Условия развития историографии. Две вехи выделяются в развитии советской историографии второй половины XX века - середина 50-х и вторая половина 80-х гг.

В первое послевоенное десятилетие в исторической науке продолжала преобладать идеологическая трактовка, сковывающая творческий и непредвзятый анализ прошлого. Партийно-идеологические лозунги предписывали историографии строго определенное освещение основных проблем, событий и характеристику главных персонажей. Политико-идеологические критерии определяли в основном значимость исторических трудов и их оценку с точки зрения, главным образом, идейно-политической безупречности.

Труд историков был заключен в жестко обозначенные рамки, определяемые положениями партийных документов и постановлений, различными выступлениями и высказываниями руководителей партии, прежде всего И. В. Сталина. Грань между историей как наукой и политической пропагандой во многом оказалась стертой, особенно в тех сферах, которые представляли практически-политический интерес, история низводилась до фактического обслуживания тех или иных партийно-идеологических потребностей. В обществе формировалось упрощенное и одномерное историческое сознание, в которое насаждалась приукрашенная конформистская картина событий и процессов.

После кончины И. В. Сталина и доклада Н. С. Хрущева в феврале 1956 г. на XX съезде КПСС о культе личности и необходимости преодоления его зловещего наследия начался мучительный процесс переосмысления прошлого. В решениях XX съезда подчеркивалась необходимость серьезной борьбы против догматизма и субъективизма в трактовке исторического процесса, объективного исследования событий прошлого, ни на шаг не отступая при этом от принципа марксистско-ленинской партийности.

Была сформирована новая редколлегия единственного тогда общеисторического журнала "Вопросы истории" во главе с членом ЦК КПСС, что говорит о значимости, придаваемой этому вопросу, А. М. Панкратовой, в нее вошли, главным образом, известные специалисты по отечественной истории Б. Д. Греков, М. Н. Тихомиров, Н. М. Дружинин, И. А. Федосов и др. В 1955 г. редколлегию пополнили исследователи зарубежной истории С. Д. Сказкин и А. С. Ерусалимский.

Увеличилась историческая периодика: с 1957 г. стали выходить журналы "История СССР", "Новая и новейшая история", "Вопросы истории КПСС". В 50-е - 60-е гг. появился ряд новых академических институтов - Институт Африки (1959), Институт Латинской Америки (1961), Институт международного рабочего движения (1966), Институт военной истории (1966), Институт США (1968, с 1971 г. США и Канады). Но истинно кардинального обновления так и не произошло. Наоборот, вскоре наметилась тенденция практического отката назад, особенно выпукло проявившаяся в событиях вокруг журнала "Вопросы истории", выступившего с инициативой широкого обсуждения назревших проблем и нерешенных вопросов отечественной историографии.

На конференциях, организованных журналом в январе и июне 1956 г. прозвучали требования снять запрет с изучения многих важных вопросов, освободиться из плена догм и окостеневших шаблонов. Напротив, на обсуждениях состояния исторической науки, прошедших на ряде университетских кафедр истории КПCC и в Академии общественных наук при ЦК КПСС в адрес журнала звучали обвинения в духе 1937 и 1949 гг. в антипартийной платформе. На этих обсуждениях тон задавали приверженцы старого, которые требовали возобновить борьбу против пресловутых "космополитических взглядов"; курс "Вопросов истории" на обновление и очищение исторической науки объявлялся "ревизионистским подкопом под партию".

Летом 1956 г., как отголосок разногласий среди руководства партии в ряде газет и журналов стали появляться резко отрицательные оценки критической направленности журнала, носившие явно скоординированный характер. Число нападок заметно возросло после событий осени 1956 г. в Польше и Венгрии. В газете "Правда", в журналах "Коммунист" и "Партийная жизнь" регулярно публиковались разнообразные статьи, призывавшие прекратить критику сталинизма. В марте 1957 г. вслед за постановлением ЦК КПСС "О журнале "Вопросы истории", где ряд его статей характеризовался резко негативно, как ослабление борьбы с буржуазной идеологией и "отход от ленинских принципов партийности в науке", его редакция подверглась фактическому разгрому, из нее вывели инициатора многих смелых публикаций Э. Н. Бурджалова, не выдержав нападок и жестких обвинений со стороны секретаря ЦК М. А. Суслова и его клеврета П. Н. Поспелова скончалась главный редактор А. М. Панкратова. Система торможения была включена и привела, в конечном итоге, к формированию атмосферы застоя и конформизма. Оказались свернутыми дискуссии об общественно-экономических формациях и азиатском способе производства. В 1966 г. в Институте истории АН возникло так называемое "Дело Некрича", в результате которого этот ученый, показавший в книге "22 июня 1941", как близорукая политика Сталина привела к тяжелейшим поражениям в начале войны, подвергся резкой критике, гонениям и был вынужден, как и ряд других историков, покинуть страну. Вплоть до второй половины 80-х гг. изложение исторических проблем продолжало оставаться в подчинении отлаженной системы администрирования и информационных фильтров. Простор исторического поиска сужался закрытостью архивов и бдительным надзором за использованием извлеченного из их фондов скудного материала.

При этом историческая наука внешне являла собой картину успешно развивающейся и благополучной академической дисциплины, тем более что не все области исторического знания оказались под идеологическим контролем в равной степени. Так, сравнительно благоприятными были возможности проводить научные исследования по истории древнего мира, средних веков и раннего нового времени. Основными направлениями советской историографии всеобщей истории стали изучение проблем революций нового и новейшего времени, международного рабочего и коммунистического движения, антиимпериалистической и национально-освободительной борьбы, вопросов внешней политики СССР и международных отношений. Прочим проблемам уделялось гораздо меньше внимания. С начала 80-х гг. стало заметно возрастать число работ историко-социологического и историко-политологического типа, а также - с использованием количественных и междисциплинарных методов.

Поскольку в 1945-1985 гг. исследовать исторические проблемы было возможно только в рамках и на основе марксистско-ленинской методологии, то понятно, что обязательным теоретическим фундаментом являлись произведения ее основоположников. В первой половине 70-х гг. было завершено второе издание сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса, осуществлен выпуск полного собрания сочинений В. И. Ленина. Однако, "полным" издание это было не по содержанию, а лишь по наименованию. В нем произведено множество купюр, в частности, опустивших резкие эпитеты автора в адрес своих соратников Р. Люксембург, К. Радека, Ф. Кона, Б. Куна и др. Главное же, что в это собрание не вошло более трех с половиной тысяч документов, не укладывающихся в канонизированный пропагандой образ Ленина и господствующую его апологетику.

Марксистская концепция исторического процесса получила наиболее широкое воплощение в крупных обобщающих трудах - "Всемирная история" и "Советская историческая энциклопедия".

Как справочное издание, Историческая энциклопедия представляла собой значительный шаг вперед. Около 25 тысяч помещенных в ней статей довольно основательно охватили события отечественной и всемирной истории. Сложнее обстояло дело с объективностью оценок исторических деятелей, политических партий, социальных процессов, новейших зарубежных общественных теорий. Многие видные политические фигуры советской истории оказались либо выпущенными из энциклопедии, либо (Бухарин, Троцкий) получили совершенно уничтожающие характеристики. Хотя, с другой стороны, впервые после долгих лет забвения в энциклопедии появились статьи о лидерах партии и крупных ученых, репрессированных в годы массового террора и культа личности.

Слишком односторонне излагались такие политически острые проблемы как происхождение "холодной войны", план Маршалла, внешняя политика Советского государства изображалась в препарированном апологетическом виде. Международное рабочее движение освещалось в энциклопедии, прежде всего, как постоянная борьба двух тенденций - революционной и реформистской. В статьях, посвященных проблемам рабочего движения ("Анархизм", "Догматизм", "Оппортунизм", "Ревизионизм", "Социал-демократия", "Троцкизм" и др.), оценки носили не столько строго научный, сколько политико-идеологический характер.

"Всемирная история", V-XIII тома которой посвящены истории нового и новейшего времени, считалась доказательством "неизмеримого превосходства советской исторической науки над буржуазной". Содержание исторического процесса при всем богатстве приводимого фактического материала сводилось, в конечном счете, к смене общественно-экономических формаций на базе классовой борьбы. Примат последней как обязательной точки отсчета определял подход к истории производства и идеологии, государства и права, политических процессов и религии, науки и искусства.

Рассчитанная на широкого читателя, "Всемирная история" отражала общепринятые концепции и оценки, а потому были опущены проблемно-дискуссионные вопросы, задача глубокого теоретического анализа не стояла вообще. Хотя отчетливо проявилась иная тенденция - играть роль ведущей в мире науки в освещении прошлого не только собственной страны, но и зарубежной истории, исходя из непреложного тезиса о превосходстве марксистско-ленинской методологии над иными учениями и теориями.

Препарированную картину прошлого давали и многотомные истории Великой Отечественной и второй мировой войны. Нa первый план в них были выдвинуты не героизм народных масс, а руководящая роль коммунистической партии как организатора и вдохновителя победы. Там вновь была реанимирована чисто апологетическая оценка деятельности Сталина в годы войны, бегло и формально упоминались либо вообще замалчивались его многочисленные ошибки и роковые просчеты. Отрицательную роль сыграла и закрытость многих архивных материалов, без которых было невозможно воспроизвести прошлое таким, каким оно было в действительности.

В целом развитие отечественной историографии за сорок послевоенных лет являло собой неоднозначную картину.

С одной стороны, это был период поступательного развития, накопления фактического материала, привлечения новых источников, становления новых, не существовавших прежде областей историографии (американистика, латиноамериканистика, итальянистика и др.). В науке было создано немало крупных исследований, получивших заслуженное признание на мировой арене.

Но, с другой стороны, превращение марксизма из научного метода социально-исторического познания в коллекцию непререкаемых догматов, вело к появлению массы бесцветных работ, поверхностных и политически конъюнктурных поделок, в которых господствовали общие фразы, догматические стереотипы, избитые клише, лозунги. Воинствующая серость, выдаваемая обычно за боевитую партийность и бескомпромиссную защиту марксизма-ленинизма, резко снижала творческий потенциал советской историографии.

При этом важно иметь в виду, что историки были не только творцами апологетики и мифов, но и их жертвами, ибо писать иначе было просто невозможно. Нарушение сложившихся и насаждаемых сверху канонов означало фактически социальную смерть ученого. Достаточно напомнить, что ритуальным компонентом любой диссертации являлась характеристика методологической основы исследования, которой могли быть только произведения основоположников марксизма-ленинизма.

С 1985 г. с началом перемен наметилось сперва малозаметное, а затем ускорившееся ослабление и постепенное упразднение единственно дозволенной коммунистической идеологии. Но ломка прежних исторических представлений оказалась сопряженной с огромными трудностями. Процесс устранения искажений исторической картины начался лишь с наиболее явных и одиозных их проявлений. По-прежнему, сохраняется сильная идеологизация в трудах российских историков, в массе привыкших опираться на готовые методологические постулаты и жесткие оценки, под которые подводится эмпирический материал.

В ходе оживленных дискуссий второй половины 80-х гг. среди историков определились три подхода к обновлению науки и исторического сознания. Значительное число заняло консервативно-догматические позиции, признавая лишь косметическое подправление обветшавших канонов, не желая поступаться принципами и отвергая фактически саму идею обновления. Другая часть склонилась к негативно-нигилистической платформе и потребовала полного демонтажа прежней исторической науки, не находя в ней вообще ничего, достойного сохранения. Третья группа историков заявила о себе как о сторонниках "творчески-созидательного подхода", выступила за критический самоанализ проделанного, учет позитивных и негативных уроков собственного развития, за документальную аргументированность выводов и оценок. Вместе с тем, выдвинув столь правильные и бесспорные принципы, представители этой группы высказались за плюрализм, но только "на основе творческого применения марксистско-ленинской методологии", ставя тем самым плюрализму строгие рамки. Но истинный плюрализм выражается в стремлении исследователя интегрировать в своем анализе различные теоретико-методологические подходы, таким образом, чтобы они давали возможность углубленного понимания исторических процессов и явлений.

Надо учесть, что история по самой своей природе - наука, достаточно консервативная, привыкшая опираться на факты, источники, документы, для изучения и осмысления которых требуется определенное время. Так, если в среде отечественных философов в 1990-1991 гг. уже заявили о себе различные направления - феноменологическое, теологическое, антропологическое, неокантианское, герменевтическое - и начал выходить ряд независимых философских журналов, альманахов и ежегодников, то в исторической науке этот процесс идет гораздо медленнее.

Можно, правда, отметить появление с 1989 г. нового ежегодника "Одиссей", где в центр внимания ставится человек и происходит знакомство читателя с новыми направлениями исторической мысли, с проблемами культуры и ментальности. С 1995 года по инициативе академика И. Д. Ковальченко (1923-1995) возобновлено издание "Исторических записок", альманаха, специально посвященного проблемам теории и методологии исторического исследования. В его редакционный совет, который является международным, вошли ученые из России, Великобритании, США, Франции, Швеции.

Большое значение имеет в связи с этим заметное увеличение с конца 80-x гг. выпуска переводных работ крупнейших зарубежных историков и мыслителей, знакомство с идеями которых является важным стимулом освобождения от идеологической зашоренности и духовной нетерпимости.

История в ее подлинном идейно-мировоззренческом многообразии, не скованном рамками алогичного "социалистического плюрализма" - это мощный генератор развития культуры и преграда на пути ее саморазрушения. Обеспечить это может лишь разнообразие представленных в ней концепций и позиций, ибо истина рождается в спорах, а не в унылом единодушии и унифицированном единомыслии. С начала 90-х гг. процесс этот только начинается.

Исторические учреждения, архивы и периодика. В послевоенный период заметно увеличилось число научных центров, расширилась подготовка кадров, оживились международные связи советских историков.

Временем собирания и накопления сил стало первое послевоенное десятилетие. Материальная база исторической науки - университеты и академические институты оставалась слабой. Число научных учреждений в области исторических изысканий и их штаты были крайне ограничены. Вопросы новой и новейшей истории разрабатывались в основном в Институте истории, Институте славяноведения (созданном в 1947 г.), Тихоокеанском институте (слившемся затем с Институтом востоковедения). Проблемы экономической истории, особенно современной эпохи, а также история экономических кризисов XIX и начала XX века разрабатывались в Институте мировой экономики и международных отношений. Невелико было и число университетских кафедр, занимавшихся проблемами новой и новейшей зарубежной истории. Это, прежде всего, высшие учебные заведения Москвы и Ленинграда и некоторые периферийные университеты (Казань, Пермь, Томск).

В первое послевоенное десятилетие весьма немногочисленной была историческая периодика. "Исторический журнал", выходивший в годы войны, с 1945 г. получил название "Вопросы истории". С 1941 по 1955 гг. издавались "Известия Академии наук. Серия истории и философии". Многие статьи и главы из готовившихся монографий публиковались также в "Исторических записках" Института истории АН, в ученых трудах институтов востоковедения и славяноведения, различных сборниках и ученых записках ряда вузов.

Оставался затрудненным доступ к материалам архивов. С прекращением в годы войны выхода журнала "Красный архив" долгое время не существовало периодического органа для публикации неизданных документов. Дважды начиналось и прерывалось издание журнала "Исторический архив", ибо всякий раз возникали сложности с публикацией тех или иных неудобных документов.

К середине 50-х гг. сложились более благоприятные условия для расширения исторических исследований. Этому способствовали как экономическое восстановление страны, так и потребности возросшей активности СССР на мировой арене. В этот период несколько ослаб идеологический пресс, в науку пришло новое поколение молодых ученых, меньше отягощенное догматизмом, лучше знакомое с достижениями мировой историографии.

В крупных промышленных и культурных центрах России открылись новые университеты - в Калинине (Твери), Иванове, Ярославле, Кемерове, Тюмени, Омске, Барнауле, Красноярске, хотя для некоторых из них не было ни материальной, ни кадровой базы. В ряде старых университетов (Пермь, Саратов и др.) из кафедр всеобщей истории выделились отдельные кафедры новой и новейшей истории стран Европы и Америки.

Значительно возросла историческая периодика. Кроме общеисторического журнала "Вопросы истории" появились журналы "Новая и новейшая история", "Латинская Америка", "CШA: экономика, политика, идеология", "Рабочий класс и современный мир" (теперь журнал "ПОЛИС"), "Мировая экономика и международные отношения", "Международная жизнь", вестники Московского и Ленинградского университетов. Углубление исследований привело к тому, что начали выходить страноведческие Ежегодники - французский, германский, американский, британский, испанский, итальянский.

В начале 90-х годов доступ историков к работе в архивах несколько облегчился. Это имело большое значение, т.к. в отечественных архивах имеются богатые и разнообразные источники по проблемам истории зарубежных стран.

Архив внешней политики России (АВПР) - один из важнейших для историков этого профиля. В числе более 1,5 тысяч хранящихся тут богатейших фондов с 650 тысячами дел документы учреждений, как находившихся внутри страны, так и за рубежом, ведавших международными делами России XVIII - начала XX века. Это переписка царского правительства со своими дипломатическими и консульскими представителями в ряде стран Европы, Америки и Азии, а также отчеты русских дипломатов и агентов о важнейших событиях в стране их пребывания. В АВПР, как и в других архивах, имеется множество отдельных комплектов газет, журналов, брошюр, вырезок статей, присылаемых русскими представителями.

В 1990 г. было принято правительственное постановление, по которому все документы прежнего АВП СССР (теперь - АВП Российской Федерации), за немногими особыми случаями, по истечении 30 лет хранения считаются рассекреченными. Благодаря этому в 1990-1992 гг. вышли сборники документов "Год кризиса, 1938-1939" (два тома) и "Полпреды сообщают", а также долго задерживаемые очередные тома документов внешней политики СССР, посвященные 1939 году, дающие уточненную картину кануна второй мировой войны.

Центральный государственный архив Октябрьской революции, высших органов государственной власти и органов государственного управления СССР (ЦГАОР) насчитывает более трех миллионов дел. Особый интерес представляют копии из архивов зарубежных стран (переписка дипломатических, торговых, военных иностранных представителей в России, освещающая многие события нового времени).

Центральный государственный исторический архив (ЦГИA) содержит фонды крупных государственных деятелей и центральных учреждений России, где собран документальный материал о политических и экономических связях со многими зарубежными странами.

В Центральном партийном архиве Института марксизма-ленинизма (в 1992 г. на его базе создан Российский центр хранения и изучения документов новейшей истории - РЦХИДНИ) имеются как довольно полные собрания, так и отдельные материалы из фондов видных деятелей рабочего и социалистического международного движения, представителей коммунистической мысли - К. Маркса, Ф. Энгельса, В. И. Ленина, И. В. Сталина, Г. Бабёфа, А. Сен-Симона, П. Ж. Прудона, А. Бебеля, К. Каутского, П. Лафарга, Ф. Лассаля, К. Либкнехта, Р. Люксембург, А. Грамши и других, а также коллекции и документы по истории Великой Французской революции и европейских революций 1848-1949 гг., Парижской Коммуны, трех Интернационалов, Коминформа и др.

Материалы по новой и новейшей истории имеются также в центральном государственном военно-историческом архиве (ЦГВИА), архиве Военно-морского флота (ЦГАВМФ), в отделах рукописей Государственной библиотеки СССР им. В. И. Ленина (теперь - Российская государственная библиотека), Государственной публичной библиотеки им. М. Е. Салтыкова-Щедрина (теперь - Российская национальная библиотека), Государственной публичной исторической библиотеки и др.

Проблемы методологии и исследования по истории исторической науки. Интерес к теории и методологии исторической науки заметно возрос в начале 60-х гг., когда стремление к отказу от догматически истолкованного марксизма настоятельно потребовало серьезной и творческой разработки гносеологических проблем исторического познания, теоретического осмысления и интерпретации. Вновь возникла забытая уже, поскольку считалось, что марксизм раз и навсегда дал на нее окончательный ответ, проблема смысла истории, которая исчезла из отечественной науки после печально известной высылки за границу в 1922 г. группы блестящих российских мыслителей и ученых.

По инициативе М. Я. Гефтера, А. Я. Гуревича, Б. Ф. Поршнева и других историков в 1964 г. в Институте истории возник сектор методологии истории, само название которого вызывало раздражение догматиков, ибо методологией истории считался исторический материализм, т.е. сфера философии, а не истории. Первая после долгих лет перерыва дискуссия по проблемам методологии истории состоялась между историками и философами в январе 1964 г.

При секторе были созданы проблемные группы теоретического источниковедения, социальной психологии, структурного анализа и типологии, культурологии. Таким образом, в переосмысленном на мате­риалистической основе виде возрождалась дореволюционная традиция систематической разработки теоретико-методологических проблем исторического познания, которая была прервана к концу 20-х гг. Хотя все проблемы, обсуждаемые в секторе, оставались в пределах марксистской концепции, правильность которой никем не ставилась тогда под сомнение, сама атмосфера открытых дискуссий, "новое прочтение" теоретического наследия основоположников марксизма, свободное от вульгарной догматизации не могли не повлечь определенной ревизии некоторых традиционных постулатов марксизма и осознания его недостаточности для исследования новых нетрадиционных проблем и сюжетов. Но это не укладывалось в рамки сложившейся административно-бюрократической системы и противоречило самому ее духу.

Сигналом к ликвидации сектора послужил выход первого после 20-х гг. дискуссионного сборника, против авторов которого была развернута широкая кампания, обвинявшая их в пропаганде немарксистских взглядов и извращении исторического прошлого. Три других подготовленных труда - "Ленин и проблемы истории классов и классовой борьбы", "Проблемы структурного анализа в историческом исследовании" и "Логика превращения культур" не увидели света вообще. Творческие, более или менее свободные от оков идеологизации теоретико-методологические разработки оказались фактически на долгие годы скованными узкими дозволенными трактовками и господствующей охранительной тенденцией. Принцип структурного анализа, с обоснованием плодотворности и важности которого выступали М. А. Барг, А. Я. Гуревич, Е. М. Штаерман, был сразу объявлен противоречащим теории социально-экономических формаций и попыткой протащить в марксизм идеи неопозитивистов и Макса Вебера об идеальной типологизации.

Хотя сектор методологии истории и постигла печальная судьба, разработка и изучение проблем исторического познания, его логико-гносеологических основ и принципов постепенно продолжалась. В 70-е - начале 80-х гг. появилось довольно много работ теоретико-методологического характера, в которых все проблемы сводились, однако, к обоснованию того, что "только одна теория может дать подлинно научный ответ на все великие вопросы современности - марксизм-ленинизм...". Смысл истории ограничивался "объективными закономерностями, присущими процессу развития человеческого общества", а задача исторической науки исчерпывалась изучением проявления действия общих законов в истории какого-либо конкретного общества или данной эпохи.

Но если посмотреть на тезис о том, что "историческая наука изучает закономерности пространственно-временного развертывания всемирно-исторического процесса", то можно заметить, что из подобного определения, в сущности, выпадает исторический факт, в том случае, когда он выражает не закономерное, а случайное. Оно же играет в конкретной направленности исторического процесса огромную, порой даже основную роль, а, значит, должно найти собственное отражение в формулировке задач и предмета истории.

Тем не менее, книга М. А. Барга явилась первым в отечественной историографии значительным опытом теоретического осмысления системы категориального знания в истории. Там обстоятельно проанализированы категории исторического времени, исторического факта, системного подхода и анализа с этой точки зрения теоретических проблем истории средних веков и раннего нового времени.

Несмотря на стремление, под флагом обладания марксизмом научной истиной, отвергнуть правомерность различных методологических подходов к истории, полного единообразия среди ученых не было. В частности, заметные разночтения возникли в понимании соотношения социологических законов и собственно исторической закономерности. Одни авторы (М. А. Барг, Е. Б. Черняк, И. Д. Ковальченко) настаивали на том, что нет специфических социологических и исторических законов, другие (А. Я. Гуревич, Б. Г. Могильницкий) обстоятельно доказывали различие между конкретной исторической закономерностью и социологическим законом как разными типами общественных законов, имеющих дело с различными сторонами исторического процесса. Эта дискуссия привлекла внимание к таким категориям как историческая случайность, возможность, альтернативность, которые раньше марксистской мыслью практически не затрагивались.

Подобно теоретико-методологической, в историографической литературе в течение ряда лет преобладали стереотипы, по которым вся немарксистская наука подводилась под общий термин "буржуазной историографии", по своей сути "научно несостоятельной", что позволяло обычно не утруждать себя глубоким проникновением в существо концепций изучаемой стороны. Аргументированный анализ и разбор не на словах, а на деле сводились большей частью к поверхностной и разносной критике.

Так, в одном из первых после войны крупных историографических трудов - богатой свежим и неизвестным для нашего читателя материалом книге М. А. Алпатова утверждалось, что у Токвиля господствует сознательное извращение исторической истины в интересах буржуазии. Крупное произведение Токвиля "Старый порядок и революция", плод тщательного многолетнего изучения архивов, однозначно расценивалось как "простое перенесение на историческую почву излюбленных идей" автора, не имеющих научной ценности.

В историографическом разделе коллективного труда о революциях 1848-1849 гг. А. И. Молок и Н. Е. Застенкер заявили, что у таких выдающихся французских историков как Ж. Лефевр и Э. Лябрусс господствует "нелепая точка зрения", "антинаучная тенденция" и "крайняя методологическая беспомощность". В совершенно превратном освещении С. Б. Кана как собрание "всех без исключения пороков" буржуазной историографии представала фундаментальная работа Ф. Валентина "Германская революция 1848/1849 гг.", где собран богатейший фактический материал из архивов и дана наиболее подробная панорама революции. И в другой книге С. Б. Кан напрочь зачеркнул несомненные достижения немарксистской немецкой историографии, зато явно завысил научную значимость слабых в профессиональном отношении, но идеологически выдержанных, первых произведений о революции, созданных учеными ГДР.

Даже в фундаментальной книге И. С. Кона, едва ли не впервые познакомившей читателей с виднейшими немарксистскими теоретиками XX века, общая концепция сводилась к стремлению доказать перманентный и постоянно углубляющийся кризис немарксистской историографии, неуклонно нисходящую линию ее развития и враждебность "подлинно научному историческому знанию".

Тенденциозной была и статья крупнейшего отечественного медиевиста Е. А. Косминского о взглядах выдающегося британского ученого А. Дж. Тойнби, названных "неумными и политически вредными". Само ее название весьма характерно для работ того времени, а Тойнби объявлен мистиком, идеологом крупной буржуазии и снобов-интеллектуалов. Научные достижения его монументального труда "Постижение истории" оценивались как "более чем сомнительные".

Жесткая позиция конфронтации и отрицание чего бы то ни было позитивного в немарксистской исторической науке превалировали в обобщающих историографических произведениях Е. Б. Черняка, утверждавшего, что вся "буржуазная историография новейшей истории прямо поставлена на службу интересам империалистической реакции".

Однако, рассматривая отечественные историографические труды, следует учитывать одно важное обстоятельство. Прямые оценки зарубежных историков и их концепций зачастую имели чисто политически-конъюнктурный характер. Нo через призму непременной марксистской критики, обычно сводившейся к цитированию того или иного высказывания основоположников марксизма или постановлений партийного съезда, до читателей, лишенных, особенно на периферии, возможности знакомиться с оригинальными зарубежными работами, доходили, пусть в препарированном виде, концепции немарксистских историков, неофициальным образом происходила ассимиляция новейших идей мировой исторической науки, возрастал интерес к новой проблематике, к нетронутым прежде пластам исторического прошлого. Именно в подробном и более или менее корректном изложении взглядов немарксистских ученых, а не в легковесной их критике, заключалось в течение 50-х - 60-х гг. позитивное значение историографических работ в советской науке.

До конца 60-х гг. критика зарубежной немарксистской историографии ограничивалась большей частью отдельными рецензиями и обзорами. Преобладали простейшие приемы анализа: приводилось какое-либо суждение исследуемого автора, зачастую вырванное из общего контекста, а ему противопоставлялся уже известный позитивный материал либо соответствующая цитата из Маркса, Ленина, новейших партийных документов или постановлений. Квалифицированный разбор и полемика по существу вопроса представляли тогда редкие исключения, поскольку их непременным условием является хорошее знание конкретно-исторического материала, легшего в основу анализируемой концепции.

В 60-е гг. поток историографической литературы стал быстро увеличиваться. С 1963 г. в Томском университете по инициативе А. И. Данилова начал выходить сборник "Методологические и историографические вопросы исторической науки", для которого характерен, однако, крен в сторону скорее методологических, нежели конкретно-историографических проблем. Историографические сборники публиковали также университеты Казани и Саратова. Под руководством Г. Н. Севостьянова в Институте всеобщей истории были созданы коллективные работы по американской исторической науке.

В 1967-1968 гг. по инициативе И. С. Галкина в Московском университете вышел капитальный двухтомный труд по историографии нового и новейшего времени стран Европы и Америки, впервые давший сводную картину развития мировой исторической науки от гуманизма до середины XX века. Появился и ряд других работ общего характера, послуживших стимулом к дальнейшей разработке проблем истории исторической науки в нашей стране и за рубежом.

Первым крупным исследованием американской исторической науки стала книга И. П. Дементьева "Американская историография гражданской войны в США (1861-1865)" (М., 1963). Автор обстоятельно показал сложную и неоднозначную эволюцию американской литературы о гражданской войне на протяжении целого столетия, тесно (иногда слишком) увязывая ее с классовой и политической борьбой в американском обществе. Подробно были проанализированы концепция рабства У. Филлипса, взгляды лидера прогрессистского направления Ч. Бирда и его противников из школ "консервативного ревизионизма" и "южных бурбонов", позиция представителей негритянской историографии, прежде всего, Дж. Франклина и Б. Куорлса.

Критический анализ основных направлений, концепций и школ в американской историографии второй половины XX века дал Н. Н. Болховитинов в работе "США: проблемы истории и современная историография" (М., 1980). Он рассмотрел взгляды американских ученых по ключевым проблемам истории США от колониального общества в Северной Америке до бурного подъема капитализма в последней трети XIX века в связи с освоением свободных или западных территорий. Большое внимание уделено в книге освещению позитивных моментов и определенных недостатков в творчестве многих видных американских историков от Ф. Тернера до Р. Фогела, Р. Хофстедтера и А. Шлезингера-мл. Однако, вряд ли убедительно то, что автор отрицал марксистские идеи у крупного историка Ю. Дженовезе. Причина такой позиции видится в том, что как Н. Н. Болховитинов, так и В. В. Согрин, полагали, будто марксистами можно считать лишь тех лиц, которые готовы принять это учение целиком, включая не только методы исследования, но и политическую теорию "научного коммунизма" с идеей социалистической революции и диктатуры пролетариата.

Но, с другой стороны, в книге В. В. Согрина дан весьма тщательный и глубокий анализ критических направлений в американской историографии XX века, куда он включил прогрессистскую, леворадикальную и негритянскую историографию. К достижениям радикального направления автор отнес исследование его представителями формирования самосознания у пролетариата CШA на различных этапах его развития. Автор полагает, что критические направления в американской немарксистской науке развиваются по восходящей линии.

Новейшим тенденциям в американской исторической науке посвящена книга томских историков. В ней выявляется роль психоистории как новой дисциплины, внесшей значительный вклад в анализ массовой психологии и раскрывающей механизм трансформации бессознательного начала в действия исторических персонажей и масс. Авторы показали разнородность американской психоистории, выделив в ней три направления - ортодоксальное, интеграционистское и социально-критическое. Двум первым уделено больше внимания, чем наиболее интересному и неоднозначному социально-критическому. Исследователи верно отметили, что подлинная ценность психоистории может быть выявлена на основе не теоретических заявлений, а конкретных результатов на практике. Последние же оказались достаточно противоречивыми, поскольку, с одной стороны, высветили новые аспекты исторического прошлого, но, с другой, пока не смогли убедительно интерпретировать роль бессознательного и рационального, их соотношение в действиях многих исследуемых личностей.

Традиционно высокий уровень историографической культуры присущ и другой коллективной томской работе "К новому пониманию человека в истории. Очерки развития современной западной исторической мысли" (1994), где показаны и проанализированы основные проблемы, которые характеризуют обновление методологии, методики, техники исследований ученых Запада - постмодернизм, изучение ментальностей, новая социальная история в СШA, традиции и тенденции герменевтики и исторической антропологии в Германии. Картина, данная в книге, доказывает обоснованность мысли авторов о том, что на исходе XX века происходит такая концептуальная трансформация исторической мысли, которая сопоставима по значимости с переходом от историзма Просвещения к классическому историзму XIX века, хотя эту мысль трудно назвать совершенно бесспорной.

Оригинальную работу на стыке историографии, источниковедения и конкретно-исторического анализа написал В. А. Тишков. Он досконально изучил систему подготовки кадров американских историков, сферы их специализации, состояние источниковой базы, деятельность ведущих ассоциаций и обществ историков в США. На основе обширного круга первоисточников, в том числе личных бесед с видными американскими учеными, статистических материалов и социологических опросов В. А. Тишков с помощью компьютерной обработки дал классификацию американских историков по принципу их специализации, уровня подготовки, географии распределения кадров, их половозрастного состава. Любопытно суждение, что далеко не всегда можно судить о политических взглядах многих американских ученых по их собственным научным трудам, что свидетельствует об элементах конформизма и скрытой оппозиционности.

Первым после книги Алпатова крупным исследованием французской исторической, науки ХIХ века, сохранившим известное значение до настоящего времени, стала монография Б. Г. Реизова. Там дано основательное изложение идей и взглядов практически всех крупных историков Франции первой половины XIX века. Автор четко показал, что романтическая историография эпохи Реставрации сделала громадный шаг вперед по сравнению с просветительской в становлении нового исторического мировоззрения.

Французская историография XX века и школа "Анналов" нашли освещение в двух появившихся почти одновременно монографиях М. Н. Соколовой "Современная французская историография: Основные тенденции в объяснении исторического процесса" (М., 1979) и Ю. Н. Афанасьева "Историзм против эклектики: Французская историческая школа "Анналов" в современной буржуазной историографии" (М., 1980).

При методологической схожести позиций между авторами были и некоторые разногласия. М. Н. Соколова основное внимание уделила не столько общим тенденциям развития французской историографии, сколько отдельным проблемам на примере творчества ряда ученых. Она подчеркнула, что М. Блок и Л. Февр, в сущности, не создавали новой научной школы, а только наиболее выпукло отразили новые веяния в своем творчестве. Отделенным от "Анналов" оказался и Ф. Бродель, теория которого о разных скоростях исторического времени, по мнению автора, связана с "Анналами" лишь в отдельных деталях и вообще оценена, как научно несостоятельная.

Ю. Н. Афанасьев, наоборот, исходил из концепции "Анналов" как направления с относительно целостным представлением об историческом процессе. Он дал освещение полувекового развития "Анналов", выделив три этапа: период становления с конца 20-х до середины 40-х гг., кульминационный период развития в 40-е - 60-е гг., связанный с творчеством Броделя и стремлением создать "глобальную историю", период конца 50-х - начала 70-х гг., когда на сцену выступило третье поколение школы "Анналов" (Э. Ле Руа Лядюри, Ф. Фюре, П. Шоню), решительно повернувшее, по словам автора, в сторону "дегуманизации и парцелляции" исторической науки. В книге заметно весьма позитивное в целом отношение автора к Блоку, Февру и Броделю, что является вполне оправданным. Но трудно согласиться с мало аргументированными выпадами против П. Шоню, Э. Ле Руа Лядюри, М. Ферро, творчество и новаторский характер концепций которых явно принижены.

В очень широком контексте школа "Анналов"" освещена в книге А. Я. Гуревича "Исторический синтез и школа "Анналов" (М., 1993), где в центре внимания находится проблема исторического синтеза. По мнению автора, вопрос о взаимодействии материальной и духовной жизни является для исторического исследования отправной точкой. Это ведет к переосмыслению понятия "культура" и понятия "социальное", в ходе которого происходит поворот от истории ментальностей к историческом антропологии или антропологически ориентированной истории.

Монография А. Я. Гуревича - это не общая история школы "Анналов", это - книга о том, как к решающей и важнейшей, по его убеждению, задаче - проблеме исторического синтеза подходит ряд представителей школы и какие идеи они выдвигают. Среди них он рассматривает новое понимание социальной истории М. Блоком, проблему связи ментальности и культуры у Л. Февpa, создание Ф. Броделем "геоистории" и ее соотношение с экономическим материализмом.

Автор очень рельефно показал круг поисков Ж. Дюби, в разноплановых произведениях которого так или иначе постоянно присутствует стремление органично связать историю ментальностей с остальной историей, что оказывается совсем непростой задачей. Такая же тенденция к глубокому исследованию системы человеческих ценностей и представлений характерна для работ Э. Лepya-Ладюри и Ж. Лe Гоффа. Высокий уровень книги Гуревича во многом определен тем, что он показал общие методологические принципы и взгляды лидеров "новой исторической науки" не в абстрактном теоретическом аспекте, а через их конкретные исторические труды, поскольку лишь в этом случае теория приобретает смысл и значение.

Одним из первых в послевоенной отечественной науке германскую историографию начал изучать А. И. Данилов, опубликовавший в 1958 г. крупное исследование "Проблемы аграрной истории раннего средневековья в немецкой историографии конца XIX - начала XX в." Первая часть книги посвящалась анализу теоретико-методологических и политических идей немецких историков на рубеже веков. Для своего времени книга значительно продвигала вперед изучение истории исторической науки, обосновывая историографию как самостоятельную отрасль науки с присущими ей предметом, методом и принципами познания. Однако, многие оценки, данные автором неокантианству, Максу Веберу, Отто Хинтце, Гансу Дельбрюку несли на себе печать явной политизации и являются либо неточными, либо неверными.

В книге С. В. Оболенской объектом изучения стало творчество видного немецкого историка-марксиста Ф. Меринга. Она подробно осветила различные аспекты исторических трудов Меринга, их достоинства и ряд недостатков. Взгляды Меринга давались в тесной связи с его политической деятельностью. С. В. Оболенская подвергла Меринга критике за переоценку им значения и роли в рабочем движении Лассаля и Бакунина. Однако, следует сказать, что в суждениях Меринга содержалась большая доля истины, ибо он верно разглядел среди причин антипатии Маркса к Лассалю и Бакунину и личностно-психологический момент. Не была ошибочной, вопреки мнению автора, оценка Мерингом ситуации 60-х гг. в Германии, когда в ней отсутствовали необходимые предпосылки революции. Меринг в отличие от Маркса и Энгельса обоснованно полагал, что реально объединение Германии в тех условиях могло совершиться лишь путем "сверху" под эгидой либо Пруссии, либо, что менее вероятно, Австрии.

Состояние исторической науки ФРГ за послевоенные двадцать лет и ее концепции основных проблем новейшего времени первым основательно изучил В. И. Салов. Много нового давала первая часть его книги, где подробно показаны организационная структура исторической науки ФРГ, система архивов, исторических учреждений и организаций, историко-философская периодика. Но в анализе теоретико-методологических основ и конкретно-исторических концепций наряду с убедительными и аргументированными суждениями автора неоднократно встречаются и мало обоснованные оценки, продиктованные, скорее всего, политико-идеологическими требованиями. Такая же двойственность проявилась в другой книге В. И. Салова "Историзм и современная буржуазная историография (М., 1977). Но в большей или меньшей степени это характерно почти для любого историографического произведения, созданного в СССР в 40-е - 80-е гг. Что касается работы Салова, то в ней столь многоликие и разнородные явления (само различие между ними в книге проводится) как немецкий идеалистический историзм, экзистенциалистский подход, феноменологический метод, неопозитивистский структурализм фактически подведены под общую шапку субъективизма и иррационализма и равно обвинены в антинаучности.

О германских историках национально-политической школы периода объединения страны написана монография Н. И. Смоленского. Он исследовал основные политические категории их исторического мышления в сопоставлении с аналогичными понятиями в современной историографии ФРГ. Тем самым, показаны как определенная преемственность линии развития немецкой исторической науки, так и новые интерпретации, доказывающие эволюцию этой науки. Первая часть книги посвящена теоретической проблеме соотношения понятия и действительности. Автор настаивает на том, что понятия являются слепком действительности, и отвергает представление о них как о логических средствах упорядочивания этой реальности. Все суждения германских ученых по данной проблеме свидетельствуют, по мнению автора, об их "глубоко антинаучных позици­ях" и стремлении во что бы то ни стало "извратить смысл категорий марксистско-ленинской историографии".

Обстоятельную панораму историографии германской революции 1918-1919 гг. дали в своих книгах М. И. Орлова и Я. С. Драбкин. Вторая работа носит скорее обзорный характер, т.к. в ней охвачена и марксистская, и немарксистская литература, начиная от современников и участников революции до работ конца 80-х гг. В монографии М. И. Орловой предмет изучения более узок - немарксистская историография ФРГ с выдвижением на первый план как ведущего в исследовании революции социал-демократического направления. Естественно, что в этом случае анализ различных интерпретаций более подробен.

Я. С. Драбкин не стал досконально описывать огромное количество литературы, а выделил пять обобщающих проблем: предпосылки и причины революции, характер ноябрьских событий 1918 г., проблема власти Советов или Национального собрания, суть событий весны 1919 г., роль и место германской революции в истории страны и всей Европы. Проследив различные концепции, автор сделал вывод об особо сложном и противоречивом характере германской революции, в которой причудливо переплетались различные тенденции. Особо он подчеркнул роль субъективных факторов исторического процесса, которые зачастую определяли непредсказуемость хода событий в реальности.

Более традиционны и критически заострены суждения и оценки в книге М. И. Орловой, в центре внимания которой находится социал-реформистская концепция революции о существовавшей возможности "третьего пути" - сочетания демократического парламентаризма и системы Советов. Автор подчеркнула также, что западногерманская школа "социальной истории" осуществила плодотворное исследование исторических предпосылок революции, показав их объективное вызревание. Однако трудно согласиться с мнением, будто проблема субъективного фактора революции состояла в "замедленном формировании пролетарской революционной партии". Упрощенность такого мнения показал в своей книге Драбкин. Очевидно и то, что критикуемые М. И. Орловой немецкие историки Х. Хюртен, Г. А. Винклер, К. Д. Брахер имели веские основания в принципе сомневаться в возможности совершения социалистической революции в высокоразвитом индустриальном государстве. Во всяком случае, история не дала пока ни одного примера такого рода.

В монографии А. И. Патрушева показан процесс перехода в 60-е гг. лидирующего положения в историографии ФРГ от консервативного к неолиберальному направлению. Автор исследовал содержание мето­дологических принципов неолиберальных историков, их поворот к анализу социальных аспектов исторического процесса, стремление синтезировать индивидуализирующий и генерализирующий методы исторического исследования. Отмечен был и процесс дифференциации неолиберальной историографии, выделение в ней социально-критической школы, но и сохранение вместе с тем значительных элементов традиционного немецкого идеалистического историзма. Однако вывод автора об "углублении кризиса" буржуазной историографии ФРГ не вытекал логически из содержания книги и диктовался идеологической догмой.

В другой книге А. И. Патрушева "Расколдованный мир Макca Вебера" (М., 1992) освещено творчество этого выдающегося ученого и мыслителя с точки зрения его позитивного вклада в развитие социальных наук. Автор доказывал, что в советской литературе, за исключением статей А. И. Неусыхина 20-х гг., Вебер представал в совершенно превратном толковании. Особенно касалось это веберовской теории идеальных типов, его концепции протестантской этики и соотношения взглядов Вебера с марксизмом как методологическим подходом, но не политической теорией. Значение Макса Вебера автор находит в том, что он заложил основы новой, теоретической и объясняющей модели историографии и стремился синтезировать для этого отдельные, наиболее плодотворные с его точки зрения, элементы неокантианства, позитивизма и материалистического понима­ния истории. Вероятно, в отдельных случаях Вебер несколько превозносится автором, но после многолетнего господства в нашей науке извращенных представлений об этом крупнейшем ученом некоторый уклон книги в сторону идеализации Вебера был неизбежным.

По британской историографии написано сравнительно немного работ, большей частью - статей в журналах и сборниках. Двумя изданиями (1959 и 1975 гг.) вышли "Очерки английской историографии нового и новейшего времени" К. Б. Виноградова. Второе издание дополнено главами по историографии британской внешней и колониальной политики. В духе времени автор подчеркнул, прежде всего, консерватизм британской исторической науки, преобладание в ней в течение долгого периода персонификации истории и биографического жанра, эмпиризм и невнимание к теоретическим проблемам. Позитивных ее особенностей, кроме ясности и доступности изложения, автор не выделил. Отметил он заметный рост влияния радикальных, лейбористских и марксистских историков, начиная с 20-х - 30-х гг.

Теоретико-методологическим проблемам в британской историографии посвящена монография И. И. Шарифжанова. Он проследил процесс перехода в ней от консервативного эмпиризма и фактографии к теоретическим концепциям Э. Карра, Дж. Барраклоу, Дж. Пламба, выступивших за использование историей методов смежных социальных наук, прежде всего социологии.

Вышло и первое комплексное исследование современной исторической науки Великобритании, где даны ее новейшие течения, показан вклад в мировую науку марксистских ученых Э. Хобсбоума, Кр. Хилла, Э. Томпсона, Д. Рюде. Важно то, что марксисты рассматриваются не в противопоставлении, а в единстве с другими левыми историографическими течениями и как часть общедемократического направления. Сдержанный тон авторов, аргументированность их оценок и анализ концепций британских историков по существу дела, а не по отдельным выхваченным высказываниям, обусловили неординарный характер этой работы.

По другим национальным историографиям литература крайне бедна, она представлена лишь статьями, среди которых выделяются работы И. В. Григорьевой, Н. П. Комоловой, Г. С. Филатова по итальянской исто­риографии, Т. А. Салычевой и В. В. Рогинского по историографии стран Северной Европы, В. И. Ермолаева и Ю. Н. Королева по латиноамериканской исторической науке. Следует отметить также книгу В. И. Михайленко, где показана современная итальянская историография фашизма и приводится новый и ранее у нас неизвестный материал.

Появился и ряд коллективных работ, обогащающих конкретные знания о развитии мировой исторической науки и свидетельствующих о позитивных сдвигах в cфepe отечественной историографии: "Буржуазные революции ХVП-XIX вв. в современной зарубежной историографии". Отв. ред. И. П. Дементьев. (М., 1986), "Современная зарубежная немарксистская историография. Критический анализ". Отв. ред. В. Л. Мальков. (М., 1989). В последней из отмеченных работ обращено внимание на "новую историческую науку" - одно из перспективных направлении современной западной историографии. Авторы разделов по английской, французской и американской историографии проанализировали новые тенденции на примере развития "новой социальной истории". В последнее время опубликованы также интересные работы теоретико-историографического характера, которым присущ дух новаторства и творческого поиска.

Весьма оригинальную и необычную книгу "История и время. В поисках утраченного" (М., 1997) написали И. М. Савельева и А. В. Полетаев. Проблема, исследованная в монографии, имеет для исторической науки особое значение. Ведь историю, помимо прочего можно определить и как цепь событий, совершающихся во времени. Нe случайно категория времени привлекала повышенное внимание таких выдающихся ученых как Анри Бергсон, Вильгельм Дильтей, Освальд Шпенглер, Фернан Бродель.

На основе обширнейшего круга источников и литературы авторы показали, как история конструирует множество сложных временных форм. Анализ ими роли темпоральных представлений в историческом сознании и историческом познании позволил взглянуть на эволюцию европейской историографии и структурирования истории, путь от хронологии к историографии, различные схемы всемирной истории, циклы и стадии исторического развития. Большой интерес представляет рассмотрение места истории в системе социальных наук, ее отношения с политологией, экономической наукой, социологией, психологией, культурной антропологией, географией. Для историков эта книга может иметь и чисто практическое значение, так как подробно показывает методы дехронологизаиии и деконструкции, способы построения контрфактических и экспериментальных моделей, различные варианты периодизации истории.

Очень рельефно и разнопланово проблемы развития современной социальной истории представлены в монографии Л. П. Репиной "Новая историческая наука" и социальная история" (М., 1998). Автор показала основные изменения в проблематике и структуре исторической науки ХX века, традиции, противоречия, трансформацию и новые различные перспективы социальной истории. Давая сравнительный анализ нескольких версий социальной истории, Л. П. Репина развертывает новую модель анализа истории историографии как дисциплинарной истории. При этом она строит свою концепцию на базе преломления теории через призму конкретных исследований истории социальных движений и революций, народной культуры, истории женщин, переходящей в более широкую гендерную историю, историю частной жизни и историческую биографию.

9 Всемирная история, I-XIII тт. М., 1955-1983; Советская историческая энциклопедия в 16 томах. М., 1961-1976.

10 См.: Советская историческая наука от XX к ХХП съезду КПCC. История Западной Европы и Америки. М., 1963, с. 102.

11 История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941-1945. тт. 1-6. М., 1960-1965; История второй мировой войны. 1939-1945, тт. 1-12. М., 1973-1982.

12 Касьяненко В. И. Об обновлении исторического сознания. - Новая и новейшая история. 1986, № 4, с. 9.

Историческая наука и некоторые проблемы современности. М., 1969.

См.: Данилов А. И. К вопросу о методологии исторической науки. - Коммунист, 1969, № 5; он жe – Материалистическое понимание истории и методологические искания некоторых историков. - Методологические и историографические вопросы исторической науки, вып. 6. Томск, 1969.

Марксистско-ленинская теория исторического процесса. М., 1981; См. также: Жуков Е. М. Очерки методологии истории. М., 1980.

Дьяков В. А. Методология истории в прошлом и настоящем. М., 1974, с. 71.

Келле В. Ж., Ковальзон М. Я. Теория и история (Проблемы теории исторического процесса). М., 1981, с. 269.

Барг М. А., Черняк Е. Б. О категории "исторический закон". - Новая и новейшая история, 1989, № 3; Ковальченко И. Д. Методы исторического исследования. М., 1987, c. 49-56; Гуревич А. Я. Об исторической закономерности. - В кн.: Философские проблемы исторической науки. М., 1969, с. 63; Могильницкий Б. Г. Введение в методологию истории. М., 1989, с. 38-43.

Алпатов М. А. Политические идеи французской буржуазной историографии XIX века. М.-Л., 1948, с. 164.

Революции 1848-1849 гг., т. II. М., 1952, с. 387, 390, 402.

Кан С. Б. Немецкая историография революции 1848 - 1849 гг. в Германии. М., 1962.

Кон И. С. Философский идеализм и кризис буржуазной исторической мысли. М., 1959, с. 399.

Косминский Е. А. Реакционная историософия Арнольда Тойнби. - В кн.: Против фальсификации истории. М., 1959, с. 96.

Там же, с. 70.

Черняк Е. Б. Буржуазная историография рабочего движения. М., 1960; он же - Адвокаты колониализма. М., 1962; он же - Историография против истории. М., 1962, с. 363.

Основные проблемы истории CШA в американской историографии (от колониального периода до гражданской войны 1861-1864 гг.). М., 1971; Основные проблемы истории США в американской историографии. 1861-1918. М., 1974.

Виноградов К. Б. Буржуазная историография первой мировой войны. М., 1962; Косминский Е. А. Историография средних веков. М., 1963; Первый Интернационал в исторической науке. М., 1964; Вайнштейн О. Л. Западноевропейская средневековая историография. Л., 1964; Гутнова Е. В. Историография истории средних веков (середина XIX в.-1917 г.). М., 1974; Дунаевский В. А. Советская историография новой истории стран Запада. 1917-1941. М., 1974.

Согрин В. В. Критические направления немарксистской историографии США XX века. М., 1987, с. 180-182.

Могильницкий Б. Г., Николаева И. Ю., Гульбин Г. К. Американская буржуазная "психоистория": Критический очерк. Томск, 1985.

Тишков В. А. История и историки в США. М., 1985. Подобная работа, но более узкого плана, создана и в отношении европейской науки. См.: Организация исторической науки в странах Западной Европы. М., 1988.

Реизов Б. Г. Французская романтическая историография (1815-1830). Л., 1956.

Оболенская С. В. Франц Меринг как историк. М., 1966.

Салов В. И. Современная западногерманская буржуазная историография: Некоторые проблемы новейшей истории. М., 1968.

Смоленский Н. И. Политические категории немецкой буржуазной историографии (1848 - 1871 гг.). Томск, 1982, с. 87.

Орлова М. И. Германская революция 1918-1919 гг. в историографии ФРГ. М., 1986; Драбкин Я. С. Проблемы и легенды в историографии германской революции 1918 - 1919. М., 1990.

Патрушев А. И. Неолиберальная историография ФРГ: Формирование, методология, концепции. М., 1981.

Шарифжанов И. И. Современная английская буржуазная историография: Проблемы теории и метода. М., 1984.

Согрин В. В., Зверева Г. И., Репина Л. П. Современная историография Великобритании. М., 1991.

Это особенно важно отметить, т.к. большинство историографических работ имеет скорее информативную, нежели аналитическую направленность. В них критикуются не концепции, а отдельно взятые мысли, идеи, а то и предложения, а содержание подобно калейдоскопу книг и имен, разобраться в котором довольно сложно. Таковы, напр., книги А. Е. Куниной "США: методологические проблемы историографии" (М., 1980) или Л. А. Мерцаловой "Немецкое Сопротивление в историографии ФРГ" (М., 1990). На эти и другие недостатки обратил еще ранее внимание А. Н. Мерцалов. См.: Мерцалов А. Н. В поисках исторической истины. М., 1984.

См. также: Альперович М. C. Советская историография стран Латинской Америки. М., 1968.

Глава 2

Историческая наука в США

во второй половине XX века. От теории "консенсуса" к "новой исторической науке"

Вторая половина XX в. стала временем существенного подъема и обновления исторической науки в CШA. Развитие американской историографии было неоднозначным и даже противоречивым, попытки презентистского использования исторических знаний в целях текущей политики были далеко небезуспешными. Однако в целом значительно продвинулось вперед не только изучение истории США, но и формирование новых отраслей исторической науки: латиноамериканистики, славистики, истории международных отношений. В США появилась целая плеяда крупных историков, социологов и политологов, труды которых приобрели весьма широкое международное звучание. Особое значение имело формирование "новой исторической науки". В немалой мере учитывая разработки европейской историографии (особенно французской и английской), она развивалась с поистине американским размахом, опираясь, прежде всего, на деловую постановку университетского исторического образования и широкое научно-техническое обеспечение научной работы, оказывая, в свою очередь, влияние на историографию других стран.

В развитии американской исторической науки второй половины XX в. выделяются два этапа - конец 40-х - 50-е годы и 60-е начало 90-х годов.

Перипетии мирового исторического процесса, противостояние двух социальных систем, вылившееся в "холодную войну", распад СССР оказали глубокое воздействие на различные стороны жизни США, в том числе и на историческую науку. В итоге второй мировой войны США упрочили свое положение в мире: только они вышли из войны окрепшими в промышленном и финансовом отношениях. На этой почве выросла глобальная политика и идеи "мировой ответственности" за судьбы "свободного мира". Важной чертой внутреннего развития было укрепление позиций бизнеса, рост консервативных настроений в стране в конце 40-х - 50-е годы.

Историков, как и представителей других социальных наук, призывали включиться в "холодную войну", дав ей социологическое, экономическое и историческое обоснования. В необычном обращении президента Трумена к Американской исторической ассоциации в декабре 1950 г. провозглашалось, что главной задачей политики США является борьба с коммунизмом, и в этом деле "труд американских историков имеет колоссальное значение". Рост консервативных тенденций сказался и на исторической науке США первых полутора послевоенных десятилетий. Доминирующим в историографии стало направление, основанное на теории "консенсуса" (согласия). Ее приверженцы, отправляясь от положений об "американской исключительности", отрицали важное значение социальных конфликтов в истории США.

Внутренняя ситуация

После войны резко снизился жизненный уровень населения, особенно в западных, очень разрушенных частях страны (Белоруссия, Украина).
Жертвами ВОВ стали члены практически каждой семьи в СССР (в Белоруссии погиб каждый четвертый человек). После войны осталось в стране много сирот, количество женщин значительно превысило число мужчин. Еще 20 лет после войны появлялись в газетах объявления о поиске близких, потерянных во время ВОВ.

Возобновление террора

Благодаря победе в ВОВ укрепился культ личности Сталина и постепенно возобновился террор, усилилась несвобода. Вернувшиеся из Германии военнопленные были обвинены в измене родине и сосланы в лагеря ГУЛага.

Международная ситуация

Россия, как одна из победивших стран, снова приобрела большой международный политический вес.

Ялтинская конференция

4 -11 февраля 1945 г. состоялась в Ялте встреча лидеров трех стран антигитлеровской коалиции - США, Великобритании, СССР.
На конференции принимались основные решения о будущем разделе мира между странами-победителями. Каждая держава-победительница имела власть на тех территориях, где располагались ее войска.

Государства-сателлиты СССР

За несколько лет после конца войны во многих государствах Восточной и Центральной Европы при поддержке Москвы пришли к власти коммунистические партии.
„Железный занавес“ разделил Европу на послушный Москве социалистический лагерь и западные страны. Политические институты, экономическая и социальная организация и культурная жизнь социалистических стран были преобразованы по советскому образцу.

„Холодная война“

„Холодная война“ – период геополитической конфронтации между блоками союзников СССР и США – началась примерно в 1946 г. (продолжалась до распада СССР). Практически весь мир разделился на два политических блока – капиталистический (с военной организацией НАТО) и социалистический (Организация Варшавского Договора). Когда в 1980 г. состоялись олимпийские игры в Москве, спортсмены из западных стран отказались приехать.
В обоих лагерях шла пропаганда собственной идеологии и дискредитация вражеских стран. Чтобы предотвратить проникновение западного мышления в Советский Союз, на культурный и интеллектуальный обмен с некоммунистическими странами был наложен запрет.
Каждая из сторон накопляла огромные запасы оружия, включая ядерное.

Смерть Сталина

В 1953 г. Сталин скончался, что положило начало свертыванию кампании террора и репрессий в СССР.

Оттепель (1955–1964)

В 1955 г. партийным руководителем и главой СССР стал .

Доклад о культе личности Сталина

В 1956 г. на специальном заседании 20-го съезда партии Хрущев сделал доклад о культе личности Сталина. Этот доклад дал толчок критике сталинизма и смягчению режима. Имя Сталина в последующие годы фактически оказалось под запретом.

Хрущевские реформы

• тысяч политических заключенных были выпущены из лагерей и реабилитированы.
• Появились переводы современных западных писателей. Московский Кремль открыли для посещения туристов. Однако глушение заграничных радиостанций продолжалось.
• Ограничения в поездках за границу были смягчены.
• Хрущев пытался реорганизовать промышленность (уделял больше внимания производству товаров народного потребления и жилищному строительству) и поднять отстающее сельское хозяйство (наращивались в основном посевы кукурузы, которая навязывалась даже тем районам, где природные условия были неподходящими).
• Между 1950 и 1965 гг. во много раз увеличился объем добычи нефти.
• В Сибири возникают крупные научные и промышленные центры (бюрократические порядки там были менее жесткими, сюда переселилось много молодых людей).
• Крым был передан Украине.
• Начало космической программы - 12 апреля 1961 г. совершил полет в космос первый человек, Ю.А.Гагарин.

Застой (1964-1984)

В результате партийного переворота Хрущева в 1964 г. отстранили от власти.
Новый советский руководитель Леонид Брежнев быстро свернул хрущевские реформы, и на имя Хрущева был на 20 лет положен запрет.

Экономика

• Значительно замедлился экономический рост в стране.
• Большинство финансовых средств было потрачено на военную промышленность и космическую программу.
• Потребительские товары, производству которых не уделялось достаточное внимание, имели низкое качество, но в условиях дефицита и отсутствия внешней конкуренции даже они мгновенно раскупались. За покупками люди ездили в столицу. В магазинах выстраивались длинные очереди.
• Быстро увеличивался внешний долг СССР.

Атмосфера в обществе

• Общество было расслоено - партийные и государственные лидеры получали разные привилегии. (Они, например, могли пользоваться специальными магазинами для покупки высококачественных продуктов и импортных товаров, специальными медицинскими учреждениями, санаториями, смотреть народу недоступные фильмы.) Население страдало от постоянного дефицита. Oднако в настоящее время некоторые русские вспоминают эту эпоху с ностальгией - образование и медицинскую помощь получали бесплатно, в стране был порядок.
• Нравственные качества общества были испорчены.
• В 4 раза возросло употребление алкоголя.
• Ухудшалась экологическая обстановка и здоровье населения.

Диссидентское движение

Оппозицией режиму стало диссидентское движение (А. И. Солженицын, академик А.Д.Сахаров). Демократическое движение включало в себя писателей, деятелей искусства, ученых, религиозных деятелей, родственников жертв сталинских чисток и представителей репрессированных групп национальных меньшинств.
Своих политических противников власти заключали, в отличие от прежних времен, еще и в психиатрические лечебницы. Диссидентов, имевших мировую известность, вынуждали эмигрировать.

Оккупация Чехословакии

В августе 1968 г. войска пяти стран Варшавского договора во главе с СССР подавили чехословацкое реформистское движение „Пражская весна“ . Таким образом, были уничтожены все надежды для стран социалистического лагеря развивать собственные модели общества.

После того, как Брежнев в 1982 г. скончался, его сменили сначала Ю.В.Андропов а затем К.У.Черненко . Оба глубокие и больные старики, они вскоре тоже умерли.

Реформы Горбачева (1985-1991)

В 1985 г. пост генерального секретаря занял Михаил Горбачев . Личность этого лидера СССР и его историческая роль до сих пор вызывают неоднозначную реакцию среди историков, политологов и русского населения вообще.

С Горбачевым наступила смена политического стиля. Он был человеком спокойным, но энергичным, улыбающимся, хорошим оратором; СССР получил сравнительно молодого лидера (в свои 54 года был на 20 лет моложе других членов Политбюро).

Реформы Горбачева

Перестройка

Перестройка - реструктуризация экономики и, в конечном счете, всего общественно-политического устройства, попытка реформировать социализм: „Мы не строим новый дом, а стараемся отремонтировать старый.“
Целью перестройки были

• эффективность и модернизация производства (советский товар был бракованный: „Мы умеем производить комические ракеты, но наши холодильники не работают.“; из-за плохо построенных домов пострадало много людей во время землетрясения в Армении.)
• подъем трудовой дисциплины Горбачев организовал кампанию борьбы против пьянства - сократил часы работы магазинов, продающих спиртное, а также снизил производство винно-водочных изделий.

Гласность

Гласность - свобода слова и открытость сведений, отмена цензуры в средствах массовой информации.
Гласность принесла свободу печати (критика самого Горбачева, признание экологической катастрофы Аральского моря, наличия бомжей в СССР и так далее), рассекречивание данных по сталинскому террору. Однако, например, об аварии Чернобыля население ни в коем случае не было информировано объективно.

Внутренняя политика и демократизация страны

• В СССР были созданы политические оппозиционные партии, возникли многочисленные общественные группы. Горбачев прекратил преследование диссидентов, освободил академика Сахарова из домашней ссылки и пригласил его в Москву
• Власти смягчили свое отношение к Русской православной церкви (на Пасху по телевидению впервые транслировалось богослужение - раньше в этот праздник показывали самые популярные фильмы, чтобы люди остались дома, физически затрудняли вход в храмы)
• Возникает феномен „возвращенной литературы“ и культуры – ранее запрещенные книги были напечатаны, показаны фильмы.
• Снят негласный запрет с рок-музыки, открываются казино, первый «Макдональдс» в Москве, проходит первый конкурс на звание „королевы красоты“, в городах разгорается до сих пор не существовавшая ночная жизнь.

В 1989 г. состоялись первые относительно свободные выборы в СССР.
В 1990 г. Горбачев был избран первым и последним президентом СССР.

Внешняя политика

Запад Горбачева очень уважал. („Тайм“ объявил его „человеком десятилетия“.)

• С Горбачевым связан конец „холодной войны“, был подписан договор с США о ликвидации ядерных ракет. СССР потерпел в «холодной войне» полное поражение, как в идеологическом, так и в политическом и экономическом отношениях.
• Горбачев отменил старые порядки, при которых царила строгая подчиненность стран социалистического лагеря Советскому Союзу, что позже привело к распаду социалистического лагеря.
• Горбачев вывел войска из Афганистана.

К осени 1989 г. стало ясно, что, несмотря на реформы, экономика страны находится в глубоком кризисе; в 1990 г. экономический застой перешел в серьезный спад. Работа многих предприятий была парализована, из магазинов исчезли продукты - возник дефицит даже таких товаров повседневного спроса, как хлеб и сигареты.
На улицах стало опасно – увеличилось количество краж и ограблений (раньше преступность была под строгим контролем милиции и системы информаторов).
Ослабление режима вызвало национальные конфликты внутри СССР – в Прибалтике, Средней Азии, на Кавказе поднимается движение за независимость.

Влияние Горбачева слабело, верхушка не слушалась его приказов. Вокруг Б.Н. Ельцина , бывшего близкого сотрудника Горбачева и очень популярного политика, сформировался оппозиционный блок.

В июне 1991 г. были проведены прямые президентские выборы РСФСР, на которых победу одержал Ельцин.
19 августа 1991 г. Горбачев был помещен под домашний арест на своей даче в Крыму.
20 августа 1991 г. в Москве произошел путч (последняя попытка министров, руководителей армии и КГБ сохранить СССР), в столице появились танки, было введено чрезвычайное положение. Ельцин возглавил сопротивление путчистам. После краха путча заговорщики были арестованы. По указу Ельцина на территории России была прекращена деятельность КПСС.

8 декабря 1991 г. Советский Союз перестал существовать. Президенты трех республики – Россия, Украина и Белоруссия – констатировали на встрече в Минске прекращение существования СССР и подписали Соглашение о создании Содружества Независимых Государств (СНГ), куда вошли 12 бывших республик СССР.
РСФСР получила новое название – Российская Федерация . Была основана 26. декабря 1991 г.

Армянская ССР
Азербайджанская ССР
Белорусская ССР
Эстонская ССР
Грузинская ССР
Казахская ССР
Киргизская ССР
Латвийская ССР
Литовская ССР
Молдавская ССР
Российская СФСР
Таджикская ССР
Туркменская ССР
Украинская ССР
Узбекская ССР

Российская Федерация при Ельцине

Борис Николаевич Ельцин – первый президент РФ.

Экономические реформы

Эра Б. Ельцина - эра „дикого капитализма“.

В РФ были введены принципы рыночной экономики. Прошла приватизация, цены на продукцию были либерализированы. Возникли и начали развиваться банковская и биржевая системы.
Реформы вызвали глубокий экономический кризис, сопровождаемый дестабилизацией, безработицей, коррупцией. Вклады граждан в государственных банках из-за „гиперинфляции“ обесценились.
Экономический кризис вызвал социальные потрясения. Увеличилась разница в социальном положении разных групп населения. Финансовые средства оказались в руках малой группы людей, т. наз. новых русских.

Уровень жизни большей части населения резко снизился. Очень низкие заработки получали даже образованные люди (авиаинженеры работают в барах, бабушки стоят на улице весь день и продают сигареты, цветы…).
Огромных масштабов достигла деятельность мафии.

Переоценка истории

В 90 гг. была русскими переоценена история 20 в. Бывшие советские вожди и социалистические символы превращаются в предметы сатиры, и даже рекламы и бизнеса.

Путч 1993 г.

Весной 1993 г. Съезд народных депутатов предпринял попытку отрешения президента Ельцина от должности, но, в конце концов, предложение не было принято. В апреле был назначен всероссийский референдум о доверии президенту Ельцину. После успеха в референдуме Борис Ельцин объявил о роспуске Съезда народных депутатов. Столкновение между президентом и депутатами продолжалось и завершились вооруженным конфликтом. Сторонники Верховного Совета штурмовали здание мэрии Москвы, Ельцин и верные ему силы обстреливали здание Верховного Совета. Жертвами по официальным данным стали 150 человек.
После подавления путча были объявлены новые выборы в Государственную Думу; была принята новая Конституция.

Чеченская война

В 1994 г. началась первая война в Чечне. Ельцин поверил своим генералам, утверждавшим, что проблему чеченского сепаратизма можно решить военным путем. Боевые действия в Чечне привели к многочисленным жертвам среди военных и гражданского населения и завершились отводом федеральных войск (1996).

Финансовый кризис

В 1998 г. произошел спад экономики, финансовый кризис, крах предприятий, денежная реформа (1000 руб.>1 руб.).

В 1999 г. Ельцин вышел в отставку и передал власть В.В.Путину как исполняющему обязанности президента. Путин лично контролировал ход антитеррористических операций на территории Чечни (начало второй чеченской войны - 2000 г.).

Русская эмиграция

По религиозным причинам люди из России бежали уже в 17 в. Староверы переселялись в Сибирь, Литву, Румынию.
В 19 в. за границей действовали запрещенные в России политические партии.

В 20 в. Россия пережила три волны эмиграции:
Первая волна : после 1917 года – массовая (1 млн.)
Большевистскую Россию покидали белогвардейцы, ученые, интеллигенция, дворяне, священники, писатели, художники, инженеры, студенты. Почти всем пришлось жить за рубежом в тяжелых условиях, физически работать (место таксиста считалось хорошей работой). Центрами эмиграции были Константинополь, Париж, Прага, Варшава, Берлин, София. В „русском зарубежье“ работали русские школы, журналы, издательства, организации.
Вторая волна : в конце Второй мировой войны
Много военнопленных осталось в Германии, немалая их часть позже переселилась в Америку.
Третья волна : в середине 70-х годов после хрущевской „оттепели“
Эмигрировало сравнительно немного людей – деятели искусств, писатели, представители интеллигенции

Одной из причин современного демографического спада является также эмиграция населения.

После окончания военных действий, все страны Восточной Европы начали весьма активно возвращаться на мирные рельсы: были проведены экономические реформы, в ходе которых, все имущественно фашистов было поддано конфискации, издавались нормативно- правовые акты, некоторые преобразования прошли и в политической системе.

Восточная Европа в послевоенный период

Тот факт, что в освобождении восточноевропейских государств участвовала преимущественно Красная армия, в правительстве большинства стран закрепили свои позиции коммунисты, которые и определяли дальнейшие пути развития. Однако, после смерти Иосифа Сталина, во многих государствах усиливалось неприятие левых сил. Первыми государствами, которые отказались от строительства мирового социализма стали ГДР, Польша и Венгрия.

Однако тоталитарный социализм не был основательно ликвидирован, а только приобрел некоторый либеральный характер: так в Польше после массовых протестов была официально разрешена частная собственность и предоставлено право заниматься мелким предпринимательством.

Усиление тоталитаризма

Несмотря на демократические жесты со стороны коммунистов, во многих восточноевропейских государствах назревал протест населения против социалистического режима. В 1968 году народ Чехословакии на протяжении полугода переживал своеобразный ренессанс: при поддержке оппозиционных сил, коммунистическая партия в этом государстве находилась на грани падения.

Однако в августе того же года, на территорию страны были введены советские вооруженные силы, которые после нескольких жесточайших боев полностью ликвидировали все очаги демократии в республике.

«Пражская весна» стала поводом восточноевропейских коммунистов для ужесточения тоталитарного социализма. Все права и свободы, которые ранее были предоставлены народу, ликвидировались. Начались жестокие преследования диссидентов.

Ко власти в Румынии пришел Николае Чаушеску, правление которого современники сравнивали со сталинским режимом. В восточноевропейских государствах широко применялась советская модель строительства социализма - были созданы трудовые лагеря, полностью отменена свобода совести вероисповеданий, действовал культ личности вождя.

К концу 70-х годов государства Восточной Европе стояли на пороге революции: экономика необратимо рушилась, государственные бюджеты зависели исключительно от кредитов СССР, США и западноевропейских государств. Несмотря на это, коммунисты не спешили проводить ни экономических, ни социальных реформ, продолжая «кормить» население идеей революции пролетариата.

Крах социализма

Первый вызов коммунистическим властям в Восточной Европе был сделан в начале 80-х годов. Очагом свободы стало государство, из-за которого первоначально началось политическое деление континента - Германия. Жители ГДР, несмотря на запреты, все чаще выезжали на территорию капиталистической ФРГ. Контрасты в экономическом положении народа, вызывали бурные протесты со стороны населения обеих стран.

В 1980 году в Польше было создано профсоюзное движение, которым руководили оппозиционные силы. Сопротивление официальных властей не смогло остановить рост численности этой организации, которая уже к концу года становила приблизительно 12 млн. трудоспособного населения страны. Занятое афганской авантюрой, советское правительство не уделяло должного внимания защите коммунистических восточноевропейских правительств.

Финалом демократических преобразований в Восточной Европе стал старт перестройки в СССР . Коммунисты, лишенные поддержки Советского Союза, без борьбы сдали свои позиции демократам. После падения Берлинской стены, в жизни Восточной Европы наступил новый этап, в кратком времени государства смогли «догнать» в своем политическом и экономическом развитии Западную Европу.

Рассматриваемый период был для стран Западной Европы и США мирным и стабильным по сравнению с первой половиной века, на которую пришлось несколько европейских войн и две мировые войны, две серии революционных событий. Доминантой развития названной группы государств во второй половине XX в. принято считать значительное продвижение по пути научно-технического прогресса, переход от индустриального к постиндустри­альному обществу. Однако и в эти десятилетия страны за­падного мира столкнулись с целым рядом сложных проблем, кризисных ситуаций, потрясений - всем тем, что называют «вызовами времени». Это были масштабные события и процессы в разных сферах, такие, как технологическая и информационная революции, распад колониальных империй, глобальные экономические кризисы 1974-1975 гг. и 1980-1982 гг., социальные выступления в 60-70-е гг. XX в., сепаратистские движения и др. Все они требовали той или иной перестройки экономических и социальных отношений, выбора путей дальнейшего развития, компромиссов или ужесточения политических курсов. В связи с этим у власти сменялись разные политические силы, главным образом консерваторы и ли­бералы, которые пытались укрепить свои позиции в ме­нявшемся мире.

Первые послевоенные годы в странах Европы стали временем острой борьбы в первую очередь вокруг вопросов общественного устройства, политических устоев государств. В ряде стран, например во Франции, нужно было преодолеть последствия оккупации и деятельности коллаборационистских правительств. А для Германии, Италии речь шла о полном устранении остатков нацизма и фашизма, создании новых демократических государств. Значительные политические баталии развернулись вокруг выборов в учредительные собрания, разработки и принятия новых конституций. В Италии, например, события, связанные с выбором монархической или республиканской формы государства, вошли в историю как «битва за республику» (страна была провозглашена республикой в результате референдума 18 июня 1946 г.).

Именно тогда заявили о себе силы, наиболее активно участвовавшие в борьбе за власть и влияние в обществе на протяжении последующих десятилетий. На левом фланге находились социал-демократы и коммунисты. На заключительном этапе войны (особенно после 1943 г., когда был распущен Коминтерн) члены этих партий сотрудничали в движении Сопротивления, позже - в первых послевоенных правительствах (во Франции в 1944 г. был создан согласительный комитет коммунистов и социалис­тов, в Италии в 1946 г. было подписано соглашение о единстве действий). Представители обеих левых партий входили в состав коалиционных правительств во Франции в 1944-1947 гг., в Италии в 1945-1947 гг. Но принципиальные расхождения между коммунистическими и социалистическими партиями сохранялись, более того, в послевоенные годы многие социал-демократические партии исключили из своих программ задачи установления диктатуры пролетариата, приняли концепции социального общества, по существу, перешли на либеральные позиции.

В консервативном лагере с середины 40-х гг. наиболее влиятельными стали партии, сочетавшие представительство интересов крупных промышленников и финансистов с выдвижением христианских ценностей в качестве непреходящих и объединяющих разные социальные слои идейных основ. К ним относились Христианско-демократическая партия (ХДП) в Италии (основана в 1943 г.), Народно-республиканское движение (МРП) во Франции (основано в 1945 г.), Христианско-демократический союз (с 1945 г. - ХДС, с 1950 г.- блок ХДС/ХСС) в Герма­нии. Названные партии стремились получить широкую поддержку в обществе, подчеркивали приверженность принципам демократии. Так, первая программа ХДС (1947) включала отражавшие дух времени лозунги «социализации» ряда отраслей хозяйства, «соучастия» рабочих в управлении предприятиями. А в Италии во время референдума 1946 г. большинство членов ХДП проголосовали за республику, а не за монархию. Противоборство правых, консервативных и левых, социалистических партий и составило основную линию в политической истории западноевропейских стран во второй половине XX в. При этом можно заметить, как изменения экономической и соци­альной обстановки в отдельные годы перемещали политический маятник то влево, то вправо.

От восстановления к стабильности (1945-1950-е гг.)

После окончания войны в большинстве западноевропейских стран утвердились коалиционные правительства, в которых решающую роль играли представители левых сил - социалистов и в ряде случаев коммунистов. Основными мероприятиями этих правительств были восстановление демократических свобод, чистка государственного аппарата от членов фашистского движения, лиц, сотрудничавших с оккупантами. Наиболее значительным шагом в экономической сфере стала национализация ряда отраслей хозяйства и предприятий. Во Франции были национализированы 5 крупнейших банков, угольная промышленность, автомобильные заводы «Рено» (владелец которых сотрудничал с оккупационным режимом), несколько авиационных предприятий. Доля государственного сектора в выпуске промышленной продукции достигла 20-25%. В Великобритании, где у власти в 1945- 1951 гг. находились лейбористы, в собственность государства перешли электростанции, угольная и газовая промышленность, железные дороги, транспорт, отдельные авиакомпании, сталелитейные заводы. Как правило, это были важные, но далеко не самые процветающие и доходные предприятия, наоборот, они требовали значительных капиталовложений. К тому же бывшим хозяевам национализированных предприятий выплачивались значительные компенсации. Тем не менее национализация и государственное регулирование рассматривались социал-демократическими лидерами как высшее достижение на пути к «социальной экономике».

Конституции, принятые в западноевропейских странах во второй половине 40-х гг. - в 1946 г. во Франции (конституция Четвертой республики), в 1947 г. в Италии (вступила в силу с 1 января 1948 г.), в 1949 г. в Западной Германии, стали наиболее демократическими конституциями за всю историю этих стран. Так, во французской конституции 1946 г. в дополнение к демократическим правам провозглашались права на труд, отдых, социальное обеспечение, образование, права трудящихся на участие в управлении предприятиями, профсоюзную и политическую деятельность, право на забастовку «в рамках за­конов» и др.

В соответствии с положениями конституций во многих странах создавались системы социального страхования, включавшие пенсионное обеспечение, пособия по болезни и безработице, помощь многодетным семьям. Устанавливалась 40-42-часовая неделя, вводились оплачиваемые отпуска. Это делалось в значительной степени под давлением трудящихся. Так, например, в Англии в 1945 г. 50 тыс. докеров провели забастовку, чтобы добиться сокращения рабочей недели до 40 часов и введения двухнедельных оплачиваемых отпусков.

Особый период в истории западноевропейских стран составили 50-е годы. Это было время быстрого экономического развития (прирост продукции промышленного производства достиг 5-6% в год). Послевоенная промыш­ленность создавалась с применением новых машин и технологий. Началась научно-техническая революция, одним из основных проявлений которой стала автоматизация производства. Повышалась квалификация рабочих, управ­лявших автоматическими линиями и системами, возрастала и их зарплата.

В Великобритании уровень заработной платы в 50-е гг. повышался в среднем на 5% в год при росте цен на 3% в год. В ФРГ на протяжении 50-х гг. реальная заработная плата выросла в 2 раза. Правда, в некоторых странах, например в Италии, Австрии, показатели были не столь значительными. К тому же правительства периоди­чески «замораживали» зарплату (запрещали ее повыше­ние). Это вызывало протесты и забастовки рабочих.

Особенно заметным был экономический подъем в Федеративной Республике Германии и Италии. В послевоен­ные годы хозяйство здесь налаживалось труднее и медленнее, чем в других странах. На этом фоне ситуация 50-х гг. расценивалась как «экономическое чудо». Оно стало возможным благодаря перестройке промышленности на новой технологической основе, созданию новых отраслей (нефтехимии, электроники, производства синтетических волокон и др.), индустриализации аграрных районов. Существенным подспорьем служила американская помощь по плану Маршалла. Благоприятное условие для подъема производства заключалось в том, что в послевоенные годы возник большой спрос на различные промышленные товары. С другой стороны, существовал значительный резерв дешевой рабочей силы (за счет переселенцев, выходцев из села).

Экономический подъем сопровождался социальной стабильностью. В условиях сократившейся безработицы, относительной устойчивости цен, роста заработной платы выступления трудящихся свелись к минимуму. Их рост начался с конца 50-х гг., когда проявились некоторые отрицательные последствия автоматизации - сокращение рабочих мест и др.

Период стабильного развития совпал с приходом к власти консерваторов. Так, в ФРГ имя К. Аденауэра, занимавшего пост канцлера в 1949-1963 гг., связывали с возрождением германского государства, а Л. Эрхарда назвали «отцом экономического чуда». Христианские демократы отчасти сохранили фасад «социальной политики», говорили об обществе всеобщего благосостояния, социальных гарантиях для людей труда. Но вмешательство государства в экономику было свернуто. В ФРГ утвердилась теория «социального рыночного хозяйства», ориентированного на поддержку частной собственности и свободной конкуренции. В Англии консервативные правительства У. Черчилля, а затем А. Идена провели реприватизацию некоторых национализированных ранее отраслей и предприятий (автомобильного транспорта, сталелитейных заводов и др.). Во многих странах с приходом к власти консерваторов началось наступление на провозглашен­ные после войны политические права и свободы, принимались законы, в соответствии с которыми граждане преследовались по политическим мотивам, в ФРГ была запрещена компартия.

Перемены 60-х гг.

После десятилетия стабильности в жизни западноевропейских государств настала полоса потрясений и перемен, связанных как с проблемами внутреннего развития, так и с крушением колониальных империй.

Так, во Франции к концу 50-х гг. сложилась кризис­ная ситуация, вызванная частой сменой правительств социалистов и радикалов, распадом колониальной империи (потеря Индокитая, Туниса и Марокко, война в Алжире), ухудшением положения трудящихся. В такой обстановке все большую поддержку получала идея «сильной власти», активным сторонником которой выступал генерал Ш. де Голль. В мае 1958 г. командование французских войск в Алжире отказалось подчиняться правительству, пока в него не вернется Ш. де Голль. Генерал заявил, что «готов взять на себя власть Республики» при условии от­мены конституции 1946 г. и предоставления ему чрезвы­чайных полномочий. Осенью 1958 г. была принята кон­ституция Пятой республики, предоставлявшая главе государства самые широкие права, а в декабре де Голля из­брали президентом Франции. Установив «режим личной власти», он стремился противостоять попыткам ослабления государства изнутри и извне. Но в вопросе о колониях, будучи политиком реалистичным, вскоре решил, что лучше провести деколонизацию «сверху», сохранив при этом влияние в бывших владениях, чем дожидаться позорного изгнания, например, из сражавшегося за независимость Алжира. Готовность де Голля признать право алжирцев решать свою судьбу вызвала в 1960 г. антиправительственный мятеж военных. Все в 1962 г. Алжир получил независимость.

В 60-е гг. в европейских странах участились выступления разных слоев населения под разными лозунгами. Во Франции в 1961-1962 гг. организовывались демонстрации и забастовки с требованиями покончить с мятежом ультраколониалистских сил, выступавших против предоставления Алжиру независимости. В Италии прошли массовые выступления против активизации неофашистов. Рабочие выдвигали как экономические, так и политические требования. В борьбу за повышение заработной платы включались «белые воротнички» - высококва­лифицированные работники, служащие.

Высшей точкой социальных выступлений в этот период стали события мая - июня 1968 г. во Франции. Начавшись как выступление парижских студентов, требовавших демократизации системы высшего образования, они вскоре переросли в массовые демонстрации и всеобщую забастовку (число бастующих по стране превысило 10 млн человек). Рабочие ряда автомобильных заводов «Рено» заняли свои предприятия. Правительство вынуждено было пойти на уступки. Участники забастовки добились повышения заработной платы на 10-19%, увеличения отпусков, расширения прав профсоюзов. Эти события оказались серьезным испытанием для властей. В апреле 1969 г. президент де Голль выдвинул на референдум законопроект о реорганизации местного самоуправления, но боль­шинство голосовавших отклонило законопроект. После этого Ш. де Голль подал в отставку. В июне 1969 г. но­вым президентом страны был избран представитель голлистской партии Ж. Помпиду.

1968 год ознаменовался обострением обстановки в Северной Ирландии, где активизировалось движение за гражданские права. Стычки представителей католического населения с полицией переросли в вооруженный конфликт, в который включились как протестантские, так и католические экстремистские группировки. Правительство ввело в Ольстер войска. Кризис, то обостряясь, то ослабевая, затянулся на три десятилетия.

Волна социальных выступлений привела к политическим переменам в большинстве западноевропейских стран. Во многих из них в 60-е гг. к власти пришли социал-демократические и социалистические партии. В ФРГ в конце 1966 г. представители Социал-демократической партии Германии (СДПГ) вошли в коалиционное правительство с ХДС/ХСС, а с 1969 г. уже сами формировали правительство в блоке со Свободной демократической партией (СвДП). В Австрии в 1970-1971 гг. впервые в истории страны к власти пришла Социалистическая партия. В Италии основу послевоенных правительств составляла Христианско-демократическая партия (ХДП), вступавшая в коалицию то с левыми, то с правыми партиями. В 60-е гг. ее партнерами стали левые - социал-демократы и социалисты. Лидер социал-демократов Д. Сарагат был избран президентом страны.

При различии ситуаций в разных странах политика со­циал-демократов имела некоторые общие черты. Своей главной, «никогда не кончающейся задачей» они считали создание «социального общества», главными ценностями которого провозглашались свобода, справедливость, солидарность. Они рассматривали себя как представителей интересов не только рабочих, но и других слоев населения (с 70-80-х гг. эти партии стали опираться на так называемые «новые средние слои» - научно-техническую интеллигенцию, служащих). В экономической сфере социал-демократы выступали за сочетание разных форм собственности - частной, государственной и др. Ключевым положением их программ являлся тезис о государ­ственном регулировании экономики. Отношение к рынку выражалось девизом: «Конкуренция - насколько возможно, планирование - насколько необходимо». Особое значение придавалось «демократическому участию» трудящихся в решении вопросов организации производства, цен, зарплаты.

В Швеции, где социал-демократы находились у власти в течение нескольких десятилетий, была сформулирована концепция «функционального социализма». Предполагалось, что частного собственника не нужно лишать его собственности, но следует постепенно вовлекать в выполнение общественных функций путем перераспределения прибыли. Государству в Швеции принадлежало около 6% производственных мощностей, зато доля общественного потребления в валовом национальном продукте (ВНП) в начале 70-х гг. составляла около 30%.

Социал-демократические и социалистические правительства выделяли значительные средства на образование, здравоохранение, социальное обеспечение. Чтобы сократить уровень безработицы, принимались специальные программы подготовки и переподготовки рабочей силы. Продвижение в решении социальных проблем явилось од­ним из наиболее значительных достижений социал-демократических правительств. Однако вскоре проявились и отрицательные последствия их политики - чрезмерная «зарегулированность», бюрократизация общественного и хозяйственного управления, перенапряжение государственного бюджета. У части населения начала утверждаться психология социального иждивенчества, когда люди, не работая, рассчитывали получить в виде социальной помощи столько же, сколько те, кто напряженно трудился. Эти «издержки» вызывали критику со стороны консервативных сил.

Важной стороной деятельности социал-демократических правительств западноевропейских государств стало изменение внешней политики. Особенно значительные шаги в этом направлении были сделаны в Федеративной Республике Германии. Пришедшее к власти в 1969 г. правительство во главе с канцлером В. Брандтом (СДПГ) и вице-канцлером и министром иностранных дел В. Шеелем (СвДП) совершило принципиальный поворот в «восточной политике», заключив в 1970-1973 гг. двусторонние договоры с СССР, Польшей, Чехословакией, подтверждавшие нерушимость границ между ФРГ и Польшей, ФРГ и ГДР. Названные договоры, а также четырехсторонние соглашения по Западному Берлину, подписанные представителями СССР, США, Великобритании и Франции в сентябре 1971 г., создали реальную почву для расширения международных контактов и взаимопонимания в Европе. 4. Падение авторитарных режимов в Португалии, Греции, Испании. В середине 70-х гг. значительные политические перемены произошли в государствах Юго-Западной и Южной Европы.

В Португалии в результате Апрельской революции 1974 г. был свергнут авторитарный режим. Политический переворот, осуществленный Движением вооруженных сил в столице, привел к смене власти на местах. Первые послереволюционные правительства (1974-1975), состоявшие из руководителей Движения вооруженных сил и коммунистов, сосредоточились на задачах дефашизации и утверждения демократических порядков, деколонизации африканских владений Португалии, проведения аграрной реформы, принятия новой конституции страны, улучшения условий жизни трудящихся. Была проведена нацио­нализация крупнейших предприятий и банков, введен рабочий контроль. В дальнейшем к власти пришел правый блок Демократический альянс (1979-1983), попытавшийся свернуть начатые ранее преобразования, а затем коалиционное правительство социалистической и социал-демократической партий во главе с лидером социалистов М. Соарешем (1983-1985).

В Греции в 1974 г. режим «черных полковников» был сменен гражданским правительством, состоявшим из представителей консервативной буржуазии. Оно не проводило серьезных преобразований. В 1981 -1989 гг. и с 1993 г. у власти находилась партия Всегреческое социалистическое движение (ПАСОК), проводился курс демократизации политического строя и социальных реформ.

В Испании после смерти в 1975 г. Ф. Франко главой государства стал король Хуан Карлос I. При его одобрении начался переход от авторитарного режима к демократическому. Правительство во главе с А. Суаресом восстановило демократические свободы, отменило запрет на деятельность политических партий. В декабре 1978 г. была принята конституция, провозглашавшая Испанию социально-правовым государством. С 1982 г. у власти нахо­дилась Испанская социалистическая рабочая партия, ее лидер Ф. Гонсалес возглавлял правительство страны. Особое внимание уделялось мерам по подъему производства, созданию рабочих мест. В первой половине 1980-х гг. правительством был проведен ряд важных социальных мероприятий (сокращение рабочей недели, увеличение отпусков, принятие законов, расширяющих права трудящихся на предприятиях, и др.). Партия стремилась к социальной стабильности, достижению согласия между разными слоями испанского общества. Результатом политики социалистов, находившихся у власти непрерывно до 1996 г., стало завершение мирного перехода от диктатуры к демократическому обществу.

Неоконсерваторы и либералы в последние десятилетия XX - начале XXI в.

Кризис 1974-1975 гг. серьезно осложнил экономическую и социальную ситуацию в большинстве западноевропейских стран. Необходимы были перемены, структурная перестройка экономики. Ресурсов для нее при существовавшей хозяйственной и социальной политике не находилось, государственное регулирование экономики не срабатывало. Ответ на вызов времени попытались дать консерваторы. Их ориентация на свободную рыночную экономику, частное предпринимательство и инициативу хорошо увязывалась с объективной потребностью в широких инвестициях в производство.

В конце 70-х - начале 80-х гг. консерваторы пришли к власти во многих странах Запада. В 1979 г. на парламентских выборах в Великобритании победила Консервативная партия, правительство возглавила М. Тэтчер (партия оставалась правящей до 1997 г.)- В 1980 г. президентом США был избран республиканец Р. Рейган, победивший и на выборах 1984 г. В 1982 г. в ФРГ к власти пришла коалиция ХДС/ХСС и СвДП, пост канцлера занял Г. Коль. Было прервано многолетнее правление социал-демократов в странах Северной Европы. Они потерпели поражения на выборах в 1976 г. в Швеции и Дании, в 1981 г. в Норвегии.

Пришедших в этот период к власти деятелей не зря назвали новыми консерваторами. Они показали, что умеют смотреть вперед, способны на перемены. Их отличали политическая гибкость и напористость, обращение к широким слоям населения. Так, британские консерваторы, возглавляемые М. Тэтчер, выступили в защиту «истинных ценностей британского общества», к которым отнесли трудолюбие и бережливость; пренебрежение к лентяям; самостоятельность, опору на собственные силы и стремление к индивидуальному успеху; уважение законов, религии, устоев семьи и общества; содействие сохранению и приумножению национального величия Британии. Использовались и лозунги создания «демократии собственников ».

Основными слагаемыми политики неоконсерваторов являлись приватизация государственного сектора и свертывание государственного регулирования экономики; курс на свободное рыночное хозяйство; сокращение социальных расходов; снижение подоходных налогов (что способствовало активизации предпринимательской деятельности). В социальной политике отвергались уравнительность, принцип перераспределения прибылей. Первые шаги неоконсерваторов в сфере внешней политики привели к новому витку гонки вооружений, обострению международной обстановки (ярким проявлением этого стала война между Великобританией и Аргентиной из-за Фолклендских островов в 1983 г.).

Поощрение частного предпринимательства, курс на модернизацию производства способствовали динамичному развитию экономики, ее перестройке в соответствии с потребностями развернувшейся информационной революции. Таким образом, консерваторы доказали, что способны к преобразованию общества. В ФРГ к достижениям этого периода добавилось важнейшее историческое событие - объединение Германии в 1990 г., причастность к которому поставила Г. Коля в число наиболее значимых фигур германской истории. Вместе с тем в годы правления консерваторов не прекращались выступления разных групп населения за социальные и гражданские права (в их числе забастовка английских горняков в 1984-1985 гг., выступления в ФРГ против размещения американских ракет и др.).

В конце 90-х гг. во многих европейских странах консерваторов у власти сменили либералы. В 1997 г. в Великобритании пришло к власти лейбористское правительство во главе с Э. Блэром, а во Франции по результатам парламентских выборов было сформировано правительство из представителей левых партий. В 1998 г. канцлером Германии стал лидер Социал-демократической партии Г. Шредер. В 2005 г. его сменила на посту канцлера представитель блока ХДС/ХСС А. Меркель, возглавившая правительство «большой коалиции», состоящее из представителей христианских демократов и социал-демократов. Еще раньше во Франции на смену левому правительству пришло правительство из представителей правых партий. Вместе с тем в середине 10-х гг. XXI в. в Испании и Италии правые правительства в результате парламентских выборов вынуждены были уступить власть правительствам во главе с социалистами.

ГБОУ СПО РО

Октябрьский аграрно-технологический техникум

Тестирование

« Мир во второй половине ХХ века »

Преподаватель истории

Рожина Валентина Сергеевна

Объекты контроля:

Послевоенное устройство мира. Начало «холодной войны»

Ведущие капиталистические страны

Страны Восточной Европы

Крушение колониальной системы

Индия, Пакистан, Китай

Страны Латинской Америки

Международные отношения

Развитие культуры

1 вариант

Соперничество между какими государствами определяло баланс сил в послевоенном мире

СССР и Китай 2) СССР и Великобритания

3)СССР и США 4)Великобритания и Франция

2. Какие изменения в международном положении США произошли после Второй мировой войны?

1) превращение страны в доминирующую политическую силу в мире

2) превращение США в крупную колониальную империю

3) упадок экономики в связи с поражением в войне

4) превращение страны в младшего партнера СССР

3. Какое название после Второй Мировой войны получила совокупность стран, принявших советскую модель строительства социализма?

1) Советский союз

2) Социалистическое содружество

3)реальный социализм

4) коммунистический интернационал

4.Соотнесите страну и год ее освобождения от колониальной зависимости:

1) Вьетнам а) 1950г

2) Филиппины б)1946г

3) Индия в) 1945г

4) Ливия г)1956г

5) Пакистан

5. Какие события последовали после предоставления Британской Индии независимости?

1) страна была разделена на Индию и Пакистан, произошли национально-религиозные конфликты

2)произошло восстание сикхов

3) в стране началась война между коммунистическими повстанцами и правительственными войсками

4) Индия была исключена из Британского Содружества Наций

6. Напишите название страны по ее руководителю:

1) Фидель Кастро Рус

2)Аугусто Пиночет

3) Уго Чавес

4) Даниэль Ортега

7. Укажите регион мира, где в конце ХХ – начале ХХ I в происходили вооруженные конфликты:

1) Ближний Восток 2) Индонезия

3) Иран 4) Индокитай

8. В творчестве какого писателя воплотились идеи экзистенциализма?

1) Жан-Поль Сартр 2)Г.Маркес

3)Ф.Кафка 4) Дж.Джойс

2 вариант

1)На какой конференции была окончательно согласована система оккупации Германии?

1)Крымская 2) Парижская

3) Тегеранская 4) Потсдамская

2) Установите хронологическую последовательность правления президентов Франции

1) Ф. Миттеран 2) Ш. де Голль

3) Н. Саркози 4) Ж.Ширак

3. Как называлось социалистическое государство в Германии, созданное в 1949г?

1) ФРГ 2) ГДР

3) КНДР 4) КНР

4. Соотнесите страну и год ее освобождения от колониальной зависимости

1) Сирия а) 1962г

2) Ливия б) 1943г

3) Индонезия в) 1946г

4) Алжир г) 1945

Д) 1951

5. 1 октября 1949г было провозглашено создание Китайской Народной Республики (КНР) . Кто первый возглавил ее правительство?

1) Дян Сяопин 2) Мао Цзэдун

3) Сунь Ятсен 4)Чан Кайши

6. Назовите президента Венесуэлы, символ «левого поворота» Латинской Америки в конце ХХ -начале ХХ I в

1) А. Пиночет 2) С.Альенде

3) Уго Чавес 4) Э. Че Гевара

7. В каком локальном конфликте непосредственное участие принимали войска США в 1964-1973гг?

1) Корейской войне 2) Война во Вьетнаме

3) Карибский кризис 4) ближневосточный конфликт

8.Какая страна является ведущей в мировом производстве кино?

1) Италия 2)Россия

3) Франция 4)США

Эталоны ответов:

1 вариант

1-,2-,3+,4- Р=4

1+,2-,3-,4- Р=4

1-,2+,3-,4- Р=4

1в, 2б, 3а, 4-,5г Р=5

1+,2-,3-,4- Р=4

Куба, Чили, Венесуэла, Никарагуа Р=4

1+,2-,3-,4- Р=4

1+,2-,3-,4- Р=4

Робщ=33

2 вариант

1-,2-,3-,4+ Р=4

2,1,4,3 Р=4

1-,2+,3-,4- Р=4

1в,2д,3г,4а,б- Р=5

1-,2+,3-,4- Р=4

1-,2-,3+,4- Р=4

1-,2+,3-,4- Р=4

1-,2-,3-,4+ Р=4

Робщ=33

Критерии оценивания:

К/у= 0,9-1%- «5» - 33 -30 балл

К/у= 0,8-0,9 – «4» -29 -27 баллов

К/у= 0,7-0,8 - «3»- 26 -23 балла

К/у= Менее 0,7-«2»-менее 23 баллов