Он был тем редким человеком, которого любили все - от мала до велика. За его артистический талант, за его доброту и порядочность, за его великолепное чувство юмора. Его знают и помнят многие поколения людей и в нашей стране, и за рубежом, и будут помнить ещё очень долго.
Юрий Никулин обладал врожденным чувством юмора. В этом переставал сомневаться всякий, кто хотя бы раз слышал, с каким непревзойденным блеском Никулин рассказывал анекдоты, причем на любую тему. Да и говорил он сплошь афоризмами. Очевидно, не последнюю роль в таком редком таланте Никулина сыграли гены: ведь его отец, Владимир Андреевич, много писал для эстрады и цирка. Демобилизовавшись из Красной Армии и окончив курсы Политпросвета, он устроился в драматический театр в Демидове (бывшее Поречье) Смоленской губернии. Там же работала актрисой и будущая мама Юрия. Вскоре Владимир Андреевич организовал передвижной театр «Теревьюм» - театр революционного юмора, сам ставил спектакли и много играл. 18 декабря 1921 года у Никулиных родился сын Юрий, а спустя четыре года семья перебралась в Москву. В столице Владимир Андреевич продолжил заниматься любимым ему делом - писал интермедии, конферансы и репризы для эстрады, цирка. Позднее он устроился работать в газеты «Известия» и «Гудок». Мать нигде не работала, в основном занимаясь домашним хозяйством и воспитанием сына. Два раза в неделю Никулины посещали театр, возвращаясь домой, горячо обсуждали пьесу, игру актеров.
Таким образом, Юрий Никулин уже с детских лет оказался в центре театральной жизни столицы. К тому же в школе, в которой учился Юрий Никулин, его отец вел драматический кружок. Естественно, что участвовал в нем и Юрий. Под руководством Владимира Андреевича ученики ставили отрывки из самых различных пьес, начиная от детских и заканчивая классикой. Так в «Детстве» Максима Горького Юрий играл самого Пешкова.
Учился Никулин в очень престижной школе, и надо сказать, учился весьма средне. Поэтому, когда после окончания седьмого класса стали отбирать лучших учеников в восьмой, то его, несмотря на заслуги перед школой отца, решили не оставлять. Таким образом, доучивался Юрий уже в самой обычной школе-новостройке, чему, кстати был очень рад: «В ней учились ребята из нашего двора. Теперь я, как и все, мог перелезать через забор, сокращая путь от дома к школе».
.jpg)
Судьба же самого Юрия Никулина мало чем отличается от судеб других его сверстников. Он ушел в армию со школьной скамьи, прошел через две войны (финскую и Великую Отечественную), провоевав таким образом с 1939 по 1946 год, горел в танке. Многое из того, что артисту довелось пережить на войне, он потом передаст в образах своих героев - военного журналиста Лопатина в фильме "Двадцать дней без войны" и бойца Некрасова в картине "Они сражались за Родину".
Еще на войне Юрий Никулин думал о том, чем будет заниматься в мирной жизни, и когда пришел с фронта, решил поступать во ВГИК, однако получил отказ, так как комиссия нашла его недостаточно красивым для кино. То же самое произошло и в театральных вузах. Никулин все лето поступал во все подряд театральные училища и институты, но его никуда не приняли, поскольку комиссии не обнаруживали в нем актерских способностей.
Летом 1946 года он подал документы во ВГИК, но с третьего тура был внезапно снят экзаменационной комиссией. Ему заявили следующее: «В вас, конечно, что-то есть, но для кино вы не годитесь. Не тот у вас профиль, который нам нужен. Скажем вам прямо: вас вряд ли будут снимать в кино. Это мнение всей комиссии. Если вы действительно любите искусство, то советуем вам пойти в театральный институт...»
Последовав совету, Юрий Никулин подал документы сразу в два театральных заведения: ГИТИС и училище им. Щепкина при Малом театре. Но и здесь его ждала неудача. Не приняли Никулина и во вспомогательный состав театра МГСПС, а также в ряд других творческих училищ и студий. Отчаянию не было предела… Наконец удача улыбнулась в студии при Ногинском театре, которым руководил режиссер Константин Воинов. Но учиться в ней ему пришлось недолго…
В сентябре 1946 года Никулин узнал о наборе в студию клоунады при Московском государственном цирке на Цветном бульваре. Он решил рискнуть, и в этом его поддержал отец: «Пусть Юра рискнет, в цирке экспериментировать можно. Работы - непочатый край. Если он найдет себя - выдвинется. А в театре? Там слишком много традиции, все известно, полная зависимость от режиссера. В цирке многое определяет сам артист».
В отличие от театральных институтов, в цирковую студию Никулин поступил без особенных проблем. И это при том, что экзамены прошли лишь 18 человек из нескольких сот желающих поступить. А 25 октября 1948 года произошло его первое самостоятельное выступление на манеже цирка. Выступал он вместе со своим напарником Борисом Романовым, а репризу подготовил его отец. Вскоре Никулин и Романов отправились на гастроли уже с самим Карандашом - популярнейшим в те годы клоуном. Чуть позже у Никулина появился новый напарник - Михаил Шуйдин.
Вместе с Михаилом Шуйдиным они создавали замечательные жанровые сценки. Тогда и стали известны знаменитые ботинки Никулина, "всего лишь" на несколько размеров больше, чем его собственная обувь, и полосатые брюки, явно короче, чем носили обычно. При этом он всегда был нарочито интеллигентен и неизменно выходил на эстраду в пиджаке, белой рубашке и галстуке.
За свою долгую жизнь на арене Юрий Никулин создал множество неповторимых реприз, скетчей и пантомим, из которых самыми памятными и дорогими для артиста стали "Маленький Пьер", Пипо и миллионер в цирковых представлениях "Карнавал на Кубе" и "Трубка мира", Бармалей в новогоднем детском представлении и другие. В 1981 году он простился с манежем, но не с цирком, которому отдал 50 лет.
Некоторое время вместе с Никулиным в качестве "подсадной утки" выступала его жена Татьяна. Она как бы играла роль зрителя, который наивно верит во все, что происходит на сцене, а потом и сам участвует в представлении. Кстати, и познакомился Никулин со своей будущей женой во время представления. Позже Татьяна Николаевна стала дрессировщицей и даже переводила с английского. У них сложилась счастливая семья, и жена Никулина любит рассказывать о том, с каким ужасом ее родственники восприняли когда-то сообщение о том, что жених их Тани - клоун в цирке.
Вопреки предсказаниям, которые Юрий Никулин услышал когда-то при поступлении в Институт кинематографии, что его никто никогда не будет снимать, в кино он все-таки пришел. Причем не сам, а его пригласили. Дебют Никулина в кино состоялся в 1958 году, когда он сыграл небольшую роль пиротехника в фильме "Девушка с гитарой", который произносит там всего лишь одну реплику: "Ничего, сейчас вжикнет!". Тогда он чуть было не взорвал не только себя, но и своего партнера по сценке М. Жарова, которому на прощание пообещал, что в следующий раз будет еще лучше.
Кадр из фильма "Бриллиантовая рука"
Знаменитым на всю страну Юрий Никулин стал в начале 60-х благодаря короткометражке Леонида Гайдая «Пес Барбос и необычный кросс». Пригласил его попробоваться в этой картине один из ассистентов режиссера. При первой же встрече, внимательно оглядев актера со всех сторон, Гайдай сказал: «В картине три роли. Все главные. Это Трус, Бывалый и Балбес. Балбеса хотим предложить вам». Своим же ассистентам он заявил: «Ну, Балбеса искать не надо. Никулин - то, что нужно». Фильм снимался практически без проб. Никакие сцены не репетировались. Режиссер подбирал тройку и все время смотрел, получается ли ансамбль... В то время Юрий Никулин был очень занят в цирке. И Гайдай пошел на то, чтобы подстроить время съемок под график работы артиста. Таким образом, каждое утро Никулин приезжал на съемки фильма, а вечером выступал в цирке. Во всем фильме не произносилось ни слова, все строилось на веселых трюках. Никулина практически не гримировали. По словам Гайдая, у него и так было смешное лицо. Актеру лишь приклеили большие ресницы, которыми он так забавно хлопал.
Кадр из фильма "Кавказская пленница"
.jpg)
Конечно, в первых ролях режиссеры больше всего использовали комедийный талант Юрия Никулина. Он еще долгое время оставался характерным актером юмористического плана, каким зрители помнят его по фильму 1959 года "Неподдающиеся", в таком же амплуа Никулин выступил и в фильме "Совершенно серьезно", который вышел на экран в 1961 году. Да и в последующих картинах зрители восхищались Юрием Никулиным прежде всего за его умение быть смешным. А смешить он умел как никто. Достаточно вспомнить его роли в фильме 1965 года "Фантазеры" или "Семь стариков и одна девушка", который появился в 1968 году, на следующий год Юрий Никулин сыграл главную роль в знаменитом фильме "Бриллиантовая рука", потом снялся в фильме "Двенадцать стульев".
.jpg)
Но именно это свойство его актерского дарования привело к созданию удивительного комического трио актеров - Вицина, Моргунова и Никулина. Их известность началась практически с первого же фильма "Совершенно серьезно" (новелла "Пес Барбос и необычный кросс") и продолжилась в 1965 году, когда появился другой фильм из этой же серии - "Операция "Ы" и другие приключения Шурика", потом через два года в "Кавказской пленнице". У нас в стране давно уже существует любопытная традиция: как только человек становится популярным, о нем тут же возникают анекдоты. Так и о знаменитой троице уже сложили столько анекдотов, что она может посоперничать с другими народными героями - легендарным Чапаем и его верными сподвижниками Петькой и Анкой и Штирлицем.
Кадр из фильма "Когда деревья были большими"
Но все-таки Никулин всегда стремился сыграть нечто отличное от его комедийных ролей и проявить себя в другом качестве, отойти от однотипной роли-маски. Драматическое дарование актера в полной мере раскрылось в роли Кузьмы Кузьмича Иорданова в фильме режиссера Л.Кулиджанова "Когда деревья были большими", который вышел в 1962 году. Герой проживает здесь целую жизнь, прошлую и настоящую, частично намечает свой будущий путь. Так на экране реализуется делая гамма тончайших психологических переживаний: от стыда, раскаяния до боли одиночества и радости обретения личного счастья.
Возвращаясь иногда к прежним комедийно-гротесковым персонажам, Никулин играет их с особым чувством лиризма, к которому даже примешивается ностальгия. Он передает чувства человека наивного и трогательного, вызывающего неизменные зрительские симпатии, хотя наш жестокий мир не очень жалует людей не от мира сего, чудаков. Таковы его Семен Семенович Горбунков в "Бриллиантовой руке", Тихон в "Двенадцати стульях" или Мячиков в фильме "Старики-разбойники" .
Кадр из фильма "Старики-разбойники" .
Совершенно особое место в кинематографической карьере Юрия Никулина занимают роль современника, лейтенанта милиции Глазычева, в фильме 1965 года "Ко мне, Мухтар!" и совершенно противоположная по тональности роль монаха Патрикея в "Андрее Рублеве", который был снят в 1971 году. Актера трудно узнать и в фильме "Чучело" (1984), где Никулин сумел полностью перевоплотиться и создать образ глубокого гражданского содержания. Созданные Никулиным роли настолько общественно значимы, что зритель уже не настраивается только на смех, когда видит в титрах фамилию Юрия Никулина. Он стал уже универсальным актером, который умеет смешить, но может и заставить плакать. Трудно себе представить, как Юрию Никулину удавалось успевать везде, совмещая работу в цирке с работой в кино, но он все-таки сыграл в кино около 30 ролей.
В 1982 году Юрий Владимирович Никулин стал главным режиссером Московского цирка на Цветном бульваре, а с 1984 года - его директором. И тогда началась новая эра в его жизни - строительная. Много сил Никулин отдал реконструкции цирка на Цветном бульваре.
Юрий Никулин заставил и своего сына проявить свои организаторские качества. Максим Никулин, в отличие от отца, никогда не мечтал быть клоуном, справедливо рассудив, что вторым Юрием Никулиным ему не стать. Он закончил факультет журналистики МГУ, работал в "Московском комсомольце", на радио, телевидении. Пробиваться пришлось самому, поскольку отец считал, что сын должен всего добиться сам и быть совершенно самостоятельным. Однако после того, как убили директора-распорядителя цирка на Цветном бульваре, Юрий Владимирович попросил сына занять его место, объяснив ему, что не может рисковать еще чьей-либо жизнью. Так Максим Никулин и проработал целый год, ничего не получая за свой труд.
В последние годы для Никулина основной составляющей его профессии стали анекдоты. Он вел знаменитый телевизионный клуб "Белый попугай", где можно было услышать самые свежие или "с бородой" анекдоты из уст артистов или из писем зрителей. Никулин собрал все эти анекдоты, какие-то придумал сам и выпустил три своих знаменитых сборника анекдотов.
Разностороннее дарование Юрия Никулина дополнилось еще и литературным талантом, который проявился в его мемуарах "Почти серьезно", где артист с легкой иронией рассказал о прожитом. К своей книге Никулин выбрал такой же ироничный и полный внутреннего смысла эпиграф, которым стали слова Станислава Ежи Леца: "Жизнь у людей отнимает страшно много времени". Особенно если эта жизнь заполнена таким множеством дел, которыми приходилось заниматься Юрию Владимировичу. И тем не менее он находил время, чтобы посмотреть по телевидению свой любимый футбол или хоккей, послушать новости и уделить внимание своей коллекции клоунских фигурок. Началась эта коллекция, как всегда, случайно, а потом то сам Никулин ставил фигурку в своем кабинете, то кто-нибудь привозил в подарок.
Кадр из фильма "Они сражались за Родину".
Так он и жил, каждый день опровергая мнение о том, что в жизни клоун должен быть меланхоликом. Умер Юрий Никулин в 1997 году после срочной операции на сердце. Борьба за жизнь артиста продолжалась 16 дней, и все эти дни центральная пресса чуть ли не ежечасно сообщала о состоянии здоровья любимого артиста. До этого ни один российский гражданин (со времен Сталина) не удостаивался такого внимания. Для спасения Никулина были предприняты беспрецедентные усилия: известнейшие специалисты страны находились рядом с ним днем и ночью, использовались лучшие в мире медикаменты и самая совершенная аппаратура. Однако чуда не произошло - 21 августа в 10 часов 16 минут утра сердце Юрия Никулина остановилось…
Немного цитат Юрия Никулина.
* Комедия — дело серьезное!
* Не люблю жадность, ложь и подлость.
* Для меня во мне еще много неясного.
* Я уже свой тайм отыграл, сейчас - дополнительное время.
*Слово «цирк» было для меня реальным, понятным, ощутимым.
*Обычно музеи создают после смерти. А тут музей готов. И нам уже не надо умирать.
*Популярным меня сделало кино. Публика видела во мне Балбеса, и я публике подыгрывал.
*Каждый по-своему понимает, что такое несчастье. Для меня сейчас — это потеря близких людей.
*Если каждый из нас сумеет сделать счастливым другого человека — хотя бы одного, на земле все будут счастливы.
*Мне настолько понравилось в цирке и так запомнились клоуны, что захотелось, как и многим детям, во что бы то ни стало стать клоуном.
*Я старался учиться у многих людей. И брать то хорошее, что, на мой взгляд, у них было. Но наибольшее влияние оказали, конечно, родители.
*Я буду счастлив, если обо мне потом скажут: он был добрый человек. Это не значит, что я всегда добрый. Но доброта — на первом месте.
*Если бы это случилось лет десять назад, то я пошел бы работать в театр с удовольствием. А начинать жить заново, когда тебе уже под сорок, - вряд ли имеет смысл.
*Судьба, это когда по одной колее ночью из двух городов навстречу друг другу выходят два поезда. Они несутся друг на друга, не зная, что едут по одной колее. И все-таки они не встречаются. А знаете, почему? Не судьба!
Интересная жизнь хорошего человека!
Представляем вашему вниманию 12 фактов о жизни Юрия Никулина, которые вас удивят!
Юрий Никулин – великий актер, клоун, обаяние и жизнерадостность которого никого не оставляли равнодушным. Юрий Владимирович сыграл во многих по-настоящему народных кинокомедиях – «Бриллиантовая рука, «12 стульев», «Старики-разбойники», «Операция «Ы» и другие приключения Шурика».
Но если роли актёра все помнят наизусть, то подробности его жизни вне экрана мало кому известны. Чем в детстве увлекался Юрий Никулин? От кого он унаследовал необыкновенное чувство юмора? Как лошадь, сбившая великого комика с ног, «познакомила» его с будущей супругой?
Две войны и три медали
В 1939 году Юрий Владимирович попал на фронт: шла советско-финская война. Никулина отправили служить в зенитную батарею, которая охраняла подступы к Ленинграду. Там же застала Юрия Никулина и Великая Отечественная война: он воевал под Ленинградом вплоть до 1943 года, был ранен, госпитализирован, перенёс контузию, но вернулся на фронт в зенитный дивизион, в котором прослужил до конца войны. Никулин был награждён тремя медалями «За отвагу», «За оборону Ленинграда» и «За победу над Германией».
Недостаточно талантлив
В это сложно поверить, но Юрий Никулин не смог поступить ни в один театральный институт. В приемных комиссиях говорили: «Мы не видим у Вас актерских способностей. Ваше лицо не выразительно, Вы не будете смотреться на экране». И мы бы никогда не увидели замечательных ролей выдающегося комика, если бы не его жена. Татьяна Никулина уговорила мужа откликнуться на предложение сценариста Владимира Полякова и прийти на пробы эпизодической роли в фильме «Девушка с гитарой». Так состоялся дебют в кино.
Все плохо, переделывай!
Мало кто знает, что в знаменитой комедии Гайдая «Кавказская пленница» любимой троицы «Никулин-Моргунов-Вицин» могло не быть. Юрию Владимировичу не понравился первоначальный сценарий фильма, и режиссеру пришлось переписывать его заново, лишь бы знаменитый актер остался в кадре. Сегодня мы можем с уверенностью сказать, что картина суперпопулярна, и веселая «троица» в ней очень кстати.
При Сталине кормили лучше!
Однажды, на съемках фильма известного режиссера Германа «Двадцать дней без войны», произошел смешной эпизод. Всей группе пришлось жить в съемочном поезде и есть в вагоне-ресторане, где висел большой портрет Сталина. Герман попросил директора ресторана убрать его, на что тот ответил категорическим отказом. Тогда режиссер пригрозил, что вагон сейчас отцепят. Директор с большой неохотой подчинился. На следующий день, после завтрака, Никулин сказал: «А при Сталине кормили лучше».
Не судьба
Юрий Владимирович Никулин верил в судьбу. Как-то у него спросили, что в его понимании значит судьба. На это любимый актер ответил в свойственной ему манере: «Для меня это ситуация, когда по одним рельсам навстречу друг другу ночью на полных парах несутся два поезда. Несутся - и всё-таки не встречаются… А знаете, почему? Не судьба…».
Игра как жизнь
В фильме Тарковского «Андрей Рублев» есть эпизод, когда героя Никулина пытают. Актер, играющий татарина, подносит к его лицу горящий факел и говорит свои слова. Огонь до лица не достает, но Никулин начинает кричать страшным голосом. «Татарин» произносит свой текст, факел горит, съемка идет, а Юрий Владимирович уже просто орет. Снимали его по пояс, и никто не видел, что горячая солярка с факела капала на босые ноги знаменитого актера.
Не было бы счастья, да несчастье помогло
С будущей женой Татьяной, дрессировщицей коней, Никулин подружился уже в больнице. Туда он попал после того как лошадь, которую тренировала Татьяна, покалечила молодого клоуна Никулина прямо на манеже. «Юра не был красавцем, но у него было такое обаяние, что, если кто попадал в круг этого обаяния, вырваться уже не мог», вспоминала позже Татьяна.
Анекдот за анекдотом
Однажды Никулин поспорил с сослуживцем на десять пачек папирос, кто больше расскажет анекдотов. Условие было такое - если соперник знает анекдот, то сразу же надо начинать другой. Едва приятель успевал произнести первую фразу, как Никулин перебивал: «Знаю!». В конце концов начал рассказывать он. И в течении двух часов травил в казарме анекдоты. Никулин не дошел еще до половины, как его признали победителем, поскольку слушатели устали смеяться, а время приближалось к утру.
Вся наша жизнь - цирк
Отец Юрия Никулина Владимир много лет писал для эстрады и цирка. Попав вместе с папой в цирковое закулисье, маленький Юра был очарован яркими костюмами, весёлыми шутками клоунов. Тогда у мальчика появилась мечта смешить людей. Вся жизнь Никулина была связана с цирком. В московском цирке на Цветном бульваре он проработал 50 лет!
Попался милиционерам
Как-то Юрия Никулина, загримированного для фильма «Деловые люди», везли с «Мосфильма» в центр города, где должна была происходить съемка эпизода. Пока ехали, Никулин стал репетировать роль. Все это происходило вечером, на улицах уже горели фонари, и когда машина подъехала к Арбату, дорогу ей внезапно преградили два черных воронка, из которых выскочила группа захвата. Дело в том, что какой-то регулировщик видел репетицию сцены и по рации сообщил об этом в органы. Но, к счастью, Никулина уже хорошо знали по фильмам, так что инцидент был исчерпан.
Ты уже здесь пятый день ошиваешься!
На съемках картины «Когда деревья были большими» Никулина не хотели пускать на съемочную площадку, которая была в мебельном магазине. Актер в гриме, переодетый, подошел к дверям магазина и хотел войти, но у дверей стоял директор этого заведения и строго спросил: «Куда?». Юрий Владимирович стал объяснять, что он артист и приехал сниматься. «Знаем мы таких артистов. Ты уже здесь пятый день ошиваешься», - ответил директор и стал звать милицию. Только вмешательство режиссера спасло будущую комедийную звезду от милицейского протокола.
Любовь без границ
Зрители любили знаменитого актера, но иногда их любовь переходила все границы. Однажды Никулину вместе со своей женой пришлось спасаться бегством от поклонников. Как-то в Набережных Челнах Юрий Владимирович согласился выступить на площади. Собралась огромная, неуправляемая толпа, способная, сама того не желая, раздавить своего кумира. Никулину и его жене пришлось вылезать в окно с другой стороны здания горисполкома, где они сидели в ожидании, когда соберутся зрители, и на машине быстро уехать.
Великий комик
Юрий Владимирович был выдающимся комедийным актером. Ведь не просто так оксфордская «Энциклопедия кино» внесла его фамилию в список «Великих комиков мира». Но, справедливости ради, надо заметить, что драматические роли ему удавались не менее блестяще.
Когда любимый нес колькими поколениями людей актер Юрий Никулин в фильме "Бриллиантовая рука" говорит милиционеру: "С войны не держал боевого оружия" - это чистая правда, а не просто "по сценарию". Сержант Никулин прошел всю Великую Отечественную в артиллерии ПВО, награжден медалями "За оборону Ленинграда" и "За боевые заслуги". О своей войне он подробно рассказал в книге "Почти серьезно"
Почти семь лет я не снимал с себя гимнастерку, сапоги и солдатскую шинель. И об этих годах собираюсь рассказать. О моей действительной службе в армии, о двух войнах, которые пришлось пережить. В армии я прошел суровую жизненную школу, узнал немало людей, научился сходиться с ними, что впоследствии помогло в работе, в жизни. Ну а военная «карьера» моя за семь долгих лет — от рядового до старшего сержанта.
Смешное и трагическое — две сестры, сопровождающие нас по жизни. Вспоминая все веселое и все грустное, что было в эти трудные годы — второго больше, но первое дольше сохраняется в памяти, — я и постараюсь рассказать о минувших событиях так, как тогда их воспринимал…
18 ноября 1939 года в 23.00, как гласила повестка из военкомата, мне предписывалось быть на призывном пункте...
Ночью нас привезли в Ленинград. Когда нам сообщили, что будем служить под Ленинградом, все дружно закричали «ура». Тут же, охлаждая наш пыл, нам объяснили:
— На границе с Финляндией напряженная обстановка, город на военном положении.
Сначала шли по Невскому. Кругом тишина, лишь изредка проезжали машины с тусклыми синими фарами. Мы еще не знали, что город готовится к войне. И все нам казалось романтичным: затемненный город, мы идем по его прямым, красивым улицам. Но романтика быстро кончилась: от лямок тяжеленного рюкзака заболели плечи, — и часть пути я буквально волок его за собой.
Романтика быстро кончилась...
Учебные тревоги и раньше проводились довольно часто. А тут тревога какая-то особенная, нервная. Собрали нас в помещении столовой, и политрук батареи сообщил, что Финляндия нарушила нашу границу и среди пограничников есть убитые и раненые. Потом выступил красноармеец Черноморцев — он всегда выступал на собраниях — и сказал, что молодежи у нас много, а комсомольцев мало.
Я тут же написал заявление: «Хочу идти в бой комсомольцем».
Через два часа заполыхало небо, загремела канонада: это началась артподготовка. В сторону границы полетели наши бомбардировщики и истребители...
Я скучал по дому. Часто писал. Писал о том, как осваивал солдатскую науку, которой обучал нас старшина.
Оказывается, из-за портянок, которые надо наматывать в несколько слоев, обувь полагается брать на размер больше. И хотя многое из премудростей солдатской науки я освоил, все-таки однажды сильно обморозил ноги.
Нам поручили протянуть линию связи от батареи до наблюдательного пункта. На мою долю выпал участок в два километра. И вот иду один на лыжах по льду Финского залива, за спиной тяжелые катушки с телефонным кабелем. Не прошло и получаса, как почувствовал страшную усталость. Поставил катушки на лед, посидел немного и пошел дальше. А идти становилось все трудней.
Лыжи прилипают к снегу. Я уж катушки на лыжи положил, а сам двигался по колено в снегу, толкая палками свое сооружение. Вымотался вконец. Снова присел отдохнуть, да так и заснул. Мороз больше тридцати градусов, а я спал как ни в чем не бывало. Хорошо, мимо проезжали на аэросанях пограничники. Когда они меня разбудили и я встал, ноги показались мне деревянными, чужими. Привезли меня на батарею.
— Да у тебя, Никулин, обморожение, — сказал после осмотра санинструктор.
Отлежался в землянке. Опухоль постепенно прошла. Исчезла краснота, но после этого ноги стали быстро замерзать даже при небольшом морозе.
Как только началась война, нам ежедневно выдавали по сто граммов водки в день. Попробовал я как-то выпить, стало противно. К водке полагалось пятьдесят граммов сала, которое я любил, и поэтому порцию водки охотно менял на сало. Лишь 18 декабря 1939 года выпил положенные мне фронтовые сто граммов: в этот день мне исполнилось восемнадцать лет. Прошел ровно месяц со дня призыва в армию...
Наша батарея продолжала стоять под Сестрорецком, охраняя воздушные подступы к Ленинграду, а почти рядом с нами шли тяжелые бои по прорыву обороны противника — линии Маннергейма.
В конце февраля — начале марта 1940 года наши войска прорвали долговременную финскую оборону, и 12 марта военные действия с Финляндией закончились…
Нашу часть оставили под Сестрорецком.
Жизнь на батарее проходила довольно весело. Некоторые мои сослуживцы взяли из дома музыкальные инструменты: кто мандолину, кто гармошку, была и гитара. Часто заводили патефон и слушали заигранные до хрипа пластинки — Лидии Руслановой, Изабеллы Юрьевой, Вадима Козина… Когда все собирались у патефона, то дело доходило чуть ли не до драки: одни — в основном ребята из села — требовали в сотый раз Русланову, а нам, горожанам, больше нравился Козин. А на соседней батарее где-то достали целых пять пластинок Леонида Утесова. Мы соседям завидовали.
Позже появились пластинки Клавдии Шульженко. Все с наслаждением слушали ее песню «Мама». Мне казалось, что эта песня про мою маму.
Так и проходили наши солдатские будни: учения, политинформации, боевая подготовка...
В конце апреля 1941 года я, как и многие мои друзья, призванные вместе со мной в армию, начал готовиться к демобилизации. Один из батарейных умельцев сделал мне за пятнадцать рублей чемоданчик из фанеры. Я выкрасил его снаружи черной краской, а внутреннюю сторону крышки украсил групповой фотографией футболистов московской команды «Динамо».
Динамовцев я боготворил. Еще учась в седьмом классе, я ходил на футбол вместе со школьным приятелем, который у знакомого фотографа достал служебный пропуск на стадион «Динамо». И когда мимо нас проходили динамовцы (а мы стояли в тоннеле, по которому проходят игроки на поле), я незаметно, с замирающим сердцем, дотрагивался до каждого игрока.
В этом же чемоданчике лежали и книги. Среди них Ярослав Гашек, «Похождения бравого солдата Швейка» (одна из моих самых любимых), ее мне прислали родители ко дню рождения, «Цемент» же Гладкова я кому-то дал почитать, и мне его так и не вернули, как и «Бродяги Севера» Кервуда...
В ночь на 22 июня на наблюдательном пункте нарушилась связь с командованием дивизиона. По инструкции мы были обязаны немедленно выйти на линию связи искать место повреждения. Два человека тут же пошли к Белоострову и до двух ночи занимались проверкой. Они вернулись около пяти утра и сказали, что наша линия в порядке. Следовательно, авария случилась за рекой на другом участке.
Наступило утро. Мы спокойно позавтракали. По случаю воскресенья с Боруновым, взяв трехлитровый бидон, пошли на станцию покупать для всех пива. Подходим к станции, а нас останавливает пожилой мужчина и спрашивает:
— Товарищи военные, правду говорят, что война началась?
— От вас первого слышим, — спокойно отвечаем мы. — Никакой войны нет. Видите-за пивом идем. Какая уж тут война! — сказали мы и улыбнулись.
Прошли еще немного. Нас снова остановили:
— Что, верно война началась?
— Да откуда вы взяли? — забеспокоились мы.
Что такое? Все говорят о войне, а мы спокойно идем за пивом. На станции увидели людей с растерянными лицами, стоявших около столба с громкоговорителем. Они слушали выступление Молотова.
Как только до нас дошло, что началась война, мы побежали на наблюдательный пункт...
Именно в эту ночь с 22 на 23 июня 1941 года гитлеровские самолеты минировали Финский залив. На рассвете мы увидели «Юнкерсов-88», идущих на бреющем полете со стороны Финляндии...
С вышки нашего наблюдательного пункта видны гладь залива, Кронштадт, форты и выступающая в море коса, на которой стоит наша шестая батарея.
«Юнкерсы» идут прямо на батарею. Вспышка. Еще не слышно залпа пушек, но мы понимаем: наша батарея первой в полку открыла огонь.
Так 115-й зенитно-артиллерийский полк вступил в войну. С первым боевым залпом мы поняли, что война действительно началась...
С тревогой следили мы за сводками Совинформбюро. Враг приближался к Ленинграду. Мы несли службу на своем наблюдательном пункте. Однажды на рассвете мы увидели, как по шоссе шли отступающие части нашей пехоты. Оказывается, сдали Выборг.
Все деревья вдоль шоссе увешаны противогазами. Солдаты оставили при себе только противогазные сумки, приспособив их для табака и продуктов. Вереницы измотанных, запыленных людей молча шли по направлению к Ленинграду. Мы все ждали команду сняться с НП, и, когда нам сообщили с командного пункта, что противник уже близко, нам сказали:
— Ждите распоряжений, а пока держитесь до последнего патрона!
А у нас на пятерых три допотопные бельгийские винтовки и к ним сорок патронов.
До последнего патрона нам держаться не пришлось. Ночью за нами прислали старшину Уличука, которого все мы ласково называли Улич. Мы обрадовались, увидев его двухметровую фигуру. Он приехал за нами в тот момент, когда трассирующие пули проносились над головами и кругом рвались мины.
Возвращались на батарею на полуторке. Кругом все горело. С болью мы смотрели на пылающие дома.
У Сестрорецка уже стояли ополченцы из рабочих — ленинградцев.
Уличук привез нас на батарею, и мы обрадовались, увидя своих. Через несколько дней мне присвоили звание сержанта и назначили командиром отделения разведки...
Я видел Ленинград во время блокады. Трамваи застыли. Дома покрыты снегом с наледью. Стены все в потеках. В городе не работали канализация и водопровод. Всюду огромные сугробы.
Между ними маленькие тропинки. По ним медленно, инстинктивно экономя движения, ходят люди. Все согнуты, сгорблены, многие от голода шатаются. Некоторые с трудом тащат санки с водой, дровами. Порой на санках везли трупы, завернутые в простыни.
Часто трупы лежали прямо на улицах, и это никого не удивляло.
Бредет человек по улице, вдруг останавливается и… падает — умер.
От холода и голода все казались маленькими, высохшими. Конечно, в Ленинграде было страшнее, чем у нас на передовой. Город бомбили и обстреливали. Нельзя забыть трамвай с людьми, разбитый прямым попаданием немецкого снаряда.
А как горели после бомбежки продовольственные склады имени Бадаева — там хранились сахар, шоколад, кофе… Все вокруг после пожара стало черным. Потом многие приходили на место пожара, вырубали лед, растапливали его и пили. Говорили, что это многих спасло, потому что во льду остались питательные вещества.
В Ленинград мы добрались пешком. За продуктами для батареи ходили с санками. Все продукты на сто двадцать человек (получали сразу на три дня) умещались на небольших санках. Пятеро вооруженных солдат охраняли продукты в пути.
Я знаю, что в январе 1942 года в отдельные дни умирало от голода по пять — шесть тысяч ленинградцев...
Весной 1943 года я заболел воспалением легких и был отправлен в ленинградский госпиталь. Через две недели выписался и пошел на Фонтанку, 90, где находился пересыльный пункт. Я просился в свою часть, но, сколько ни убеждал, ни уговаривал, получил назначение в 71-й отдельный дивизион, который стоял за Колпином, в районе Красного Бора. В новую часть я так и не прибыл, потому что меня задержали в тыловых частях, примерно в десяти — пятнадцати километрах от дивизиона.
И тут произошло неожиданное. Вышел я подышать свежим воздухом и услышал, как летит снаряд… А больше ничего не слышал и не помнил — очнулся, контуженный, в санчасти, откуда меня снова отправили в госпиталь, уже в другой.
После лечения контузии меня направили в Колпино в 72-й отдельный зенитный дивизион. Появился я среди разведчиков первой батареи при усах (мне казалось, что они придают моему лицу мужественный вид, в лохматой шапке, в комсоставских брюках, в обмотках с ботинками — такую одежду получил в госпитале при выписке.
Меня сразу назначили командиром отделения разведки. В подчинении находились четыре разведчика, с которыми у меня быстро наладились хорошие отношения. Я им пел песни, рассказывал по ночам разные истории. Тогда же начал учиться играть на гитаре... Летом 1943 года я стал старший сержантом, помощником командира взвода...
В 1944 году началось наше наступление на Ленинградском фронте. С огромной радостью мы слушали Левитана, читающего по радио приказы Верховного Главнокомандующего.
Навсегда вошло в мою жизнь 14 января 1944 года — великое наступление, в результате которого наши войска сняли блокаду и отбросили фашистов от Ленинграда. Была продолжительная артиллерийская подготовка. Двадцать градусов мороза, но снег весь сплавился и покрылся черной копотью. Многие деревья стояли с расщепленными стволами. Когда артподготовка закончилась, пехота пошла в наступление...
Утром небо слегка прояснилось, и над нами два раза пролетела вражеская «рама» — специальный самолет — разведчик. Через два часа по нашей позиции немцы открыли сильный огонь из дальнобойных орудий. Разрывов я не слышал, потому что крепко спал.
— Выносите Никулина! — закричал командир взвода управления.
Меня с трудом выволокли из блиндажа (мне потом говорили, что я рычал, отбрыкивался, заявляя, что хочу спать и пусть себе стреляют) и привели в чувство. Только мы отбежали немного от блиндажа, как увидели, что он взлетел на воздух: в него угодил снаряд. Так мне еще раз повезло...
Не могу сказать, что я отношусь к храбрым людям. Нет, мне бывало страшно. Все дело в том, как этот страх проявляется. С одними случались истерики — они плакали, кричали, убегали. Другие переносили внешне все спокойно.
Начинается обстрел. Ты слышишь орудийный выстрел, потом приближается звук летящего снаряда. Сразу возникают неприятные ощущения. В те секунды, пока снаряд летит, приближаясь, ты про себя говоришь: «Ну вот, это все, это мой снаряд». Со временем это чувство притупляется. Уж слишком часты повторения.
Но первого убитого при мне человека невозможно забыть. Мы сидели на огневой позиции и ели из котелков. Вдруг рядом с нашим орудием разорвался снаряд, и заряжающему осколком срезало голову. Сидит человек с ложкой в руках, пар идет из котелка, а верхняя часть головы срезана, как бритвой, начисто.
Смерть на войне, казалось бы, не должна потрясать. Но каждый раз это потрясало. Я видел поля, на которых лежали рядами убитые люди: как шли они в атаку, так и скосил их всех пулемет. Я видел тела, разорванные снарядами и бомбами, но самое обидное — нелепая смерть, когда убивает шальная пуля, случайно попавший осколок...
Ночью 14 июля 1944 года под Псковом мы заняли очередную позицию, с тем чтобы с утра поддержать разведку боем соседней дивизии. Лил дождь. Командир отделения сержант связи Ефим Лейбович со своим отделением протянул связь от батареи до наблюдательного пункта на передовой. Мы же во главе с нашим командиром взвода подготовили данные для ведения огня.
Казалось, все идет хорошо. Но только я залез в землянку немного поспать, как меня вызвал комбат Шубников. Оказывается, связь с наблюдательным пунктом прервалась, и Шубников приказал немедленно устранить повреждение.
С трудом расталкиваю заснувших связистов Рудакова и Шлямина. Поскольку Лейбовича вызвали на командный пункт дивизиона, возглавлять группу пришлось мне.
Глухая темень. Ноги разъезжаются по глине. Через каждые сто метров прозваниваем линию. А тут начался обстрел, и пришлось почти ползти. Наконец обнаружили повреждение. Долго искали в темноте отброшенный взрывом второй конец провода. Шлямин быстро срастил концы, можно возвращаться. Недалеко от батареи приказал Рудакову прозвонить линию. Тут выяснилось, что связь нарушена снова.
Шли назад опять под обстрелом… Так повторялось трижды. Когда, совершенно обессиленные, возвращались на батарею, услышали зловещий свист снаряда. Ничком упали на землю. Разрыв, другой, третий… Несколько минут не могли поднять головы. Наконец утихло. Поднялся и вижу, как неподалеку из траншеи выбирается Шлямин. Рудакова нигде нет. Громко стали звать — напрасно.
В тусклых рассветных сумерках заметили неподвижное тело возле небольшого камня. Подбежали к товарищу, перевернули к себе лицом.
— Саша! Саша! Что с тобой?
Рудаков открыл глаза, сонно и растерянно заморгал:
— Ничего, товарищ сержант… Заснул я под «музыку»…
До чего же люди уставали и как они привыкли к постоянной близости смертельной опасности!..
Летом 1944 года мы остановились в городе Изборске. Под этим городом мы с группой разведчиков чуть не погибли. А получилось так. Ефим Лейбович, я и еще трое наших разведчиков ехали на полуторке. В машине — катушки с кабелем для связи и остальное наше боевое имущество. Немцы, как нам сказали, отсюда драпанули, и мы спокойно ехали по дороге. Правда, мы видели, что по обочинам лежат люди и усиленно машут нам руками. Мы на них не обратили особого внимания. Въехали в одну деревню, остановились в центре и тут поняли: в деревне-то стоят немцы.
Винтовки наши лежат под катушками. Чтобы их достать, нужно разгружать всю машину. Конечно, такое могли себе позволить только беспечные солдаты, какими мы и оказались. И мы видим, что немцы с автоматами бегут к нашей машине. Мы мигом спрыгнули с кузова и бегом в рожь.
- Рудольф Славский, Юрий Никулин, Олег Попов. «Искусство клоунады». - М.: «Искусство», 1969, 326 с., 35 000 экз.
- «Смешное, серьёзное, печальное» // журнал «Искусство кино», 1972, № 8
- «Почти серьёзно» // журнал «Молодая гвардия», 1976, № 4–9
- «Почти серьёзно…». - М.: Молодая гвардия, 1979, 576 с., 130 000 экз.
- То же. - М.: Искусство, 1987, 576 с., 50 000 экз., суперобложка
- То же. - М.: Терра, 1994, 1995; 576 с., 50 000 экз., суперобложка. ISBN 5-85255-603-3
- То же. - М.: Вагриус, 1998, 576 с., 10 000 экз., суперобложка (серия «Мой 20 век») ISBN 5-7027-0732-X
- То же. - М.: Вагриус, 2006, 608 с., 3000 экз., суперобложка (серия «Мой 20 век») ISBN 5-9697-0234-X
- «Почти серьёзно». - М.: АСТ – Зебра Е – ВКТ, 2008, 752 с., 5000 экз. (серия «Актёрская книга») ISBN 978-5-17-055586-4; ISBN 978-5-94663-684-1; ISBN 978-5-226-00742-2
- «10 троллейбусов клоунов». В 2 книгах. - Самара: Самарский Дом печати, 1993, 288+320 с., 50 000 экз. ISBN 5-7350-0004-7; ISBN 5-7350-0008-X
- Анекдоты от Никулина. - М.: Бином, 1997. - 414 с. - 100 000 экз. - ISBN 5-7503-015-X (ошибоч.)
- «Анекдоты от Никулина. Выпуск 1». - «Респекс», 2001, 96 с., 10 000 экз. ISBN 5-7345-0245-6
- «Анекдоты от Никулина. Выпуск 2». - «Респекс», 2001, 96 с., 10 000 экз. ISBN 5-7345-0246-4
- «999 + 1001 анекдот от Никулина». - «Печатные Традиции», 2008, 512 с., 2000 экз. ISBN 978-5-91561-001-8; ISBN 978-5-91561-025-4
Дискография
- Юрий Никулин. Товарищ Цирк. Старый клоун. Песня из к/ф «Необыкновенный отель». Колыбельная. «Мелодия», 1971 (миньон)
- «Актёр и песня. Юрий Никулин». Серия: Актёр и песня. Audio CD. Дистрибьютор: Пролог-Мьюзик. 2002 г. Исполнитель. 20 треков.
- «Актёр и песни. День победы». Audio CD. Дистрибьюторы: РАО, НААП, Первое Музыкальное Издательство, Восток. 2003 г. Треки: 1. Теплушка, 7. Новобранцы, 14. Щегол.
- «Grand Collection. Юрий Никулин». Серия: Grand Collection. Audio CD. Дистрибьютор: Квадро-Диск. 2004 г. Исполнитель. 21 трек
- «Радионяня. Лучшие песни». Серия: Радионяня. Audio CD. Дистрибьютор: Два Жирафа. 2006 г. Трек 18. На манеже. (авторы: музыка Юрий Никулин, текст Т. Никулина)
- «Хиты 1960-1980-х. А нам всё равно». Audio CD. Дистрибьютор: Мелодия. 2010 г. Трек 11. А нам всё равно (песня из кинофильма «Бриллиантовая рука») Юрий Никулин
- «Хиты 1960-х. Если б я был султан». Audio CD. Дистрибьютор: Мелодия. Если б я был султан (песня из кинофильма «Кавказская пленница, или новые приключения Шурика») Юрий Никулин.
- 1981 - «Происшествие в стране Мульти-Пульти» - Балбес
Награды и звания
- Герой Социалистического Труда (1990)
- заслуженный артист РСФСР (1963)
- народный артист РСФСР (1969)
- народный артист СССР (1973)
- Государственная премия РСФСР имени братьев Васильевых (1970) - за ряд комедийных ролей в кино
- премия кинофестиваля «Кинотавр» в номинации «Премия президентского Совета за творческую карьеру» (1995).
- орден «За заслуги перед Отечеством» III степени (11.12.1996)
- два ордена Ленина (14.02.1980, 27.12.1990)
- орден Отечественной войны II степени (11.3.1985)
- орден Трудового Красного Знамени (1964)
- орден «Знак Почёта»
- медаль «За отвагу» (18.7.1945) - был представлен к ордену Славы III степени
- медаль «За трудовую доблесть» (9.10.1958)
- медаль «За оборону Ленинграда» № 4913 (1942)
- медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»
- Медали
- Полное изображение государственных наград Юрия Владимировича Никулина
Почётный гражданин города Демидова.
Память
Памятник на Новодевичьем кладбище
Памятник перед зданием Цирка на Цветном бульваре
Балбес, Бывалый и Трус. Скульптура в Хабаровске
- В память о Ю. Никулине названа малая планета (4434) Никулин, открытая астрономом Крымской астрофизической обсерватории Людмилой Журавлёвой 8 сентября 1981 года.
- Решением Курганской городской Думы от 26 мая 2016 года одной из новых улиц микрорайона Левашово присвоено имя актёра.
- В сентябре 2000 года напротив входа в цирк, в котором более 50 лет работал Ю.Никулин, появился памятник работы скульптора Рукавишникова, изображающий актёра рядом с автомобилем из фильма «Кавказская пленница».
- У здания цирка в Тюмени арена с тремя клоунами Ю. Никулиным, Карандашом и Олегом Поповым.
- Московский цирк на Цветном бульваре с 1996 года носит имя Ю. В. Никулина.
- В 2010 году в Перми появился памятник «Гайдаевской тройке» напротив кинотеатра «Кристалл».
- В 2011 году на родине артиста в городе Демидове Смоленской области был открыт памятник.
- В ноябре 2011 года в Курске, перед зданием цирка, установлен памятник клоунам Юрию Никулину и Михаилу Шуйдину.
- В 2011 в Сочи у здания морпорта установлена скульптурная экспозиция, изображающая кадры из фильма «Бриллиантовая рука» (фильм частично снимался в Адлере и Сочи). В экспозиции представлены А.Миронов, А.Папанов, Ю.Никулин, актриса Нина Гребешкова, играющая роль жены в фильме и мальчик в роли сына.
- В 2012 году в Иркутске около здания цирка появился памятник Леониду Гайдаю и «Гайдаевской троице».
- Московская школа-интернат № 15 для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, циркового профиля с 2001 года носит имя Юрия Владимировича Никулина. 20 декабря 2006 года к 85-летию со дня рождения артиста и к 10-летию школы-интерната был открыт Мемориальный музей Ю. В. Никулина.
«Я буду счастлив, если обо мне потом скажут: он был добрый человек. Это не значит, что я всегда добрый. Но доброта - на первом месте».
Ю.В. Никулин
Юрий Владимирович родился в Смоленской области в городе Демидове 18 декабря 1921 года. Отец его, Владимир Андреевич Никулин, окончил три курса юрфака Московского университета, после чего оказался в рядах Красной Армии. Пройдя курсы Политпросвета по подготовке учителей, он был отправлен на Смоленщину бороться с безграмотностью. Там он познакомился со своей будущей женой Лидией Ивановной, работавшей артисткой местного драмтеатра. Вскоре в Демидове молодые супруги организовали собственный передвижной театр под названием «Теревьюм» (Театр революционного юмора) и разъезжали с выступлениями по окрестным деревням и селам. А в 1925 Владимир Андреевич получил письмо от своего московского друга Холмогорова. Семью приятеля, жившую в отдельном доме, «уплотняли», и во избежания подселения случайных людей он решил прописать Никулиных у себя. Вот так молодая семья получила собственную комнату в столице размером в десять квадратных метров. Несмотря на тесноту, соседи Холмогоровы относились к новоприбывшим сердечно и во всем помогали им. По вечерам взрослые и дети собирались вместе - мужчины разговаривали и слушали радио, женщины вышивали, а дети играли или читали книжки. Время от времени две семьи ставили самодеятельные спектакли, в которых дети исполняли главные роли. Сценарии, как правило, писал Никулин-старший. Возвратившись в столицу, он решил не восстанавливаться на юридическом факультете. Работал Владимир Андреевич в разных газетах репортером, сочинял интермедии и репризы для художественной самодеятельности, цирка и эстрады. Разумеется, доходы от подобного рода деятельности были нестабильны, и временами ему приходилось браться за репетиторство. Лидия Ивановна же, некогда подававшая надежды как талантливая актриса, решила не пробоваться на профессиональной столичной сцене, и целиком посвятила себя семье.
Юра рос обыкновенным московским подростком - проказничал, «болел» за «Динамо», сбегал с уроков в кино, воевал с ребятами из соседних дворов. Никулины были завзятыми театралами, и их сын с ранних лет был приобщен к театру. Однако одним из самых ярких детских впечатлений Никулина, по его собственным словам, стало первое посещение московского цирка. Учился мальчик в находившейся поблизости с домом 346-ой школе. В тридцатые годы в этом учебном заведении вел собственный драмкружок Владимир Никулин, ставя на местной сцене написанные им сатирические обозрения. Ведущие роли в этих спектаклях частенько играл его сын. По учебе же Юра был в классе твердым середнячком. Преподаватели нередко жаловались родителям Никулина о плохой памяти подростка. Однако ту информацию, которая мальчику была интересна, он отлично запоминал. Например, анекдоты. Их собиранием под влиянием отца Юрий занялся еще в школьные годы. Заведя отдельную записную книжку, он вносил туда услышанные смешные . Причем им фиксировался не весь рассказ, а только ключевые фразы или слова. Только за школьные годы Юра записал свыше тысячи анекдотов. Любопытно, что некоторые из них впоследствии он так и не сумел расшифровать.
Десятилетку Юрий Владимирович окончил в июне 1939, а 18 ноября этого же года Никулин, которому не исполнилось еще и восемнадцати лет, был призван в армию. Юноша был определен в дислоцировавшийся близ Сестрорецка зенитный дивизион и служил во взводе связи. С трудом Юрий Владимирович привыкал к суровым солдатским будням. Худой, длинный и нескладный парень сразу же стал объектом насмешек сослуживцев. К счастью, Никулин быстро сообразил, что на шутки товарищей обижаться нельзя и вместе со всеми посмеивался над собой. Времени на раскачку новобранцу не дали - уже 30 ноября 1939 началась советско-финская война, и целью зенитчиков стала оборона воздушных рубежей города Ленинграда от ожидаемых ударов финской авиации. Дело до этого не дошло, однако боевое дежурство во время зимы стало нелегким испытанием для физически и морально неокрепшего молодого человека. Одно из поручений, данных в декабре 1939 рядовому Никулину, едва не окончилось для него трагически. Неподалеку от отбитой у финнов деревни Куоккалы (ныне Репино) командование приняло решение организовать наблюдательный пункт. Нескольких бойцов в тридцатиградусный мороз отправились по льду Финского залива протянуть туда телефонную связь. Доставшиеся Юрию Владимировичу два километра оказались непреодолимой дистанцией. Лыжи вязли в глубоком снегу, а большие катушки с кабелем были для Никулина чересчур тяжелы. Выбившись из сил, он решил отдохнуть и заснул прямо на снегу. К счастью, мимо на аэросанях проезжали пограничники и забрали незадачливого бойца с собой. Дело у парня ограничилось лишь легким обморожением.
Следующие полтора года службы неприятностей Юрию Владимировичу не доставили. Весной 1940 война с Финляндией окончилась, и жизнь Никулина проходила, по его собственному признанию, весело. В свободное от нарядов время он подобно другим солдатам много читал, слушал патефон, а во время увольнительных посещал Ленинград. В городе у него имелись дальние родственники, и Никулин проводил время у них в гостях. В этом же 1940 году Юрий Владимирович заболел плевритом и оказался в госпитале. После выписки он был оставлен при медсанчасти в должности санитара, и несколько месяцев «блаженствовал» по армейским меркам. Весной 1941, когда ему до окончания службы оставалось около шести месяцев, Никулин был признан годным к строевой службе и возвратился в часть, однако ему снова улыбнулась удача - в мае он был отправлен на дальний наблюдательный пункт, расположенный около поселка Репино. Море, сосновые леса и спокойная жизнь в отдалении от начальства казались Никулину курортом. Он уже собирал вещи домой, когда началась Великая Отечественная война.
22 июня 1941, узнав о вторжении немецких войск, советские зенитчики встали на боевое дежурство. А в ночь на 23 июня разыгралось первое сражение с немецкими «Юнкерсами», начавшими минировать Финский залив. Когда советские войска отступили к Ленинграду, и началась жестокая блокада, Юрию Владимировичу пришлось в полной мере хлебнуть лиха, выпавшего на долю воинов, защищавших Северную столицу России. Холод, голод, постоянные бомбежки, непрерывные налеты вражеской авиации на окруженный город становились все более и более изматывающими. Первым делом из солдатского рациона пропало второе блюдо, а вскоре суточный паек свелся к тремстам граммам хлеба и ложки муки, употреблявшийся для приготовления баланды. К весне 1942 навалились новые несчастья - куриная слепота и цинга. От нехватки витаминов большинство зенитчиков при наступлении сумерек переставали видеть, и тогда немногие, у кого еще сохранилось нормальное зрение, работали их поводырями. Никулин весной 1943 дважды попадал в госпиталь - сперва с воспалением легких, а потом с контузией. После выздоровления он был переведен в зенитный дивизион, дислоцировавшийся под Колпином. Прибыв на место, он был поставлен во главе отделения разведки, и впоследствии дослужился до старшего сержанта и помощника командира взвода.
Война для Юрия Владимировича закончилась в Латвии - его дивизион, принявший участие в уничтожении группировки немцев в Прибалтике, победу встретил в латышском городе Джуксте. После окончания военных действий зенитчики разместились в Восточной Пруссии. К огромному разочарованию Никулина, ему - отслужившему практически шесть лет - предстояло провести в рядах Красной Армии еще один год. Домой он вернулся лишь 18 мая 1946.
Двадцатипятилетнему ветерану войны, награжденному медалями «За оборону Ленинграда», «За отвагу», «За победу над Германией», было о чем рассказать своим друзьям и родителям. Однако известно, что Никулин, подобно многим фронтовикам, изо всех сил стремился забыть о пролитой крови, о гибели боевых товарищей и о том, как смерть, по меньшей мере, трижды чудесным образом миновала его.
После возвращения в Москву Юрий Владимирович предпринял попытки поступить в ГИТИС, в Институт кинематографии и в театральное училище им. Щепкина. Во всех местах его постигла неудача, и осенью 1946 он совершил последнее усилие - подал документы в студию Камерного театра, а также в студию клоунады Цирка на Цветном бульваре. На этот раз фортуна оказалась благосклонна к нему - выдержав конкурс, Никулин был принят сразу в оба заведения. Послушавшись совета отца, сказавшего, что цирковые артисты имеют гораздо больше возможностей для самостоятельного творчества, Юрий Владимирович принял судьбоносное решение стать клоуном. Занятия студийцев проходили в самом цирке, и между начинающими артистами и выступавшими происходило живое общение. Никулин в числе прочих знакомился с историей циркового искусства, осваивал азы жонглирования, акробатики и актерского мастерства. Он уходил в цирк рано утром, а домой возвращался к полуночи после окончания очередного представления. Спустя полгода всех студийцев начали задействовать в репризах - иногда они заменяли заболевших артистов, а иногда им давали отдельные роли.
Спустя некоторое время Юрий Владимирович попал в поле зрения Михаила Румянцева - самого популярного в то время в Советском Союзе клоуна, выступавшего под псевдонимом Карандаш. Михаил Николаевич пригласил внешне неловкого и долговязого Никулина к участию в своей знаменитой репризе «Лейка». И хотя начинающий артист от волнения чуть не сорвал номер, летом 1947 маститый клоун предложил Юрию Владимировичу в качестве одного из своих ассистентов принять участие в выступлениях в городе Одессе. Он задействовал Никулина в четырех клоунадах, требуя точного выполнения своих указаний. Это было очень непросто, а зачастую и непонятно, однако Карандаш прекрасно знал, что делает - его номера имели оглушительный успех.
В конце октября 1948 Никулин вместе со своим другом Борисом Романовым в первый раз появился с самостоятельным номером на арене цирка. Однако их клоунада под названием «Халтурщик и натурщик» вышла не очень удачной, и больше на арену Московского цирка их не выпускали. А спустя месяц Юрий Владимирович и Борис Михайлович получили выпускные дипломы, и через несколько дней Карандаш сделал им предложение стать его постоянными ассистентами. Подумав, товарищи согласились и, выучив репертуар прославленного клоуна, уехали с ним на гастроли в Сибирь. Работа у Румянцева стала для Никулина суровой и весьма поучительной школой циркового мастерства. Карандаш много ездил по стране и повсюду принимался с восторгом. Иметь аншлаги для него было делом чести, если в кассе перед началом представления оставалось несколько билетов, то он их сам выкупал. Требовательный и жесткий клоун явил себя абсолютным диктатором, заставляя помощников во всем под него подстраиваться. Возражать ему было совершенно бесполезно. Ученики, очевидно, не во всем удовлетворяли Михаила Николаевича, поскольку весной 1949 он организовал творческий конкурс, победители которого, по замыслу Карандаша, должны были заменить Романова и Никулина. В число отобранных Румянцевым клоунов попали Леонид Куксо и Михаил Шуйдин. Никулин и Романов уже готовились освободить место для новых учеников Карандаша, однако тот, заметив опытным глазом, как хорошо дополняют друг друга на арене Шуйдин и Никулин, решил оставить именно их. К счастью, подобная «рокировка» не поссорила никого из начинающих артистов.
Никулин и Шуйдин проработали вместе с Карандашом только один год. Оба были далеко не юными по возрасту людьми и оба имели твердое желание начать самостоятельную карьеру. К тому же накапливалось недовольство зачастую непредсказуемыми действиями Карандаша. После отказа Румянцева перевести Михаила Шуйдина в полноправные артисты, повысив ему тем самым оклад, партнеры расстались с Михаилом Николаевичем. К слову, в это же время (в 1949 году) Никулин познакомился со своей будущей супругой Татьяной Покровской. Случилось это следующим образом. Еще с 1947 года Карандаш показывал придуманную им «Сценку на лошади». В ней ассистенты Румянцева занимали в зрительном зале места и исполняли роль «подсадки». Карандаш в ходе представления вызывал их на сцену и начинал учить верховой езде. Молодые актеры, делая вид, что в первый раз садятся на лошадь, моделировали множество забавных ситуаций. Однажды Карандаш услышал об имеющемся в Тимирязевской сельскохозяйственной академии смешном жеребёнке-карлике. Вместе с ним посмотреть на лошадь отправился и Никулин. Ухаживали за лошадкой две студентки, одной из которых и была Татьяна Николаевна. В ходе знакомства молодой клоун пригласил приглянувшуюся ему девушку на цирковое представление. Судьбе было так угодно, что в ходе этого выступления Юрий Владимирович угодил под копыта коня. Без сознания он был отправлен в больницу, и, разумеется, туда же помчалась взволнованная девушка. Все обошлось, а в мае 1950 Юрий и Татьяна поженились.
Осенью 1950 Шуйдин и Никулин вступили в созданную в Цирке на Цветном бульваре молодежную клоунскую группу. Всерьез ими никто не занимался, и в основном молодые артисты подыгрывали известному в те годы коверному (то есть выступающему в перерывах между номерами) клоуну Константину Александровичу Берману. В это же время Никулин и Шуйдин начали готовить свою первую собственную клоунаду под названием «Маленький Пьер». До 1956 года, когда у Никулиных родился сын Максим, Татьяна Николаевна исполняла в ней роль мальчика Пьера.
Необходимо отметить, что сочинить смешную клоунаду весьма и весьма непросто. Между идеей и ее реализацией лежит громадная пропасть. Длящиеся буквально несколько минут репризы готовятся клоунами месяцами и даже годами. Предугадать реакцию зрителей также чрезвычайно сложно, практически невозможно. Иногда самые «убойные» трюки не трогают публику, а техническая накладка или случайная фраза вызывает гомерический хохот. Уже после премьеры клоуны долгое время доводят репризу до ума, оттачивая каждый шаг, каждую мелочь. Затем приходит момент, когда улучшать более ничего не нужно, необходимо лишь учитывать особенности местных зрителей - в разных городах и странах одна и та же шутка «звучит» по-разному.
С 1951 года у молодых клоунов Юрия и Михаила началась «скитальческая» жизнь. Они разъезжали по большим и малым городам Советского Союза и выступали со своим номером, как в добротных стационарных цирках, так и в развернутых на пустырях и в городских парках шапито. Нередко партнеры выходили вместе с иллюзионным аттракционом Эмиля Кио, а также с «Медвежьим цирком» Валентина Филатова. Проживали они, как правило, на частных квартирах и постоянно испытывали нехватку средств. Выступали клоуны много, и возможностей спокойно порепетировать, не говоря уже о том, чтобы подготовить новые номера, у них практически не было.
Переломным для Юрия Владимировича стал 1958 год. Именно к этому времени соединившиеся благодаря проницательности Карандаша Никулин и Шуйдин разработали свой собственный полноценный репертуар, позволяющий им перейти в разряд коверных клоунов, суливший значительное повышение зароботной платы. А уже в апреле этого года они получили предложение отправиться на пятидесятидневные гастроли в Швецию. Основными номерами «молодых» артистов в то время стали репризы - «Бантик» и «Насос». В первой из них клоуны стреляли друг в друга бантиками, поскольку никакой другой способ прикрепить их к шеям не срабатывал. Во второй сценке маленький «Миша» с кипучим и предприимчивым характером пытался накачать длинного, нескладного, меланхоличного и вечно сомневающегося «Юрика», однако тот постоянно «сдувался». В Швеции клоунов приняли довольно тепло, а осень 1958 Никулин и Шуйдин провели в Ленинграде, представив отечественным зрителям новую репризу под названием «Лошадки», ставшую впоследствии визитной карточкой клоунского дуэта. Гастроли в Северной столице неожиданно вышли чрезвычайно успешными, и артисты оказались в ряду лучших клоунов страны.
Одновременно с переходом в новую «весовую категорию» состоялся и успешный дебют Юрия Владимировича в кино. Съемочная группа киноленты «Девушка с гитарой» долгое время не могла найти актера на эпизодическую роль пиротехника-любителя. В итоге по совету одного из сценаристов решили попробовать клоуна Никулина. Несмотря на сильнейшее волнение, Юрий Владимирович исполнил эту маленькую роль настолько блестяще, что создатели фильма придумали для него еще две сценки. По техническим причинам снять удалось лишь одну, однако эти эпизоды получились в киноленте самыми смешными. После выхода фильма в прокат Никулина начали узнавать на улицах.
Но все это было только начало. Вскоре артиста позвали сниматься в кинокартине о рабочей молодежи под названием «Жизнь начинается». Никулину не понравились предложенная ему роль жуликоватого Клячкина, однако режиссер фильма убедил артиста, выразив готовность подстраиваться под него во время съемок - клоун мог приезжать в Москву только по субботам. Юрий Владимирович сыграл настолько убедительно, что неожиданно для режиссера лента из серьезного и нравоучительного фильма превратилась в легкую комедию, которая затем была переименована в «Неподдающихся». Говоря о появлении Никулина в кино, стоит отметить, что игра киноактера и искусство клоунады противоположны по своей сути. Клоуны дают представления перед огромной аудиторией и для того, чтобы зрители могли рассмотреть происходящее, намеренно преувеличивают свои действия. Реквизит их, как правило, имеет большие размеры, грим также выделяет отдельные черты лица. Кинокамера же, давая крупный план актера, безжалостно превращает любое преувеличение в фальшь. Более того, перенос чисто театральных приемов на киноэкран (характерное для кинематографа 1930-1950-ых годов) вносит в актерскую игру манерность и неестественность. В связи с этим успехи Никулина в кино удивительны. Клоуны снимались в фильмах задолго до Юрия Владимировича, однако лишь у него получилось показать себя выдающимся драматическим актером.
В конце 1958 к Никулину поступило предложение от молодого Эльдара Рязанова сняться в роли снежного человека в комедии «По ту сторону радуги». Однако спустя некоторое время роль отдали маститому Игорю Ильинскому, а затем съемки и вовсе были остановлены. Тем не менее, цирковой артист успел подружиться с Игорем Владимировичем. Вскоре выдающийся драматический и комедийный актер сделал Никулину неожиданное предложение - перейту на работу в Малый театр. Это предложение всколыхнуло в душе Юрия Владимировича давнюю мечту. Тем не менее, клоун отказался, произнеся: «Если б это случилось десять лет назад, то пошел бы с удовольствием. А начинать заново жизнь, когда тебе под сорок - вряд ли имеет смысл».
«Киношное» предложение, сыгравшее главную роль в жизни Никулина, поступило в 1960 году. Режиссер Леонид Гайдай в короткометражной комедии «Пес Барбос и необычный кросс» отдал ему роль Балбеса. Десятиминутная импровизировавшаяся на ходу пантомима имела в СССР оглушительный успех, а Георгий Вицин, Юрий Никулин и Евгений Моргунов стали известны каждому жителю страны. Это незамедлительно сказалось и на цирковых сборах - зрители валом валили «на Никулина». За короткометражкой «Необычный кросс» последовала лента «Самогонщики» и, наконец, построеннная на трюках «Операция «Ы». К слову, многолетняя совместная работа Никулина, Вицина и Моргунова в кино породила у зрителей ложное представление о том, что и в частной жизни они неразлучны. На самом же деле актеры были людьми очень разными, и тем для общения у них практически не было. Кроме того, зрители отождествляли любимых киногероев с их персонажами. И если Евгению Моргунову это, в общем-то, нравилось, то для тонких, драматических актеров Вицина и Демьяненко подобное стало в некотором роде проклятием - первый из них воспринимался только как комедийный актер, а второй был навсегда заклеймен «титулом» Шурика.
Вместе со съемками в кино, все свои силы Никулин продолжал отдавать цирку, продолжая выступать в паре с Шуйдиным. Их репертуар был весьма разнообразен. Следуя традициям, заложенным коверными клоунами прошлых поколений, дуэт демонстрировал номера «созвучные» по содержанию им предшествовавшим. Например, реприза «Гипноз» обычно следовала за иллюзионистами, а «Лошадки» - за конными номерами. Михаил Иванович был мастером на все руки и брал на себя техническую сторону подготовки выступлений. Какое-то время в их дуэте царило равноправие, однако после того, как Никулин успешно дебютировал в кино, внимание публики и начальства сконцентрировалось на нем. Это привело к весьма неприятным последствиям - Юрий Владимирович получал почетные звания и признательность зрителей, а Михаил Иванович стал восприниматься лишь как человек, подыгрывающий ему. Никулин всячески пробовал сгладить неловкости подобного рода - он пробивал партнеру награды, квартиру, материальные блага, постоянно говорил о важной роли Михаила Ивановича в его судьбе, однако Юрия Владимировича, к сожалению, почти не слушали.
Работа на арене цирка требовала каждодневных многочасовых репетиций, и с возрастом Никулину становилось все труднее и труднее поддерживать свою физическую форму. Другой его проблемой стала катастрофическая нехватка времени. Если первые, эпизодические роли в кино не требовали «отрыва от производства», то последующие большие, включая заглавные, - обязывали на достаточно долгий срок брать творческие отпуска. Это не только срывало планы руководства цирка, но и оставляло напарника без работы. Также важно отметить, что, несмотря на немыслимые по нынешним меркам кассовые сборы кинолент с участием Юрия Владимировича, жила семья Никулиных в двух комнатах в коммунальной квартире, деля ее с семейством родственников жены. Сам клоун, прекрасно зная, в какой тесноте обитает большинство циркачей, даже не думал о расширении жилплощади. Это, благодаря случайности, произошло только в 1971. Один видный партийный чиновник, являясь страстным поклонником Никулина, узнал о его жилищных проблемах и «организовал» клоуну отдельную квартиру.
В 1961 режиссер Лев Кулиджанов предложил Юрию Владимировичу исполнить главную роль Кузьмы Иорданова в киноленте «Когда деревья были большими». По сути, это стало первым появлением профессионального клоуна Никулина в серьезном драматическом амплуа. Затем последовала роль лейтенанта Глазычева в картине Туманова «Ко мне, Мухтар!». Интересно, что проводник служебных собак стал первым однозначно положительным героем в судьбе киноактера Юрия Владимировича. Известно, что играть людей хороших крайне трудно - в подобных случаях проще не играть, а на самом деле быть таким. Нелегко и, когда твоим основным партнером является собака, прекрасно чувствующая любую фальшь. Пес Дейк очень долго не подпускал к себе никого из съемочной группы. Постепенно, шаг за шагом, дрессировщик приучал собаку к «Юре». В итоге, все удалось - на экране Никулин и его четвероногий партнер выглядят естественно. И только немногие знают, каких красочных эпитетов стоит это странная на первый взгляд похвала.
Отношение к Советской власти у Никулина было неоднозначным - с одной стороны он являлся членом партии и пользовался доверием начальства; с другой же - знаменитый артист, все зная, все понимая, предпочитал держать язык за зубами. К этому его приучила жесткая реальность. Еще в начале цирковой карьеры Юрий Владимирович понял, что каждое слово, каждый проступок артистов тут же становились известными директору. Поэтому с начальниками разного рода он предпочитал не враждовать. Отчасти благодаря этому Никулин вместе с Михаилом Шуйдиным входил в категорию «выездных» и регулярно отправлялся за границу. Нередко советское руководство использовало зарубежные цирковые гастроли в политических целях, на которых артисты выступали в качестве послов мира. В частности, в 1960 году триумфальные выступления циркачей Никулина, Шуйдина и Карандаша в Бразилии стали прологом к установлению с этой страной дипломатических отношений. Похожую роль сыграли прошедшие в 1961 гастроли Никулина в Англии. Знаком нормализации политотношений с Японией стал кинофильм совместного производства «Маленький беглец», где Юрий Владимирович, сыграв в картине самого себя, помогал японскому мальчику Кэну посетить Москву.
В 1966 и 1968 Леонид Гайдай снял свои, без преувеличения, лучшие кинокомедии - «Кавказскую пленницу» и «Бриллиантовую руку», оказавшуюся, по сути, бенефисом Никулина. Чтобы получить заветный билет в кинотеатр, зрители часами простаивали в очередях, причем многие ходили на эти картины по нескольку раз. В фильмах был задействован звездный состав исполнителей, однако единственными, кто засветился в обеих лентах стали жена режиссера Нина Гребешкова и Никулин. К слову, сценарий «Кавказской пленницы» Юрию Владимировичу изначально не понравился. Считая его «спекуляцией на тройке», артист не соглашался сниматься до тех пор, пока Гайдай не разрешил актерам вносить изменения в сценарий. Леонид Иович даже учредил приз - бутылку шампанского - каждому, кто предложит оригинальную идею. В результате ему пришлось раздать немало этого спиртного напитка - к примеру, только Никулин выиграл аж двадцать четыре бутылки.
Необходимо отметить, что производственная необходимость, а также несговорчивость руководства Госцирка не позволила Юрию Владимировичу сняться во многих интересных фильмах. В частности очень хотел видеть Никулина в своих картинах Сергей Бондарчук, а Эльдар Рязанов вместе с Эмилем Брагинским специально для клоуна написал сценарий фильма «Берегись автомобиля». Впоследствии роль Юрия Деточкина была отдана Иннокентию Смоктуновскому блестяще ее, к слову, исполнившему. Только с третьей попытки Эльдар Александрович «заполучил» Никулина, однако комедия «Старики-разбойники» особым успехом не пользовалась.
В 1970 Никулин был удостоен Госпремии РСФСР им. братьев Васильевых, а спустя три года получил звание народного артиста Советского Союза. В конце 1971 знаменитый клоун отметил свой первый юбилей. На манеже Юрий Владимирович выступал до шестидесяти лет. С годами выполнять репризы и трюки ему становилось все труднее - начинало пошаливать здоровье. Доктора обнаружили у него целый букет различных болезней, однако артист не любил лечиться и обращался к врачам только в самых крайний случаях. В последние годы выступлений клоун, скрывая недомогание, предпочитал использовать неожиданные импровизации, занимавшие публику и позволявшие ему не применять трюки. В 1982 Никулин закончил свои выступления на манеже. Он говорил по этому поводу: «Я считаю, что клоун обязан уйти раньше. Когда на арене валяет дурака пожилой человек, к нему испытываешь только жалость. Я ушел в шестьдесят. Было очень грустно. Шел мой последний спектакль, и я чувствовал, что сейчас расплачусь. Артисты на руках несли меня вокруг арены, и мне пришло в голову: «Столько людей, хватит ли на всех водки?». Отвлекся и не заплакал...».
В семидесятые и восьмидесятые годы Юрий Владимирович редко снимался в кино, исполняя чаще всего небольшие роли, не требовавшие больших затрат времени и сил. Однако были и исключения. Никулин был приглашен на съемки фильма «Они сражались за Родину» Сергея Бондарчука. Не относившаяся к числу главных роль Некрасова стала для актера очень ответственной, потому что он в первый раз обратился к теме войны, в которой ему довелось участвовать в юности. Не успела эта работа закончиться, как с Юрием Владимировичем связался Алексей Герман, предложивший ему основную роль в фильме «Двадцать дней без войны». Режиссер, стремившийся к полной достоверности, добивался ее весьма суровыми мерами. Например, в ходе съемок зимой он велел вынуть стекла в поезде, чтобы актеры замерзали в вагонах так же, как мерзли в годы войны их герои. Многие артисты возмущались, однако, посмотрев отснятый материал, убедились в том, что мучились не зря. Сам же Алексей Юрьевич впоследствии в самых восторженных тонах отзывался и об актерской игре Никулина, и о его человеческих качествах. Режиссер говорил: «В нем сидело какое-то особенное, солдатское достоинство. Мы уже на первых пробах поняли, что к нему необходимо подбирать экипаж. А это было очень нелегко. Пробовались замечательные, прекрасные мастера, однако рядом с Юрием Владимировичем они казались фальшивыми - разная мера условности. Хорошо известно, что некоторые артисты не любят играть с детьми или животными - очень трудно стать таким же естественным. Рядом с Никулиным было так же трудно. Он ничего не умел, но мог уделать любого партнера, оттого что ничего не наигрывал. Крути рядом с ним, мастери, верти, делай любые глаза - все равно будешь казаться ненастоящим. А он настоящий, и весь фокус».
В 1982 Никулин занял должность главного режиссера, а спустя год - директора Цирка на Цветном бульваре. Юрию Владимировичу, не занимавшемуся никогда ранее административными делами, сразу же пришлось решать множество проблем, главной из которых являлась необходимость полной реконструкции здания цирка. Страна в тот период переживала кризис, однако авторитет артиста был настолько велик, что у чиновников не вышло превратить реконструкцию в очередной долгострой. В середине августа 1985 прошло последнее выступление, после чего старое здание сломали. Спустя два года - в октябре 1987 - в фундамент был заложен первый камень, а осенью 1989 Цирк на Цветном бульваре распахнул свои двери.
В период перестройки с его нехваткой самого нужного, когда большинство учреждений культуры думали лишь о том, как выжить, Юрий Владимирович для своего цирка оказался просто незаменим. С ним «дружили» политики самых высоких рангов, и им Никулин мог открыто сказать то, о чем иные на его посту умолчали бы. Кроме того в восьмидесятые и девяностые годы артист постоянно ходатайствовал за знакомых, малознакомых и абсолютно незнакомых ему людей, выбивая квартиры, лекарства и различные необходимые вещи. В конце жизни все это отнимало у него довольно много времени и сил.
Известие о тяжелой болезни Никулина летом 1997 вызвало повышенное внимание общественности. Пресса публиковала медицинские бюллетени о его состоянии здоровья, хотя Юрий Владимирович не был главой правительства, всего лишь старым актером. Его кончина 21 августа 1997 опечалила многих. Авторитет Никулина в нашей стране по-прежнему огромен. Фильмы с его участием продолжают пользоваться популярностью, а на могиле Юрия Владимировича на Ваганьковском кладбище в любое время года можно увидеть живые цветы.
По материалам еженедельного издания «Наша история. 100 великих имен» и книги Ю.В. Никулина «Почти серьезно…»
Ctrl Enter
Заметили ошЫ бку Выделите текст и нажмите Ctrl+Enter