А вместо сердца - пламенный мотор

Дочь прославленной трактористки Паши АНГЕЛИНОЙ Светлана: «О маме говорили, что она любовница Сталина, алкоголичка и у нас не дом, а бордель»

Ровно 60 лет назад знаменитая Паша Ангелина, создавшая первую в ССCР женскую тракторную бригаду, получила Звезду Героя Социалистического труда
Она сама, как тогда говорили, оседлала «железного коня» и позвала за собой других молодых девчонок.

Она сама, как тогда говорили, оседлала «железного коня» и позвала за собой других молодых девчонок. 200 тысяч женщин по всей стране сели по ее примеру на трактор. Советская пропаганда не жалела красок, расписывая это как образец того равноправия, за которое безуспешно боролись товарищи-женщины в мире капитала. То была первая «Золотая Звезда» Паши Ангелиной. Вторую ей вручили через 11 лет — в кремлевской больнице незадолго до смерти. Это была уже совсем другая женщина — измученная болезнью, с грустью в глазах. Прасковья Никитична ушла из жизни в 46 лет от цирроза печени. Ни свежий воздух колхозных полей, ни природное крестьянское здоровье, ни кремлевские врачи, согласно высокому депутатскому статусу, — ничего не помогло. Злые языки судачили, будто, работая с мужчинами (после войны Ангелина руководила исключительно мужской бригадой), она и выпивала с ними на равных. На самом деле, цирроз печени — профессиональная болезнь трактористов тех лет: им с утра до вечера приходилось дышать парами горючего. Ее дети уверены, что Ангелина прожила бы вдвое дольше, если бы не изнурительная работа с превышением собственных рекордов и постоянная усталость. И стоит сейчас перед входом в ее мемориальный музей трактор, на котором эта женщина совершала свои трудовые подвиги, — памятником коммунистической эпохи, которая обещала светлое будущее и не щадила людские жизни в настоящем... Жизнь Ангелиной прошла по маршруту Старобешево — Москва — Старобешево: от колхозного поля до Зала заседаний Верховного Совета СССР и обратно. Личная жизнь орденоносицы всегда была на виду, ей завидовали, о ней распускали нелепые слухи. Опасаясь злых языков, Прасковья Никитична всюду ездила со старшей дочерью Светланой.

«МАМА ДАЖЕ ДОМА НОСИЛА КРЕПДЕШИНОВЫЕ ПЛАТЬЯ»

— Светлана Сергеевна, вы часто сопровождали маму Прасковью Никитичну в ее поездках. Вы замечали — она нравилась мужчинам?

— Красавицей маму не назовешь, но природа наделила ее обаянием. Она улыбалась со страниц советских газет и журналов, как настоящая кинозвезда. Кстати, в женском облике с известной скульптуры «Рабочий и колхозница» есть и мамины черты — она ведь дружила с Верой Мухиной. Мама была очень женственной.

— Надо же, а по советским учебникам истории она представляется эдаким, извините, мужиком в юбке. Ведь на портретах Прасковья Никитична всегда в рабочем комбинезоне или в строгом костюме с орденами и медалями. Она заботилась о своей внешности?

— Я никогда не видела маму в ночной рубашке, она вставала с постели и сразу одевалась. Халаты не признавала и даже дома носила крепдешиновые платья. Пользовалась помадой, на заседания надевала кольцо с изумрудом и обручальное. Мыла голову каждый день, хоть спать ложилась за полночь, а в пять утра уже уезжала на работу.

Я на всю жизнь запомнила такую историю. Приезжая в Москву на сессию Верховного Совета СССР, мама останавливалась в гостинице «Москва», где в парикмахерской депутатов обслуживали вне очереди. Решила сделать маникюр, но очередь заняла, как все. И вот я слышу, одна женщина шепчет маникюрше: «Там в очереди, кажется, Паша Ангелина сидит». Маникюрша удивилась: «Ей ведь положено без всякой очереди!». Потом мама за столик села, а маникюрша ей говорит: «Представляете, там, в очереди, сама Паша Ангелина ждет». Я не выдержала и сквозь смех сказала: «Прасковья Ангелина уже перед вами». Маникюрша не могла поверить: «Надо же, у вас такая изумительно нежная кожа, никогда бы не подумала, что вы механизатор!».

Мама была очень целомудренным человеком. Я только с возрастом начала понимать, почему и на сессии Верховного Совета, и на курорт она старалась ездить не одна — поначалу брала с собой племянницу, потом меня. Мама снимала номер на двоих, и там я дожидалась ее с долгих заседаний. Это был очень мудрый шаг. Кто станет приставать к женщине, с которой всегда рядом взрослый ребенок? А после заседаний мы всюду ходили вместе. Так что с 10 лет я уже посещала Третьяковскую галерею, музей Пушкина, Большой театр. Это мне очень многое дало на всю жизнь. На вступительных экзаменах в МГУ никто не верил, что я выросла в селе. Я жила в гостинице с мамой даже тогда, когда стала уже студенткой.

— Но слухов все же избежать не удалось?

— Да, было очень много грязи. Говорили, что она любовница Сталина, приписывали связь и с другими известными людьми. Болтали даже, будто она алкоголичка, — на глазах у соседей мама выпивала стакан воды, а кому-то казалось — водки. Эти грязные слухи живут и до сих пор. Я еще никому не рассказывала об одном ужасном случае. К нам вдруг явилась команда медиков. Врач что-то сказал маме, и я увидела, как она изменилась в лице. Оказалось, они пришли, чтобы у всей семьи, даже у детей, взять анализ крови на сифилис. Я поняла: происходит что-то страшное.

Мама стала звонить секретарю райкома партии, но это не дало никаких результатов. Ей сказали: «Сдать кровь — в твоих же интересах». Кто-то из односельчан написал анонимку о том, что у нас не дом, а бордель, каждый вечер мужчины, пьянки. Тогда ведь анонимкам была зеленая улица. Потом перед мамой очень сильно извинялись, но я никогда не забуду ее лицо в тот момент. Все это человеческая зависть, она маму преследовала и погубила. Повзрослев, я поняла, что в ее окружении много было завистников, которым нельзя было доверять. Я могла бы назвать имена этих людей, но зачем? Бог им судья.

— У Прасковьи Никитичны была прямая телефонная связь со Сталиным. Этой чести были удостоены считанные люди — Стаханов, Чкалов, Папанин... Неужели она не могла снять трубку и пожаловаться ему?

— Мама никогда не звонила Сталину. Мне кажется, принадлежность к высшим кругам тяготила ее. Мама не скрывала того, что ей очень тяжело присутствовать на заседаниях. Она человек другого склада. Была всегда очень острожной, предупреждала, что в номере гостиницы «Москва», в котором мы с ней останавливались, ничего нельзя говорить, потому что здесь даже стены имеют уши. Когда я задавала ей какие-то серьезные вопросы, отвечала: «Подрастешь — разберешься сама». Во время Всемирного фестиваля молодежи меня пригласили принять участие в научной конференции, но мама не разрешила: «Нечего тебе с иностранцами общаться». Я очень тогда огорчилась.

— А в чем, кроме прямого телефона, выражалась благосклонность Сталина к знаменитой трактористке?

— Да ни в чем. Даже репрессии коснулись нашей семьи. Брат мамы, дядя Костя, был председателем колхоза. Он сажал зерновые тогда, когда считал нужным, а председатель райисполкома вмешивался в график посевной. Дядя Костя взял да и послал того матом. Его арестовали и продержали в тюрьме несколько месяцев. Били так, что на теле никаких следов не осталось, но легкие были отбиты. Дядя Костя — военный моряк, пережил блокаду, был невероятно здоровым человеком. Но этих издевательств не выдержал. Когда мама привезла его в Москву на консультацию, профессор сказал, что жить ему осталось три месяца.

Во времена репрессий мама пыталась защищать греков, но что она могла сделать? Кстати, когда я сказала кому-то по молодости, что Паша Ангелина — гречанка, меня засмеяли: «Ты что, она русская героиня!».

«ПЬЯНЫЙ ОТЕЦ ВЫСТРЕЛИЛ В МАМУ, НО ПРОМАХНУЛСЯ»

— Официальная биография Прасковьи Ангелиной утверждает, что ее муж, а ваш отец, Сергей Чернышев, умер от ранений вскоре после войны. Но ведь было все не так. Кому понадобилась эта ложь?

— Мама вычеркнула отца из своей жизни и дала себе слово, что поднимет четверых детей сама. А я говорила всем, что мой отец умер. Он сильно пил, и это разрушило их брак. Думаю, мама его любила, даже когда они расстались. Мама выходила замуж уже с ребенком на руках — она усыновила своего племянника Геннадия, которого собственная мать после смерти дяди Вани (это мамин брат) выбросила на улицу.

Отца прислали в Донбасс по партийной разнарядке из Курска. Когда родители познакомились, он работал вторым секретарем Старобешевского райкома партии, был очень способным человеком, лидером по натуре, хорошо говорил, рисовал, писал стихи. Если бы не мама, он наверняка сделал бы большую карьеру. Но двум лидерам, как двум медведям в одной берлоге, ужиться трудно. По должности отец был хозяином района, но для всех оставался прежде всего мужем Прасковьи Ангелиной. У мамы на груди уже в 22 года появился орден Ленина. Письма ей шли со всего мира, на конвертах даже адрес писали не всегда — просто «СССР, Паше Ангелиной», и все.

В 24 мама стала уже депутатом Верховного Совета. Она выдержала испытание славой, но заплатила за это очень дорогую цену. Личной жизни у нее, по сути, не было. Зимой заседания, сессии, постоянные разъезды — Москва, Киев, Сталино... Летом в поле до темноты. К тому же мама еще и училась — в Тимирязевской сельскохозяйственной академии, и мой младший брат Валерий родился в Москве. Закончить академию помешала война. Мама с тракторной бригадой эвакуировалась в Казахстан (туда же забрали и всю технику, которую везли двумя составами), а отец был призван на фронт.

Во время эвакуации маму «потеряли» в Министерстве сельского хозяйства, но когда ее бригада стала давать большие урожаи хлеба стране, пришла благодарственная телеграмма от Сталина. В 42-м Калинин вызвал ее на сессию Верховного Совета, и мама, беременная еще одним ребенком, на сносях, с отекшими ногами, уехала в Москву. На обратном пути, под Саратовом, поезд, в котором она возвращалась, попал под бомбежку, и целыми остались только последние вагоны. Там, под бомбежкой, мама родила. Но ничего этого мы не знали и, честно говоря, думали, что она уже не вернется. Ее не было несколько месяцев, а потом приехала все же с худющей девочкой — кожа да кости. Кроха все время кричала, часто болела. Дитя войны — что тут скажешь. Мама решила назвать ее Сталиной, в честь Сталина и победы под Сталинградом.

Отец воевал, и мы считали его героем, писали письма ему на фронт. После войны он не сразу приехал домой — остался служить в Германии комендантом военного городка. Вернулся законченным алкоголиком, но вся грудь была в орденах. Его добила война. Следом за ним к нам приехала женщина с ребенком, как оказалось, его фронтовая жена. Мама отнеслась к ней с пониманием и приняла хорошо, но с тех пор мы об этих людях ничего не слышали.

Однажды в ответ на упреки пьяный отец выстрелил в маму. Я успела броситься ей на шею, она отклонилась — промах! У нас в стене еще долго оставалась пуля. Я от стресса потеряла сознание, потом началась жуткая депрессия, меня долго лечили. На следующее утро после этого случая семейная жизнь родителей закончилась. Папа уехал в Волновахский район, женился на учительнице, родилась девочка — Светлана Чернышева. Мы могли бы быть полными тезками, если бы мама не поменяла нам всем фамилию с Чернышевых на Ангелиных.

Мы со Светланой переписывались, а потом потерялись. После развода отец приезжал к нам всего два раза — в последний раз на похороны мамы, а до того — уже совсем больной, и она, сама уже нездоровая, отправила его в санаторий. Отец одно время не пил, но все же не удержался. Учительница, жена его, очень приличная женщина, терпела какое-то время, да и выгнала его. Свою жизнь он закончил как бомж.

— Неужели к Прасковье Никитичне больше никто не сватался?

— Было. С этим человеком она познакомилась в Казахстане — Павел Иванович Симонов. Очень красивый мужчина, вдовец, секретарь Уральского обкома партии. Я его и в Москве видела, и к нам в Старобешево он приезжал. Меня тогда удивило, что мама встретила его, вместе пообедали, а потом она вдруг придумала, что у нее какое-то важное дело, и уехала к сестре в соседний район. Дома остались бабушка с дедом и мы, дети. Он жил у нас несколько дней. Ему, конечно, было обидно, что мама так с ним поступила. Помню, Павел Иванович грубо одернул кого-то из детей, и это слышала бабушка. Она пожаловалась маме, когда та приехала...

В общем, гость уехал ни с чем, хоть и был очень мамой увлечен. Она не вышла замуж из-за нас. Я думаю, если бы у мамы был муж, она бы жалела себя и не работала до самоистязания.

«ЗА МАМОЙ КАК ЗА ДЕПУТАТОМ ЧИСЛИЛОСЬ ДВЕ КОМНАТЫ В КОММУНАЛЬНОЙ КВАРТИРЕ»

— После возвращения из Казахстана бригада Ангелиной состояла только из мужчин. Трудно ей было справляться с ними?

— Может, кому-то в это и трудно поверить — мама никогда не употребляла крепких слов. Но ее авторитет был непререкаемым! Она возглавила бригаду еще девчонкой, но с первых дней ее называли «тетя Паша». Дедушка наш, между прочим, малограмотный человек, тоже никогда не матерился в доме. Я ни разу не слышала, чтобы он на бабушку голос повысил. И мама ни разу меня не стукнула. С мальчишками, правда, была строга. Они ведь росли без мужской руки. Я вела с ней педагогические споры, защищала братьев.

Она умела слушать и мало говорила. Может, после работы у нее и сил разговаривать не было. Вечерами вязала носки и варежки, шила для нас школьную форму. Я думаю, мама могла бы быть классной портнихой. Она и готовила очень хорошо.

— Советская пропаганда слепила из Прасковьи Никитичны настоящую икону, ее преподносили как образец для подражания. Для таких людей во все времена существовали немалые привилегии.

— Судите сами. Депутат Верховного Совета СССР получал тогда сто рублей на расходы и право на бесплатный проезд. За мамой как за депутатом числились две комнаты в большой московской коммунальной квартире. До революции там жил врач вроде профессора Преображенского, а после 1917-го поселили 10 семей. Всего 42 человека. Один на всех туалет и умывальник — можете представить? Мамина племянница в то время жила в Москве. С мужем Героем Советского Союза и с маленьким ребенком они снимали какой-то клоповник. И мама выпросила для них угол. Позже я тоже поселилась с ними — считалось, что это лучше общежития. Вот такие были привилегии.

А после смерти мамы нас практически все бросили. Опекала только мамина подруга — Галина Евгеньевна Буркацкая. Я могу назвать ее своей второй мамой. Это была великая женщина, светлая ей память. Кавалер двух орденов Ленина, ордена Трудового Красного Знамени, дважды Герой Социалистического Труда, возглавляла колхоз в Черкасской области, входила в состав Президиума Верховного Совета СССР. Она-то и выхлопотала для меня двухкомнатную квартиру в Москве. Галину Евгеньевну дважды награждали орденом княгини Ольги. Она умерла в прошлом году в возрасте 90 лет.

Вспоминаю еще такой случай. Шли мы как-то с мамой в гостиницу «Москва» по улице Чернышевского. Она, кстати, любила много ходить. Был очень жаркий день, я устала, проголодалась. Стала маму просить: «Идем, покормишь меня». Мы зашли в столовую, где и пообедали. Еда оказалась обычной: гороховый суп, гуляш с гречневой кашей и компот цвета детского недомогания. Мама была одета в крепдешиновое платье, на груди две медали Героя Соцтруда, депутатский значок и лауреатский. Уборщица, когда ее увидела, обалдела. Ведь в их заведение депутаты, которых кормили в Кремле бесплатно, никогда не заходили. Выходит директриса, улыбается и просит маму оставить отзыв — понравился ли обед. Мама на меня кивнула: дескать, дочь у меня грамотей, вот пусть и пишет... Я вот смотрю на сегодняшних депутатов и думаю: какой же мама была светлой по сравнению с ними.

— Стало быть, ни к вашему поступлению в МГУ, ни к поискам престижной работы Прасковья Никитична отношения не имела?

— Что вы! Когда я поступила на филологический факультет МГУ, меня спрашивали, не дочь ли я Ангелиной. Я отвечала, что всего лишь однофамилица и выросла в тех местах, где Ангелиных много. Я должна была учиться хорошо, чтобы не говорили, будто мне делают поблажки. После университета нашла работу в «Союзпечати». Начинала с должности инструктора, дослужилась до первого заместителя директора. У меня в подчинении был коллектив из 2700 человек. «Союзпечать» отвечала за подписку на периодические издания во всем СССР. Я считаю, что получила очень хорошее образование, — ведь нам преподавали профессора, которые сами учились еще до революции.

Все, что я заработала себе на пенсию, — это сейчас мусор. Мы с мужем уже не работаем, живем в Подмосковье на даче, которая досталась от родственников. Мы ее утеплили и перезимовали здесь уже две зимы. Москва сейчас совсем другая стала, мы ее не любим.

— Как же случилось, что врачи не уследили за здоровьем знаменитой Паши Ангелиной?

— Мама очень тяжело работала. Никогда не высыпалась, не питалась нормально. Дважды перенесла болезнь Боткина на ногах. Я приехала из Москвы и заметила, как она похудела. Тетя Надя, мамина сестра, которая прошла во время войны фельдшерские курсы, тоже была обеспокоена. Вызвали врачей, и они сказали, что дела плохи и что надо везти маму в Москву. Донецкие врачи просто испугались ответственности. Мама очень удивилась тому, что мне дали постоянный пропуск в больницу, хотя по правилам больных разрешалось навещать лишь два раза в неделю. Для меня сделали исключение, потому что мама была безнадежной больной. В больнице у нас была такая игра — я называла ее дочкой, а она меня мамой. Через полгода она умерла. Хоронили ее в Старобешево.

В роду Ангелиных много долгожителей, а вот мама так рано ушла — в 46 лет. Но я считаю, она, несмотря ни на что, была счастливым человеком. И очень добрым... Она хорошо зарабатывала и помогала многим. Раз в два-три года ездила в санаторий и могла взять с собой половину бригады. В каждом ее поступке проявлялось материнское отношение, пусть даже к трактористам, которые были старше ее. Карманы ее комбинезона были всегда набиты конфетами. Едет за рулем «победы», увидит мальчишку, остановится, нос ему утрет, поцелует, угостит. У нее ум матери, а он не может быть мужским. Это к тому, что говорят: «мужик в юбке».

Она считала, что самое главное в жизни — это хлеб. Будет хлеб — будет жизнь. После смерти мамы ее бригада еще существовала вплоть до распада Советского Союза. Гагарин перед полетом в космос в одном из интервью как-то сказал: «Я ем хлеб, выращенный Пашей Ангелиной». Хотя мамы тогда уже не было в живых.

ВАЛЕРИЙ АНГЕЛИН: «У МАТЕРИ БЫЛ ЛИЧНЫЙ ПИСТОЛЕТ, НО ОНА ВРЯД ЛИ МОГЛА В ЧЕЛОВЕКА ВЫСТРЕЛИТЬ»

Прасковья Ангелина умела ладить с мужчинами — будь то партийные руководители, депутаты разных уровней, председатели колхозов, трактористы ее послевоенной бригады. По-другому работать просто бы не смогла. А дома ждали еще двое маленьких мужчин — сыновья Геннадий и Валерий. Быть детьми всемирно известной женщины — значит соответствовать ей во всем и жить с оглядкой. Однажды, выступая на Всесоюзном радио, Ангелина пообещала на всю страну, что каждый из четверых ее детей получит высшее образование. Почти так и случилось, и только Валерий, будучи когда-то студентом даже не одного, а двух вузов, высшего образования так и не получил. Он живет в крошечном доме на краю Старобешево, время от времени шабашит. Говорят, характер у него не простой. Интервью не дает никому принципиально, но для «Бульвара Гордона» сделал исключение, хоть и был немногословен.

— Дети известных людей зачастую еще много лет после их ухода из жизни греются в лучах родительской славы. Вам что-нибудь перепало от материнской популярности?

— Я всегда гордился мамой, но никогда этого не показывал и к ее славе не примазывался. Секретарем у мамы была учительница из нашей школы (позже ее назначили директором) — так она обо мне все рассказывала, матери даже в школу незачем было ходить. Да ничего плохого я в школе и не делал, не пил, не курил. Благодаря маме я немножко поездил по стране, встречался даже с Григорием Ивановичем Петровским, соратником Ленина. Он был заместителем директора Музея революции.

— Прасковья Никитична дала себе слово, что все ее дети получат высшее образование. Так и случилось: Геннадий — инженер-механик, Светлана — филолог, Сталина выучилась на доктора. И только у вас не сложилось...

— Да, учебу я до конца не довел. Успел поработать у матери учетчиком — ходил и считал, кто как норму выполнил. Но это было формальностью, потому что в бригаде существовало правило — все поровну делить. Потом учился в двух вузах — в Мелитопольском энергетическом и Днепропетровском сельскохозяйственном. Но в тот год, когда мать умерла, я разбился на мотоцикле и поломал спину. В 20 лет стал инвалидом первой группы. Имея до того первый разряд по футболу и волейболу, я не мог пройти и 50 метров — так болела спина. А на ноги поставил меня простой врач. После выздоровления я спалил все свои медицинские документы, чтобы ничего не напоминало мне об инвалидности.

— А что запомнилось вам из детства?

— Жили в простом доме старинной постройки, хотя мать любые хоромы могла выстроить. Мебель тоже была обыкновенная, зато богатая библиотека — много русской классики, «Тысяча и одна ночь», Мопассан... Мама читать любила, но времени у нее не было. Одевалась она очень просто, на работу носила комбинезон. Помню, бабушка пекла хлеб на всю бригаду. После войны печь топили саманом. У нас часто бывали гости — приезжали важные люди на обкомовских машинах, и мама угощала их чебуреками. Заезжал Хрущев, случались и иностранные делегации. Мама всегда принимала их у себя. Немцы по три рюмки выпьют и начинают «Катюшу» петь, хоть и говорили, что русского не знают. Мама с ними не пела, а вот ее сестры Надя и Леля очень красиво пели — так, что за душу брало.

— Прасковья Никитична баловала вас хоть иногда?

— Мать иногда приезжала из Москвы с подарками. Модель самолета как-то мне привезла и шариковую ручку — такая была диковина! Но в школе мне никто бы не разрешил этой ручкой писать, да и паста закончилась потом.

— Работа у Ангелиной была не женская, а характер?

— Она была очень добрым человеком. Случалось, обидит кого-то из детей, меня шлепнет, а потом сидит и плачет. После войны к нам люди приходили и на коленях просили у нее поесть. Она выносила и муку, и масло подсолнечное. В общении мать была легка. Мы с ней часто играли в шахматы, но проигрывать она не любила. Машину водила классно, но иногда и я ее возил, если просила, даже когда у меня по возрасту и прав-то водительских еще не было.

Грамотой она не блистала, но, сколько я помню, всегда выкраивала время, чтобы позаниматься с репетиторами. Начиная с нуля, прошла школьный курс за несколько лет. А вообще, школой ее была работа. Нами все время бабушка занималась и после ее смерти была с нами. Они с дедом у нас долгожители — дед до 87-ми прожил, бабушка год до 90-летия не дотянула. Мама их на вы называла, как было принято в греческих семьях.

— Сегодня хозяйка тракторной бригады могла бы быть весьма состоятельным человеком. А тогда? Вы жили лучше других?

— После войны года два мы, как и все, голодали, пока у матери не наладилось с бригадой. В очередях за продуктами стояли и за помощью, которая приходила из Америки, тоже. В 47-м мать получила первую Звезду Героя Соцтруда. Жизнь стала налаживаться, хоть и разруха была в стране. В бригаде у нее люди зарабатывали шикарно. К примеру, до денежной реформы в колхозе оклад был 400 рублей, а у нее прицепщик зарабатывал 1400. Трактористы и комбайнеры получали по 12 тонн чистого зерна. Не ячменя какого-то, а настоящего зерна. Отдыхали только по воскресеньям. В поле была у них своя столовая, выкопали «холодильник», свинина, говядина всегда свежая, чистота. Соорудили бассейн для дождевой воды, чтобы заливать ее в радиаторы — от простой воды те ржавели. Люди дома себе построили, многие мотоциклы имели, и до сих пор кое-кто на них ездит. Машину в бригаде мог взять каждый, и, если бы были проблемы, мать, конечно же, похлопотала бы.

Потом специально для трактористов мать заказала 20 автомобилей (это были первые «москвичи»), но после ее смерти они сюда так и не дошли.

— И что — врагов у нее не было?

— Завидовали многие. Родственники обижались, если не просила за них где-то наверху. А она просить не любила. После войны нашу семью милиция охраняла два года. У матери был личный пистолет, но она в человека вряд ли могла бы выстрелить. Люди ее уважали и знали в лицо. Однажды в Киеве объявилась какая-то женщина, которая представлялась Пашей Ангелиной и под ее именем хотела поселиться в гостиницу, но там сразу поняли, что она аферистка.

Мать еще рассказывала, как однажды возвращалась из области с совещания и на дорогу вышли четверо — грабители. Ей пришлось остановиться и выйти из кабины, а они ее узнали и сразу исчезли. Каждый депутат раз в два-три месяца вел прием людей. Прасковья Никитична записывала все просьбы и обязательно выполняла. В 38-м, насколько я знаю, из НКВД людей вытаскивала. Но нам она ничего об этом не рассказывала, да и мы не спрашивали. Кто знал, что мать так мало проживет? Думали, к старости все и расскажет.

Годы жизни: 1912 - 1959
Трудовые подвиги Прасковьи Ангелиной - основательницы движения женщин-механизаторов - не забыты до сих пор: ее имя даже вошло в Мировую биографическую энциклопедию.

Пашу Ангелину называли первой трактористкой. Это не совсем точно: трактористки, конечно, были и до нее. И все же она - первая. Первый организатор (в 1932 году) и бригадир первой в стране женской тракторной бригады. Первая женщина-механизатор, ставшая дважды Героем Соцтруда, симпатичная девушка, которая впервые в истории российской деревни занялась «не бабьим» делом. За ней последовали сотни тысяч других женщин.

Тяговое усилие у первых советских тракторов достигало 30-40 килограммов. Да еще копоть, гарь, грохот, тряска…

Паша Ангелина справа

«Про таких женщин говорят: мужик в юбке, - вспоминал племянник Паши Ангелиной Алексей. - У нее действительно был мужской характер. Ее прямо тянуло к тракторам! А ведь тогда в деревне это не очень-то приветствовалось. Те женщины, кто рискнул сесть на трактор, подвергались настоящим гонениям. Она это даже описала в своих воспоминаниях. К тому же Прасковья Никитична по национальности гречанка, а у них женщинам вообще запрещалось лезть в мужские дела. Отец и вся семья были категорически против, но, несмотря ни на что, она освоила эту чисто мужскую специальность и стала вначале механизатором, а затем и бригадиром первой в СССР женской тракторной бригады. В 1938 году на нее обратили внимание. Она попала «в струю». В результате она обратилась с призывом ко всем советским женщинам: «Сто тысяч подруг - на трактор!» И 200 тысяч женщин последовали ее примеру».

…Праздники в жизни Ангелиной случались нечасто. Прасковья Никитична одна воспитывала четверых ребятишек. С мужем рассталась, когда дети были совсем маленькими, - судя по всему, не от хорошей жизни. Сама она при любом случае подчеркивала, что общественная жизнь для нее превыше личной, - наверное, так и было.

Евгений Халдей

Муж Паши Ангелиной, отец троих ее детей, не умер в 1947 году от ранений, полученных еще на фронте, как заявил в своем интервью племянник легендарной трактористки, - просто она предала его забвению при жизни. Оставаясь в тени громкой славы своей жены, он ревновал Пашу так, что однажды поехал вслед за трактористками на ВДНХ в Москву, где устроил грандиозный скандал… Благодаря тому весу, какой имела депутат Ангелина, ее мужу прощалось все. Прасковья Никитична до последнего момента терпела его выходки, чтобы сохранить семью. Но домашняя ссора в 1947 году, когда в присутствии детей супруг выстрелил в потолок, переполнила чашу терпения. У старшей дочери эта сцена вызвала нервный срыв, после которого девушку пришлось лечить в Донецке.

Изгнанный муж обосновался в соседнем районе, завел вторую семью. Сама Ангелина замуж больше не выходила. Воспитывала троих своих детей и приемного сына Геннадия. Иногда горько шутила: «Кому я с таким «хвостом» нужна?»

«Тем не менее мужчины того времени эмансипированную тетю Пашу «приложением к трактору» не считали и ею интересовались, - пишет газета «Московский комсомолец в Донбассе». - Свою вторую большую любовь Прасковья Никитична встретила, когда ее женская тракторная бригада эвакуировалась вместе с техникой в Казахстан. Там до возвращения на родину (в 1943 году женщины вернулись в Донбасс) они выращивали хлеб для фронта. И там в нее влюбился первый секретарь Терекинского райкома партии Петр Иванович Симонов. У Симонова была жена, но она сильно болела. Его ухаживания Паша пресекла на корню, отрезав: «При живой твоей жене блудить не буду!»

Евгений Халдей

Уже после разрыва со своим мужем Паша позволила своему воздыхателю писать ей в Донбасс. И только после смерти супруги в 1957 году (незадолго до смерти самой П. Ангелиной) ее жених приехал из Казахстана в Донецк. Но в Старобешево он так и не побывал». Ангелина велела людям из своей бригады встретить жениха в донецком аэропорту и сказать ему, что она уехала на очередной пленум ЦК в Москву. Тем сватовство и закончилось…

С сестрой Надеждой

К огромной нагрузке на работе эта женщина добавляла бесконечные общественные дела, школу экстерном, учебу в сельхозакадемии…

…О плохом самочувствии Прасковья Никитична никому не говорила. Лишь чаще прикладывала ладонь к правому боку: печень… Близкие заметили и забеспокоились. В конце концов пришлось лечь на обследование - сначала в Донецке, потом в Москве.

«У нее был цирроз печени, что при такой работе неудивительно, - уточняет племянник. - Сказалось постоянное присутствие в организме горюче-смазочных материалов. Раньше ведь горючее через шланг засасывали. Умерла она очень быстро, в течение нескольких месяцев, и буквально до последнего работала. Приехала на сессию Верховного Совета, плохо себя почувствовала, обратилась к врачам».

До последнего момента Прасковья Никитична верила в то, что операция ей поможет. Однако таких чудес советская медицина образца 1959 года не творила…

Попрощавшись с товарищами по работе, Паша отдала несколько распоряжений, которые должны были быть исполнены к ее приезду - после лечения в Москве. Потом отозвала одного из них в сторону и со слезами на глазах велела, «если что», хоронить ее на родине. Врач честно предупредил товарищей по работе, что операция даст Прасковье Никитичне один шанс из ста…

«Я приходила к маме каждый день, а она беспокоилась: пятый курс, как не вовремя! Она все понимала, - вспоминала дочь Ангелиной Светлана. - Но даже в свои последние дни думала о нас, о наших проблемах. К ней в палату заходили больные, и для всех она находила слова надежды. И сама верила в чудо. Эта вера передалась даже докторам - решили оперировать: а вдруг?..

Мария Демченко, Л.Д. Муравин, Паша Ангелина.

На операцию ее провожал Иван Дмитриевич Папанин, он тогда тоже лежал в той больнице. Маму знал с довоенных лет, поражался ее мужеству. Это были люди одного поколения, одинакового взгляда на жизнь. Без лишних слов понимали друг друга.

Не стало мамы на рассвете 21 января 1959 года. Мы хоронили ее в том костюме, который она сшила для съезда. И в тех же туфельках…»

Паша Ангелина ушла из жизни сорокашестилетней, за несколько дней до открытия XXI съезда партии, делегатом которого, как и трех предыдущих, она была избрана.

Сергей Федорович Чернышов, бывший первый секретарь райкома партии Старобешевского района и бывший муж знаменитой трактористки, приезжал проститься с ней, но дети не подпустили его к матери… Только спустя какое-то время они простили отца.

Памятник трактор Паши Ангелиной

В ту ночь, когда умерла депутат Ангелина, на свет у ее приемного сына Геннадия появилась дочь, которую в честь героической бабушки нарекли Прасковьей.

Текст Е. Н. Обойминой и О. В. Татьковой

А вместо сердца - пламенный мотор

60 лет назад знаменитая
Паша Ангелина, создавшая первую в ССCР женскую тракторную бригаду, получила Звезду Героя Социалистического труда

Она сама, как тогда говорили, оседлала «железного коня» и позвала за собой других молодых девчонок. 200 тысяч женщин по всей стране сели по ее примеру на трактор. Советская пропаганда не жалела красок, расписывая это как образец того равноправия, за которое безуспешно боролись товарищи-женщины в мире капитала.

То была первая «Золотая Звезда» Паши Ангелиной. Вторую ей вручили через 11 лет - в кремлевской больнице незадолго до смерти. Это была уже совсем другая женщина - измученная болезнью, с грустью в глазах. Прасковья Никитична ушла из жизни в 46 лет от цирроза печени. Ни свежий воздух колхозных полей, ни природное крестьянское здоровье, ни кремлевские врачи, согласно высокому депутатскому статусу, - ничего не помогло.

Злые языки судачили, будто, работая с мужчинами (после войны Ангелина руководила исключительно мужской бригадой), она и выпивала с ними на равных. На самом деле, цирроз печени - профессиональная болезнь трактористов тех лет: им с утра до вечера приходилось дышать парами горючего. Ее дети уверены, что Ангелина прожила бы вдвое дольше, если бы не изнурительная работа с превышением собственных рекордов и постоянная усталость. И стоит сейчас перед входом в ее мемориальный музей трактор, на котором эта женщина совершала свои трудовые подвиги, - памятником коммунистической эпохи, которая обещала светлое будущее и не щадила людские жизни в настоящем...

Жизнь Ангелиной прошла по маршруту Старобешево - Москва - Старобешево: от колхозного поля до Зала заседаний Верховного Совета СССР и обратно. Личная жизнь орденоносицы всегда была на виду, ей завидовали, о ней распускали нелепые слухи. Опасаясь злых языков, Прасковья Никитична всюду ездила со старшей дочерью Светланой.

Дочь прославленной трактористки Паши Ангелиной Светлана: «О маме говорили, что она любовница Сталина, алкоголичка и у нас не дом, а бордель»

«МАМА ДАЖЕ ДОМА НОСИЛА КРЕПДЕШИНОВЫЕ ПЛАТЬЯ»

- Светлана Сергеевна, вы часто сопровождали маму Прасковью Никитичну в ее поездках. Вы замечали - она нравилась мужчинам?

Красавицей маму не назовешь, но природа наделила ее обаянием. Она улыбалась со страниц советских газет и журналов, как настоящая кинозвезда. Кстати, в женском облике с известной скульптуры «Рабочий и колхозница» есть и мамины черты - она ведь дружила с Верой Мухиной. Мама была очень женственной.

- Надо же, а по советским учебникам истории она представляется эдаким, извините, мужиком в юбке. Ведь на портретах Прасковья Никитична всегда в рабочем комбинезоне или в строгом костюме с орденами и медалями. Она заботилась о своей внешности?

Я никогда не видела маму в ночной рубашке, она вставала с постели и сразу одевалась. Халаты не признавала и даже дома носила крепдешиновые платья. Пользовалась помадой, на заседания надевала кольцо с изумрудом и обручальное. Мыла голову каждый день, хоть спать ложилась за полночь, а в пять утра уже уезжала на работу.

Я на всю жизнь запомнила такую историю. Приезжая в Москву на сессию Верховного Совета СССР, мама останавливалась в гостинице «Москва», где в парикмахерской депутатов обслуживали вне очереди. Решила сделать маникюр, но очередь заняла, как все. И вот я слышу, одна женщина шепчет маникюрше: «Там в очереди, кажется, Паша Ангелина сидит». Маникюрша удивилась: «Ей ведь положено без всякой очереди!». Потом мама за столик села, а маникюрша ей говорит: «Представляете, там, в очереди, сама Паша Ангелина ждет». Я не выдержала и сквозь смех сказала: «Прасковья Ангелина уже перед вами». Маникюрша не могла поверить: «Надо же, у вас такая изумительно нежная кожа, никогда бы не подумала, что вы механизатор!».

Мама была очень целомудренным человеком. Я только с возрастом начала понимать, почему и на сессии Верховного Совета, и на курорт она старалась ездить не одна - поначалу брала с собой племянницу, потом меня. Мама снимала номер на двоих, и там я дожидалась ее с долгих заседаний. Это был очень мудрый шаг. Кто станет приставать к женщине, с которой всегда рядом взрослый ребенок? А после заседаний мы всюду ходили вместе. Так что с 10 лет я уже посещала Третьяковскую галерею, музей Пушкина, Большой театр. Это мне очень многое дало на всю жизнь. На вступительных экзаменах в МГУ никто не верил, что я выросла в селе. Я жила в гостинице с мамой даже тогда, когда стала уже студенткой.

- Но слухов все же избежать не удалось?

Да, было очень много грязи. Говорили, что она любовница Сталина, приписывали связь и с другими известными людьми. Болтали даже, будто она алкоголичка, - на глазах у соседей мама выпивала стакан воды, а кому-то казалось - водки. Эти грязные слухи живут и до сих пор. Я еще никому не рассказывала об одном ужасном случае. К нам вдруг явилась команда медиков. Врач что-то сказал маме, и я увидела, как она изменилась в лице. Оказалось, они пришли, чтобы у всей семьи, даже у детей, взять анализ крови на сифилис. Я поняла: происходит что-то страшное.

Мама стала звонить секретарю райкома партии, но это не дало никаких результатов. Ей сказали: «Сдать кровь - в твоих же интересах». Кто-то из односельчан написал анонимку о том, что у нас не дом, а бордель, каждый вечер мужчины, пьянки. Тогда ведь анонимкам была зеленая улица. Потом перед мамой очень сильно извинялись, но я никогда не забуду ее лицо в тот момент. Все это человеческая зависть, она маму преследовала и погубила. Повзрослев, я поняла, что в ее окружении много было завистников, которым нельзя было доверять. Я могла бы назвать имена этих людей, но зачем? Бог им судья.

- У Прасковьи Никитичны была прямая телефонная связь со Сталиным. Этой чести были удостоены считанные люди - Стаханов, Чкалов, Папанин... Неужели она не могла снять трубку и пожаловаться ему?

Мама никогда не звонила Сталину. Мне кажется, принадлежность к высшим кругам тяготила ее. Мама не скрывала того, что ей очень тяжело присутствовать на заседаниях. Она человек другого склада. Была всегда очень острожной, предупреждала, что в номере гостиницы «Москва», в котором мы с ней останавливались, ничего нельзя говорить, потому что здесь даже стены имеют уши. Когда я задавала ей какие-то серьезные вопросы, отвечала: «Подрастешь - разберешься сама». Во время Всемирного фестиваля молодежи меня пригласили принять участие в научной конференции, но мама не разрешила: «Нечего тебе с иностранцами общаться». Я очень тогда огорчилась.

- А в чем, кроме прямого телефона, выражалась благосклонность Сталина к знаменитой трактористке?

- Да ни в чем. Даже репрессии коснулись нашей семьи. Брат мамы, дядя Костя, был председателем колхоза. Он сажал зерновые тогда, когда считал нужным, а председатель райисполкома вмешивался в график посевной. Дядя Костя взял да и послал того матом. Его арестовали и продержали в тюрьме несколько месяцев. Били так, что на теле никаких следов не осталось, но легкие были отбиты. Дядя Костя - военный моряк, пережил блокаду, был невероятно здоровым человеком. Но этих издевательств не выдержал. Когда мама привезла его в Москву на консультацию, профессор сказал, что жить ему осталось три месяца.

Во времена репрессий мама пыталась защищать греков, но что она могла сделать? Кстати, когда я сказала кому-то по молодости, что Паша Ангелина - гречанка, меня засмеяли: «Ты что, она русская героиня!».

«ПЬЯНЫЙ ОТЕЦ ВЫСТРЕЛИЛ В МАМУ, НО ПРОМАХНУЛСЯ»

- Официальная биография Прасковьи Ангелиной утверждает, что ее муж, а ваш отец, Сергей Чернышев, умер от ранений вскоре после войны. Но ведь было все не так. Кому понадобилась эта ложь?

Мама вычеркнула отца из своей жизни и дала себе слово, что поднимет четверых детей сама. А я говорила всем, что мой отец умер. Он сильно пил, и это разрушило их брак. Думаю, мама его любила, даже когда они расстались. Мама выходила замуж уже с ребенком на руках - она усыновила своего племянника Геннадия, которого собственная мать после смерти дяди Вани (это мамин брат) выбросила на улицу.

Отца прислали в Донбасс по партийной разнарядке из Курска. Когда родители познакомились, он работал вторым секретарем Старобешевского райкома партии, был очень способным человеком, лидером по натуре, хорошо говорил, рисовал, писал стихи. Если бы не мама, он наверняка сделал бы большую карьеру. Но двум лидерам, как двум медведям в одной берлоге, ужиться трудно. По должности отец был хозяином района, но для всех оставался прежде всего мужем Прасковьи Ангелиной. У мамы на груди уже в 22 года появился орден Ленина. Письма ей шли со всего мира, на конвертах даже адрес писали не всегда - просто «СССР, Паше Ангелиной», и все.

В 24 мама стала уже депутатом Верховного Совета. Она выдержала испытание славой, но заплатила за это очень дорогую цену. Личной жизни у нее, по сути, не было. Зимой заседания, сессии, постоянные разъезды - Москва, Киев, Сталино... Летом в поле до темноты. К тому же мама еще и училась - в Тимирязевской сельскохозяйственной академии, и мой младший брат Валерий родился в Москве. Закончить академию помешала война. Мама с тракторной бригадой эвакуировалась в Казахстан (туда же забрали и всю технику, которую везли двумя составами), а отец был призван на фронт.

Во время эвакуации маму «потеряли» в Министерстве сельского хозяйства, но когда ее бригада стала давать большие урожаи хлеба стране, пришла благодарственная телеграмма от Сталина. В 42-м Калинин вызвал ее на сессию Верховного Совета, и мама, беременная еще одним ребенком, на сносях, с отекшими ногами, уехала в Москву. На обратном пути, под Саратовом, поезд, в котором она возвращалась, попал под бомбежку, и целыми остались только последние вагоны. Там, под бомбежкой, мама родила. Но ничего этого мы не знали и, честно говоря, думали, что она уже не вернется. Ее не было несколько месяцев, а потом приехала все же с худющей девочкой - кожа да кости. Кроха все время кричала, часто болела. Дитя войны - что тут скажешь. Мама решила назвать ее Сталиной, в честь Сталина и победы под Сталинградом.

Отец воевал, и мы считали его героем, писали письма ему на фронт. После войны он не сразу приехал домой - остался служить в Германии комендантом военного городка. Вернулся законченным алкоголиком, но вся грудь была в орденах. Его добила война. Следом за ним к нам приехала женщина с ребенком, как оказалось, его фронтовая жена. Мама отнеслась к ней с пониманием и приняла хорошо, но с тех пор мы об этих людях ничего не слышали.

Однажды в ответ на упреки пьяный отец выстрелил в маму. Я успела броситься ей на шею, она отклонилась - промах! У нас в стене еще долго оставалась пуля. Я от стресса потеряла сознание, потом началась жуткая депрессия, меня долго лечили. На следующее утро после этого случая семейная жизнь родителей закончилась. Папа уехал в Волновахский район, женился на учительнице, родилась девочка - Светлана Чернышева. Мы могли бы быть полными тезками, если бы мама не поменяла нам всем фамилию с Чернышевых на Ангелиных.

Мы со Светланой переписывались, а потом потерялись. После развода отец приезжал к нам всего два раза - в последний раз на похороны мамы, а до того - уже совсем больной, и она, сама уже нездоровая, отправила его в санаторий. Отец одно время не пил, но все же не удержался. Учительница, жена его, очень приличная женщина, терпела какое-то время, да и выгнала его. Свою жизнь он закончил как бомж.

- Неужели к Прасковье Никитичне больше никто не сватался?

- Было. С этим человеком она познакомилась в Казахстане - Павел Иванович Симонов. Очень красивый мужчина, вдовец, секретарь Уральского обкома партии. Я его и в Москве видела, и к нам в Старобешево он приезжал. Меня тогда удивило, что мама встретила его, вместе пообедали, а потом она вдруг придумала, что у нее какое-то важное дело, и уехала к сестре в соседний район. Дома остались бабушка с дедом и мы, дети. Он жил у нас несколько дней. Ему, конечно, было обидно, что мама так с ним поступила. Помню, Павел Иванович грубо одернул кого-то из детей, и это слышала бабушка. Она пожаловалась маме, когда та приехала...

В общем, гость уехал ни с чем, хоть и был очень мамой увлечен. Она не вышла замуж из-за нас. Я думаю, если бы у мамы был муж, она бы жалела себя и не работала до самоистязания.

«ЗА МАМОЙ КАК ЗА ДЕПУТАТОМ ЧИСЛИЛОСЬ ДВЕ КОМНАТЫ В КОММУНАЛЬНОЙ КВАРТИРЕ»

- После возвращения из Казахстана бригада Ангелиной состояла только из мужчин. Трудно ей было справляться с ними?

- Может, кому-то в это и трудно поверить - мама никогда не употребляла крепких слов. Но ее авторитет был непререкаемым! Она возглавила бригаду еще девчонкой, но с первых дней ее называли «тетя Паша». Дедушка наш, между прочим, малограмотный человек, тоже никогда не матерился в доме. Я ни разу не слышала, чтобы он на бабушку голос повысил. И мама ни разу меня не стукнула. С мальчишками, правда, была строга. Они ведь росли без мужской руки. Я вела с ней педагогические споры, защищала братьев.

Она умела слушать и мало говорила. Может, после работы у нее и сил разговаривать не было. Вечерами вязала носки и варежки, шила для нас школьную форму. Я думаю, мама могла бы быть классной портнихой. Она и готовила очень хорошо.

- Советская пропаганда слепила из Прасковьи Никитичны настоящую икону, ее преподносили как образец для подражания. Для таких людей во все времена существовали немалые привилегии.

Судите сами. Депутат Верховного Совета СССР получал тогда сто рублей на расходы и право на бесплатный проезд. За мамой как за депутатом числились две комнаты в большой московской коммунальной квартире. До революции там жил врач вроде профессора Преображенского, а после 1917-го поселили 10 семей. Всего 42 человека. Один на всех туалет и умывальник - можете представить? Мамина племянница в то время жила в Москве. С мужем Героем Советского Союза и с маленьким ребенком они снимали какой-то клоповник. И мама выпросила для них угол. Позже я тоже поселилась с ними - считалось, что это лучше общежития. Вот такие были привилегии.

А после смерти мамы нас практически все бросили. Опекала только мамина подруга - Галина Евгеньевна Буркацкая. Я могу назвать ее своей второй мамой. Это была великая женщина, светлая ей память. Кавалер двух орденов Ленина, ордена Трудового Красного Знамени, дважды Герой Социалистического Труда, возглавляла колхоз в Черкасской области, входила в состав Президиума Верховного Совета СССР. Она-то и выхлопотала для меня двухкомнатную квартиру в Москве. Галину Евгеньевну дважды награждали орденом княгини Ольги. Она умерла в прошлом году в возрасте 90 лет.

Вспоминаю еще такой случай. Шли мы как-то с мамой в гостиницу «Москва» по улице Чернышевского. Она, кстати, любила много ходить. Был очень жаркий день, я устала, проголодалась. Стала маму просить: «Идем, покормишь меня». Мы зашли в столовую, где и пообедали. Еда оказалась обычной: гороховый суп, гуляш с гречневой кашей и компот цвета детского недомогания. Мама была одета в крепдешиновое платье, на груди две медали Героя Соцтруда, депутатский значок и лауреатский. Уборщица, когда ее увидела, обалдела. Ведь в их заведение депутаты, которых кормили в Кремле бесплатно, никогда не заходили. Выходит директриса, улыбается и просит маму оставить отзыв - понравился ли обед. Мама на меня кивнула: дескать, дочь у меня грамотей, вот пусть и пишет... Я вот смотрю на сегодняшних депутатов и думаю: какой же мама была светлой по сравнению с ними.

- Стало быть, ни к вашему поступлению в МГУ, ни к поискам престижной работы Прасковья Никитична отношения не имела?

- Что вы! Когда я поступила на филологический факультет МГУ, меня спрашивали, не дочь ли я Ангелиной. Я отвечала, что всего лишь однофамилица и выросла в тех местах, где Ангелиных много. Я должна была учиться хорошо, чтобы не говорили, будто мне делают поблажки. После университета нашла работу в «Союзпечати». Начинала с должности инструктора, дослужилась до первого заместителя директора. У меня в подчинении был коллектив из 2700 человек. «Союзпечать» отвечала за подписку на периодические издания во всем СССР. Я считаю, что получила очень хорошее образование, - ведь нам преподавали профессора, которые сами учились еще до революции.

Все, что я заработала себе на пенсию, - это сейчас мусор. Мы с мужем уже не работаем, живем в Подмосковье на даче, которая досталась от родственников. Мы ее утеплили и перезимовали здесь уже две зимы. Москва сейчас совсем другая стала, мы ее не любим.

- Как же случилось, что врачи не уследили за здоровьем знаменитой Паши Ангелиной?

Мама очень тяжело работала. Никогда не высыпалась, не питалась нормально. Дважды перенесла болезнь Боткина на ногах. Я приехала из Москвы и заметила, как она похудела. Тетя Надя, мамина сестра, которая прошла во время войны фельдшерские курсы, тоже была обеспокоена. Вызвали врачей, и они сказали, что дела плохи и что надо везти маму в Москву. Донецкие врачи просто испугались ответственности. Мама очень удивилась тому, что мне дали постоянный пропуск в больницу, хотя по правилам больных разрешалось навещать лишь два раза в неделю. Для меня сделали исключение, потому что мама была безнадежной больной. В больнице у нас была такая игра - я называла ее дочкой, а она меня мамой. Через полгода она умерла. Хоронили ее в Старобешево.

В роду Ангелиных много долгожителей, а вот мама так рано ушла - в 46 лет. Но я считаю, она, несмотря ни на что, была счастливым человеком. И очень добрым... Она хорошо зарабатывала и помогала многим. Раз в два-три года ездила в санаторий и могла взять с собой половину бригады. В каждом ее поступке проявлялось материнское отношение, пусть даже к трактористам, которые были старше ее. Карманы ее комбинезона были всегда набиты конфетами. Едет за рулем «победы», увидит мальчишку, остановится, нос ему утрет, поцелует, угостит. У нее ум матери, а он не может быть мужским. Это к тому, что говорят: «мужик в юбке».

Она считала, что самое главное в жизни - это хлеб. Будет хлеб - будет жизнь. После смерти мамы ее бригада еще существовала вплоть до распада Советского Союза. Гагарин перед полетом в космос в одном из интервью как-то сказал: «Я ем хлеб, выращенный Пашей Ангелиной». Хотя мамы тогда уже не было в живых.

ВАЛЕРИЙ АНГЕЛИН: «У МАТЕРИ БЫЛ ЛИЧНЫЙ ПИСТОЛЕТ, НО ОНА ВРЯД ЛИ МОГЛА В ЧЕЛОВЕКА ВЫСТРЕЛИТЬ»

Прасковья Ангелина умела ладить с мужчинами - будь то партийные руководители, депутаты разных уровней, председатели колхозов, трактористы ее послевоенной бригады. По-другому работать просто бы не смогла. А дома ждали еще двое маленьких мужчин - сыновья Геннадий и Валерий. Быть детьми всемирно известной женщины - значит соответствовать ей во всем и жить с оглядкой. Однажды, выступая на Всесоюзном радио, Ангелина пообещала на всю страну, что каждый из четверых ее детей получит высшее образование. Почти так и случилось, и только Валерий, будучи когда-то студентом даже не одного, а двух вузов, высшего образования так и не получил. Он живет в крошечном доме на краю Старобешево, время от времени шабашит. Говорят, характер у него не простой. Интервью не дает никому принципиально, но для «Бульвара Гордона» сделал исключение, хоть и был немногословен.

- Дети известных людей зачастую еще много лет после их ухода из жизни греются в лучах родительской славы. Вам что-нибудь перепало от материнской популярности?

- Я всегда гордился мамой, но никогда этого не показывал и к ее славе не примазывался. Секретарем у мамы была учительница из нашей школы (позже ее назначили директором) - так она обо мне все рассказывала, матери даже в школу незачем было ходить. Да ничего плохого я в школе и не делал, не пил, не курил. Благодаря маме я немножко поездил по стране, встречался даже с Григорием Ивановичем Петровским, соратником Ленина. Он был заместителем директора Музея революции.

- Прасковья Никитична дала себе слово, что все ее дети получат высшее образование. Так и случилось: Геннадий - инженер-механик, Светлана - филолог, Сталина выучилась на доктора. И только у вас не сложилось...

- Да, учебу я до конца не довел. Успел поработать у матери учетчиком - ходил и считал, кто как норму выполнил. Но это было формальностью, потому что в бригаде существовало правило - все поровну делить. Потом учился в двух вузах - в Мелитопольском энергетическом и Днепропетровском сельскохозяйственном. Но в тот год, когда мать умерла, я разбился на мотоцикле и поломал спину. В 20 лет стал инвалидом первой группы. Имея до того первый разряд по футболу и волейболу, я не мог пройти и 50 метров - так болела спина. А на ноги поставил меня простой врач. После выздоровления я спалил все свои медицинские документы, чтобы ничего не напоминало мне об инвалидности.

- А что запомнилось вам из детства?

Жили в простом доме старинной постройки, хотя мать любые хоромы могла выстроить. Мебель тоже была обыкновенная, зато богатая библиотека - много русской классики, «Тысяча и одна ночь», Мопассан... Мама читать любила, но времени у нее не было. Одевалась она очень просто, на работу носила комбинезон. Помню, бабушка пекла хлеб на всю бригаду. После войны печь топили саманом. У нас часто бывали гости - приезжали важные люди на обкомовских машинах, и мама угощала их чебуреками. Заезжал Хрущев, случались и иностранные делегации. Мама всегда принимала их у себя. Немцы по три рюмки выпьют и начинают «Катюшу» петь, хоть и говорили, что русского не знают. Мама с ними не пела, а вот ее сестры Надя и Леля очень красиво пели - так, что за душу брало.

- Прасковья Никитична баловала вас хоть иногда?

- Мать иногда приезжала из Москвы с подарками. Модель самолета как-то мне привезла и шариковую ручку - такая была диковина! Но в школе мне никто бы не разрешил этой ручкой писать, да и паста закончилась потом.

- Работа у Ангелиной была не женская, а характер?

Она была очень добрым человеком. Случалось, обидит кого-то из детей, меня шлепнет, а потом сидит и плачет. После войны к нам люди приходили и на коленях просили у нее поесть. Она выносила и муку, и масло подсолнечное. В общении мать была легка. Мы с ней часто играли в шахматы, но проигрывать она не любила. Машину водила классно, но иногда и я ее возил, если просила, даже когда у меня по возрасту и прав-то водительских еще не было.

Грамотой она не блистала, но, сколько я помню, всегда выкраивала время, чтобы позаниматься с репетиторами. Начиная с нуля, прошла школьный курс за несколько лет. А вообще, школой ее была работа. Нами все время бабушка занималась и после ее смерти была с нами. Они с дедом у нас долгожители - дед до 87-ми прожил, бабушка год до 90-летия не дотянула. Мама их на вы называла, как было принято в греческих семьях.

- Сегодня хозяйка тракторной бригады могла бы быть весьма состоятельным человеком. А тогда? Вы жили лучше других?

- После войны года два мы, как и все, голодали, пока у матери не наладилось с бригадой. В очередях за продуктами стояли и за помощью, которая приходила из Америки, тоже. В 47-м мать получила первую Звезду Героя Соцтруда. Жизнь стала налаживаться, хоть и разруха была в стране. В бригаде у нее люди зарабатывали шикарно. К примеру, до денежной реформы в колхозе оклад был 400 рублей, а у нее прицепщик зарабатывал 1400. Трактористы и комбайнеры получали по 12 тонн чистого зерна. Не ячменя какого-то, а настоящего зерна. Отдыхали только по воскресеньям. В поле была у них своя столовая, выкопали «холодильник», свинина, говядина всегда свежая, чистота. Соорудили бассейн для дождевой воды, чтобы заливать ее в радиаторы - от простой воды те ржавели. Люди дома себе построили, многие мотоциклы имели, и до сих пор кое-кто на них ездит. Машину в бригаде мог взять каждый, и, если бы были проблемы, мать, конечно же, похлопотала бы.

Потом специально для трактористов мать заказала 20 автомобилей (это были первые «москвичи»), но после ее смерти они сюда так и не дошли.

- И что - врагов у нее не было?

Завидовали многие. Родственники обижались, если не просила за них где-то наверху. А она просить не любила. После войны нашу семью милиция охраняла два года. У матери был личный пистолет, но она в человека вряд ли могла бы выстрелить. Люди ее уважали и знали в лицо. Однажды в Киеве объявилась какая-то женщина, которая представлялась Пашей Ангелиной и под ее именем хотела поселиться в гостиницу, но там сразу поняли, что она аферистка.

Мать еще рассказывала, как однажды возвращалась из области с совещания и на дорогу вышли четверо - грабители. Ей пришлось остановиться и выйти из кабины, а они ее узнали и сразу исчезли. Каждый депутат раз в два-три месяца вел прием людей. Прасковья Никитична записывала все просьбы и обязательно выполняла. В 38-м, насколько я знаю, из НКВД людей вытаскивала. Но нам она ничего об этом не рассказывала, да и мы не спрашивали. Кто знал, что мать так мало проживет? Думали, к старости все и расскажет.
Татьяна Орел

Сейчас мало кто помнит легендарную трактористку Пашу Ангелину. А в сталинские времена ее имя гремело на всю страну так же, как легендарные фамилии Чкалова, Стаханова, Папанина. Но и тогда трудно было представить себе, что передовик производства, стахановка, «мужик в юбке» – нормальная, обычная женщина. Притом не очень счастливая и не очень здоровая.

Советская пропаганда всегда искала тех, на кого могла бы равняться молодежь. Тех, кто попадал в поле зрения «пиарщиков» сталинского режима, делали передовиками, героями труда, кумирами. Только машина рекламы сталинского строя не щадила и своих героев, ставших винтиками в ее жестком механизме. Именно так все и вышло с легендарной трактористкой Пашей Ангелиной.

Юная бунтарка

Первый шаг на своем пути к «званию» примера для молодежи всей страны Прасковья Никитична Ангелина сделала самостоятельно. Это стоит отметить особо, ибо были те, кого выбирали искусственным путем и буквально заставляли совершать разные трудовые подвиги. А Паша с детских лет искренне интересовалась техникой и разнообразными механизмами.

К концу 20-х годов прошлого века мода на утонченных красавиц эпохи модерна умерла окончательно. Теперь со страниц периодических изданий широко улыбались плотные, полноногие, широкобедрые крестьянки. Неудивительно – после уничтожения крестьянства в годы раскулачивания руководство спохватилось. Стало ясно: нужно как-то поднимать хозяйство. И делать это должны молодые, сильные и здоровые. Тип мощной труженицы села вошел в моду: вспомним хотя бы мускулистую героиню знаменитой композиции Веры Мухиной «Рабочий и колхозница».

Правда, по одному параметру Паша в герои труда не подходила: по национальности она была гречанкой. Она росла в христианской, очень патриархальной семье. Женщины в их роду издревле занимались домашним трудом и детьми. Именно поэтому интерес Паши к чудо-машине трактору привел ее отца и братьев в ужас. Но Прасковья с детства считалась эдаким «мальчиком в юбке». И семье пришлось смириться: в 1929 году 16-летняя Паша Ангелина с успехом окончила курсы трактористов и стала работать на полях родной Донецкой области.

Советские журналисты не могли не заметить крепкую, миловидную, улыбчивую трактористку. Принадлежность к национальному меньшинству ей простили. И началось…
Широко пропагандируемое общественное движение именовалось «Сто тысяч подруг – на трактор!». В 1933 году Ангелина возглавила первую женскую тракторную бригаду. С полос советских газет не сходило ее скуластое улыбающееся лицо, ставшее, выражаясь по-современному, символом советского феминизма.
Примеру обаятельной Паши последовали не сто, а двести тысяч женщин СССР!

Так она и запомнилась современникам: здоровая, симпатичная, улыбающаяся, оседлавшая своего железного коня. Хотелось спросить: была ли Ангелина живым человеком, были ли у нее чувства? Чувства были. И много радости они ей не принесли.

Мать, жена и ударница

Все, кто имел дело с Пашей, вспоминали ее как доброго, отзывчивого человека, всегда готового прийти на помощь.
А помочь она была в силах: в конце на ее голову посыпались все возможные и невозможные блага. Должность депутата Верховного Совета, высшее образование, которое ей дали получить заочно и без всяких проблем, премии, правительственные награды…

Но в том-то и дело, что легендарная трактористка не могла перестать работать, не могла стать чем-то вроде свадебного генерала при правительстве страны. С заседаний в столице, где ее частенько сажали рядом со Сталиным, Паша неслась на родные поля и отбывала свою трудовую вахту с утра до ночи. Односельчане поражались ее энергии, знанию техники и… интересу к литературе. Ангелина хотела соответствовать званию высокообразованной труженицы села. Из Москвы на ее адрес в родном селе Старобешеве без конца шли посылки с книгами, заказанными заслуженной трактористкой.

Какой была личная жизнь Паши Ангелиной? Трудно даже себе представить, но эта «женщина из железа» была замужем – к сожалению, неудачно. Воспитывала четверых детей: трех своих и племянника, которого она без колебаний приняла в семью, когда от мальчика отказалась мать.

Супругом ее стал Сергей Чернышев – партийный деятель. О нем отзывались как о человеке способном, но болезненно самолюбивом. Еще до войны он закатывал жене страшные сцены, когда приходили приглашения на правительственные приемы. Ведь в них было написано: «Прасковья Никитична Ангелина с супругом». Он чувствовал себя каким-то малозначимым «прицепом» к легендарной Паше. И это ранило его мужское самолюбие.

Старшие дети, Светлана и Валерий, родились еще до войны. Младшая дочь, названная в честь вождя Сталиной, появилась на свет в 1942 году. История ее рождения ярко характеризует нравы эпохи, герои которой становились ее же жертвами. Когда Ангелина была на девятом месяце беременности, ее вызвали в столицу на сессию Верховного Совета. И она поехала, побоявшись ослушаться. А на обратном пути в поезде родила младшую дочь. Потом поезд разбомбили – Ангелина с грудным младенцем добиралась до дома несколько месяцев. Сестра сказала Паше:
- Надо назвать ребенка Сталиной.
- Назови хоть горшком, – ответила измученная страшной дорогой Паша.
Девочку в семье звали Сталочкой.
В войну Паша Ангелина поднимала целину на полях Казахстана. Работала с утра до ночи, спала по четыре часа в сутки. Надо было успевать ставить трудовые рекорды. Дело в том, что о своих подвигах ударница часто узнавала из прессы. Она понимала: так власть посылала ей сигналы к действию. Цифрам, обозначенным в журналистских материалах, нужно было соответствовать.

Жертва времени

Муж вернулся с живым – после войны семья собралась в родной Донецкой области. Но Сергей не перестал ревновать жену к ее славе. Орал на нее:
- Я с войны вернулся, а ты в четыре часа встаешь на работу!

Кроме того, на фронте он пристрастился к спиртному. Отношения между супругами становились все хуже и хуже. Наконец дело дошло до того, что в пьяном угаре Чернышев попытался застрелить жену. Но промахнулся – пулю потом долго не могли вынуть из стены дома…
Паша, как настоящая деревенская женщина, терпела долго и прощала супругу многое. Например, любовницу, которую он завел на фронте. Даже материально поддерживала ее и ребенка, которого та родила от Чернышева!

Но эту злую пьяную выходку Паша супругу не простила: выгнала его из дома, отказалась от алиментов и сменила детям фамилию. Все они стали Ангелиными. Чернышев позже умер от алкоголизма.
После войны, когда пропагандистская кампания закончилась, Ангелиной стали предлагать высокие чиновничьи должности. Она мудро отказывалась:
- Держаться надо за землю. Трактор низенький, ниже не упадешь.

Ее дочь Светлана говорила, что мать прекрасно знала цену времени, в котором жила. Она во все поездки брала с собой кого-то из детей. И однажды в московской гостинице во время серьезного разговора шепнула дочери:
- Давай выйдем на улицу. Здесь каждая клеточка все слышит.

Замуж Прасковья Никитична больше не выходила, хотя к ней не раз сватались. Больше всего на свете она боялась, что какой-то чужой мужчина обидит ее детей.

Родственники Ангелиной молились на нее, считая, что только ее имя спасло религиозную семью от репрессий. Арестовали только брата Прасковьи Никитичны. Ей удалось его вызволить, но поздно: на допросах ему отбили легкие, и он недолго прожил после освобождения.

Скончалась легендарная трактористка в возрасте 46 лет. И умирала она страшно. От постоянного контакта с горюче-смазочными материалами Ангелина заболела циррозом печени. Организм больше не мог избавляться от лишней жидкости. Раз в неделю через надрез в животе несчастной женщины откачивали ведро воды…

А Прасковья Никитична шутила над своим огромным, раздутым животом:
- Я забеременела, скоро рожу четвертого. Мне его ветром надуло!
И смеялась.

В конце концов ей решили сделать операцию. После нее она впала в кому и вскоре скончалась.

Сегодня внуки и правнуки Паши Ангелиной живут на Донщине и в Москве.

Дети ее воспоминают мать с любовью. Они считают, что эпоха проехалась по Прасковье Никитичне трактором, лишив ее здоровья и личного счастья.

Могла руками сдвинуть своего железного коня

Пашу Ангелину знала вся Страна Советов. Паша Ангелина улыбалась с первых страниц газет и журналов. Она не была актрисой. Она была символом советского отношения к труду. Простая донецкая девушка, укротившая чудо заморской техники - трактор "Фордзон", создала первую в мире женскую тракторную бригаду и лично товарищу Сталину пообещала организовать еще десять таких же. Слово свое, конечно, сдержала. Благодаря почину ударницы, 100 тысяч ее подруг заменили мужчин у тяжелых штурвалов. Чтобы великая Родина цвела вешним садом, а на ее плодородных полях мирно урчали железные машины, покорные ласковым женским рукам.

Паша Ангелина словно ожившая скульптура Веры Мухиной - крепкая, плечистая крестьянка, с натруженными руками, выносливыми ногами и открытым обветренным лицом. Кажется, она могла бы запросто занять место рядом с рабочим, подвинув на постаменте стальную колхозницу.
От лютого голода
...Зимой 1933 года донецкое Старобешево, как и все окрестные села, люто голодало. Если бы не кусочки хлеба, которые приносили раз в неделю отцы и братья, ушедшие на шахты, к весне, наверное, не осталось бы не только работоспособных, но и живых. Когда сельские жители не смогли выйти в поле, наконец-то поступила долгожданная продовольственная ссуда - несколько мешков муки. Из нее на полевых станах готовили клецки или затируху. Всякому дошедшему до котла выдавалась миска этого варева. Ожившие люди потянулись к сеялкам и боронам - сев начался. Здесь же, в стане, и ночевали, зарывшись в солому.
Добрела сюда и Паша. Сначала помогала поддерживать огонь под котлом и готовить еду, потом носила к сеялкам посевное зерно. Поднять мешок не было сил, поэтому таскала ведрами.
К уборке зерновых из МТС прибыли первые тракторы. Любознательная, смелая девчонка не отходила от диковинных машин. Трактористов не хватало, и пришлось организовать курсы по их подготовке. Первой на них записалась Паша. Трактористка из Ангелиной вышла знатная. Пахала так, что борозды, которые прокладывала в поле, можно было линейкой вымерять.
Мужиков догнать и перегнать
Из местных девчат, которых тянуло к технике как магнитом, энергичная Паша организовала бригаду. Работали колхозницы с энтузиазмом, на подъеме, стараясь ни в чем не уступать мужчинам.
- Сдается мне, то было великое дело, - вспоминает рядовой пахарь Георгий Терентьевич Данилов, который обслуживал технику Пашиной бригады. - И это все мы поняли в войну, когда мужиков призвали на фронт. Именно девчата, да еще подростки, и прокормили страну.
Георгий Данилов рвался на фронт, но его прикомандировали к отправлявшейся в тыл, в Казахстан, первой бригаде девушек-трактористок.
- Когда немец подходил к Старобешеву, - рассказывает Георгий Терентьевич, - выдали мне винтовку и велели ни на шаг не отходить от бригадирши. Да и то ведь так, сколько люду, в том числе и лихого, катилось по стране. Был даже слух, что гитлеряки снарядили диверсионную группу, чтобы схватить Ангелину. Не знаю, так оно или нет, но про себя я решил твердо: в случае чего буду биться до последнего. Этим и жил, пока не добрались до Казахстана.
В душу механизатору запали девичьи слезы.
- Раньше-то мы хоть берегли их, что потяжелее - брали на себя. А здесь землячек, можно сказать, бросили в пекло. Чего только стоило завести трактор тяжеленной ручкой. Даже мужики там калечились. Но девчата терпели и даже не матерились. Поплачет какая, отойдет чуток и снова за проклятую ручку.
- До 1945 года Пашина бригада действительно была чисто женской, - рассказывает учетчик бригады Максим Юрьев. - Потом у баб мужья с фронта повозвращались и заменили их на работе, дав женам возможность рожать. Потому что, чем дольше женщина сидела на тех тракторах, тем меньше были ее шансы: трактора-то были не на гусеницах и не на колесах с резиновыми покрышками, а на спицах. Трястись на спицах по пашне - можно себе все отбить!
Ревнивый муж хуже пьяницы
Женское счастье бригадиршу и депутата Верховного Совета Ангелину не баловало. С мужем Сергеем Федоровичем Чернышовым, бывшим первым секретарем райкома партии Старобешевского района, она рассталась - выгнала из дома после многочисленных скандалов. Муж ревновал Пашу так, что однажды поехал вслед за трактористками на ВДНХ в Москву, где устроил скандал. За такое посягательство на честь депутата Верховного Совета СССР другого бы определили на Лубянку, но его просто мирно выпроводили домой.
- Как истинная дочь греческого народа Прасковья Никитична до последнего момента терпела выходки своего супруга, чтобы сохранить семью, - вспоминает директор старобешевского музея Лидия Донченко. - Но домашняя ссора в 1947 году, когда в присутствии детей супруг выстрелил в потолок, переполнила чашу терпения.
- Супругу тетя Паша (так ее звали в бригаде) дала тысяч пять рублей (по тем временам целое состояние), - рассказывает Максим Юрьев, - и велела убираться куда угодно. Он пытался возвращаться, но потом осел в соседнем районе. В бригаде и вообще в колхозе никто не смел упоминать его имени, как будто он умер.
Сама Ангелина замуж больше не выходила - одна ставила на ноги троих своих детей и приемного сына Геннадия. Девичьей фамилии Прасковья не меняла. Говорят, хотела навсегда остаться символом. Поэтому отказывалась и от предложений возглавить комитеты партии разных уровней, стать председателем колхоза "Заветы Ильича". И в должности бригадира первой женской тракторной она имела немалый вес как у себя на Родине, где без нее, как без попа, не обходились ни одна свадьба и крестины, так и в высших эшелонах власти. В остальном Ангелина была женщиной обыкновенной, работящей, толковой. Даже когда на самой верхотуре оказалась, все равно перед нами не возносилась, помогала, вспоминают старожилы-односельчане.
Ждали депутата всем селом
Со всей Донецкой области ехали к Ангелиной за... страничкой из ее депутатского блокнота, который для многих был действительно на вес золота. Оказывается, тогда депутатов снабжали именными блокнотами, листок из которого являлся своего рода приказом, обязательным к исполнению.
- Мой бывший одноклассник выжил благодаря тете Паше, - рассказывает Лидия Донченко. - У мальчика был туберкулез кости, и благодаря ходатайству Ангелиной он получил возможность дважды в год проходить курс лечения в Крыму. Пока полностью не излечился.
Выжила благодаря этому листку и одна раскулаченная семья: им было выделено 100 килограммов муки. И еще одна девушка, которую по оговору осудили за якобы совершенную кражу.
Именно благодаря Паше Ангелиной дети из СПТУ узнали, что такое пододеяльники, а одноклассники ее сына Валерия попробовали мандарины и конфеты в коробках. Ни этих, ни других "чудес" в Старобешевском районе до 50-го года не видывали. Весь район каждый раз с нетерпением ждал возвращения бессменного депутата из Москвы, потому что ни единая просьба избирателя не проходила мимо ее ушей. Все мальчишки из класса, где учился Валера, попеременно носили его форменный школьный пиджачок. А тракторная бригада, которая практически жила на полевом стане, ни в чем, действительно, не нуждалась.
В бригаду как в космос
- В бригаду Ангелиной нас подбирали, как в команду космического корабля: физически здоровых, не курящих, со смежными специальностями (или сварщик, или слесарь), да еще... поющих, танцующих, играющих на гитаре или на баяне и в... футбол, - вспоминает Максим Пантелеевич. - Вот я, к примеру, мог еще лет до пятидесяти в одиночку поднять задок застрявшего "Москвича". А какие были дюжие женщин, вот хоть сама тетя Паша - трактор сдвигала с места, если надо.
Смежные специальности нужны были для того, чтобы чинить технику. Техники было мало. Трактора ни днем, ни ночью не простаивали, работали в две смены. Да кроме того, бригада Ангелиной обслуживала три колхоза и была опытным предприятием, куда присылали новейшую технику - на апробацию. А уж после испытаний и предложений, поданных после этих проб в Тимирязевскую академию в Москве, технику дорабатывали, ставили на поточное производство и отправляли во все хозяйства Союза.
А вот петь, плясать, играть в шахматы и футбол каждый член бригады коммунистического труда должен был уметь потому, что жили трактористы неделями фактически в домике на полевом стане. Там было все: и богатая библиотека, и буфет с кухней, где после работы рабочие по-настоящему отъедались, как на свадьбе. Была и игровая - шашки, шахматы, домино и даже бильярдная. Сама тетя Паша неплохо играла в шахматы, но не любила проигрывать. А когда играли бригадой в футбол, то Максим Юрьев, как правило, был капитаном одной команды, а тетя Паша - другой.
Водитель-ас в юбке
Техника была истинной страстью Ангелиной. Она никого не пускала за руль своей "Победы" и обязательно останавливалась, если видела, что кто-нибудь возится со своей машиной на дороге. Так, однажды молодой еще учетчик Юрьев стал свидетелем феноменальной сцены. Тетя Паша остановила свою "Победу" возле вставшего на ремонт грузовичка, отодвинула копошившегося в моторе водителя и через минуту попросила бедолагу: "Дай 20 копеек". Монеткой она почистила контакты и велела: "Заводи!". Машина завелась! А оторопевший водитель стоял еще несколько минут, провожая взглядом "Победу": он узнал легендарную трактористку.
Конечно, при такой полевой жизни семьи девчатам (после пятидесятого года их в бригаде было куда меньше, чем мужиков) да и мужикам - членам тракторной бригады - сохранять было нелегко. Поэтому тетя Паша на все праздники приглашала трактористов вместе с семьями либо в стан, где устраивались настоящие торжества с концертами и щедрым застольем, либо к себе домой, где она по такому случаю очень быстро лепила и жарила чир-чиры - греческие чебуреки. А в повседневной жизни бригадир старалась, чтобы ее подчиненные ни в чем не нуждались. Просить можно было все что хочешь. Как-то трактористы попросили себе мотоциклы - первые отечественные "К-700" можно было выписать только через Москву по депутатскому запросу. Ангелина выписала на бригаду 10 мотоциклов. А уже перед смертью она попросила для своей бригады автомобили "Москвич". Однако получить их бригада не успела: депутат Ангелина умерла. Запрос ее остался без внимания.
Сгорела Прасковья Никитична быстро. Работала до последнего дня. Приехав на сессию Верховного Совета, вдруг плохо себя почувствовала. В кремлевской клинике спасти прославленную трактористку уже не смогли. Сказалась на печени тяжелая работа на тракторе - ведь горючее раньше приходилось через шланг ртом перекачивать.
Умерла Прасковья Никитична не в полной безвестности.
- Когда я с парой наших трактористов в кремлевскую больницу приехал, видел: к ней, как хорошей знакомой, в палату заглядывали Буденный и Папанин, - вспоминает Юрьев. - А в те еще времена она была вхожа к Сталину и запросто общалась с Калининым...
Попрощавшись с товарищами по работе, Паша отдала несколько распоряжений, которые должны были быть исполнены к ее приезду - после лечения в Москве. Потом она отозвала Максима в сторону и со слезами на глазах велела, если что, хоронить ее на Родине. После смерти матери дети унаследовали лишь увесистую пачку облигаций государственного займа.
Примерно в 1978 году тракторная бригада коммунистического труда имени П.Ангелиной прекратила свое существование.