22.08.2006: КРОНШТАДТСКИЙ ПАСТЫРЬ
И СТРАННИК ГРИГОРИЙ
О встрече Григория Ефимовича Распутина с о. Иоанном Кронштадтским пишут многие. Само упоминание этого факта, как правило, не вызывает, сомнений. Разве что у авторов, подобных И. Смыслову («…Св. Иоанн Кронштадтский, который, конечно же, и хотел, и мог разобраться в вопросе о личности Распутина, с ним не встречался и его не благословлял: слух об этом – никем и ничем не подтвержденная выдумка Вырубовой. Вдобавок, на сегодняшний день эта выдумка фактически опровергнута всем, что документально известно о св. прав. Иоанне…») Но последнее относится уже не к особенностям автора, это – клиника, не заслуживающая обсуждения, упоминаемая нами исключительно как курьез.
Итак, написано по этому поводу, как мы уже сказали, немало, однако, к сожалению, еще больше надумано. Касается это, прежде всего слов, сказанных о. Иоанном Опытному страннику.
Даже точное время этой встречи в литературе до сих пор не было установлено: по одним сведениям это произошло в 1903 г., а по другим – в 1904 г. Неведомо точно и место события: то ли было это под сенью собора св. апостола Андрея Первозванного в Кронштадте, куда со всей России стекались тысячи паломников, то ли в Петербурге…
Но, однако, есть ли возможность сегодня достоверно узнать, как все было тогда на самом деле?
Как выяснилось, такая возможность все-таки есть. Оказалось, что, во-первых, не все источники, сообщавшие об этой встрече, были привлечены писавшими на эту тему. Во-вторых, даже уже давно известные свидетельства не были подвергнуты всестороннему анализу.
«Случилось это после знакомства его с купчихой-миллионершей Башмаковой. Он встретился с ней на богомолье. Башмакова только что похоронила мужа и сильно горевала. Распутин утешил ее. Она увезла его в Казань, познакомила с именитыми купцами. Из Казани он поехал с Башмаковой в Киев, потом в Москву и, наконец, в Петроград. Здесь он был представлен о. Иоанну Кронштадтскому и произвел на него, как говорят, большое впечатление» . Так писал автор неподписанной статьи, опубликованной в московском «Русском слове» в первые дни после убийства Григория Ефимовича. Впоследствии эти сведения повторили, уже после переворота, в своих брошюрках известный петроградский публицист и общественный деятель П. Ковалевский («Гришка Распутин». М. 1917) и театральный деятель Н. Н. Евреинов («Тайна Распутина». Л. 1924) .
Однако, как удалось выяснить, публикация 1916 г., в свою очередь, была основана на еще более ранней, принадлежавшей перу политического ссыльного А. И. Сенина, поселившегося в январе 1907 г. в с. Покровском у зажиточного мужика Степана Кондратьевича Алемасова. Информацию о Распутине почерпнул он, по его словам, «отчасти из личных наблюдений, отчасти из рассказов односельчан, а больше всего от местной полуинтеллигенции» («две учительницы, двое батюшек, фельдшер, начальник почтово-телеграфной конторы»). Односельчане, по словам А. И. Сенина, «даже заочно не всегда называли его “святым” или Гришухой, а величали Григорием Ефимовичем». Была у автора и личная встреча со знаменитым покровчанином, во время которой последний, между прочим, предсказал скорое освобождение из ссылки своего собеседника, что, заметим, и не замедлило произойти.
Своими впечатлениями Александр Иванович в 1910 г. поделился с читателями екатеринославской газеты «Южная заря» , а в 1912 г. – петербургской «Речи». Вот что он, между прочим, писал на интересующую нас тему:
«Вошел Григорий в силу, как единодушно утверждала местная молва, в 1903-1904 гг., после знакомства с купчихой-миллионершей Башмаковой из села Реполова, на реке Иртыше, Тобольского уезда.
Громадный деревянный дом ее и теперь еще красуется в с. Реполове, и был отдан в 1906 году для временного пользования политическими ссыльными.
Григорий ходил молиться Богу в Абалаки (монастырь около Тобольска) и где-то на постоялом дворе встретился с Башмаковой, которая недавно похоронила своего мужа и сильно горевала. Григорий уже юродствовал тогда и каким-то образом утешил Башмакову.
Привезла она Григория в Казань, познакомила его здесь с именитыми купцами и прочими благочестивыми людьми. Отсюда, будто бы, и началось возвышение Григория.
По другой версии – повезла его Башмакова прямо в Петербург. Там, в ее номер, сделал визит ее близкий знакомый Иоанн Кронштадтский, которому так понравился Григорий Распутин, что отец Иоанн расцеловал его и тут же назвал своей правой рукой. Насколько это верно, не знаю, но связь Григория Распутина с отцом Иоанном Кронштадтским несомненна, и в конце рассказа будет подтверждена. И я имею полное основание предполагать, что вторая версии служит лишь продолжением первой, и обе они приблизительно правдивы» .
Современные авторы-разоблачители, лишенные, похоже, возможности вместить эту вполне по-человечески понятную ситуацию с купеческой вдовой, пытаются придать ей привычный скабрезный подтекст: в Абалакском монастыре-де «Распутин сумел успешно утешить недавно овдовевшую купчиху» .
Что на это сказать? – Выходит, что дореволюционные политические ссыльные были куда порядочнее нынешних доктора медицинских и кандидата исторических наук.
Между тем, вот что становится известным далее о Башмаковой из очерка Сенина:
«…Простая душа, – говорил о ней Распутин. – Богатая была, очень богатая и всё отдала. Уж отец Иоанн Кронштадтский поддерживал ее, а то без куска хлеба осталась.
– Новое наследство, сказывают, получила?..
– Получила, миленький, получила, но опять всё раздала. При отъезде сюда уж я ей 25 рублей дал. И еще получит, и опять всё отдаст, такой уж человек» .
Ну, а это последнее, наверное, совсем уж запредельно для Коцюбинских – отца и сына без Святого Духа.
«…Он благословил меня, – рассказал далее Сенину Григорий Распутин о своей встрече с о. Иоанном, – и пути указал» .
Обстоятельства этой исторической встречи (правда, не в петербургской гостинице, а в Андреевском соборе в Кронштадте) нашли отражение в двух изводах воспоминаний дочери Григория Ефимовича.
«В 1904 г., – читаем в первом из них, – два года спустя паломничества в Киев, он предпринял путешествие в Петербург, осуществив тем самым свою давнюю мечту увидеть праведного отца Иоанна Кронштадтского.
Прибыв в столицу, он дождался первого праздничного дня и с посохом в руке, с котомкой за плечами, пришел на службу в Кронштадтский собор. Собор был полон хорошо одетых людей; и причастники, принадлежавшие к высшему свету Петербурга, тотчас выделялись своими нарядами. Мой отец в своей крестьянской одежде стал позади всего народа. В конце Литургии, когда диакон, держа в руках Св. Чашу, торжественно возгласил: “Со страхом Божиим и верою приступите”, – Иоанн Кронштадтский, который в этот момент выходил из ризницы, остановился и, обращаясь к моему отцу, пригласил его подойти к принятию Св. Таин. Все присутствующие в изумлении смотрели на смиренного странника.
Несколько дней спустя отец мой был принят Иоанном для личной беседы и он, как и Макарий, подтвердил ему, что он “избранник Божий”, отмеченный необычным жребием.
Эта встреча весьма впечатлила моего отца, который часто говорил о ней впоследствии. Горизонт его жизни расширился. Благодаря покровительству Батюшки, столь популярного в России, он заинтересовал многочисленных поклонников Иоанна, которые искали с ним встречи» .
Во втором изводе воспоминаний Матрены говорится: «В то время в С.-Петербурге был человек, почитаемый за святость по всей России: отец Иоанн Кронштадтский. Отец мой, часто слышавший о нем от старцев или монахов разных монастырей, решил пойти и спросить совета у этого человека, который, быть может, помог бы ему найти Правду. Он пешком отправился в столицу, пришел в собор, где служил Иоанн Кронштадтский, исповедовался праведнику среди толпы кающихся и затем стоял на Литургии. В тот момент, когда преподавалось Св. Причастие и благословение, о. Иоанн, к общему изумлению толпы, подозвал моего отца, стоявшего в приделе собора. Он сначала благословил его, а затем сам попросил у него благословения, которое мой отец ему дал. Кем был этот простой человек с мужицкой бородой, одетый чуть не в лохмотья, но принятый Иоанном Кронштадтским, идущий сквозь толпу с видом решительным и безстрашным, с глазами, сияющими внутренним огнем? Казалось, он не замечал массы народа, расступившейся перед ним.
Этот случай возбудил любопытство и сплетни толпы; и распространился слух, что найден новый “человек Божий”.
Иоанн Кронштадтский, без сомнения, впечатленный верой, умом и искренностью этого сибирского крестьянина, пригласил его повидаться лично, объявив ему, что он – один из “избранников Божиих” и представив его кругу друзей и поклонников, окружавших этого святого человека» .
«Был я у о. Иоанна Кронштадтского, – рассказывал Г. Е. Распутин одному из своих знакомых. – Он меня принял хорошо, ласково. Сказал: “Странствуй, странствуй, брат, тебе много дал Бог, помогай людям, будь моею правою рукою, делай дело, которое и я недостойный делаю…”» .
Слова эти подтверждаются, между прочим, самим образом жизни, которую вел, обосновавшись в Петербурге, Григорий Ефимович. «…Больных, нуждающихся в утешении, принимаю, – говорил он одному собеседнику в 1907 г. – Трудно мне, миленький… До двух часов дня каждый день у себя принимаю, а потом по больным по приглашению разъезжаю… Часа три в сутки свободных имею, не больше» .
«В Петербурге, – писал кн. Ф. Ф. Юсупов, – его принял в Александро-Невской Лавре преподобный о. Иоанн Кронштадтский, которого он поразил простосердечием, поверивший, что в этом молодом сибиряке есть “искра Божия”» . (Впрочем, вот как тот же самый текст был «переведен» в книге издательства «Захаров», известного публикацией подложных клеветнических «воспоминаний» Матрены Распутиной: «В Петербурге в Александро-Невской Лавре принял его отец Иоанн Кронштадтский. Поначалу отец Иоанн склонился душой к сему “юному сибирскому оракулу” , увидел в нем “искру Божью”» .)
«Отец Иоанн Кронштадтский, – вспоминала сестра Государя, Вел. Кн. Ольга Николаевна, – встретился с мужиком и был глубоко тронут его искренним раскаянием. Распутин не пытался скрывать свое греховное прошлое. Видя, как тот молится, отец Иоанн уверовал в его искренность. Две сестры, Анастасия Николаевна, тогда герцогиня Лейхтенбергская (впоследствии вышедшая замуж за Великого Князя Николая Николаевича младшего), и Милица Николаевна, жена его брата Великого Князя Петра Николаевича, которые были горячими почитательницами отца Иоанна Кронштадтского, приняли у себя во дворце сибирского странника. Всякий, кто встречался с ним, был убежден, что он – “человек Божий”» .
«В 1904 г. слава о новом сибирском пророке дошла до Петербурга – читаем в тверском атеистическом журнале 1925 г. – Известный Иоанн Кронштадтский пожелал видеть Распутина. В Распутине Кронштадтский “чудотворец” подметил “искру Божию”» .
Как видим, все современники (не только благожелательно или нейтрально относившиеся к Григорию Ефимовичу, но даже один из его убийц и атеисты) о встрече опытного странника с Кронштадтским Пастырем свидетельствуют согласно…
В мемуарах Матрены Распутиной есть упоминания и о второй встрече отца с о. Иоанном Кронштадтским: «Отец мой поддерживал отношения с Иоанном Кронштадтским и, желая вновь видеть и слышать его, предпринял второе путешествие в С.-Петербург в 1906 году» .
+++
Имя святого праведного отца Иоанна Кронштадтского, как и Григория Распутина, крепко связано со святыми Царственными Мучениками.
Как известно, Кронштадтский Пастырь был высоко ценим Императором Александром III и Его Сыном Императором Николаем II. Об этом свидетельствует участие о. Иоанна, по Высочайшей воле, в богослужениях и таинствах, связанных с важнейшими событиями жизни Православной Империи и Царской Семьи: при последних минутах жизни, отпевании и погребении Императора Александра III, при совершении бракосочетания Царственных Мучеников, Короновании и Помазании Их на Царство, крещении Их первородной дочери и Наследника Цесаревича. Почитание о. Иоанна Царской Семьей было неизменным до самой его кончины.
Тесному духовному сближению Царственных Мучеников с Кронштадтским Пастырем помешал, однако, целый ряд причин, как чисто личностного характера, так иногда и досадные недоразумения.
Приведем в связи с этим лишь две цитаты, не рискуя как-либо комментировать и развивать сказанное в них.
Первая – запись в дневнике Цесаревича Николая Александровича, сделанная за несколько дней до кончины Отца (12.10.1894): «В 10 ½ большая часть Семейства отправилась пешком в Ореандскую церковь к обедне, которую служил о. Иоанн. Он очень резко делает возгласы, как-то выкрикивает их – он прочел свою молитву за Папа, которая произвела сильное впечатление на Меня».
Вторая – из письма епископа Кишиневского и Хотинского Серафима (Чичагова) графине С. С. Игнатьевой (26.12.1908): «…17 Октября , подписав манифест, Государь с радостью пошел на Молебен в Свой конвой, в надежде, что о. Иоанн скажет Ему что-нибудь, но по окончании молебна батюшка только подошел проститься и молча поклонился. Государь со скорбью сказал Ему вслед: “Вот так всегда, поздоровается, простится и уедет”. Я не вытерпел и передал это батюшке, который ответил: “Как я посмел бы говорить, когда меня не спросили!” Так, не понимают друг друга духовные и светские» .
Разумеется, то был Промысел Божий. О «случайности» не может быть и речи. Как никак речь шла о Царе, сердце Которого находится, как известно, в Руке Божией (Притч. 21, 1).
Несмотря на это, личная духовная посмертная связь Царя-Мученика и праведного о. Иоанна очевидна. Вот как об этом совершенно справедливо писал архимандрит Константин (Зайцев, 1886 †1975) :
«Молясь о. Иоанну, мы ныне неустранимо подпадаем под сень Того, Кто Своей мученической кровью освятил Русский Царский Престол. В нашем христианском сознании св. прав. о. Иоанн и Царь Мученик как бы сливаются воедино, как Путевожди наши, сливая воедино для нас дело нашего личного спасения и дело служения России, как Православному Царству».
«...Сближение Церкви и Царства получает свое выражение в устремленности русских людей к двум личностям – господствующим над нашим безвременьем, как одновременно, и закатная заря и заря восходящего дня – если только способна душа Русского народа воспринять современность, как ночь, за которой должен последовать ушедший день... Не вперед – а назад! Круто – назад! Покаянно – назад! Молитвенно – назад! И тут естественными маяками, светочами, факелами, пронизывающими тьму антихристову и являются те два светоносных образа, которыми запечатлен конец России. От России зависит сделать их и образами, запечатлевающими новое начало России. И это уже они сами, наши путевожди, определят конкретные способы преодоления обуявшего Россию зла. Тут дело не в программах, идеалах, методах и т. д., а в покаянном плаче, из которого и возникнет то именно действие, которое, возбуждая каинов трепет в сатанистах, будет обращать во спасение поднимающихся из духовного обморока Русских людей».
В связи со сказанным характерно также, что люди, лично знавшие о. Иоанна Кронштадтского и Г. Е. Распутина, свидетельствовали даже об их сходстве.
Вот как А. А. Вырубова, 16-летним подростком исцеленная от тифа глубоко почитавшимся ее родителями и ею о. Иоанном, не раз бывавшим в семье Танеевых, вспоминала первую свою встречу с Г. Е. Распутиным за месяц до ее свадьбы в 1907 г.: «Вошел Григорий Ефимович, худой, с бледным, изможденным лицом, в черной сибирке; глаза его, необыкновенно проницательные сразу меня поразили и напомнили глаза о. Иоанна Кронштадтского» .
В очень осторожных (по условиям времени) ответах Анны Александровны на вопросы следователя Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства на допросе 6 мая 1917 г. читаем:
(О себе): «…Считала, и отец Иоанн считал, что он [Г. Е. Распутин], как странник, может помолиться» .
(О Царственных Мучениках): «Они так же верили ему, как отцу Иоанну Кронштадтскому, именно: Они страшно ему верили, что он может помолиться. Я сама верила, и вся наша семья верила, и когда у Них горе было, так всегда, во всяком горе, когда, например, Наследник был болен, обращались к нему с просьбой помолиться» .
«Когда укоряли Государыню тем, что Она дружит с простым мужиком, который в Ее глазах еще и наделен святостью, – подтверждала Ю. А. Ден, – Она отвечала, что Господь наш Иисус Христос не выбирал Себе учеников из представителей знатных еврейских семейств. Все Его ученики, кроме апостола Луки, были людьми низкого происхождения. Я склонна думать, что Ее Величество уподобляла Распутина св. Иоанну. По Ее мнению, оба они были мистически настроенными людьми» .
Подтверждала это сходство и иная сторона. После революции журналист И. М. Василевский писал в одном из своих опусов, имея в виду Царственных Мучеников, о том, что Они «находили все новых и новых, уже отечественных чародеев, от Митьки юродивого до Иоанна Кронштадтского включительно. Не оскудевала земля Русская талантами распутинского образца!»
И действительно, если внимательно присмотреться, то даже сама судьба о. Иоанна Кронштадтского и Г. Е. Распутина имела много общего. И, прежде всего, во исполнение слова Апостольского: «…Все, желающие жить благочестиво во Христе Иисусе, будут гонимы; злые же люди и обманщики будут преуспевать во зле, вводя в заблуждение и заблуждаясь» (2 Тим. 3, 12-13). Ибо «…многими скорбями надлежит нам войти в Царствие Божие» (Деян. 14, 22).
«…Награды и поощрения даются ему скупо, редко, – отмечал еще дореволюционный биограф о. Иоанна, – награды почти ничтожные, если принять во внимание его образцовую, пастырскую ревность, заслуживавшую, конечно, гораздо большего. Через 5 лет упорного труда он получает всего лишь набедренник (1860 г.), камилавку ему дают лишь через 10 лет после рукоположения, наперсный крест – через 15, а в сан протоиерея его возводят лишь через 20 лет по принятии священства!.. […] В Кронштадтский собор он поступил в 1855 году, а настоятелем собора сделан в 1894 году, т. е. ровно 40 лет он не был настоятелем» .
Лишь начиная с 1894 г, после вызова в Ливадию к умиравшему Императору, Кронштадтский Пастырь «достиг всероссийской славы, и награды стали тогда даваться ему быстро…»
Однако именно эта возникшая близость и принесла о. Иоанну немало искушений. Одними из первых возмутились лжебратия. «Мы все такие же отцы Иоанны» , – заявил один из служивших вместе с ним священников Андреевского собора. Подтвердилась древняя народная мудрость: Близ Царя, близ смерти. Смерти не от Царя, как толковали в ушедшем ХХ столетии, а за Царя, как повелось от первых, еще дохристианских Царей и с особой силой выявилось в русской истории в образе Ивана Сусанина.
Уместно вспомнить здесь травлю архимандрита Фотия (Спасского, 1792†26.2.1838) за его близость и советы Императору Александру I. За это же травили, а потом и умучили Григория Ефимовича…
…Итак, первое приближение к Монарху вызвало против о. Иоанна ничем, вроде бы, не обоснованный поток клеветы и озлобления, причем из кругов, в силу своего происхождения, близких Государю.
Вот строки из чрезвычайно редкой брошюры Великого Князя Николая Михайловича, напечатанной им в Тифлисе и подписанной: «Ай-Тодор. 20 октября 1894 года», не упоминающейся ныне даже биографами этого Августейшего историка:
«Я приехал в Крым 9 октября вечером.
Накануне прибыли сюда Великая Княгиня Александра Иосифовна с дочерьми, Королевой Греческой, Королевной Марией и с отцом Иоанном Кронштадтским. Приезд последнего произошел по почину вышеупомянутых Особ, на что Августейший Больной изъявил Свое согласие.
9-го числа Его Величество […] исповедывался и приобщался Святых Таин у Своего духовника Янышева. Что же касается отца Иоанна, Его Величество сказал, что примет его в другое время. […]
Утром того же дня Государь пожелал принять отца Иоанна, который, совершив краткую молитву и побеседовав очень недолго с Больным, спросил Его, прикажет ли Царь ему оставаться здесь. – “Делайте, как знаете”, – было Его ответом. […]
…13-го было рождение Великого Князя Михаила Николаевича и все Дети Государя, а также Наследник Цесаревич с Невестой завтракали у нас в Ай-Тодоре. Были очень веселы и полны надежды, в чем сильно их поддерживал профессор Лейден и те личности, которые не переставали верить в чудотворную силу отца Иоанна, который продолжал пребывать в Крыму. В этот день я его впервые видел, так как он служил обедню в Ай-Тодорской церкви. На меня его служение не произвело того впечатления, которое я мог ожидать из восторженных рассказов многих; а просто было как-то странно видеть очень нервно настроенного человека, с каким-то резким голосом, отрывистыми движениями, совершающего Литургию. Говорят, в частной беседе он делает совсем другое впечатление. […]
…Вдруг 17-го октября, когда все в 11 часов дня собрались на молебен (по случаю чудесного избавления от опасности в Борках), узнают, что в это же утро Государь потребовал к Себе отца Иоанна и снова, после восьми дней, исповедовался и приобщался. Сделал ли Царь это по Собственному почину или нет? Я почти смело могу сказать – что нет. А две очень достойные личности, но в этом случае немного потерявшие самообладание, т. е. Великая Княгиня Александра Иосифовна и Королева Греческая, добились, так или иначе, чтобы Царь призвал к Себе отца Иоанна еще раз и достигли этого.
Государь приобщился у отца Иоанна и последний произвел на Него очень хорошее впечатление, хотя весь этот акт безспорно очень утомил и без того уже утомленного Монарха» .
В приведенных словах чувствуется глухая, едва скрываемая, неприязнь, а, между тем, в них не содержится ничего, кроме многочисленных передержек, подтасовок и прямой неправды.
Из достоверных источников известно, что, отправляясь к умиравшему Государю в Ливадию, Великая Княгиня Александра Иосифовна (1830†1911), имея в виду себя и дочь, королеву Греческую Ольгу Константиновну, писала: «В раздумье, как и чем они могли бы порадовать Августейшего Болящего, и припоминая, что Государь прежде высказывал, что о. Иоанн Кронштадтский Ему симпатичен, Великая Княгиня пожелала везти с собою в Ливадию любимого русским народом пастыря» .
Цесаревич же Николай Александрович, встречавший о. Иоанна 8 октября, прибывшего с пароходом «Эриклик», на следующий день беседовал с ним, сказав, что Отец «чувствует над Собой его (отца Иоанна) молитвы» . «Наследник хотел повести его опять к Государю, – читаем запись в дневнике очевидца под 18 октября, – но Государь почивал, а когда проснулся, то Императрица послала за отцом Иоанном» . Наконец, в сам день кончины, 20 октября: «…Государь не спал всю ночь, велел позвать отца Янышева, приобщился Святых Таин, после чего призвал отца Иоанна и просил его молитв» . Уже после погребения гр. А. Е. Комаровская, автор приводимого нами дневника сказала отцу Иоанну: «…Как хорошо, что Великая Княгиня имела мысль повезти его в Ливадию. “Это за ее веру Бог дал ей это желание”, – сказал он. Он очень рад, что был в Крыму» . И, пожалуй, самое интересное с точки зрения отношения Великого Князя Николая Михайловича к Великой Княгине Александре Иосифовне: «Великая Княгиня рассказывала мне также, что Николай Михайлович стал перед ней на колени и просил у нее прощения» .
После февральского переворота Великий Князь высказывался много откровеннее или, скорее, развязнее, причем с явным привкусом безбожия, которое, вероятно, уже давно ему было присуще. Вот фрагменты беседы его с проф. В. Н. Сперанским, сыном бывшего лейб-медика, членом Союза русских евреев в Германии, членом масонской ложи «Астрея» (печаталась она в двух изводах, один из которых был так прямо и озаглавлен: «От Иоанна Кронштадтского к Григорию Распутину»:
«– Не начались ли нездоровые мистические веяния при Русском Дворе еще в Царствование Александра III?
– Да, при всем своем здоровом и трезвом реализме Александр III, по впечатлением железнодорожной катастрофы 17 октября стал чуть-чуть увлекаться поисками чудесного… Бывало, закроет глаза рукою и, как будто уходя душою в какой-то сверхчувственный мiр, ждет благодатного наития Свыше… Однако, когда Великая Княгиня Александра Иосифовна подала Ему мысль вызвать к Себе во время предсмертной болезни пресловутого Иоанна Кронштадтского – Он согласился крайне неохотно. На меня самого этот мнимый чудотворец произвел впечатление самое неблагоприятное.
– Вы помните рассказ Лескова “Полунощники”?
– Да, да, как же, – поспешно ответил Николай Михайлович. Это именно Иоанн Кронштадтский изображен там чрезвычайно удачно. Ведь он – зырянин по национальности, а это племя всегда отличалось большой житейской хитростью. Манеры у него порывистые, истерические: молится, как будто Богу приказывает – вот его Бог часто и не слушается… Помню я Иоанна Кронштадтского на праздновании крестин Наследника в Ново-Петергофском дворце: восседал он там за парадным столом среди больших сановников в великолепной шелковой рясе с орденскими звездами – такой румяный упитанный и усердно пьет шампанское. Как Александру Третьему он предсказал выздоровление, так новорожденному Алексею напророчил долгую жизнь и счастливое царствование… Я дал этому священнику очень несочувственную характеристику в своей книжке о кончине Александра III… […]
Да, как это ни странно покажется, Иоанна Кронштадтского, как гипнотизера-самородка, я считаю самым прообразом Распутина. Это – явления одного и того же порядка, хотя и далеко не равноценные» .
«Они были похожи немного побольше, чем уголь и алмаз, – читаем сравнительную характеристику Кронштадтского пастыря и Опытного странника, данную Великим Князем в других воспоминаниях В. Н. Сперанского. – Должен вам сознаться, что я крепко недолюбливал отца Иоанна… […] Как нарочно, кругом Распутина теснились самые характерные его поклонницы, такие же ревнивые, как сподвижницы Иоанна Кронштадтского» .
В вышеприведенной беседе Великого Князя упомянута повесть писателя Н. С. Лескова «Полунощники», завершенная осенью 1891 г. и впервые напечатанная в последних книгах либерального «Вестника Европы» в следующем году. Это был пасквиль на о. Иоанна. О духе этого произведения можно судить по вполне кощунственной его лексике, в основном контаминациям: бабеляр (бабник и известный богослов Абеляр); вифлиемция (инфлюэнца и Вифлеем); кутинья (кутить и ектения). Глумление Н. С. Лескова над дарами о. Иоанна, сродное таковым же Великого Князя, хорошо видно на примере вот этих строк из его письма Л. Н. Толстому: «На сих днях он исцелял мою знакомую, молодую даму Жукову и живущего надо мною попа: оба умерли, и он их не хоронил. На днях моряки с ним открыли читальню, из которой, по его требованию, исключены Ваши сочинения. На что он был нужен гг. морякам? “Кое им общение?” “Свиньем прут” все в одно болото» .
Более сильный удар Кронштадтскому Пастырю нанесли в предпоследний год его земной жизни. В Вологде неким Виктором Викторовичем Протопоповым (ум. 1916) была состряпана пьеса «Черные вороны», изданная в Петербурге в 1907 г. Написана она была по мотивам основанного на грязных сплетнях романа «Иоанниты», печатавшегося в «Петербургском листке». Суть пьесы, со слов смотревших ее была следующей: «Какая-то скучающая от безделья купеческая вдова влюбляется в студента, а тот в ее падчерицу. Падчерица увлекается учением “иоаннитов”, убегает к ним, потом разочаровывается в них и, при содействии того же студента, возвращается обратно к своей мачехе…»
Не в восторге от нее был даже «сочувствовавший» пафосу Протопопова В. В. Розанов: «Пьеса мне не понравилась. Она написана слишком для улицы, для грубых вкусов и элементарного восприятия. Какая-то банда мошенников, мужчин и женщин, преувеличив и без того великое народное почитание к от. Иоанну Кронштадтскому, довела это почитание до “обоготворения заживо”, – и на нем основала обирание простодушного темного народа, со всех концов России стекающегося в Кронштадт, чтобы “видеть Батюшку” и получить от него тот или иной дар, помощь, совет, исцеление» .
Уже после октябрьского переворота, в том же духе, что Великий Князь и великий писатель (Н. С. Лесков), но еще более развязно (уже вовсе не считаясь ни с какими фактами) писал возвратившийся в Россию эмигрант И. М. Василевский: «Не пересчитать всех этих “депутатов от низов народных”, кого так настойчиво проталкивали наверх то одна, то другая группа придворных сановников. Каждая партия при Дворе ставила на свою лошадку: Митька юродивый, кликуша Дарья Осипова, проворовавшийся и внезапно объявивший себя епископом огородник Варнава, чудотворец Иоанн Кронштадтский, истинно русский публицист Карл-Амалия Грингмут, епископ Гермоген, князь Мещерский, Преосвященный Феофан, доктор Дубровин, странник Антоний и пр., и пр., – все они пестрой чередой прошли возле Трона, и каждый из них сделал, что мог, “для России” и для себя лично». Упомянув «тобольского конокрада», «доктора Бадмаева из Тибета » и месье Филиппа из Лиона, автор глумливо пишет далее, что при Дворе «находили все новых и новых, уже отечественных чародеев, от Митьки юродивого до Иоанна Кронштадтского включительно. Не оскудевала земля Русская талантами распутинского образца!»
Впоследствии тему развили и вот до чего договорились, опираясь, разумеется, на «безпристрастную» науку.
«Юродствующие отцы церкви были знаменитостями номер один, – утверждал в 1964 г. в журнале “Знание – сила” автор популярнейших судебных очерков в “Литературке” Аркадий Ваксберг. – Едва ли не первым из них числился отец Иоанн Кронштадтский. Тысячи паломников сгонялись в Андреевский собор, где отец Иоанн устраивал массовые покаяния в грехах. Он исповедовал не поштучно, а оптом – всех сразу. Это был типичный массовый психоз, кончавшийся драками, поножовщиной, самоистязанием. Многие прямо из собора препровождались в полицейский участок. На одном из судебных процессов, следовавших за такими исповедями, эксперт-психиатр назвал скопища, которые устраивал Иоанн “сумасшедшим домом на свободе”. […] До Иоанна дошла слава о молодом сибирском “пророке”. Вчерашний конокрад удостоился чести быть принятым в Александро-Невской лавре: опытный обманщик присматривался к начинающему собрату. Ему и в голову не приходило, как скоро “ученик” превзойдет “учителя”» .
А вот что позволял себе писать в 1974 г. в «историко-психиатрическом очерке» доктор медицинских наук, автор «Руководства по психиатрии (М. «Медицина». 1974) профессор В. Е. Рожнов: «Особенно активизировались разного рода духовные и телесные “целители”. Гремели имена иеромонаха Илиодора и первого из первых в искусстве “чудесного исцеления” и “бесоизгнания” протоиерея Иоанна Кронштадтского. Как никто другой, умел он истошными воплями разжечь эпидемию истерического исступления среди своих поклонников, до отказа переполнявших Андреевский собор Кронштадта. И отсюда, с припадочных сборищ, в которые превращались его коллективные исповеди (по определению одного психиатра – “сумасшедший дом на свободе”), бежала о нем молва во все уголки необъятной России как о великом утешителе и врачевателе словом божьим. Кликуши и фанатики, изуверы и ханжи организовали специальную секту “иоаннитов”, чтобы и после смерти своего учителя разносить о нем молву по всему “божьему свету”» . (Мы просто призабыли, как еще совсем недавно дозволено было писать.)
Хотя что это я, продолжают в таком духе пописывать и до сих пор, пусть это уже, вроде бы, и неудобно, и не принято. Времена изменились, но, правду разрешили писать далеко не обо всех. Тот же В. Е. Рожнов, к примеру, в 1987 г., усиленный, по всей вероятности, своей родственницей М. Рожновой, в книге по истории гипноза, довел градус своего лживого обличительства до степени кипения: «В 1964 году Иоанн Кронштадтский был официально канонизирован белоэмигрантской церковью и причислен к лику православных святых. Трудно поверить, но тем не менее это так: еще и теперь среди верующих встречаются люди, которые пытаются воскресить память о кронштадтском чудотворце, расписывают в самых неправдоподобных тонах его деяния, говорят о нем, пишут, сочиняют всякие небылицы…»
+++
Незадолго до кончины о. Иоанна была предпринята попытка учреждения Общества для защиты Батюшки от клеветы. Среди инициаторов его создания были митрофорные протоиереи Александр Дернов и Философ Орнатский, протоиереи Павел Лахотский и Петр Миртов, священники Михаил Прудников, Иоанн Орнатский и Николай Гронский. Проект устава Общества, одобренный св. прав. о. Иоанном Кронштадтским («он прослезился и поцеловал проект устава Общества», не был, однако, утвержден митрополитом С.-Петербургским Антонием (Вадковским) . По словам секретаря «Общества в память о. Иоанна Кронштадтского» Я. В. Ильяшевича (И. К. Сурского, †23.3.1953), он «завидовал славе о. Иоанна и не любил его. [...] Ненависть митрополита С.-Петербургского Антония (Вадковского) к о. Иоанну получила свое яркое выражение, когда после блаженной кончины Великого молитвенника Земли Русской и Чудотворца митрополит воспретил служить молебен в церкви-усыпальнице о. Иоанна» .
Вскоре после неудавшейся попытки учредить общество для его защиты о. Иоанн стал прихварывать.
Между тем клеветническая пьеса «Черные вороны» на театральных подмостках страны шла с аншлагом. Описывая свое посещение петербургского театра Неметти, В. В. Розанов отмечал: «Театр был совершенно полон. И так как пьеса давалась почти ежедневно с начала зимнего сезона, – то, очевидно, публика постоянно валила гурьбой на это представление» . Приглашался, между прочим, знаменитый хор А. А. Архангельского. И эти церковные напевы, по ходу спектакля, пели мошенники. Торжественное шествие пьесы сопровождалось множеством рецензий в прессе. Немногочисленные попытки запретов на постановку опять-таки вызывали оголтелую газетную кампанию. Нужно ли говорить, как Батюшка страдал от этого. Тем более, что все это происходило при полном попустительстве церковных властей.
«…Я достал официальную циркулярную бумагу, – откровенничал автор, – в которой рекомендовалась губернаторам моя пьеса, как чрезвычайно полезная в общественном отношении, и высказывалось пожелание, чтобы она не только безпрепятственно ставилась на сцене, но чтобы ей было оказано известное покровительство. […] Я нисколько не виню светскую власть, не имею причины винить и духовную власть…»
Положение осложнилось тем обстоятельством, что петербургский епархиальный миссионер Н. Булгаков написал письмо В. В. Протопопову, в котором расхваливал его пьесу.
«Когда я написал пьесу, – рассказывал сочинитель В. В. Розанову, – то я, первым долгом, послал ее этому уважаемому в Духовном ведомстве миссионеру Булгакову […] Он мне ответил на официальном бланке петербургского епархиального миссионера, что не только, “как знаток дела иоаннитов, находит изображение их вполне отвечающим истине и действительности, но и благодарил меня за то, что с помощью театра я задумал бороться с темным, безсмысленным и отвратительным явлением, которое не только портит чистоту веры в населении и кладет пятно на наше Церковь, но которое победить нет силы у разрозненных и слабых сил миссии, у миссионеров”…»
Протопопов поместил эту похвалу в самом начале книжки.
Один из первых, кто разгадал подлинные цели, стоявшие за многоходовкой (роман «Иоанниты» – пьеса «Черные вороны» – письмо миссионера Н. Булгакова) и выходившие далеко за театральные и даже газетные рамки, был епископ Саратовский и Царицынский Гермоген.
В 1907 г. он обратился к обер-прокурору Св. Синода с телеграммой. В ней Владыка писал о пьесе, которая «в карикатурной и крайне оскорбительной для религиозного чувства форме осмеивает монашество, отца Иоанна Кронштадтского и его почитателей; для осуществления или, вернее сказать, воплощения этого возмутительного замысла в сценических формах (заменяющих собою здесь обычный словесно-критический язык литературных статей) лукаво придумана совершенно невозможная и вовсе несуществующая какая-то якобы секта; с прозрачными подчеркиваниями, ярко раскрывающими злостный замысел пьесы, карикатурно обрисованы духовно-нравственные черты этой фантастической секты, ее отношения к какому-то якобы секта; с прозрачными подчеркиваниями, ярко раскрывающими злостный замысел пьесы, карикатурно обрисованы духовно-нравственные черты этой фантастической секты, ее отношения к какому-то святому “отцу”, к какой-то “матушке”…»
«Ваше печатное заявление, – писал Владыке редактор-издатель журнала «Кронштадтский маяк» Н. И. Большаков, – что Вы не находите ничего зловредного “сектантского” в нашем стремлении жить по-христиански, сильно подняло в нас дух бодрости, дало уверенность, что мы идем по верному, тернистому пути к достижению вечного блаженства, заповеданного Богом» .
В ответ на появление в газете «Колокол» письма В. В Протопопова, объяснявшего создание «Черных воронов» «якобы из возвышенных мотивов, именно – из православно-миссионерских своих намерений», епископ Гермоген направил 12 ноября 1907 г. в редакцию телеграмму, в которой, в частности, говорилось: «…Для театральных “Черных воронов”, их лихих миссионеров вовсе не важно то обстоятельство, существует ли или вовсе не существует какая-то тайная секта “иоаннитов”: по нашему-де “товарищескому” мнению, конечно, существует; раз есть обаяние к лицу, как к какому-то “кумиру”, или лицу, духовную власть имущему над духом и сердцем народа, – значит, по плану подпольных “миссионеров”, надо взорвать это лицо на воздух, – а что при этом может погибнуть великое множество других людей, многие будут искалечены навсегда в духовном отношении, – это “так им и нужно”… Ведь это уже принятый способ товарищей; и вот, “товарищи” и составляют духовно-нравственную бомбу, из первой попавшейся пустой коробки “каких-то” там “иоаннитов” – зажигай фитиль на подмостках – и готово! […]
Итак, очевидно, как ясный Божий день, что “товарищи” (актеры) и их подстрекатели (театральные сочинители) предприняли в России особую духовно-нравственную крамолу, или революцию. В заключение, ради неизменно дорогой и святой личности о. Иоанна, вновь и вновь считаю долгом засвидетельствовать на основании имеющихся точных данных (которые вскоре сообщу в печати) и моего личного глубокого убеждения, что такой секты, какую сочинил Протопопов, вовсе нет налицо, как секты именно, как организованной еретически-религиозной группы.
Вот, например, телеграмма епископа Пермского Никанора, – она указывает лишь на некоторых женщин, злоупотреблявших именем отца Иоанна Кронштадтского, а вовсе не свидетельствует о появлении какой-то секты “иоаннитов”; ведь известно, конечно, что дурные люди способны злоупотреблять святыми предметами и святыми именами; следовательно, вовсе нет ничего удивительного в том, что какая-нибудь ничтожная группа людей негодных пользуется высокочтимым и драгоценным для верующего русского сердца именем о. Иоанна Кронштадтского для своих низких целей, эксплоатируя так или иначе благоговейные чувства почитателей этого великого молитвенника Русской земли, облагодетельствовавшего миллионы людей религиозно, нравственно и даже материально.
Благодаря этим именно разносторонним несметным благодеяниям отца Иоанна издавна уже в Кронштадте, в Петербурге, в Москве, Саратове, Харькове, Одессе и во всех, буквально во всех городах и селениях России рассеяна там и там многолюдными группами всероссийская многомиллионная община, объединенная как благоговейною любовию к самому отцу Иоанну Кронштадтскому, так и к Феофану Затворнику, преподобному Серафиму Саровскому, Амвросию Оптинскому, иеромонаху Варнаве, недавно почившему в Москве, и, другими словами, ко всему необъятному сонму святых мужей, составляющих как бы светлый млечный путь на обширном и многовековом небосклоне России» .
В начале декабря 1907 г. в Кронштадт приехали духовные дети Батюшки епископы Гермоген и Серафим (Чичагов). В день именин Государя они служили позднюю Литургию в Андреевском соборе. Протоиерей Иоанн Восторгов произнес проповедь «Кронштадтский светоч и газетные гиены», прерываемую рыданием и плачем молящихся.
«…В последние годы, – говорил он, – когда назрела и прорвалась гноем и смрадом наша пьяная, гнилая и безбожная, безнародная, самоубийственная революция, мы увидели страшное зрелище. Ничего не пощадили ожесточенные разбойники, не пощадили ни веры, ни святынь народных. И старец великий, светило нашей Церкви, “отец – отцов славная красота”, честь нашего пастырства, человек, которым гордились бы каждая страна и каждый народ, – этот старец на глазах у всех возносится на крест страданий, предается поруганию и поношениям; его честь, его славу, его влияние расклевывают черные вороны. Поползла гнусная сплетня; газетные гады, разбойники печати, словесные гиены и шакалы, могильщики чужой чести вылезли из грязных нор. Еврействующая печать обрушилась грязью на о. Иоанна. Нужно им разрушить народную веру; нужно опустошить совесть народа; нужно толкать народ на путь преступления; нужно отомстить человеку, который так долго и успешно укреплял веру, воспитывал любовь к Царю и родине, бичевал всех предателей, наших иуд и разрушителей родины, начиная от Толстого и кончая исчадиями революции…
Его первого стала травить и безславить разнузданная печать. Помню я, два года назад, возвращаясь из Сибири к северной столице, по всей линии железной дороги эти листки, рисунки, стихи и издевательства над Иоанном Кронштадтским.. Потом на краткое время травля ослабела, но теперь вся эта грязь опять соединяется в один общий поток. […]
И это в то время, когда он, на склоне дней, обезсиленный мучительным недугом, ослабевший телесными силами, едва двигаясь, совершает среди верующих по-прежнему свои, может быть, последние на земле подвиги молитв и благочестия, когда он не в силах защитить себя, когда мы трепещем за каждый день и час его жизни, когда еле теплится и вот-вот погаснет эта святая лампада, догорит эта чистая Божья свеча! Неужели нет ему защиты? Неужели мы оставим его одиноким посреди нашего многолюдства? Неужели он отдан на растерзание духовных псов, на пытки и издевательства этих разбойников? […]
…В этот день церковно-гражданского праздника хочется через вас, через все это великое множество народа, из этого храма на всю Россию сказать: О, храните святыню и святых! Берегите ваши духовные сокровища! Защищайте, отставайте их от тех свиней, что топчут их ногами! Или не знаете, что уста праведных каплют премудрость, язык же нечестивых погибнет? Или не верите, что идеже внидет досаждение, тамо и безчестие – и это мы видели на всех этих усилиях свободы и “освободительного движения”, полного одной злобы и досаждения? Или забываете, что в благословении правых возвысится град, а устами нечестивых раскопается? Или перестало быть непреложною истиною, что праведниками держатся царства человеческие, что семя свято – стояние их, что правда возвышает народ, а умаляют племена греси?
Или думаете, что если вы избираете пророков, подобно богоубийственным евреям, то не оставится дом ваш пуст? Или каждый год у вас будет новый Иоанн Кронштадтский, что вы не дорожите им?
Не унизите вы Бога и святыни, не заплюете неба, – плевки возвратятся на головы плевавших; но сами вы, сами вы – какой ответ дадите? Что скажут о нас потомки? Как справедливо они осудят нас за то, что мы не умели и не хотели уберечь святого, не защитили, не оградили его оградою и стеною любви, – и это в то время, когда живы и среди нас тысячи им исцеленных чудесно, тысячи им возрожденных? Тогда как ответим мы и Богу, и не свершится ли над нами Его правый и страшный приговор, что если мы Моисея и пророков не слушаем, то если кто из мертвых воскреснет, не поверим? Тогда не дошли ли мы до хулы на Духа, за которую одну, по суду даже самой воплощенной Любви, объявившей прощение всякой хуле и всякому греху, нет прощения ни в сей жизни, ни в будущей? Тогда и на земле не устоять нашему царству, и не жить нашему народу» .
В конце концов, пьеса Черные вороны» была запрещена.
В запрете немедленно обвинили «темные силы». «Я нисколько не виню светскую власть, – заявил В. В. Протопопов, – не имею причины винить и духовную власть […] Тут именно закулисные темные силы, с которыми вынуждены считаться и официальные власти. В Москве мою пьесу нисколько не отвергли, но по соображениям, не имеющим ничего общего с личным внутренним убеждением, сказали, что с постановкою ее “надо быть осторожным”… Была нерешительность, которая перешла в запрещение, – очевидно, под давлением сил, совершенно чуждых самим запрещавшим…» Посыл о всемогуществе этих мифических сил подхватил и В. В. Розанов, писавший об «окончательном, по проискам темных сил, запрещении пьесы к постановке во всех городах Российской Империи» .
Надуманность тут очевидна, особенно зная о реальном общественном весе епископов Гермогена и Серафима (Чичагова) и протоиерея Иоанна Восторгова. Но слово было найдено, произнесено, вброшено в общественное сознание. Через несколько лет его примерят и на Григория Распутина…
Что касается св. праведного о. Иоанна Кронштадтского, то в том же 1907 г. он был назначен членом Св. Синода. Вскоре после этого один из современников был свидетелем следующей знаменательной картины: «…По окончании торжественного собрания “Общества распространения религиозно-нравственного просвещения в духе Православной Церкви”, где присутствовал Святейший Синод в полном составе, в том числе и о. Иоанн, который был членом Святейшего Синода, народ неудержимо устремился к о. Иоанну, прося благословения. О. Иоанн обратился к сидевшим рядом с ним митрополитам с просьбой разрешить ему благословлять народ и, получив разрешение, стал благословлять. Митрополиты же, сойдя с эстрады, направились было к выходу, но народ, бросившись к о. Иоанну, затер их в угол. Народ понимал, что просто святой лучше, чем святейшие, т. е. члены Святейшего Синода. Как, например, просто Преподобный Сергий лучше, чем Высокопреподобные архимандриты Сергиевой Лавры, и просто Государь много лучше, чем “милостивый государь”» .
Не всплыло ли это в памяти некоторых высокопоставленных участников того собрания на прошедшем с 12 по 26 июля 1908 г. в Киеве Всероссийском миссионерском съезде?
Напомним, что съезд этот, собравшийся как раз во время предсмертной болезни о. Иоанна, проходил под председательством епископа Волынского и Житомирского Антония (Храповицкого). Среди 300 участников его было 26 архиереев. Приветственное слово зачитал обер-прокурор Св. Синода. 16 июля на общем собрании обсуждался вопрос об иоаннитах. (Что здесь было правдой, что вымыслом, Бог весть.) Не могло ли случиться так, что при обсуждении этого вопроса сердца присутствовавших на съезде некоторых участников того собрания в прошлом году в Петербурге забились вдруг в унисон с теми, которых епископ Гермоген называл «подпольными миссионерами»?..
Собравшиеся ни к чему определенному не пришли. Существование секты, с одной стороны, вроде бы признали. С другой, заключили, что она-де не совсем сложилась, близка-де хлыстовщине. В чём и насколько близка – понимайте, мол, сами. Такая неопределенная формулировка оставляла сколь угодно широкое поле для толкования вкривь и вкось.
Не подозревавший о «подкладке» всего этого дела, епископ Андрей (кн. Ухтомский) простодушно признавался участникам съезда: «Я не знал, что секта иоаннитов так распространена. На одном пароходе мне пришлось ехать вместе с главой Оренбургских иоаннитов, я говорил с ним, и он показался мне безукоризненным. Два месяца тому назад ко мне явились два книгоноши от “Кронштадтского Маяка”. Я спросил их: почему вы распространяете ваши безчестные книги? “Какая здесь ложь, в этих книгах?” – спросили они. Я показал, в чем заключается ложь в этих книгах. Они послушали и ушли. Через несколько времени приходят и со слезами рассказывают о том, что сначала в одной, а потом в другой церкви им отказали в святом причастии, потому что они на духу признавались, что считают о. Иоанна Кронштадтского – богом. Они пришли ко мне прямо исповедоваться. Я сказала им: “Вы согласны выразить мысль вашу так, что в о. Иоанне живет благодать Св. Духа?” Они говорят: “Да, мы это и говорим”. – Я спросил: “Ведь вы сказали, что он Сам Бог?” – “Да, мы и это говорим”. Одним словом, я должен сказать, что это движение, – совершенно неустановившееся, но – движение громадной нравственной силы и громадного воодушевления» .
Странные «сектанты»: хотят причащаться в Церкви, от которой должны бы отделяться; чистосердечно все излагают на исповеди; под воздействием разумных доводов и доброго слова тут же поправляют неловко выраженные мысли. И, в конце концов, оказывается, что мыслят-то они вполне православно. Им необходимо было только помочь, поправить, где следовало, объяснить, не отталкивая. Но где взять терпение, благожелательность и любовь?..
Рассматривавшая вопрос специальная комиссия съезда рекомендовала просить обличить иоаннитов в ереси самого Батюшку Иоанна Св. Синод даже предложил ему для этого ехать в провинцию. Несомненно, тем самым были отравлены и без того нелегкие дни, Кронштадтского Пастыря.
Таким образом, несмотря на запрет пьесы, процесс, инициированный ею, продолжался.
В 1912 г. (т. е. уже после кончины о. Иоанна Кронштадтского) «иоанниты» были официально осуждены определением Св. Синода и переименованы (уж очень бросалось в пришпиленном имени непочтительность к Батюшке, исходившая, как мы помним, от газетчиков) в «хлысты киселевского толка» (хотя это название так и не прижилось). Фактически в еретики записывали, пусть и не всегда умевших (по своей малограмотности) ловко выразиться, но горячо любивших и почитавших Батюшку. В чем же видели криминал в широком смысле? «Портреты его, – писал митр. Вениамин (Федченков), –помещались рядом с иконами. […] Перед ними теплились лампадки. Некий Пономарев заживо составил о. Иоанну акафист» .
К сожалению, среди тех, кто в 1912 г. в Св. Синоде принимал решение, было больше блюстителей «Закона» нежели приверженцев «Благодати» (Любви).
Однако ведь известно: «Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я – медь звенящая, или кимвал звучащий. Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, – то я ничто. И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, – нет мне в том никакой пользы» (1 Кор. 13, 1-3).
Но разве не по тем же рецептам поступали позднее и с Григорием Ефимовичем? Возмущаясь мнимым всесилием Распутина, архиепископ Волынский Антоний (Храповицкий) совершенно голословно писал 11 августа 1911 г. митрополиту Киевскому Флавиану (Городецкому): «Он – хлыст и участвует в радениях, как и братцы и иоанниты» . (И это вовсе не был эпизод или одиночная ошибка, то было органическое свойство характера. В письме Патриарху Тихону, написанном не позднее августа 1923 г., он, имея в виду личного друга Вел. Кн. Елизаветы Феодоровны игумена Серафима (Кузнецова), совершенно голословно утверждает: «Сейчас получил печальную телеграмму о том, что в Иерусалиме отнимают у нашей миссии ключи от церкви Св. Марии Магдалины, где гроб Елизаветы Федоровны. Делает это Патриарх Дамиан по интриге архимандрита Серафима, который привез ее тело. Серафим хлыст, живший около Распутина» . Клевещет, словно блины печет.)
Так же вскоре (в 1913 г.) поступили с имяславцами. И «первую скрипку» играл опять-таки архиепископ Антоний (Храповицкий).
История поставила впоследствии (а там, где нет – еще поставит!) все точки над «i».
После революции множество «иоаннитов» были приняты в церковное общение священномучеником митрополитом Вениамином Петроградским (1919). Святитель Патриарх Тихон утвердил их общину в Ораниенбауме, рукоположив (лично) одного из видных ее членов (Алексия Вяткина) в иерея (1923). В последующие годы многие иоанниты присоединились к иосифлянам, последователям митрополита Иосифа (Петровых), и вместе с ними были репрессированы. Впрочем, карательные органы большевиков пытались выявлять «иоаннитов», используя при этом дореволюционные синодальные дела, еще в начале 1921 г.
Что касается поселившихся в горах Кавказа имяславцев, то они были сплошь перебиты в 1920-х гг. большевиками, обвинившими монахов в участии в «монархической повстанческой организации».
Теперь само название «иоанниты» основательно подзабыто – до того, что даже нынешние редакторские работники довольно бойкого издательства Сретенского монастыря в Москве, не моргнув глазом, толкуют иоаннитов, как членов ордена св. Иоанна Иерусалимского (то бишь Мальтийских рыцарей) !
+++
Обличая врагов Царя Небесного и Царя земного, о. Иоанн вполне давал себе отчет об опасности лично для себя, но, как истинный раб Божий и пастырь стада Христова, ничего не боялся, уповая на милость и помощь Божию. Английскому корреспонденту он прямо заявил, что враги его «страшно ненавидят и готовы стереть с лица земли, но я не боюсь их и не обращаю на них ни малейшего внимания». «Старый священник, – писал британец, – закончил речь характерной русской фразой: “я – бельмо им на глазу”!» «И когда я так говорю, – имея в виду свои безстрашные обличительные слова, говорил о. Иоанн в одной из своих проповедей, – то думаю: и на меня заносят свой меч эти враги всякой правды, враги Церкви Христовой!»
Возможно, в этих последних словах Всероссийского Пастыря запечатлелось прозрение мученичества с пролитием крови, которое, подобно Г. Е. Распутину, претерпел он незадолго до своей праведной кончины.
Уже в эмиграции инокиня Евфросиния (Тулякова), проживавшая в Белграде, записала рассказ молочницы Надежды, жившей в Петербурге на Тимофеевской улице. После исцеления, по молитвам о. Иоанна, мужа этой молочницы она стала служить Батюшке, сопровождая его в карете во время частых выездов:
«Однажды ее упросили богатые люди привезти Батюшку к трудно больному. Надежда стала просить Батюшку туда поехать, но Батюшка ответил: “На заклание меня повезешь?” Надежда испугалась этих слов, но ничего не поняла.
В карете еще были две женщины, которые оберегали Батюшку. В дороге Батюшка еще два раза повторил: “На заклание меня везете”, и потом сказал: “Господи, да будет воля Твоя”.
Приехали мы в очень богатый дом; в столовой был сервирован стол и поставлены всевозможные закуски. Батюшка спрашивает: “А где больной?” Ему показывают на комнату рядом и приглашают войти, а когда мы захотели за ним войти, нас быстро отстранили и щелкнул замок. Мы все забезпокоились. Слышалась за дверью возня; две из нас стали стучать в дверь, а третья побежала за кучером, который был богатырской силы. Кучер вбежал и со всей силы плечом ударил в дверь и сломал замок. Нам представилась такая картина: Батюшка лежал поперек кровати, на нем были подушки, а на них сидели три изувера; на полу была кровь. Кучер сбросил изуверов, взял на руки Батюшку и отнес в карету. Мы все обливались слезами и просили у Батюшки прощения. Мы не знали, что там были изуверы. Они порезали Батюшке в паху. Когда Батюшка пришел в себя, то строго запретил кому-либо говорить об этом, чтобы не было погромов. На другой день в газетах было объявлено, что Батюшка болен. Вот все, что мне по секрету передала Надежда» . С тех пор о. Иоанн тяжко страдал до самой кончины, окончательно так и не поправившись.
Примечательно, что вся эта история была хорошо известна убийце Г. Е. Распутина кн. Ф. Ф. Юсупову, к матери которого иногда наведывался Всероссийский Батюшка: «О Иоанну было семьдесят восемь лет, когда, вызвав якобы к умирающему, его заманили в ловушку и избили. И убили бы, не подоспей кучер, привезший его. Он вырвал старца из рук негодяев и отвез назад полуживого. От увечий о. Иоанн так и не оправился. Несколько лет спустя он умер, так и не открыв имена палачей» . Об этом знал и митрополит Вениамин (Федченков), утверждавший, что любил Батюшку и даже написавший о нем книгу, в которой, однако, страха ради иудейска (памятую, кто были злодеи-мучители), писал: «…Пронеслось известие, будто какая-то группа этих врагов подделала против о. Иоанна скрытое покушение: его позвали к какому-то будто больному; а намеревались убить. Пустили в печать слух, будто они даже ранили его, но другие спасли ему жизнь. Однако, – говорили, – о. Иоанну пришлось лечиться долго. Но, – насколько известно мне, – подобные слухи есть плод неразумной ревности, а на самом деле не было. […] Не было бы, впрочем, ничего удивительного, если он и в самом деле пострадал бы от них телесно, но об этом нет достоверных данных» . Сам Владыка прекрасно понимал о ком идет речь; об этом свидетельствуют его слова, завершающие параграф: «“Се не воздремлет, и уснет храняй Израиля” (Пс. 120, 4)… Да обратит их Господь, ими же весть судьбами, к Церкви Своей» .
Вышеописанное – попытка буквального исполнения (как впоследствии в отношении Царя, Его Семьи и Их Друга) требования талмуда: «Лучшего из гоев убей, самой красивой змее размозжи голову!»
Но не так ли травили Григория Распутина? Разве не печатали разные гадости в газетах и про него, дойдя также до театральных подмостков?
И ему приходилось часто претяжко вздыхать:
(1910): «Тяжелые переживаю напраслины. Ужас, что пишут. Боже! Дай терпения и загради уста врагам! Или дай помощи небесной, то есть приготовь вечную радость Твоего блаженства» .
(1915): «Господи! мы люди слабенькие, всегда дай нам, Господи, помнить минуту ангельскую, где мы были, как дети, не думали о привязи земной, а теперь-то нас все выцарапывают, что показывает на самую гадкую еретическую сторону. Дай нам, Господи, чтобы в сердце нашем не изгладились Церковь и храм Божий не исходил от нас и Святые Тайны обновляли нас от всей карьеры» .
«Вот так-то и про отца Иоанна Кронштадтского сколько говорили худого, – рассуждала в конце апреля 1908 г. в доме Г. Е. Распутина в Покровском курсистка из Петербурга. – Святой он человек был, святой… а злые дела его именем творили другие. То же вот про Григория Ефимовича говорят… А если б знали, чем он только питается: ведь он третий год мяса в рот не берет… Злые люди и понять его не могут!.. Разве можно, чтобы мы целой гурьбой гнались за ним сюда из Петербурга с той низкой целью, в которой подозревают нас?.. Мы едем сюда лишь затем, чтобы отдохнуть, успокоиться в присутствии человека, в которого верим, которого чтим, около которого чувствуется так мирно, покойно и отрадно» .
Из Иоанновского монастыря на Карповке, где Григорий Ефимович постоянно бывал, его скоро выжили, возможно, не без наущения Илиодора, которого принимали в этой обители. (Автор этих строк держал в руках групповую фотографию сестер монастыря во главе с настоятельницей, снявшихся с этим будущим расстригой). «Настоятельницей монастыря, – вспоминал митр. Евлогий (Георгиевский), – была добрая, но неглубокая м. Ангелина, любившая наряжаться в шелковые рясы. В мiру она была скромной купчихой. Она любила приглашать приезжих архиереев на богослужение и угощать гостей чудесными рыбами, кулебяками… В числе их – и меня тоже. Одно время в монастырь повадился Распутин, которого, однако, к удовольствию самой игуменьи, послушницы скоро отвадили. Стоит Распутин – пройдет одна из послушниц, взглянет на него и говорит вслух, точно сама с собой рассуждает: “Нет, на святого совсем не похож…” А потом другая, третья – и все, заранее сговорившись, то же мнение высказывают. Распутин больше и не показывался» .
Выделывать такие штуки с пришедшим помолиться можно было, разумеется, только «за послушание». Трудно представить, чтобы насельницы монастыря поступали так сами по себе, без благословения…
+++
После всего сказанного (памятуя еще общение Г. Е. Распутина с уральскими старцами, духовником Макарием Верхотурским и преподобными Гавриилом Седмиезерским и Варнавой Гефсиманским), надеюсь, читатели сами смогут по достоинству оценить вот эту ложь современного автора: «Не был Распутин и у весьма разбиравшихся в людях старцев своего времени… […] Странно, правда? […] Православные люди, вдумайтесь и сделайте выводы: у старцев Распутин не окормлялся…» Пусть называющий себя «Смысловым» автор приведенных нами слов не волнуется, мы сделали соответствующие выводы о доброкачественности и правдивости его материалов, печатающихся в журнале, нарочито рекомендующем себя «православным». О том, что это не просто ошибка, а тенденция, свидетельствует утверждение другого автора этого журнала (столь же голословное) о том, что «нечестивую жизнь» Распутина якобы «обличал святой Иоанн Кронштадтский» .
Разумеется, если бы св. праведный о. Иоанн Кронштадтский видел духовный изъян в приблизившемся к Царской Семье Г. Е. Распутине, он не замедлил бы об этом предупредить либо сам, либо через доверенных людей.
Невозможно себе представить, чтобы отрицательный отзыв (будь он произнесен в действительности) Кронштадтского Пастыря, не повлиял бы сразу же на отношение к Григорию Ефимовичу Царственных Мучеников, верной Им А. А. Вырубовой, отцов Феофана и Вениамина. Известно, что по Высочайшей воле Государя Тобольская духовная консистория проводила специальное тщательное расследование на родине Распутина. Государыня Сама посылала своего духовника к старцу Макарию Верхотурскому, у которого духовно окормлялся Григорий Распутин. А. А. Вырубова, обязанная молитвам о. Иоанна спасением в 1902 г. от неминуемой смерти от брюшного тифа, вряд ли бы прониклась к Григорию Ефимовичу таким доверием, знай она какое-либо предосудительное высказывание Батюшки об отце Григории. Наконец, в позднейших своих воспоминаниях и в биографии владыки Феофана митрополит Вениамин (Федченков), довольно критично изображавший в них Распутина, не преминул бы опереться на такой важный для него факт, как осуждение Распутина о. Иоанном Кронштадтским, имей оно действительно место.
Никаких опасений по поводу Григория Ефимовича не содержат воспоминания и переписка близких Всероссийскому Батюшке людей, а также опубликованный недавно последний предсмертный его дневник, включающий известные рассуждения о. Иоанна (сделанные исключительно для себя) по поводу Государя.
Все сказанное позволяет по достоинству оценить одну из «радзинских» низостей: «…Мужику повезло: в конце 1908 года отец Иоанн умер. Он был последним человеком, который мог стать преградой влиянию Распутина. Теперь “отец Григорий” стал единственным» .
+++
Сразу же после кончины Кронштадтского Пастыря (1908 г.), по словам пытавшихся разобраться в том, как все было в действительности исследователей, последовали «обдуманные попытки отделить имя о. Иоанна от Распутина» . Печально, но во всем этом принимали участие люди в свое время близкие о. Иоанну.
«Однажды, – писал в изданных заграницей воспоминаниях один из таких “доброхотов”, бывший певчий Кронштадтского Андреевского собора Алексей Макушинский, – по окончании службы, когда о. Иоанн вышел на амвон, к нему подошел рослый мужчина с черной бородой, прося благословения. О. Иоанн отступил от него, простерши правую руку ладонью к нему, и грозно вскричал: “Нет тебе моего благословения, ибо и жизнь твоя будет по твоей фам

Уважаемый блогер michail50 в дискуссии, возникшей по поводу моего поста о Распутине , задал вопрос: «И как относился к этой теме Иоанн Кронштадтский?...»
Не буду писать на эту тему диссертации, приведу лишь две цитаты.
Но прежде замечу, что Иоанн Кронштадтский встречался с Григорием Распутиным. Этот факт, который никто не отрицает. Это было в начале ХХ в.
Что сказал о.Иоанн Распутину и что он сказал о Распутине? На этот счет есть две версии.
К сожалению, прямого свидетельства самого о.Иоанна из первых уст не сохранилось, его Дневники за эти годы не найдены (скорее всего, утрачены).
Сохранилось два пересказа этой встречи. Одна принадлежит протоиерею Философу Орнатскому , настоятелю Казанского собора в Санкт-Петербурге, который в газете «Петербургский курьер» за 2 июля 1914 года через пять после кончины Иоанна Кронштадтского так описывает эту встречу: «О.Иоанн спросил старца: «Как твоя фамилия?» И когда последний ответил: «Распутин», сказал: «Смотри, по фамилии твоей и будет тебе». Здесь нужно отметить, что о.Философ не был свидетелем самой встречи и не указывает, на чем основан его рассказ. Главное, он не ссылается на о.Иоанна как первоисточник этого рассказа. Поэтому не может обладать достоверностью исторического источника и скорее всего является пересказом слухов, активно циркулировавших в общественной среде. К сожалению. Этот неподтвержденный рассказ до сих пор является основным в нашем общественном сознании.
Второй источник - это воспоминания дочери Распутина - Матрёны Григорьевны Распутиной (1898 - 1977), изданные в эмиграции в 1932 г.
Можно ли верить дочери? Очевидно, что для нее была дорога память об отце и она не свидетельствовала против него. Но именно по этой причине она не могла выдумывать об отце то, чего не было. Характерно, что когда ее память исчерпана, она прибегает к цитации Труфанова (монаха-расстриги Илиодора). Очевидно, что зафиксированные в ее книге воспоминания, написаны со слов ее отца и являются наиболее адекватным первоисточником сведений по это теме. В этом убеждает и точное описание обстановки в Андреевском соборе, в частности общей исповеди, проводившейся Иоанном Кронштадтским.
Приведу полностью главу из воспоминаний Матрены Григорьевны. Не буду комментировать. Читатель сам может прекрасно разобраться в вопросе, как Иоанн Кронштадтский относился к Распутину? Воспоминания говорят сами за себя. Ошибался ли или был прав Кронштадтский пастырь, это вопрос отношения к Распутину. Только прошу не приписывать мне желание канонизировать Григория Распутина. Я пишу о нем как о добропорядочном человеке, которого ценил Государь Император Николай Александрович, а также высоко отзывался св.Иоанн Кронштадтский.
(Нужно отметить, что в тексте мемуаристка несколько раз называет Иоанна Кронштадтского «архимандритом» (монашеский сан). Это фактическая ошибка, которая объясняется неискушенностью автора в церковных званиях).

«Итак, отец появился в Санкт-Петербурге.
Город ему не понравился. Потом он говорил мне, что ему душно здесь.
Нежелание свое сразу уехать обратно объяснил так: "Меня держит здесь".
Поначалу отец, мало с кем знакомый тогда, не знал, что делать дальше.
Он уже давно слышал о священнике из собора в Кронштадте - знаменитом Иоанне Кронштадтском. Говорили, он обладает огромной духовной силой. И вот в одно из воскресений отец решил поехать в Кронштадт на исповедь.
Говорили, что собор, где служит Иоанн Кронштадтский, - оазис покоя в бурлящем море. Отцу предстояло убедиться в этом.
Сама служба проходила необычно: она включала в себя публичную исповедь.
Под конец, перед самым причастием, по сигналу, поданному священником, все присутствующие выкрикивали во всеуслышание свои грехи.
Отец бывал во многих церквах и монастырях, но нигде не встречал подобного. Прихожане, не стыдясь, в полный голос объявляли о своих прегрешениях, просили у Бога прощения, а затем вкушали тело и кровь Христа.
При этом не было суеты, толкотни - один обряд сменял другой.
Отец был ошеломлен таким проявлением искренней веры в Бога.
Считается, что Бог пребывает в церкви. И это, конечно, так. Это знают все верующие. Но не всем дано почувствовать Бога рядом с собой во время церковной службы.
Отец простоял на коленях всю службу. Молился, вручая свою судьбу Господу.
Люди, обладающие духовным зрением, узнают друг друга. Архимандрит Иоанн вышел из алтаря, остановился перед отцом, взял его за руку и заставил встать.
Сказал, что почувствовал присутствие отца в храме:
- В тебе горит искра Божья.
Отец попросил благословения у архимандрита.
- Господь тебя благословляет, сын мой, - ответил тот.
В тот день отец принял причастие из рук Иоанна Кронштадтского, что было большой честью.
После архимандрит позвал отца к себе.
Отец рассказал Иоанну о себе все,"как на духу". Впрочем, он и воспринимал происходящее как продолжение исповеди, начатой еще в храме во время службы.
Разумеется, рассказал и о явлении Казанской Божьей Матери, о смутных догадках, наполнивших его после этого. Рассказал о том, что пришел в Петербург как бы не по своей воле:
- Вело меня сюда...
Архимандрит слушал отца, не перебивая. Когда отец закончил говорить,
спокойно сказал:
- Бог привел, значит так тому и быть.
У отца вырвался вопрос:
- Чему быть?
Архимандрит так же серьезно ответил:
- А что Бог даст, тому и быть. Его слушай, он вразумит.
Даже Труфанов так передает слова Иоанна Кронштадтского:
- Странствуй, странствуй, брат, тебе много дал Бог, помогай людям, будь моею правою рукой, делай дело, которое и я, недостойный, делаю...
Архимандрит, пересказывая другим встречу с отцом, называл его "истинным старцем".

Цитируется по книге: Матрена Распутина. ВОСПОМИНАНИЯ ДОЧЕРИ. - М.,2001. "Захаров".

Иоанновский ставропигиальный женский монастырь Санкт-Петербурга

основан в 1900 году святым праведным Иоанном Кронштадтским. Монастырь был

назван в честь преподобного Иоанна Рыльского, покровителя святого батюшки.

С большим интересом прочитала на сайте «Адамант» статью Алексея Селищева в памятный день Иоанна Кронштадтского, 2 января 2015 года. Этого Высокого Духовного Служителя глубоко чтут в Рериховском Движении России, и мне захотелось продолжить тему о нём и предложить вашему вниманию те важные моменты его духовной жизни, которые не были освещены в статье. Одной из моих любимых книг, связанных с Иоанном Кронштадтским стала его книга «Моя жизнь во Христе», которую я приобрела в Санкт-Петербурге в Храме Иоанновского ставропигального женского монастыря, где находятся его мощи.

Тогда мы ходили с подругой по набережной Невы возле дома, где когда-то проживала семья Рерихов, смотрели на окна, из которых, очевидно, выглядывал Николай Константинович в ожидании прихода Иоанна Кронштадтского. О его роли в духовной жизни семьи Рерихов написано немало, и я приведу отрывок из статьи М.А. Иванова «Рерихи и Тверской край». Тверь, 2007

….«Березки - одно из красивейших мест Вышневолоцкого района Тверской области. Слух о красоте здешних мест быстро распространился в среде художников Петербургской академии художеств (ныне это Академическая дача художников. Многие из них летом стали снимать домики у Манзеев. Здесь отдыхали, творили известные художники М.В.Нестеров, И.И.Бродский, ректор Высшего училища при Императорской Академии Художеств скульптор В.А.Беклемишев.

Семья Рерихов несколько летних сезонов (в 1904, 1905, 1908, 1909 годах) тоже снимала дом в Березках. Здесь Николаем Константиновичем в 1905 году была написана картина «Дом в Березке». Местонахождение данной картины на сегодняшний день неизвестно… По соседству с Березками находилось село Лялино, принадлежавшее помещикам Кутузовым, родственникам Елены Ивановны по материнской линии. В 1761 году подполковник Иван Иванович Кутузов в селе Березки построил каменную церковь во имя Владимирской Божьей Матери. В церкви этой дважды - в феврале 1899 г. и в августе 1906 году - служил Божественную литургию о. Иоанн Кронштадтский.

Иоанн Ильич Сергиев (1829-1908 гг.), протоиерей Андреевского собора в Кронштадте, был одним из самых почитаемых людей в России в конце ХIХ начале ХХ веков. Его праведная жизнь, вдохновенные проповеди, проявляющие в людях их лучшие качества, его готовность в любой день и час всем помочь словом и делом, снискали ему всенародную любовь и уважение. В 1990 году он был причислен к лику святых.

С безграничным почтением относился к Иоанну Кронштадтскому Н.К. Рерих. Отец Иоанн был духовником матери Николая Константиновича и не раз бывал в их доме. «Батюшка завтра придет». При таком сообщении весь дом наполнялся незабываемым торжественным настроением, - читаем в очерке художника «Светочи», - Значит, что придет о. Иоанн Кронштадтский, будет служить, затем останется к трапезе, и опять произойдет многое необычное, неповторимо замечательное <…> Какие это были истинно особые дни, когда Христово слово во всем вдохновенном речении Великого Прозорливца приносило мир дому. Это не были условные обязанности. Вместе с о. Иоанном входило великое ощущение молитвы, исповедание веры <…>

Поистине потрясающе незабываема была молитва Господня в устах о. Иоанна. Невозможно было без трепета и слез слушать, как обращался этот Высокий Служитель к самому Господу с такой верою, с таким утверждением, в таком пламенном молении, что Священное Присутствие проникало все сердца.

Продолжением того же священного служения бывала и вся трапеза с о. Иоанном. Мы, гимназисты, от самых первых классов, а затем студенты, навсегда вдохновлялись этим особо знаменательным настроением, которое продолжает жить нестираемо десятки лет - на всю жизнь <…>

Мой покойный тесть, Ив. Ив. Шапошников, также пользовался трогательным благорасположением о. Иоанна. Он звал приезжать к нему и, чувствуя его духовные устремления, часто поминал его в своих беседах. Помню также, как однажды на Невском, увидев из кареты своей ехавшую тетку жены моей, княгиню Путятину, Он остановил карету, подозвал ее и тут же дал одно очень значительное указание.

В этой молниеносной прозорливости сказывалось постоянное, неугасимое подвижничество о человечестве. Известно множество случаев самых необычных исцелений, совершенных им лично и заочно. А сколько было обращенных к истинной вере Христовой после одной хотя бы краткой беседы с высокочтимым пастырем» .

«О. Иоанн Кронштадтский посещал не только семью Николая Константиновича, но часто приезжал в гости и к бабушке Елены Ивановны. В детстве он спас мою тетю от смерти», - вспоминал Юрий Николаевич Рерих.

Многими невидимыми нитями связана была семья Рерихов с отцом Иоанном, и его Великий образ всегда жил в их сердцах и воспоминаниях. Через всю жизнь пронес Николай Константинович «благой приказ» пастыря: «Не болей! Придется для Родины много потрудиться». Проходя залами Академии Художеств после литургии, Иоанн Кронштадтский увидел в толпе Николая Рериха и послал через головы людей вместе с благословлением этот властный приказ. Это была одна из последних их встреч. ...»

Известно, что у Иоанна Кронштадтского было немало недоброжелателей-современников, оставивших свои измышления о великом русском Высоком Служителе. Одним из них является вымысел о якобы очень хорошем отношении Иоанна Кронштадтского к Распутину. Прочитав об этом на страницах интернета и возмутившись кощунственной неправдой, я, конечно, стала искать доказательное опровержение этого. Очевидно, всем читающим эти строчки известно однозначное замечание Учителя в Учении Живой Этики о том, что Г.Распутин был одержимым.

Вот что писал о Распутине и предложении о его канонизации Иерей Алексей Махетов («Православный христианин», №3, 2003)

«…Все чаще и чаще приходится слышать о «мученике за Христа и за царя, человеке Божии Григории, молитвеннике за святую Русь и ея пресветлого отрока». Создается впечатление, что кто-то усиленно пытается ввести в сонм святых человека, который абсолютно этому сонму не причастен. Для того, кто беспристрастно читает воспоминания современников о Г.Е.Распутине, мифы о его святости выглядят просто нелепыми. Можно отмахнуться от негативных фактов по поводу «старца», но тогда придется быть последовательным и обвинить во лжи достойных уважения людей, многие из которых не мифически, а реально являются святыми, прославленными нашей Церковью…

Вообще в списке недругов Распутина много людей, которые были известны своей любовью к православию и Отечеству. Эти люди предупреждали всех о том, что Г.Е. Распутин совсем не тот старец-странник, за которого себя выдает. К таким людям относились: архимандрит Феофан (Быстров), бывший духовником царской семьи (до того момента, пока не стал открыто выражать свое негативное отношение к Распутину); епископ Саратовский Гермоген (Долганов, за обличения Распутина снят с кафедры и сослан в монастырь; новомученик), сестра императрицы преподобномученица Елизавета Федоровна; св. праведный Иоанн Кронштадтский; архиепископ Никон (Рождественский); священномученик Владимир митрополит Киевский (переведенный из столичного града в Киев опять же за то, что не скрывал своего отношения к Распутину); митрополит Петербургский Антоний (Вадковский); преподобный Алексей (Соколов), зосимовский старец; блаженная Пашенька Саровская. С последней связан знаменательный эпизод: «В эти годы многие приезжали в Саров и Дивеево. Приезжал Распутин со свитой - молодыми фрейлинами. Сам он не решился войти к Прасковье Ивановне и простоял на крыльце, а когда фрейлины вошли, то Прасковья Ивановна бросилась за ними с палкой, ругаясь: «Жеребца вам стоялого». Они только каблуками застучали».

Схиархимандрит Гавриил (Зырянов), старец Седьмиезерной пустыни, просиявший подвижническим житием, несомненно имевший дар прозорливости, очень резко высказывался о Распутине. В книге епископа Варнавы (Беляева) «Тернистым путем к небу» описывается такой случай. «Прихожу к Алексею-затворнику, тот в заметном волнении: «Представьте себе, что отец Гавриил Великой Княгине (примеч. Елизаветы Федоровны. - Автор) сказал. Она спрашивала его про Распутина. И что же он сказал?! «Убить его, что паука: сорок грехов простится...».

(Пропускаю дальнейшее изложение статьи старца, ее можно легко найти в интернете, но привожу его слова, связанные с Иоанном Кронштадтским)

«…Интересно заметить, что поклонники Г.Е. Распутина говорят, что «старца» признавал праведный Иоанн Кронштадтский. Матрона, дочь Распутина, пишет, что праведный Иоанн Кронштадтский почувствовал «пламенную молитву и искру Божию в отце», а позднее назвал его «истинным старцем». Но почему-то в дневниках самого о. Иоанна таких воспоминаний не встречается. Однако воспоминания других лиц об их встрече есть. Священномученик протоиерей Философ Орнатский, настоятель Казанского собора в Санкт-Петербурге, в газете «Петербургский курьер» за 2 июля 1914 года описывает эту встречу так: «О. Иоанн спросил старца: «Как твоя фамилия?» И когда последний ответил: «Распутин», сказал: «Смотри, по фамилии твоей и будет тебе». По этому свидетельству весьма трудно сделать выводы, что о. Иоанн почувствовал у Распутина «искру Божию и пламенную молитву». Интересным является еще одно свидетельство, на наш взгляд, несколько проясняющее действительные отношения между о. Иоанном Кронштадтским и Г.Е. Распутиным. У праведного о. Иоанна был ученик протоиерей Роман Медведь (кстати, прославленный в лике святых новомучеников), ничего не предпринимавший без его благословения. Святой исповедник о. Роман очень негативно относился к Распутину и «предупреждал против сближения с этим человеком владыку Сергия (Старогородского) и архимандрита Феофана (Быстрова)». Думается, что человек, постоянно советовавшийся с о. Иоанном, непременно спрашивал у святого и о Распутине. И если бы о. Иоанн считал Г.Е. Распутина истинным духоносным старцем, то, вероятнее всего, суждения об этом человеке столь близкого его духовного сына и послушника, каковым являлся исповедник о. Роман, не были бы столь категоричны.

Сам Распутин, вероятно, был очень высокого мнения о своих понятиях в духовной жизни. Свою книгу он называет не как-нибудь, а «Житие опытного странника». Ну, а поскольку он странник опытный, то позволяет себе такие высказывания о настоящем праведнике, которого почитала вся Россия: «Распутин... отозвался об отце Иоанне Кронштадтском... что последний - святой, но неопытен и без рассуждения, как дитя... Так впоследствии стало уменьшаться влияние отца Иоанна при дворе.

В заключении приведу слова(в современном написании) самого Иоанна Кронштадтского из моей любимой книги, хотя и невозможно выбрать «самое-самое» по той причине, что каждая ее строчка наполнена Высоким Смыслом:

«Как в отдаленном расстоянии находящиеся предметы на земле, хотя они и большие, но если не отражается в них солнце, издалека не видны вовсе, а если отражается солнце, то бывают видимы и издалека даже и те, которые малы; так и между людьми: те, в которых не отражается Своими совершенствами вечное Солнце правды -Бог, бывают заметны только на близком расстоянии для весьма немногих, а если отражается в них Солнце правды, тогда всеми бывают видимы издалека, все прославляют их, люди всех мест и времен(святые), и одни из них сияют как солнце, другие как луна, иные как звезды».

Храм-усыпальница св. прав. о Иоанна Кронштадтского в Иоанновском женском монастыре

Санкт-Петербурга. *

*Сам монастырь был задуман как подворье к Иоанно-Богословскому женскому монастырю села Сура Архангельской области. Сегодня Иоанновский монастырь — это место паломничества множества людей. В монастыре в храме-усыпальнице покоятся мощи святого праведного Иоанна Кронштадтского. Любой желающий может приложиться к мощам отца Иоанна и по благословению прочитать акафист.

Завершается «год Иоанна Кронштадтского», год столетия со дня смерти Всероссийского батюшки. Какими событиями был ознаменован этот год, рассказывает директор музея-квартиры Иоанна Кронштадтского протоиерей Геннадий Беловолов . А еще темой сегодняшнего разговора стали таинственные, малоисследованные стороны жизни и служения Кронштадтского пастыря. Ведь, по словам нашего собеседника, такой науки - «иоанноведения» - пока еще нет, и многие стороны жизни святого почти не известны даже почитателям святого Иоанна Кронштадтского. На сегодняшний день никто в России, наверное, не может больше рассказать о прикровенной жизни подвижника, чем директор музея его имени. К протоиерею Геннадию Беловолову и обратился редактор Православной газеты «Благовест» Антон Жоголев с непростыми вопросами, связанными с личностью и служением Всероссийского батюшки.

«Борьба с грехом - нормальное состояние Христианской жизни»

Я достаточно внимательно читал изданные дневники Иоанна Кронштадтского. В них много удивительного. Мы видим, как святой человек изо дня в день напряженно боролся с грехом, фиксировал на бумаге все свои слабости, мельчайшие движения души и подвергал их суду своей совести…
- На конец времен Господь даровал нам духовный опыт Иоанна Кронштадтского, запечатленный «из первых уст» в его дневниках. Теперь мы можем заглянуть в келью великого подвижника. И там мы увидим, что духовная брань совершается до последних мгновений жизни, а святость не означает какой-то освобожденности от борьбы со грехом. Наоборот, с годами эта брань только усиливается. В последнем дневнике Иоанна Кронштадтского 1908 года мы видим, что брань духовная еще более обострилась. Чуть ли не на каждой странице приводится какой-либо тревожный сон, причем сны эти со сложной символикой, трагической событийностью - там и фантасмагории, и нападения, и угрозы… Нам-то, может быть, думалось, что святые по мере освобождения от страстей живут все более безмятежно, на земле живут уже как на небе. А тут вдруг открываешь для себя, что даже великие святые находятся в состоянии брани. И тогда уже не приходишь в отчаяние от того, что никак не можешь победить свои собственные грехи, бьешься как рыба об лед, и ничего не получается… Понимаешь: борьба с грехом - это естественное состояние Христианской жизни. Главное, что отличает святого от грешника, состоит в том, что святой видит свои грехи и кается в них. Иоанн Кронштадтский кается даже в малейших грехах…Вот он раскаивается, что на ночь съел простоквашу, угождая чреву. Потом пишет с болью, что не дал милостыню просящим и докучливым мальчишкам… Его дневник - тончайшая сейсмограмма духовной жизни, где фиксируются даже малейшие отклонения от заповедей Божиих… Обычные люди вовсе не думают каяться в том, в чем кается святой. Иоанн Кронштадтский еще при жизни удивил всех своей необычной жизнью. И вот он удивил нас уже во второй раз, когда мы прочитали его дневники и увидели, что стоит за его великим подвигом.
- Зачем святому человеку понадобилось столько лет вести дневник, да еще так подробно?
- Он сам пишет, что дневник для него - форма исповеди, самоанализа, самооценки. Иоанн Кронштадтский всем - и пастырям, и мирянам - советовал вести дневник. Многие его духовные чада, например, игумения Таисия, Екатерина Духонина - вели дневники. Иоанн Кронштадтский, наверное, самый «зафиксированный» святой Русской Церкви - о нем газеты писали едва ли не каждый день. «Кронштадтский вестник», газета «Котленд» каждый день публиковали, куда он поехал, где служил, какую проповедь сказал… А теперь из его дневников мы знаем и внутреннюю его жизнь. Теперь он весь предстал перед нами как на ладони. Мы имеем совершенно уникальный и вряд ли повторимый в будущем пример раскрытости жизни святого. Любой пишущий дневник допускает возможность, что когда-нибудь этот дневник будет кем-то прочитан. Даже если это случится уже после смерти пишущего. А вот с дневником Иоанна Кронштадтского все сложнее. Я не уверен, что он помышлял о том, что у его дневника будет читатель. Много записей им сделано сознательной шифрограммой (текст без разбивки слов, да еще нарочито непонятный почерк). Батюшка был предельно искренен в своих дневниках, и он писал без оглядки на людей, в его записях совсем нет литературной позы. Текст его дневника близок к исповедальным запискам, которые отдают священнику кающиеся. Батюшка писал свой дневник пред Богом.

Единственная известная мне попытка публично «возмутиться» текстами дневника Иоанна Кронштадтского сделана диаконом Андреем Кураевым. И повод для несогласия, надо признать, все-таки выбран серьезный. Отец Андрей не согласился с тем, что Всероссийский пастырь молитвенно призывает гнев Божий на Льва Толстого…(«6 сентября 1908 г. Господи, не допусти ЛьвуТолстому, еретику, превзошедшему всех еретиков, достигнуть до праздника Рождества Пресвятой Богородицы, Которую он похулил ужасно и хулит. Возьми его с земли - этот труп зловонный, гордостию своею посрамивший всю землю. Аминь».
- Диакон Андрей Кураев при чтении этого текста, видимо, думал о Льве Толстом, а Иоанн Кронштадтский, когда писал эти слова, думал о своей всероссийской пастве… Странно было бы, если бы пастырь спокойно взирал, как на стадо овец напал волк, и не желал бы, чтобы этот волк был извергнут… Ведь Толстой совращал души людей своим кощунственным «богословием», поражал духовным оружием российскую интеллигенцию. И не случайно этот «непротивленец злу» стал знаменем и «зеркалом» большевистской революции.
В полном собрании сочинений Льва Толстого я нашел лишь одно упоминание об отце Иоанне. Толстой где-то вскользь заметил, что какой-то кронштадтский священник критически выступает против него. Судя по всему, писатель даже толком не знал, кто такой Иоанн Кронштадтский. Настолько он был оторван от Церкви!
А вообще в последнем дневнике Иоанна Кронштадтского действительно много такого, что нам порой очень трудно подвергнуть объективной оценке. Этот дневник был даже запечатан несколькими печатями по решению Святейшего Синода и спрятан от глаз исследователей «до лучших времен». Некоторые места дневника повергли в недоумение церковных чиновников…

Пророк в своем отечестве

- А как складывались отношения Иоанна Кронштадтского со священноначалием?
- По-разному складывались. Некоторый испуг от его подвига со стороны церковных властей сопровождал всю жизнь Кронштадтского пастыря. В ранние годы его священства отцу Иоанну не давали служить Литургию ежедневно, как он того хотел. Настоятель Андреевского собора порой даже прятал от него литургические сосуды или просфоры. Были на него и доносы в Синод. Свою близость к Богу ему еще предстояло доказывать. Многие духовные чада просили его переехать из Кронштадта в Петербург, чтобы было удобнее окормляться у него. В консисторию ушло письмо за подписями сотен и сотен людей, почитателей отца Иоанна Кронштадтского, с просьбой перевести его на служение в любой храм Санкт-Петербурга. И из консистории последовала резолюция: в храмах Петербурга в настоящее время нет вакансий, и потому перевести отца Иоанна в столицу невозможно… А ведь в ту пору в Петербурге вместе с домовыми и учебными храмами было 600 церквей! И ни в одном из них места для Кронштадтского пастыря не нашлось…
Этот испуг церковных чиновников разделяли и некоторые великие подвижники. Например, Святитель Феофан Затворник прямо обращался в письмах к Иоанну Кронштадтскому с предупреждением об опасности его духовного пути. Объяснить это не сложно: аналогов подвига Иоанна Кронштадтского просто не было…
- В начале 90-х годов прошлого века стало широко известным видение, приписываемое св. Иоанну Кронштадтскому. В нем отразились реалии революционного времени - бесы в буденовках, со звездами, пролитые реки крови… В видении также говорилось о Преподобном Серафиме Саровском и Царе-Мученике Николае II. Это страшное пророчество поражает детальной точностью изображения того, что в реальности случилось с Россией всего через несколько лет после смерти Кронштадтского пастыря. Как вы относитесь к этому видению?
- Впервые этот текст был опубликован в издании «Град Китеж» в 1991 году и потом стал активно печататься. Но ни в житии Кронштадтского пастыря, ни в каких-то других серьезных изданиях текст видения не публиковался, и о нем нет никаких упоминаний. Это видение настолько важно для нас, что принимать его без критического анализа было бы духовно опасно. Стиль изложения далек от стиля святого Иоанна Кронштадтского. Обычно он весьма кратко писал в дневниках о бывших ему видениях. При недостатке письменных источников вступает в действие такое правило: исследователь должен хотя бы знать, кому эти сведения были рассказаны. Так, мы знаем, что Апостол Иоанн Богослов свои видения рассказал ученику Прохору. А здесь мы не знаем, сам ли отец Иоанн Сергиев записал видение или же кому-то пересказал, не знаем, как текст сохранился и дошел до нас. Вот почему нельзя с уверенностью сказать, что это текст подлинный. Но это не отменяет статуса «духовного памятника» за самим текстом.
- Вокруг Иоанна Кронштадтского при жизни и после его кончины клубилось множество легенд. Что же в них истинно, а что благочестивая придумка? Например, встреча его с Григорием Распутиным, сочувственный прием и неожиданные слова: «Будет тебе по имени твоему…»
- Мемуаристы упоминают об этом эпизоде, это неоспоримо доказал историк Сергей Фомин. Иоанн Кронштадтский действительно благословил Распутина. А вот легендарные слова его, скорее всего, придуманы позднее, в период травли Григория Ефимовича. «Антираспутинская» идеология в ту пору нуждалась в поддержании ее авторитетом Иоанна Кронштадтского.
Не находят прямого доказательства слова Иоанна Кронштадтского о Матрене Московской, приводимые в ее народном житии. Но церковное предание нередко доходит до нас только из одного источника, их одних уст. Для научной критики такие свидетельства недостоверны. Но для нас, верующих, эти слова являются фактом. Отец Иоанн Кронштадтский должен был передать свое служение кому-то из подвижников. Вполне мог он произнести свои пророческие слова о блаженной Матрене Московской. Как это было - но только уже абсолютно достоверно! - с будущим Патриархом Тихоном. В 1908 году в Ваулово Всероссийского батюшку посетил ярославский Архиерей Тихон. Отец Иоанн встал из-за стола и сказал: «Садитесь на мое место». Все поняли, что это не бытовая фраза, а пророчество, передача духовной эстафеты. Стало понятно, что миссию Всероссийского пастыря будет совершать этот Ярославский Архиерей… Что в свое время и исполнилось.
- То есть до этого момента Иоанн Кронштадтский был как бы «негласным Патриархом» Русской Церкви?
- За Иоанном Кронштадтским еще при жизни закрепился своеобразный титул - Всероссийской пастырь. А ведь это по сути титул Патриарший! В 1905 году, в связи с известными религиозными «свободами», в обществе обсуждалась идея о том, что нужно выбрать Патриарха (известно, что Патриарший титул был упразднен еще во времена Петра Великого). Тогда возник вопрос: а кто бы мог стать Патриархом. И известный мыслитель Василий Розанов точно заметил, что более всех оснований на Патриарший сан имел «белый священник» - Иоанн Кронштадтский. В этих его словах была некая правда. Протоиерей Иоанн Сергиев был духовным центром народной жизни. Он без преувеличения вполне мог быть назван неформальным «Патриархом всея Руси». Духовно он воспринимал всю Россию своей паствой. И поездки отца Иоанна по России сравнимы только с поездками Патриарха. Трудно объяснить канонически, как такое могло происходить: священник приезжал в другую епархию, служил там, окормлял паству. Проводил встречи с духовенством, наставлял пастырей… Это факт необычный. И однако местные Архиереи терпели это. Соглашались с неформальным правом отца Иоанна на такие поездки! Некоторые Архипастыри, такие как Серафим (Чичагов) и Гермоген (Долганов), считали отца Иоанна своим духовным отцом и смиренно брали у него благословение. А Иоанн Кронштадтский проявлял еще большее смирение, благословляя их…

«Отец Иоанн любил всех и вся…»

- Какие еще легендарные слова Иоанна Кронштадтского не нашли научного, фактического подтверждения?
- В книге Сурского о святом праведном Иоанне Кронштадтском приводятся такие слова: «Над Пермью черный крест». Вполне можно увязать это пророчество с последующим расстрелом в этом городе Великого князя Михаила Романова… И все же эти слова невозможно проверить. Сурский писал об этом уже спустя четверть века после смерти святого, со слов эмигрантов… Вообще, Иоанну Кронштадтскому часто приписывают грозные, мрачные пророчества. Так, в Екатеринодаре (ныне Краснодаре) известно пророчество, приписываемое отцу Иоанну, что их город затопят. Ну, пока вот видите, его не затопило. А ведь святой Иоанн Кронштадтский много раз бывал в Леушинском монастыре (этот монастырь был для него то же, что для Преподобного Серафима Дивеевский монастырь). И ни разу он не сказал, что этот монастырь затопят. А спустя несколько десятилетий Леушинский монастырь затопили… Известно страшное пророчество и о Петербурге. Когда большевики потревожили мощи Иоанна Кронштадтского, то он якобы встал и сказал: «Я вас накажу!» - и… вымолил блокаду. Ну, считать, что по молитвам Иоанна Кронштадтского город пережил такую страшную блокаду - весьма странно. Отец Иоанн любил всех и вся, и вдруг «напророчил» блокаду… Тут происходит тонкая подмена: человека добрейшей души, сокрушающегося о самом мимолетном своем движении души, вдруг делают каким-то мрачным «оракулом»…
- В одной из недавно изданных книг об эпохе гонений на Русскую Церковь «иоанниты» предстают не как мы их привыкли себе представлять в виде прельщенных фанатиков, «хлыстов» и сектантов - а как люди глубокой веры, сумевшие отстоять свою веру в эпоху гонений и даже сподобиться мученических венцов… Кто же такие «иоанниты»?
- Врагам нужно было хотя бы на чем-то «зацепить» Иоанна Кронштадтского. Ведь он был оплотом Православия, Самодержавия, и надо было бросить на него тень. С 1905 года желтая пресса, отчаявшись в попытках в чем-то уличить самого батюшку, взялась за его окружение. Тогда и был создан миф об иоаннитах. Эти люди были в реальности, но реальность не соответствовала тому образу, который искусственно создавался. В большинстве своем иоанниты были просто верными духовными чадами отца Иоанна. Никто из них не считал его «богом», «воплощением божества», как это придумали газетчики. Невероятно, чтобы на десятом веке Христианства в России вдруг возникло движение, по сути своей более близкое к восточным культам, кришнаитству и прочее… Даже хлысты не доходили в своих заблуждениях до полного отождествления своего наставника с «богом», видели в нем лишь некое «подобие»… Может быть, были какие-то единичные проявления фанатизма и ослепления, душевной болезни, но в целом иоанниты ничем не отличались от обычных ревностных Христиан. Это было некое братство во имя отца Иоанна. Кронштадтский батюшка совершал такое великое служение, что ему одному это было невозможно сделать. У него было много помощников, почитателей. В Кронштадт приезжало на службы несколько тысяч человек. Их надо было принять, накормить, расположить на ночлег. Андреевский собор вмещал до пяти тысяч человек, а на большие праздники в нем молилось до семи тысяч! Город Кронштадт в ту пору насчитывал всего пятьдесят тысяч человек - и каждый день туда приезжало несколько тысяч паломников… Были люди, которые постоянно помогали отцу Иоанну, принимали паломников, их и называли иоаннитами. Была такая община и в соседнем Ораниенбауме. Чего только о них ни говорили! Что они воруют детей, не дают им есть… А на деле там был приют для сирот, где деток обучали молитве, кормили и поили. Если бы батюшка не преставился в 1908 году, неизвестно, во что бы вылились все эти напластования лжи. С ним, возможно, случилось бы то, что позднее случилось с Распутиным.
После одного случая я понял, какой страшной травле был подвержен отец Иоанн. У нас в Петербурге есть собиратель открыток Шнит-Фогилевич. Он собрал двести тысяч открыток. Я был у него дома: обе комнаты от пола до потолка заклеены открытками! И вот у него я увидел два десятка открыток с карикатурами на Иоанна Кронштадтского. Страшно смотреть на это!.. Такие открытки издавали еще при жизни батюшки. Его изображали на картинках в обществе полураздетых девиц, с бокалом вина… Ни о каком соответствии реальности создаваемого клеветниками образа речь вообще не шла, просто нужно было оболгать праведника.

«Счастливых семей много, а мы с тобой давай поживем для Бога!»

Очень мало известно о семейной жизни Иоанна Кронштадтского. Его матушка Елизавета Константиновна всегда остается как будто в тени своего святого супруга. Расскажите о ней…
- Матушка преставилась 17 мая 1909 года и пережила батюшку ровно на полгода. Елизавета Несвицкая была дочерью ключаря Андреевского собора в Кронштадте. Родилась она в Псковской области в деревне Кярово Гдовского уезда (тогда это была Санкт-Петербургская губерния). На этом приходе в наше время долго служил известный автор и исполнитель песен иеромонах Роман (Матюшин), многие его песни написаны там. Воспитывалась Елизавета Константиновна в патриархальных традициях, и это ей помогло смиренно принять свой нелегкий жребий. Она понесла подвиг вместе с Иоанном Кронштадтским. Отец Иоанн был призван Богом - он осознавал свое призвание, был готов к монашеской жизни. К супружеской жизни он призвания не испытывал, так как был внутренним аскетом. Но выбрал путь женатого священника, так как считал, что пришло время подвижнику не уходить от мира в пустынь, а, наоборот, идти на площадь, к людям. Еще в Духовной Академии он активно посещал миссионерский кружок и даже хотел ехать с миссионерской целью в Китай (к слову замечу: если бы это осуществилось, думаю, Китай мог бы стать Православной страной). Но матушка его не была сначала готова к такому суровому подвижничеству. Она была поставлена перед фактом. Отец Иоанн сказал ей: «Лиза, счастливых семей много, а мы с тобой давай поживем для Бога». Принять тяжелый путь ангельского брака было ей непросто. Она испытывала желание быть матерью. Не случайно в конце жизни она приняла в дом дочь своей сестры, племянницу Руфину Шемякину, которая по сути стала ее приемной дочерью. Елизавета Константиновна в этом выразила свое нереализованное материнское начало. И какой же подвиг она совершила! Живя в браке со святым, она не мешала ему, во всем помогала, оставалась при этом незаметной… Некоторые исследователи указывают, что иногда с ее стороны был какой-то ропот на мужа, даже, говорят, писала она в консисторию жалобы на него… Но письма эти так и не найдены, и потому подтвердить или опровергнуть предание об этих жалобах мы пока не можем. Но зато совершенно точно известно, что она была на протяжении многих десятилетий сотаинницей своего мужа. Когда Елизавета Константиновна овдовела, она надевала подрясник мужа и в нем молилась… Этот факт говорит о глубочайшей внутренней связи матушки со своим батюшкой, его подрясничек - это и ее одежда! И если ее когда-нибудь прославят как святую (я думаю, у святого батюшки была и святая матушка!), то непременно напишут в житии, что ее подвиг в первую очередь заключался в ее смирении. Сохранилась только одна фотография, где они запечатлены вдвоем (есть еще снимки, где они в группе, вместе с другими людьми), и этот факт тоже о многом говорит.

Всероссийская исповедальня

- Каковы были политические убеждения Иоанна Кронштадтского? Состоял ли он в какой-либо партии?
- Он благословил создание Союза Русского народа. Был членом этой организации, разделял идеологию Союза и считал, что это одна из возможностей преодоления той революционной болезни, в которой в ту пору находилась Россия. Есть предание, что у Иоанна Кронштадтского был членский билет Союза Русского народа за № 1, но я такого билета не видел, подтвердить не могу.
- Много говорят об «общей исповеди», которую проводил Иоанн Кронштадтский. Как это происходило на практике?
- Отец Иоанн физически не мог исповедовать каждого, кто к нему приходил за отпущением грехов. Когда сейчас ссылаются на опыт Иоанна Кронштадтского и чуть ли не вводят у себя на приходах «общую исповедь», это не совсем корректно. Ведь у них нет пяти-семи тысяч человек в храме. Имея в храме 50-60 человек, не нужно выдавать себя за продолжателя дела Иоанна Кронштадтского, по сути прикрывая тем самым свое неусердие. Когда отец Иоанн был только Кронштадтским пастырем, он исповедовал всех прихожан лично. Когда стал Всероссийским пастырем, он уже не мог этого делать. Он обратился специально в петербургскую консисторию за разрешением проводить общую исповедь - и ему одному было дано такое разрешение. Он не самочинствовал! Другим таких разрешений не давали… Андреевский собор в ту пору был общероссийской исповедальней. Отец Иоанн исповедовал после совершения таинства Евхаристии, во время Литургии. Обязательно причастившись (я думаю, для него это было очень важно), он выходил на амвон, произносил краткую проповедь. Несколько таких проповедей записаны. Это всего шесть-семь предложений, и читая их сегодня, не понимаешь - в чем же их сила? Обычные слова, которые все священники вроде бы говорят. Но был в этих словах такой мощный импульс, такая сила, что ток благодати, как электрический заряд, проходил через людей. Люди начинали каяться, каждый вопиял о своих грехах, вслух выкрикивались грехи, которые висели тяжестью на душе… Иногда батюшка произносил перечень грехов и начинал с греха себялюбия. Потом он поднимал высоко епитрахиль и проводил ею над всеми молящимися, читал разрешительную молитву… Люди испытывали при этом глубокое облегчение. Чувствовали, что им прощены грехи. Потом отец Иоанн причащал людей. Иногда он не допускал кого-то до причастия. Порой причащал людей последовательно из шести чаш и причастие длилось до четырех и даже шести часов.

«Воссоздание часовни станет началом воссоздания Андреевского собора!»

Подходит к концу «год Иоанна Кронштадтского», год столетия со времени его кончины. Довольны ли вы итогами этого мемориального года?
- Еще двадцать лет назад, в 80-е годы, в Санкт-Петербургской Духовной Академии все труды Всероссийского пастыря хранились в спецхране. Ректор Духовной Академии протоиерей Владимир Сорокин рассказывал мне: чтобы взять для чтения труды Иоанна Кронштадтского, он должен был писать специальное прошение и только после этого брал их из спецхрана. Так боялась советская власть святого Иоанна Кронштадтского. И уже одно то, что этот год считается годом Иоанна Кронштадтского - чудо! Поставлен памятник Иоанну Кронштадтскому в его городе. Великолепный памятник… Сразу после его установки, через три-четыре дня, в Кронштадт приехала группа монахов с Афона. Увидели памятник и сказали: «отец Иоанн - наш, он исихаст, молитвенник…» Событием года стало посещение Кронштадта 22 сентября Патриархом Московским и всея Руси Алексием II. Патриарх освятил закладку часовни в честь Тихвинской иконы Божией Матери, которая раньше была возле Андреевского собора. Эту часовню сто лет назад освящал Иоанн Кронштадтский. В своей проповеди Святейший Патриарх Алексий II сказал: «Я верю, что воссоздание этой часовни станет началом воссоздания Андреевского собора». Слова Патриарха особенно значимы, и мы надеемся, что они будут исполнены. После воссоздания Храма Христа Спасителя в Москве у нас в Санкт-Петербурге стала обсуждаться такая идея: теперь нужно восстановить Андреевский собор в Кронштадте, который духовно был кафедральным собором всей России - ведь в нем служил Всероссийский пастырь! И вот сделан первый шаг в этом направлении. Андреевский собор был освящен Епископом Ревельским - будущим Митрополитом Московским Филаретом (Дроздовым), ныне причисленным к лику святых.
Светлана Владимировна Медведева, супруга Президента России Дмитрия Анатольевича Медведева, родом из Кронштадта. Она приезжала в Кронштадт вместе с Патриархом и вместе с ним разрезала ленточку в кабинет святого Иоанна Кронштадтского. Патриарх освятил этот кабинет, окропил его святой водой кропилом Иоанна Кронштадтского! Потом Святейший Патриарх с балкона благословил народ, в последний раз это делал сто лет назад, в 1908 году, сам Иоанн Кронштадтский.
Во встрече Патриарха в Кронштадте принимали участие известная певица Галина Павловна Вишневская и ее дочь Елена Ростропович, которые входят в попечительский совет музея-квартиры Иоанна Кронштадтского. Галина Вишневская родом из Кронштадта. Она до двенадцати лет жила напротив Андреевского собора, в ту пору он уже был разрушен, но часовня еще стояла. Она вспоминала, как однажды пришла из школы, посмотрела в окно и… Раздался взрыв - часовня на ее глазах превратилась в облако пыли. Потом облако осело, а часовня исчезла. Этот страшный «стоп-кадр» на всю жизнь запечатлелся в ее памяти. Теперь она прикладывает усилия к тому, чтобы часовня была восстановлена. Сейчас часовня уже почти построена.

На снимке: отец Иоанн Кронштадтский со своей матушкой Елизаветой Константиновной.

Немало интересных записей о св. Иоанне Кронштадтском. Ниже - одна из них.

Жизнь и судьба старца Григория Ефимовича Распутина также неразделима и неотсоединима от жития всероссийского кронштадтского Батюшки,
как их судьбоносная связь с царским престолом. Они даже внешне были схожи: "Вошел Григорий Ефимович, худой, с бледным, изможденным лицом, в черной сибирке; глаза его, необыкновенно проницательные сразу меня поразили и напомнили глаза о. Иоанна Кронштадтского" (А.А. Вырубова).

Генетически оба "царские прихвостни" изводятся из единого корени: не из подмороженной - "ни рыба, ни мясо" - синодальной духовности,
а из стихии сокровенно народной религиозности, с истовой молитвой, личным религиозным опытом, пытливо вымогательным разговором на "Ты" с самим Господом и непременным "чудотворством".

Великий князь Николай Михайлович: "Да, как это ни странно покажется, Иоанна Кронштадтского, как гипнотизера-самородка, я считаю самым прообразом Распутина. Это – явления одного и того же порядка, хотя и далеко не равноценные... Они были похожи немного побольше, чем уголь и алмаз. Должен вам сознаться, что я крепко недолюбливал отца Иоанна… […] Как нарочно, кругом Распутина теснились самые характерные его поклонницы, такие же ревнивые, как сподвижницы Иоанна Кронштадтского..."

И ещё махонький камушек в кронштадтский огород от того же сановного историка:
"– Вы помните рассказ Лескова “Полунощники”?
– Да, да, как же, – поспешно ответил Николай Михайлович. Это именно Иоанн Кронштадтский изображен там чрезвычайно удачно. Ведь он – зырянин по национальности, а это племя всегда отличалось большой житейской хитростью. Манеры у него порывистые, истерические: молится, как будто Богу приказывает – вот его Бог часто и не слушается... Помню я Иоанна Кронштадтского на праздновании крестин Наследника в Ново-Петергофском дворце: восседал он там за парадным столом среди больших сановников в великолепной шелковой рясе с орденскими звездами – такой румяный, упитанный и усердно пьет шампанское. Как Александру Третьему он предсказал выздоровление, так новорожденному Алексею напророчил долгую жизнь и счастливое царствование... Я дал этому священнику очень несочувственную характеристику в своей книжке о кончине Александра III..."

Сам Григорий Ефимович Распутин почитал себя прямым восприемником и духовно пророкным двойником кронштадтского чудотворца:
"Был я у о. Иоанна Кронштадтского, – рассказывал Г.Е. Распутин одному из своих знакомых. – Он меня принял хорошо, ласково. Сказал: “Странствуй, странствуй, брат, тебе много дал Бог, помогай людям, будь моею правою рукою, делай дело, которое и я недостойный делаю...”»

Слова эти подтверждаются, между прочим, самим образом жизни, которую вел, обосновавшись в Петербурге, Григорий Ефимович. «...Больных, нуждающихся в утешении, принимаю, – говорил он одному собеседнику в 1907 г. – Трудно мне, миленький... До двух часов дня каждый день у себя принимаю, а потом по больным по приглашению разъезжаю... Часа три в сутки свободных имею, не больше"

• Город Киев
• Вероисповед.: католичество

Не знаю, в тему или нет, но в своё время читала книгу дочери Распутина "Распутин. Почему?"
Там рассеиваются многие мифы. И масса интереснейших биографических и исторических фактов. От души рекомендую.

http://www.lib.ru/ME...ZL/rasputin.txt

СЛАВА БОГУ ЗА ВСЁ.

ЧТОБЫ ПОПЫТАТЬСЯ ПОНЯТЬ ДРУГИХ, НАДО ПЕРЕЛОМИТЬ СЕБЯ.

Гость_Harib_*

На рубеже XIX–XX веков в России было два места массового паломничества: Ясная Поляна и Кронштадт. Одни люди шли к знаменитому писателю Льву Толстому, а другие – к любимому в народе священнику, к отцу Иоанну. Пройдет несколько лет и в России начнется жестокая война всех против всех. Потом, вспоминая трагические события тех лет, русский поэт Игорь Северянин спросит в своем стихотворении: «Зачем православные Бога забыли, / Зачем шли на брата, рубя и разя...», «За что умертвили они в самосуде / Цвет яркий культуры отчизны своей.» Эти вопросы до сих пор остаются без ответа...
Почему же православная Русь поверила безбожнику Ленину?

• Город Летбридж, Канада
• Вероисповед.: католичество

Они даже внешне были схожи

Внешне - не очень. А внутренне - совсем не схожи. Например, протоиерей Сергиев не устраивал в ресторанах пьянок с девицами.

Для процветания зла нужно, чтобы хороший человек ничего не делал.

Гость_Harib_*

Думается можно согласиться с выводом А. Солженицына: в России старообрядческой большевистская революция 1917 года была бы невозможна….

Гость_Harib_*

Не знаю, в тему или нет...

"Для кого Гришка, а для кого Григорий Ефимович", - говорят земляки Григория Распутина. Кинофильм «Агония» был не принят земляками Распутина - в день премьеры в знак протеста жители Покровского почти все до одного вышли из зала, не досмотрев ленты и до середины.
Вспоминая Распутина, нельзя не вспомнить, С.Ю. Витте, который сказал: "Распутина не нужно сбрасывать со счетов, поскольку ему удалось уговорить царя не подписывать указ о вступлении России в войну на Балканах".
В 1914 году кроме убийства в Сараево в селе Покровском произошло покушение на Распутина, после которого Распутин был надолго прикован к постели. Именно в период отсутствия Распутина в столице генералы вырвали у царя согласие на вступление в войну…

• Город Outback Australia
• Вероисповед.: католичество

... "православная Русь" оказалась всего лишь мифом.

Раскол в русском православии в XVII в. начался с противоречий между старообрядческой и никонианской частями русского общества, Первые сто лет противостояния России старообрядческой и России романовской проявлялось в борьбе вооруженной. Потом началась полоса отдельных «оттепелей», которые сменялись новыми ограничениями. Однако, несмотря на все сложности своего положения, староверческая община превратилась из конфессиональной общности в конфессионально - экономическую общность. Можно спорить о том, какой долей российского капитала владели староверы. Бесспорно другое - верхушка староверия была одним из самых энергичных и деятельных отрядов российского капитализма
Старообрядческое движение ознаменовалось, прежде всего, широким распространением грамотности. Старообрядчество инстинктивно стремилось к тому, чтобы безграмотности вовсе не было в его среде и к середине 19-го столетия оно стало грамотным классом среди огромного безграмотного народа. Крестное знамение купца-старовера было надежнее всякого векселя. У них было запрещено давать кредиты под проценты, т.е. ростовщичество признавалось грехом
В 1915 г. епископ уфимский Андрей (князь Ухтомский) весьма сокрушался о том, что старообрядческую «общину объединяет любимый храм или часовня, а нашу православную деревню объединяла до последнего времени казенная винная лавка, а теперь, кажется, объединяющим началом остается один местный полицейский стражник»
Думается можно согласиться с выводом А. Солженицына: в России старообрядческой большевистская революция 1917 года была бы невозможна….

Гость_Harib_*

Ну чтобы раскольничать надо было обладать капиталом. Обычным бедным массам просто не по карману было "древлее благочестие". Так же грамотными и зажиточными были хлысты, скопцы и т.п.

Вы забыли вспомнить сионистов и жидомасонов...

• Город Outback Australia
• Вероисповед.: католичество

Ну чтобы раскольничать надо было обладать капиталом. Обычным бедным массам просто не по карману было "древлее благочестие". Так же грамотными и зажиточными были хлысты, скопцы и т.п.

Вы забыли вспомнить сионистов и жидомасонов...

• Город Charcovia
• Вероисповед.: РПЦ

Думается можно согласиться с выводом А. Солженицына: в России старообрядческой большевистская революция 1917 года была бы невозможна….

Старообрядцы составляли какой процент от общего населения России? Наверное, небольшой, не так ли? Сомневаюсь, что если бы Никон не провел реформу, в России царило бы всеобщее благочестие.

• Город Charcovia
• Вероисповед.: РПЦ

О том, как служил протопоп Иоанн Сергиев, сохранились весьма множество свидетельств: ранняя литургия начиналась в четыре утра, предваряющей её краткой утреней, а Кронштадтский собор был уже полон съехавшимся со всей матушки России народом. Среди него - большое количество кликуш, рыкавших и мычавших утробами, и на впервые попавших на батюшкины службы наводивших страх и трепет. Алтарь тоже был забит под завязку рядовым духовенством со всей медвежачьих углов, чаявших сослужить всероссийскому чудотворцу. Сам чудотворец - изморенный, измождённый после трудового дни и болезно бессонной нощи, облачившись в епитрахиль поверх подризника, выходил на клирос читать канон, оглашая своими нервическим модуляциями соборные стены. Те, кто бывал в опере и знал в ней толк, сравнивал их с речитативами, переходящими на крик, певцов в Вагнеровском "Парсифале". Кронштадский пастырь точно разговаривал с самим Богом, умоляя, прося и на равных дерзновенно требуя у Него "милости, а не жертвы". На Божественной литургии Иван Ильич, самым первым в русском православии и за все 900-т лет его не всегда славной гистории, стал читать "тайные" молитвы громко вслух, прибавляя к ним и вставляя в них свои дерзновенныя прошения. После освящения и приложения Святых Таин, протопоп Иван распластывался на ковре ниц и так в гробовой алтарной тишине бездыханно возлежал пять, десять, иногда пятнадцать минут. А причащаясь буквально на глазах преображался: лице его начинало светиться радостию, и сам он, словно накаченный воздухом, выскакивал на амвон - апостольскую власть имеющий вязать и решить, проводить всесобрное покаяние...

Гость_Harib_*

Старообрядцы составляли какой процент от общего населения России? Наверное, небольшой, не так ли?
Сомневаюсь, что если бы Никон не провел реформу, в России царило бы всеобщее благочестие.

Проблема заключается ни в реформах Никона, а в том, как они были проведены. Реформы можно было бы провести с мягкой последовательностью. Но в подобном случае была бы утеряна возможность показать силу царской власти. Алексей Михайлович эту возможность не упустил. Выполнил реформу руками Никона, а потом отправил его в монастырь.
Чем можно объяснить тот факт, что русское общество, которое терпело казни Ивана Грозного, оказало серьезное сопротивление изменениям в русском православии? Что заставило боярыню Морозову, одну из богатейших женщин страны, отказаться от новой веры и умереть в холодной землянке?
А «всеобщее благочестие» обещали только большевики...

• Город Charcovia
• Вероисповед.: РПЦ

Первым летом первой русской смуты, когда в житницах империи повсюду полыхали дворянские гнезда, и "красный петух" грозил перекинуться и на исконно русские земли, 75-тилетний кронштадский протопоп Иоанн Сергиев с "пастырской визитацией" посещает Харьковскую губернию. В местах соборных служений кронштадтского пастыря число съехавшихся с окрестных губерний богомольцев, жаждавших увидеть всенародного отца и ждавших от него "чуда", достигало десятка тысяч. Барские усадьбы, где останавливался Иван Ильич, обращались в лагеря для паломников, сады и парки вытаптывались, точно по ним прошлись стада носорогов.

С амвона кронштадский Златоуст гремел уже не о духовном и святом, а о незыблемости царской власти: "Кто поставляет царей земных? Тот, кто один от вечности сидит на огнезрачном престоле... Он один поставляет царей и преставляет, посему царь, как получивший от самого Господа царскую державу, есть и должен быть самодержцем!"

По запричастном стихе кронштадтский пастырь давал мастер-класс по общей исповеди: народ Божий, поставленный на колени и огненным батюшкиным служением доведенный до экзальтации, бил себя в грудь и слезно каялся.Следовал взмах над главами многотысячной толпы пастырской епитрахили: "Азъ, властию мне данной, прощаю и разрешаю вас... Смиритесь и надейтесь на Всевышнего, только Он, всемогуший, может избавить и спасти вас..."

Из алтаря выносили пять-десять Чаш, но все норовили причаститься у "чудотворца". И в каждом храме начиналась своя "ходынка". Дважды престарелого пастыря толпа причастников опрокидывала вместе с Чашею, сминались алтарные заграждения, духовенство и певчие от обезумевшей толпы спасались в алтарях. А либеральная печать в столице смаковала в тоже самое времячко особенности "народного православия": богомольцы буквально разорвали сорванную с протопопа шелковую рясу по лоскуткам в качестве духоносных "оберегов от сглазу", а неции, во время пастырского "благословления", норовили у чудотворца откусить ему и благословляющие перста...