Один из руководителей «Общества народной расправы»
Серге́й Генна́диевич Неча́ев (20 сентября [2 октября ] , Иваново - 21 ноября [3 декабря ] , Санкт-Петербург) - русский нигилист и революционер XIX века. Один из первых представителей русского революционного активизма, лидер «Народной Расправы ». Автор радикального «Катехизиса революционера ». Осуждён за убийство студента Иванова . Умер в заключении (21 ноября) 3 декабря 1882 года .
Биография [ | ]
Родился в с. Иваново Шуйского уезда Владимирской губернии (впоследствии: г. Иваново-Вознесенск; ныне: г. Иваново) (20 сентября) 2 октября 1847 года .
Его отец - Геннадий Павлович Нечаев (р. 13 (25 ) января ), внебрачный сын помещика Петра Семёновича Епишкова и его «дворовой девки» Фатины Алексеевой, получил фамилию Нечаев («нечаянный», «неожидаемый») а отчество - по крёстному отцу. По рождению - крепостной, был в 10-летнем возрасте продан отцом вместе со своей матерью помещику Кобликову. В 1834 году мать Геннадия получила вольную, её сын был зачислен в мещанское сословие. Впоследствии работал половым в шуйских и ивановских трактирах, после женитьбы помогал тестю-маляру в его мастерской расписывать дуги для упряжек, научился делать вывески, организовывал банкеты, свадьбы, званые обеды и прочие торжества. Мать Сергея - Прасковья Петровна Литвинова родилась 25 июля (6 августа ) , также по рождению крепостная (их семья выкупилась у помещика и перешла в мещанское сословие), была портнихой. Сергей был старшим ребёнком в семье, мать родила ещё двух дочерей, Фатину и Анну. Все дети жили в трёхкомнатном доме родителей матери в Иваново. Мать умерла, когда Сергею было восемь лет. Его отец женился во второй раз, и в их семье появилось ещё два сына .
Сергей помогал деду раскрашивать дуги, работал полотёром, в 9-10 лет был устроен «мальчиком на побегушках» в купеческой конторе, с 14 лет помогал отцу в обслуживании банкетов в качестве официанта. Его семья платила за хороших наставников, которые обучали Сергея латыни, немецкому, французскому, истории, математике и риторике. Утверждал о себе, что освоил самоучкой 6 классов гимназии .
Вошёл в кружок молодёжи, объединявшейся вокруг народного писателя и учителя, сблизился с будущим писателем Ф. Д. Нефёдовым .
Вдохновлённый неудачной попыткой покушения на жизнь императора Каракозовым , Нечаев принял участие в студенческом движении в 1868-1869 годах, руководя радикальным меньшинством вместе с Петром Ткачёвым и др. Нечаев принял участие в разработке «Программы революционных мероприятий», в которой социальная революция рассматривалась как конечная цель их движения. В программе также предлагаются пути по созданию революционной организации и проведения подрывной деятельности.
Нечаев в революционном движении и в анархизме [ | ]
В 18 лет Сергей вступил в кружок анархистов (, и Ф. В. Волховский) и либертарных социалистов (Марк Натансон , Герман Лопатин и Л. В. Гольденберг). Сотрудничество с Бакуниным в 1869 году привело к созданию «Катехизиса Революционера », который породил много споров и расколов в движениях и в интернационале. Показав себя преданным радикальным революционером, оказал глубокое влияние на революционное движение. Беспощадный террор, подчинение средств цели стали орудием борьбы, набирающей масштабы, а «катехизис» стал библией для революционеров.
Появился термин «нечаевщина». «Нечаевщина» оказалась настолько радикальным революционным движением с достижением цели любым способом, что вызвала отвращение во многих течениях и оказала влияние на репутацию анархизма, как течения с целью террора.
«Спасительной для народа может быть только та революция, которая уничтожит в корне всякую государственность и истребит все государственные традиции… »
Эмиграция [ | ]
В 1869 году Нечаев распространил легенду о своем аресте и бегстве из Петропавловской крепости . После этого он уехал в Швейцарию и, выдав себя за представителя Русского революционного комитета (никогда не существовавшего), вступил в отношения с Михаилом Бакуниным и Николаем Огарёвым , получил от последнего 10000 франков (400 фунт. ст. из т. н. «Бахметьевского фонда », которым Огарев распоряжался совместно с Герценом) на дело революции.
Общество народной расправы [ | ]
Вторая эмиграция [ | ]
В эмиграции Нечаев в поисках денег через Огарёва вновь обратился к Герцену. Герцен встретился с ним и согласился с выдачей Нечаеву оставшейся части «Бахметьевского фонда», хоть деятельность Нечаева считал «положительно вредной и несвоевременной». Нечаев издавал за границей журнал «Народная Расправа» и возобновил издание «Колокола » совместно с Огарёвым и Бакуниным.
После смерти Герцена в январе 1870 г. Нечаев вместе с Бакуниным безуспешно попытался привлечь к изданию «Колокола» дочь Герцена Наталью. После того как российское правительство обратилось к швейцарским властям с просьбой о выдаче Нечаева как уголовного преступника, Нечаев стал скрываться. Он признался в любви к Наталье Герцен и попросил её руки, но она ему отказала и старалась убедить Огарёва не иметь более никаких дел с Нечаевым. После того как Наталья Герцена узнала от Германа Лопатина подробности убийства студента Иванова, с Нечаевым она разорвала все отношения окончательно. Как она писала летом 1870 г., «…теперь Бакунин и даже Огарев убеждены в том, что их надували, и прекратили все сношения с Нечаевым и его товарищами». Бакунин писал Огарёву о Нечаеве: «Нечего сказать, были мы дураками, и как бы Герцен над нами смеялся, если б был жив, и как бы он был прав, ругаясь над нами!» .
Экстрадиция и суд [ | ]
Арестант Петропавловской крепости [ | ]
В крепости Нечаев приобрел большое влияние на караульных солдат, считавших его высокопоставленным человеком, и вступил через них в сношения с народовольцами , бывшими на свободе. Желябов предложил ему устроить его побег из крепости, но Нечаев отказался, не желая помешать успеху революционных замыслов, которыми он до некоторой степени руководил. [ ]
С данным мнением не согласна Вера Фигнер . В своём «Запечатлённом труде» (т. 1, гл. 10, § 4) она пишет о выборе между покушением Александра II и организацией побега Нечаева:
В литературе я встречала указание, будто Комитет предоставил Нечаеву самому решить, которое из двух дел поставить на первую очередь, и будто Нечаев высказался за покушение. Комитет не мог задавать подобного вопроса; он не мог приостановить приготовления на Малой Садовой и обречь их почти на неминуемое крушение. Он просто оповестил Нечаева о положении дел, и тот ответил, что, конечно, будет ждать.
Чистейший вымысел также рассказ Тихомирова , будто Желябов посетил остров равелина , был под окном Нечаева и говорил с ним. Этого не было, не могло быть. Желябову была предназначена ответственная роль в предполагавшемся покушении. Мина на Малой Садовой могла взорваться немного раньше или немного позже проезда экипажа государя. В таком случае на обоих концах улицы четыре метальщика должны были пустить в ход свои разрывные снаряды. Но если бы и снаряды дали промах, Желябов, вооружённый кинжалом , должен был кончить дело, а кончить его на этот раз мы решили во что бы то ни стало. Возможно ли, чтобы при таком плане Комитет позволил Желябову отправиться к равелину, не говоря уже о том, что провести его туда было вообще невозможно? И разве сам Желябов пошел бы на такой бесцельный и безумный риск не только собой и своей ролью на Садовой, но и освобождением Нечаева? Никогда!
Нечаев советовал Желябову прибегать в революционных целях к приёмам распускания ложных слухов, к вымогательству денег и т. п., но Желябов не соглашался; на этой почве Нечаев разошёлся и с «Народной волей».
Заговор Нечаева был выдан властям народовольцем Леоном Мирским , отбывавшим каторжный срок в Алексеевском равелине . В 1882 году солдат из гарнизона Петропавловской крепости судили за организацию сношений Нечаева с волей и приговорили к разным наказаниям. Вскоре после этого Нечаев умер в тюрьме от водянки , осложнённой
Путешествие из Реутова в Балашиху. Рокировка ради спасения July 3rd, 2017
Жили-были по соседству два дружественных руководителя городских администраций - глава Балашихи Евгений Жирков и глава Реутова Александр Ходырев. Оба в поте лица трудились на своих наделах по пятнадцать-двадцать лет, оба стали долларовыми миллионерами, обеспечив большим бизнесом и дорогой недвижимостью себя, детей и внуков до конца дней. И оба, с разницей в пару лет, со скандалами покинули насиженные места.
Александр Ходырев, возглавлявший Реутов с 1996 года по 2014 год, помимо организации большого строительного бизнеса со своим другом и партнером главой компании «Центрострой» Михаилом Шляпиным, умудрился в 2011 году организовать для себя, любимого, на территории дружественной Балашихи (там, где рулил коллега и друг Жирков) роскошный особняк и сопутствующие строения (банный комплекс, дом для охраны, дом для прислуги, гаражи и так далее) общей площадью в… 6311 квадратных метров на участке в несколько гектаров.
На фото всего лишь дом охраны
Это счастье расположено по адресу: город Балашиха, мкр. Никольско-Архангельский, ул. Проектная. И самое интересное, что зарплата у чиновника Ходырева за 2011 год составила полтора миллиона рублей, а у его жены и того меньше. Разумеется, дворец не был отражен ни в каких декларациях. И только после вмешательства прокуратуры, Ходырев признался в обладании хоромами на территории соседней Балашихи.
Но удивительно другое: никто даже не поинтересовался, а откуда у Александра Ходырева, все жизнь проработавшего госчиновником и ни одного дня, не занимавшегося бизнесом, нашлись миллионы долларов на постройку дворца в Балашихе, который не снился даже олигархам.
Кроме того, в собственности семейства чиновника Ходыревых оказались роскошная квартира в центре Москвы по адресу: Гранатный переулок, д.8, строение 4 и еще целый ряд квартир и домов. В том числе и дворец в Сочи, оформленный на сына Ходырева.
А чтобы рассказать о других коррупционных скандалах в Реутове в период правления там гражданина Ходырева нужно написать большую книгу. Но кому интересно, то они могут ознакомиться , и , и . А имеются даже некоторые видеосвидетельства бурной деятельности экс-главы Реутова, и не только на поприще администрирования и бизнеса, н о и досуга . И если в видеосвидетельствах очевидец, действительно, говорит правду, то это уже запредельно и правоохранительные органы должны проверить изложенные обстоятельства.
Летом 2014 года Ходырев плавно уходит с должности главы Реутова и перемещается в расположенный неподалеку подмосковный Королев, где в сентябре того же года становится главой города. А на место главы Реутова назначается «наследник Ходырева» 31-летний Сергей Юров, трудившийся до этого первым заместителем Александра Ходырева и бывший долгое время правой рукой главы Реутова. В порыве откровения Ходырев как-то рассказал : «Мне очень приятно, что за те задачи, что мы не успели дорешать, с новой силой и воодушевлением возьмется молодое поколение. Больше 10 лет я учил Сергея Геннадиевича Юрова разбираться в вопросах экономики , ЖКХ и жизнеобеспечения города (!!!. Авт.)». А горожане сразу же окрестили молодого Юрова «Как бы глава Реутова», считая реальным хозяином города по-прежнему Ходырева. Да и прославиться Сергей Геннадиевич умудрился только печальной попыткой переделать отделение полиции в детскую больницу, дорогой через вырубленный Никольский лес , который когда-то сажали ветераны войны, и массированным пиаром своих «успехов» в интернете и региональных СМИ.
Фото: Слева первый - Юров, крайний справа - Ходырев. 2015 год.
Сам по себе Юров - удивительный персонаж, можно даже сказать, загадочный. Так, согласно официальной биографии, Сергей Геннадьевич, родившийся в 1983 году, уже 2003 году (в возрасте 20 лет!!!) был назначен специалистом I категории отдела информационно-аналитической работы Администрации города Реутов, а в 21 год отроду стал ведущим специалистом информационно-аналитического отдела. В 2006 году, когда талантливому юноше Сергею Юрову едва исполнилось 23 года, он уже занимал должность «заместителя начальника организационно-контрольного управления — начальника отдела по обеспечению деятельности главы города Администрации города Реутов». При этом молодой человек Сергей Юров не имел даже законченного высшего образования (!!!), так, как только в 2006 году он окончил МГТУ им. Н. Э. Баумана по специальности… «ракетостроение». И вскоре знатный ракетостроитель, которому уже исполнилось целых 27 лет, становится первым заместителем Руководителя Администрации города Реутов Александра Ходырева. Запомните фамилию Сергея Юрова, оставленного Ходыревым в Реутове «на хозяйстве», мы к нему вскоре вернемся.
А теперь о третьем участнике нашей истории. Недавний глава соседней Балашихи Евгений Жирков, как я уже рассказывал, долгие годы на территории подведомственных ему Железнодорожного и Балашихи сколачивал гигантскую бизнес-империю, оформленную на свою жену и сына. Десятки компаний, принадлежащих семье Жиркова, скупали большую госнедвижимость на загадочных конкурсах по цене в несколько долларов за квадратный метр. А, по сведениям, которые сейчас проверяются контролирующими органами, сам Евгений Жирков, а точнее «человек, похожий на Жиркова», помимо развития семейного бизнеса, активно общался с местными криминальными авторитетами, обсуждая с ними с кого из коммерсантов сколько получить откатов. Подробности, документы и видео .
Здание, приобретенное компанией, принадлежащей жене Жиркова, по 429 рублей за квадратный метр.
После прямой линии с Президентом Путиным, на которой был поднял вопрос о гигантской свалке в Балашихе, Евгений Жирков, быстро сообразив, что за свалкой потянутся и другие вопросы к нему, в частности о многомиллионном (в долларах) семейном бизнесе и «странных» конкурсах в пользу «семьи», написал заявление по собственному желанию и тихо покинул пост главы подмосковной Балашихи.
И теперь о главном. По информации коллег , новым главой подмосковной Балашихи (да, той самой, где имеются гигантский бизнес Жиркова и роскошный дворец Ходырева) скорее всего станет юный «как бы глава» Реутова Сергей Геннадиевич Юров. Правда , как сообщают некоторые коллеги со ссылкой на телеграмм-канал одного из публицистов, немалую роль в помощи Ходыреву и Жиркову в деле продвижения Юрова на пост главы Балашихи, вполне вероятно, сыграла любовь, некие личные отношения. Но это, пожалуй, не к нам, а к желтой прессе.
То есть, по сути, никто никуда не ушел, и вся дружная команда «Ходырев - Жирков» остается при своих интересах - Ходырев в крупном Королеве, а Жиркова, вынужденного уйти после вмешательства Президента, подменяет дежурный «как бы глава» Сергей Юров. А это значит, что у них всё, по-прежнему, хорошо - гигантский бизнес семьи экс-главы Балашихи Евгения Жиркова никто не тронет и никакой любопытный не поинтересуется у нынешнего мэра Королева откуда у него взялись деньги на многомиллионный (в долларах) дворец в Балашихе.
». Применял методы мистификации и провокации. В 1869 году в Москве убил по подозрению в предательстве студента И. И. Иванова и скрылся за границей. В 1872 был выдан швейцарскими властями. В 1873 приговорен к 20 годам каторги.
Сергей Нечаев родился 2 октября (20 сентября по старому стилю) 1847 года, в селе Иваново-Вознесенское Владимирской губернии , в семье мещанина, служившего в трактире. С 14 лет начал работать, где учился, не установлено. Тем не менее о себе рассказывал, что он сын крестьянина и выучился грамоте 16 лет от роду. В 1865 переселился в Москву, где пытался сдать экзамен на звание народного учителя, но провалился. Был близок с писателем Филиппом Диомидовичем Нефедовым. Через год выдержал этот экзамен в Петербурге и получил место учителя в Сергиевском приходском училище. В 1868 поступил вольнослушателем в Петербургский университет. Участвовал в студенческих волнениях 1868 - 1869, возглавляя вместе с Петром Никитичем Ткачевым и другими радикальное меньшинство. Зимой 1868-1869, принимая участие в студенческих волнениях, пытался взять на себя роль лидера , но неудачно. Распустив слух о своем аресте и бегстве из Петропавловской крепости, скрылся за границей, опасаясь преследований властей.
За границей. «Катехизис революционера»
В марте 1869 Сергей Геннадьевич оказался в Женеве у Михаила Александровича Бакунина, объявив себя представителем новой волны революционного движения. Бакунин был очарован Нечаевым, оказывал ему всяческую поддержку и даже поселил у себя. Нечаев встречался также и с Александром Ивановичем Герценом , который отнесся к молодому революционеру с явным недоверием, но по настоянию Николая Платоновича Огарева, также подпавшего под обаяние Нечаева (он даже посвятил ему стихотворение «Студент»), передал на бакунинско-нечаевские «революционные затеи» часть так называемого Бахметевского фонда. Этот фонд предназначался для финансирования революционного движения в России и находился в совместном распоряжении Герцена и Огарева.
Нечаев совместно с Бакуниным издал от имени несуществующего «Всемирного революционного союза» ряд ультрареволюционных манифестов : «Постановка революционного вопроса», «Начало революции » (журнал «Народная расправа», №1). Тогда же им, по-видимому, был написан и «Катехизис революционера», автором которого длительное время считался Бакунин, и только после публикаций последних лет авторство Нечаева можно считать доказанным, хотя влияние бакунинских идей в этом знаменитом тексте, несомненно, чувствуется.
«Катехизис» состоял из четырех разделов, в первом из которых «Отношение революционера к самому себе» провозглашалось, что «революционер - человек обреченный... он... разорвал всякую связь с гражданским порядком и со всем образованным миром и со всеми законами, приличиями, общепринятыми условиями, нравственностью «этого мира». В разделе «Отношение революционера к товарищам по революции» эти товарищи классифицировались по степени их полезности для революции, причем революционер более высокого разряда должен смотреть на «революционеров второго и третьего разрядов» как «на часть общего революционного капитала , отданного в его распоряжение».
Формулируя «Отношение революционера к обществу» (третий раздел) Нечаев подчеркивал, что он не должен останавливаться «перед истреблением положения, отношения или какого-либо человека, принадлежащего к этому миру, в котором все - и все - должны быть ему равно ненавистны». «Все это поганое общество» Нечаев предполагал разделить на несколько категорий, причем первая из них составляла «неотлагаемо осужденных на смерть». При вынесении смертного приговора следовало руководствоваться не личной виной того или иного человека, а пользой его убийства для революционного дела. Далее следовали еще пять категорий людей, которых следовало уничтожить позднее или использовать в интересах революции, не останавливаясь перед шантажом, и лишь немногие могли «выработаться» в настоящих революционеров.
Наконец, «Отношение товарищества к народу» (четвертый раздел) заключалось в том, чтобы освободить его, подтолкнув к «поголовному восстанию». Для этого требовалось сблизиться с теми элементами в народе, которые были наиболее подготовленными к бунту. «Соединимся с лихим разбойничьим миром, этим истинным и единственным революционером в России», - призывал Нечаев.
Возвращение в Россию. Убийство по «Катехизису»
В августе 1869 Сергей Нечаев с бакунинским мандатом представителя «Всемирного революционного союза» вернулся в Россию. Здесь он организовал тайное общество «Народная расправа», главным образом из студентов Петровской сельскохозяйственной академии. Тайная организация состояла из «пятерок», подчиняющихся «комитету», в который на самом деле входил один Нечаев. Организация строилась на принципах жесткого централизма и безоговорочного подчинения. Столкнувшись с сопротивлением своим авторитарным методам со стороны студента И. И. Иванова, Нечаев организовал 21 ноября 1869 его убийство, причем привлек к его осуществлению еще четверых членов организации - Ивана Гавриловича Прыжова, Алексея Кирилловича Кузнецова, П. Г. Успенского и Н. Н. Николаева, стремясь «повязать» их кровью.
|
|
По поводу опубликованного нечаевского текста один из ведущих публицистов консервативного толка Михаил Никифорович Катков писал: «Послушаем, как русский революционер понимает сам себя. На высоте своего сознания он объявляет себя человеком без убеждений, без правил, без чести. Он должен быть готов на всякую мерзость, подлог, обман, грабеж, убийство и предательство. Ему разрешается быть предателем даже своих соумышленников и товарищей... Не чувствуете ли вы, что под вами исчезает всякая почва? Не очутились ли вы в ужасной теснине между умопомешательством и мошенничеством?».
После бегства из России
За границей С. Г. Нечаев издавал второй номер журнала «Народная расправа» с программной статьей «Главные основы будущего общественного строя». Ссылаясь на Коммунистический Манифест, Сергей Геннадьевич изображал коммунизм как строй, при котором господствует принцип «производить для общества как можно более и потреблять как можно меньше». Труд обязателен под угрозой смерти, а всеми делами распоряжается никому не подотчетный и никому не известный комитет, принудительно регламентирующий все человеческие отношения в обществе. В 1870 году он пробовал возобновить вместе с Огаревым издание «Колокола», но не слишком удачно - вышло только шесть номеров.
Нечаев и в эмиграции пытался применять методы шантажа и угроз для достижения своих целей, в т. ч. по отношению к Бакунину и дочери Герцена Наталье Александровне. Постепенно он оказался в изоляции, от него отшатнулся даже Бакунин, назвавший нечаевский «Катехизис» «катехизисом абреков». Отвергнутый всеми, Нечаев вынужден был скитаться по Европе , скрываясь от преследований царского правительства, но в 1872 году был выдан Швейцарией как уголовный преступник. В 1873 на суде Нечаев вел себя мужественно, а на приговор - 20 лет каторжных работ - ответил возгласом: «Да здравствует Земский собор! Долой деспотизм!». По личному распоряжению Александра II вместо отправки в Сибирь Нечаева «навсегда» (это слово было подчеркнуто царем) заключили в одиночную камеру Петропавловской крепости.
Но одиночка не сломила Нечаева. Он занимался самообразованием, работая над статьями, и написал даже роман «Жоржетта». Нечаеву удалось привлечь на свою сторону охрану, которой было запрещено с ним разговаривать, и установить контакт с народовольцами.
Отношение к «нечаевщине»
«Нечаевщина» была осуждена большинством русских революционеров, и в течение почти десяти лет терроризм не применялся как метод борьбы. Однако это оказалось отнюдь не случайным и не преходящим явлением. Вполне справедливо писал российский историк, доктор исторических наук Борис Павлович Козьмин, что «...необходимо дать себе отчет в том, что нечаевское дело, с одной стороны, органически связано с революционным движением предшествующих лет, а с другой - предвосхищает в некоторых отношениях ту постановку революционного дела, какую оно получило в следующее десятилетие».
Нечаевская традиция физического уничтожения или терроризации «особенно вредных» лиц, беспрекословного подчинения низов вышестоящим революционерам, оправдания любого аморализма, если он служит интересам революции, прослеживалась в течение всей последующей истории русского революционного движения. Террор и заговоры стали неотъемлемой его частью, а нравственные основы, заложенные декабристами и Герценом, все больше размывались.
Нечаевское дело легло в основу знаменитого «антинигилистического» романа Федора Михайловича Достоевского «Бесы» (1873), в котором прототипом Петра Верховенского стал сам Нечаев.
Сергей Геннадиевич Нечаев скончался 1 декабря (21 ноября по ст.ст.) 1882 года, в Алексеевском равелине Петропавловской крепости, в Санкт-Петербурге, ровно 13 лет спустя после убийства Иванова, от «общей водянки, осложненной цинготною болезнью ». (О. В. Будницкий)
Биография
Отец Сергея Нечаева - внебрачный сын помещика Петра Епишева, по рождению - крепостной. Был усыновлен маляром Г. П. Павловым и получил при этом фамилию Нечаев («нечаянный», «неожидаемый»).
Вдохновлённый неудачной попыткой покушения на жизнь императора Каракозовым , Нечаев принял участие в студенческом движении в 1868-1869, руководя радикальным меньшинством вместе с Петром Ткачёвым и др. Нечаев принял участие в разработке «Программы революционных мероприятий», в которой социальная революция рассматривалась как конечная цель их движения. В программе также предлагаются пути по созданию революционной организации и проведения подрывной деятельности.
Эмиграция
Потом он уехал за границу, вступил в отношения с Бакуниным и Огарёвым , получил от последнего 10000 франков (400 фунт. ст. из т. н. «Бахметьевского фонда », которым Огарев распоряжался совместно с Герценом) на дело революции, а через первого присоединился к Интернациональному обществу.
Общество народной расправы
Вторая эмиграция
Нечаев издавал за границей журнал «Народная Расправа» и возобновил издание «Колокола» совместно с Огаревым и Бакуниным. У большинства русских эмигрантов остались крайне неприятные воспоминания о нем. Даже Бакунин, ближайшим последователем которого был Нечаев, пишет о нем в одном письме (напечатанном в сборнике писем Бакунина, изд. Драгоманова), как о бесчестном человеке, способном шпионить, вскрывать чужие письма, лгать и т. п.
Крайне отрицательная характеристика молодого поколения революционеров, сделанная Герценом (в его посмертных статьях), по-видимому, внушена знакомством с Нечаевым.
Экстрадиция и суд
Арестант Петропавловской крепости
В крепости Нечаев приобрел большое влияние на караульных солдат, считавших его высокопоставленным человеком, и вступил через них в сношения с народовольцами , бывшими на свободе. Желябов предложил ему устроить его побег из крепости, но Нечаев отказался, не желая помешать успеху революционных замыслов, которыми он до некоторой степени руководил.
С данным мнением не согласна Вера Фигнер . В своём «Запечатленном труде» (т.1, гл.10,§ 4) она пишет о выборе между покушением на Александра II и организацией побега Нечаева: «В литературе я встречала указание, будто Комитет предоставил Нечаеву самому решить, которое из двух дел поставить на первую очередь, и будто Нечаев высказался за покушение. Комитет не мог задавать подобного вопроса; он не мог приостановить приготовления на Малой Садовой и обречь их почти на неминуемое крушение. Он просто оповестил Нечаева о положении дел, и тот ответил, что, конечно, будет ждать. Чистейший вымысел также рассказ Тихомирова , будто Желябов посетил остров равелина, был под окном Нечаева и говорил с ним. Этого не было, не могло быть. Желябову была предназначена ответственная роль в предполагавшемся покушении. Мина на Малой Садовой могла взорваться немного раньше или немного позже проезда экипажа государя. В таком случае на обоих концах улицы четыре метальщика должны были пустить в ход свои разрывные снаряды. Но если бы и снаряды дали промах, Желябов, вооружённый кинжалом, должен был кончить дело, а кончить его на этот раз мы решили во что бы то ни стало. Возможно ли, чтобы при таком плане Комитет позволил Желябову отправиться к равелину, не говоря уже о том, что провести его туда было вообще невозможно? И разве сам Желябов пошел бы на такой бесцельный и безумный риск не только собой и своей ролью на Садовой, но и освобождением Нечаева? Никогда!»
Нечаев советовал Желябову прибегать в революционных целях к приёмам распускания ложных слухов, к вымогательству денег и т. п., но Желябов не соглашался; на этой почве Нечаев разошёлся и с «Народной волей».
Заговор Нечаева был выдан властям народовольцем Леоном Мирским , отбывавшим каторжный срок в Алексеевском равелине . В солдат из гарнизона Петропавловской крепости судили за организацию сношений Нечаева с волей и приговорили к разным наказаниям. Вскоре после этого Нечаев умер в тюрьме от водянки, осложненной цингой.
Нечаев в революционном движении и в анархизме
В 18 лет Сергей вступил в кружок анархистов (З. К. Ралли, В. Н. Черкезов и Ф. В. Волховский) и либертарных социалистов (Марк Натансон, Герман Лопатин и Л. В. Гольденберг). Сотрудничество с Бакуниным в 1869 привело к созданию «Катехизиса Революционера », который породил много споров и расколов в движениях и в интернационале. Показав себя преданным радикальным революционером, оказал глубокое влияние на революционное движение. Беспощадный террор, подчинение средств цели стали орудием борьбы, набирающей масштабы, а катехизис стал библией для революционеров. Появился термин «нечаевщина». «Нечаевщина» оказалось настолько радикальным революционным движением с достижением цели любым способом, что вызвало отвращение во многих течениях и оказало влияние на репутацию анархизма, как течению с целью террора.
«Спасительной для народа может быть только та революция, которая уничтожит в корне всякую государственность и истребит все государственные традиции.. »
В литературе
- Нечаев послужил прототипом Петра Верховенского в романе Достоевского «Бесы »; сюжет убийства Шатова связан с убийством Иванова Нечаевым.
- Нечаев один из героев исторического романа Эдварда Радзинского «Князь. Записки стукача » из 2013 года.
Напишите отзыв о статье "Нечаев, Сергей Геннадиевич"
Литература
Примечания
Ссылки
| Сергей Геннадиевич Нечаев в Викицитатнике |
- Пол Аврич .
- Лурье Ф. М. - М.: Молодая гвардия, 2001.
- Виктор Кириллов
См. также
|
||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Нечаев, Сергей Геннадиевич
Вечером того же дня на квартире Денисова шел оживленный разговор офицеров эскадрона.– А я говорю вам, Ростов, что вам надо извиниться перед полковым командиром, – говорил, обращаясь к пунцово красному, взволнованному Ростову, высокий штаб ротмистр, с седеющими волосами, огромными усами и крупными чертами морщинистого лица.
Штаб ротмистр Кирстен был два раза разжалован в солдаты зa дела чести и два раза выслуживался.
– Я никому не позволю себе говорить, что я лгу! – вскрикнул Ростов. – Он сказал мне, что я лгу, а я сказал ему, что он лжет. Так с тем и останется. На дежурство может меня назначать хоть каждый день и под арест сажать, а извиняться меня никто не заставит, потому что ежели он, как полковой командир, считает недостойным себя дать мне удовлетворение, так…
– Да вы постойте, батюшка; вы послушайте меня, – перебил штаб ротмистр своим басистым голосом, спокойно разглаживая свои длинные усы. – Вы при других офицерах говорите полковому командиру, что офицер украл…
– Я не виноват, что разговор зашел при других офицерах. Может быть, не надо было говорить при них, да я не дипломат. Я затем в гусары и пошел, думал, что здесь не нужно тонкостей, а он мне говорит, что я лгу… так пусть даст мне удовлетворение…
– Это всё хорошо, никто не думает, что вы трус, да не в том дело. Спросите у Денисова, похоже это на что нибудь, чтобы юнкер требовал удовлетворения у полкового командира?
Денисов, закусив ус, с мрачным видом слушал разговор, видимо не желая вступаться в него. На вопрос штаб ротмистра он отрицательно покачал головой.
– Вы при офицерах говорите полковому командиру про эту пакость, – продолжал штаб ротмистр. – Богданыч (Богданычем называли полкового командира) вас осадил.
– Не осадил, а сказал, что я неправду говорю.
– Ну да, и вы наговорили ему глупостей, и надо извиниться.
– Ни за что! – крикнул Ростов.
– Не думал я этого от вас, – серьезно и строго сказал штаб ротмистр. – Вы не хотите извиниться, а вы, батюшка, не только перед ним, а перед всем полком, перед всеми нами, вы кругом виноваты. А вот как: кабы вы подумали да посоветовались, как обойтись с этим делом, а то вы прямо, да при офицерах, и бухнули. Что теперь делать полковому командиру? Надо отдать под суд офицера и замарать весь полк? Из за одного негодяя весь полк осрамить? Так, что ли, по вашему? А по нашему, не так. И Богданыч молодец, он вам сказал, что вы неправду говорите. Неприятно, да что делать, батюшка, сами наскочили. А теперь, как дело хотят замять, так вы из за фанаберии какой то не хотите извиниться, а хотите всё рассказать. Вам обидно, что вы подежурите, да что вам извиниться перед старым и честным офицером! Какой бы там ни был Богданыч, а всё честный и храбрый, старый полковник, так вам обидно; а замарать полк вам ничего? – Голос штаб ротмистра начинал дрожать. – Вы, батюшка, в полку без году неделя; нынче здесь, завтра перешли куда в адъютантики; вам наплевать, что говорить будут: «между павлоградскими офицерами воры!» А нам не всё равно. Так, что ли, Денисов? Не всё равно?
Денисов всё молчал и не шевелился, изредка взглядывая своими блестящими, черными глазами на Ростова.
– Вам своя фанаберия дорога, извиниться не хочется, – продолжал штаб ротмистр, – а нам, старикам, как мы выросли, да и умереть, Бог даст, приведется в полку, так нам честь полка дорога, и Богданыч это знает. Ох, как дорога, батюшка! А это нехорошо, нехорошо! Там обижайтесь или нет, а я всегда правду матку скажу. Нехорошо!
И штаб ротмистр встал и отвернулся от Ростова.
– Пг"авда, чог"т возьми! – закричал, вскакивая, Денисов. – Ну, Г"остов! Ну!
Ростов, краснея и бледнея, смотрел то на одного, то на другого офицера.
– Нет, господа, нет… вы не думайте… я очень понимаю, вы напрасно обо мне думаете так… я… для меня… я за честь полка.да что? это на деле я покажу, и для меня честь знамени…ну, всё равно, правда, я виноват!.. – Слезы стояли у него в глазах. – Я виноват, кругом виноват!… Ну, что вам еще?…
– Вот это так, граф, – поворачиваясь, крикнул штаб ротмистр, ударяя его большою рукою по плечу.
– Я тебе говог"ю, – закричал Денисов, – он малый славный.
– Так то лучше, граф, – повторил штаб ротмистр, как будто за его признание начиная величать его титулом. – Подите и извинитесь, ваше сиятельство, да с.
– Господа, всё сделаю, никто от меня слова не услышит, – умоляющим голосом проговорил Ростов, – но извиняться не могу, ей Богу, не могу, как хотите! Как я буду извиняться, точно маленький, прощенья просить?
Денисов засмеялся.
– Вам же хуже. Богданыч злопамятен, поплатитесь за упрямство, – сказал Кирстен.
– Ей Богу, не упрямство! Я не могу вам описать, какое чувство, не могу…
– Ну, ваша воля, – сказал штаб ротмистр. – Что ж, мерзавец то этот куда делся? – спросил он у Денисова.
– Сказался больным, завтг"а велено пг"иказом исключить, – проговорил Денисов.
– Это болезнь, иначе нельзя объяснить, – сказал штаб ротмистр.
– Уж там болезнь не болезнь, а не попадайся он мне на глаза – убью! – кровожадно прокричал Денисов.
В комнату вошел Жерков.
– Ты как? – обратились вдруг офицеры к вошедшему.
– Поход, господа. Мак в плен сдался и с армией, совсем.
– Врешь!
– Сам видел.
– Как? Мака живого видел? с руками, с ногами?
– Поход! Поход! Дать ему бутылку за такую новость. Ты как же сюда попал?
– Опять в полк выслали, за чорта, за Мака. Австрийской генерал пожаловался. Я его поздравил с приездом Мака…Ты что, Ростов, точно из бани?
– Тут, брат, у нас, такая каша второй день.
Вошел полковой адъютант и подтвердил известие, привезенное Жерковым. На завтра велено было выступать.
– Поход, господа!
– Ну, и слава Богу, засиделись.
Кутузов отступил к Вене, уничтожая за собой мосты на реках Инне (в Браунау) и Трауне (в Линце). 23 го октября.русские войска переходили реку Энс. Русские обозы, артиллерия и колонны войск в середине дня тянулись через город Энс, по сю и по ту сторону моста.
День был теплый, осенний и дождливый. Пространная перспектива, раскрывавшаяся с возвышения, где стояли русские батареи, защищавшие мост, то вдруг затягивалась кисейным занавесом косого дождя, то вдруг расширялась, и при свете солнца далеко и ясно становились видны предметы, точно покрытые лаком. Виднелся городок под ногами с своими белыми домами и красными крышами, собором и мостом, по обеим сторонам которого, толпясь, лилися массы русских войск. Виднелись на повороте Дуная суда, и остров, и замок с парком, окруженный водами впадения Энса в Дунай, виднелся левый скалистый и покрытый сосновым лесом берег Дуная с таинственною далью зеленых вершин и голубеющими ущельями. Виднелись башни монастыря, выдававшегося из за соснового, казавшегося нетронутым, дикого леса; далеко впереди на горе, по ту сторону Энса, виднелись разъезды неприятеля.
Между орудиями, на высоте, стояли спереди начальник ариергарда генерал с свитским офицером, рассматривая в трубу местность. Несколько позади сидел на хоботе орудия Несвицкий, посланный от главнокомандующего к ариергарду.
Казак, сопутствовавший Несвицкому, подал сумочку и фляжку, и Несвицкий угощал офицеров пирожками и настоящим доппелькюмелем. Офицеры радостно окружали его, кто на коленах, кто сидя по турецки на мокрой траве.
– Да, не дурак был этот австрийский князь, что тут замок выстроил. Славное место. Что же вы не едите, господа? – говорил Несвицкий.
– Покорно благодарю, князь, – отвечал один из офицеров, с удовольствием разговаривая с таким важным штабным чиновником. – Прекрасное место. Мы мимо самого парка проходили, двух оленей видели, и дом какой чудесный!
– Посмотрите, князь, – сказал другой, которому очень хотелось взять еще пирожок, но совестно было, и который поэтому притворялся, что он оглядывает местность, – посмотрите ка, уж забрались туда наши пехотные. Вон там, на лужку, за деревней, трое тащут что то. .Они проберут этот дворец, – сказал он с видимым одобрением.
– И то, и то, – сказал Несвицкий. – Нет, а чего бы я желал, – прибавил он, прожевывая пирожок в своем красивом влажном рте, – так это вон туда забраться.
Он указывал на монастырь с башнями, видневшийся на горе. Он улыбнулся, глаза его сузились и засветились.
– А ведь хорошо бы, господа!
Офицеры засмеялись.
– Хоть бы попугать этих монашенок. Итальянки, говорят, есть молоденькие. Право, пять лет жизни отдал бы!
– Им ведь и скучно, – смеясь, сказал офицер, который был посмелее.
Между тем свитский офицер, стоявший впереди, указывал что то генералу; генерал смотрел в зрительную трубку.
– Ну, так и есть, так и есть, – сердито сказал генерал, опуская трубку от глаз и пожимая плечами, – так и есть, станут бить по переправе. И что они там мешкают?
На той стороне простым глазом виден был неприятель и его батарея, из которой показался молочно белый дымок. Вслед за дымком раздался дальний выстрел, и видно было, как наши войска заспешили на переправе.
Несвицкий, отдуваясь, поднялся и, улыбаясь, подошел к генералу.
– Не угодно ли закусить вашему превосходительству? – сказал он.
– Нехорошо дело, – сказал генерал, не отвечая ему, – замешкались наши.
– Не съездить ли, ваше превосходительство? – сказал Несвицкий.
– Да, съездите, пожалуйста, – сказал генерал, повторяя то, что уже раз подробно было приказано, – и скажите гусарам, чтобы они последние перешли и зажгли мост, как я приказывал, да чтобы горючие материалы на мосту еще осмотреть.
– Очень хорошо, – отвечал Несвицкий.
Он кликнул казака с лошадью, велел убрать сумочку и фляжку и легко перекинул свое тяжелое тело на седло.
– Право, заеду к монашенкам, – сказал он офицерам, с улыбкою глядевшим на него, и поехал по вьющейся тропинке под гору.
– Нут ка, куда донесет, капитан, хватите ка! – сказал генерал, обращаясь к артиллеристу. – Позабавьтесь от скуки.
– Прислуга к орудиям! – скомандовал офицер.
И через минуту весело выбежали от костров артиллеристы и зарядили.
– Первое! – послышалась команда.
Бойко отскочил 1 й номер. Металлически, оглушая, зазвенело орудие, и через головы всех наших под горой, свистя, пролетела граната и, далеко не долетев до неприятеля, дымком показала место своего падения и лопнула.
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.
Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
Лидер организации «Народная расправа», послуживший прототипом Петра Верховенского в романе Федора Достоевского «Бесы», родился 168 лет назад - 2 октября 1847 года. сайт вспоминает, как преподаватель церковно-приходской школы стал одним из идеологов революционного движения в царской России.
Мальчик из бедной семьи
Путь Нечаева к славе, пропитанной кровью и холодной страстью революционного дела, начался в Петербурге, куда 19-летний юноша приехал учиться и работать.
Сергей Нечаев преподавал в церковно-приходской школе. Фото: Commons.wikimedia.org
Сын бедного официанта из Иваново с детства не хотел довольствоваться ролью прислуги и усердно изучал науку. Несмотря на то, что денег в семье было мало, мальчику оплачивали занятия с наставниками, которые знакомили его с математикой, риторикой, историей, а также латынью и иностранными языками.
В 1866 году юноша приехал в город на Неве, где в то время в обществе чувствовались антиправительственные настроения. Молодежь зачитывалась романом «Что делать?», который Николай Чернышевский написал, находясь в одиночной камере Алексеевского равелина Петропавловской крепости. Как вспоминал то время один из самых влиятельных теоретиков анархизма Петр Кропоткин, для русской молодёжи того времени эта книга стала «своего рода откровением и превратилась в программу, сделалась своего рода знаменем». Еще одним событием, взбудоражившим умы радикально настроенных граждан, стала попытка убийства императора: в 1866 году у ворот Летнего сада террорист Дмитрий Каракозов пытался застрелить Александра II, но промахнулся и был задержан.
По мнению историков, это оказало влияние на формирование взглядов Нечаева, который работал преподавателем в церковно-приходской школе и посещал вольнослушателем лекции в Санкт-Петербургском университете. В тот период он сблизился с людьми, также горевшими желанием изменить существующее мироустройство, не останавливаясь при этом ни перед чем. В конце 60-х годов XIX века участники студенческого движения разработали «Программу революционных мероприятий». В работе над ней Нечаев высказывал радикальные идеи, которые позже воплотились позже в «Катехизисе революционера», уставе революционной организации «Народная расправа».
«Катехизис революционера»
«Революционер - человек обреченный; у него нет ни своих интересов, ни дел, ни чувств, ни привязанностей, ни собственности, ни имени. Он отказался от мирской науки, предоставляя ее будущим поколениям. Он знает… только науку разрушения, для этого изучает… механику, химию, пожалуй медицину…. Он презирает общественное мнение, презирает и ненавидит… нынешнюю общественную нравственность».«Суровый для себя и для других»
Устав, вобравший в себя идеи «революционного макиавеллизма», попирающего устои морали и основывающегося на грубой силе, увидел свет в 1869 года.
В документе давалось четкое определение, каким должен быть настоящий борец революции, готовый «разорвать всякую связь с гражданским порядком и со всем образованным миром».
«Суровый для себя, он должен быть суровым и для других. Все нежные, изнеживающие чувства родства, дружбы, любви, благодарности и даже самой чести должны быть задавлены в нем единою холодною страстью революционного дела», - говорилось в «Катехизисе». Отмечалось, что такой человек в случае необходимости должен быть готов даже пожертвовать своей жизнью.
От слов Сергей Нечаев перешел к делу. В созданной им тайной организации «Народная расправа» он ввел жесткую дисциплину, основывающуюся на безоговорочном подчинении ему как лидеру. Продемонстрировать готовность пойти на любое преступление, а также «повязать» участников союза кровью он решил при помощи убийства. Жертвой был выбран 23-летний студент Иван Иванов. Поводом для расправы послужило то, что Иванов высказался против идеи расклеивания листовок в Петровской академии.
Такое поведение было расценено Нечаевым как предательство - Иванову был вынесен смертный приговор.
Он был приведен в исполнение 21 ноября 1869 года. Нечаев и еще четыре члена кружка встретились с жертвой в гроте села Петровско-Разумовское. Плану задушить «предателя» шарфом помешало активное сопротивление, которое оказал Иванов. В итоге злоумышленникам удалось оглушить студента. Нечаев же лично выстрелил из револьвера бывшему соратнику в голову.
Скрыть преступление убийцам не удалось. Труп был сброшен в пруд, где его через 4 дня обнаружил проходивший мимо крестьянин.
Жандармам удалось достаточно быстро выйти на след преступников. В кармане жертвы были документы, указывающие на двух фигурантов дела. Вскоре члены «Народной расправы» были задержаны. Всего к делу суд привлек 87 человек. Сергею Нечаеву же удалось бежать в Швейцарию. На свободе он пробыл недолго - в августе 1872 года он был экстрагирован в Россию, где суд приговорил его к 20 годам каторги.
Особо опасный преступник был помещен в Алексеевский равелин Петропавловской крепости, где умер 21 ноября 1882 года.
Умен и опасен
Судебный процесс над «нечаевцами» вызвал огромный скандал. К делу был приобщен «Катехизис революционера», показавший «бесов» современного общества.
К тому времени Достоевский уже обдумывал идею написания «жития великого грешника». Громкое дело подтолкнуло писателя на создание романа, в котором роль главного интригана, хитрого и коварного была отведена Петру Верховенскому, прототипом которого как раз послужил Сергей Нечаев.