь грудь вгони и пригвозди его!

Ай-ай, я плачу, Прометей, от мук твоих!

Размяк! Заплакал над врагом Кронидовым?

Гляди, чтоб над собою не пролить слезу.

То видишь ты, на что нельзя смотреть глазам.

Я вижу, по заслугам получает враг.

Теперь цепями ребра закандаль ему!

Все знаю сам. Напрасно не натравливай!

Натравливать я стану и приказывать.

Спустись теперь и ноги в кандалы забей!

Все слажено. Работа немудреная.

Заколоти на кольцах костыли теперь!

Перед судьей жестоким ты отдашь отчет.

Будь мягкосердым! А мою решительность

И крутость гнева ставить мне не смей в вину!

Уйдем же! Цепью сдавлен он железною.

(Прометею)

Что ж, нагличай! Сокровища богов кради

Для однодневок хилых! Поглядим теперь,

Как отчерпают люди лодку бед твоих.

Напрасно Прометеем, промыслителем,

Слывешь среди бессмертных. Так промысли же.

Как самому из сети болей вынырнуть.

(Удаляются Гефест, Власть и Насилие.)

Прометей

(прикованный к скале)

Святой эфир и ветры быстрокрылые,

Истоки рек текучих, смех сверкающий

Неисчислимых волн морских и мать-Земля,

Всевидящего Солнца круг, - вам жалуюсь!

Взгляните, что терплю я, бог, от божьих рук.

Поглядите, стою, покалечен

Изуверством! Мне гнить на века и века,

Мириады веков! Эту боль, этот стыд

На меня опрокинул блаженных богов

Новоявленный князь.

Ай-ай-ай! О сегодняшних муках воплю

И о завтрашних муках. Когда же конец

Рассветет этим каторжным болям?

Но нет? Что говорю я? Все предвидел сам.

Заранее. Нежданным никакое зло

На плечи мне не рухнет. Надо с легкостью

Переносить свой жребий, зная накрепко,

Что власть непобедима Неизбежности.

И все ж молчать и не молчать об участи

Моей, и то и это тошно! Зло терплю

За то, что людям подарил сокровища.

В стволе сухого тростника родник огня

Я воровски припрятал. Для людей огонь

Искусства всяческого стал учителем,

Путем великим жизни. Вот за этот грех

Под зноем солнца на цепях я распят здесь.

Ой-ой! Ой-ой!

Но, чу? Звон возник вьявь.

Пахнул вихрь в лицо мне.

То люди? То боги?

Иль что-то иное?

Зашли в глушь и дебрь,

В расщель снежных гор

На боль мою полюбоваться? Что еще?

Взгляните, вот я, бог в оковах, горький бог,

Зевса враг ненавистный, чума и напасть

Для богов, гнущих шею у Зевса в дому,

Все за то, что людей я сверх меры любил.

Ой-ой-ой! Снова слышу я посвист и шум

Пролетающих птиц. Верезжит и звенит

Дальний воздух от стрепета реющих крыл.

Что б ни близилось, все мне ужасно!

На орхестре в крылатой повозке появляется Хор

Нимф-Океанид.

Не бойся, друг наш!

Мы летим к тебе с любовью

На звенящих острых крыльях.

Мы примчались к этим скалам черным,

Слезой отца сердце склонив.

Гулкие в уши свистали ветры.

Железа звон, молота грохот к нам ворвался

В тишину морских пещер.

Стыд мы забыли скромный.

Босыми в крылатой летим повозке.

Прометей

Ай-ай-ай-ай!

Многодетной Тефии птенцы и отца

Океана, который всю землю кругом

Обтекает гремучей, бессонной рекой.

О подруги мои!

Поглядите, взгляните, в кандальных цепях

Я распят на скалистых разломах хребтов.

Над разрывами гор,

Здесь стою я на страже постыдной.

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]

Эсхил
Прикованный Прометей
Трагедия

© Издательство «Детская литература». Оформление серии, 2001

© О. В. Осипова. Вступительная статья, 2001

© А. А. Тахо-Годи. Комментарии, 2001

© В. Г. Бритвин. Иллюстрации, 2001

Эсхил и его трагедия «Прикованный Прометей»

Эсхил. 525–456 гг. до н. э.

Более двух с половиной тысяч лет отделяют нас от эпохи, когда в Афинах жили и творили древнегреческие драматурги Эсхил, Софокл и Еврипид, но и сегодня не утрачен интерес к их творчеству. До сих пор вызывают восхищение глубиной мысли и красотой формы произведения, написанные в V в. до н. э., в переломную и противоречивую эпоху в истории Греции. Этот перелом нашел отражение и в творчестве старшего из трех великих греческих трагиков – Эсхила.

Расцвет трагедии в Афинах не случайно совпал с расцветом демократии, с усилением могущества Афинского государства. Установление новой формы государственной власти – демократии («народовластия»), победа над могущественной Персидской державой позволили Афинам, родному городу Эсхила, стать политическим и культурным центром всего греческого мира. Город восстановил и приумножил свое состояние. Все афинские граждане получили возможность участвовать в жизни своего государства, обсуждать дела и принимать решения, все они имели право занимать различные должности и были одинаково равны перед законом. Вместе с равными правами гражданин брал на себя и равные обязанности, он осознавал свою значительность и самостоятельность, свою ответственность в принятии решений. На этих основаниях и строилась демократия, создавшая все условия для свободного творчества, наивысшим результатом которого в ту далекую эпоху явилась прежде всего трагедия.

Об Эсхиле, как, впрочем, и о многих других античных писателях, мы знаем не много. Греки довольно поздно стали проявлять интерес к частной жизни своих великих предшественников и современников, и сведения о ней мы можем черпать лишь из археологических и некоторых литературных памятников. Из эпитафий (надписей на надгробиях) мы можем узнать имя отца, место рождения и смерти человека, которому надгробие посвящено; из документов государственного архива, которые частично сохранились до наших дней, становится известным, какие должности тот или иной человек занимал в своем государстве. Если же он был драматическим поэтом, то записи, рассказывающие о ходе и результатах драматических состязаний, дают возможность определить, какие произведения он написал и когда. Более подробно деятельность выдающихся людей античности, прежде всего, конечно, политиков, освещалась в исторических сочинениях той эпохи. Источником наших знаний могут служить и художественные произведения, в которых авторы оставили свидетельства о своей жизни. Понятно, что для позднейших биографов этих сведений было мало, и к немногочисленным достоверным фактам добавлялось множество легенд. Но, несмотря на скудость сведений, у нас все-таки есть некоторое представление о жизненном и творческом пути Эсхила.

Он родился в 525 г. до н. э. в Элевсине, предместье Афин, и происходил из знатного рода. Как афинский гражданин, он не мог остаться в стороне от жизни своего родного города. Эсхил с оружием в руках защищал Афины во время греко-персидских войн, участвуя в битвах при Марафоне, Саламине и Платеях. Он написал около 80 трагедий. Однако впоследствии, когда интерес к творчеству Эсхила был не столь велик, как к сочинениям других трагиков, Софокла и Еврипида, были отобраны (возможно, для нужд школьного обучения) семь трагедий, которые дошли до нас полностью: «Просительницы», «Персы», «Семеро против Фив», «Агамемнон», «Хоэфоры» («Плакальщицы»), «Эвмениды», «Прикованный Прометей». Об остальных мы имеем представление по сохранившимся фрагментам.

Творчество Эсхила высоко оценивали еще при его жизни: тринадцать раз завоевывал он первое место в драматических состязаниях, а после его смерти сочинения его на равных правах соперничали с драмами живущих поэтов и неоднократно одерживали победу. Примечательно, что в эпитафии, процитированной в его жизнеописании, Эсхил прославляется лишь как защитник отечества, а о его произведениях не говорится ни слова:

Евфорионова сына Эсхила Афинского кости
Кроет собою земля Гелы богатой зерном;
Мужество помнят его Марафонская роща и племя
Длинноволосых мидян, в битве узнавших его.

(Пер. Л. Блуменау)

Несмотря на свой патриотизм и заслуги перед Афинами, последние годы жизни Эсхил провел на острове Сицилии. Причины его отъезда в точности неизвестны. В сицилийском городе Геле он и умер в 456 г. до н. э.

Эсхила справедливо называют «отцом трагедии». Он создал греческую трагедию такой, какой мы ее знаем теперь, в его творчестве она впервые предстала в своей классической форме. Однако, начав читать произведения Эсхила, мы сразу замечаем, что они мало похожи на привычные для нас драматические сочинения нового времени. Поэтому, прежде чем перейти к рассмотрению трагедии Эсхила «Прикованный Прометей», обратимся к истории.

* * *

Наши знания о происхождении греческой трагедии, как и о жизни ее авторов, скудны и противоречивы. Основным источником служит трактат «Поэтика» философа IV в. до н. э. Аристотеля. О том, как ставились трагедии, позволяют судить археологические находки. Многие театральные сооружения того времени сохранились до наших дней почти целиком; фрески и росписи на древнегреческих вазах часто представляют сцены из спектаклей. Наконец, тексты самих трагедий дают возможность сделать вывод об особенностях их постановки.

Греческие драматические представления берут свое начало в праздниках, связанных с богом виноделия Дионисом. Этих праздников было много, их справляли в разные времена года, и были они связаны с сельскими работами: выращиванием винограда или изготовлением вина. Самым крупным и ярким празднеством были Великие Дионисии (март – апрель), ставшие с середины VI в. до н. э. официальным праздником во всей Аттике. Длился он шесть дней. В первый день Дионису приносили в жертву козла, сопровождая жертвоприношение пением гимнов в честь бога виноделия – дифира́мбов. Дифирамб исполнял хор, одетый в костюмы сатиров, спутников Диониса, имевших в своем облике козлиные черты. Участники хора не только пели, но и танцевали, воспроизводя своими движениями содержание песни. Именно дифирамб и считают предшественником греческой трагедии: само слово трагедия в буквальном переводе означает «козлиная песнь» или «песнь о козле».

Во время Великих Дионисий в течение трех дней устраивали состязания поэтов и исполняли трагедии. Каждый из трех участников состязания должен был представить тетрало́гию, то есть четыре произведения: три трагедии и одну сатировскую драму – веселое сценическое представление, участники которого изображали сатиров.

Дионис

Связанные с религиозным культом театральные представления считались в Афинах делом государственной важности. За их проведение отвечал один из архонтов – высших должностных лиц. К нему обращался автор с просьбой «назначить хор», то есть разрешить постановку его пьес. От архонта зависело, будет ли этот драматург в числе трех, допущенных к участию в празднестве. Расходы по постановке драм каждого автора власти возлагали на какого-нибудь состоятельного гражданина – хоре́га («выводящего хор»). Ему нужно было набрать хор, оплатить изготовление костюмов и декораций, снять помещение для репетиций, – одним словом, предоставить деньги на все, что потребуется для представления. Хоре́гия (исполнение обязанностей хорега) считалась хотя и обременительной, но почетной государственной повинностью, не менее почетной, чем оснащение боевого корабля. Тот, кто таким образом участвовал в постановке драм, пользовался уважением сограждан.

Греческие драматические представления сочетали декламацию с пением и пляской. Поэт сочинял не только текст, но был также и режиссером, иногда он обучал участников спектакля мелодиям хоровых партий и танцам.

По окончании праздника специальная комиссия, состоявшая из представителей всех афинских округов, распределяла награды. Награждали хорега, драматурга и главного актера (протагони́ста), их увенчивали плющом (этим растением был увит тирс – жезл Диониса). Сведения о постановках и призах (дидаска́лии) хранились в государственном архиве и были опубликованы Аристотелем в IV в. до н. э. Каждую трагедию ставили только один раз. Лишь для произведений Эсхила было сделано исключение.

Репетиция трагедии

Театр в городе Сегесте

Театр не был развлечением, но являлся центром политической, религиозной и культурной жизни афинского народа. Афинская демократия стремилась к тому, чтобы приобщить всех граждан к культуре. Театр рассматривался как место общедоступных религиозных торжеств, поэтому, когда ввели плату за вход, беднейшим гражданам стали выдавать деньги из государственной казны, чтобы они тоже могли посещать театр. В драматических произведениях находили отклик политические события, и театр играл роль общественного воспитателя самых широких масс граждан. В комедии Аристофана «Лягушки» (V в. до н. э.) Эсхил в качестве одного из персонажей говорит:

Вот о чем мы, поэты, и мыслить должны, и заботиться
с первой же песни,
Чтоб полезными быть, чтобы мудрость и честь среди
граждан послушливых сеять.

(Пер. А. Пиотровского)

Как указывает Аристотель, в своем развитии трагедия подвергалась многим изменениям и не сразу приобрела привычный для нас суровый и величественный вид. Древнегреческую трагедию от более поздней отличает обязательное присутствие хора, состоявшего из двенадцати, позднее, начиная с Софокла, пятнадцати человек; предводитель хора назывался корифе́ем. Хор являлся необходимым элементом трагедии, его партии чередовались с диалогами актеров. Вот как писал о назначении хора римский поэт Гораций (I в. до н. э.):

Хору бывает своя поручена роль, как актеру:
Пусть же с нее не сбивается он и поет между действий
То, что к делу идет и к общей направлено цели.

(«Об искусстве поэзии». Пер. М. Гаспарова)

Древнегреческие трагедии написаны стихами: диалоги – ямбическим триметром (то есть стихом, состоящим из трех двустопных ямбических сочетаний), а хоровые песни – более сложными стихотворными размерами, которые очень трудно передать в русском переводе. Отличный от разговорного, особенно в хоровых частях, язык трагедий, их высокий, торжественный стиль – все это подчеркивало обстановку праздника, царившую во время драматических представлений. В уже упоминавшейся комедии Аристофана «Лягушки» Эсхилу принадлежат такие слова:

…сама неизбежность
Нам велит для возвышенных мыслей и дел находить
величавые речи.
Подобает героям и дивным богам говорить языком
превосходным.

(Пер. А. Пиотровского)

Первоначально в представлении участвовал всего один актер. Предполагают, что он лишь отвечал на вопросы корифея: по одной из версий, слово, которым обозначали актера в греческом языке, переводится как «отвечающий». Затем Эсхил вводит второго актера, а Софокл – третьего. Один актер играл несколько ролей. Были и статисты – актеры, не произносившие ни единого слова. В «Прикованном Прометее» таким персонажем без слов является Сила. С течением времени роль хора постепенно уменьшалась и большее место занимали диалоги. В позднем произведении Эсхила «Прикованный Прометей» песни хора составляют лишь четверть объема всей трагедии.

Сцена из трагедии

Начинается трагедия с актерских партий, составляющих проло́г («предисловие»). В прологе называется место действия, иногда действующие лица, и объясняется, что произошло с этими персонажами до начала действия. Началом трагедии также может служить прибытие хора и его песня – па́род. В дальнейшем происходит чередование эписо́диев («привхождений»), во время которых исчезают одни персонажи и появляются новые, и ста́симов («стояний»), то есть песен хора. Хоровые партии построены симметрично и состоят из строф («поворотов») и антистроф («поворотов в противоположную сторону»), следовательно, хор сопровождал свое пение различными движениями. Эпо́д – хоровая партия, отличная по структуре от строфы и антистрофы. За последним стасимом идет эксо́д («выход») – заключительная часть трагедии, в конце которой актеры и хор покидают место игры. В эписодиях и эксоде возможен диалог актера с корифеем, а также коммо́с. В переводе это слово означает «удары»: биение в грудь служило выражением скорби. Коммос – это совместная партия актера и хора в наиболее патетических частях трагедии.

Сцена из трагедии

Театральные постановки разыгрывали прямо под открытым небом, в Афинах, на южном склоне Акрополя. Одной из основных частей театра была орхе́стра («площадка для пляски»), имевшая разную форму, но чаще представлявшая собой круг диаметром около двадцати метров, на котором и устраивалось представление. В центре ее находился алтарь Диониса. Остается неясным, где играли актеры. Считают, что в V в. до н. э. и актеры и хор располагались на орхестре. Позади орхестры находилась ске́на – постройка с комнатами для переодевания актеров, первоначально деревянная, затем каменная. Она имела три двери, через которые актеры выходили на орхестру и уходили с нее.

План театра в городе Эпидавре

С развитием театра изменялась и его архитектура. Впоследствии для актеров появилось специальное возвышение перед скеной – проске́ниум. Две трети орхестры было окружено местами для зрителей – те́атроном («зрелище»). Деревянный, позднее каменный театрон уступами поднимался вверх по холму. Эти три элемента – орхестра для хора, скена с проскениумом для актеров и театрон для зрителей – являются основными как для античного, так и для современного театра.

Театральные представления занимали важное место в общественной жизни города, и посещение театра было обязательным для всех его граждан, поэтому мест для зрителей было очень много: сохранились театры, где одновременно могло бы находиться несколько тысяч зрителей. Древние театры имели прекрасную акустику, и в наше время в сохранившихся театрах иногда ставят спектакли.

Использовались в театре и механические приспособления, хотя набор их был ограничен. Когда нужно было показать, что происходит по ходу действия внутри дома, из дверей скены выкатывалась повозка на деревянных колесах – с актерами. С помощью так называемого журавля – длинного шеста, служащего рычагом (вспомните деревенские колодцы), – поднимали в воздух актеров, которые изображали крылатых существ. Именно так, предполагают, в трагедии «Прикованный Прометей» появлялся Океан на грифоне. Нужно сказать, что античная трагедия вообще избегала показа действия. Например, убийство никогда не происходило на глазах у публики, о нем рассказывал кто-либо из его свидетелей. Поэты рассчитывали на фантазию зрителей, которые сами домысливали то, что не могло быть изображено в театральной постановке.

Трагические маски

Актеры выступали в специальной длинной одежде, на ногах были коту́рны (обувь с высокими подошвами). Лица их закрывали маски, сделанные из холста, покрытого гипсом, с широким отверстием для рта, усиливающим звук. Маска указывала на пол, возраст, общественное положение, нравственные качества и душевное состояние представляемого лица. Сохранились изображения различных масок на вазах, до нас также дошел их перечень в одном из античных словарей: двадцать восемь названий трагических масок. Их делали большей частью не для каждой отдельной роли, а для определенного типа персонажей. Различались маски мужские и женские (женские роли исполняли мужчины), маски богов и других мифологических персонажей. О том, кого именно маска представляет, можно было узнать по каким-нибудь характерным признакам.

* * *

Трагедии писали на исторические и мифологические сюжеты. Единственная полностью дошедшая до нас греческая трагедия, сюжетом которой послужили исторические события, – «Персы» Эсхила. В этой трагедии говорится о походе персидского царя Ксеркса на Грецию в 480 г. до н. э. и победе греков, которым покровительствовали боги. Однако чаще всего в основе сюжета лежат мифологические мотивы.

Слово миф греческое и буквально означает «слово», «сказание». Обычно под мифами подразумеваются сказания о богах, о героях, связанных с богами своим происхождением, участвовавших прямо или косвенно в создании самого мира, природных явлений и достижений культуры. Для первобытного общества мифология – основной способ понимания мира. Не отделяя себя от природы, человек одушевлял ее и переносил на природные объекты человеческие свойства, внешние и внутренние. Рассказ о событиях прошлого, имевших место в самом начале времени, служит в мифе средством описания устройства мира, способом его объяснения. Однако мифы не сказки. В сказке, в отличие от мифа, события воспринимаются как фантастические, как выдумка.

Наиболее многочисленную и позднюю группу составляют мифы этиологические (объяснительные), рассказывающие о происхождении каких-либо предметов, явлений природы, наконец, самих людей и их обычаев. Действующими лицами таких мифов часто выступают культурные герои . Это мифологические персонажи, которые добывают или впервые создают для людей различные приспособления, облегчающие жизнь, например орудия труда; обучают людей определенным навыкам: охоте, земледелию, вводят обычаи и праздники. Рассказ об этом становится в дальнейшем основой сюжета античных художественных произведений, которые являются источником наших знаний о древней мифологии.

Одним из этиологических мифов является миф о похищении огня, существующий у народов всего мира. Огонь играл огромную роль в жизни людей и воспринимался как достояние богов, которое они от людей скрывали. У греков в качестве похитителя огня выступал Прометей , миф о котором получил распространение в античной литературе. Писатели свободно перерабатывали мифологический материал, сообразуясь со своими художественными задачами, и неудивительно, что миф о Прометее представлен по-разному в творчестве различных авторов.

Зевс

Первая дошедшая до нас литературная обработка этого мифа – поэмы Гесиода (VIII–VII вв. до н. э.) «Теогония» («Происхождение богов») и «Труды и дни». Гесиод перечисляет сменяющие друг друга поколения богов и доходит до титанов , богов второго поколения, детей Неба – Урана и Земли – Геи. Сыном одного из титанов, Иапета, и был Прометей. Гесиод рассказывает, как Прометей обманул богов при жертвоприношении: богам достались несъедобные части животных (жир и кости), а людям – мясо. Раскрыв обман, Зевс, верховный бог, решил не давать людям огня, но Прометей похитил его, спрятав в стебле нартекса – тростника, сердцевина которого медленно тлеет и тем самым сохраняет огонь. За это Зевс наслал на людей несчастья, а Прометея приковал к скале на краю земли. Каждый день орел выклевывал у него печень, которая за ночь вновь отрастала. Впоследствии орел был убит Гераклом – и Прометей избавлен от мучений.

Гесиод излагает этот миф, чтобы прославить Зевса, показать его мудрость и бесплодность любых попыток противостоять ей или превзойти верховного бога в хитрости. Действия Прометея служат причиной бедствий людей, и попытка облагодетельствовать человечество оборачивается как против них, так и против него самого. Гесиод не объясняет, почему Прометей решает помочь людям. В его поэмах Прометей – хитрый обманщик Зевса, справедливо понесший наказание за свои поступки.

Афина

Гефест

Прометей, возможно, был богом огня у народов, которые жили в Греции до прихода туда греческих племен, почитавших своего бога, Гефеста. Смена одного бога другим отразилась в мифе о свержении Прометея, место которого занял Гефест. Как пишут античные авторы, Прометей был связан с богом кузнечного дела Гефестом и богиней ремесел Афиной. Культ Прометея занимал небольшое место в религиозной жизни Греции. В Афинах он считался покровителем гончаров, и в честь его справляли праздник Прометии, во время которого устраивали бег с факелами.

Другие литературные обработки мифа о Прометее появляются только в V в. до н. э. Протагор, философ того времени, выведенный как действующее лицо в одном из диалогов Платона (427–347 гг. до н. э.), также рассказывает этот миф. Прометей предстает уже не только ловким похитителем огня из мастерской Гефеста и Афины, но и источником многих культурных достижений, благодаря которым люди получили возможность противостоять силам природы. Однако общественным устройством люди обязаны Зевсу, а не Прометею. Превращение Прометея из бога огня и покровителя кузнечного и гончарного ремесел в благодетеля человечества, дарителя всех благ цивилизации завершается в творчестве Эсхила.

* * *

В своей трагедии Эсхил опирается прежде всего на поэмы Гесиода, но в его собственном изложении мифа присутствуют и новые мотивы. Уже было сказано, что в основе сюжета трагедии лежит мифологическая традиция, поэтому зрители заранее знали, чем закончится пьеса. Им интересно не что произойдет, а как, какие слова произнесет герой трагедии. Греческая трагедия рассчитана на слушающего зрителя. Поэтому в ней постоянно повторяются ключевые слова и целые образы, важные для понимания смысла произведения. Эсхила интересует не столько отдельный герой, сколько событие, в которое он вовлечен и о котором поэт рассказывает. Воин Эсхил строит свое произведение прежде всего как сражение. В его сюжете заложено столкновение могущественных сил, и этому замыслу соответствует внешняя обстановка в драме и внутреннее содержание главного образа.

Горшечник

Архитектор

Читатель

Скульптор

Действие трагедии разворачивается на краю света, в скифской земле, в предгорьях Кавказа. Там к одной из скал Гефест по приказу Зевса должен приковать Прометея. Прометей и Гефест появляются в сопровождении слуг Зевса – Власти и Силы. Власть объясняет причину, по которой наказан Прометей: он дал людям то, чем прежде владели только бессмертные боги, – огонь. Прометей обращается к природным силам, жалуясь на свою горькую участь. Он призывает ветер, реки, море, солнце; как сын Земли (она же Справедливость), он рассчитывает на их сочувствие. Ведь все его родственники – олицетворенные силы природы. Прометей сравнивает свои страдания с бедами, обрушившимися на его братьев. Один из них, титан Атлант, должен удерживать на своих плечах небесный свод. Печальна участь и его другого брата – Тифона. Это чудовище со ста головами драконов, часть его туловища человеческая, вместо ног – извивающиеся кольцами змеи, а глотки издают крики различных зверей. Тифон мог бы стать владыкой мира, но Зевс испепелил его своими молниями и навалил на него огромную гору Этна на острове Сицилии. Жаркое дыхание Тифона вырывается наружу извержениями вулкана. Теперь Зевс обращает свой гнев на самого Прометея. Природа сочувствует Прометею: вместе с ним стонут морские волны, а его низвержение в Тартар в конце трагедии представлено как разгул стихий и мировая катастрофа.

На протяжении всей трагедии Прометей остается на месте: он прикован к скале. Действие развивается благодаря появлению новых персонажей. Сначала прибывает хор Океанид, дочерей титана Океана; Прометей слышит шум их крыльев, он им говорит, как помог Зевсу получить власть, победив титанов, и как выступил против Зевса в защиту людей, когда тот задумал уничтожить весь человеческий род, еще недостаточно совершенный, и насадить новый. Прометей рассказывает хору обо всех благодеяниях, оказанных им человечеству: он пробудил людей к сознательной жизни, научил письму и науке чисел, объяснил, как определять времена года, как узнавать будущее по разнообразным таинственным приметам, научил их строить дома, корабли, помог приручить домашних животных, показал, как приносить жертвы богам, – таким образом, все науки, искусства, ремесла у людей от Прометея.

Нововведения Эсхила касаются прежде всего образов Зевса и Прометея. Гесиод изображал воцарение Зевса как переход ко всеобщему порядку (космосу), и Зевс представал у него могущественным правителем, руководствующимся в своих действиях высшей справедливостью. Эсхил заостряет свое внимание лишь на одном качестве Зевса – его власти и могуществе. Зевс недавно стал верховным богом, свергнув своего отца, титана Кроноса. Как всякий новый правитель, в борьбе за сохранение власти он жесток и безжалостен. Эсхил называет Зевса «тираном». Первоначально значение этого слова не имело отрицательного оттенка, который оно приобрело позднее: так называли человека, силой захватившего власть, а не получившего ее по наследству, и правившего единолично. С установлением демократии, когда решать государственные дела могли все граждане, отношение к тиранам изменилось. Зевс Эсхила – «господин всего», его власть ничем не ограничена (кроме судьбы, которой подчинены даже боги), он часто действует силой и ни к кому не испытывает жалости и сострадания.

У Гесиода Прометей сын титана Иапета. У Эсхила он сын Земли – Геи, а значит, принадлежит к намного более старшему, чем Зевс, поколению богов. Прометей обладает даром предвидения: он знает будущее, и не только свое, но и всех персонажей трагедии, включая самого Зевса, чье незримое присутствие чувствуется на протяжении всей трагедии. Само имя Прометей в буквальном переводе означает «промыслитель», «провидец». Пророчество Прометея становится ключевым моментом, на котором строится все действие трагедии. Достойный противник Зевса, Прометей знает тайну, каким образом верховный правитель может лишиться своей власти. Все видящий и все знающий Зевс хорошо понимает, что Прометей ему нужен. Предвидя все заранее, Прометей знал, что будет наказан за свой поступок. Как бессмертный бог он обречен страдать долгие годы, но как провидец он знает, что и этому придет конец. А вот у людей Прометей отнял способность предвидения, избавил от страха смерти и поселил в их сердцах слепую надежду на будущее.

Прометей Гесиода, хитрый обманщик, и трагический герой Эсхила, спасший человечество от уничтожения, задуманного Зевсом, сильно отличаются друг от друга. Однако у эсхиловских Зевса и Прометея много общего. Они оба самоуверенны и непреклонны, горды и полны гнева. Один больше полагается на физическую силу (его слугами в трагедии являются Власть и Сила), другой рассчитывает на свою хитрость и способность предвидеть будущее. Зевс, как правитель, защищает свою власть от посягательств изменника Прометея, отдавшего людям то, чем владели бессмертные боги, а Прометей становится защитником слабых и не позволяет их уничтожить. Если в начале трагедии Прометей жалуется на свои беды, то к концу он уже открыто противостоит Зевсу и даже признается в ненависти к богам, которые заставляют его страдать безвинно. Прометей не считает себя виновным в нарушении божественного закона. Ему присуще чувство собственного достоинства и сознание важности и значительности того, что им совершено. Но для Зевса он оказывается предателем богов, филантропом («любящим людей»), передавшим смертным божественный дар.

Как уже было сказано, Прометей все время находится на глазах у зрителей, не покидая орхестру. С приходом новых персонажей действие трагедии развивается дальше. Неожиданно появляется Океан – поток, который, по представлениям греков, обтекал всю землю. Океан советует Прометею покориться Зевсу, чтобы не подвергаться жестоким мучениям. Но Прометей гордо отказывается, и Океан уходит ни с чем.

Ио и Аргус

Внезапно прибегает безумная Ио, дочь аргосского царя Инаха, возлюбленная Зевса. Она была превращена в корову, чтобы избежать мести супруги Зевса Геры. Ио охранял недремлющий страж, тысячеглазый Аргус. Гермес его убил по приказу Зевса, но Гера наслала на убегавшую Ио чудовищного овода (олицетворение безумия). Этот овод преследует несчастную в ее вынужденных странствиях. Прометей рассказывает Ио о ее будущем. Она будет долго бродить по далеким странам, населенным диковинными существами, например: попадет в страну амазонок, в страну грифов, которые борются за золото с племенем одноглазых аримаспов. В конце концов Ио окажется в Египте, где родит сына, а один из ее потомков через тринадцать поколений героев, Геракл, освободит Прометея. Ио, жертва страсти Зевса, своим появлением еще больше подчеркивает его необузданную власть и жестокость и усиливает симпатии зрителей к сопротивляющемуся и страдающему Прометею.

Несгибаемость и непреклонность Прометея становятся виднее в противопоставлении более слабым: робким Океанидам, мудрому, но осторожному Океану, сочувствующему, но послушно исполняющему волю Зевса Гефесту. Зевс отправляет Гермеса, вестника богов, к Прометею, чтобы узнать пророчество, которое таит опасность для его власти. Однако Прометей, несмотря на угрозы, отказывается назвать имя богини, с которой Зевс не должен вступать в брак, чтобы не быть свергнутым своим сыном, подобно тому как сам нынешний верховный бог недавно лишил власти своего отца Кроноса. Итак, Прометей не подчиняется Зевсу и под раскаты грома и удары молний проваливается под землю, чем и завершается трагедия.

Гермес

В «Прикованном Прометее», как и в других произведениях Эсхила, герои несут ответственность за последствия собственного выбора. Однако Эсхил не сомневается в том, что боги являются воплощением высшей справедливости. Его трагедии Гермес представляют внутренне противоречивый мир, в котором через страдание отдельной личности осуществляется приближение к гармонии, где торжествует не индивидуальная воля того или иного бога (например, Зевса или Прометея), а справедливость мироздания в целом.

В конце этой трагедии справедливость Зевса, даже его могущество вызывает сомнение, которое разрешается Эсхилом в других сочинениях, входивших, как предполагают, в одну трилогию с «Прикованным Прометеем». До нашего времени от этих сочинений сохранились только фрагменты. В них говорится, что Геракл убивает орла, мучившего Прометея. Прометей рассказывает Гераклу о его будущих путешествиях и подвигах и называет имя богини Фетиды, на которой Зевс не должен жениться, чтобы не лишиться своей власти. Зевс освобождает Прометея. Зевс и Прометей прекращают вражду, благодаря чему в мире устанавливается порядок. Об их будущем примирении знает и сам Прометей: он говорит, что Зевс будет искать дружбы и союза с ним. Оба соперника одержали внутреннюю победу над собой ради высшей цели – гармонии мира. Века, прошедшие между действием двух трагедий, делают это превращение более правдоподобным. Эсхил переосмысляет традиционные образы мифа, находит в мире правящие им законы вечной справедливости.

* * *

И после Эсхила миф о Прометее мы находим у других античных авторов. Так, римские поэты I в. до н. э. изображают Прометея прародителем человечества («Метаморфозы» Овидия, «Оды» Горация), но считают, что украденный Прометеем огонь стал началом новых бедствий для людей («Оды» Горация). В средние века этот миф не привлекал внимания, но начиная с эпохи Возрождения приобрел популярность в литературе вплоть до сегодняшнего времени. Борьба против несправедливой тирании, которая, однако, остается победительницей, готовность к мучениям и страданиям ради людей, созидательная творческая деятельность – вот что является основными мотивами многочисленных произведений, навеянных эсхиловским «Прометеем». Приведем лишь несколько примеров. Так, у Гете Прометей создает людей по своему подобию, творцов, бесстрашных и исполненных достоинства. Байрон в одном из своих писем говорит, что в юности он восхищался «Прометеем» и что эта трагедия оказала влияние на его творчество. В его одноименном стихотворении судьба Прометея становится символом судьбы всего человечества.

Эсхил по праву считается «отцом трагедии» Но из 80 написанных им пьес (каждая являлась событием в культурной жизни античной Греции) уцелело лишь семь. Среди них - самое обширное драматическое произведение древности - трилогия «Орестея», посвященная событиям, которые последовали после завершения Троянской войны и возвращения ее героев на родину, умерщвление вождя ахейцев Агамемнона (он пал от рук собственной жены Клитемнестры и ее любовника Эгиста), месть сына Ореста за смерть отца и убийство им родной матери, кара, ниспосланная за это Богами, и под конец - оправдание в кровопролитии по воле тех же Богов.

Но самым прославленным из всех, шедевром из шедевров, остается трагедия «Прометей прикованный» (Такое словосочетание в названии обусловлено тем, что было еще продолжение «Прометей освобожденный», но от него сохранилось только несколько разрозненных фрагментов, цитируемых другими древними авторами). В трагедии воспроизведен известный сюжет античной мифологии жестокое отмщение громовержца Зевса своему двоюродному брату Прометею за похищение огня с Олимпа и передачу его людям. Фактически похищение огня явилось лишь заключительным аккордом благодеяний Прометея - подлинного учителя и наставника человечества. Он научил людей всему - наукам, ремеслам, искусству, грамоте, мореплаванию, врачеванию, магии и гаданию, выплавке металлов, земледелию, приручению животных и т. д. Вот собственный рассказ титана-просветителя:

А про страданья смертных расскажу.

Ведь я их сделал, глупых, словно дети,

Разумными и мыслить научил «…»

Раньше люди Смотрели и не видели и, слыша,

Не слышали, в каких-то грезах сна

Влачили жизнь, не знали древодел я,

Не строили домов из кирпича,

Ютились в глубине пещер подземных,

Бессолнечных, подобно муравьям

Они тогда еще не различали

Пример зимы, весны - поры цветов -

И лета плодоносного, без мысли

Свершали все, - и я им показал

Восходы и закаты звезд небесных

Я научил их первой из наук,

Науке числ и грамоте, я дал им

И творческую память, матерь Муз

И первый я поработил ярму

Животных диких »»

Прометей - прозвище, дословно означающее Провидец (Прозорливец, Промыслитель) Он и в самом деле мог предвидеть будущее. За то - не в последнюю очередь - и пострадал: ибо точно знал, что ждет впереди не только людей, но и богов, и наотрез отказался сообщить Зевсу, кто низвергнет его с Олимпа, как когда-то он сам сверг своего отца Крона. Тем изощренней была и месть. Зевс распорядился не просто навечно приковать Прометея к скале, но еще и сделать его муки нестерпимыми: к месту пыточных страданий регулярно прилетал драконо-подобный коршун и выклевывал у титана печень.

Прометей - один из великих героев-мучеников в мировой истории. Истинное же величие трагедии, написанной Эсхилом, состоит в том, что здесь впервые в полный голос заявлена тема самопожертвования во имя человека и человечества, тема сознательного принесения себя в жертву во имя других. Носитель этой «жертвенной идеи» - Прометей. Жертвенность - его отличительная черта и опознавательный знак в сонме богов и героев.

Великая трагедия Эсхила населена и другими символами, даже в «чистом виде». Таковы, к примеру, Власть и Сила - слепые исполнители воли Зевса. Они первыми появляются перед зрителями, но монолог произносит только первая, вторая же молча помогает Гефесту опутывать титана цепями и прибивать (в буквальном смысле) железным клином-гвоздем к скале. Здесь же дается точная привязка к конкретным географическим реалиям. Почему-то современные комментаторы упорно связывают события трагедии с Кавказом. У Эсхила об этом нет ни слова. Зато черным по белому написано нечто иное. Место действия обозначено так - дикая гористая местность на берегу океана. А в двух начальных строках дается расшифровка:

Вот мы пришли в далекий край земли,

В безлюдную пустыню диких скифов.

«Край земли» на берегу океана, безлюдная пустыня диких скифов - какой уж тут Кавказ! Это напоминает северные российские территории на берегу Ледовитого океана, где-нибудь в районе Кольского полуострова или Новой Земли! Эсхил был первым после Гомера, кто попытался дать совокупное географическое описание мира. И именно в «Прометее прикованном». Происходит это в эписодии, где появляется очередная возлюбленная Зевса - Ио, преследуемая гигантским оводом, натравленным на нее ревнивой Герой. Плутарх считал Ио дочерью Прометея, но Эсхил придерживается иной версии. Так или иначе, примчалась обезумевшая Ио именно к Прометею, дабы выспросить о своей судьбе. Титан-провидец охотно поведал несчастной беглянке об ее великом будущем: она станет родоначальницей египетской цивилизации. Действительно, достигнув берегов Нила, Ио была впоследствии обожествлена там под именем Исиды, родила Эпафа (будущего Аписа), зачатого от Зевса, и тем самым положила начало всей династии, в четвертом поколении которой оказался и Эгипт (Египет), давший название стране, языку и народу.

Но сначала Ио предстояло преодолеть долгий путь с Севера на Юг. В трагедии Эсхила устами Прометея как раз и рисуется этот маршрут, содержащий основные знания древних греков об ойкумене:

Отсюда ты к восходу солнца путанный

Направишь шаг по целине непаханной

И к скифам кочевым придешь. Живут они

Под вольным солнцем на телегах, в коробах

Плетеных. За плечами - метко бьющий лук,

Не подходи к ним близко! Беглый путь держи

Крутым кремнистым взморьем, глухо стонущим.

Живут по руку левую от этих мест

Железа ковачи Халибы. Бойся их!

Они свирепы и к гостям неласковы…

(Перевод Адриана Пиотровского)

Здесь описываются народы, населявшие во времена Эсхила территорию России. Упомянут и Кавказ, но только где-то на полпути к Средиземноморью (лишнее подтверждение и без того очевидного факта, что действие самой трагедии никак не может развертываться на Кавказе).

Внешне трагедия не слишком богата событиями: приковали Прометея к скале и к нему поочередно наведываются, помимо Ио, то титан Океан с дочерьми Океанидами, то посланник Олимпийцев Гермес, который безуспешно пытается выведать, кого следует опасаться Зевсу. Но зато до предела накален стихотворный текст Эсхила. Колоссальное внутреннее напряжение пронизывает монологи главного героя:

О свод небес, о ветры быстрокрылые,

О рек потоки, о несметных волн морских

Веселый рокот, и земля, что все родит,

И солнца круг, всевидец, - я взываю к вам:

Глядите все, что Боги Богу сделали!

«…» Напрасен ропот!

Все, что предстоит снести,

Мне хорошо известно. Неожиданной

Не будет боли. С величайшей легкостью

Принять я должен жребий свой. Ведь знаю же,

Что нет сильнее силы, чем всевластный рок.

(Перевод С. Апта)

Последняя строка содержит положение - ключевое для, правильного понимания всего античного мировоззрения, что, в свою очередь, обусловливало философскую и теологическую подоплеку эпоса, драмы, поэзии, прозы, исторических и иных сочинений. Боги - отнюдь не последняя, а по сему и не самая главная, инстанция и первосущность. Есть сила и пострашнее: это - неотвратимый Рок (Судьба, Необходимость), имеющий космическое происхождение. Прометей знает это как никто другой. Во имя неминуемой свободы, которую он тоже не может не предвидеть, непокорный титан не страшится бросить вызов самим небесам:

Знай хорошо, что я б не променял

Моих скорбей на рабское служенъе «…»

Я ненавижу всех Богов: они

Мне за добро мучением воздали.

(Перевод В. О. Нилендера и С. М. Соловьева)

Эти слова впоследствии вдохновляли ни одного глашатая свободы - во все времена, у всех народов!