«Кавалер узнавал, чья я дочь, и… улетучивался» - звезда рассказала о знаменитом отце и отношениях с мужчинами.

Банкир Анатолий Цоир стал для Ксении Чилингаровой не только любимым мужчиной, но и деловым партнером. Фото: личный архив.

Имя ее отца — Артура Чилингарова — на слуху. Мало того что доктор географических наук, исследователь Арктики и Антарктики, государственный и политический деятель, так еще и фигура колоритная, в друзьях у которого значатся именитые люди искусства. И, как говорится, яблоко от яблони недалеко падает. Ксения Чилингарова успевает писать ироничные колонки в журналы, блистать на телеэкране, заниматься бизнесом, а на досуге изучать искусствоведение.

Ксения рассказывает, что девчонкой вместе с подружками отправилась к гадалке, и если другим прорицательница обещала солидных мужей и детишек, то ее убеждала в скором открытии третьего глаза. Возможно, кстати, не ошибалась, потому как интуиции Чилингаровой не занимать. Не раз она ее выручала, направляла, показывая свое дело, своего мужчину… Одним словом, вектор нашей беседы определился как-то сам собой.

Ксения, по натуре вы папина дочка, верно?
Ксения Чилингарова: «Да, по характеру точно. И по внешности. Хотя последнее спорно. Конечно, я черненькая, смуглая, словно бы вечно загорелая, но если меня отмыть, как шутили мои одноклассники, то я копия моей мамы — блондинки с голубыми глазами. У нас даже интонация голоса совпадает».

Наверняка вы были непоседливым, неусидчивым, любопытным ребенком…
Ксения: «Именно, но я все-таки девочка и вела себя прилично. Зато мой старший брат не отличался примерным поведением, и все родительские силы были направлены на его усмирение. Ему специально вызывали педагога по математике на дом, и они корпели над учебниками, а мама стояла рядом с прыгалками вместо ремня — для пущего устрашения… У меня до сих пор перед глазами эта картина. (Улыбается.) При том, что у нас вся семья, по сути, гуманитарии. Папа — организатор экспедиций в Арктику, дедушка по маминой линии — профессор русского языка и литературы, бабушка — директор школы, дядя — доктор социологических наук. Мама закончила в родном Тамбове лингвистический вуз, по специальности она учитель английского языка. Но никогда по профессии не работала, трудилась в международной организации труда, заведовала библиотекой иностранной книги. Я помню, как меня маленькую она брала с собой на эти многочисленные книжные выставки, ярмарки. Соответственно, сегодня я тоже неплохо говорю по-английски и по-французски. Правда, от немецкого языка (который также знает мама) я отказалась — недостаточно романтичным он для меня выглядел».

Ваш брат яркая личность. Одно то, как он повышал вашу самооценку, заявляя, что вы не подходите ни под один стандарт красоты, чего стоит…
Ксения: «Да, но мне это не мешало оставаться весьма кокетливой. (Улыбается.) Что-то я, наверное, взяла от той, в честь которой получила имя. Это папина тетка, которую я величала бабушкой, царство ей небесное. На войне, а потом и дома ее звали Киса. Она была настоящей фронтовичкой, с кучей медалей, заводная… Помню, как мы с ней ходили сдавать пустые бутылки, а на обратном пути, когда ждали автобуса на остановке, она легко мне могла сказать: „Ну что, Ксюш, станцуешь?!“ И я танцевала без всяких комплексов. Всегда любила внимание. Брат мой, кстати, совершенно другой — интроверт. В детском саду ждал маму, тихо сидя в углу на стульчике, а невкусные котлеты, которые давали там на обед, надежно прятал, чтобы его не заставляли их есть».

Чем Николай ныне занимается?
Ксения: «В банке работает. Бизнесмен. Но погружен он в историю искусства. Коля обладает феноменальной памятью, практически про любое живописное полотно он может сказать, к какой школе оно принадлежит, кем написано. История также является его хобби, он знает ее досконально. Возможно, если бы волна 90-х годов не унесла его в предпринимательство, он был бы сейчас ученым».

Насколько велико было влияние отца на вас?
Ксения: «Оно было огромным. Я его боялась, как и все, но папа редко появлялся дома. Приезжал всегда с подарками — шкурами зверей, чучелами пингвинов… И вот отец, конечно, отличался строгостью. Причем его кавказская кровь почему-то именно на мне срабатывала. Он мог повысить на меня голос, отругать за непослушание. Мне запрещалось все, в том числе гулянки с подружками. Один раз меня не отпустили на день рождения к однокласснику. Я рыдала, поскольку там собирался весь класс. Понятно, что и ко мне в гости никто не приходил».

В институтские годы папа смягчился, стал лоялен к вашим кавалерам?
Ксения: «Нет, ни один кавалер так и не переступил порог нашей квартиры. Все они прятались от папы как могли. Однажды один молодой человек приехал за мной, чтобы забрать в театр, но, когда узнал, что отец дома, не решился подняться — припарковался у помоечки и ждал, пока я выйду. (Улыбается.) Почти со всеми история повторялась. Правда, те, кто не боялся знакомиться, хотя бы просто поздороваться с папой, вызывали у меня огромное уважение. Но это были единицы. Я не понимала, почему имя Артура Чилингарова вызывает у ребят, моих ровесников, такой панический ужас. Наверное, да простят меня мои знакомые, это связано с авторитетом грозного альфа-самца, которого менее мощные особи опасаются. Все как в дикой природе. Пожалуй, единственный, кто не испугался моей фамилии, мой бывший муж — Дмитрий Коган. Но объясняется это лишь тем, что он был не в курсе, кто мой папа. Полярники — для него иной мир, поэтому Дмитрий — первый мужчина, которого я пригласила домой».

Сколько вам тогда было лет, и где вы познакомились?
Ксения: «Двадцать шесть. И встретились мы в караоке. Видите, моя жизнь полна сумбура — я совсем не пою, в детстве фортепьяно бросила. А тут подруга позвала, и там был ее приятель с товарищем. Он мне сразу не понравился. А уж когда сказали, что это скрипач, я совсем приуныла — наверняка зануда. Хотя мысль, что с этим человеком у меня что-то будет, мелькнула. Дима оказался интересной личностью, человеком с широким кругозором, способным запомнить как сотни страниц нотного текста, так и другую информацию. Дима увлечен историей советского периода нашей страны, и его мама рассказывала, что ребенком он знал поименно всех членов Политбюро. Меня это так тронуло. (Улыбается.) Я представила, как он, маленький мальчик, не шел играть во двор, а сидел в комнате перед телевизором, старательно учил гаммы и попутно запоминал тех, кто появлялся на экране».

На Дмитрия вы произвели впечатление на первой же встрече?
Ксения: «Тоже нет. На мне был модный тогда over-saze свитер, и он его не оценил, я показалась ему толстой. (Улыбается.) Скорее, вторая встреча помогла нам взглянуть друг на друга другими глазами. Мы встретились в ресторане, я была напряжена, не знала, о чем разговаривать. Приготовилась поднимать темы литературы, но Дима меня мгновенно расслабил: заказал себе немного виски и рассказал матерщинный анекдот. Диалог наладился, стал живым».

Получается, с Коганом были ваши первые серьезные отношения?
Ксения: «Да. До этого были какие-то встречи, но я ни с кем не жила вместе. Со стороны противоположного пола я чувствовала внимание, постоянно у меня были какие-то ухажеры, но они мне не подходили по критериям, которые я сама придумала. Понимаете, в детстве мама давала мне читать очень много книг романтической направленности. Когда я приезжала в Тамбов, к родственникам, там все купались в речке, загорали, а я сидела и зачитывала до дыр „Войну и мир“ Толстого. Так что я такой тургеневской барышней росла, идеалисткой. Питалась какими-то платоническими влюбленностями, мне хотелось страдать, как это положено в романах… До самого окончания вуза была такой. И не сильно, откровенно говоря, изменилась впоследствии. Всегда ждала какого-то героя, чтобы он преодолевал жуткие препятствия на пути ко мне… Драматургии желала. Обожаю „Гордость и предубеждение“, и мне кажется, до сих пор жду своего мистера Дарси». (Улыбается.)

Отчего ваш брак с Дмитрием Коганом вы назвали инфантильным, вам ведь было не по восемнадцать лет, а уже почти тридцать?
Ксения: «Безусловно, это звучит странно. Но тем не менее у меня не было до этого опыта совместной жизни с общим хозяйством. Мне нравилось ощущать себя в роли жены. Я мечтала о гостеприимном доме, где бы накрывался длинный стол, приглашались многочисленные гости, мы делились бы какими-то впечатлениями… В родительском доме все было именно так. Отлично помню телеведущего, путешественника Юрия Сенкевича, лучшего друга отца. Он был невероятным жизнелюбом, очень теплым человеком. Они садились, как два капитана, и делились воспоминаниями. Юрий Александрович умер, когда ехал на день рождения к папе — стало плохо с сердцем… В нашей с мужем семье не было таких традиций. Ввиду Диминого графика подобные посиделки были нереальными. Он либо на гастролях, либо часами занимался, слушал музыку, и посторонний народ в квартире был ему совсем ни к чему. Лишь меня он просил посидеть рядом в качестве музы, но я не профессионал, не могу дать дельный совет. Правда, теперь я фанат классической музыки. (Улыбается.) Кроме того, я благодарна бывшему супругу, что он выбил из меня творчество. Рядом с Димой сложно тоже оставаться творческой личностью, надо быть боевой подругой. Не кухаркой и домработницей, а человеком, который растворен в концертной деятельности мужа. Два года до свадьбы и три после я честно пыталась быть такой, но выяснила, что я совсем не „душечка“. Восхищаюсь дамами, которым удается все время быть прочной стеной для своего мужчины-творца. Видимо, я не принадлежу к их числу. Из нашей пары не получилось такого союза, как у Спиваковых, допустим. Конечно, многое зависит от мужчины. Есть те, кто позволяет своим половинам делать свою карьеру, а есть те, кто выступает против. Дима был слишком властным, и в какой-то момент я поняла, что нам дальше не по пути. Но расстались мы мирно, сегодня дружим, я хожу на его концерты».

С другими мужчинами вам тоже удалось сохранять добрые взаимоотношения?
Ксения: «После развода у меня были романы, и действительно почти со всеми остались чуть ли не дружеские отношения. Быть может, оттого, что я к мужчинам отношусь с состраданием. Отдаю себе отчет, насколько тяжело быть в их шкуре, и сочувствую. Хотя иной раз, когда люди ведут себя уж крайне некрасиво, я не продолжаю общение. Я не из тех, кто проверяет телефоны и карманы пиджака, но не настолько толерантна, чтобы смириться с изменой. Кроме того, я не прощаю предательства своих чувств. Несколько раз сталкивалась с подобным. Например, у меня был бурный роман с одним человеком, эмоции захлестывали. Я уже была готова дальше строить наши отношения, а мужчина, который был старше аж на двадцать лет, вдруг испугался накала чувств. И вместо того, чтобы поговорить начистоту, обидно тихо слился. Вот такое недопустимо. Когда через полгода он вернулся, уже с дарами, созревший для чего-то серьезного, во мне все перегорело, и нам не о чем было беседовать».

Какие выводы вы сделали после развода и на какие грабли в будущем постараетесь не наступать?
Ксения: «Я все свои надрывные переживания вываливала на мужа, и он делал то же самое. Теперь я полагаю, надо быть сдержаннее, не весь эмоциональный поток выкладывать. В конце концов, для этой цели существует психолог, священник или дневник. Надо крайне внимательно относиться к произнесенным в пылу ссоры словам. В какой-то момент можно легко перемахнуть точку невозврата. Обида будет не заглаживаться, а, наоборот, разрастаться и разъедать. Унижающая фраза никуда не денется, как бы вы ни старались. Мы с Димой столько раз переходили эту грань, я знаю, о чем говорю».

В одном из интервью вы сказали, что сегодня женщины вполне могут позволить себе вести в отношениях…
Ксения: «Я имела в виду, что мы отважнее мужчин, быстрее кидаемся в омут с головой. И все мои знакомые мужчины утверждают как один, что их выбирают женщины. Мы же всегда угадываем своего мужчину, интуитивно чувствуем, что у нас именно с ним могут возникнуть совпадения. И я не осуждаю тех, кто проявляет активность в отношениях. Почему нет? Мужчине обязательно надо дать понять, что пора бы уже проявить инициативу с его стороны. (Улыбается.) Как бы то ни было, главное предназначение женщины — создать семью. Просто лично меня судьба словно бы уводила от этого в другом направлении. Возможно, наверху на меня имеются иные планы… Но я уверена: не стоит паниковать, торопиться, мы все успеем, надо лишь расслабиться и почувствовать ритм, как в танцах. Можно и в пятьдесят лет найти свое счастье».

Вы необычайно двойственны: с одной стороны, такая девочка-девочка, любящая наряды и светские тусовки, а с другой — руководитель, целенаправленно продвигающий вперед свой бизнес…
Ксения: «Все так и есть, я же Близнецы по гороскопу. Эти две части вечно борются между собой, а я ищу баланс. Бывший муж развивал во мне мужские черты, впрочем, как и нынешний мой молодой человек. Планомерное развитие бизнеса все-таки несколько отодвигает женственность. А порой так хочется побыть слабой, беззащитной блондинкой, как моя мама, которая недавно, к счастью, уже по прибытии, заблудилась в аэропорту, и обеспокоенный папа бегал, искал ее везде». (Улыбается.)

С юных лет вы писали стихи и довольно рано выпустили свой сборник «Отражение». Замечательно, что рифмы к вам приходят и сегодня.
Ксения: «Да, хотя мама говорила, что это девичье, пройдет. (Улыбается.) Но пока пишу в стол. Для стихосложения требуются соответствующий душевный настрой, бесконечное любовное томление, печаль, переживания за судьбу страны и, несомненно, большое количество свободного времени, поэтому у многих людей эта способность исчезает. Помимо стихов меня занимает и проза. В голове роится множество сюжетов, и я не теряю надежды когда-нибудь их оформить в книгу».

Ахматова писала: «…он говорил о лете и о том, что быть поэтом женщине — нелепость…». Как мужчины реагируют на вашу склонность к сочинительству?
Ксения: «В юности я наивно полагала, что сильный пол растает, когда я буду читать стихи при луне, но позже поняла, как это пугает. Пару лет назад у меня был поклонник, солидный бизнесмен, который увлекался поэзией. И вот как-то туманным вечером мы бродили с ним у Новодевичьего монастыря. Все шло хорошо, пока он декламировал Бродского, но затем он перешел на стихи собственного сочинения. В таком соседстве это выглядело ужасно. Причем стихи его не были слабыми, но в тот день я отчетливо поняла, что поэта рядом с собой не потяну». (Улыбается.)

Интернет уже давно пестрит информацией о вашем романе с израильским инвестиционным банкиром Анатолием Цоиром. При каких обстоятельствах вы встретились?
Ксения: «Случайно. Два года назад. Моя ближайшая подруга Кристина, владелица галереи, отправлялась на свидание, но, видимо, не слишком ожидаемое, потому как взяла меня для компании. А тот мужчина захватил с собой друга. Получилось такое голливудское кино, когда я нехотя поехала, а там познакомилась с Толей. Искра пробежала сразу, и я не сомневалась, что эта наша встреча не последняя. В беседе я призналась, что изучаю историю искусств, и мой преподаватель рекомендует мне сходить с кем-то в Пушкинский музей… Это было такое ретросвидание, прямо как в советские годы».

У вашего избранника обширная биография: восемнадцать лет брака, трое взрослых детей… Вас это не пугало?
Ксения: «Во-первых, Толя уже был разведен, а во-вторых, к детям я отношусь исключительно положительно. Толя — прекрасный отец, и это только добавляет ему плюсов. Достался мне мужчина с прошлым, и что в этом такого?! У меня нет ревности к той его жизни. По сути, мы явились неким лекарством друг для друга, такой тихой гаванью после предыдущих штормов».

Анатолий помогает вам и в бизнесе?
Ксения: «Да, он является моим партнером в компании по производству и продаже теплой зимней одежды для суровой, морозной погоды. Я уже давно хотела каким-то образом продолжить деятельность папы, а уж после своей поездки на Северный полюс это желание лишь укрепилось. Заслуга Анатолия в том, что он мне показал эту незаполненную нишу. А чуть позже я начала заниматься еще одним проектом — открыла магазин повседневной женской одежды с либеральными ценами. Кстати, мои выходы в свет поднимают продажи. (Улыбается.) Вообще здорово, когда тебя окружают личности незаурядные. Папа много лет дружит с Кобзоном, Лещенко, Михалковым, Пугачевой. А недавно благодаря ему я познакомилась с князем Монако Альбертом. Папа помогал его экспедиции на Северный полюс, ее целью было привезти кости мамонта в местный музей. После этого Альберт наградил папу орденом, позвал нас на оперу и устроил пышный прием у себя во дворце».

Вы явно в курсе модных тенденций…
Ксения: «Я шопоголик, которого исцеляет от хандры прогулка по магазинам. Скорее всего, именно по этой причине в прошлом году в моей жизни появилась программа „Снимите это немедленно“. Это еще одна грань, которую я с азартом осваивала и надеюсь на продолжение. Тем более, когда я училась на факультете журналистики, мечтала работать в кадре. Я верю в визуализацию и имею карту желаний. Это доска, к которой я прикрепляю написанные на листочках планы».

И какие там пункты?
Ксения: «Свадьба, дети. Загородный дом с большой собакой. Успешный бизнес с немалым оборотом. И собственные книги».

Дмитрий Коган, талантливейший скрипач России, покоривший Европу и мир, народный артист нашей страны, скончался 29 августа 2017 года. Не стало легенды России из-за продолжительной болезни. Причина смерти - онкологическое заболевание. О том, что его больше нет, сообщила помощница. Она и проинформировала общественность о причине смерти.

Дмитрий Коган, скрипач: личная жизнь 2017, дети, жена, развод - биография

Дмитрий Коган родился 27 октября 1978 года в Москве в семье скрипачей. Бабушка - Елизавета Гилельс, дедушка - Леонид Коган, оба талантливые скрипачи. Родители: отец Павел Коган, мать - Любовь Казинская, дирижер и пианистка. Он пошел по стопам своей семьи и тоже посвятил себя этой профессии. Все знали о том, что он будет талантливым музыкантом ещё с самого детства. Уже в 6 лет мальчика отдали заниматься в московскую государственную консерваторию. А в 1996-ом он стал студентом Московской консерватории. Там он учился до 1990-го года.

В 10 лет Дмитрий уже начал выступать с симфоническим оркестром, а в 15!!! лет покорил Большой зал Московской консерватории. А в 19, уже покорил Америку! С этого начался его легендарный музыкальный путь. Мир музыки не знает, как пережить такую утрату.

Публикация от Dmitri Kogan/Дмитрий Коган (@dmitri_kogan) Дек 24 2016 в 12:46 PST

О личной жизни скрипача известно немного. Его супругой была Ксения Чилингарова. В браке с ней музыкант прожил три года. В 2009 они сыграли свадьбу, но уже в 2012 году их ждал развод. Папа жены Дмитрия был полярным исследователем и депутатом ГосДумы. Деток у пары не было.

Напоминаем, похороны состоятся в Москве 2 сентября. Место пока не известно. Вероятно, эта информация появится позже.

У знаменитого скрипача Дмитрия Когана есть замечательная традиция: в честь своего дня рождения он устраивает камерные концерты, на которые приглашает своих знаменитых друзей.

В этом году заслуженный артист выступал в арт-галерее "`Эритаж". На нынешнюю концертную программу Echo Когана вдохновил Никколо Паганини, знаменитый скрипач и композитор позапрошлого века, который также родился 27 октября.

Вечер начался с традиционного приветственного коктейля. Любители музыки, среди которых оказались жена Дмитрия Ксения Чилингарова и ее знаменитый отец Артур Чилингаров, Софико Шеварнадзе, главный редактор журнала InStyle Юрате Гураускайте и многие другие беседовали и обменивались последними новостями. До концерта оставался еще целый час.

Юрате Гураускайте

Ксения Чилингарова и Дмитрий Коган

Не только Дмитрий делал подарки в свой день рождения. Галерея, в которой состоялся концерт, презентовала имениннику и его гостям новую выставку - "Исчезающая Москва". Из названия понятно, что вернисаж посвящен столице, вернее, ее меняющемуся образу и исчезающим мотивам в ее архитектуре. На выставке представлены работы (коллажи, которые интересующиеся искусством люди называют "фотографической живописью") художника Сержа Менджийского. На создание цикла его вдохновило первое посещение Москвы.

Приглашенные разглядывали коллажи пока Дмитрий Коган и музыканты, выступавшие вместе с ним, готовились к концерту. К моменту начала выступления (началось оно, кстати, где-то после восьми вечера) гости уже обговорили все важные новости, обсудили "Москву глазами парижского художника", так что все внимание сосредоточилось на имениннике и его великолепном исполнении выдающихся произведений.

Концерт отнюдь не стал завершением вечера - впереди был еще и фуршет, на котором присутствовал и сам Дмитрий Коган, сменивший строгую рубашку после концерта на футболку с принтом и классический пиджак.

От выступления Дмитрия все были в восторге, так что гостям было о чем поговорить. Было и с чем его поздравить - с днем рождения, ему исполнилось 32 года.

Артур Чилингаров

Ирина Вольская

Про детство

Я росла в семье настоящего героя с ощущением того, что этот герой может все. Это такой волшебник. Маленькая, я не очень понимала, где Северный, а где Южный полюс, что там происходит, где белые медведи, пингвины, но я понимала, что мой папа делает что-то очень важное, что-то очень большое, и все к этому относятся с огромным уважением. Когда он приезжал, это всегда была огромная радость: маленькие подарки, рассказы. За столом собиралась большая семья, и все слушали его. Я слегка побаивалась своего отца и относилась к нему несколько настороженно. А в какой-то момент я поняла, что Дед Мороз — это мой папа, так я для себя в принципе решила и очень радовалась

Про дразнилки

В детском саду надо мной посмеивались и дразнили, потому что я отличалась от среднестатистической девочки в советской школе. Я не блондинка, у меня не голубые глаза, а кожа очень смуглая — когда я родилась, нянечка долго меня не приносила маме, стеснялась. Представьте картину: моя мама, блондинка с голубыми глазами, практически Любовь Орлова, лежит в роддоме в ожидании вот этого негритенка. А родилась я еще темнее, чем сейчас; с годами кожа как-то посветлела.

Меня дразнили цыганкой, черномазой, в общем, по-разному бывало. Но потом это все переросли. В определенный момент появилась мода на солярий, на загорелые тела, и все стали, наоборот, мне завидовать, а я думала: чему завидовать? Никак не могла понять. Я, наоборот, всегда хотела быть похожей на маму, а потом вообще это все прошло и забылось.

Про ценности

Меня воспитывали строго. Мой папа наполовину армянин и придерживается консервативных взглядов в вопросах воспитания девочек. Моя главная задача в представлении папы была выйти замуж и родить внука. Но я пока что не совсем с ней справилась. Папа не ждал от меня серьезных побед на всевозможных поприщах, но он всегда мне говорил: «Ты должна выбрать профессию, желательно юриста или экономиста…» И это было обязательно, чтобы у меня была профессия.

Мне кажется, это связано с тем, что папа — блокадник; после блокады он жил в разрушенном Ленинграде, и моя бабушка была без мужа долго; потом уже она вышла замуж второй раз. Женщины были предоставлены сами себе, и у каждой была профессия. Моего папу еще воспитывала его тетя, бабушкина сестра, и он всю жизнь звал ее мамой. Бабушки всегда пытались как-то заработать. Они знали твердо, что если что случится и рядом не будет мужчины, они все равно выживут.

Про блат

Мама говорила мне: «Государство тебя отучило, иди отдай долг государству. Оно в тебя вложило деньги, иди их отработай». Но, конечно, выбор журналистики не обрадовал моих родителей. Когда поступала, у меня было собеседование, и мне говорят: «Как ваш дедушка поживает?» Я говорю: «Спасибо, неплохо». Он еще жив был тогда, мамин папа, и был профессором на кафедре русского языка и литературы в Тамбовском университете, много лет там проработал. Думаю, надо же, как слава разнеслась, даже до МГИМО дошла. Говорю: «Спасибо, передам ему привет». — «Ну да, — говорят, — он никуда сейчас не собирается?» Я говорю: «Нет, никуда». А мне в ответ: «Ну ладно, передавайте Артуру Николаевичу привет». Я говорю: «Так это мой папа. Дедушка у меня Александр Николаевич».

Быть ребенком знаменитых родителей непросто. Например, все думают, что ты поступил по блату. Я бы никогда не стала бить себя в грудь и говорить: «Нет, это не так». Смешно доказывать кому-то, что ты не такая. Поэтому отношения на курсе, а я училась на бесплатном факультете, сложились у меня не сразу; поначалу сложно было общаться с ребятами, которые воспринимали тебя как блатную.

Да, у тебя есть какие-то возможности, которых нет у других, но тут у тебя два пути: либо ты ничего не делаешь и просто плывешь по течению, либо стараешься всем доказать, что ты тоже чего-то стоишь. Я всегда выбирала второе.

Про семейный клад

Прабабушка моего папы окончила институт благородных девиц. А мой прадед в свое время был предводителем дворянства. Жили они в Белоруссии, там даже сохранилось имение Стайки. Когда случилась революция, прадед был одним из первых, кто поверил в эту идею. Он с семьей переехал в Питер, у них там была квартира; по сути, он сотрудничал с советской властью. Их не сильно репрессировали, и бабушка, по семейному преданию, зарыла даже где-то сундучок с серебром. Мы вот думаем поехать в Белоруссию, покопать, может, что найдем. Но это все смех, конечно. От прабабушки остались какие-то драгоценности, которые затем перешли к моему отцу. Папа обменял их на черную «Волгу». Поэтому в нашей семье к драгоценностям отношение простое: есть — хорошо, нет — ну и ладно.

Про отношения

Раньше люди жили всю жизнь друг с другом. В современном мире это очень сложно. Я верю, что такое бывает, но это очень сложно, наша сегодняшняя ситуация состоит из встреч и расставаний, потому что ритм изменился. И в этом ритме очень сложно найти человека, с которым вы бы шли рука об руку. А для отношений ритм — это как в танце. Вы должны чувствовать друг друга. Не всегда партнер ведет. Иногда ведет и женщина.

Вообще, мне кажется, что в моем поколении женщины принимают более смелые решения, чем мужчины. Даже в отношениях мы более безбашенные. В 90-е многое поменялось. Мужчины, пережившие и перестройку, и разруху, стали осторожными. А женщины, наоборот, поверили в собственные возможности.

Про собственную марку одежды

Однажды я вместе с папой побывала на Северном полюсе. У меня были разные фобии, но после того, как я добралась туда на полярном самолете, я просто перестала переживать в принципе. Это белоснежная страна, в которую ты попадаешь и замираешь, и не хочешь оттуда никуда уходить. После этой поездки моя жизнь в корне изменилась.

У меня там была специальная одежда. И вот я подумала, что в нашей стране нет ни одного бренда зимней одежды, в классическом понимании, как это есть в Америке или в Канаде. Меня взяла обида: как же так, у нас зима длинней, морозы суровей — а они разбираются в этом лучше, чем мы! Надев ту одежду, я вдруг осознала, что у нас есть производители, которые обшивают полярников, со своими традициями, накопленными еще с советских времен; и если использовать их опыт и знания для изготовления городской одежды, могут получиться очень классные вещи. Можно придумать качественный бренд, у которого будет история, который будет сохранять и поддерживать традиции русского производства полярной одежды. Я поняла, что именно этим я должна заниматься. Потом я встретилась со своим другом, и мы поехали смотреть на производство. А потом организовали компанию и назвали ее Arctic Explorer, что в переводе значит «полярник». Почему по-английски? Просто мы хотим, чтобы нашу одежду покупали и за рубежом; хотим побороться за признание нашего качества и стиля с мировыми марками зимней одежды; хотим рассказать миру русскую северную историю. В чем-то это продолжает полярный путь моего отца.

Про деньги

Много денег не бывает. Конечно, есть какой-то минимум, чтобы хватало на хорошее лечение, на здоровье. Это важно. Есть вещи, которые необходимы для жизни, но есть что-то и сверх этого, например искусство. Если бы у меня было это «сверх», я бы коллекционировала искусство.

Про зависимости

Я была страстной курильщицей, выкуривала полторы пачки в день. Но вот уже пять лет не курю, чем очень горжусь; бросить было очень сложно. Теперь у меня новая зависимость: я — шопоголик.

Материал подготовлен при поддержке австрийского ювелирного дома FREYWILLE

Партнер проекта: