Поэзия послевоенных десятилетий и особенно второй половины 60-х годов отмечается необычайным богатством и разнообразием творческих исканий и открытий. Это интересный и сложный период развития советской поэзии. Его изучение, интенсивно ведущееся в течение последних двух десятилетий, все же еще не достаточно полно цредставляет это явление в советской литературе.

Начало 60-х ознаменовалось также ярким утверждением в литературе таких разных молодых поэтов, как Е.Евтушенко, Р.Рождественский, А.Вознесенкий, Р.Казакова, Н.Матвеева, В.Цыбин, Б.Ахмадулина и др. Эпоха, бурно возраставшего энтузиазма народа, на гребень волны подняла именно молодежь, чутко уловившую новые настроения. Знамением времени становилась громкая, звучащая с трибун, поэзия. К середине десятилетия четко обозначилось новое направление в поэзии. Оно определялось качественно иным стремлением осмыслить действительность, поверив ее опытом истории. В творчестве поэтов, представителей поэзии философичной, а также так называемой "тихой лирики" наметился поворот к изучению классической традиции русского стиха. В целом во второй половине 60-х годов начался процесс нравственного возвышения личности, заметно повысивший требования гражданственности. Пожалуй, ближе всего к решению этих вопросов среди молодых подошли Н.Рубцов, В.Казанцев, А.Прасолов, А.Передреёв, А.Жигулин, "Полярные цветы".

Собственно, наличие в поэзии 60-х годов двух совершенно противоположных направлений, идущих от разных традиций: одно от трибунной, громкой поэзии Вл.Маяковского - Е.Евтушенко, А.Вознесенский и др. - и другое - от тютчевско-есенинской - Н.Рубцов, А.Прасолов, А.Жигулин, В.Соколов и др., скорее характеризовало необычайное богатство поэтического процесса тех лет, нежели свидетельствовало о его нецельности. В творчестве этих, столь разных художников выразилось своеобразие того времени, а также сказался большой потенциал литературы социалистического реализма. Но самым "дееспособным" оказалось поколение поэтов, заявивших о себе до начала Великой Отечественной войны и во время ее многие принимали в войне самое непосредственное участие - Е.Винокуров, С.Наровчатов, М.Луконин, О.Берггольц, А.Межиров, М.Дудин и др.

Для поэтов-фронтовиков, а также для А.Твардовского, Л.Мартынова, В.Федорова, В.Бокова, С.Викулова, А.Прокофьева, В.Солоухина, В.Соколова, А.Яшина и др. вторая половина 60-х годов ознаменовалась тем, что в их творчестве особенно отчетливо наметился поворот к более глубокому освоению традиций русского классического стиха, обострился их интерес к отечественной истории, к героическому началу в человеке. Поэты стремились философски осмыслить путь советского народа к революции, к социализму. Лирика гржданского звучания в их произведениях приобрела в то время решающее значение. Поэзия наполнялась интонациями медитативного, философского характера. Неслучайно и обращение поэтов к поэме С.Викулов "Преодоление"1964, "Окнами на зарю", 1965, Е.Евтушенко "Братская ГЭС" 1965, А.Вознесенский "Лонжшо" 1963, Р.Рождественский "Реквием" 1961, "Письмо в XXX век"1965, В.Федоров "Седьмое небо" 1965-1967, А.Твардовский "За далью - даль" 1961, Е.Исаев "Суд памяти" 1963 и др.

Это обстоятельство свидетельствовало о наступавшем времени обобщенно-масштабного осмысления действительности нашими художниками.

Данный сайт посвящен известным советским поэтам середины 60-х годов 20 века с целью сохранения и популяризации литературного наследия их творчества.

В сборник грузинского советского писателя Григола Чиковани вошли рассказы, воссоздающие картины далекого прошлого одного из уголков Грузии - Одиши (Мегрелии) в тот период, когда Грузия стонала под пятой турецких захватчиков. Патриотизм, свободолюбие, мужество - вот основные черты, характеризующие героев рассказов.

Ташкент - город хлебный Александр Неверов

Повесть известного советского писателя рассказывает о страшном поволжском голоде 1921 - 1922 гг., о том, как герой повести подросток Миша Додонов едет добывать хлеб для своей матери и младших братьев. "Изумительная книга. Я прочитал ее за один вечер" Франц Кафка, 1923.

1-я русская бригада СС «Дружина» Дмитрий Жуков

Эта книга о самом скандальном эксперименте немецких спецслужб в годы германо-советской войны. В разные годы это подразделение было известно как 1-я Русская национальная бригада СС, бригада «Дружина» и, наконец, как 1-я Антифашистская бригада. Авторы подробно рассказывают читателю о феномене двойного предательства военнослужащих этого формирования и анализируют причины произошедшего.

Когда уходит человек Елена Катишонок

На заре 30-х годов молодой коммерсант покупает новый дом и занимает одну из квартир. В другие вселяются офицер, красавица-артистка, два врача, антиквар, русский князь-эмигрант, учитель гимназии, нотариус… У каждого свои радости и печали, свои тайны, свой голос. В это многоголосье органично вплетается голос самого дома, а судьбы людей неожиданно и странно переплетаются, когда в маленькую республику входят советские танки, а через год - фашистские. За страшный короткий год одни жильцы пополнили ряды зэков, другие должны переселиться в гетто; третьим…

Том 3. Повести. Рассказы. Корни японского солнца Борис Пильняк

Подземная Москва Undefined Undefined

Глеб Васильевич Алексеев (1892 - 1938) - человек сложной, трагической судьбы; один из интереснейших русских советских писателей, автор талантливых романов, повестей, рассказов, которые после его гибели не переиздавались. Захватывающий и напряженный сюжет романа «Подземная Москва» связан с поисками библиотеки Ивана Грозного - величайшей культурной ценности мирового значения, до сих пор не разрешенной тайны русской истории, по преданиям, спрятанной в тайниках подземной Москвы.

Конец прекрасной эпохи Иосиф Бродский

Сборник «Конец прекрасной эпохи» опубликован в 1977 году американским издательством «Ардис» и состоит из стихотворений написанных Бродским до отъезда из Советского Союза. Сборник составлен самим автором в сотрудничестве с его друзьями Карлом и Эллендеей Проффер, создателями «Ардиса». В этом издательстве в течение долгих лет публиковались многие важные произведения русской литературы, чье издание в Советском Союзе в те годы не представлялось возможным, в том числе именно «Ардисом» были изданы все авторские сборники стихотворений Бродского.…

Часть речи Иосиф Бродский

Сборник «Части речи» опубликован в 1977 году американским издательством «Ардис» и состоит из стихотворений написанных Бродским с 1972 по 1976 год. Сборник составлен самим автором в сотрудничестве с его друзьями Карлом и Эллендеей Проффер, создателями «Ардиса». В этом издательстве в течение долгих лет публиковались многие важные произведения русской литературы, чье издание в Советском Союзе в те годы не представлялось возможным, в том числе именно «Ардисом» были изданы все авторские сборники стихотворений Бродского. Бродский очень гордился…

Избранные произведения Александр Сумароков

В настоящем издании публикуются «Избранные произведения» А. П. Сумарокова по тексту изданий: А. П. Сумароков, Избранные произведения (Библиотека поэта. Большая серия), «Советский писатель», Л. 1957, и А. П. Сумароков, Полное собрание всех сочинений, ч. 7 и 8, М. 1781. В сборник вошли оды, эпистоли, элегии, сонеты, сатиры, притчи, сказки, эпиграммы, эпитафии, песни, пародии и разные стихотворения. Примечания: А. П. Сумароков, П. Орлов.

Бентли для королевы Доктор Нонна

Автомобиль "Бентли"в наши дни - свидетельство респектабельности и богатства. Сложно представить, олицетворением чего была машина этой марки в советские 70-80-е годы! Именно тогда для русской девушки из неблагополучной семьи это средство передвижения стало символом свободы. На протяжении всей жизни, в кризисные ее минуты, Наташа всегда вспоминала о машине и мечтала во что бы то ни стало вернуть себе "Бентли".

Том 3. Корни японского солнца Борис Пильняк

Борис Андреевич Пильняк (1894–1938) - известный русский писатель 20–30 годов XX века, родоначальник одного из авангардных направлений в литературе. В годы репрессий был расстрелян. Предлагаемое Собрание сочинений писателя является первым, после десятилетий запрета, многотомным изданием его наследия, в которое вошли, в основном, все восстановленные от купюр и искажений произведения автора. В третий том Собрания сочинений входит повести «Заволочье», «Большое сердце», «Китайская повесть», «Китайская судьба человека», «Корни японского солнца» и…

Веселий ярмарок Микола Білкун

В сборник вошли произведения украинских советских писателей, работающих в жанре юмора и сатиры. Здесь читатель найдет прозаические и стихотворные юморески, басни, фельетоны, памфлеты, пародии, сатирические миниатюры, опубликованные в последнее время в периодике. До збірника увійшли твори українських радянських письменників, які працюють у жанрі гумору і сатири. Тут читач знайде прозові та віршовані гуморески, байки, фейлетони, памфлети, пародії, сатиричні мініатюри, що були опубліковані останнім часом у періодиці.

В.Н. Бараков

Поэзия 60-х годов

Большинство исследователей считало и продолжает считать, что на рубеже 50-х - 60-х годов наступил новый этап в истории поэзии, связанный с социальными изменениями: с разоблачением культа личности и последовавшей за ним "оттепели". Литература после небольшой паузы отреагировала на эти события всплеском творческой активности. Своеобразной "визитной карточкой" того времени стала поэма А. Твардовского "За далью - даль" (1953-1960), тогда же Б. Пастернак создал цикл стихотворений "Когда разгуляется" (1956-1959), вышли сборники Н. Заболоцкого: "Стихотворения" (1957) и "Стихотворения" (1959); Е. Евтушенко: "Шоссе энтузиастов" (1956); В. Соколова: "Трава под снегом" (1958). Всенародная любовь к поэзии - "примета времени середины пятидесятых: литературные альманахи издавались едва ли не в каждом областном городе." (386,С. 80). Большую роль в этом сыграла "реабилитация" С. Есенина: "Память народа и время сняли запрет с имени поэта. И точно плотину прорвало!" (386,С. 82). Вот что писал в то время о С. Есенине Н. Рубцов (он искал следы пребывания поэта в Мурманске): "Что бы там ни было, помнить об этом буду постоянно. Да и невозможно забыть мне ничего, что касается Есенина". (386,С. 83).

60-е годы для советской поэзии - время расцвета. Внимание к ней необычайно велико. Выходят книги Е. Евтушенко: "Нежность" (1962), "Идут белые снеги" (1969), особенную известность приобрели его поэма "Бабий Яр" (1961) и стихотворение "Наследники Сталина" (1962); растет слава А. Вознесенского (Сб."Антимиры",1964 и др.). "Второе дыхание" открывается и у признанных "мэтров": "Лад" (1961-1963) Н. Асеева, "Однажды завтра" (1962-1964) С. Кирсанова, "Послевоенные стихи" (1962) А. Твардовского, "Первородство" (1965) Л. Мартынова, "Совесть" (1961) и "Босиком по земле" (1965) А. Яшина, "День России" (1967) Я. Смелякова. Выходит итоговый сборник А. Ахматовой "Бег времени" (1965).

"Громкая" и "тихая" лирика становятся не только литературным явлением, но и приобретают общественное значение. И "тихие", и "громкие" поэты выпускают многочисленные сборники, которые не остаются незамеченными. В первой половине 60-х "эстрада" бьет все рекорды популярности. Вечера в Политехническом музее, в которых принимают участие А. Вознесенский, Е. Евтушенко, Р. Рождественский, собирают полные залы. Открытая публицистичность у "эстрадников" уже тогда переходила все пределы. Даже в своих поэмах, посвященных прошлому ("Лонжюмо" А. Вознесенского, "Казанский университет" Е. Евтушенко и т. п.), собственно истории было мало. Зато много было попыток "приспособить" ее к нуждам дня сегодняшнего, не особо беспокоясь об исторической правде. Другим их "грехом" стала безудержная страсть к экспериментаторству. В начале шестидесятых это увлечение было повальным не только у поэтов, но и у музыкантов, художников, архитекторов. К слову, даже Н. Рубцов пережил, хотя и недолгий, период "словотворчества" - вот один из примеров:

Сакс фокс рубал, дрожал пол
От сумасшедших ног.
Чувак прохилял
в коктейль-холл
И заказал рок.(906, С 125)

Во всем этом не было ничего плохого, это была обычная болезнь роста. Так, А. Вознесенский строил свои декларации из гротеска, многочисленных гипербол и абстракций. Все его действительно прекрасные находки ("Я счастлив, что я русский, Так вижу, так живу, И воздух, как краюшку Морозную, жую") терялись под нагромождением словесных конструкций.

Действительной ошибкой поэтов "эстрадного" направления было безоглядное прославление эпохи НТР. Техника не несла и не могла нести людям духовные ценности, зато помогала их разрушать. Единственное, что можно было сделать художнику слова, - это облагородить, очеловечить ее, наконец, выстрадать ("Я выстрадал, как заразу, Любовь к большим городам", - писал Рубцов). На этом пути подстерегали поэтов откровенные провалы: "Я люблю тебя заржавленным трамваем" (В. Соколов), но другого выхода не было, любая другая дорога вела к эклектике1

"Вина” "эстрадников" состояла в том, что в погоне за "злобой дня" они теряли вечное, непреходящее. Так, лучшие стихотворения Е. Евтушенко ("Свадьбы", "Идут белые снеги...", "Заклинание" и др.) так и остались в "меньшинстве", - поэт стремился к масштабности (увы, только внешней), к эпохальному осмыслению истории (поэмы "Братская ГЭС", "Казанский университет") и более всего - к публицистичности, "бегущей за фактами действительности. Он поэт "моментальной фотографии" жизни. В этом "тайна" привлекательности его злободневных стихов, согласных с его афоризмами, которые могут затрагивать сознание, останавливать внимание на том или ином факте. Но не более. Здесь нет глубины поэтического осмысления этих фактов, ибо поэт видит их сугубо авторским "оком". Но далеко не весь мир живет, мыслит и видит по-евтушенковски. В этом же и "тайна" недолговечности, даже информационной ценности его стихотворных лозунгов, призывов и лирических откровений". (589, С. 184-185). В поэзии Евтушенко "почти физически ощущается его лихорадочная торопливость - успеть сделать все как надо, - пишут П. Вайль и А. Генис. - Не завтра, не для завтра, а сейчас и для сейчас. Хрущев с поэтическим легкомыслием разрешал все проблемы посадками кукурузы, а за ним уже спешил Евтушенко:

Весь мир - кукурузный початок,
похрустывающий на зубах!

Оба они были соратники и соавторы - поэт-преобразователь Хрущев и поэт-глашатай Евтушенко." (379,С. 36). Поэтому после смещения Хрущева, когда изменилась ситуация в обществе, Евтушенко стал "угасать". Подобными же качествами обладало и романтически-пафосное творчество Р. Рождественского (поэмы "Реквием", "Письмо в XXX век"). Много и плодотворно работал Р. Рождественский и как поэт-песенник. Впрочем, поэты-"эстрадники" 50-х - 60-х годов внесли неоценимый (и по-настоящему еще не оцененный) вклад в обновление стиха, они широко использовали "мнимые неправильности" (Ю. Минералов), ассонансные и корневые рифмы, сложные метафоры, ассоциации и другие средства изображения.

Подлинным "открытием жанра" стала в те годы так называемая "авторская песня". Изначальная камерность исполнения в эпоху советской массовости отодвинула ее на второй план официальной культуры, но только не в сердцах людей. Песни военных лет - самое яркое тому подтверждение. Кстати, первая "авторская песня" появилась в 1941 году ("О моем друге-художнике" М. Анчарова). Начиная со второй половины 50-х годов песни М. Анчарова, Ю. Визбора, А. Галича, А. Городницкого, А. Дулова, Ю. Кима, Н. Матвеевой, Б. Окуджавы, А. Якушевой и других "бардов" пользовались огромным успехом, особенно у молодежи. Расцвет "авторской песни" пришелся на 60-е - 70-е годы. Их социальный подтекст был понятен всем. Важнейшее в этом ряду, бесспорно, творчество В. Высоцкого. Он стал "поэтом нового русского национализма" (П. Вайль и А. Генис). "Герой его песен противопоставляет империи свое обнаженное и болезненное национальное сознание. Высоцкий, заменивший к концу 60-х Евтушенко на посту комментатора эпохи, открывает тему гипертрофированного русизма. Антитезой обезличенной, стандартизованной империи становится специфически русская душа, которую Высоцкий описывает как сочетающую экстремальные крайности." (379,С. 290-291).

Среди поэтов 60-х - 80-х годов Высоцкий и Рубцов пользуются подлинной, не навязанной "сверху" популярностью. Существует обширнейшая библиография авторских произведений и публикаций об их жизни и творчестве, открываются все новые и новые музеи и памятники, выходят книги, газеты, альманахи, журналы, посвященные им ("Вагант" в Москве и "Николай Рубцов" в Санкт-Петербурге); живет и особое, "самодеятельное" литературоведение, создаваемое самыми настоящими "фанатами" их поэзии.

Н. Рубцов и В. Высоцкий - люди одного поколения "шестидесятников", лучшие их произведения написаны в конце 60-х годов: "Банька по-белому" (1968), "Охота на волков" (1968), "Он не вернулся из боя" (1969), "Я не люблю" (1969) - у Высоцкого и "До конца" (1968), "У размытой дороги" (1968), "Под ветвями больничных берез..." (1969), "Поезд" (1969) - у Рубцова. В середине 60-х годов Николай Рубцов вместе со студентами-однокурсниками Литинститута ходил в Театр на Таганке, однажды после спектакля за кулисами состоялась встреча будущих поэтов и прозаиков с актерами, в том числе и с Высоцким. Н. Рубцов любил слушать песни Владимира Семеновича, после гибели Рубцова в 1971 году в Вологде в числе личных вещей были обнаружены магнитофонные ленты с записями барда. Позже писатель Герман Александров вспоминал: "В другой раз, когда я пришел к Николаю вечером, он сидел на полу, тут же рядом стоял проигрыватель, звучали песни Высоцкого. Одну из них он проигрывал снова и снова, внимательно вслушиваясь в одни и те же слова, а потом спросил:

Ты бы так смог?

И как бы сам себе ответил: - Я бы, наверное, нет..." (386,С. 266). Высоцкий был за пределами "советской" поэзии, Рубцов - все-таки в ней, хотя и с большими оговорками.

Одной из главных тем у В. Высоцкого была тема "маленького" человека, и социальный подтекст его лирики был во многом сходен с подобным подтекстом в поэзии Н. Рубцова. Их объединяла и общая боль, трагизм (в частности, трагический конфликт между властью и личностью), и ориентация на определенного читателя (слушателя) "из народа". "Высоцкий, - пишет В. Бондаренко, - почвенник барака, его почва - "лимита" семидесятых годов, обитатели "хрущоб", архаровцы поселков городского типа. Хоть и слабые - в отличие от крестьянских - но живые корни живого народа." (375,С. 68).

Обращение к народной жизни неизбежно приводит к фольклору. Владимир Высоцкий, опираясь на народную песню, внес в ее традиционную тематику укрупненное социальное содержание, раздвинул границы поэтического языка русской лирики, широко используя разговорную и жаргонную лексику. В. Высоцкий ввел в художественный оборот считавшиеся "непристойными" в поэзии фольклорные жанры "блатной" и "тюремной" песни, жестокого романса, создал новые их разновидности: песню-хронику, песню - ролевой монолог, песню-диалог, песню-басню. Любимыми жанрами Высоцкого стали, помимо "блатной" песни и "жестокого" романса, т.е. жанров городского фольклора, и лирическая песня, баллада, сказка. Но традиционные персонажи сказок, к примеру, Высоцкий модернизировал - Баба Яга, Змей Горыныч и др. пародировали определенные социальные явления.

Н. Рубцов обращался к "блатному" фольклору в своей ранней лирике:

Сколько водки выпито!
Сколько стекол выбито!
Сколько средств закошено!
Сколько женщин брошено!
Где-то дети плакали...
Где-то финки звякали...

Эх, сивуха сивая!
Жизнь была... красивая!
("Праздник в поселке")

Но в зрелом творчестве Рубцов ориентировался преимущественно на жанр "крестьянской" лирической песни и классические жанры, например, элегию.

Общим в стиле Рубцова и Высоцкого стало введение в художественный текст пословиц, поговорок, использование фольклорных эпитетов, иронии (в раннем творчестве), песенный параллелизм, а также широкое применение разговорной лексики. Но Н. Рубцов редко использовал, в отличие от В. Высоцкого, сатиру и пародию, у него не так четко выражено ролевое и авторское начало, нет такого обилия действующих лиц, как у Высоцкого, такого строфического многообразия (тут Рубцов более традиционен), совсем нет социальной фантастики.

И в поэзии Высоцкого, и в лирике Рубцова отражены определенные мифологические образы и представления, их художественному мышлению свойствен своеобразный мифологизм. Прежде всего он выразился в перенесении в текст древнейшей системы бинарных оппозиций (верх - низ, белый - черный, Запад - Восток и т.д.), а также в символичности значений многих образов их поэзии, в том числе общих. Так, корабль в стихах Высоцкого - средство переправы в иной мир; лодка у Рубцова - символ погибшей любви, несбывшихся надежд и, в конечном счете, гибели; конь у того и у другого символизирует собой трагизм времени и судьбы. Например, у Высоцкого читаем:

Но вот Судьба и Время пересели на коней,
А там - в галоп, под пули в лоб...

У Рубцова об этом сказано более мягко, элегично: "Я буду скакать по холмам задремавшей отчизны..." Обьединяет двух поэтов и общее стремление использовать библейскую лексику и фразеологию, хотя не она определяет их стиль. Одна из составляющих их поэтической образности - славянская и мировая мифология и русский фольклор, но образы-символы в поэзии Высоцкого не так многочисленны и не всегда соответствуют мифологическим и фольклорным значениям, у Рубцова же они стали основой его образной системы.

Во второй половине 60-х годов в СССР стала развиваться подпольная "самиздатовская" поэзия "неофициальной" или "параллельной" культуры. Эта поэзия была обречена на преследования и безвестность: "Дух культуры подпольной - как раннеапостольский свет" (В. Кривулин). Широко известными (в узком кругу) были следующие группы: СМОГ (Смелость Мысль Образ Глубина или Самое Молодое Общество Гениев) - она возникла в середине 60-х в Москве, в нее входили В. Алейников, Л. Губанов, Ю. Кублановский и др. ; Лианозовская поэтическая группа (В. Некрасов, Я. Сатуновский, В. Немухин, Б. Свешников, Н. Вечтомов и др.); Ленинградская школа (Г. Горбовский, В. Уфлянд, А. Найман, Д. Бобышев, И. Бродский и др.); группа "Конкрет" (В. Бахчанян, И. Холин, Г. Сапгир, Я. Сатуновский и др.).

В 1991 году М. Айзенберг в статье "Некоторые другие..." ("Театр",№ 4) предпринял первую попытку полного описания пути внеофициальной поэзии последних десятилетий. Он перечисляет множество имен, но упомянуть всех не представляется возможным, тем более, что многие переходили тогда из одних групп или школ в другие.

Наиболее крупная фигура в этом списке - И. Бродский. Хотя подлинным его предшественником "следует считать одну из наиболее загадочных фигур "параллельной культуры" - Станислава Красовицкого. Анализ стихов Красовицкого позволяет сделать вывод, что именно он первым из стихотворцев своего поколения "сменил союзников", то есть обратился не к традиционному для России опыту французской и немецкой поэзии, но к опыту поэзии английской, подразумевающей декларируемый впоследствии Бродским "взгляд на вещи "со стороны". (470,С. 6). Весной 1960 года Анна Ахматова "говорила о небывалом расцвете поэзии, сравнимом, пожалуй, лишь с началом нашего века. "Я могу назвать, - это ее подлинные слова, - по крайней мере десять поэтов молодого поколения, не уступающих высокой пробе "серебряного века". Вот их имена: Станислав Красовицкий, Валентин Хромов, Генрих Сапгир и Игорь Холин в Москве, а в Ленинграде - Михаил Еремин, Владимир Уфлянд, Александр Кушнер, Глеб Горбовский, Евгений Рейн и Анатолий Найман." (769,С. 187). Станислав Красовицкий стоял в этом списке первым. И не случайно: за пять лет работы он, признанный лидер "непризнанной" поэзии, "заложил основы нового поэтического языка, нового взгляда на место человека в мире." (769). Михаил Айзенберг вспоминает: "Я знаю, что многие его считали поэтом гениальным. Трудно применять такие эпитеты к современникам, но и первых читателей трудно упрекнуть в излишней экзальтации. Стихи Красовицкого и сейчас поражают, а тогда, казалось, что они как с неба упали..." (659). В 1962 году С. Красовицкий совершает поступок, на который и ныне не решится, пожалуй, ни один из сложившихся поэтов: он сжег рукописи, проклял свое творчество, посчитав это занятие безнравственным и, оставив Москву и карьеру, уехал в глухую деревню, посоветовав друзьям сделать то же самое. Только в середине 80-х годов Красовицкий вернулся в поэзию (но не в Москву) как автор религиозных по содержанию стихотворений.

В изгнании Бродский и Рубцов невероятно много пишут (И. Бродский в это время переживает кратковременное увлечение русским фольклором), работают, иногда выезжают по делам в города (по отдельным сведениям, Бродский в тот год ездил в Вологду(767)). И в дальнейшем совпадения продолжаются!..

"У Бродского своя судьба, а у Рубцова - своя, - пишет Н. Коняев. - Незачем насильственно сближать их, но все же поражает, как удивительно совпадает рисунок этих судеб. Одни и те же даты, похожие кары, сходные ощущения. Даже география и то почти совпадает.” (459,С. 126).

Разные истоки питали творчество этих поэтов (Бродского - англо-американская традиция и русская классика, Рубцова - фольклорная и классическая традиции), двигались они в разных направлениях, тем более поразительны не только (и не столько) совпадения географические и хронологические (как будто сама судьба сверяла их жизненные часы), но схождения прежде всего поэтические. Общим в их творчестве было: 1) мотив одиночества, мотив сна, подобного смерти; 2) подчеркнуто диалогическая структура лирики; 3) разработка элегических жанров: "Большая элегия Д. Донну" (1963), "Новые стансы к Августе"(1964), "Письмо в бутылке" (1964) - у Бродского и "Я буду скакать..." (1963), "Мачты" (1964), "Осенние этюды" (1965) - у Рубцова. Самое главное в поэзии Бродского и Рубцова - общее мироощущение, исповедальность, верность классическому стиху.

П. Вайль и А. Генис называют Бродского Овидием, изгнанником: "Изгнание из реального времени и пространства" (лирический герой Рубцова - "неведомый отрок". - В.Б.), но "миросозерцание "римского" Бродского - всегда взгляд из провинции, с края ойкумены, из места, географические и культурные координаты которого несущественны." (379,С. 289). У Рубцова же - это Россия (общим для них было неприятие времени, но не пространства).

Для героев Достоевского понятия "уехать" (в Америку) и "погибнуть" - были синонимами. И. Бродский, покинув Россию, порвал не только с национальной традицией. Разрыв с Родиной был более существенным, дальнейшее его отношение к ней (до призывов бомбить не только Сербию, но и Россию, демонстративный отказ от встречи с русскими писателями-демократами, сознательное игнорирование всех приглашений посетить Петербург) приобрело болезненный характер. Может быть, за этой "ненавистью" скрывались непреодоленная любовь и страх признаться себе в этом? Тем более, что за границей И. Бродский постоянно обращался к произведениям, написанным в России, как к источникам нового содержания. К примеру, "Часть речи" уходит корнями в "Песни счастливой зимы", "Осенний крик ястреба" вытекает из "Большой элегии Дж. Донну", "Мрамор" - из "Горбунова и Горчакова". В. Куллэ называет путь Бродского "идеальной судьбой "поэта-изгнанника", "стоика и космополита"(470,С. 1). Путь Рубцова, "иностранца в своей стране", "стоика и почвенника", был таким же "идеальным" и трагическим. И тот факт, что у таких разных поэтов в 60-х годах мироощущение было сходным, говорит о многом.

Во второй половине 60-х годов в поэзии господствовали "тихие" лирики: А. Жигулин (Сб. "Полярные цветы" (1966)); В. Казанцев ("Поляны света" (1968)); А. Передреев ("Возвращение" (1972)); А. Прасолов ("Земля и зенит" (1968); В. Соколов ("Снег в сентябре" (1968)) и др. В 1967 году увидела свет знаменитая книга Н. Рубцова "Звезда полей". Одно из стихотворений поэта "Тихая моя родина" и дало повод критикам назвать поэтическое направление "тихой" лирикой. Она привлекла внимание углубленным анализом человеческой души, обращением к опыту классической поэзии. В. Соколов, например, заявлял об этом ясно и определенно: "Со мной опять Некрасов и Афанасий Фет". Тонкий психологизм, соединенный с пейзажем, был характерен не только для лирики В. Соколова, но во многом он здесь был впереди других "тихих" поэтов, хотя бы потому, что в 50-х годах выпустил сборник с превосходными стихотворениями ("Трава под снегом" (1958)).

В 1974 году В. Акаткин задал риторический вопрос: "Нет ли в этом факте опровержения механической схемы движения поэзии как простой замены "громких" "тихими", нет ли указания на единство (выделено мной. - В. Б.) происходящих в ней процессов?" (660, С. 41).

И "тихие" и "громкие" поэты объективно подняли русскую поэзию на новый художественный уровень. О значении "тихой" лирики уже говорилось выше, "эстрадники" же не только "расширили диапазон художественных средств и приемов" (644, С. 30), но и выразили, пусть и поверхностно, те настроения, чаяния и надежды, которыми тоже жил в то время народ.

Слишком узкое понимание развития поэзии в 60-х годах как борьбы двух направлений давно отвергнуто литературоведами (В. Оботуров, А. Павловский, А. Пикач и др.). Ведь в эти годы не только у поэтов, попавших в "тихую" обойму", но и во всем "почвенном" направлении прочно устанавливается исторический подход в художественном осмыслении действительности, усиливается стремление понять национальные и социальные истоки современности, происходит органичное слияние этих двух начал. Целое созвездие поэтических имен дало поколение, ставшее широко известным в эти годы.

К концу 60-х поэтов этого направления "все чаще будут объединять под условным и неточным наименованием "деревенские поэты." Здесь имелось в виду как их происхождение, так и приверженность к теме природы и деревни, а также определенный выбор традиций, идущих от Кольцова и Некрасова до Есенина и Твардовского. Одновременно с термином "деревенские" поэты возник термин "тихая поэзия", позволивший включить в один ряд как "деревенских" поэтов, так и "городских", но сходных с первыми по вниманию к миру природы, а также по регистру поэтического голоса, чуждающегося громких тонов и склонного к элегическому тембру, простоте звучания и ненавязчивости слова. Надо вместе с тем сказать, что внимание к миру природы у наиболее талантливых поэтов этого направления не замыкалось в рамках поэтического живописания, но, как правило, было пронизано интенсивным духовным и философским началом, т.е. осознанно или нет, но имело, так сказать, концептуальный характер."(444,С. 207).

Начиная с 1965 года поэзия была прихвачена "общим похолоданием"(И. Шайтанов), но главное - кризис переживала сама наднациональная объединительная идея: "общая цель - построение коммунизма"(П. Вайль, А. Генис) - была дискредитирована, "полюс объединения располагался ретроспективно - в русском прошлом. (не в прошлом, а в вечных ценностях этого прошлого. - В.Б.) Путь к нему совершался исподволь, в стороне от космополитического напора начала 60-х. После устранения западника Хрущева - этот путь оказался столбовым... Обращение к корням стало естественной реакцией на кризис либеральной идеологии... Советский народ - общность, накрученная на стержень общей идеи и цели, - расслоился на нации." (379,С. 236-237). У русских в СССР почвенничество проявилось и в кино ("Андрей Рублев" А. Тарковского), и в живописи (И. Глазунов, К. Васильев), и в музыке (Г. Свиридов), и в общем интересе к истории (труды Д.С. Лихачева, сохранение памятников старины, расцвет исторической романистики), но особенно в "большой литературе" ("деревенския" проза и поэзия). Популярность "почвенных" поэтов мало в чем уступала популярности "эстрадников". Так, творческая судьба Бориса Примерова складывалась - "удачнее не придумаешь: его выступления в Политехническом, Театре эстрады, в Большом зале ЦДЛ вызывали бури аплодисментов. Его стихи читали с эстрады, по радио. Среди чтецов был и замечательный артист Дмитрий Журавлев. Творчеством и судьбой молодого поэта, как свидетельствовал А. Калинин на страницах "Огонька", интересовался М.А. Шолохов. В общежитии Литинститута им. М. Горького сокурсники повесили шутливый, но не лишенный смысла транспарант: "В поэзии для нас примером является Борис Примеров!" (803,С. 164). Правительство Франции приглашало его в свою страну как "самобытного национального поэта России", лик Примерова послужил прообразом для портретов Ильи Глазунова "Русский Икар" и "Борис Годунов". Его признавали "одним из вождей" молодой поэзии, с ним считались. На вечере в Доме пионеров в начале 60-х Примеров что-то сказал о Боге... Вскоре его вызвал "на ковер" сам Суслов. Поэта спасла находчивость: "Если Бога нет, почему вы тогда с ним боретесь?"

Во второй половине 60-х годов в связи с идеологическим кризисом объективно нужна была "более действенная система ценностей. Бог стал насущной необходимостью, и его нашли... - в России, в народе, в православии". (379,С. 267). Глубины вначале не было, особенно у интеллигенции: "Книга В. Солоухина "Черные доски" объяснила, что коллекционировать предметы старины означает "собирать душу народную". Новое хобби завоевывало страну. Иконы или прялки, лапти или сундуки, подковы или горшки - что-нибудь собирали все. Хотя сам Солоухин к богоискательству не призывал, очень скоро интерес к крестьянскому быту связался с увлечением народной верой. Православие из дореволюционного крестьянского обихода попадало к интеллигенции вместе с иконой и лампадой." (379,С. 268). Литература, "выдвинувшая на первый план Матрену Солженицына вместо Павки Корчагина, конечно, не стала христианской, но подготавливала почву для того, что потом назвали религиозным возрождением". (379,С. 272). Тем более, что у истоков этого явления стояла не интеллигенция, "эта истина существовала, лежала в глубинных слоях, таилась в подводной части айсберга до того, как ее поняли шестидесятники..." (671,С. 336). Вспоминает Валентин Распутин: "Это было естественное возвращение на русскую почву, совпавшее как раз с гибелью старой деревни."(888). И потому открыто выступать против этого процесса было уже нельзя. Не случайно А. Яковлев, осудив "идеализацию крестьянства" в поэзии, тут же был вынужден оговориться: "Нам дорого присущее трудовому крестьянству чувство любви к земле, к родной природе, чувство общности в труде, отзывчивость к нуждам других людей... Мы столь же осуждаем космополитическое небрежение народными традициями." (986,С. 4). Но о чем же тогда велся спор? О различиях в "классовом подходе" или о чем-то ином? Яковлев в этой пространной статье намекнул лишь однажды: "Во многих стихах мы встречаемся с воспеванием церквей и икон, а это уже вопрос далеко не поэтический." (986,С. 4). Спор велся на уровне подтекста, открыто говорить не решалась ни та, ни другая сторона, тем более, что и сам "подтекст" понимался больше интуитивно, чем осознанно. Так, О. Михайлов терялся в догадках: "Отчего же теперь, без видимого побуждения, с новой силой ширится неподдельное, искреннее и истовое влечение к нашим богатым традициям? Вероятно, тому есть свои, но уже чисто внутренние причины, вызревавшие подземно, незаметно, но и неодолимо... Есть мода на прошлое, и есть живой, животворный интерес к Родине, идущий "от глубоких потребностей нашего времени". (851,С. 19). "Фигура умолчания" была здесь более чем красноречивой, но все опять решалось на субьективном уровне. Впрочем, слово в качестве символа-шифра было найдено: "Духовность... Кажется, наши дни снова возвращают его в строй, чувствуя (выделено мной. - В.Б.), что им лучше определяется вся умственная и нравственная жизнь человека, чем его модным собратом - "интеллектуальностью". (765,С. 207). Читатель быстро "расшифровал" значение этого слова, получив не только эстетическое наслаждение: "Внутренним содержанием эзоповского произведения является катарсис, переживаемый читателем как победа над репрессивной властью." (483,С. 5). Все эти изменения были настолько серьезными, что остаться в стороне от них не могли даже признанные "советские" поэты, например, представитель "фронтовой" лирики С. Орлов

Сергей Орлов известен прежде всего как автор проникновенных стихотворений и поэм о войне. "Фронтовая" тема, бесспорно, основная в его творчестве, однако и произведения военных лет, и стихи, написанные в послевоенные годы, "почти всегда отличались масштабностью поэтической мысли и чувства... это не лишало их реалистической конкретности, трезвости взгляда, земной почвы" (432, С. 65). Еще в 1945 году в родном Белозерске демобилизованный после тяжелого ранения Орлов создал поэтический цикл, главенствующим мотивом которого стал традиционный в русской лирике мотив возвращения (ст-я "Деревня Гора", "Облако за месяц зацепилось...", "Осень", "Светлый Север, лес дремучий..." и др.). Но провинциальную деревенскую Россию поэт видел пока в свете блоковской лирики:

В последующие десятилетия Сергей Орлов, при всем жанрово-тематическом разнообразии своего творчества, вдохновение искал в любви к родной земле, понимая, что любовь к земле -"традиция, поэтические корни которой теряются в дымке исторических далей" (174, т. 2, С. 207). От обычной пейзажной лирики (ст-я 1961 года: "Пейзаж", "Бывает так: уже пришла весна...", "Весна" и т. п.) он шел к лирическому постижению истории России ("Сказы о Дионисии", 1962), к постижению ее масштабных философских открытий, устремленных в космос.

"Я до сих пор твой сын, деревня...", - признавался поэт, и хотя она была потеряна в смутах XX века ("Моей деревни больше нету..."), поэзию он нашел в своем краю.

Во второй половине 60-х - первой половине 70-х годов С. Орлов уже не мог не учитывать новых поэтических тенденций, особенно опыта "тихой лирики", выступавшей против разрушения деревенского лада.

Большинство стихотворений этого периода написаны в жанре элегии ("Летят на юг под небом птицы...", "Как будто древних царств реликт...", "Прощание с летом" и др.). Эти элегии и стали основой последнего прижизненного поэтического сборника С. Орлова - "Белое озеро" (1975). Центральное стихотворение сборника:"Мне нынче снится край родной ночами..." (1975) - символично, множество значений можно выделить из его подтекста: и итог жизни поэта, и огромная трагедия, постигшая деревенскую, (и не только деревенскую) Россию, и философский итог и т. д... Речь в нем идет о затопленной водами одного из бесчисленных гигантских водохранилищ деревеньке Мегра - родине лирика. Обращает на себя внимание и мифологический прием создания символической ситуации: лирический герой во сне возвращается в исчезнувшую деревню, а ведь еще в мировой мифологии считалось, что душа спящего человека покидает тело и посещает родные места. Те же древние истоки - в символической картине стихотворения: затопленная водой земля означала забвение, а в русском фольклоре символизировала собой горе, печаль.

"В лирике С. Орлова, - пишет Е. Бень, - образ земли присутствует чуть ли ни в трети стихотворений". (684, С. 65). По частоте употребления с ним может соперничать только образ неба. Притяжение земли и стремление к небу - две важнейшие составляющие его поэтического мира. "...У каждого истинного поэта своя "почва", своя земля, свое небо, из которых они создают стихи", - считал сам Орлов (174, т. 2, С. 194). Хрестоматийное стихотворение "Его зарыли в шар земной..." (1944) - яркое подтверждение его слов. "Космический размах мысли поэта ("миллион веков", "Млечные Пути"), - отмечает В. Зайцев, - не противостоит земной конкретности образа павшего воина..." (432, С. 67). Следует добавить, что у Орлова "шар земной" - это одновременно и земля людей, и космическое тело. В бинарной оппозиции "земля - небо" эти понятия сблизились, стали зависимыми друг от друга, но не равноправными. Эта мировоззренческая вертикаль и в фольклоре, и в Библии, и в "Философии общего дела" Н. Федорова, и в трудах К. Циолковского, которыми так был увлечен С. Орлов, приобретает символический смысл только в сопряжении образов земли и неба. В древности человек поднимал глаза и руки к небу, надеясь на помощь сверхчеловеческих сил. Христос своим рождением на Земле и вознесением на Небо придал человеческой жизни божественный смысл. И даже в такой сугубо материалистической мечте человечества, как полет к звездам, поиск "братьев по разуму", легко заметить стремление к бессмертию (поиск потерянного рая) - центральный религиозный (и религиозно-философский, а значит, и поэтический) мотив. "Не может разум согласиться На одиночество Земли", - писал С. Орлов (174, т. 2, С. 54). В бинарной оппозиции "земля - небо" присутствуют и эсхатологические мотивы: частный - душа умершего человека покидает землю, а тело в ней остается, - и всеобщий: конец земной истории, Страшный Суд. Жесткая связь этих двух оппозиций предполагается и в дальнейшем: воскрешение в новых телах праведников, рай (утверждение неба) на новой Земле, и ад, "тьма внешняя" (по отношению к "небесной" земле) для грешников. Без сомнения, в лирике С. Орлова небесная слава имеет вполне зримые земные приметы, и элегическое настроение в его последнем стихотворении "Земля летит, зеленая, навстречу..." точно расставляет ее важнейшие этико-эстетические акценты:

Прости, земля, что я тебя покину,
Не по своей, так по чужой вине,
И не увижу никогда рябину
Ни наяву, ни в непроглядном сне…

Алексей Прасолов еще в 60-х годах серьезно и вдумчиво обратился к лучшим образцам русской лирики Х1Х и ХХ веков - к А. Пушкину, Ф. Тютчеву, А. Блоку, Н. Заболоцкому. Его лирика - это "философская лирика всерьез" (755, С. 5).

Поэтическая зрелость пришла к Прасолову в 33 года - в 1963 г. им было написано более 30 стихотворений, которые стали основой его сборников. Для широкой читающей публики Прасолова открыл А. Твардовский,- сначала по личному его ходатайству поэт летом 1964 года был досрочно освобожден из тюрьмы, затем в восьмом номере "Нового мира" за тот же год был напечатан цикл "Десять стихотворений" никому не известного тогда автора. При жизни поэта вышли четыре его сборника: "День и ночь" (1966), "Лирика" (1966), "Земля и зенит" (1968), "Во имя твое" (1971). Уже в рецензии на первый сборник была определена ведущая интонация в творчестве Прасолова - "драматичность жизни", отмечено "единство состояния лирического героя" (893, С. 300). Это состояние было тревожным и грозным, но не переходило в угрюмость. Внешне поэт не выходил из тех узких рамок "тихой" лирики, в которые втискивали многих использовавшие этот термин критики. "Тихие" приметы были видны в обращениях к дому, к земле: "Земля моя, я весь - отсюда, И будет час - приду сюда...", но Прасолов шел дальше, он стремился найти высокий смысл бытия прежде всего в душе человеческой, он и говорил "словом высоким, торжественным, нередко архаичным: вечность, мирозданье, вещий, небеса, высь, незабвенный, подобъе, тьма, свет и т. д."(661, С. 151). Его лирика стала "поэзией расколотого мира", "поэзией мысли"1"печатного слова", по выражению Ю. Кузнецова; действительно, тихой, "недосказанной вслух": "И был язык у тишины - Сводил он нынешнее с давним". Как и поэзия Рубцова, она строилась на контрастах, но на контрастах статических, недвижных; поэт не отдавался звукам стихий, он был верен диалектике человеческой мысли, которая органически соединялась с черно-белой графикой его пейзажей:

А мое ведь иное - в нем поровну мрака и света,
И порой, что ни делай,
Для него в этом мире как будто два цвета -
Только черный и белый.
("В час, как дождик короткий и празднично чистый...)

Его "душа мысли" была видна и в любовной лирике, необычайно чистой, возвышенно-трагичной в своей неизбывной боли, стремящейся к вечности:

Но отрезвляющая воля
Взметнула душу круче, выше, -
Там нет сочувствия для боли,
Там только правда тяжко дышит.
("Померк закат, угасла нежность...")

Судьба А. Прасолова была такой же трудной, как и у Н. Рубцова; оба поэта получили образование довольно поздно, сравнительно поздно стали и публиковаться. Ушли они из жизни примерно в одинаковое время: Н. Рубцов - в 1971, А. Прасолов - в 1972 году, и примерно в одни и те же сроки, постепенно стала приобретать всеобщее признание их поэзия. Мироощущение этих чрезвычайно чутких лириков, действительно, сходно1, но способы передачи его - различны. Сравнение их творческих манер может много дать для понимания тех процессов в поэтическом осмыслении современности, которые происходили в 60-70-е годы.

Цель урока: дать краткий обзор поэзии, показать её роль в общественной жизни страны.

Оборудование урока:

• аудиозаписи стихотворений поэтов в авторском исполнении;
• кадры из фильма Хуциева «Застава Ильича».

Методические приёмы: лекция, презентации учащихся о поэтах, выразительное чтение стихов наизусть.

Каждое поколение считает себя
более умным, чем предыдущее,
и более мудрым, чем последующее.
Джордж Оруэлл

Ход урока

I. Основная направленность (пафос) поэзии 60-х годов.

1. Слово учителя.

Журнал «Огонёк» в 1988 году напечатал фотографии 4-х наиболее талантливых поэтов-шестидесятников. Это были Роберт Рождественский, Евгений Евтушенко, Андрей Вознесенский, Белла Ахмадулина. Появился новый жанр, названный позже «авторской» песней. Свои стихи пели под гитару Булат Окуджава, Александр Галич, позже – В.Высоцкий, Юлий Ким.

Именно они ярко начинали теперь уже мифические легендарные годы советской поэзии, когда стихи вдруг стали необычайно популярны, когда Политехнический музей во время вечеров поэзии приходилось оцеплять конной милицией, а стотысячные стадионы не могли вместить всех желающих послушать стихи. Это было время, когда «стихи можно было читать на собрании, и они могли решить исход голосования» (И. Золотусский), когда «на поэтические вечера люди приходили, готовые вложить всего себя, готовые мыслить, сопереживать, чувствовать» (А. Имерманис). Время, меняющееся по 10 раз на дню и обещавшее ещё более крутые переломы, помогало своим поэтам, создавая мощный резонанс их стихам.

Удивительно мощное эхо!
Очевидно, такая эпоха.

Л. Мартынов

Но и поэты помогали времени, почти мгновенно откликаясь на новейшие события и веяния, формулируя общественное мнение и «о путях России прежней, и о теперешней о ней».

Что было новым в поэзии 60-х?

Новые темы.

Новая география – Сибирь, Средняя Азия, Колыма, зарубежье, российская глубинка.

Новые герои – рыцари немедленного действия, т.е. юные романтики (продавщицы, космонавты, работницы различных фабрик, пенсионеры-доминошники, рабочие-интеллигенты и т.п.).

Основные проблемы.

Проблемы правды и справедливости, света и тени в оценке лиц, событий, процессов.

Они вспомнили о гражданской, просветительской, нравственной миссии поэзии.

Поэзия стала делом государственным. Говоря от имени молодёжи, поэты той эпохи апеллировали прежде всего к государству, именно от него рассчитывали получить и отклик, и признание, настаивали на том, чтобы их мнение было принято при определении стратегии государства.

2. Смотрим кадры из фильма Хуциева «Застава Ильича» (вечер в Политехническом).

Учащиеся читают наизусть стихи вышеназванных поэтов.

Учитель: Конечно, были и другие стихи, другие направления в поэзии – обращения к вечности, к природе, когда «всё исчезает, остаётся пространство, звёзды и певец» (О. Мандельштам «Отравлен хлеб, и воздух выпит»). Но, оценивая ситуацию в целом, можно сказать, что гражданская публицистическая направленность была основной.

У каждой медали две стороны, так и господствующее положение гражданской поэзии потеснило, сделало незаметной глубокую философскую тихую лирику.

По словам Л. Анненского , «...откровенный человек победил сокровенного человека, шум победил тишину, внешнее оказалось ярче внутреннего. Тяжёлый опыт отступил перед лёгким возбуждением, и многие приобретшие популярность поэты словно бы забыли о том, что они не только публицисты и учителя в школе для взрослых, но ещё и (в первую, в решающую очередь) поэты».

В конце 60-х годов наметился отход поэзии к рубежам классических традиций.

II. Особенности поэзии 70-х годов.

Время как бы опустело,
В нём того, что было, нет.
Но и то, что быть хотело,
Не вступило в ясный след,
Словно жить осталось тело,
А души у тела нет.

А. Твардовский

1. Стремление поэзии 60-х к открытию всё новых и новых территорий, к расширению радиуса действия (космос, гидростанции и др.) сменилось культом устойчивости, неохоты к перемене мест и вообще возвращением в дом, под родное крыло.

Возвращаюсь к простым вещам,
К свету малому в малом окошке.
Приобщаюсь к дымящимся щам,
Приручаюсь к домашней ложке.

А. Передреев («Возвращаюсь к простым вещам...»)

Тема малой родины – основная в творчестве рано и трагически ушедшего от нас Н. Рубцова, В. Соколова, Н. Тряпкина, А. Жигулина.

Читаем наизусть стихи:

• Н. Рубцова «Тихая моя родина», «Звезда полей»;
• В. Соколова «Как я хочу, чтобы строчки эти...».

2. Изменилось в 70-е годы и представление о задачах поэзии, о её месте и роли в духовной жизни общества. Вместо диалога с государством – исповедь, очищающая исповедь смятенного сердца перед народом, и ключевыми словами стали не слова «правда» и «справедливость», а слова и понятия: «совесть», «любовь», «сыновний долг», «отзывчивость» и т. п.

Пафос созидания, борьбы и энтузиазма, разрушения старых авторитетов сменился пафосом размышления, углубления в вечные вопросы бытия.

Глеб Горбовский «Быть».

3. Появилось повышенное внимание к внутреннему миру личности , к душе человека, пытливый интерес к онтологической проблематике, т.е. к вопросам жизни и смерти, конечных целей бытия, ответственности человека перед природой.

А. Передреев «Беспощадная суть познанья...».
Ю. Кузнецов «Атомная сказка».

И, естественно, понизился гражданский тонус поэзии, утратилось чувство близости к современности.

Е.Евтушенко оскорбил многих своих собратьев по поэтическому цеху, обвинив их в том, что «...всё это лжевозвышенное фетство, // мурлыканье с расчётом на века, // от крыс и от сраженья с ними – // бегство в тот уголок, // где блюдце молока» («Тихая» поэзия).

И гневно призвал:

Не рождена эстрадною франтихой поэзия,
Но нет в борьбе стыда.
Поэзия, будь громкой или тихой -
Не будь тихоней лживой никогда!

Или: Надо не прятаться – драться!

«Братская ГЭС»

Но никакие призывы, обвинения, дискуссии о заветах В.Маяковского не помогали, как и напоминания о том, что традиции великой русской поэзии не только в элегиях и философской лирике, но и в гражданственно-страстных строках поэтов-декабристов, А. Пушкина, М. Лермонтова, Н. Некрасова. Престиж поэзии падал неудержимо.

Следует учесть и такие обстоятельства: из жизни ушло много талантливых поэтов.

Это А. Ахматова – 1966, А.Яшин – 1968, Н. Рыленков – 1969, Н. Рубцов, А. Твардовский, С. Прокофьев – 1971, Я. Смеляков – 1972, Г. Шпаликов – 1974 и др.

Некоторые вынуждены были уехать за границу: И. Бродский – 1972, А. Галич – 1974.

Другие ушли в глубокое подполье.

Причины смены стилей поэзии объясняются и литературно: острая реакция на перевес публицистичности в предыдущем десятилетии и общественно-политически, и социально. Настала эпоха долгого затишья, застоя, утраты содержания слов и понятий, эпоха лицемерия, полного расхождения между делами и словами. Стало почти неприлично произносить громкие слова, не обеспеченные делом.

4. Какие намечались выходы из кризисной ситуации?

а) Евтушенко и Вознесенский неумеренно повышали, форсировали, напрягали голоса, срывались на крик, привлекая внимание к трагедиям мира и экстремальным положениям и характерам родной действительности:

Я хотел бы на всех баррикадах твоих, человечество, драться!
Е. Евтушенко «Я хотел бы...»

В эти годы появляются поэмы Е. Евтушенко: «Коррида» – 67 год, «Под кожей статуи Свободы» – 68 год, «Снег в Токио» – 74 год, «Голубь в Сант-Яго» – 80 год.
А. Вознесенский «Лёд – 69».

Позже поэт скажет об этих стихах так:

Ах, какой ты был гурман!
Боль примешивал, как соус,
В очарованный роман,
Аж посасывала совесть...

б) Обращение ряда поэтов к отечественной истории прошлых столетий и к праисторическому прошлому, к пещерному времени, к языческому фольклору, к мистическим откровениям, магическим тайнам. Выбор вариантов огромен: здесь и идеи тибетских мудрецов, и нынешних экстрасенсов в стихах В.Сидорова, и великодержавная, почти имперская лирика С. Куняева, произведения Ю. Кузнецова и других поэтов. При всём разнообразии этих умственных хобби и поветрий можно заметить общее, что великолепно по социальной зоркости и поэтической силе отразил в поэме «Проза в стихах» А. Межиров (ж. «Смена» ноябрь, декабрь 1988 г.):

Радели о Христе,
Однако вскоре
Перуна Иисусу предпочли.
И с четырьмя Евангелиями в споре
До Индии додумались дойти.
А смысл единый этого раденья,
Сулящий только свару и возню,
В звериной жажде самоутвержденья,
В которой прежде всех себя виню.
Кто увлечён арийством, кто шаманством,
Кто в том, кто в этом прозревает суть,
Лишь только б развязаться с христианством
И два тысячелетья зачеркнуть.

в) Образ России, русского национального, так называемого русского духа, уклада жизни тоже своеобразно поднимался и подавался в стихах ряда поэтов, особенно Ю. Кузнецова. Это (в его изображении) остров, равно враждебный и Востоку, и Западу, противостоящий всем мировым грозам и бурям времени, погружённый в былинное забытье. Стихотворение «И снился мне кондовый сон России».

Надежда у поэта одна, что в этом мире погибнет чужое, но родное сожмётся в кулак.
Ю. Кузнецов «Русская мысль».

III. 80-е годы.

Что же питало, определяло стих большинства поэтов, что служило энергетической базой их творчества? Память. Ведущая тема – память. Даже в названиях стихов звучало это слово.

И даже то, что позабыто,
Живёт невидимо в душе.

А. Жигулин («Мой бедный мозг, мой хрупкий разум...»)

Все вспоминают, даже молодые. О чём же?

1. Вспоминают об исторической славе нашего народа. Особенно дружный отклик вызвало 800-летие Куликовской битвы.

Появляются стихотворные воспоминания о великих мужах России, о воителях древней Руси, о С. Радонежском, об Иване Грозном, Петре I, Степане Разине, о героях Бородинского сражения (И. Шкляревский, В. Устинов, М. Дудин, Ф. Чуев и др.)

2. Воспоминания о Великой Отечественной войне.

Их особенно много. Почему? Причина историческая: десятилетия не стёрли из памяти ничего. Война явила примеры высочайшего героизма, благородства и одновременно чудовищной низости, обнаружив то, о чём преступно забыть. В судьбе фронтового поколения именно эти 1418 дней, как оказалось, явились центральными, и ничто не смогло ни сравниться с ними, ни затмить их. Молодые поколения, лишь краем захваченные военной бедой, обнаружили, что фундаментом их системы гражданских и нравственных ценностей является память о времени величайшего испытания. Конечно, лучшие стихи и поэмы о былом пропитаны живой кровью тех немногих поэтов, заставивших говорить о себе.

Геннадий Русаков. Стихи проникнуты трагическим мотивом раннего сиротства, беспризорничества, жуткого пребывания в детдоме.

Сладко мне пожилось-попилось
Голытьбе, продолжателю рода.
На железной земле поспалось
Под присмотром большого народа.
Русаковы, скупая родня!
Отзовитесь – охрипну от воя:
«Кто-нибудь – отыщите меня
В детприёмнике под Лозовою»!
Я от плача осип в детдомах,
Я в раздаточных пайки ворую.
У, как скудно в моих закромах!
Я гнилыми жмыхами пирую...

«Родство»

Этот трагический мотив одиночества объединяет стихи Русакова и его сверстников: И. Шкляревского, В. Устинова, Ю. Кузнецова. Выводы из горького опыта у них разные, но прав Б. Слуцкий, заметивший, что последнее из поколений войны приковано к жутким впечатлениям младенчества, перечёркнутого безотцовщиной:

Войны у них в памяти нету,
Война у них только в крови,
В глубинах гемоглобина
В составе костей нетвердых...

«Последнее поколение».

В. Устинов «Когда отец погиб за Красным камнем...»
Ю. Кузнецов «Шёл отец...»

Шёл отец. Шёл отец невредим через минное поле.
Превратился в клубящийся дым – ни могилы, ни боли.
Всякий раз, когда мать его ждёт, -
Через поле и пашню
Столб клубящейся пыли бредёт
Одинокий и страшный.

Это чувство одиночества заставляет искать причал. Возник культ семьи, за который можно уцепиться. Выход только в чувстве кровной связи со всеми живущими и с теми, кто уже в земле.

Г. Русаков «И я Иван, не помнящий родства...»

Так раскрывается губительная сила войны. Неизбывна она и в памяти тех поэтов, которые прошли войну.

Это Ю. Воронов (писал о блокаде Ленинграда), Д. Самойлов, который пытался запретить себе вспоминать, но не смог. Это Ю. Левитанский, тоже восклицавший: «Я это всё почти забыл. // Я это всё хочу забыть», но обнаруживший, как и все поэты фронтового поколения: «Я не участвую в войне – она участвует во мне». (Стихотворение «Ну что с того, что я там был»).

Образы войны по-разному высвечены у М. Дудина, К. Ваншенкина, Ю. Друниной и др.

Но даже среди этих славных имён обращает на себя внимание Юрий Белаш.

Он художник, пришедший в литературу только в 50 лет. Его стихи потрясают сгущённостью примет фронтового быта, единственным в своём роде умением не отводить взгляд от жестоких подробностей войны. Надо ли так писать о войне? Он убеждён, что надо для того, чтобы было всем понятно, как трудно было сохранить живую душу в себе на войне.

Стихи о войне – это стихи о жизни, не делимой на мир и войну, по утверждению А. Межирова, это незримый, но прочный мост из прошлого через настоящее в грядущие дни.

Память о войне, как и об иных тягчайших общенародных испытаниях, заставляет думать о жизни, а не о смерти, о её величайшей хрупкости, о том, как предотвратить возможную мировую бойню, как отвести угрозу самоуничтожения человечества.

3. Тема памяти о страшных годах репрессий, об ужасах братоубийственной гражданской войны, о годах страха друг перед другом, о шпиономании и т.д. Тёмные и страшные страницы нашей истории предстали перед читателями в поэзии после 20-го съезда. Это пророческие стихи Осипа Мандельштама, отстаивающие человеческие ценности, написанные не потом, а в разгар страшной метели. «Век волкодав», - такое определение времени дал он.

Это «Реквием» Анны Ахматовой , в котором муки человеческие выражены высоким поэтическим слогом.

Это А.Т. Твардовский и его поэма «По праву памяти» с глубинным исследованием сталинизма, его калечащей сути.

Я. Смеляков «Шинель».

В.Корнилов. Горькие стихи о Н.Гумилёве как память и о тех поэтах, кто потом был подвержен репрессиям.

Особой обличающей силой обладают стихи тех, кто жил в эти десятилетия на свободе, но из кого живую душу вынимали зрелища расправ с поэтами и художниками. Это была жизнь среди лжи и лицемерия, среди неверия и отчаяния, расхождения слов и дела, приводящие к равнодушию и безразличию, к духовному болоту целого поколения.

Это стихи Б. Слуцкого, О. Берггольц и др. (журнал «Знамя №8, 1987г.).

Спасением для поэтов 20 века всегда была классика.

Б. Слуцкий «Романы из школьной программы».

Вдали от всех Парнасов,
От мелочных сует
Со мной опять Некрасов
И Афанасий Фет.

В. Соколов.

Литература:

1. И. Гринберг «Пути советской поэзии». -М., «Художественная литература», 1968.
2. П. Выходцев «Поэты и время». -М., «Художественная литература», 1976.
3. В. Иванисенко «Поэзия, жизнь, человек. О лирике». -М., «Советский писатель», 1982 .
4. С. Куняев «Поэзия. Судьба. Россия». -М., «Наш современник», 2001.

Термин «шестидесятники» впервые был использован Станиславом Рассадиным в статье под таким же названием, которая была опубликована в декабре 1960 года в журнале «Юность».

Шестидесятники — это часть интеллигенции, появившаяся в период «оттепели», который наступил после XX съезда КПСС, где был развенчан «культ личности» Сталина. В это время внутриполитический курс государства был значительно более либеральным и свободным по сравнению с предыдущими временами, что не могло не повлиять на культурную сферу общества.

Поэзия шестидесятников

Ключевую роль в культуре общества того времени играла поэзия. Надежда на перемены вызвала сильнейший духовный подъем, который вдохновил шестидесятников на их стихи.

Поэзия стала не просто популярна, в первый раз после Серебряного века она стала снова одним из важнейших аспектов социальной жизни страны.

Многотысячные толпы приходили послушать выступления поэтов, с прилавков мгновенно расходились их сборники, а сами писатели стали своеобразным выражением творческой свободы.

Представители

Самым знаменитыми поэтами того времени были Роберт Рождественский, Евгений Евтушенко, Андрей Вознесенский, Белла Ахмадулина.

Роберт Иванович Рождественский (1932-1994) написал тридцать поэтических сборников за всю свою жизнь. Многие его стихотворения были положены на музыку. Также он получил признание и как переводчик. Выражая идеи противоположные советской идеологии, он подвергся гонениям и был вынужден переехать в Киргизию, где он стал зарабатывать деньги переводами стихов, авторы которых были родом из южных республик.

Евгений Александрович Евтушенко (1932-2017) написал более шестидесяти сборников. Самый большой успех данного автора была поэма «Братская ГЭС», в строчках которой появилось выражение, получившее статус девиза: «Поэт в России больше, чем поэт». Также играл в кино и на сцене. После развала СССР переехал вместе со всей семьей в США.

Андрей Андреевич Вознесенский (1933-2010) был поэтом-авангардистом, который мог писать во всех стилях: начиная от традиционных заканчивая самыми прогрессивными. Он написал более сорока лирических сборников и поэм. Текст всем известной песни «Миллион алых роз» принадлежит ему.

Белла Ахатовна Ахмадулина (1937-2010) — написала более тридцати сборников.

Особенным явлением в «оттепель» стали поэты-песенники, или как еще их называли «барды», а жанр стали называть «авторской песней». К ним относили тех поэтов, которые исполняли собственные произведения под музыку. Ключевыми личностями в данном движении были Булат Окуджава, Владимир Высоцкий, Александр Галич, Юрий Визбор.

Особенности творчества

Стихотворения шестидесятников выделялись своей непосредственностью, отзывчивостью. Идеология минимально влияла на темы и на их раскрытия. Народ моментально полюбил их стихи, так как они были честными: то, чего в то время, сильно не хватало.

Основная тематика

Людям сильно причинял боль тот факт, что идеальный образ государства и его лидеров был нарушен из-за объявления Никитой Хрущевым «преступления культа личности» на XX съезде КПСС и огласки сталинских репрессий. Но при этом радовались реабилитации и освобождению многих жертв несправедливых приговоров. Поэты высказали не только разочарование и смятение, которые испытывал каждый гражданин СССР, но и сильную радость народа, который признал свои ошибки и вернулся на истинный путь к коммунизму. Как говорят современники того периода, в воздухе чувствовался вкус свободы и предстоящих перемен, которые приведут страну с равенству, свободе и братству.

Молодое поколение интеллигенции заразилась этой идеей. Стремление к свободе, восторг, юношеский максимализм, представления об идеалах, вера в прекрасное будущее нашли свое место в их стихах, что резонировала с желанием читателей.

Шестидесятники как культурное явление

Стихи 1960-х годов стали своеобразной струей свежего воздуха в стране. Осознание сталинских репрессий, моральные переживания, стремление к свободе, желание перемен — все это причины того, что поэзия стала отдушиной.

Шестидесятники не отказались от идей коммунизма, они хранили глубокую веру в идеалы Октябрьской революции. Поэтому так часто в их стихах появлялись символы того времени: красное знамя, речи, буденовка, конная армия, строки революционных песен.

Поэты, прославившиеся в то десятилетия, не перестали писать и выпускали свои работы до самой своей кончины или выпускают их до сих пор.